От Овсов
К All
Дата 25.06.2009 00:14:04
Рубрики Прочее;

С.Кургинян. Кризис и другие-20. Волкодавы, волки и овцы.

http://kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=art&theme=10&auth=&id=2212

Кризис и другие-20

Тема: Россия
Автор(ы): С. Кургинян
Дата публикации: 24.06.2009
Источник: Завтра
No: 26


С.Кургинян

КРИЗИС И ДРУГИЕ

Имена (мин), не связанные с реальностью (ши), - губительны, утверждает школа Конфуция. Эти мин надо заново привязать к ши, или они погубят ши окончательно.

"Моя профессия мин от ши отрывать"... Заявку на создание такой новой профессии сделал и осуществил политический постмодернизм. Созданный им новый профессионализм оказался впервые востребован для разрушения СССР...

Ядерное оружие сделали на одних полигонах. Постмодернистское - на других. Но когда ядерное оружие применили против Японии, мир содрогнулся, поняв, что он попал в новую ядерную эру. А когда постмодернистское оружие применили против СССР, мир ничего не понял. Ни того, что изобретено и применено новое оружие массового поражения. Ни того, чем это чревато.

Перекусывание связи между мин и ши осуществляют особые социокультурные вирусы, выращиваемые в постмодернистских лабораториях. Перекусив связь между мин и ши, социокультурный вирус превращает мин в симулякр (постмодернистский термин, означающий, что форма освободилась от содержания и начала его истреблять). Социокультурные вирусы - это особые организмы, питающиеся связями между мин и ши. Совокупность связей между мин и ши - это культура. Будучи натравленными на культуру, социокультурные вирусы воспринимают ее как среду своего питания и обитания. В этом смысле - что эти вирусы, что клопы в рояле.

Герой рассказа Чехова сообщает аудитории, что он написал однажды трактат "О вреде некоторых насекомых". И что фрагмент трактата, посвященный клопам, очень понравился его дочерям. Далее герой признается, что трактат свой разорвал, ибо "как ни пиши, а без персидского порошка не обойтись". "У нас даже в рояле клопы", - говорит он, разъясняя слушателям причину отказа от писания трактатов.

Буквальное прочтение текста великого художника нас очевидным образом не устраивает. Отнесясь же к словам чеховского героя как к символу, мы сразу же оказываемся на рандеву с двумя политическими сценариями.

Сценарий #1 - "Писать". Выбрав его, мы делаем ставку на смысловую войну, предполагающую восстановление связи между мин и ши, перекушенной социокультурными вирусами. Так поступил Конфуций. Он долго шел путем "чжэн мин" к "да тун". Но в итоге достиг желанного.

Сценарий #2 - "Персидский порошок". Выбрав его, мы замираем в ожидании прихода политического лидера, который выведет клопов из нашего рояля. И сразу уподобляемся чеховскому герою, который, в отличие от китайского мудреца, все проиграл. В чем, кстати, не только символический, но и буквальный смысл чеховского рассказа.

Так выберем же сценарий #1 и (вслед за Конфуцием и его последователями) займемся обнаружением провалов между мин и ши в нашем политическом языке. Ибо не восстановишь связи, не обнаружив этих самых провалов. Обнаружив же, начнем строить мосты через провалы. И связывать тем самым мин с имеющейся реальностью ши.

Не надо бояться того, что ши при восстановлении ее связей с мин обнажит свои уродливые черты. Обнажение уродливых черт - первый шаг к их исправлению. Потому-то уродства и прячутся под масками пустых мин (симулякров), дабы не быть обнаруженными в своем естестве и, после обнаружения, исправленными.

Как популярное в нашем, насквозь постмодернистском, политическом языке мин "гражданское общество" соотносится с ши тотального отсутствия макросоциальной регулятивности?

Гражданское общество - это общество? Да, безусловно.

Общество - это макросоциум? Да.

Макросоциум требует регулятивности? Да.

Значит, гражданское общество предполагает наличие макросоциальной регулятивности? Безусловно.

А ее нет! И мы показали, почему нет.

Так что же это за общество-то без регулятивности?

Идем дальше. Гражданское общество должно что-то противопоставлять власти. На то оно и гражданское. Лишенный регуляторов макросоциум может что-то противопоставить власти? Не может. Вы, к примеру, видите хищника, пожирающего стадо овец, и думаете: "Сейчас я как заведу машину, да на этого хищника как наеду на большой скорости! Овцы спасутся". И тут вы обнаруживаете, что у машины вашей нет ни руля, ни двигателя, ни тормозов, ни газа. Да и бензина не достать. Как же вы на хищника-то наедете?

В машине без регуляторов на хищника не наедешь. Если нет бензина - тем более. Бензином является, как мы понимаем, ощущение некой идентичности, связанной с базовыми ценностями. Нет ни идентичности, ни базовых ценностей. Можно только болтать о том, что "Хаммер" некоего гражданского общества сейчас как заведется... да как на хищника-то наедет!..

Так что же, мин "гражданское общество" никак нельзя связать с нашим ши? Представьте себе, можно. Но только построение этой связи обнаружит нечто крайне малоприятное.

Системных регуляторов и вправду нет. Но это не значит, что нет никаких регуляторов вообще. Это значит, что совершенно особое значение получают регуляторы антисистемные. Таковыми по определению являются какие регуляторы? Правильно, криминальные!

На фоне преобладающего пассива (огромной совокупности различных социальных сгустков, лишенных всякой объединяющей регулятивности), оживляется специфический актив - криминальный социальный сгусток, снабженный особыми, антисистемными, регуляторами.

Этот сгусток и становится тогда нашим гражданским обществом. Как только мы гегелевское мин "гражданское общество" связываем с нашим ши, обнаруживается именно это.

До боли, между прочим, понятно, что именно обнаруживается. Что либо-либо. Либо коррумпированная бюрократия - либо бандократия (криминалитет).

Они-то и воюют друг с другом на протяжении всей постсоветской, тудыть ее растудыть, истории. Я это предсказал еще в конце 80-х годов, наблюдая процесс в Закавказье и Средней Азии. И с горечью наблюдаю, что происходящее сейчас ни на йоту не отклоняется от вычисленного по тем давнишним социокультурным замерам.

В "лихие 90-е" годы криминалитет в существенной степени сдвинул в свою пользу равновесие между собой и коррумпированной бюрократией. Овцы, терзаемые криминальным волком, заблеяли... и позвали на помощь бюрократического волкодава.

Он порычал на волков (к восхищению овец). После чего сам занялся овцами. Точнее, договорился с волками по поводу устраивающих его правил игры. Мол, волки разделывают овец и отстегивают волкодаву в процентах от добытого овечьего мяса. Столько-то положено мясца, столько-то косточек и так далее. И чтоб ни-ни.

Если криминальный волк смухлюет, то бюрократический волкодав в клочья волка порвет. В назидание остальным волкам и на радость овцам. Для которых есть и сладость в том, что волка все-таки рвут, и некое облегчение. Пока волкодав волком занят - и волк к овце не подступит, да и волкодав при деле.

Иначе и не может быть! Обесточенное, лишенное регулятивности общество - это стадо овец. Не сегодня сказано: "К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь". Оправдание режущих и стригущих только в одном - а что еще делать с овцами? Разве что, соединяя правильно мин и ши, и не забывая о персидском порошке, пытаться вернуть им человеческий облик. То есть нормальную макросоциальную регулятивность.

Пока этого нет - криминальная антисоциальная регулятивность будет воспроизводить коллизию волков и овец. Ибо такая регулятивность порождает, конечно, хоть какую-то социальную состоятельность. Безрегулятивный же социум - это несостоятельное сообщество растерянных и испуганных овец. Но, порождая социальную состоятельность, эта регулятивность будет наделять порождаемое волчьей криминальной беспощадностью.

Надо ли пояснять, что коллизия потери нормальной регулятивности и созданное этой коллизией разделение антропоценоза нашего на блеющих овец и договорившихся об их пожирании волков и волкодавов - уничтожат российское государство без всякой иноземной помощи? По мне, так не надо.

Можно, конечно, пытаться разбудить в умах волков и волкодавов заботу о поголовье овец - мол, чем завтра питаться-то будете? Так пытались мы разбудить сие в их умах. И даже не вполне безрезультатно.

Правда, результат совсем не тот, которого хотелось бы.

Реальным результатом стала паллиативная концепция России как среднесрочного проекта. Рассуждают вразумленные волки и волкодавы примерно следующим образом: "Надо бы здесь еще годков этак десять - пятнадцать, а лучше бы двадцать попитаться своими овцами. А за это время - совсем иначе обустроиться в соседних угодьях. Не только бабки туда перегнать, но и предприятия там скупить. Какие дадут, разумеется.

Дети вырастут, обучение получат, какое полагается, совместимое с жизнью в этих соседних угодьях. Опять же, семьи создадут, и появятся в тех угодьях какие-никакие, но родственники. Словом, главное, чтобы "на наш век хватило".

А как нам, волкам и волкодавам, без своих овец? И мясцо-то у этих наших овец иначе пахнет, чем у ихних, и блеют они иначе, когда их задирают. Как-то, знаете ли, мелодично, проникновенно. И жрать мясцо под березами гораздо удобнее и привычнее, чем где-то там, за бугром.

Словом, продержаться сколько-то надо. Ну уж, а потом... Как выйдет... Овец ведь не переделаешь. Да и начнешь их переделывать - себе же во вред получится. Переделанная овца - она, знаете ли... проходили мы это самое, и по второму разу - ни в жисть.

Да и мало ли что потом будет? Может, мировое правительство! Может, халифаты какие-нибудь или еще что! Вона, как Китай прет. А может, инопланетяне прилетят! Или постчеловек появится!

В любом случае не нашего - волчье-волкодавного - ума это дело. Пусть какие-нибудь там очкарики про это - ...стратегией, кажется, называется... - поболтают. А мы меж собой погрыземся, да овечками как следует полакомимся напоследок. А как же - ведь свои же овцы! У нас с ними эта... как там... национальный консенсус".

Можно, конечно, задаться сакраментальным вопросом: "А стоило ли пробуждать нечто подобное в умах волков, волкодавов и волчье-волкодавной помеси?" Что ответить?

Пока есть хотя бы единая Российская Федерация - есть и шанс на то, что внутри нее (в катакомбах, о которых я говорил неоднократно) вызреет нечто подлинно человеческое, социально-регулятивное, идеально мотивированное, страстное и дееспособное.

Если же эта Российская Федерация перестанет существовать, распадется, то есть стопроцентная гарантия того, что ничего ни в каких катакомбах не вырастет. Ирридента (война за воссоединение) не ведется одновременно с вызреванием чего-то там в каких-то катакомбах. Ирреденту ведет озлобленный и очень сильно замотивированный в идеальном плане народ. Настоящее сообщество граждан - а не псевдогражданское "бе-бе, ме-ме", к которому все чаще адресуется зачем-то наша власть, называя "бе-бе, ме-ме" аж гражданским обществом. То ли власть наша облюбовала себе этот симулякр, понимая, что речь идет о симулякре, то ли она обольстилась наличием связи между мин и ши... впрочем, не это главное.

Главное то, что овечьим стадом наше общество стало, как только удалось разгромить культуру в качестве макросоциального регулятора. Позволили же отнять у себя этот регулятор сами обитатели СССР, решившие, что безрегулятивность - и есть свобода.

А еще решившие, что будут пастись на замечательных заливных лугах капитализма под теплым рыночным солнышком в отсутствие каких-либо волков. Ибо волков в природе нет, о чем убедительно повествует диссидентская литература и перестроечная публицистика. Есть же только свои взбесившиеся номенклатурные волкодавы (насчет того, что взбесившиеся - как говорится, крыть нечем). Ужасные волкодавы преступно заменили единственно здоровую природную среду (рынок, капитализм) на какую-то полиэтиленовую всеобъемлющую совковость. В которой ни тебе вкуса, ни запаха. Одна безопасность от выдуманных волкодавами волков.

Выдуманы волки волкодавами с понятной целью - чтобы овцы соглашались терпеть волкодавов. Выдумщики-волкодавы погрязли во лжи. А надо, чтобы ни капли лжи. А одна лишь правда про то, как ужасны волкодавы. Сначала уничтожившие 90 миллионов овец (Солженицын и его последователи об этом повествовали с неукротимой правдивостью), а затем решившие напасть на мирную гитлеровскую Германию. (Тут уже мало было неукротимой правдивости а ля Солженицын. Тут надо было породить неукротимо правдивого гэрэушника... гэрэушники, они, знаете ли, все такие... и подключить его к проекту "Братство овец и волков". А то как-то перцу в проектике, знаете ли, чуточку не хватало.)

Короче, волкодавы - это сплошной ужас. Что творили - не описать. Как прочитаешь, сразу рука тянется порвать партбилет. А сердце и мозг воспламеняются благородным овечьим негодованием. Особо же обидно то, как волкодавы лгут по поводу волков. Мол, за триста процентов прибыли волчонок волчицу продаст. Вот ведь до чего волкодавы договорились!

Между тем волк - это вовсе и не волк, а очень овцелюбивое и безопасное животное, способное изгнать волкодава. Животное это и надо призвать, плюс восстановить нормальную природную среду вместо среды совково-ненатуральной. В природной среде волкодавам места не будет. Они немедля загнутся. Волки обнимутся с овцами. Постсовковая травка потеряет пластмассовый привкус, станет сочной, витаминизированной. Еще более питательной, чем та досовковая, по поводу которой волкодавы тоже клеветали почем зря.

И это будет, будет! Свет в конце туннеля светит, и видели его ездившие за рубеж совки-человеки, потаенно мечтающие стать благородными овцами, отряхнув антропный прах вместе с совковой нечистью. Видели они овец западных, живущих в глубочайшей дружбе с волками! И питающихся восхитительными травками, в неограниченном количестве находящимися в тех супермаркетах.

А что "Человек - это звучит гордо", что "сердце Данко", да все прочие "повести о настоящем человеке", - так это заговор волкодавов. На самом деле же, "Человек - это звучит скверно". Человек - это вообще изобретение волкодавов. Настоящим же, благородным существом, подлинным венцом Творения, является только овца. А также, конечно же, подлинный - не мифологизированный волкодавами! - волк, конкурирующий с овцой за статус наиболее благородного, альтруистического и, главное, вегетарианского существа.

Кто-то, наверное, воскликнет, что я сгущаю краски. Полно, я создаю развернутое мин, гораздо более благолепное и достойное, нежели имевшее место ши. И если кто-то позабыл это ши под названием "перестройка", то пусть знает - забывшие свое прошлое обречены на то, чтоб пережить его вновь.

Прошло более двадцати лет, но в ушах у меня звучит голос бакинского старика, стоявшего тогда на краю могилы и не побоявшегося поведать мне о скрытых пружинах "перестроечного" процесса. Пружины - пружинами, сказал в итоге старик... Полбеды, сказал он, эти пружины. Намного хуже то, что наше общество - это "общество ням-ням, которое может зарезать один волк". Что "ням-ням", что овечье стадо... какая разница? Как отдавалось завоеванное кровью и мукой поколений - я никогда не забуду. Оно было отдано с упоением, походя. Сразу же после этого обесточенными оказались все генераторы социальной регулятивности.

Обесточенную остаточную Россию можно было резать на любые куски. И для того, чтобы сохранить ее, нужно было задействовать самых разных и разнокачественных интересантов. А кого еще, не "ням-ням" же этих?! Американцы боятся, что Сибирь и Дальний Восток отойдут китайцам? Прекрасно. Другие американцы боятся совсем неконтролируемой в случае, если расползется и РФ, ситуации с ядерным оружием? Прекрасно! Что? Ими движет не стремление к благу жителей РФ? А почему ими должно двигать стремление к благу чужих для них жителей какой-то там РФ?

Кто еще может как-то что-то скреплять и удерживать? Волки, волкодавы?.. Одно до боли ясно - не овцы.

О том, зачем скреплять и удерживать, я уже сказал. Делать это можно, только надеясь на то, что затоптанные овцами, исполосованные волками и волкодавами люди Отечества нашего все-таки начнут собираться по катакомбам. И восстанавливать отнятую у них регулятивность, без которой они и не люди вовсе. Это - по поводу того, зачем скреплять и удерживать. А по поводу того, чем... Прошу прощения, но в такой беспрецедентной ситуации - всеми подручными материалами, выбирать не приходится.

Скрепляя и удерживая, надо исправлять имена. И через это собирать то, что продолжает цепляться за презренный для овец, волков и волкодавов статус каких-то там, видите ли, людей. Связь между мин и ши... исправление имен (чжэн мин), основанное на восстановлении этой связи, принцип обратной связи между мин и ши (у конфуцианцев это называется "би цы")... все это - ради призрачной надежды "да тун"?

А разве у китайцев эта надежда не была призрачной? Они могли двигаться к этой надежде сквозь нескончаемые беды
От Artur
К Овсов (25.06.2009 00:14:04)
Дата 12.07.2009 17:00:20

Уничтожение мировоззрения

http://www.russ.ru/Mirovaya-povestka/Idei-Kanta-v-Rossii-zvuchat-uzhe-dva-veka


Выделенная часть говорит о том, что лишение людей собственного мировоззрения давний выбор властей, осознанный уже в начале 20 века. Это имеет прямое отношение и развалу связи русского общества и церкви, и к дальнейшему развалу влияния марксизма в СССР.
В определенных условиях эта политика равносильна политике слома механизма антропологического воспроизводства

Идеи Канта в России звучат уже два века
Критика политического разума

Борис Капустин

От редакции. Не столь давно на страницах "Русского журнала" была опубликована статья публициста Александра Морозова, в которой тот высказался на тему политических импликаций философии Иммануила Канта в контексте преодоления правового и этического нигилизма в российском обществе. Статья вызвала дискуссию. РЖ не мог не поинтересоваться о том, что думает на этот счет политический философ Борис Капустин.

