Позиция понятна,с мыслями я собираюсь поспорить отдельно. Павловский раздувается и изображает себя могущественным серым кардиналом( на этапе 90г это особенно смешно), но его разработки и программа его бригады 94-99годов очень важны и нетриивальны. 9И про теперешние можно сказать по крайней мере то же)."Общественного мнения не существует" - это тезис школы П. Бурдье, вовсе не означающий, что его нельзя создать - просто критика объективистского похода к предмету. Ту же цель они сейчас ставят для ГО. Они хотят его"создать", видимо так же, как создали(а они _создали_ и на этом_пришли во власть_ )эрзац общественного мнения в 1994-99.
А тут просто небольшая хохма, списанная от соседей.
=====================
Значит, доктоp Фоменко не пpав. Истоpию снова пеpепишyт?
=================
3001 ГОД, 1 АВГУСТА. МОСКВА. HЕЛЕгальная конфеpенция "Хакеpы истоpии".
Фpагменты доклада "Аналогии всегда хpомают" экстpемистского
исследовательского кpyжка "PR квадpат".
<...> Пpоведенные нами исследования ставят под сомнение некотоpые основные
догмы классической школы Фоменко, под диктовкy котоpой написаны все
pоссийские истоpические yчебники последнего тысячелетия.
Так, мы пpишли к выводy, что актеp Жеpаp Депаpдье и Хpистофоp Колyмб - это
два pазных человека. Более того, Амеpика была откpыта не в 1992 годy, как
yтвеpждает школа Фоменко. В 1992 годy был лишь снят фильм, а Амеpика была
откpыта как минимyм на 500 лет pаньше.
<...> Двyмя pазными событиями, вопpеки общепpинятой точке зpения, мы считаем
также отpечение Боpиса Ельцина и Hиколая II от власти. Аpгyмент о том, что
оба yшли в изгнание со всей "семьей", не кажется нам достаточным
доказательством.
<...> В настоящий момент y нас нет, к сожалению, достаточных оснований,
чтобы yтвеpждать, что Ельцин не являлся Иваном Гpозным, а пpиватизация не
была
опpичниной. Hо некотоpые детали показывают, что вpеменной интеpвал междy
этими двyмя фигypами и пpоцессами, в котоpых эти фигypы yчаствовали, так
же, как и в слyчае с Колyмбом, может достигать 400-500 лет.
<...> Пpедставление о том, что мифический богатыpь "дядька Чеpномоp" списан
с Виктоpа Чеpномыpдина, основано, скоpее всего, на том, что последний был
самым несгибаемым pоссийским пpемьеp-министpом своей эпохи, yдеpживавшимся
на постy не менее пяти лет. Hо даже неоспоpимый факт, что Киpиенко,
Степашин, Пpимаков и Касьянов являлись одним и тем же лицом, еще не
объясняет появления y "Чеpномоpа" тpидцати тpех богатыpей, полностью
отсyтствyющих в жизнеописаниях Чеpномыpдина.
<...> Hе выдеpживает сеpьезной кpитики и аксиома фоменковской школы о том,
что Советский Союз был, собственно, Атлантидой. В легенде об Атлантиде не
содеpжится никаких ссылок на следы этой цивилизации на каких бы то ни было
теppитоpиях, в то вpемя как следы СССР неоднокpатно обнаpyживали себя пpи
pаскопках не только в России, но и в Антаpктиде, и на Лyне.
<...> Даже самые яpые фоменкианцы "плавают" в вопpосе о том, был ли СПИД
пеpвой и втоpой миpовыми войнами. Также сyществyют опpеделенные данные,
котоpые позволяют yсомниться, что все чеченские войны пpошли во вpемена
Пyшкина и пpообpазом "Кавказского пленника" послyжил pядовой Андpей
Писаpев. Хотя в хpестоматиях это yтвеpждается абсолютно безапелляционно, в
частных докладах академики не pаз пpизнавали, что в конце XX века отношения
Чечни и России были не такими гладкими, как этомy yчат в школах.
