От Георгий
К Георгий
Дата 23.04.2007 15:40:00
Рубрики Тексты;

Из романа Кочетова "Чего же ты хочешь?" (*+)

<...>
Юджин Росс оказался подлинной душой общества. Вот бы увидели его такого Клауберг и Сабуров! Глазам бы не поверили. Он танцевал, он пел, он рассказывал анекдоты. Наконец, выдвинув на середину комнаты, раскрыл тот чемодан, который назвал винным погребом. Кроме бутылок, в чемодане были сложены пачками какие-то журналы. Он выбросил их на стол. Одни их обложки, яркие, красочные, уже захватывали воображение. Все на них было представлено натурально, все было голо, дразнило, волновало молодых парней. А когда они принялись листать страницы, то на первых минутах онемели, всем стало стыдно друг перед другом за то, что они делают, что видят. Но постепенно освоились, отошли от столбняка, начали перебрасываться словами.
- У вас странные порядки, - заговорил Юджин Росс, внимательно понаблюдав за тем действием, какое на советских парней производит полиграфическая продукция такого рода. - С одной стороны, вы за материализм, а с другой - делаете вид, будто родителям вас действительно аисты приносят. У вас много говорят и пишут об эстетическом воспитании молодежи. Но как оно осуществляется? Древние греки чувство красоты воспитывали материально. Что может быть прекраснее женского тела, если оно совершенно в своих формах! Греки не стеснялись показывать женщину такой, какая она есть. Отсюда и результаты! Любой значительный музей мира - Лувр, Британский, ваш Эрмитаж в Ленинграде - как великую драгоценность готов хранить хотя бы обломок тех древних мраморных женщин. Мало того, красота, начинаясь с понимания красоты женского тела, порождала органическое чувство красоты вообще. Все лучшее, прекраснейшее в истории человечества создано теми, кто был воспитан на красоте женского тела.
- Это все верно, - сказал пасынок генерала Володька Решкин. - Тела тут, в ваших журнальчиках, будь здоров! Но школьникам их ведь не покажешь.
- Почему же?
- Позы-то какие! Не древнегреческие!
Все захохотали.
- Да, ребятишечки, наглядевшись на это, и сколько будет дважды два позабудут.
- А ребятишечкам, - сказал Юджин Росс, - этого никто и не собирается показывать. Это для взрослых, для вас, друзья мои, для тех, кто уже знает, откуда и как происходят дети. Ну что ж, стаканы у всех пустые. Геннадий, шевельни нашими запасами, продолжим заседание, как говорят у вас.
Стаканы не так уж и пустовали, но Юджину Россу хотелось, чтобы советские парни все больше бы развязывались, все больше бы теряли контроль над собой. Непривычные им напитки хорошо помогали ему в этом.
- У вас много хвастают, - рассуждал он со стаканом в руке. - С первой строки любой газеты и до подписи редактора только и читаешь: чугуна выплавили в сто раз больше, чем в тринадцатом году, электроэнергии выработали в двести раз больше, чем в двадцать седьмом, медведей убили в эн-эн раз больше, чем в пятьдесят третьем, и те де и те пе. Я понимаю, что это не вы расписываете такие достижения. Я понимаю, что делают это сталинисты, те старые обломки, которых еще немало осталось на руководящих постах в вашей стране. Этими цифрами они сушат вашу жизнь. Они кричат о романтике, а сами эту романтику у вас отнимают. Таковы последствия культа личности, неискорененные, неликвидированные. Замечательно сказал один ваш поэт: надо так основательно завалить камнями могилу Сталина, чтобы вместе с ним вновь не вылезли на свет эти последствия. Только, видимо, надо не могилу Сталина заваливать, а кое-кого из все еще живущих поскорее провожать в могилы. Не один Сталин олицетворял в себе сталинизм, а вот и эти делали и делают то же, которые вам про чугун и электроэнергию каждый день дудят.
- Да, это у нас случается, дудят, - согласился Огурцов. - Но постепенно оно пройдет. У меня есть товарищ. Юшков Томас. После университета он пошел работать на радио. Нам, говорит, одно предписывают делать, а мы свое гнем. Про чугун там, про всякое такое поболтаем для вида, а между чугуном и зяблевой вспашкой твист, шейк вставим, осмеем что-нибудь. Старым хренам уже и сейчас за нами не углядеть, а еще пройдет немножечко годочков, они и вовсе на нет сойдут, на пенсиончик, будем жить без них, по-своему.
- Это, конечно, чудесная программа, - сказал Юджин Росс. - Но не активная, а пассивная. Расчет на биологию. Не только будущее, но и настоящее должно принадлежать молодежи, вам, вам, друзья мои!
- Может быть, вы хотите, чтобы мы поубивали их, этих старых хренов? - сказал Огурцов. - Это же, как ни крути, наши родители. Это у вас запросто можно кокнуть хоть президента. Уплатил монету - его и кокнут. Нам вы таких советов лучше не давайте.
- Упаси господь! - воскликнул Юджин Росс, чувствуя, что он совершил ошибку, излишне поспешив с нажимом на педали. - Вы меня неверно поняли. Зачем кого-то убивать? Просто везде и по любому поводу надо иметь свое собственное мнение. И оно восторжествует.
<...>