* * *

Русский журнал: Недавно в "Русском журнале" вышла статья публициста Александра Морозова. Основная идея текста состоит в том, что в современной России философия Канта может и должна иметь конкретные идейно-политические импликации. Идея эта уже вызвала целую лавину откликов, как одобрительных, так и нет. А Вы согласны с утверждением Александра Морозова?

Борис Капустин: Я не совсем понимаю, когда говорят, что некая философская система в некой конкретной ситуации может или даже должна иметь конкретные политические импликации. Чем детерминирована такая ее способность или такое долженствование? Имманентной и неизменной «природой» данной философской системы? Но ее нет – есть интерпретации. Та же философия Канта имеет массу, причем зачастую противоположных, интерпретаций и, преломляясь через них, она по-разному входила в политико-исторические контексты даже родной ей Германии, скажем, конца XVIII – начала XIX веков, рубежа XIX-XX веков столетий или последней трети ХХ века. Что уж говорить о кантианстве в других странах и на других континентах! «Входить по-разному в политико-исторические контексты» значит исполнять в них разные политико-идеологические функции.

И кантианство исполняло такие функции в диапазоне от радикального революционаризма (вспомним Генриха Гейне) до филистерского квиетизма (что более характерно для доминантных форм его утилизации на современном Западе). Но следует ли тогда думать, что конкретная ситуация, к которой «применяется» кантовская (или любая другая) философия безапелляционно диктует «идейно-политические импликации» последней? Конечно, нет. Ведь любая историческая ситуация есть столкновение разных политических и идейных сил, и можно быть уверенным, что они поборются за «истинность» собственного «прочтения» Канта.

Чтобы далеко не ходить за примерами, возьмите пятую книжку «Логоса» за 2008 год, целиком посвященную Канту. Разве трудно увидеть, какие политические позиции сталкиваются в, казалось бы, совершенно академическом диспуте о кантовском опровержении «мнимого права лгать из человеколюбия»? Вообще же говоря, не текст проецирует свои «импликации» на ситуацию, а ситуация интерпретирует себя, причем всегда противоречиво, полифонически, через обнаружение неких текстов, герменевтически податливых для такой самоинтерпретации. Ваш вопрос был бы более понятен для меня, если бы прозвучал так: кто и каким образом собирается интерпретировать Канта в современной российской ситуации так, чтобы придать этой интерпретации облик истины, практически значимой для нас, и за счет этого легитимировать или идеологически укрепить свою политическую позицию?

РЖ: Так почему идеи Канта зазвучали именно сегодня?

Б.К.: Строго говоря, идеи Канта звучат в России уже два века. И звучали даже в советское время, причем весьма внятно, к примеру, в виде одного из самых влиятельных тогда этических учений (Дробницкого и др.). В нынешней реанимации интереса к Канту я бы выделил причины общего и специфического порядков. Причины общего порядка заключаются в том, что кантовская философия задала некую необходимую, если угодно, матрицу мышления о Современности. Не объяснение ее, а именно определение номенклатуры вопросов и подходов, не разобравшись с которыми о Современности нельзя сказать ничего не только глубокого, но даже вразумительного. Это в общих чертах – то, что о значении Канта для теории, или теорий, Современности писал «поздний» Фуко. Или Лиотар. Но наиболее существенные моменты такого подхода можно найти в «освоении» Канта Фихте, Гегелем или, скажем, Кассирером. В этом плане обращение к Канту современной российской мысли является, по-моему, свидетельством начала преодоления ею посткоммунистической инфантильности. Ну нельзя же, в самом деле, до бесконечности болтать о «модернизациях», довольствуясь вульгарностями авторов уровня Фукуямы, Аслунда, (позднего) Хантингтона или кого еще из того же ряда!

Но есть и специфические причины кантовского «ренессанса» в современной России. С большой долей вероятности можно сказать, что он будет локализован в либеральной части отечественного идейного спектра. И не случайно. Во-первых, с либеральными кумирами 1990-х годов сейчас на публике показаться уже нельзя. И отнюдь не потому, что, к примеру, Хайек или Фридмен «имманентно» порочны. Просто наши либералы так использовали их в мутные 1990-ые годы, что отмыть их от налипшей на них грязи тех лет быстро не удастся. У Канта же, напротив, в этом плане – полное алиби. И даже ореол респектабельности, ибо те немногие наши либералы, кто писали о Канте и в 1990-е годы (например, Эрих Соловьев), поклонялись не золотому тельцу частной собственности и рынка, а идеалам правового государства, строгой морали, справедливости. На всем этом – и в 1990-е годы, и сейчас – лежит печать достоинства оппозиции, хотя бы нравственной и идейной, если уж не политической. Не воспользоваться столь благородным ресурсом в наше время было бы просто грешно.

Как, к примеру, в Америке в начале 1970-х годов, когда на фоне грязи, затопившей либеральный ландшафт из клоак вьетнамской войны и Уотергейта, начался ренессанс кантианской политической философии, связанный в первую очередь с именем Джона Ролза. Во-вторых, в наших нынешних условиях кантианство обещает обеспечить либералов важными когнитивными, нравственными, идейными орудиями борьбы против набирающих силу «партикуляризмов» - почвеннических, националистических, религиозно-фундаменталистских… То, что кантианство обычно оказывается слабовато для такой борьбы (вспомним историю Веймарской республики – и высшие формы конфронтации таких сил в виде прямой полемики Кассирера и Хайдеггера, и прозу повседневной университетской жизни), обнаружится позднее. Тогда, хочется надеяться, и либералами, и другими защитниками Современности будет востребовано более эффективное оружие идейной борьбы, чем кантианство.

РЖ: В статье Александра Морозова можно обнаружить несколько посылов. Например, он пишет о том, что в течение первого срока правления президента Путина особую популярность приобрели идеи Карла Шмитта, которые были использованы при создании концепции "суверенной демократии". Затем во второй срок президентства Путина происходит отказ от идеи "суверенной демократии", а, следовательно, и от идей Шмитта. Морозов же говорит, что на современном этапе развития России необходимо создать какую-то версию государственной идеологии на основе идей Канта. То есть он считает, что именно Канта необходимо рассматривать как идеал для новой идеологии. Как Вы считаете, возможно ли использование кантианства в конкретных политических условиях или нет? Например, кантианскую идею долга и категоричного императива для создания "Этического кодекса поведения россиянина"?

Б.К.: Идеологии, придуманные в кабинетах, политически не стоят ничего. Даже если заказчики готовы озолотить (в прямом смысле) ремесленников, подвизающихся на ниве идеологии. Жалкая судьба «суверенной демократии» обусловлена именно этим. Ремесленники «суверенной демократии» интерпретировали Шмитта еще более топорно, чем их американские визави – Лео Штрауса, создавая комичную «доктрину Буша». От таких заказных утилизаций из мыслителей не застрахован никто. Кант тоже не застрахован. Почему бы не попробовать сделать государственную идеологию и из его философии? Не нужно быть пророком, чтобы предсказать ей такой же неотвратимый конфуз, какой постиг «суверенную демократию» или «бушизм». Кант в нем, конечно, будет виноват не больше, чем Шмитт или Штраус в вышеназванных идеологических фиаско. В философском и социологическом планах вся эта возня интересна в аспекте лишь одного вопроса: какие слабости, пороки, дисфункции существующей структуры власти проявляются в ее спросе на «кабинетные» идеологии?

Ясно, что в таком спросе выражает себя фундаментальная деполитизация и деидеологизация народа, превращенного или превратившегося в «население». Но в том и дело, что современная либеральная демократия, ставшая «процедурной», т.е. превратившаяся в «машинообразное» воспроизводство статус-кво, видит в такой деполитизации и деидеологизации народа ключевые условия своей стабильности. Это неплохо известно еще со времен Макса Вебера и Йозефа Шумпетера и это получило блестящую историко-социологическую «верификацию» в трудах Майкла Манна и других. В этих условиях «государственные идеологии» потому и не нужны, что они «материализовались» в обыденных структурах (квази-) политической и частной жизни, в том, что Альтюссер называл «идеологическими аппаратами». А в России подобная стабилизация почему-то не происходит – при всей ее желательности для власть имущих. Отсюда и бесконечные попытки, начатые еще в ельцинские «либеральные» времена, придумать государственную идеологию.

Так какой же дефект структуры власти предотвращает ее стабилизацию посредством деполитизации и деидеологизации при максимально благоприятных условиях для этого в виде политической апатии населения? Забавно, что Морозов, подхватив Канта, собирается совершить еще один ход по тому же замкнутому кругу придумывания государственной идеологии вместо того, чтобы попытаться идеологически артикулировать оппозиционные настроения (кто знает до их артикуляции, насколько они распространены?). Меж тем ясно, что именно оппозиционная борьба с властью может позволить ей избавиться от того дефекта, который препятствует ее собственной стабилизации. Из болота за собственные волосы мог себя вытащить только Мюнхгаузен.

В отношении же «Этического кодекса поведения россиянина» я лучше воздержусь от комментариев. Увы, не обладаю необходимым для этого остроумием. Но в целях экономии государственных средств на подобную затею предложу взять за основу отлично написанный «Моральный кодекс строителя коммунизма», вставить в него пару-тройку цитат из Канта и заменить соответствующие «коммунистические слова» на современные «демократическо-патриотические». Получится дешево и сердито.

РЖ: Вы говорите, что на основе кантианства практически невозможно создать работоспособную идеологию. А можно ли создать ее из какого-то иного учения?

Б.К.: Дело здесь не в Канте. Давайте скажу так: Кант сам создал гениальную идеологию (названную «критической философией»), которая блестяще артикулировала ключевые структуры сознания определенных бюргерских слоев на заключительном этапе Просвещения. Никто яснее Канта не сформулировал саму идею философской (идеологической) артикуляции «обыденного сознания», никто столь четко, как он, не подчинил всю свою философскую систему этой идее. Не где-нибудь, а именно в «Критике чистого разума» Кант со всей ясностью написал: «…В отношении существенных целей человеческой природы высшая философия может вести не иначе как путем, предначертанным природой также и самому обыденному рассудку». «Неужели, - вопрошает он своих критиков. - Вы требуете, чтобы знание, касающееся всех людей, превосходило силы обыденного рассудка и открывалось вам только философами?»[1]. Это и есть база теории идеологии как рационализированной и систематизированной артикуляции «массового сознания», того, что Грамши назвал «народным фольклором». В таком качестве различные версии кантианства неоднократно становились идеологией (или составной частью идеологии) влиятельных политических сил. Достаточно вспомнить кантианскую трансформацию идеологии западной социал-демократии со времен Эдуарда Бернштейна. Но ведь и в этом и в других случаях мы имеем нечто, прямо противоположное придуманной Морозовым или кем-то еще «государственной идеологии».

Мы имеем дело, так сказать, с «народной идеологией», которая – вопреки чисто идеологическим универсалистским претензиям Канта – есть всегда идеология определенных социальных групп. Каким образом такая партикулярная идеология может выступать (и в известных исторических обстоятельствах, действительно, выступает) «всеобщей идеологией» и потому – «истиной», мы из сочинений Канта не узнаем. Именно потому, что в его «критической философии» нет «критики идеологии», т.е. идеологической самокритики, которая как жанр философской рефлексии мучительно складывается позже (эта линия от Ницше ведет к «социологии знания», Франкфуртской школе, Рикеру и т.д.). Для объяснения фокуса превращения партикулярной идеологии во всеобщую нам потребуется нечто вроде грамшианской теории гегемонии.

Я подытожу сказанное в связи с этим Вашим вопросом таким образом. Во-первых, из Канта столь же просто сделать придуманную государственную идеологию, как до того – из Маркса, Шмитта, Штрауса, Джефферсона, Руссо и кого угодно еще. Политически результат будет столь же жалким. Во-вторых, некоторые версии кантианства в некоторых исторических обстоятельствах выступали мощной политической идеологией, и я не отважусь априорно утверждать, что сие не может произойти в России. В-третьих, чтобы это произошло (если это может произойти), нужно к делу подходить совершенно иначе, чем Морозов, т.е. не догматически, идя «от текста», а прагматически, идя от политического контекста и определяющей его логики политической борьбы.

Давайте, прежде всего, обнаружим и определим характер тех структур «массового сознания», которые мы хотим артикулировать, и только затем подумаем о способах и формах артикуляции – годится ли для этого кантианство (та или иная его версия) и, если в целом да, то как нам «заточить» кантианство таким образом, чтобы оно в данном контексте политически заработало. Возможно, нам придется для этого делать не менее существенную ревизию его, чем та, на которую пошли социал-демократически ориентированные неокантианцы рубежа XIX-XX веков, или та, которую в стремлении дерадикализировать левых, смещая их к центру, предпринял Хабермас с сотоварищами. Я не верю в политическую работоспособность какой-либо идеологии, а не только замешанной на кантианстве, без такой прагматики. Но именно ее я в материале Морозова не заметил. Отсюда и мой скепсис в отношении его концепции.

Беседовали Александр Павлов и Дмитрий Узланер

Примечание:

[1] Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994. С. 485-486.
От Овсов
К Овсов (25.06.2009 00:14:04)
Дата 02.07.2009 23:19:32

С.Кургинян. Кризис и другие-21. Ситуации,при которых американцы ударят по России

http://kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=art&theme=10&auth=&id=2215


"Кризис и другие-21"


Тема: Россия
Автор(ы): С. Кургинян
Дата публикации: 01.07.2009
Источник: "Завтра"
No: 27


С.Кургинян

КРИЗИС И ДРУГИЕ

Вы сделали физический замер. Посмотрели, например, на термометр. Увидели, что ртуть замерла на отметке "минус тридцать пять". И - оделись потеплее перед тем, как выйти на улицу.

Вы сделали замер социокультурный (или когнитивный, или иной). Увидели, что духовное или интеллектуальное состояние отдельных групп социума - такое-то. Дальше что? Руки в ноги и за рубеж?

Ах, нет! Вы патриот! Вы остаетесь! Остаетесь и... И сообразуетесь с ситуацией? Принимаете на себя роль учителя в школе... Миль пардон! С каким контингентом?

Ясно, каким. Тем, который сделанный замер выявил.

В известном анекдоте учитель, чтобы заинтересовать постсоветских учеников, зайдя в класс, задает вопрос: "Кто знает, как натянуть презерватив на глобус?" Когда контингент интересуется, что такое глобус, учитель с удовлетворением констатирует: "Ну, вот... Теперь можно начинать занятия географией".

Если весь наш постсоветский мир - это не театр, как утверждал великий Шекспир, а такая вот школа, в которой столь нестандартным образом надо завоевывать внимание столь нестандартных учеников, то что такое социальная роль? Любая роль - учителя, политолога, политического философа?

Реальность ("ши" по Конфуцию) настоятельно требует повышения уровня сложности аналитических построений. А школьники в состоянии освоить лишь донельзя упрощенные "мин". Как тогда вводить одно в правильное соответствие с другим?

Не первый раз я сталкиваюсь с подобной проблемой. И, как мне кажется, нашел приемлемый способ ее решения.

В момент, когда выйдет эта публикация, двадцать первая в рамках второго моего газетного сериала, выйдет и книга, в которой первый сериал ("Медведев и развитие", если кое-кто еще помнит) превращен в двухтомное исследование "Исав и Иаков. Судьба развития в России и мире".

Ну, так вот... В книге есть целая часть, которую я сознательно не стал публиковать в газете, назвав отказ от "огазетивания" этой части исследования "погружением на глубину". Разве это девальвировало другую часть исследования, в которую вошли - конечно же, серьезно переработанные, - газетные материалы? Никоим образом.

Ценя невероятную редакторскую дерзость А.Проханова, готового печатать мое исследование в десятках номеров газеты, я ни злоупотреблять этим не собираюсь, ни превращать рискованные и без того газетные марафоны в дурную бесконечность, в "перпетуум мобиле".

Подойдя к некоей черте, за которой сложность аналитических построений войдет в противоречие с газетным жанром, я не сойду с дистанции, а уподоблюсь гегелевскому кроту истории. То есть ненадолго погружусь в негазетные, так сказать, изыскания. С тем, чтобы в итоге предъявить заинтересованному читателю полномасштабное исследование в виде очередной книги, в которой будет как газетная, так и "негазетная" часть.

Пока что мы вместе с читателем к этой черте лишь понемножечку приближаемся. А раз так - продолжим "школьные упражнения", не сетуя на качество школы и не заискивая перед теми ее учениками, для коих изучение географии возможно лишь после пробуждения специфической мотивации.

То, что я предложил читателю в виде соотношения имен (мин) и реальности (ши), может быть описано и с использованием европейского научного аппарата. Но этот (хорошо знакомый специалистам по лингвистике и семантике) аппарат с его "коннотатами", "денотатами" и так далее... он... ну, как бы поделикатнее выразиться... Он и сложнее конфуцианского аппарата, и суше (то есть выморочнее) оного. Конечно же, европейский аппарат позволяет технологизировать то, что аппарат китайский технологизировать не в состоянии. И потому приходится пользоваться синкретическим аппаратом, в котором есть место и китайским понятиям, и европейским открытиям новейшего времени.

