Раздел 11. РОЛЬ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫХ ПРОИЗВОДИТЕЛЕЙ
В ОБЕСПЕЧЕНИИ УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ СЕЛЬСКИХ ТЕРРИТОРИЙ
СОЦИАЛЬНЫЕ ОЖИДАНИЯ ЖИТЕЛЕЙ СЕЛЬСКОЙ РОССИИ
П.П. Великий, д.филос.н., проф., зав. лаб. Института аграрных проблем РАН
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (грант № 05-03-03184а).
Изменения сельских реалий в первые годы аграрной реформы практически в подавляющем числе сел и деревень до сих пор не перешли из стадии распада в стадию созидания. Главная проблема, на наш взгляд, не в объемах производства, которые могут быть выше или ниже и которые можно получить, стимулировав даже небольшую долю сельхозпроизводителей. Если иметь в виду более отдаленную перспективу, то возникает много вопросов.
В научных публикациях почти не обсуждается идея реанимации жизни территорий до предреформенного уровня. Сложилась парадигма примирения и своеобразной нормализации ситуации. То, что нынешние крупхозы (назовем так коллективные хозяйства всех известных организационно-правовых форм) сократили объемы производства, то, что они не в состоянии дать работу нормальному трудоспособному человеку, введено аграрной наукой в парадигму нормального повседневного явления.
О таких предприятиях пишут как о самодостаточных, а сельская общность, численно намного превосходящая персоналы постоянных работников, элиминируется из анализа. А ведь это самостоятельный субъект аграрных отношений, имеющий товарные семейные хозяйства, которые полностью (для безработных) или частично компенсируют низкие зарплаты за труд в коллективном хозяйстве.
По существу, за 15 лет в селах сложилось две экономики.
1. Чахлая экономика крупхозов и фермеров (агрохолдинги во внимание брать не приходится, поскольку они социальных проблем села не решают, порой им даже не нужны местные трудовые ресурсы).
(В.Иванова, зав. сектором финансов АПК НИФ Минфина России считает, что на предприятиях будут работать другие (т.е. не местные) лица. См.: ЭЖ, 2006, 14 апр.). При сохранении экономического режима, в котором они функционируют ныне, им не будет места после вступления страны в ВТО, – это твердое убеждение многих практиков.
2. Экономика семейных хозяйств – более устойчивая форма, но в перспективе тоже затухающая по мере утраты с возрастом физических сил и сокращения потребностей их деятелей.
Увеличение объемов сельскохозяйственной продукции, производимой в семейных хозяйствах, – это не достижение, не прогресс, а фактически не что иное, как неоархаика. Хотя экономика семейных хозяйств и кажется устойчивой, но она повергает семью в образ и стиль жизни, терпимые средним и старшим поколением, но совершенно чуждые молодежи.
Село в итоге аграрных реформ вошло в полосу кризиса созидания, т.е. в нем с первых лет введения рыночных механизмов экономики колхозы и совхозы распались, а на их базе возникло ограниченное количество предприятий новых укладов, и их число не увеличивается. Одной из привлекательных идей демократических перемен в стране и его аграрной сфере была идея свободной реализации сущностных сил человека. Что имеет житель села по истечении 15 лет жизни в новой социально-экономической ситуации?
По данным наших исследований, свои возможности продвижения по службе как значительные оценили 7,5% сельских респондентов. Одновременно почти половина такой возможности для себя не видят и также отрицательно оценивают возможность повышения квалификации (35,3%), оплаты труда (25,4%). Неопределенность своего профессионального статуса и благополучия люди связывают с незащищенностью перед произволом властей. Причем этот фактор значим как для работников физического труда (40%), так и для сельских предпринимателей и руководителей коллективных хозяйств (80,0% и 50,0% последних оценили ситуацию как «совсем не защищен»). Кстати, и в городе 28,8% неквалифицированных, 41,3% квалифицированных наемных рабочих и 22,7% специалистов выбрали данный ответ.