==========Десакрализаторам - бой!=======
От Георгий
К Георгий (23.04.2007 15:40:00)
Дата 26.04.2007 11:51:49

Чего боялся Кочетов? (*+)

http://www.russ.ru/politics/lyudi/chego_boyalsya_kochetov

Чего боялся Кочетов

Олег Кашин

Советский писатель Григорий Бакланов в своих мемуарах (изданных в середине девяностых годов, когда Бакланов, конечно, уже не был советским писателем, а, напротив, был большим антикоммунистом) описывал, в частности, период, когда ему, Бакланову, пришлось несколько лет подряд жить на одной лестничной площадке с Всеволодом Анисимовичем Кочетовым - главным редактором журнала "Октябрь" (бывшего в те годы таким "Новым миром" наоборот - кажется, по всем вопросам журнал Кочетова занимал позицию, прямо противоположную позиции журнала Твардовского), членом Центральной ревизионной комиссии КПСС, депутатом Верховного Совета СССР. Кочетов всю жизнь (по крайней мере, с момента публикации в 1954 году романа "Братья Ершовы" о династии донецких металлургов, в свободное от производства время борющихся с безыдейностью донецких же художников и театральных деятелей) имел репутацию едва ли не главного сталиниста-охранителя в советской литературе. Естественно, в мемуарах Бакланова Кочетов был отрицательным персонажем, Бакланов писал о нем с нескрываемым омерзением и, помимо прочего, описывал, как каждое утро ему приходилось сталкиваться с Кочетовым у лифта. Вначале из квартиры, если верить Бакланову, выходил взрослый сын Кочетова, который тщательно осматривал лестничную площадку - не стоит ли кто на лестнице, за ним выходила, как называл ее мемуарист, "мадам Кочетова", которая вызывала лифт, и только после этого к лифту шел сам Кочетов - шел быстро, словно боялся чего-то, и даже с Баклановым не здоровался.

Насчет того, что не здоровался, - тут вопросов нет. Судя по тем же мемуарам, Бакланов не был тем человеком, с которым приятно здороваться. Тут интересно другое. Вот этот страх писателя-охранителя Всеволода Кочетова - это просто следствие какого-то психического заболевания вроде паранойи или что-то более сложное? Потому что странно получается: советский писатель-номенклатурщик, депутат и почти член ЦК - ему же, по идее, нечего и некого было бояться. Это же, в конце концов, не знакомый нам по популярному телесериалу Сергей Есенин, который предчувствовал смерть от рук кровавых еврейских чекистов. Чекистов Кочетов точно не боялся. Что же это было?