Тот же социокультурный вирус, например... Его не Конфуций изобрел и не его последователи. Хотя и конфуцианцы оперировали сходным инструментарием. И все же - вирусами занялись, конечно же, европейцы.

Сначала они поняли, что такое вирусы биологические. Поняли - как на практическом, так и на теоретическом уровне. Возникли и теоретическая биология, и вирусология, и другие более сложные дисциплины.

Конечно же, понять по-настоящему, что такое социокультурный вирус, можно лишь детально разобравшись в природе вирусов иных - биологических, в том числе. Но начать сейчас подобным разбирательством заниматься - значит, переступить ту черту, наличие которой я только что оговорил.

Это можно было сделать и раньше. Но зачем?

Можно было, говоря о различиях между кризисом и катастрофой, начать расписывать уравнения Вольтерра-Локки. Но, во-первых, это не в газете делают. И, во-вторых, утонуть в деталях легче, чем анализировать принципы.

Принцип же, который я сейчас хочу обсудить с читателем, - агрессивность. Европеец чаще всего существо метафизически агрессивное. Он все, что познает, немедля превращает в оружие. Познав биологические вирусы, он использовал это знание во благо, научившись бороться с определенными заболеваниями. Но тут же он использовал это знание во зло... создавши вирусы боевые.

Нобелевский лауреат, астрофизик С.Хокинг (человек очень осведомленный) после 11 сентября 2001 года сразу же заговорил об угрозе "вируса Судного дня". То есть вируса, способного уничтожить человечество не частично (как, между прочим, ЛЮБАЯ ядерная война), а полностью. Ответ на эту угрозу Хокинг предложил специфический. Начни я его рассматривать - мы вновь рискуем утонуть в частностях. Давайте лучше о принципе.

Итак, сначала европейцы открыли биологический вирус и тут же создали соответствующее оружие.

Затем они, европейцы эти (если кому-то удобней, то евроамериканцы), создали компьютер. Возникли разного рода новые дисциплины. Наиболее на слуху, видимо, такая дисциплина, как "искусственный интеллект".

Параллельно развивалась теория систем.

После создания всего этого понятия "ядро системы", "периферия системы", "коды, хранящиеся в ядре" стали междисциплинарными. Их задействовали (размяли, детализировали) сразу и биологи, и специалисты по искусственному интеллекту, и математики, занятые общей теорией систем, и...

И политические культурологи. Если точнее - специалисты по социокультурному моделированию. Но главное, опять же, не в этих профессиональных деталях, а в принципе.

Как только были разработаны все основные понятия (социокультурное ядро, социокультурная периферия, социокультурные коды) - дошло дело и до того, что связано с... С социокультурными вирусами.

Про вирусы компьютерные все знают. И понимают, что речь идет не о метафоре - об изделии. То есть о том, что можно и изготовить, и запустить. К вопросу о метафизической агрессивности европейца как оборотной стороне его технологической изощренности.

Компьютерные вирусы стали оружием, применяемым в специфических военных действиях. Такого рода оружие является одной из частных модификаций так называемого "нелетального" оружия. А оно, в свою очередь, является одной из модификаций "оружия пятого поколения". На подходе уже - оружие шестого и чуть ли не седьмого поколения. Но это, опять же, частности. Хотя и весьма существенные.

Принцип же - прост, как мычание. Как только появились не биологические, а иные вирусы (ну, хотя бы компьютерные), речь зашла и о вирусах социокультурных (а также когнитивных и иных). Подчеркиваю - речь зашла о них не как о метафорах, а как об изделиях. Социокультурный вирус - это такое же изделие, как и вирус компьютерный. И это - тоже оружие. Которое кто-то относит к пятому, а кто-то к шестому поколению. Я со своими коллегами - к шестому. Но это, опять же, частности.

Принципиально же тут только одно. То, что социокультурный вирус является оружием в той же степени, как и вирус компьютерный.

Когда правительственные компьютеры ряда государств подверглись атаке, то есть воздействию компьютерных вирусов, - что сделали государства? Они расценили это как акт кибертерроризма. И, сообразуясь со статьями международного законодательства, обратились в международные инстанции, дабы подвергнуть предполагаемых террористов уголовному преследованию. Они ведь не стали, будучи оч-ч-чень демократическими государствами, рассуждать вместо этого о том, что каждый гражданин должен иметь законное право на мессиджи, заполненные вирусами и адресованные чужим информационным системам.

Но в каком-то смысле, согласитесь, - что компьютер, что мозг. Просто в мозг как суперкомпьютер засылают адекватные этому "супер" когнитивные вирусы.

Итак, есть вирусы как средство поражения тела (биологические). Есть вирусы как средство поражения информационных систем (компьютерные). Есть вирусы как средство поражения мозга-суперкомпьютера (когнитивные). А есть вирусы как средство поражения вашей социокультурной макросистемы (культуры, цивилизации). Это вирусы социокультурные.

Почему же анализ подобных боевых вирусов расценивается как поползновение на человеческую свободу, как возврат к идеологическому диктату, цензуре, инквизиции особого рода? А анализ боевых компьютерных вирусов таким образом не расценивается?

Что? Дураки и негодяи могут, видите ли, этой аналитической рефлексией неадекватно воспользоваться? Так они любой рефлексией могут неадекватно воспользоваться.

У тех социальных групп, которые справедливо обеспокоены возможностью очередного государственного развала, групп уже отнюдь не малочисленных, - есть один фундаментальный изъян. Они боятся сложности.

В результате их раз за разом разделывают, так сказать, под орех те, кто освоил сложность эту самую (эффективную, разумеется). Терпя от освоивших оную малосимпатичных лиц и структур одно сокрушительное поражение за другим, группы прогосударственные (и те, кто от их лица выступает) огорчаются аки дети. И обязательно на что-нибудь ссылаются. То на загадочность применяемого против них оргоружия... То и вовсе на мистику...

Между тем виновны не злые силы (которые, конечно же, всегда существуют), а сами эти группы и их выразители, забывшие даже народную поговорку про то, что "простота хуже воровства".

Россия за тысячелетия освоила науку побеждать в простых и безусловных ситуациях. По ту сторону - наш враг, по эту сторону - мы. Так-то оно так... Но... Но, как говорят мои друзья из российских войск специального назначения, "враг нас предал". Вызовы уже никогда не будут простыми. Точнее - они слишком поздно станут простыми. Тогда, когда ответить на них адекватно будет уже нельзя.

Несколько месяцев назад какой-то украинский сайт (причем не западенский, а вменяемо-прорусский) опубликовал специфический анализ одной из моих статей, входящих в данный газетный сериал. Суть анализа сводилась к следующему.

Во-первых, я говорю, что американцы в результате определенных глобальных манипуляций, опрометчиво названных кризисом, не ослабли, а укрепились. Поскольку же, КАК ИЗВЕСТНО, на самом деле они ослабли, то я их выгораживаю. Естественно, с сугубо злостными намерениями.

Во-вторых, я говорю, что создание новой глобальной валюты и невозможно, и не обязательно для нас позитивно. Ибо валютой этой будет не рубль, а что-то другое. То ли юань, то ли какая-то коварная заморочка, призванная взрастить легитимное мировое правительство весьма недемократического типа. Поскольку же, КАК ИЗВЕСТНО, новая глобальная валюта прикроет "американскую лавочку", то, доказывая ее невозможность и проблематизируя ее конструктивность, я опять-таки злостно содействую тому же американскому империализму.

Эта конспирологическая украинская "шиза" поначалу показалась мне вообще не заслуживающей никакого внимания. А зря. О том, почему зря - чуть позже. Сейчас же - краткое практическое резюме, вытекающее из осуществленных только что теоретических построений.

1) Нынешнее российское всеобъемлющее гниение, которое я уже не раз назвал "эта сладкая катастрофа", - чудовищно и губительно.

2) Оно порождено как объективными причинами, так и пресловутой перестройкой, которая (как я опять-таки уже показал) является применением властью против своего общества некоего оружия - социокультурных боевых вирусов.

3) Лабораторией создания подобных вирусов является глобальный политический постмодернизм.

4) Применив подобное оружие против СССР, постмодернизм этот в принципе может применить его и еще раз против России, и против любой другой страны мира, и против некоей совокупности стран, цепляющихся за отменяемый этим постмодернизмом проект (конкретно - проект "Модерн").

5) Пораженное данным оружием общественное сознание впадает в состояние абсолютной или относительной дерегуляции. Поэтому "сладкую катастрофу" можно еще назвать "катастрофой дерегуляции".

6) Протекающий мировой эксцесс, опрометчиво названный кризисом, можно рассматривать и под этим углом зрения. То есть как первую пробу пера в том, что касается подлинно глобальной перестройки, наносящей свой социокультурный удар по всем очагам проекта "Модерн".

7) Как всегда в таких случаях, социокультурные удары по очагам проекта "Модерн" потому и могут быть эффективными, что с самим проектом все не в порядке. Проект этот устал, не справляется с нагрузками и так далее.

8) Наличие внутренней усталости и надорванности проекта "Модерн" никоим образом не отменяет проблемы применения против этого проекта социокультурного оружия особой мощи. Как не отменяло наличие усталости и надорванности советского проекта проблемы применения против него социокультурного оружия того же типа.

9) Идеологическая война, политическая война и другие формы борьбы за власть не имеют ничего общего с применением социокультурного оружия.

Потому что любая такая борьба предполагает в дальнейшем, после взятия власти, - осуществление оной в полном объеме. И по этой причине исключает, например, войну с Идеальным как таковым. То есть с тем, что необходимо для осуществления любой полноценной власти. Никто из акторов идеологической или политической войны не будет рубить сук, на котором сидит. Сравни - ленинские размышления о том, от какого наследства мы отказываемся. Тут важно именно то, что даже для Ленина отказ от любого наследства - это нонсенс. Ибо хочется осуществлять власть, а не оказаться обесточенным сразу же после ее взятия. А власть можно осуществлять лишь в том случае, если не уничтожена идеальная почва, и если какое-то наследство (традиция, тянущаяся из прошлого) может оказаться соединенным с твоей исторической новизной.

10) Таким образом, социокультурный удар, нанесенный по СССР, не предполагал и не предполагает осуществления в постсоветской России сколько-нибудь эффективной власти. Он предполагает фактическое безвластие, то есть невозможность преодоления существующей фундаментальной инерции - инерции регресса. Путин регресс стабилизировал, но не преодолел. Медведева подталкивают к новой перестройке, новой социокультурной репрессии. Но даже если он не поддастся - будет просто сохранена существующая инерция. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Если сделанные мною утверждения справедливы, то налицо вопиющие несоответствия между вызовами (ши), с которыми сталкивается власть, и именами (мин), которые даны этим вызовам. Во имя исправления имен назову хотя бы основные несоответствия.

Мин #1: "Россия встает с колен, возрождается".

Ши #1: Россия продолжает двигаться в регрессивной колее. Нет не только возрождения, но и стабилизации. Стабилизирован регресс - и только. Всё, что может переломить такое ши (несовместимое ни с какой государственностью), требует особой - контррегрессивной - мобилизации. Она почти невозможна. Но если ее не осуществить, задействовав вышеназванное "почти", - историческое прозябание очень быстро превратится в историческую агонию.

Мин #2: "Враг России - коррупция и ею одержимая бюрократия. Даешь борьбу с коррупцией, мафией и так далее".

Ши #2: в России нет ни мафии, ни коррупции. Есть новые формы организации общества. В первом приближении, их можно назвать "перманентным первоначальным накоплением богатств". Не капиталов даже, а богатств! Такой процесс постепенно превращает Россию в криминальное государство. В пиратское королевство. Бороться с этим - можно и должно. Но это - борьба за выход из состояния первоначального накопления. Борьба не технологическая (как борьба с мафией и коррупцией), а стратегическая. Если подменять стратегическую борьбу технологической, то болезнь будет стремительно прогрессировать.

Мин #3: "Россия укрепляет свое положение на международной арене".

Ши #3: Россия провалила сразу два проекта, ради которых не до конца преступная часть антисоветской элиты освобождала Россию от обременений, связанных с наличием союзных республик.

Первый проваленный проект - создание национального государства. Россия не стала национальным государством. Нельзя построить нацию в условиях длящегося регресса.

Второй проваленный проект - воссоединение новой России с Европой. Тут, как говорится, "без комментариев". Достаточно лицезрения двух (теперь уже двух!) барьеров, отделяющих Россию от старой Европы, воссоединение с которой предполагалось. Это и барьер из стран бывшего соцлагеря, и барьер из наших бывших союзных республик, он же - "Восточноевропейское партнерство".

Россия не вошла в НАТО, не вошла в ЕС. Она оказалась сдавлена между стремительно возвышающимся Китаем и медленно объединяющейся Европой, вновь готовой кинуться в объятия "добрых" США Обамы, разительно отличающихся от "злых" США Буша.

Мин #4: "Россия поступила определенным образом в силу объективных причин. КАК ИЗВЕСТНО, все империи рушатся. КАК ИЗВЕСТНО, коммунизм нежизнеспособен. КАК ИЗВЕСТНО, нет империй без колоний. КАК ИЗВЕСТНО, весь мир триумфально движется в общем глобализационно-капиталистическом направлении".

Ши #4: все "как известно", которыми начинено мин #4, - это социокультурные вирусы. На самом деле - и это видно хотя бы на примере Евросоюза - налицо тенденция к формированию макрогосударств (то есть империй нового типа), а не к краху империй. Об этом открыто говорят очень многие ведущие западные исследователи. Жизнеспособность коммунизма (то есть некоего строя, в котором существует правящая роль условно коммунистической партии, как это и было в случае СССР) доказана Китайской Народной Республикой. Бред, согласно которому империи бывают только империями колониального типа, вполне конкурентоспособен бреду, согласно которому, чтобы выстоять в шторм, кораблю надо сбросить балласт. То есть, Россия не подчинилась объективным закономерностям, а оказалась втянута в непрозрачную элитную авантюру, которая в итоге провалена самым сокрушительным образом.

Мин #5: "Даже если Россия никуда и не войдет, а нынешние тенденции переломить не удастся, ничего страшного не случится. У нас много ресурсов, есть ядерное оружие, никто к нам не сунется. Будем жить долго и счастливо - на зависть Западу и Востоку".

Ши #5: нынешние тенденции не совместимы с жизнью. Налицо два процесса - медленный распад управляющего субъекта и опережающий распад объекта, которым этот субъект пытается управлять.

Медленный распад управляющего субъекта связан с тем, что властный трайб (назовите его "питерским", "чекистским" или иначе), оказавшись в безрегулятивном социуме, сам теряет способность регулировать даже те процессы, которые происходят внутри него самого. Все кажущиеся "мелочи" типа новых эксцессов на Черкизовском рынке, кампании против милиции, конфликтов в регионах - это, по сути, проявление все той же потери способности к саморегуляции.

Вспомним острый эксцесс двоевластия в Армении, когда два лидера внутри одного властного трайба (карабахского) воевали друг с другом. Этот частный эксцесс (война Вазгена Саркисяна и Роберта Кочаряна) поучителен, поскольку речь идет о потере внутритрайбовой консолидации. Она-то и порождает медленный распад управляющего субъекта. А тут еще и распад объекта...

Впрочем, порожденный этим распадом дефицит макросоциальной легитимации не так опасен, как дефицит микросоциальной легитимации. Попытка втянуть во власть под лозунгом модернизации (еще одно ложное "мин", #6) некую социальную микрогруппу - порождена ложным представлением об избытке самолегитимации хотя бы у этого (либерально-западнического) трайба. Не регионального, а идеологического.

Налицо бессознательное влечение властвующего трайба, ощущающего дефицит собственной микросоциальной регулятивности, к каким-то профицитам чужой микросоциальной регулятивности.

Когда обнаружится, что либерально-модернизационный король - голый, что его IQ вполне может быть замерен по высказываниям Юргенса и ему подобных, а внутригрупповая солидарность строго тождественна антигосударственной страсти, политический кризис войдет в активную фазу. Это произойдет достаточно скоро.

НО И НЕ ЭТО ГЛАВНОЕ.

Переходя к главному, я исполняю данное читателю обещание и разъясняю, почему мое начальное отношение к конспирологическому украинскому мессиджу было неверным.

Ну, так вот. Главное - в ложности той части мин #5, согласно которой наличие у нас ядерного оружия гарантирует страну и общество от всяческих поползновений наших геополитических конкурентов.

Доказать ложность этой части мин #5 особо важно в ситуации предстоящей встречи Медведева и Обамы. Медведеву непрерывно внушают, что, КАК ИЗВЕСТНО, американцы уже другие. Что они (опять-таки, КАК ИЗВЕСТНО) хотят всего лишь с наименьшими потерями отказаться от роли сверхдержавы #1.

Это - злокозненная ложь, чреватая чудовищными последствиями. На самом деле, американцы лихорадочно наращивают гонку высокотехнологических вооружений. Главное направление - противоракетная оборона (ПРО). Американцы хотели бы иметь ПРО сухопутную, морскую, авиационную и космическую.

Сухопутная ПРО будет состоять из нескольких позиционных районов. Все наше внимание сосредоточено сейчас на будущем восточноевропейском районе. Но уже существуют два других - на Аляске и в Калифорнии.

Кроме этих двух сухопутных районов (уже насыщенных большим количеством противоракет), есть морская составляющая ПРО. Мощными системами ПРО типа "Иджис" оснащаются как старые корабли (например, крейсеры типа "Тикондерога"), так и новейшие эсминцы.