Наличие частной собственности в условиях рыночной экономики является серьезным фактором стабильности и независимости жизни. По результатам мониторинга оценки благополучия по истечении последних десяти лет таковы: жить стали лучше 7,2% сельских респондентов, ничего не изменилось для 24%, стало хуже для 56,2%. (Повторные панельные исследования проводились ежегодно с 1993 г. по 2005 г. в четырех районах Саратовской области, репрезентативно представляющих поволжские сельские регионы по плотности населения, его социальному составу и т.д. Выборка квотная, ежегодно опрашивалось 470–500 респондентов.)
Опрос сельских жителей, дифференцированных по социоструктурным признакам, показал, что работающие по найму и контракту в основном тратят свой доход на приобретение предметов повседневного спроса (до 57,0%).
Приобретение товаров длительного пользования (автомобиль, холодильник, мебель) смогли осуществить 12% наемных работников, примерно столько же собираются это сделать в ближайшее время. Гораздо активнее собственническая позиция владельцев и совладельцев предприятий, среди которых каждый четвертый уже вложил средства в приобретение акций, ценных бумаг, автомобили, а 12% – даже в предметы роскоши, искусства, антиквариата. Дифференциация социальных групп по признаку имеющейся собственности и соответственно возможностей самостоятельно устраивать судьбу своей семьи особенно ярко проявляется в оценке перспектив обучения детей. На вопрос о возможности обучения детей частным образом положительно ответили 90,0% совладельцев предприятий и только 27% наемных работников. В то же время 52,4% опрошенных последней группы ответили, что на эти цели свободных средств нет.
Неоархаичные практики жизнедеятельности, обладающие элементами независимой жизни, которые появились на селе, не уменьшают несвободы.
Семейное хозяйство (ЛПХ), в котором, как правило, есть скот, птица, настолько привязывает семью к своему режиму (кормление, поение, чистка помещений, забота о кормах), что ставит под вопрос любые отклонения, такие, как отдых или лечение, требующие выезда на длительное время. Многие жители сел, расположенных на транспортных магистралях, перешли на работу в города, реанимировав традиции крестьянского отходничества. Но это тоже несвобода, так как человек уезжает от семьи на длительное время, ютится в плохих жилищных условиях, добирается домой на попутном транспорте и т.п.
Данная обстановка приучила жителей села надеяться в основном на потенциал самопомощи. На вопрос: «На кого в первую очередь вы будете рассчитывать при решении насущных проблем?» 62% работников физического труда ответили, что только на себя, 33% – на помощь родственников и друзей и лишь 3% – на руководителя местного сельскохозяйственного предприятия и государство. Почти не отличаются эти показатели у специалистов с дипломом.
Сегодня, по нашим расчетам, на одно рабочее место (которое имеет крупхоз) претендуют более 30 человек. Стояние в очереди на освободившееся рабочее место может длиться годами. Его вообще можно не дождаться никогда. В социальном самочувствии этот факт отражается как несвобода, связанная с лишением права на труд. Так считают 55,7% опрошенных работников физического труда и 12% служащих; 69,8% первых и 62,0% вторых соответственно связывают несвободу с тем, что оплата труда не обеспечивает прожиточного минимума. В городе данные показатели на 20-25 процентных пунктов ниже, что подтверждает остроту проблемы на селе.
Хотя государство небезучастно к судьбе деревни, но его меры носят характер поддержки в основном крупхозов, и то не повсеместно, а точечно. Необходимо решительно увеличить места приложения труда жителей села. Ведь национальный проект по сельскому хозяйству носит характер точечного воздействия на аграрную экономику, поскольку в 2006 г. беспроцентной формой кредита могут воспользоваться всего 1,5% семейных хозяйств (ЛПХ) и 2% фермеров (Иванова В., зав. сектором филиала АПК НИФ Минфина России // ЭЖ, 14 апреля 2006 г.).
На примере Саратовской области видно, что меры по укреплению животноводства также не касаются обустройства жизни сельского населения. Почувствуют перемены в своей жизни жители всего 19 сельских поселений, где будет реконструировано или построено 19 животноводческих комплексов.
Мы надеемся однако, что у села есть альтернативы выживания сегодня и, возможно, появятся в будущем и новые. Их могут породить многообразные практики согласования интересов главных агентов социального воспроизводства села – власти, бизнеса и сельской общности. Науке нужно своевременно их осмысливать и вводить в поле зрения информационного пространства.