Когда мне было лет семнадцать-восемнадцать, я, наверное, подспудно желая быть безумно оригинальным, очень любил читать советскую охранительную литературу, к тому времени напрочь забытую даже специалистами. Читал Кочетова, читал Ивана Шевцова, выпускное сочинение в школе писал по "Все впереди" Василия Белова и так далее. Симпатии мои были на стороне авторов этих книг и на стороне тех героев, которых авторы считали положительными. Но даже при этой симпатии я не мог сдержать иронической улыбки, сталкиваясь с описываемыми советскими охранителями проявлениями человеческого коварства. У Кочетова в "Чего же ты хочешь?", например, машинистка-антисоветчица Шурочка фабриковала письма читателей, осуждающие положительных героев, а затем с помощью ездящих по стране подельников рассылала эти письма по редакциям газет и журналов из разных городов СССР. У Ивана Шевцова в каком-то романе (опубликованных романов у Шевцова было много, что, впрочем, не стало поводом для его принятия в Союз писателей) поэт по имени Артур Воздвиженский спровоцировал ресторанную драку, в которой у положительного героя хулиганы отобрали партбилет, что вызвало обязательные по тем временам неприятности у положительного героя. Тогда, семь-восемь лет назад, подобные сценки не могли вызывать у меня иной реакции, кроме иронии, потому что, конечно, очень бредово это все выглядит - машинистка, фабрикующая письма, поэт, ворующий партбилеты, и так далее.

Сегодня, читая те романы, я бы уже не улыбался. По "Живому журналу" недавно прокатился скандал - неизвестные доброжелатели с помощью известных пользователей "ЖЖ" озаботились судьбой грудной дочери одного патриотически настроенного публициста; их письмо о том, что девочка пропадает без свежего воздуха и родительской ласки, пока отец занимается своей патриотической публицистикой, уже несколько раз появилось в "ЖЖ", всякий раз его оперативно удаляют, но, кажется, все, кто должен был прочитать этот текст, его уже прочитали.

С тем отцом-публицистом личные отношения у меня не сложились давным-давно, но даже мне, человеку, не питающему к этому отцу никаких теплых чувств, делается не по себе, когда я наблюдаю за тем, как неизвестные доброжелатели его травят, используя, прямо скажем, самые омерзительные методы из всех, какие только могут быть. Насколько известно, этому человеку уже сейчас приходится тратить большую часть своего времени не на профессиональную деятельность, а на то, чтобы объяснить своим начальникам (он на радио работает), что с дочкой все нормально. Неизвестные доброжелатели торжествуют победу - объект их травли уже фактически выпал из того пространства, в котором его присутствие по каким-то причинам мешает им.

Подобные примеры все чаще в последнее время встречаются в интернет-тусовке (которая в сегодняшней России играет ту же роль, какую во времена Кочетова и Шевцова играли ЦДЛ и ресторан ВТО. Нравы шестидесятых-семидесятых, когда одна группа располагала властью, как сейчас принято выражаться, административного ресурса, а другая - властью угроз и анонимок, стремительно возвращаются в нашу повседневность. Они именно возвращаются, был период, когда их не было - представить, как один "социокультурный мыслитель" травит другого "социокультурного мыслителя" анонимками в восемьдесят девятом или, скажем, девяносто шестом году, невозможно - устройство общества просто не предусматривало возможности таких методов полемики. Сейчас - предусматривает. Фактически однопартийная страна с единственным центром власти всегда обречена на появление власти альтернативной, неформальной. Тогда же, сорок лет назад, эту ситуацию (причем вполне восторженно) нагляднее всего описал поэт Евтушенко в стихотворении "Наследники Сталина": "Наследников Сталина, видно, сегодня не зря хватают инфаркты". Когда одна сторона конфликта максимум что может сделать - это исключить оппонента из партии, а другая доводит оппонента до инфаркта, - кто в такой ситуации сильнее? Собственно, поэтому книги советских охранителей так мрачны и депрессивны по сравнению с книгами диссидентствующих современников. Противостоять власти гораздо проще, чем противостоять тусовке.

Единственным плюсом нынешнего возвращения в шестидесятые можно считать то, что теперь понятно, чего боялся Кочетов. Хотя лучше бы, конечно, по-прежнему не было понятно. Какая, в конце концов, разница, чего он там боялся.