Уже практически "на выходе" авиационная составляющая ПРО - боевые лазеры, размещенные на "Боингах".

Создать космическую составляющую в ближайшие годы американцы не смогут. Но рано или поздно они ее создадут. Впрочем, и без нее картина весьма впечатляющая.

Завершение создания противоракетной обороны (а это, повторяю, дело нескольких лет, причем лишь подстегиваемое, а не сдерживаемое так называемым кризисом) породит принципиально новую глобальную ситуацию.

Суть этой ситуации уже обсуждалась американскими исследователями в столь престижных изданиях, как "Форин Аффеарс". Она состоит в том, что в условиях нанесения американцами первого удара по России, существенно сократившей количественно свои стратегические ядерные силы, остаток уцелевших от первого удара российских ядерных сил может быть гарантированно сдержан развившейся до определенных масштабов американской ПРО. Чем больше мы сократим свои стратегические ядерные силы, тем меньше у нас их останется после первого американского ядерного удара.

Предположим, что мы имеем 2000 единиц, и первый ядерный американский удар уничтожит 90%. Тогда останется 200 единиц. А если у нас будет (беру условный пример) 500 единиц, то после первого американского удара останется 50 единиц. Предположим, что 200 единиц американская ПРО сдержать не может, а 50 может. В какой момент нанесут тогда американцы опережающий ядерный удар? В момент, когда они будут гарантированы от ответного удара! То есть, когда после первого их удара останется ровно столько ракет, сколько может сдержать их ПРО.

Возникает один - вполне правомочный - вопрос. А зачем американцам вообще наносить опережающий удар? Они же не сумасшедшие! Они очень осторожные люди, любящие комфорт, не желающие подвергать себя даже минимальным рискам, включая риск радиационного заражения.

К сожалению, ответ на этот вопрос есть. Суть ответа в том, что могут возникнуть объективно или за счет чьих-то манипуляций ситуации, при которых "дернутся" даже берегущие свой комфорт американцы.

Что же это за ситуации?

Представьте себе, например, что американцы окончательно преуспеют в сфере создания ПРО к 2014 году. И что почему-то именно к этому же времени в России, все еще начиненной ядерным оружием (но уже не в той степени, в какой сейчас, - "спасибо Обаме"), к власти придет беспомощный, оголтелый, полувменяемый псевдопатриотический генерал. И американские аналитики скажут своему президенту: "Этот генерал, как и Ахмадинежад в Иране, готов применить ядерное оружие. Если он первым его применит, мы будем уничтожены. Мы успеем в ответ уничтожить Россию, но это малое утешение. А вот если мы первыми применим оружие, то Россия не дернется. И угрозы для нас не создаст".

Затем американский президент получит ложные (или не вполне ложные) доказательства того, что полувменяемый генерал готов нанести удар тогда-то и тогда-то. Как он поступит? Вопрос, по-моему, риторический.

Что мы обсудили? Реальность (ши), в рамках которой мы, как народ и государство, не сладко прозябать будем, а подвергнемся физической ликвидации. По ту сторону которой нечто (новый мировой порядок, к примеру) выстроится, но уже без нас. Ради выстраивания этого "нечто" все и будет разыграно. "Глобальный шок" сие называется.

Ответственность ответственности рознь. Одно дело - если как у Высоцкого. Ты им: "Нет, ребята, всё не так!" А они тебе - что "однова живем". В результате - ни тпру, ни ну.

Другое дело - если и ты, и "ребята", которым пожить охота, лет через пять-шесть попадете под реальный ядерный удар. Тогда и с "ребятами" поговорить можно в несколько иной интонации. И - главное - обсудить все варианты недопущения столь скверного переплета.

Вариантов, увы, немного.

Первый - Россия вступает в НАТО, становится частью евроатлантической цивилизации. Не рассматривать этот вариант потому лишь, что он чужд тебе ценностно, - совершенно недопустимо. Другое дело, что шансов на его реализацию, мягко говоря, крайне мало.

Второй вариант - добиться того, чтобы вся социальная подсистема, обеспечивающая ускоренное военно-техническое восстановление и развитие, стала адекватна решению этой, по нынешним временам сверхамбициозной, задачи.

В подсистему, которая должна обеспечить решение вышеназванной сверхамбициозной задачи, входят, как мы знаем, такие блоки, как наука, техника, промышленность, образование и так далее. Этим блокам и состоящей из них подсистеме надо придать новую приоритетность. Что предполагает и другой уровень оплаты труда, и другой тип идеологии, позволяющий вновь предъявить представителей рассматриваемой подсистемы как соль земли, и многое другое.

Нельзя развить одну подсистему, не поменяв порядок вещей во всем остальном. Придется снова убеждать народ нести тяготы мобилизационного состояния. Убедить в этом народ, предъявляя ему расслабленную гедонистическую элиту, нельзя.

А значит, этот вариант требует изменения качества элиты, рекрутирования в нее принципиально нового социального материала. Возможность чего-то подобного проблематична в той же мере, как и возможность того, что народ откликнется на мобилизационный призыв и начнет вкалывать, как в 30-е годы прошлого века.

Всё проблематично. Тем более что налицо беспрецедентный перерыв - более двадцати лет военно-техническая сфера и сферы, сопряженные с ней, загибаются. Такого перерыва в развитии не было при передаче эстафеты от Российской империи к большевикам. А темп технического развития невероятно ускорился. Всё, повторяю, проблематично. Но, возможно, другого реального варианта выживания нет.

Есть же - псевдо-вариант, устраивающий противника.

Этот - третий по счету - псевдо-вариант я называю ВКПУ (воровать, кайфовать, прозябать и уповать). В основе данного варианта - миф о скором обрушении США. Кто-то убежден, что это не миф, а неумолимо реализующийся закон. Но другой сходный закон предполагал падение Гитлера в результате скорой мировой революции. Если бы на основании веры в этот закон была отменена индустриализация, России бы не было. Да и не только ее. Миф про скорый "американский абзац" - еще одно ложное "мин", чреватое сокрушительными последствиями. Данный миф легитимирует ВКПУ. Под него Россия должна ВКПУшничать еще в течение одной пятилетки. Не сливаясь с НАТО ("на фиг сливаться с этими гибнущими гадами!") и не воссоздавая техносферу ("на фиг надрываться, в совок назад возвращаться!"). К 2014 году США достроят ПРО. А процессы в России породят какого-нибудь гомункула в виде пародии на Ахмадинежада.

Как же много ложных "мин" накопилось...

(Продолжение следует.)
От Karev1
К Овсов (02.07.2009 23:19:32)
Дата 09.07.2009 14:53:34

Вопрос

Может ли быть Медведев (Путин) настолько глуп, чтоб не понимать, что взаимное сокращение наступательных вооружений в условиях существования ПРО только у США, практически автоматически подставляет Россию под ядерный удар через несколько лет?
Я полагаю, что нет. Вывод напрашивается ужасный: Путемед сознательно ведет нас на бойню?
Можно как-то возразить против такого вывода?
От Artur
К Овсов (02.07.2009 23:19:32)
Дата 09.07.2009 00:20:59

вирус "конструктивизма"


>Принцип же, который я сейчас хочу обсудить с читателем, - агрессивность. Европеец чаще всего существо метафизически агрессивное. Он все, что познает, немедля превращает в оружие. Познав биологические вирусы, он использовал это знание во благо, научившись бороться с определенными заболеваниями. Но тут же он использовал это знание во зло... создавши вирусы боевые.

>Нобелевский лауреат, астрофизик С.Хокинг (человек очень осведомленный) после 11 сентября 2001 года сразу же заговорил об угрозе "вируса Судного дня". То есть вируса, способного уничтожить человечество не частично (как, между прочим, ЛЮБАЯ ядерная война), а полностью. Ответ на эту угрозу Хокинг предложил специфический. Начни я его рассматривать - мы вновь рискуем утонуть в частностях. Давайте лучше о принципе.

>Итак, сначала европейцы открыли биологический вирус и тут же создали соответствующее оружие.

>Затем они, европейцы эти (если кому-то удобней, то евроамериканцы), создали компьютер. Возникли разного рода новые дисциплины. Наиболее на слуху, видимо, такая дисциплина, как "искусственный интеллект".

>Параллельно развивалась теория систем.

>После создания всего этого понятия "ядро системы", "периферия системы", "коды, хранящиеся в ядре" стали междисциплинарными. Их задействовали (размяли, детализировали) сразу и биологи, и специалисты по искусственному интеллекту, и математики, занятые общей теорией систем, и...

>И политические культурологи. Если точнее - специалисты по социокультурному моделированию. Но главное, опять же, не в этих профессиональных деталях, а в принципе.

>Как только были разработаны все основные понятия (социокультурное ядро, социокультурная периферия, социокультурные коды) - дошло дело и до того, что связано с... С социокультурными вирусами.


культурное ядро и периферия это основы теории цивилизаций. Если кто не понял, по сути конструктивизм Кургинян и назвал рукотворным вирусом, так как никакой другой прикладной теории в этой области вроде нет.
От Олег Н
К Овсов (02.07.2009 23:19:32)
Дата 05.07.2009 16:55:20

Почему патриотический лидер России обязательно будет пародией на Ахмадинежада?

> http://kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=art&theme=10&auth=&id=2215

>Возникает один - вполне правомочный - вопрос. А зачем американцам вообще наносить опережающий удар? Они же не сумасшедшие! Они очень осторожные люди, любящие комфорт, не желающие подвергать себя даже минимальным рискам, включая риск радиационного заражения.

>К сожалению, ответ на этот вопрос есть. Суть ответа в том, что могут возникнуть объективно или за счет чьих-то манипуляций ситуации, при которых "дернутся" даже берегущие свой комфорт американцы.

>Что же это за ситуации?

>Представьте себе, например, что американцы окончательно преуспеют в сфере создания ПРО к 2014 году. И что почему-то именно к этому же времени в России, все еще начиненной ядерным оружием (но уже не в той степени, в какой сейчас, - "спасибо Обаме"), к власти придет беспомощный, оголтелый, полувменяемый псевдопатриотический генерал. И американские аналитики скажут своему президенту: "Этот генерал, как и Ахмадинежад в Иране, готов применить ядерное оружие. Если он первым его применит, мы будем уничтожены. Мы успеем в ответ уничтожить Россию, но это малое утешение. А вот если мы первыми применим оружие, то Россия не дернется. И угрозы для нас не создаст".

>Затем американский президент получит ложные (или не вполне ложные) доказательства того, что полувменяемый генерал готов нанести удар тогда-то и тогда-то. Как он поступит? Вопрос, по-моему, риторический.

>Что мы обсудили? Реальность (ши), в рамках которой мы, как народ и государство, не сладко прозябать будем, а подвергнемся физической ликвидации. По ту сторону которой нечто (новый мировой порядок, к примеру) выстроится, но уже без нас. Ради выстраивания этого "нечто" все и будет разыграно. "Глобальный шок" сие называется.

>Ответственность ответственности рознь. Одно дело - если как у Высоцкого. Ты им: "Нет, ребята, всё не так!" А они тебе - что "однова живем". В результате - ни тпру, ни ну.

>Другое дело - если и ты, и "ребята", которым пожить охота, лет через пять-шесть попадете под реальный ядерный удар. Тогда и с "ребятами" поговорить можно в несколько иной интонации. И - главное - обсудить все варианты недопущения столь скверного переплета.

>

>Вариантов, увы, немного.

>Первый - Россия вступает в НАТО, становится частью евроатлантической цивилизации. Не рассматривать этот вариант потому лишь, что он чужд тебе ценностно, - совершенно недопустимо. Другое дело, что шансов на его реализацию, мягко говоря, крайне мало.

>Второй вариант - добиться того, чтобы вся социальная подсистема, обеспечивающая ускоренное военно-техническое восстановление и развитие, стала адекватна решению этой, по нынешним временам сверхамбициозной, задачи.

>В подсистему, которая должна обеспечить решение вышеназванной сверхамбициозной задачи, входят, как мы знаем, такие блоки, как наука, техника, промышленность, образование и так далее. Этим блокам и состоящей из них подсистеме надо придать новую приоритетность. Что предполагает и другой уровень оплаты труда, и другой тип идеологии, позволяющий вновь предъявить представителей рассматриваемой подсистемы как соль земли, и многое другое.

>Нельзя развить одну подсистему, не поменяв порядок вещей во всем остальном. Придется снова убеждать народ нести тяготы мобилизационного состояния. Убедить в этом народ, предъявляя ему расслабленную гедонистическую элиту, нельзя.

>А значит, этот вариант требует изменения качества элиты, рекрутирования в нее принципиально нового социального материала. Возможность чего-то подобного проблематична в той же мере, как и возможность того, что народ откликнется на мобилизационный призыв и начнет вкалывать, как в 30-е годы прошлого века.

>Всё проблематично. Тем более что налицо беспрецедентный перерыв - более двадцати лет военно-техническая сфера и сферы, сопряженные с ней, загибаются. Такого перерыва в развитии не было при передаче эстафеты от Российской империи к большевикам. А темп технического развития невероятно ускорился. Всё, повторяю, проблематично. Но, возможно, другого реального варианта выживания нет.

>Есть же - псевдо-вариант, устраивающий противника.

>Этот - третий по счету - псевдо-вариант я называю ВКПУ (воровать, кайфовать, прозябать и уповать). В основе данного варианта - миф о скором обрушении США. Кто-то убежден, что это не миф, а неумолимо реализующийся закон. Но другой сходный закон предполагал падение Гитлера в результате скорой мировой революции. Если бы на основании веры в этот закон была отменена индустриализация, России бы не было. Да и не только ее. Миф про скорый "американский абзац" - еще одно ложное "мин", чреватое сокрушительными последствиями. Данный миф легитимирует ВКПУ. Под него Россия должна ВКПУшничать еще в течение одной пятилетки. Не сливаясь с НАТО ("на фиг сливаться с этими гибнущими гадами!") и не воссоздавая техносферу ("на фиг надрываться, в совок назад возвращаться!"). К 2014 году США достроят ПРО. А процессы в России породят какого-нибудь гомункула в виде пародии на Ахмадинежада.

>Как же много ложных "мин" накопилось...


Почему патриотический лидер России обязательно будет пародией на Ахмадинежада?
Кургинян хочет лишить нас надежды на нормального патриотического лидера?
По слухам Кургинян только что провел конференцию совместно с израильскими разведчиками из Моссад.
Может эту статью он издал, чтобы не выглядеть слишком патриотичным перед своими израильскими друзььями?
От Борис
К Олег Н (05.07.2009 16:55:20)
Дата 06.07.2009 08:59:26

Re: Почему патриотический...


>Может эту статью он издал, чтобы не выглядеть слишком патриотичным перед своими израильскими друзььями?

Я так понимаю, ему вообще чуть ли не все приходится делать с оглядкой на такие вот контакты.
От А.Б.
К Олег Н (05.07.2009 16:55:20)
Дата 05.07.2009 22:48:17

Re: Олег, ну что вы ленитесь додумать мысль до конца?

>Почему патриотический лидер России обязательно будет пародией на Ахмадинежада?

А откуда возьмется нормальный? В системе политики-то?
А вне ее - он точно будет "Усама намбер ту".

И все богатство выбора здесь.

>Кургинян хочет лишить нас надежды на нормального патриотического лидера?

Надеяться надо с умом. Нет, чудо может произойти, если мы его заслужим. А заслужим ли?

>Может эту статью он издал, чтобы не выглядеть слишком патриотичным перед своими израильскими друзььями?

Нет. Эта (снова отличная статья) - поиск "точек кристаллизации". Тоже, в общем, ожидание чуда. Но более реального.
От Artur
К Овсов (25.06.2009 00:14:04)
Дата 01.07.2009 15:25:58

Дугин. Постантропология

Интересная статья, в каких то очень важных важных вопросах пересекающаяся с точкой зрения Кургиняна.


http://politklass.ru/cgi-bin/issue.pl?id=1199


Общество состоит из двух частей - надземной и подземной. Надземная часть представляет собой социум, сферу рационального, дневного, где доминирует логос. Подземная часть есть темный затерянный остров коллективного бессознательного, область ночи, здесь правит миф.

Некоторое время прогрессистская наука считала, что эти две части располагаются в диахроническом порядке - мол, в древности главенствует миф, а развитие цивилизации постепенно вытесняет его и заменяет логосом и социумом. Но эта оптимистическая конструкция продержалась недолго - в Западной Европе XVIII-XIX веков. Уже к началу ХХ века было открыто подсознание, где - до сих пор и в полной мере - царили вечные и неизменные законы мифа.

Работы Карла Густава Юнга развили теорию Зигмунда Фрейда и создали новую топику человеческой психологии. Уже Фрейд показал, что помимо «я» («эго») в человеке активно действует невидимое и вытесненное «оно» («это», немецкое es, латинское id). Юнг же продемонстрировал, что нижний этаж «оно» уходит корнями в особую реальность, общую для всех людей. Коллективное бессознательное - одно на всех.

Последователь Юнга социолог Жильбер Дюран, опираясь на теорию коллективного бессознательного и архетипов, достроил психоаналитическую топику до социологической - заложив основы «социологии глубин», или «социологии воображения». Так была открыта, изучена и описана вторая - подземная - часть общества, в фундаменте которой лежит миф.

Обычные социологи - от Макса Вебера, Вернера Зомбрата, Эмиля Дюркгейма, Гаэтано Моска и Питирима Сорокина - описывали чаще всего дневной социум и его свойства, то есть социальный логос. Социологи глубин занимались социальными мифами или социологией мифа.