Село – это такой синтез зависимостей и связей между удобством места жизни и смыслом пребывания в нем, который легко разрушается, но почти никогда не восстанавливается. Это доказала практика сселения неперспективных деревень. Хотя власть, спохватившись, пыталась что-то вернуть назад, но безуспешно. Ныне село подвергнуто аналогичному испытанию. Это не может считаться адекватным ответом на социальные ожидания сельских жителей.
Тут есть определенная некорректность подходов социологов.
В первом приближении европейскую часть России можно разделить на три сельских зоны:
1) пригородные зоны и зоны высокой плотности сельского населения(более 10-15 чел/км2)
2) зона средней плотности населения 5-10 чел. сельского населения
3) зона малой плотности сельского населения менее 5 чел./км2
В этих трех зонах приблизительно одинаковое количество населенных пунктов, т.е. по одной трети, но ввиду разности плотностей населения в первой группе количество населения в несколько раз больше, чем в третьей.
Последняя зона - абсолютно не в состоянии поддерживать существование коллективных форм организации труда, хоть в виде структур колхозного типа, хоть в виде капиталистических. Просто для разделения труда нет необходимого минимума сконцентрированных в одном месте рабочих рук.
Удаленность от больших городов - не позволяет иметь сколько-нибудь значимые доходы. Это зона умирающей российской глубинки. В советский период в этой зоне с грехом пополам поддерживалось существование колхозных структур. Но оно было сугубо формальным. На примере колхоза "Искра" Барятинского р-на Калужской области я такое видел. Колхозному правлению подчинялись приблизительно 10-15 раскиданных между лесов и полей деревушек. В ряде этих деревушек не оставалось ни одного работающего колхозника. А всего работников на колхоз оказывалось около сотни. Причем ко второй половине 80-х практически все - предпенсионного возраста. Преимущественно женщины 1935-1940 годов рождения. Мужчин этого возраста практически не было. Они в большинстве своем не дожили до второй половины 80-х.
Социализации такого разреженного населения практически не было. Формальное существование хозяйства поддерживалось исключительно руками десантов из нашего НИИ, доезжавших в колхоз приблизительно за 250 км из Обнинска: и на посеве, и на сенокосе, и на жатве, работе на току, выпасе стад, зимой в село направляли институтских трактористов, которые волокушами с сенокосов доставляли на фермы тюки сена.
Самостоятельно существовать такие хозяйства принципиально не могли. Болезнь, травма или запой даже одного из трактористов делал нереальным обеспечение кормами стада. - Даже при наличии шефской помощи! Просто за зимний день можно было выполнить только один рейс за кормами. Гибель зимой нескольких сот голов скота от голода - была чуть ли не правилом.
Отсутствие рабочих рук исключало вывоз на поля навоза. Лишенные нормального удобрения поля колхоза давали 4 ц ржи с гектара при посеве 2 ц. Общее зерновое хозяйство колхоза состояло из нескольких полей размером 50-100 га -в общем в пределах 200-300 га. Т.е. товарного зерна колхоз практически не имел. Зерно обменивалось в райцентре на комбикорм для колхозного стада либо мололось прямо в колхозе - для того же стада. Которое в результате буквально ежегодной гибели значительного количества голов - тоже оказывалось нетоварным.
И положение с каждым годом только ухудшалось.
Сведения из удаленных деревень глухого Износковского района Калужской области - были еще страшнее. В Мещере, через которую проходил на байдарках в первой половине 80-х нормальным явлением была деревня с остатками жизни в одном-двух домах. Остальные - пустующие.
Т.е. в этих глубинных сельских местностях еще в советское время ситуация пришла к практически натуральному хозяйству и бессмысленной трате сил и средств на поддержание буквально видимости колхозной работы. - Без хозяйственных результатов. Социализация за счет колхозного существования распадалась уже в советское время. Здесь в постсоветский период не потеряно практически ничего. Более того, освободившиеся от необходимости бестолковой работы в умирающем колхозе немногие относительно молодые люди - получили возможность каких-то приработков в дальних краях или торговлей дарами природы на автомобильных трассах. Интересно, что для описанной местности я нашел историческое исследование. Невозможность эффективного товарного сельского производства в Кировском, Барятинском районах Калужской области в 19 веке приводила ровно к той же схеме жизни, к которой вернулись в 90-х. Дом, обеспечивающее поддержание существования базовое небогатое натуральное хозяйство, не требующее занятости мужчин. А мужчины - на заработках - вплоть до Сибири. Хлеб, значительная доля мяса и сала, промышленные товары покупаются именно с его заработка на зимних ярмарках.