<...> Есть глyбокие основания полагать, что pоссийский Петp Великий и
pоссийский пpезидент Владимиp Пyтин также не один и тот же человек, и
pyководили
они Россией с интеpвалом не меньше чем в 250 лет. Эта гипотеза pодилась
после того, как исследования не смогли yстpанить пpотивоpечия междy
личностями
Александpа Меньшикова и Александpа Волошина, считающимися одной и той же
фигypой. Сyдите сами: Петp Великий пpиказал всем двоpянам бpить боpоды, а
Александp Волошин, якобы его ближайший повеpенный в делах, почемy-то был
боpодат. Да, y академиков школы Фоменко есть сильные аpгyменты: и Петp, и
Пyтин в молодости выполняли pазведывательные миссии в Евpопе, оба пеpеносили
столицy из Москвы в Санкт-Петеpбypг. Hо Петp ввозил в Россию каpтошкy,
а Пyтин - облyченное ядеpное топливо, и то, что общественность в обоих
слyчаях бypно пpотестовала, свидетельствyет о том, что скоpее общественность
в
России всегда была одна и та же, а отнюдь не пpавители.
<...> Таким обpазом, единственное, в чем мы полностью сходимся с
классической истоpической школой доктоpа Фоменко, - это в yбеждении, что
Глеба
Павловского действительно не сyществовало, и его фигypа - не более чем
позднее пеpеложение легенды о Гpишке Распyтине.
теперь - давняя статья "Гражданское общество и Россия"(*)
Павловский и его шустрые построения на очередную заказуху - отдельно. ГО- отдельно. То, что этот мастер выворачивания наизнанку всего и вся на очередной своей стадии "конструирования вируальной реальности"из России делает - это его заботы. А проблематика ГО в РОссии - пересекается с заботами имиджмейкеров-ПиАрщиков, да и лиьерал-радикалов, только отчасти. Когда оные выдвигали в качестве лозунга Реформ четвероединую форумулу(рыночнвая экономика, правовое гос-во, ГО, демократия) - они подмазывали маслом совсем иную трансформацию, которая происходила и произошла. Из перечисленного в качестве зазывных слоганов и демократия, и ГО и ПГ в особенности, в 93 в их"обойму"уже не входили, выпали за ненадобностью. А теперь вот реанимируется муляж.
Статья(она объемная, это фактически брошюра) с хорошим обзором проблематики и историей вопроса. http://novosti.online.ru/magazine/october/n5-97/levin.htm
Она уже давння, не учитывает многих необходимых сдвигов(прежде всего тех, что можео связать с зиновьвскими построениями насчет советских структур - аналогов ГО, работ СКМ последних лет), но для затравки - сгодится.
========================
..
Не претендуя на строгость, можно выделить, по-видимому, примерно такие варианты объяснения:
- в процессе осмысления/освоения традиционной, т. е. западной, "модели" гражданского общества на постсоветской почве были совершены ошибки и допущены отклонения (типа тех, что инкриминируются Гайдару по поводу экономических реформ), которые исказили конечный результат;
- гражданское общество, т. е. его единственно известное, западное воплощение, в принципе не подходит России, ибо является плодом, выросшим на совершенно иной, чуждой почве в результате совсем иного, чем наше, многовекового - постепенного и стихийного - развития;
- гражданское общество есть лишь идеалтипическая конструкция: в лучшем случае - некая идеологизированная отвлеченность, в худшем - миф; все попытки его определения и отграничения не случайно вязнут в паутине переплетающихся различений и оговорок, самое большее - знаменуют приближение к цели, ускользающей, как линия горизонта;
- гражданского общества, о котором мы спорим, уже не существует; к моменту, когда эта проблематика актуализировалась на постсоветском пространстве, оно претерпело столь существенные перемены, что ныне его облик, структуры, природа стали совсем иными, чем прежде.
Возможны также комбинации этих вариантов или их частей. Более того, накопление эмпирического и аналитического знания о предмете порождает больше вопросов, чем ответов. Есть риск, что необходимые упорядочение и систематизация смыслов, элементов содержания, интерпретаций того, что мы называем гражданским обществом, способны обернуться своего рода "игрой в бисер".
С учетом всего этого данная статья представляет собой попытку обзора проблемы с трех точек зрения:
1) исторически-теоретической обоснованности понятия "гражданское общество" и степени его методологической годности для практического (политического) целеполагания;
2) принципиальной применимости понятия к разным этнокультурным (цивилизационным) контекстам;
3) изменений самого понятия (его отдельных характеристик, параметров) в современных условиях тех стран, где, собственно, и произошло его рождение.
В треугольнике: государство - общество - гражданин
Литература о гражданском обществе безбрежна, подходы к его определению многомерны. К счастью, ныне в нашем распоряжении имеются обобщающие работы и пособия, которые позволяют охватить картину в целом. С опорой на них (5) можно попытаться пунктирно прочертить след, оставленный усилиями мыслителей, бившихся над определением понятия "гражданское общество". Первое, что обращает на себя внимание в этой траектории,- это ее изломы, резкие переходы от одной позиции к другой, диаметрально противоположной, по главному вопросу: о соотношении государства и гражданского общества.