Исследование связи между двумя главными этажами этой топики - то есть между логосом и мифом - уже на первом этапе похоронило рациональность понятия «прогресс» (по мнению Дюрана, это не что иное, как рационализация мифа о Прометее), а на следующем этапе привело к тому, что сам логос, как судьба западноевропейской культуры (от Платона через Декарта до позитивизма), оказался не чем иным, как особым изданием мифа. Это открытие социологии глубин (социологии воображения) с опорой на структурализм Клода Леви-Стросса, историю религии (Анри Корбена, Мирчи Элиаде), психоанализ (Карла Густава Юнга, Альфреда Адлера), рефлексологию (Владимира Бехтерева), современную физику и математику (Вольфганга Паули и др.) сделало возможным совершенно иной взгляд на сущность, содержание, смысл, качество социальных процессов. Классическая социология, которая фиксировала многочисленные сбои логоса в обществе (взять, к примеру, принцип гетеротелии - социологический закон, утверждающий, что социальные процессы почти всегда достигают не тех целей, которые они перед собой ставят, опрокидывая причинно-следственную логику, в которую еще свято верили отцы-основатели социологии - позитивисты Огюст Конт и Эмиль Дюркгейм), через социологию глубин достраивалась до непротиворечивой и семантически полноценной системы. Огромный накопленный социологами-классиками методологический и документальный материал начинал играть совершенно по-новому.

Так, к концу ХХ века в общих чертах была сверстана «двухэтажная социология», где исследования социума (социального логоса) дублировались исследованиями «социального подземелья», «социального мифа».

Социальный логос

По своей профессии социолог призван заглядывать по ту сторону общественного мнения, расхожих представлений, здравого смысла, то есть тех убеждений и идей, которые циркулируют в массах и составляют каркас «согласованной мудрости» (conventional wisdom). Общественное мнение никогда не сообщает истину целиком, оно находится в промежутке между тем, что соответствует истине, и тем, что является чистой химерой, ничем. Еще Платон в «Государстве» так определял мнение: оно что-то нам сообщает, но что-то от нас скрывает; всегда и во всех случаях оно сообщает нам не то, что лежит на поверхности сообщения. Более прямолинейные американские специалисты по финансовым спекуляциям и играм на бирже сформулировали тот же закон более грубо: the majority is always wron («большинство всегда не право», англ.).

Социологи, анализируя мнение, извлекают из него полускрываемую и полуоткрываемую истину, а также объясняют механизм и, в свою очередь, смысловую нагрузку лжи (умолчаний, эвфемизмов, проекций, переносов и т.д.). Совокупность научных истин, проясненный смысл и этиология заблуждений и лжи составляют объект классической социологии - социальный Логос.

Пессимизм социологов-классиков: логос на грани катастрофы

Большинство крупнейших реконструкций социологов-классиков фиксировали тревожный характер социальных процессов ХХ века. И сама идея о прогрессе, которая стала чем-то само собой разумеющимся в общественном мнении, в определенный момент была распознана как эвфемизм, призванный скрасить предчувствие нагнетающейся катастрофы.

Большинство социологов, и особенно Питирим Сорокин, единодушно подчеркивали гедонистический, материальный, чувственный характер современной западной цивилизации, и это качество все глубже аффектировало в течение ХХ века социальный логос. Материальные ценности - одержимость экономикой, поиск эгоистической материальной свободы и наслаждения - выдвинулись на первый план и подтачивали, разъедали структуры рациональной организации общества. Почти все социологи так или иначе предсказывали, что социальному логосу Запада и всей мировой цивилизации, подпавшей под решающее западное влияние, вот-вот грозит катастрофа.

Особенно это ощущение усилилось в эпоху Постмодерна, когда многие заговорили об «обществе спектакля» (Ги Дебор), «режиме симулякров» (Жан Бодрийяр) или «конце истории» (Фрэнсис Фукуяма). Так, тот же Фукуяма говорил об «обществе разрывов», о нарастающем «дроблении социальных связей» и т.д. Социальный логос на глазах распадался, превращаясь в нечто иное, что пока схватывалось с трудом и требовало новых социологических методик для понимания и объяснения.

Некоторые (например, Мануэль Кастельс) робко предположили, что логос не отмирает, но переходит к новой форме существования - сетевой. Но это звучало не очень убедительно. В любом случае с конца ХХ века классический социум стоит на пороге фундаментальной качественной метаморфозы, как говорили оптимисты, или крушения, что подозревали пессимисты (например, Освальд Шпенглер).

Социальный момент глазами социологов глубин: соскальзывание в ночь

Еще более насторожены к исчерпанному Модерну были представители социологии глубин, которые в принципе считали катастрофой переоценку логоса перед лицом мифа, что по определению и изначально было чревато коллапсом и колоссальной инфляцией логоса. Не будучи противниками логоса, они лишь замечали, что гигантская переоценка одной половины общества (дневной) чревато возможностью стремительного регресса и падением в противоположную крайность - в регионы бессознательного (без всяких смягчений и промежуточных этапов). Таким стремительным падением в миф они справедливо считали европейские тоталитаризмы ХХ века - нацистский режим (с его «Мифом ХХ века», который, правда, скорее, жалкая и бледная пародия на миф) и СССР с его хилиастической попыткой построения земного рая (диахронически-тринитарный миф Иоахима Флорского, пропущенный через Гегеля, и специфически русский сектантский мессианизм).

Но инфляция логоса отнюдь не прекратилась с победой над фашизмом и с концом коммунизма. После того как в 90-е возникла временная иллюзия того, что социальный логос нашел свое окончательное воплощение в либерально-демократической американской парадигме (откуда глобализм и тот же «конец истории») и теперь будет длиться вечно. Американские неоконы попытались воплотить это в PNAC - Project for New American Century («Проекте Нового американского века», англ.) и теории «благой гегемонии», «империи добра» (benevolent empire). В 2000-е это становится все более сомнительным, а когда разразился финансовый кризис 2008-го и к власти в США пришел черный демократ Барак Обама, всем стало ясно, что предшествующая серия была не установлением вечного «нового мирового порядка», но агонией западноцентричного логоса.

С точки зрения социологов глубин, речь шла о коллизии двух мифов, которые действовали на протяжении последних трех столетий «в подвале» («подземелье») западноевропейских обществ (и тех обществ, которые подпали под их влияние).

Новое время и Просвещение дублировались подъемом мифа о Прометее, который вдохновлял и рационалистов, и романтиков, и людей дня, и поэтов ночи. Титан, трикстер, обманщик богов (ночь) Прометей (выступающий то как Фауст, то как Люцифер) нес людям огонь и знания (день). Мифом о Прометее вдохновлялись Шеллинг, Гюго, Гегель, Маркс, либералы и социалисты. Даже в фашизме - через ницшеанскую призму «сверхчеловека» и вагнерианство - он нашел своеобразное выражение.

Но с конца XIX века Прометея стал теснить Дионис. Из декадентских салонов он проник в культуру, а потом стал основным мифом работников СМИ (как правило, недоучек, пьяниц, развратников, наркоманов - как метко замечает Дюран), сотрудников киноиндустрии и позже - телевидения, интеллигентов, художников - типичных людей ночи практически во всех обществах. Постепенно индивидуально-гедонистический стиль журналистов, завзятых скептиков и противников любой рациональной организации (то есть врагов социального логоса) перенесся на все общество, которое стало обществом развлечений и наслаждений («общество спектакля»).

Дионис вытеснил Прометея (конец мифа о Прометее описан в великолепной ироничной книге Андре Жида «Плохо прикованный Прометей»). Но и сам Дионис постепенно утратил свою притягательность, свою динамику и энергию - декадентские перверсии элиты, имевшие в себе нечто стилистически привлекательное, превратились в омерзительное гниение разлагающихся масс, сползающих в ночь. Плебейские гей-парады превратили изысканную атмосферу салонов Оскара Уайльда, солнечное помешательство Артюра Рембо или поэтический жест Михаила Кузьмина в китч (еще одно значение выражения «не мечите бисер перед свиньями»). Миф о Дионисе, в свою очередь, достиг точки насыщения и превратился из источника свежести в застойное стимфалийское болото.

Цикл западной культуры подошел к концу. Постмодерн с его эпифеноменами - убедительная иллюстрация этого.

Как бы то ни было, социологи глубин ждут нового мифа (возможно, надеются они, это будет сбалансированный и интегративный миф о Гермесе - группа Eranos, куда входили Юнг, Элиаде, Башляр, Корбен, Дюмезиль, Шолем, Дюран), но ясно понимают, что европейский логос вот-вот окончательно соскользнет в ночь. Честно говоря, мне представляется довольно сомнительным, что эти замечательные люди, неогерметики, сумеют удержать то, что падает, или даже перевести падение в спуск...

Топика Юнга

Предшествующие соображения были необходимы, чтобы подойти к главной теме - к попытке представления о том, что ждет человечество после того, как Постмодерн полностью вступит в свои права и социальный логос окончательно рухнет в ночь мифа. То есть нам интересно создать картину грядущего в ее социологическом измерении с учетом тех структурных смысловых изменений, которые нам предстоит пережить (или не пережить, или не нам). На основании социологических реконструкций классических и неклассических теорий можно выстроить различные модели будущего, мы же остановимся на психоаналитической топике Юнга, озабоченного судьбой человека и пытавшегося как можно более непредвзято описать полноту человеческого фактора в его различных измерениях - на различных этажах. Прежде чем изобразить социологию Апокалипсиса красками Юнга, напомним основные параметры его топики.

По Юнгу, человек представляет собой сложную систему, состоящую из нескольких полюсов. Основные из них: «эго», «персона», «анима/анимус», «тень», Selbst («я сам»), добавим сюда фрейдовское «сверх-я» для полноты картины.

Мои «я» и моя маска

Человеком считается рациональный индивидуум, называющий сам себя «я». В психоанализе эта функция обозначается латинским термином «эго». Свойства «эго» - рассудок, способность к ментальным операциям, владение логическими структурами (или «пралогическими» - как у так называемых примитивных племен, дикарей), способность к саморефлексии и четкому отделению себя («эго») от внешнего мира, от «других» и «другого».

Обобщенный социальный логос есть коллективная проекция «эго», Фрейд называл это «супер-эго», «сверх-я». «Эго» всегда соотносится с «супер-эго», и это порождает систему социальных нормативов и определяет большую часть бытия «я».

В отношении других социальных «я» и в отношении совокупного социального логоса (сверх-я) «эго» выступает как персона, личность, маска. Между «эго» и личностью есть зазор. Он состоит в том, что у «эго» есть еще одно измерение - обращенное внутрь него, которое отличает его от личности (персоны), полностью исчерпывающейся социально-логической функцией. У «эго» есть психика, у персоны ее нет (она тщательно скрыта и не учитывается). Психика «эго» дает о себе знать только тогда, когда персона начинает вести себя или чувствовать себя неадекватно в социуме или перед лицом «сверх-я», данного как норматив в морали и правилах мышления (психическое или ментальное расстройство).

«Я» обычно представляется единственным (как результат рефлексии логоса на физическую отдельность человеческого организма), но это не обязательно, подчеркивает Юнг. Деформация логических структур, понижение ментального уровня или простое сновидение легко размывают сингулярность «я», его единственность и рассеивают по различным дробным «альтер-эго». В некоторых психозах это проявляется через голоса, реже - через видения и иногда - через видения самого себя. В некоторых случаях несколько «эго» могут приобрести довольно устойчивые формы идентичности (доктор Джекил и мистер Хайд Роберта Льюиса Стивенсона).

«Я» у Юнга не является раз и навсегда данной константой, оно плюрально. Иногда Юнг говорит о «я» как об одном из комплексов психики наряду с другими комплексами.

Страна коллективного бессознательного и Selbst

Внутри «эго» начинается пространство психики. В ней есть разные пласты - близкие к «эго» (память, субъективная оценка действий, вторжения снизу - инвазии) и более далекие от него - собственно бессознательное.

Бессознательное Фрейд назвал es, id, «оно». Сам Фрейд ограничивал бессознательное индивидуальными переживаниями и влечениями, как правило, сформировавшимися в младенчестве и даже в пренатальный период. Юнг же в знаменитом сне 1909 года, путешествуя на корабле вместе со своим учителем Фрейдом через Атлантику, увидел, что в бессознательном есть еще более глубокий уровень, где оно перестает быть индивидуальным и становится коллективным. Область коллективного бессознательного для Юнга стала центром его концепции (топики).

Коллективное бессознательное, по Юнгу, у всех одно и то же и населено вечными мифами и архетипами. Этим коллективным бессознательным объясняются устойчивые сюжеты некоторых сновидений (великие сны), сюжеты мифов, сказок, религиозных видений, художественных произведений. Верно воспринятое и направленное к светлому выходу на поверхность, интегрированное, охваченное, принятое и сакрально превознесенное коллективное бессознательное Юнг называет термином Selbst, self, то есть «я сам».

Анимус/анима и их темный двойник

Между «эго» и коллективным бессознательным находятся две главные промежуточные инстанции - анимус/анима (душа, которую Юнг делит по половой принадлежности) и тень (umbra, die Schatten).

Анимус/анима (как Серафитус и Серафита Бальзака) - это образ коллективного бессознательного, каким оно предстает в чистом виде мужскому или женскому «эго». Юнг заметил в ходе своих исследований (в том числе клинических), что мужчины устойчиво представляют «бессознательное» (es, id) как женщину (отсюда «анима», душа женского рода), а женщины - как мужчину (отсюда «анимус», душа мужского рода). В русском языке соблазнительно было бы использовать однокоренные слова «душа» и «дух», но они имеют иной устойчивый смысл (хотя имеют ли они сегодня вообще какой-нибудь смысл, хочется спросить себя?).

Еще есть тень, представляющая собой темного двойника «эго», который состоит из негативных продуктов диалога «эго» и коллективного бессознательного. Все то, что дневное сознание подавляет, исключает, репрессирует, выталкивает, цензурирует, не замечает в поползновениях, поднимающихся из бессознательных глубин, становится тенью, образует ее структуру и своего рода антиперсону (симметрично противоположную персоне). Обобщение образа тени - это дьявол.

Индивидуация как реализация Selbst

Очень важна у Юнга тема индивидуации. Индивидуация - это гармоничный и взвешенный, поэтапный и размеренный перевод структур коллективного бессознательного на уровень логоса. Правильно ориентированная жизнь человека есть реализация Selbst, то есть индивидуация. Только в таком случае «эго» выполняет свое предназначение - выпускает наружу в область логоса то, что лежит на уровне мифа.

Юнг уточнял отношения между данными инстанциями своей топологии, нюансировал, пояснял детали, разгадывал загадки их диалектического соотношения. Вычленял диалектику данной структуры у пациентов и в произведениях искусств, в религиозных доктринах и философских теориях, в биографиях известных личностей и в предрассудках среднестатистических обывателей. Этому посвящено практически все его творчество.

Школа социологии воображения

Перенос юнгианской топики на общество (с некоторыми коррекциями) дает нам социологию глубин, или социологию воображения, развитую преимущественно Дюраном. Социальный логос (общественное сознание Дюркгейма) - это обобщенное «эго» («сверх-я»). На другом полюсе - коллективное бессознательное (или социальное бессознательное). Между ними человеческое «эго», обращенное в сторону социума своей личностью (персоной), а в сторону коллективного бессознательного (ночной страны мифов) - своей психикой с ее фигурами (анимой, анимусом, тенью).

Между коллективным сознанием и коллективным бессознательным существует динамика, так как в некоторых вопросах они резонируют и являются гомологичными, а в некоторых - диссонируют и конфликтуют. Этим и обусловлены социальная кинетика (в том числе мобильность) и глубинное содержание социальных процессов. Индивидуум же, человек, есть момент этой сложной двухэтажной диалектики - ночи и дня.

Трехчастная модель социальной топики Питирима Сорокина, выделяющего три типа социумов и социальных структур на основании чисто эвристического подхода, получает фундаментальное обоснование в трех структурах архетипов Дюрана - героическом, циклическом и мистическом, которые являются прямой мифологической гомологией социологической конструкции Сорокина. Школа Дюрана за 50 лет своего существования провела гигантскую герменевтическую работу по мифоанализу социологических систем, мифокритике литературных произведений или исторических хроник.

Сновидение мира

Выше мы говорили, как велика вероятность того, что нынешний финансовый кризис есть выражение гораздо более глубокого процесса - падения социального логоса, размытого либо насыщением чувственными моментами (Сорокин), либо дионисийским мифом, ставшим достоянием оскотинившихся масс (Дюран). В юнгианской системе этот процесс можно рассматривать как понижение ментального уровня. Допустим, что логические структуры «эго» и «сверх-я» рассыпались ниже критического порога. А это весьма вероятно, если учесть наблюдения как за российским обществом, стремительно деградирующим в интеллектуальном и нравственном смыслах, так и за процессами, протекающими в западной культуре и политике. В этом случае нас ожидает магистральное вступление человечества в режим ночи.

В юнгианской топике это означает, что мы спускаемся в коллективное бессознательное. Это не просто нигилизм. Концепция ничто принадлежит к порядку логических структур, способных абстрактно представить себе чистую негативность по контрасту с чистым наличием. Но по мере размывания логики кристальное ничто логического нигилизма предстает перед нами не пустым, но наполненным - наполненным ускользающими смыслами, сбивчивыми картинами, какофоническими звуками, не выстраивающимися ни в какую гармонию. Нигилизм ночи полон звуков, цветов и фигур. Только с позиции дня это - ничто.