__________________
Вторая группа населенных пунктов в местностях со средней плотностью населения 5-10 чел./км2 - сохранила и колхозную социализацию жизни. Здесь колхозы имеют близкую к нулевой, но положительную рентабельность, определенную товарность хозяйства. Образ жизни и благосостояние здесь практически не изменились. В любом случае, что в советское время, что сейчас основные продукты дает приусадебный участок. Корма, удобрения - обеспечиваются через колхоз.
Ввиду удаленности рынков, вывоз излишков продуктов для продажи как в советское, так и в постсоветское время обеспечивается через колхоз. В обоих случаях именно эта регулярная торговля избытком приусадебных продуктов составляла главную статью дохода населения таких деревень. И никогда не могла быть слишком высокой - ввиду ограниченности самих рынков.
Наконец районы вблизи больших городов(от рубежа 250 тыс.) и местности с большим населением(типа степных Воронежской, Ростовской обл, Краснодарского и Ставропольскго краев). Вблизи больших городов произошло перераспределение сельского населения. Часть работает в этих городах, на всевозможных стройках, в дорожном, складских хозяйствах пригородных зон. Но она всегда была избыточной в соответствующих деревнях. Сейчас города обеспечили этим людям эффективную занятость.
Часть - в агрокомплексах, сопоставимых по эффективности с западноевропейскими. Здесь уровень жизни скачкообразно упал в 90-х, а сейчас нередко превышает советский.
В удаленных от городов густо населенных местностях Воронежской и Ростовской областей поддерживается весьма рентабельное зерновое хозяйство. Но оно не требует большого количества рабочих рук. Часть населения потеряла сельскохозяйственную и иную регулярную занятость. Но природные условия и богатые почвы гарантируют стабильное обеспечение питанием с огорода. Система услуг занятым высокооплачиваемым работникам зернового сектора - приносит деньги на текущее существование. Организованный вывоз избытка продуктов в города пополняет бюджет до приемлемого уровня, позволяющего нормально одеваться, поддерживать приемлемый уровень жизни. Здесь - потери существенные, но не фатальные. Скорее, следует говорить о масштабном процессе изменений с большим временем переходного процесса. Несколько иная ситуация в густо населенных степных селах Краснодарского и Ставропольского краев. Здесь высока плотность средних городков, которые почти сплошь охвачены агропромышленным производством: консервых, соки, вина и др. Практически весь избыток рабочих рук, не находящий себе применения на земле - задействован на работе в пищевой промышлености городков и в сфере услуг. Уровень жизни здесь существенных изменений по сравнению с советским периодом не претерпел. А моральная обстановка - улучшилась. Формы занятости приобрели значительное разнообразие.
Последний существенный фактор, определяющий положение крестьян, - ставший массовым дачный выезд высокооплачиваемых москвичей и питерцев со строительством коттеджей в удаленных районах - до 500-600 км. Граница московского и питерского влияния проходит приблизительно около города Валдай.
Возникающий благодаря этому спрос на строительные работы, на стройматериалы, дрова, на услуги и продукты - во многих случаях полностью нейтрализует фактор распада колхозного сельского хозяйства. Реальная картинка небольшой деревни в Калязинском районе Тверской обл.: деревня из одной улицы. 3-4 типичных дома местных жителей и до 15 огромных домов приезжих. Часть приезжих проживает в сельской местности круглогодично(семья сына моего знакомого - архитекторы), работая через интернет и выезжая на иномарке в Москву только для подписания договоров и актов сдачи-приемки работ. Соответственно такие семьи обеспечивают малочисленное местное сельское население еще и работой по уборке своих хором, по уходу за малолетними детьми.
>Невозможность эффективного товарного сельского производства в Кировском, Барятинском районах Калужской области
Интересно отметить, что совковая пропаганда утверждает, что немчура возжелала эти (ну примерно такие) земли захватить именно с целью "эффективного товарного сельского производства". Типа сверхлюди немчура, да?!