...
С высоты сегодняшнего дня теоретический спор о дихотомически-иерархическом соотношении государства и гражданского общества, занявший XVIII и XIX века, возможно, несколько отдает схоластикой. Приведенный здесь в телеграфно кратком пересказе, он тем не менее может быть полезен хотя бы как напоминание об историзме: меняющейся, преходящей природе рассматриваемого явления, заставляющей даже самых пылких приверженцев приоритета гражданского общества признавать, что оно не вечно, что в современном мире, где выживание социумов определяется в первую очередь по признаку экономической эффективности, "неясно, как долго еще либерализм и гражданское общество продержатся в фаво ритах" (6).
"Зигзаги" теоретического спора интересны также тем, что отражают не только историю теории, но и - что существенней всего - историю самого гражданского общества, насквозь пронизанную острыми конфликтами, кризисами, наконец, сокрушительными политическими революциями. Это константа эволюции гражданского общества, не подлежащая забвению и нисколько не отменяемая тем обстоятельством, что в унаследованных нами представлениях о нем (по существу, сложившихся в таком виде к концу XIX века) оно выступает как самый действенный фактор интеграции общества, его "сплочения" с государством.
Разработку понятия "гражданское общество" трудно представить себе без вклада последнего из крупных мыслителей марксистской ориентации - А. Грамши. Распространено даже мнение, что именно к его "Тюремным тетрадям" восходит та трактовка гражданского общества, на которую наука опирается вплоть до наших дней. В этой трактовке получил свое первое осмысление драматический опыт "введения" в XX век: мировой войны и революций, гражданской войны и "победы социализма" в СССР, "великой депрессии" и распространения фордизма, антикризисного регулирования и утверждения тоталитарных режимов. В свете этого опыта по-новому оказались прочерчены сами границы гражданского общества: как по отношению к государству, так и по отношению к экономике. "Между (подчеркнуто мною.- И. Л.) экономическим базисом и государством с его законодательством и его принуждением находится гражданское общество (7, р. 1253). Но такая "промежуточность" не означает ни пассивности, ни нейтральности. Гражданское общество воспринимает и преобразует "сигналы", посылаемые экономикой, делая их внятными для государства, и одновременно активно опосредует "правила игры", устанавливаемые государством. При этом гражданское общество выполняет эти функции органичней, "деликатней", чем жесткие структуры государства. Для парной формулы "политическое общество (государство) и гражданское общество" Грамши подбирает следующий синонимический ряд: "сила и согласие, принуждение и убеждение, государство и церковь, политика и мораль,.. право и свобода, порядок и дисциплина" и даже (с "анархическим оттенком", как он сам оговаривается) "насилие и обман" (7, р. 763; см. также р. 868).
Современник начала превращения классово структурированного общества в общество массовое, Грамши определял совокупность институтов гражданского общества как своего рода "второе", или "резервное", государство, способное гарантировать целостность социума даже в условиях катастрофического национального кризиса. Об этом говорит его анализ различий ситуации 1917-1920 гг. в России и западноевропейских странах: "На Востоке государство было всем, а гражданское общество пребывало в первородном и студнеобразном состоянии; на Западе между государством и гражданским обществом существовало верное соотношение, и при дрожи государства сразу же обнаруживалась крепкая структура гражданского общества. Государство было лишь передовой траншеей, за которой находилась прочная цепь крепостей и казематов" (7, р. 866).
Это ставшее хрестоматийным определение обычно интерпретируется как свидетельство того, что Грамши - в противоположность Ленину, отстаивавшему возможность взятия политической власти до и без завоевания гегемонии в гражданском обществе,- уделял этой сфере первоочередное значение как полю развертывания революционной практики. Дело, однако, не ограничивается этим. Если вдуматься, грамшианская формула предвосхищает ту проблему, которая окажется в центре дискуссий о гражданском обществе к концу столетия. Для простоты ее можно выразить в виде дилеммы - кого и от кого защищает гражданское общество: государство от граждан или граждан от государства?
Здесь следует напомнить, что на протяжении большей части XX века гражданское общество будто выпадает из аналитического поля обществоведения, чтобы вернуться в него лишь в 70 - 80-е гг. Фиксируемая многими авторами эта "странность" имеет вполне постижимые причины. XX столетие стало временем беспримерной экспансии государства в сферы частной жизни граждан. Даже если оставить в стороне крайние - тоталитарные - формы этой экспансии, нельзя не заметить, что она происходила практически по всему региону развитых стран.