Оказавшись ниже критической планки, мы начинаем видеть во тьме. Ведь там всегда есть предметы, которые еще темнее других.

Тут мы подошли к юнгианской версии посткризисной футурологии.

Социальный логос пал. Либерализм, успешно победивший всех своих логических и идеологических конкурентов (теократию, монархию, фашизм и коммунизм), не справился с ношей социального логоса, не смог в одиночку отстоять порядок дня перед лицом надвигающейся со всех сторон и изнутри него ночи (последней попыткой была имперская авантюра американских неоконов). При этом предшествующие логосы им развенчаны и сметены.

Дневной характер либерализма относителен. Возможно, он победил именно потому, что предлагал самый мягкий из порядков, самый ненавязчивый из логосов, самый компромиссный и толерантный из инструментов дневной репрессии ночного бессознательного. Но теперь он волей-неволей остался перед лицом хаоса один на один, причем того самого хаоса, на который он ранее и опирался.

Если текущий экономический кризис (а экономика - это суррогат порядка и логоса для либеральной цивилизации) окажется финальным, то произойдет фундаментальное опускание ментального уровня человечества, мир погрузится в сновидение.

Каким оно будет?

Новые акторы постантропологии

Слом «эго» и «сверх-эго», их опрокидывание в темную жидкость психоза выведет на авансцену новых акторов. Этими акторами будут уже не класс (как в коммунизме) и не раса (как в национал-социализме), и даже не индивидуум (как в либерализме) - все эти социальные идеологии были основаны на специфических логических системах и параллельно с ними на довольно внятных ночных структурированных мифах, - но фигуры бессознательного, оставшиеся от эпохи световой доминации логоса. Это будет режим постлогоса, который введет в действие постантропологию.

Основные фигуры отношения «эго» к бессознательному приобретут автономность и станут замещением «эго». Человечество услышит «голоса».

То, что «эго» современного человека становится динамичным, плюральным, игровым, произвольным, можно увидеть повсюду - смена профессий, мест обитания (новый номадизм), смена полов, ник-неймов, появление дублей и клонов (вначале в литературе, фильмах и компьютерных играх, но завтра - на практике) становятся обычным делом. Жизнь приобретает все более ироничный, игровой характер. Цикл сокращается - смена семей, партнеров, друзей, стран и занятий убыстряется с калейдоскопической скоростью. Все чаще люди меняют пол, и эти операции проводятся уже не по одному разу - побыл женщиной, надоело, стал мужчиной, потом опять женщиной и т.д. Но после определенной черты - мы едва ли ее строго заметим - растворится сам концепт индивидуальной идентичности, принцип свободы разъест «тоталитарные оковы» индивидуальности, в человеческом атоме обнаружатся отдельные составляющие (электроны, протоны, кварки), которые затребуют себе новой свободы (бельгийский писатель Жан Рэй предвосхитил это в рассказе «Рука Гетца фон Берлихингена»).

И вот в этот момент мы столкнемся с серией очень интересных явлений и пришествий, определяющих панораму постантропологического пейзажа.

Пришествие тени

Одним из главных действующих лиц юнгианского Апокалипсиса будет тень. Фантазии о самостоятельности тени (у Андерсена и в народном фольклоре) - известный сюжет, неоднократно обыгранный в литературе, в театре и опере. Так как тень - синоним дьявола, то можно сказать, что этот же образ совпадает с широким и разнообразным описанием темы антихриста или пришествия сатаны. Точка зрения Юнга отличается от религиозного богословского взгляда на эту проблему тем, что рассматривает - в духе апокастасиса Оригена - фигуру дьявола как относительно негативную. По Юнгу, в тени-дьяволе копится все то, что было отброшено «эго» в процессе неудачной индивидуации - то есть в ходе перевода коллективного бессознательного и его архетипов в сфере логоса. Поэтому дьявол не самостоятелен и первичен, но лишь символизирует совокупность человеческих неудач и результатов трений со «сверх-эго», которые, в свою очередь, связаны не столько с индивидуальными погрешностями, сколько с диссонансом и конфликтностью социального логоса (включая религиозный и моральный аспект), с мифологическим комплексом, лежащим под основой общества. Тень - неудавшийся Selbst. Но и дьявол был когда-то ангелом света, но у него не задалось...

Тень, которая обнаружит себя в ближайшее время, не обязательно должна рассматриваться только как дьявол христианской религии. В социальном и психоаналитическом смысле это будет просто остаток, в каком-то смысле суррогат исчезнувшего «я», и перед лицом недифференцированного коллективного бессознательного эта фигура для многих покажется спасительной соломинкой. Поэтому для постчеловечества тень как образ, сохранившийся от исчезнувшего «эго», будет представлять собой определенный соблазн. Тень не будет выступать врагом человека (тем более что человек уступит к тому времени место постчеловеку), она будет выступать врагом недифференцированной бездны нерасчлененных сновидений.

Какой будет тень в ее пришествии? Это сложно представить, так как социальный пейзаж существенно изменится. Крах логоса не отменит науку, а точнее - технологию, поэтому растворение индивидуума вполне может сочетаться с инерциальным продолжением технологического прогресса. Поэтому тень может прийти в свите машин и аппаратов. Но это не будет сингулярное человеческое существо или группа существ. Это будет нечто, напоминающее облако, туманность, мыслящую туманность, которая сможет принимать различные идентичности, имена, виды. Но эти образы будут несколько смутными, как в тумане. Едва ли тень предстанет в форме чудовища, скорее - в виде воспоминания, томной и плотной мечты.

Это один полюс.

Операция Альрауне

Другой фигурой юнгианского Апокалипсиса станет развоплощенная женщина-анима. Это будет не человеческая женщина, а женственность в ее собирательном, грезовидческом аспекте.

Здесь стоит остановиться на идее анимы у Юнга подробнее. Анима у Юнга - это не образ женщины, основанный на животном инстинкте и похотливом наблюдении за женским полом и даже не на генетической памяти, как представляют себе это фрейдизм и материалистическая психология. Это создание чисто мужского «эго», которое через аниму структурирует отношение с внутренним другим (но в то же время тем же самым) и структурируется само, проецируя далее это отношение вовне - на другое и то же самое теперь уже в рамках вида (это женщина в социально-гендерном смысле).

Мужское «эго» не знает ничего о женском «эго», не хочет и не может об этом ничего знать. Оно лишь проецирует на подходящую социально-биологическую материю живой образ, в котором говорит обращенное к нему коллективное бессознательное (es). Внутренняя анима и внешняя женщина для мужского «эго» (логоса) - строго одно и то же, причем анима первична, а то, что в реальной женщине не соответствует аниме, мужское эго не замечает, отвергает, цензурирует или ненавидит. Все это прослежено психоаналитиками на миллионах примеров.

Если мужская анима тяготеет к фигуре мелузины (водной феи-женщины-рыбы с хвостом и без гениталий), то несоответствие внешних данных женщин этому стандарту будет поставлено в вину им, а не своему образу (в котором, кстати, нет ничего патологичного - он гармонично и плотно вписан в сакральный лексикон великих сновидений). Параллельное исследование проводил Леви-Стросс, изучая структуры родства. В мифах многих индейских племен и народов Африки есть тема правильного масштаба брака. Чтобы показать, что правильно, миф показывает, что неправильно. Так, есть бесчисленное множество устойчивых сюжетов о браке с животными (Маша и медведь и т.д.), с духами, демонами и ангелами («Книга Еноха»), с предметами, с чудовищами. Это - слишком дальнее родство. Это значит, что «эго» слишком замахнулось на дальние горизонты бессознательного, и, как правило, сказки предупреждают, что ничем хорошим это не кончится.

Слишком близкое родство - это инцест, табуирование которого лежит в основе всех известных социальных структур за редчайшим исключением (зороастризм, легализовавший и даже предписывавший инцест, и практика еврейских саббатистских сект в Турции). В отношении анимы это означает, что «эго» слишком приближает к себе коллективное бессознательное, что чревато растворением, или принимает за него свои собственные эготические проекции, что ведет к стерильности или порождению монстров, то есть впадению в область тени. Тень есть совокупность табу, которые человека так и подмывает нарушить.

Здесь встает вопрос: а откуда берется мужское «эго»? Разные социологи, философы и психологи дают разные ответы. Марксистский социолог Бурдье, например, считает пол чисто социальным явлением, то есть «эго» наделяется мужским качеством исключительно социумом, «диктатурой сверх-я», а на практике - через педагогику и структуризацию семейных отношений. По Бурдье, если мальчика воспитывать девочкой и относиться к нему как к девочке, он будет девочкой, его «эго» и его персона будут полноценной женской личностью. На этом основана современная гендерная толерантность и западное толкование прав человека. Человек есть tabula rasa (так утверждал Локк, классик либерализма), на которой общество пишет все, что пожелает. Так же считал Маркс.

В любом случае можно предположить, что не пол души (анима-анимус) зависит от того, каким является «эго» (мужским или женским), но наоборот, пол души по обратной логике предопределяет гендерную принадлежность «эго». Анима приводит к бытию «эго» мужчины, чтобы сделать гармоничным процесс индивидуации бессознательного - вывода его на свет логоса. И наоборот, анимус экстраполирует себя в область логического через женское «эго», чтобы осуществить все ту же индивидуацию. Замечу, что все эти соображения относятся только к юнгианской теории, согласно которой у души есть гендер.

В любом случае осмысление определенной автономии души, наделенной полом, позволяет нам визуализировать фигуру Анимы, которая, вероятно, встретится нам по ходу развития мирового финансового кризиса. Эта женственность без женщин или помимо женщин вполне сможет проступать через серии архетипов, которые будут - либо диахронически, либо синхронно - манифестировать себя в виде гигантских женских фигур, темных безобразных старух, фей и ундин, русалок и саламандр, в виде женских стихий - воды и земли. Пластическая фантазия распадающегося социального логоса придаст образам технические или виртуальные формы. Причем не важно, появятся ли эти фигуры Анимы путем сбоя в процессе клонирования или как результат развития визуальных иллюзий тоталитарного экрана. Самое интересное в этом не технология явления Анимы, а ее философский смысл: социальный логос последние тысячелетия был преимущественно мужским; разлагаясь, он выплеснет из себя последнюю женскую фантазию - как, по легендам, семя, пролитое повешенным, порождает мандрагору или альрауне (см. роман Ганса Эверса «Альрауне»).

Когда мы мыслим о женственности без женщин, мы хотим подчеркнуть, насколько анима связана именно с мужским «эго», а значит, и постантропологический полюс анимы будет связан, скорее, с исчезающими мужчинами и их тонущим «я», нежели с женщинами, которые с логистической точки зрения удалятся в особую экзистенциальную нишу. Какую - мы сейчас рассмотрим.

Анимус

Если Анима есть порождение чисто мужского «эго», то анимус есть порождение «эго» чисто женского. Того мужчины, которого конституирует женская мечта - то есть мужское облачение es, - никогда не существовало и не существует. Это не мужское «эго», это нечто совсем иное. Сказочный принц, благородный рыцарь, герой - эти образы порождает женщина и населяет ими культуру. Женщина создала мужчину. В прямом смысле - она его родила, и в переносном - она его придумала. Мужчина придуман женщиной в трех формах - как младенец, как герой и как мудрый старец-учитель. Это - три инстанции бессознательного. Puer ludens, гомункулус, лилипут, играющий и смеющийся ребенок - интимизация бессознательного, которое женское «эго» способно обнять, понять, заключить в себя. Муж-герой - это бессознательное в той форме, с которой можно вступить в экзистенциальную схватку, чтобы поставить на кон свое бытие (реальных мужчин, которые заслуживали бы этого, просто не существует). И наконец, старец-учитель - это бессознательное в форме смерти, которая фиксирует динамику женского «эго» и вмораживает его в лед вечности. Такие мужчины живут только в психике женщины и оттуда попадают в произведения искусства. Талантливые феминизированные художники считывают тонкие складки женских грез и вводят их в культуру. И уже только оттуда - в качестве паттернов - черпает их мужское «эго», совершенно другое структурно и стилистически, стремясь соответствовать социальным нормам, диктатуре «сверх-эго» и поддерживать статус персоны.

Ослабление этого давления культуры приводит к тому, что мужчины превращаются в то, что мы видим сегодня вокруг нас, и отчего женское «эго» отшатывается с отвращением, - злобные, визжащие, сопливые младенцы; свиноподобные, похотливые (в лучшем случае), трусливые и жадные мужики; глупые охамевшие старики, накопившие за всю жизнь только сварливость и вредные привычки. Социальные проекции женского духа ранее ткали образы мужчин-героев и навязывали их в качестве стандарта. Когда эта работа ослабла (в сегменте социального логоса, за который отвечали женские личности в эпоху патриархата), все рухнуло, вокруг только странные и неопрятные существа нетрадиционной ориентации. Патриархат был продуктом экстраполяции женской фантазии.

Так кем же станет Анимус без мужчины? Это будет фигура последнего выброса женских энергий, солнечный герой, сверхчеловек, невинный, как ребенок, жестокий, как мужчина, и мудрый, как старец. Женский диалог с бессознательным выпростает последний залп эротической энергии в летающую золотую фигуру. Она будет эфемерной и быстро растворится, так как при отсутствии социального порядка (от которого будут на поверхности плавать лишь остатки) Анимусу не в чем будет закрепить свою волю к власти. Это будет вспышка абсолютной зари метафизического фашизма, который обозначит себя на горизонте, но как молния растает в надвигающейся ночи.

Однако кто знает, может быть, даже мгновенное созерцание рождения и исчезновение Анимуса будет зрелищем, которое - иллюзорно - удовлетворит великое женское ожидание.

Радикальный Субъект

Еще одна фигура имеет место в посткризисной (анти)утопии. На сей раз это персонаж не из арсенала юнгианской топики, но из постфилософских интуиций «новой метафизики». Речь идет о Радикальном Субъекте, описанном схематично в «Философии традиционализма», «Постфилософии» и в моей новой книге «Радикальный Субъект и его дубль». Не являясь юнгианской фигурой, он может быть тем не менее описан в терминах юнгианского Апокалипсиса.

Радикальный Субъект - это выведение архетипов коллективного бессознательного на свет дня по модели, отличной от того социального и культурного логоса, который доминировал в цикле известной нам человеческой цивилизации. Радикальный Субъект - альтернативный логос (точнее, логос в потенции, несущий в себе множество логосов), который разделяет с известным нам доселе логосом его дневную природу, но относится к коллективному бессознательному и мифологическому фундаменту общества (культуры, цивилизации) иным способом. Поэтому генезис прежнего (старого) логоса из мифа для него изначально был сомнителен, если не сказать - фатально неверен.

С философской точки зрения ближе всего к этой модели теория Ereignis Хайдеггера, которую он разрабатывал с 1936 по 1944 год.

Радикальный Субъект способен к индивидуации в любых условиях, так как он оперирует с логосом не как с актуальностью, но как с потенциальностью, то есть в той сфере, которая лежит между коллективным бессознательным (мифом) и его сгущением в актуальность логоса - но прежде, чем это сгущение станет необратимым. Это растворенный логос, пра-логос. Радикальный Субъект - это реализация Selbst в ее безусловной и свободной от всех обстоятельств форме, и в такой реализации психика не участвует, так как речь идет о ноуменозных (по Юнгу и Отто) горизонтах духа в чистом виде.

Финальная композиция

Писатель Мамлеев в свое время точно написал в заглавии одного из рассказов: «Мы готовы ко Второму Пришествию». Это правильно.

Какой будет комбинация полюсов постантропологии?

Теоретически и следуя формальным симметриям, это будут четыре динамические постидентичности, относительно автономные, - тень, анима, анимус и Радикальный Субъект. Можно предположить, что тень-дьявол постарается расширить свою область на максимально доступный ему горизонт - то есть на аниму, анимуса и Радикальный Субъект.

Как происходит редубляция Радикального Субъекта, то есть становление его дьявольского симулякра, я пытался описать в книге «Радикальный Субъект и его дубль». Там под дублем имеется в виду строго то, что у Юнга называется тенью, но только в той апокалиптической и социологической перспективе, которую мы сейчас рассматриваем, - тень макрокосма, а не микропсихологии. Резюме этой книги в одной формуле: отличить Радикальный Субъект от его дубля будет непросто, в этом метафизический нерв всей драмы мира.

Валентность связи тень - Радикальный Субъект, кроме всего прочего, придаст тени метафизическое значение и из инерциального останка рассыпавшегося логоса превратит его в социально значимую фигуру. Здесь, кстати, вполне уместна и богословская модель понимания дьявола, которая в отличие от психологической прагматики Юнга (с его опорой на гностиков) формирует в отношении этого персонажа верные пропорции - противодействия, борьбы, бегства, боя (если кто-то к тому времени еще останется в своем уме - ведь именно ум к тому времени не просто станет «не своим», но исчезнет, как исчезает дым).

Золотой Анимус, взлетающий с периферии женского горизонта в сиянии абсолютного (никогда не бывшего) фашизма, вероятно, не будет иметь никакого отношения ни к Аниме, ни к тени. Тени он недоступен - в нем женское «эго» освобождается от самого себя и от своего греха, от своей тени (написал я, подумал и решил несколько изменить предложение - «в нем женское «эго» освобождается от самого себя, то есть от своего греха, от своей тени»). Женское «эго» и есть тень. Что тогда мужское «эго»? Может быть, просто недоразумение?

Как отнесется к развоплощенному Анимусу Радикальный Субъект, пока неясно. И будет ли это вообще иметь для него какое-то значение...

А вот жидкую Аниму тень точно постарается захватить, включить в свою структуру, быть может, по инерции памяти - память, как знают современные физики, есть даже у материального вещества: тень увидит постантропологическую симметрию с исчезнувшим в никуда женским «эго».

Еще одним - пятым - элементом будет фон, который можно описать как возвращение древних богов (формула Хайдеггера), подъемом коллективного бессознательного или адом в его этимологической форме, невидимое (аид) станет видимым (идеей, видом). В отсутствие репрессирующего логоса все мифы могут подняться одновременно - без всякого диахронического контроля и без всякого порядка. К этому христианское сознание смело может отнестись так, как того требует религия. Но и в моральном строго религиозном смысле - у искушения не было бы никакой энергетики и силы над спасающимся человеком, если бы в определенный момент зло не приобретало двусмысленные черты, делающие духовный и нравственный выбор, различение духов воистину героической проблемой и великим подвигом, а не само собой разумеющейся социально-культурной банальностью. Когда зло приходит в обличие зла, его не так трудно отвергнуть. Когда оно рядится в нечто непонятное, но столь насыщенное всем сразу, то занять строгую позицию гораздо труднее - все кружится и сходит с мест и невозможно отличить одно от другого. Зло энергично и действенно.

Будет ли это?

Это будет обязательно, так как в общих чертах такой сценарий записан в священных текстах человечества, с одной стороны, а с другой - современная социология, культурология, философия, аналитическая психология на своих языках и в своих терминологиях подходят к более или менее сходной картине. Будет непременно и именно то, что описано. Но весь вопрос: когда точно?

Каждый сбой в истории цивилизации, каждая великая война, стихийная катастрофа, кровавая революция и бешеный цикл культурного, политического, социального, экономического и технологического развития потенциально могут стать крахом социального логоса, который явно и довольно давно достиг своей насыщенности, прошел основные этапы своего пути - то есть этот социальный логос уже «родился, женился и... умер». Ко времени Ницше это стало очевидно. Хайдеггер и Шпенглер, шире - большинство консервативных революционеров Германии 20-30-х годов - жили исключительно в этом ощущении конца.

На этой волне делалась и русская революция - по крайней мере как ее понимали поэты, философы и люди искусства Серебряного века (только они-то все и понимали правильно). Литература Платонова, поэзия Маяковского, Клюева, Блока уже предвосхищали постантропологические движения развоплощенных, расчеловеченных энергий. Русь-София Блока - Анима. Клюев вообще подробно описал географию коллективного бессознательного со скрупулезностью немецкого зоолога или землемера. Маяковский создал поэтическую онтологию классового существа. Платонов объяснил, как бытие живет и работает сквозь светлые коммуны, - его герои едят землю (персонаж «Чевенгура», называвший себя Богом), перевоплощаются в Достоевского, упоительно и сладострастно бредят наяву Розой Люксембург и мировой революцией.

Если заглянуть поглубже в историю - то, что переживала Русь в эпоху раскола, а Европа во время Реформации, вполне можно было отнести к тому же разряду: мир кончался, социальный логос трещал и валился, из-под глыб выползали гигантские фигуры неукрощенного подсознания.

Репетиций нынешнего кризиса было немало, и человечество к этому готово. То надувательство, которое мы называем современностью, с его химерами и пустяками, рано или поздно должно было кончиться. Поэтому все будет, и будет скоро. Правда, как это будет, мы не описали, потому что видим все открытым и готовимся в этом участвовать.

И все же есть вероятность, что этот лопнувший пузырь был не последним (а, к примеру, предпоследним). Хайдеггер метафизически удивлялся - «мы живем вплотную к точке полночи, нет, кажется, еще нет, всегда это вечное «еще нет»...

Но сколько бы ни срывались ожидания скорой развязки, это не значит, что ее не будет никогда. Она может затянуться, но посмотрите вокруг - все исполнено ее знаками. Может быть, еще раз отложится - пронесет и эта мразь снова завеселится и зашевелится, почувствовав, что и на этот раз все «еще нет...». Допускаю, а вот, может, и не отложится.

Да хоть бы и отложилась, надо жить - уже сейчас жить - только так, что не отложится. И вот тогда, когда будем жить по-настоящему, в упор к постантропологической развязке, в ней самой, пусть предвосхищая события, тогда-то все и произойдет.

Будет, обязательно будет.

(Автор: Александр Дугин)
От Artur
К Овсов (25.06.2009 00:14:04)
Дата 27.06.2009 01:36:54

Как бы Кургиняну помогло понимание этногенеза

С учётом обоих частей статьи, вырисовывается картина, когда Кургинян используя всю свои аналитику, получает вывод, который я сделал давно, анализируя "этногенез советского народа". Общество находится в процессе перехода от одной формы своего этноса к другой, потому и есть деффицит регулятивности. Именно процесс этногенеза есть основа, создающая возможность существования в обществе того, или иного макросоциального регулятора.
Именно этногенез производит человека, типичного для того, или иного общества, и именно этот процесс и это понятие полностью отсутствует в аппарате Кургиняна.

Скажу даже больше, в статье о "русской химере" я даже разобрал всю технологию возрождения регулятивности, как она видиться с точки зрения теории этногенеза.

Одним словом мы имеем то, о чём я когда то говорил СГКМ, когда он заделался конструктивистом - вы своим авторитетом нанесли сильный удар единственную теорию, которая давала ответ на вопрос об источниках общественной активности, и отказались от использования этой теории.

Судя по стилю аналитики Кургиняна, у него и не было в арсенале теори этногенеза, он только собирается накладывать принцип Пригожина с теорией цивилизаций, пока он это сделает пройдёт много времени, и получит нечто, очень похожее на теорию этногенеза.

А пока имеем то, что я говорил - во всех рассуждениях СГКМ и Кургиняна наступает момент, когда становиться очевидным, что они не видят способа чего либо изменить, так как у одного пока ещё, а друго уже, нет в арсенале средств, дающих возможность понимать источники общественных изменений.
От А. Решняк
К Artur (27.06.2009 01:36:54)
Дата 27.06.2009 13:15:31

С.Е.Кургинян понимает разницу между социогенезом и частью-стадией этногенезом

Я Вам так скажу, только Вы не обижайтесь (к-фильм "Мимино").

Есть такой анекдот, объяснять всё при помощи огурца, к примеру, планета Земля имеет форму круглого огурца, цветовые формы также имеют зеленовато-синие оттенки морской волны, что и неудивительно, поскольку мы видим цвет морей и океанов, в огурце тоже есть вода и составляет 98%, а также естьи сухое вещество... и так далее.. (это есть такой анекдот как ученик выучил по ботанике статью про огурец и все дисциплины-предметы сдавал на "пятёрки" используя все свои познания и аналогии про огурец).

Другими словами, я хочу сказать, что этногенез работает только при генезисе этноса и всё, более того этногенез является строго определённой частью генезиса общества (социума) во времени и уровне развития, безусловно при генезисе (рождение и развитие) ЭТНОСА (собирательное от трёх уровней: национальности, нации (объединённые национальности в страну) и расы) присутствуют СХОЖИЕ, ИМЕЮЩИЕ ОБЩИЕ НЕКОТОРЫЕ ПРИНЦИПЫ МЕХАНИЗМЫ с общим, глобальным и полным (абсолютным) СОЦИОГЕНЕЗИСОМ.

Т.е. у части-стадии коей является этногенезис есть много общего со всем социогенезисом, как мимнимум по причине присутствия в составе части целого и как максимум задействования общей бозовой функции-предназначения - генезис, функция зарождения какой-то общности и её развития.

Какая ошибка присутствует у многих людей, все пытаются объяснить новое явление старыми категориями при этом игнорируют собственно сами новые элементы в явлении и более того скатываются в драматически-ложную фразеологию про то что "даже трава раньше была зеленее".

Если сказать грубо, но чтобы дошло до упрямствующих, в народе есть такая хлёсткая фраза "Не надо пытаться натягивать презерватив на глобус", т.е. не надо устаревший ограниченный примитив прошлого знания перед новым пытаться "натянуть" как на давно известное в размерах и способностях средство, глобус гораздо больше и олицетворяет новую более грандиозную более глобальную мерность-рубеж, которого достиг человек в своём развитии, место этногенеза в истории формирования этносов на лестнице социального развития, планетаризм тоже как определённая стадия вступает в свои права и вместо потуг вернуться дважды в одну и туже реку лучше изучать наши новые достижения и возможности, начать осознанно их использовать во благо, других путей прокормить нарастающее количество населения планеты просто нет, все эти бункеры и байки с золотым миллиардом и для него есть всё таже только изощрённая нелепая попытка натянуть кое что на совсем непредназначенное новое - наш новый рубеж социогенезиса.

С уважением.
От Artur
К А. Решняк (27.06.2009 13:15:31)
Дата 27.06.2009 16:41:16

А Кургинян в курсе, что он эту разницу знает ?

Неужели именно из-за своего знания Кургинян пытается сконструировать новую теорию цивилизаций, которая по всем заявленным признакам должно повторять теорию Гумилёва ?
Да и работы Цумбурского он не адекватно комментировал в своё время, о чём можно прочитать в классических статьях самого Цымбурского о "Острове России...", и это говорит о том, что еще лет 10 назад он в этой теории и в этой области откровенно плавал, и если судить по его планам, о которых я сказал выше, то плавает и сегодня - к моему великому сожалению

>Я Вам так скажу, только Вы не обижайтесь (к-фильм "Мимино").

Постараюсь :-)

>Есть такой анекдот, объяснять всё при помощи огурца, к примеру, планета Земля имеет форму круглого огурца, цветовые формы также имеют зеленовато-синие оттенки морской волны, что и неудивительно, поскольку мы видим цвет морей и океанов, в огурце тоже есть вода и составляет 98%, а также естьи сухое вещество... и так далее.. (это есть такой анекдот как ученик выучил по ботанике статью про огурец и все дисциплины-предметы сдавал на "пятёрки" используя все свои познания и аналогии про огурец).

анекдот хорош :-)
Но ниже я постараюсь показать, что у нас не тот случай.

>Другими словами, я хочу сказать, что этногенез работает только при генезисе этноса и всё, более того этногенез является строго определённой частью генезиса общества (социума) во времени и уровне развития, безусловно при генезисе (рождение и развитие) ЭТНОСА (собирательное от трёх уровней: национальности, нации (объединённые национальности в страну) и расы) присутствуют СХОЖИЕ, ИМЕЮЩИЕ ОБЩИЕ НЕКОТОРЫЕ ПРИНЦИПЫ МЕХАНИЗМЫ с общим, глобальным и полным (абсолютным) СОЦИОГЕНЕЗИСОМ.

>Т.е. у части-стадии коей является этногенезис есть много общего со всем социогенезисом, как мимнимум по причине присутствия в составе части целого и как максимум задействования общей бозовой функции-предназначения - генезис, функция зарождения какой-то общности и её развития.

>Какая ошибка присутствует у многих людей, все пытаются объяснить новое явление старыми категориями при этом игнорируют собственно сами новые элементы в явлении и более того скатываются в драматически-ложную фразеологию про то что "даже трава раньше была зеленее".

>Если сказать грубо, но чтобы дошло до упрямствующих, в народе есть такая хлёсткая фраза "Не надо пытаться натягивать презерватив на глобус", т.е. не надо устаревший ограниченный примитив прошлого знания перед новым пытаться "натянуть" как на давно известное в размерах и способностях средство, глобус гораздо больше и олицетворяет новую более грандиозную более глобальную мерность-рубеж, которого достиг человек в своём развитии, место этногенеза в истории формирования этносов на лестнице социального развития, планетаризм тоже как определённая стадия вступает в свои права и вместо потуг вернуться дважды в одну и туже реку лучше изучать наши новые достижения и возможности, начать осознанно их использовать во благо, других путей прокормить нарастающее количество населения планеты просто нет, все эти бункеры и байки с золотым миллиардом и для него есть всё таже только изощрённая нелепая попытка натянуть кое что на совсем непредназначенное новое - наш новый рубеж социогенезиса.

>С уважением.


Этногенез это постоянный процесс, во всяком случае в рамках теории Гумилёва, которой я придерживаюсь. Чтобы не писать каждый раз "теория этногенеза Гумилёва" фамилию я иногда опускаю, и это повидимому приводит в некоторых случаях к недоразумениям. Другая теория этногенеза, которую я считаю тоже правильной - теорию С.Лурье, во многом имеет похожий взгляд, во многом иной. Но скорее эти две теории друг друга дополняют, так как у Гумилёва этнос всё таки больше аксиоматичен, нежели раскрыт с необходимой технической подробностью, как это сделано у С.Лурье.

Работы же Гумилёва, по моим личным рассмотрениям, которые я и на форуме публиковал, и которые вы найдете на vizantarm.am, есть русская версия теории цивилизаций, содержащая всё, что обычно входит в круг рассмотрения этих дисциплин. Теория цивилизаций являются альтернативой формационному подходу в обществоведении вот уже без малого 150 лет, её развивали люди, которых не возможно никак приписать к марксистам, наверно за исключением Гумилёва.

Не только я считаю теорию Гумилёва частью теории цивилизаций, но и крупные специалисты в этой области, в частности Цымбурский. Безусловно разница в мнениях есть, но не об этом речь.

Так же я считаю конструктивизм политически ангажированной упрощенной версией теории цивилизаций.

Ну и теперь о том, чем не является теория цивилизаций. Она не является социологической теорией ни в каком виде, так как социология начинается там, где завершается область теории цивилизаций - это следующий этаж знания. Я разделяю социлогию и этногенез, так же как химию и ядерную физику, как биологию и всякие там "конкурирующие химические реакции", которые по недоразумению пытаются сделать частью биологии. При желании можно найти общие черты у разных дисциплин - например бросается в глаза практически общая методология применяемая Зиновьевым и Гумилёвым. Но сам объект сильно отличен - социология это наука о сознательных явлениях, а антропология о подсознательных/бессознательных. Не замечать эту разницу может только человек, не разбирающийся в вопросе.

Что бы там не говорили, пока нет достаточно разработанной научной теории объединяющей генетические, подсознательные и сознательные явления в человеке. Так что признавая перспективность такого подхода, я тем не менее сегодня разделяю сферы социологии и антропологии и считаю это правильным.
Так что ваши обвинения в том, что я применяю антропологические подходы в области социальных явлений говорят только о том, что вы не знакомы с работами Гумилёва, и не знаете, что я являюсь сторонником этого подхода, хотя вроде бы я в каждой второй своей реплике упоминаю фамилию Гумилёва.

Нет практически ничего в работах Кургиняна, что можно было относить к области теории цивилизаций, хотя он сам и говорил о необходимости создания теории цивилизаций под углом зрения пригожинских принципов самоорганзации как общей методологи общественных дисциплин. Но некоторые следствия, которые в своей работе описал Кургинян, имеют корни именно в области этнических/антропологических явлений, о чём я и говорю. Несмотря на то, что как я говорил выше, области компетенции антропологии и социологии я разделяю - так как первая является фундаментом для второй, то следствия процессов, существующих в первой сфере, всегда ощутимы в второй сфере, хотя и не объяснимы в её терминах и понятиях.
От Мак
К Овсов (25.06.2009 00:14:04)
Дата 25.06.2009 18:33:30

Тема статьи иная: "Волкодавы, волки, овцы и ЛЮДИ". Тут потерянный кусок статьи

В сообщении Овсова потерялась часть статьи - заключительная.
Переношу ее из газеты "Завтра"
НОМЕР 26 (814) ОТ 24 ИЮНЯ 2009 г.

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/814/21.html



Кто еще может как-то что-то скреплять и удерживать? Волки, волкодавы?.. Одно до боли ясно — не овцы.



О ТОМ, ЗАЧЕМ скреплять и удерживать, я уже сказал. Делать это можно, только надеясь на то, что затоптанные овцами, исполосованные волками и волкодавами люди Отечества нашего все-таки начнут собираться по катакомбам. И восстанавливать отнятую у них регулятивность, без которой они и не люди вовсе. Это — по поводу того, зачем скреплять и удерживать. А по поводу того, чем… Прошу прощения, но в такой беспрецедентной ситуации — всеми подручными материалами, выбирать не приходится.

Скрепляя и удерживая, надо исправлять имена. И через это собирать то, что продолжает цепляться за презренный для овец, волков и волкодавов статус каких-то там, видите ли, людей. Связь между мин и ши… исправление имен (чжэн мин), основанное на восстановлении этой связи, принцип обратной связи между мин и ши (у конфуцианцев это называется "би цы")… все это — ради призрачной надежды "да тун"?

А разве у китайцев эта надежда не была призрачной? Они могли двигаться к этой надежде сквозь нескончаемые беды выбранным путем чжэн мин, а нам — слабо? Ну, если нам слабо, то всё кончено. Но кто сказал-то, что слабо? Овцы? Волкодавы? Волки эти овцелюбивые?

Идя путем чжэн мин, мы обнаруживаем, что реликт социальной регулятивности — криминален. Что после учиненного перестройкой постмодернистского разгрома культуры в виде регуляторов — у общества остались лишь подызношенные "понятия" (не путать с гегелевскими). Те, благодаря которым наша криминальная элита все же регулирует хотя бы самое себя. В отличие от всех прочих. То есть, конечно же, и эта элита уже погружается в пучину внепонятийного беспредела. Однако именно погружается, а не погрузилась.

Но если главные макросоциальные регуляторы — это остаточные криминальные "понятия", то (просто по определению) реликтом гражданского общества, да и устойчивого макросоциума воообще, является только криминалитет. А значит проверка метафор (волки, овцы, волкодавы и так далее) понятийностью (реликтовые регуляторы, антисистемная активизация, антинормативная нормативность, превращенная социальность и так далее) худо-бедно, но проведена. Чай, не социологический трактат пишем, а аналитикой занимаемся.

Метафоры, выдержавшие тестирование понятийностью, — это уже не только метафоры. Это то, из чего можно создавать аналитическую мозаику. Картину происходящего, то есть. Создавая эту картину, я не злопыхаю и не восхваляю. Я пытаюсь быть точным. И хочу знать — что в моей картине нелогично, бездоказательно?

А ну как окажется, что всё логично и доказательно? Тогда что мы в очередной раз отпраздновали 12 июня 2009 года? Освобождение от макросоциальной регулятивности? И на что надеемся? На то, что эта регулятивность сама собой восстановится? В каком качестве? С опорой на что?



Я ПОДОЗРЕВАЮ, что определенные элитные группы в нашей стране (стране без социальной макрорегулятивности, если мои построения правомочны) радуются отсутствию этой самой регулятивности. Ибо в такой ситуации общество абсолютно беспомощно. И ничего вообще нет, кроме власти. НО ЕСТЬ ЛИ ТОГДА ВЛАСТЬ?

Вот вопрос, сочетающий в себе прикладную актуальность и философско-политическую масштабность.

Что значит "есть" и что значит "власть"?

Для того, чтобы власть могла сказать о себе (хотя бы себе самой), что она есть — она должна предъявить (опять же, хотя бы себе самой) некие основания.

Я сознательно не называю эти основания легитимностью, чтобы не завышать планку. Я всего лишь говорю — некие основания, и точка. Но откуда власть возьмет эти основания?

Как, иначе говоря, в принципе в таких условиях может осуществляться само конструирование властного субъекта? Если ничего, кроме него самого, нет (и он почему-то не впадает от этого в неописуемый ужас), то конструирование властного субъекта является его самосозданием (самоконституированием).

Как это происходит в ситуациях, подобных нашей? Ведь хотя наша ситуация и оригинальна донельзя, но присмотреться к каким-то, пусть и условным, прецедентам, согласитесь, не лишне.

Прецеденты же говорят о том, что в условиях пусть не слишком, но похожих на наши, — власть самоконституируется на микросоциальной основе. Не имея макросоциальных оснований, она начинает черпать ресурс хотя бы внутривластной регулятивности из того или иного относительно регулируемого микросоциума.

Каковым может быть любой трайб. Например, карабахский (в Армении) или нахичеванский (в Азербайджане). В Сирии это алавитский клан. Династическая королевская власть в Саудовской Аравии держится на доминировании племенного клана Судайри в союзе с кланами Шаммар и Джилюви. Да мало ли еще примеров! Почти в любой стране Африки нынешняя власть вызрела из военно-политического доминирования одного из трайбов.

Поэтому нет ничего беспрецедентного в том, что самоконституирование у нас, в условиях столь прискорбной ситуации, стало осуществляться через апелляцию к тем или иным трайбам ("питерские") или диффузным корпоративным группам ("чекисты").

Беда не в типе самоконституирования, а в том, что любая микросоциальность, помещенная в макросоциум, лишенный регуляторов, варясь в собственном соку, теряет и свою микрорегулятивность. Микрорегулятивность распадается вместе с микрогруппой. Где черпать ресурс для поддержки хотя бы этой микрорегулятивности, да и микрогруппы как самоконституировавшегося субъекта?

Заумные наукообразные рассуждения? Полно! Ничего сейчас нет актуальнее той темы, к обсуждению которой мы, наконец, подошли. И которая, к счастью, имеет, помимо политической актуальности, еще и концептуальное значение. Соединить одно с другим крайне сложно. А в рамках обсуждаемой тематики — почти невозможно. Но, как выясняется, именно "почти".

Мы уже начали концептуальное обсуждение того, не является ли мин "глобальный кризис" принципиально неправильным, не отвечающим тому ши, которое породило это мин? И на которое неправильное мин оказывает обратное воздействие (би цы).

Мы высказали гипотезу, согласно которой процедура исправления имен (чжэн мин) по отношению к мин "глобальный кризис" не просто требует замены ложного мин "кризис" подлинным мин "катастрофа". Нет, требуется еще и доуточнение полученного подлинного мин.

Катастрофа-то катастрофа, — но какая? Я предложил к рассмотрению вариант доуточнения, сказав, что речь идет о растянутой во времени (катастрофа всегда более или менее растянута во времени) катастрофе глобальной дерегуляции.

Что такое дерегуляция у нас — мы поняли.

Мы поняли также, что мы являемся искусственно созданным глобальным сгустком дерегуляции.

Но что такое дерегуляция у них? Глобальная перестройка? Какую роль в ней должен сыграть наш глобальный сгусток дерегуляции?

Он должен выплеснуться наружу? Или, наращивая свою плотность, стать социокультурным аналогом особого типа звезд?

Социокультурное смысловое горючее (в звездах — ядерное горючее) выгорает. Происходит сжатие, коллапсирование.

Оно может быть не слишком глубоким или очень глубоким. Тут все зависит от звездной — или социальной — коллапсирующей массы.

Если оно становится очень глубоким, то образуется либо практически невидимый в окружающем (физическом или социальном) космосе "черный карлик", либо даже черная дыра.

Дыра же — если она искомое для каких-то "делателей коллапсов" — начинает поглощать материю из окружающего ее (опять-таки, физического или социального) космоса.

Тут весь вопрос в соотношении масштабов дыры и космоса.

Физический космос настолько больше известных черных дыр, что ни одна из этих дыр свернуть космос не может. Хотя астрофизики живо обсуждают наблюдаемые эксцессы поглощения целых галактик черными дырами, находящимися в их ядре.



ЕСЛИ ЖЕ социальный космос (человечество) сопоставим по размеру с создаваемой дырой и всего-то раз в пятьдесят больше этой дыры по массе и раз в семь больше по размеру — то ждать можно чего угодно. Полного коллапса, в том числе.

И это "что угодно" всегда будет для кого-то желанным. Создайте любое "что угодно" — ну, совсем любое — и оно для кого-то обязательно станет желанным. Кто-то решит на этом сделать гешефт. А кто-то это сочтет созвучным своим ценностям.

Тут еще и прочие факторы… Ведь обсуждали же мы их!

И аферы с кнопочками обсуждали…

И классовые игры с самоспасением элиты за счет бегства из породившей ее формации (капитализма)…

И объективные закономерности обсуждали, причем самые разные.

Ну, не может человечество, например, ни остановить информационный бум, ни справиться с ним без создания нового человека.

И нового человека создать не может.

И технологически свой рост сдержать не может.

И выжить в условиях роста не может.

И управлять ростом не может…

И ножницы между ростом человеческого качества и ростом человеческих возможностей раскрываются неумолимо.

Да мало ли еще что происходит в сфере этого самого объективного!

Субъективное накладывается на объективное. И наоборот. Новый человек не может быть создан в условиях старой общественной формации. Не Зюганов говорит о посткапитализме. Он-то о нем помалкивает. Другие акторы перехватили эту тему, животрепещущую сегодня как никогда.

У сгустка афер, больших игр и объективных проблем есть ядро. Ядро — это ши (то есть некая реальность). У каждого ши есть мин. Мин для рассматриваемого ши, как мы уже установили — катастрофа дерегуляции.

Есть наш сгусток дерегуляции, есть глобальный потенциал дерегуляции. И есть модель социокультурной черной дыры, способной поглощать целые социокультурные галактики, а то и некую смысловую Вселенную.

Наш сгусток дерегуляции создает и углубляет система "перестроек" (вспомним: "начать, углубить, обострить").

Перестройка — это использование властью против своего общества постмодернистской "лучевой пушки". Еще и еще раз ударив из нее по нашей многострадальной социокультурной ткани, можно завершить создание дерегулятивной черной дыры. И использовать эту дыру для поглощения неких смысловых галактик (а то и некой Вселенной, опять же, разумеется, смысловой).

Многое уже обнаружено нами. Конечно, не на уровне развернутых социальных теорий (аналитикой, повторю еще раз, занимаемся), а на уровне эскизов. Так сказать, почеркушек. Но ведь — обнаружено.

Остается состыковать две вещи. Эту самую политическую актуальность, к которой мы только что подобрались, и… и нечто другое, концептуально значимое.

Суть которого проста как мычание. Ну, ладно, у нас такая дерегуляция. А у них? Что в их благополучном мире позволяет говорить о нарастании дерегуляции, как о ядре некоего сгустка объективных проблем, больших игр, сверхкрупных афер и прочего?

Поскольку мы уже подобрались к самой животрепещущей политической актуальности, то не поймать за хвост политологическую жар-птицу было бы непростительно. А к тому, что у них позволяет говорить о нарастании дерегуляции — мы перейдем чуть позже. Надеюсь, что переход к этому облегчится после обнаружения политической актуальности. Но, как бы там ни было, обнаружения этой актуальности нам не избежать.

Мы установили, что власть, поддерживающая внутривластную регулятивность в условиях полного отсутствия регулятивности макросоциальной, сначала схватится за микросоциальные (корпоративные, трайбовые) сообщества. С их остаточной микрорегулятивностью.

А затем… Затем она неизбежно столкнется с проблемой рассыпания и этих микросообществ. А также с ослаблением присущей им микрорегулятивности. Что тогда делать власти?

Может быть, ответ на этот вопрос позволит понять главную загадку прошедшего политического сезона. Загадку дуумвирата как модели. Загадку Медведева как политической фигуры. Не является ли все это своеобразным ответом власти на обнаруженный ею дефицит саморегулятивности?

Выдвигая такую смелую гипотезу, мы должны отдавать себе отчет в том, что она не предполагает осознанных действий власти во имя преодоления какого-то там, видишь ли, дефицита какой-то там саморегулятивности. "Живем — и в ус не дуем", "всё у нас в шоколаде" и так далее.

Но, как и у любого сознающего субъекта, у власти, кроме сознания, есть еще и бессознательное. Если где-то и вызрела надоба в преодолении дефицита теперь уже и микросоциальной регулятивности, то именно в этом бессознательном. В сфере властных коллективных инстинктов. Что не только не меняет существа дела, но и, напротив, делает это самое существо гораздо более концентрированным.

Конечно же, выдвижение модели дуумвирата вообще и Медведева как новой властной фигуры ускорило распад микросоциальной трайбовой (питерской) и корпоративной (чекистской) регулятивности.

Но регулятивность эта и так уже распадалась, причем достаточно быстро. Не было ли в создании модели дуумвирата и в выдвижении Медведева, помимо массы осознаваемых малых политических надобностей, еще и одной этой большой, лишь во властном бессознательном оформившейся, надобы. Имя коей — "регулятивность". Не макросоциальная, предполагающая преодоление описанной мною десоциализации населения страны, а внутривластная. В самом узком и прагматическом смысле этого слова. Не питерские… не чекисты… а кто?

От А.Б.
К Мак (25.06.2009 18:33:30)
Дата 28.06.2009 07:25:18

Re: "Власть инерции" - тоже есть.

Но и она кончается. :)
От А. Решняк
К Мак (25.06.2009 18:33:30)
Дата 25.06.2009 21:48:17

Тема статьи иная: ...потерянный кусок статьи

>Не макросоциальная, предполагающая преодоление описанной мною десоциализации населения страны, а внутривластная. В самом узком и прагматическом смысле этого слова. Не питерские… не чекисты… а кто?

- прекрасный вопрос, содержащий и все ответы в себе. Можно было и не читать статью ограничившись концовкой, но если всё-таки прочесть (рекомендую), то сразу становится видно как С.Кургинян великолепно и тончайше пропустил через себя все опасения (целый спектр) современных элит и далеко не только российских, но нацменских-нацистких в остальной части нашей земной Ойкумены.

Итак, видим констатацию перевода интересов человека с одной глобальной группы (наций-государств) в другой глобальный разряд (планетарный глобализм (планетаризм)), как впрочем ранее в истории семья переходила в более глобальный статус рода, род переходил в ещё более глобальный статус племени, которое в свою очередь переходило в племенные союзы и нации-государства к вчерашнему дню - на сегодня мы видим как процесс перехода УСКОРЯЕТСЯ в исторических мерках времени, государства как бульки в кипящей кастрюли схлопываются и после чего единный кипящий планетарный котёл (не чета американскому плавильному утюгу, но и они сливаются тоже, пластиковых гробов запасли больше всех).

Т.е. "десоциализации населения страны" отмечена, и мы (ну хорошо, можно только я), но в какую сторону и из какой стороны начала причинно-следственная связь роста РОСТА СОЦИАЛИЗАЦИИ только что озвучили. Зафиксировали, другими словами, как планетарные санитары ПЕРЕХОД СОЦИАЛИЗАЦИИ с УРОВНЯ ГОСУДАРСТВА НА УРОВЕНЬ ПЛАНЕТАРНОГО ОБЩЕСТВА.

Плохо это или хорошо? наверное хорошо поскольку ДВИЖЕНИЕ ЭТО ЖИЗНЬ, в том числе и социальное развитие с определённым ускорением и даже ускорением ускорения со своими социальными драмами и комедиями, любовью и горем как вкусное блюдо с прянностями и специями. И быть может хотя бы в плане идеологии и философии нам стоит переступать грабли про трава зеленей и куда катится мир, может даже помогать достойным элитам справляться с ситуацией, подсказывать добрым словом и успокаивать там где нужен холодный рассудок да и горячее сердце чтобы не перегрелось.

Кстати об элитах, многие философы и идеологи, в том числе и и Сергей Ервандович в этой своей статье упоминает про "расслаивание элиты страны" помимо общей диссоциации, может быть это некоторая предтеча формирования мировой элиты из лучшего что есть в элитах наций (классических государств) и хоть и редчайше в национальных элитах (национальных группах). Вспомним как Владимир Владимирович шпраил на немецком языке в бундестаге перед определённой просвещённой частью общества Германии - некоторые присутствовавшие там уважаемые люди даже плакали от такого исторического момента, Дмитрий Анатольевич Медведев вон сейчас тоже в турне по зарубежным, неСНГовым далёким странам (СНГ я то считаю своей Родиной (СССР1)) ис каждым визитом всё больше и больше крепнут мировые связи в едином планетарном обществе, сегодня недолюбливают кавказцев, завтра все вместе будем бояться китайских гастарбайтеров и так далее по нарастающей потихоньку привыкать друг к другу, обтёсывать дикость и грубость несовершенства и жить и продолжать жить дальше, а послезавтра все будем бороться с новыми вызовами перед собой - панедмиисвинной как её там заразы в общем, потом вон астрономы видят интересные объекты над головой и уже не только ночью, но обещают скоро уже и невооружённым глазом, янки тутже сварганили на южном полюсе инфракрасный телескоп и ведут трансляции, есть предупреждения что надвигается астероидный (множественный) "дождь" (целый 9-ти недельный период "огенных шаров" в атмосфере) и так дале и так далее... жизнь продолжается и потихоньку надо броться и творить, как говорил барон Мюнхгаузен-Янковский: "Мыслящий человек просто обязан периодически себя приподнимать за голову из болота".

"Не питерские… не чекисты… а кто?" - я бы сказал что ВСЕ В МЕРУ РАЗВИТИЯ в том числе и "питерским" и "чекистам" ту просто открывается совершенно новый аналитический разрез для отбора к рулевым судьбы.

И если в КВН была фраза "Партия, дай порулить!", то сейчас фразаперешла в более демократический вид "Берите рулить кто хочет, но тех кого смоет волнапусть помнят народную мудрость про грибы и лукошко!".

С уважением.
От А.Б.
К Овсов (25.06.2009 00:14:04)
Дата 25.06.2009 05:12:39

Re: Интересно - это кому пишут такие сказки?

Или стиль "Завтры" заставляет редактировать?

Зачем так много накручивать, хм, странного на простой призыв "будь человеком"? Иначе, без странностей. не слышат? А со странностями - понимают?

Впрочем, за "Хаммер против хищника" - спасибо автору. Оригинальный и свежий подход для фантазирования о странном. А практически - у людей - для подавления хищников совсем иные инструменты в ходу. :)
От Мак
К А.Б. (25.06.2009 05:12:39)
Дата 25.06.2009 18:44:41

Волкодавам, чтобы вспомнили о своих функциях. Волчье-волкодавной помеси,

чтобы волкодавная сторона в них укрепилась за счет волчьей, ИМХО.
От А.Б.
К Мак (25.06.2009 18:44:41)
Дата 28.06.2009 07:22:02

Re: Не думаю, что так.

Тема-то именно понятна - призыв "будь человеком" к каждому из...

Вопрос в том - язык статьи на кого рассчитан? "Овцы" - ээээ "отрыгнут" информацию, так как она обидная.

"волки" - похихикают, "волкодавы" - пропустят мимо как несущественную.

Итог?

Кстати - забавный аспект - как много "овец" падки на "волчью культурку". Тут тебе и шансон, и "вор в законе" и криминал-сериалы... Проблемы случаются при прямом контакте с носителями "волчьей культуры", а так - все видится замечательно интересным и романтичным...

Всегда хотелось задать вопрос "А ум ваш - где?", но он риторический изначально.