16 ноября 2005 г. | 18:24

От IGA
К Георгий (23.04.2007 15:40:00)
Дата 26.04.2007 02:44:03

А где можно скачать? (-)

Ю
От Георгий
К IGA (26.04.2007 02:44:03)
Дата 26.04.2007 03:03:34

Я не сохранил ссылку. Поищите.

На lib.ru, по-моему, есть
От IGA
К Георгий (26.04.2007 03:03:34)
Дата 26.04.2007 03:36:29

Увы, полного текста не нашёл

Есть только фрагмент:
http://magazines.russ.ru/october/2004/8/popov7.html

А Вам точно попалась именно полная книга?
От Георгий
К IGA (26.04.2007 03:36:29)
Дата 26.04.2007 11:34:17

Нашел (*)

http://publ.lib.ru/ARCHIVES/K/KOCHETOV_Vsevolod_Anisimovich/Chego_je_ty_hochesh.(1969).[txt-win].zip
От Георгий
К Георгий (26.04.2007 11:34:17)
Дата 26.04.2007 11:36:37

Отзыв Золотоносова (*+)

http://idelo.ru/421/17.html

Шестидесятники // Всеволод КОЧЕТОВ // Судьбодоносный роман и его автор
Михаил ЗОЛОТОНОСОВ

Шестидесятничество как феномен культуры формировалось и развивалось в условиях сильнейшей идеологической поляризации. Одним полюсом был "Сталин", другой варьировался в довольно широком диапазоне: от "Ленина" и "восстановления ленинских норм" до полного антисоветизма, который мог быть как демократическим, так и крайне националистическим. "Символом веры" Кочетова был "Сталин", разоблачение же культа приравнивалось к уничтожению социализма вообще.

Отсюда и роль журнала "Октябрь", главным редактором которого Кочетов был в 1961-1971 гг. Это тоже феномен "шестидесятничества", только реакция на решения ХХ съезда была резко осуждающей, замешанной на этатизме и антизападничестве. Естественно, что "Октябрь" противостоял "Новому миру" Твардовского, но его функция была шире. В полной мере она обнаружилась после выхода романа Кочетова "Чего же ты хочешь?" ("Октябрь". 1969. № 9-11).

С точки зрения КГБ
Что касается самого Всеволода Анисимовича Кочетова (1912-1973), то это был третьестепенный советский писатель, исправно плодивший псевдореалистические романы, в которых тематизировались советские идеологемы. Скажем, в "Журбиных" (фильм "Большая семья") он соединил жанр семейного романа с темой рабочего класса. В романе "Братья Ершовы" Кочетов показал сплоченный рабочий коллектив как носителя передовых идей и среду художественной "гнилой" интеллигенции как носительницу идей ревизионистских. Возможно, такова была реакция на события в Венгрии. Но даже "Правда" (1958, 25 сент.) поправила его, заметив, что "настроения эти затронули значительно меньший круг творческих работников, чем показано в романе".

Поправки "Правды" характерны: Кочетов всегда святее папы и всегда выражает мнение самых реакционных слоев ЦК и "органов". Все знали, что если основная масса советских писателей смотрит на жизнь глазами идеологического отдела ЦК КПСС, то у Кочетова на все точка зрения КГБ.

"Чего же ты хочешь?" эту репутацию упрочил еще более. Роман представлял собой реакцию на "Пражскую весну", после которой Андропов создал новое Пятое управление, изучавшее все проявления инакомыслия и боровшееся с ним. Кочетов доносил не только на творческую интеллигенцию в СССР, но и на еврокоммунистов и ревизионистов из компартий Италии и Франции. Кочетов нарочно придумал, что москвичка Лера Васильева вышла замуж за итальянца Бенито Спаду. Это позволило ей, а заодно и читателям узнать, что Бенито не любил Ник. Островского и диктатуру пролетариата. Мерзавец раскрылся до основания — именно так, как в мае 1970 г. был раскрыт в статье "Правды" ревизионист Роже Гароди.

Кстати, на роман Кочетова сразу появились пародии, и в одной из них, Зиновия Паперного ("Чего же он кочет?", публикация: "Крокодил". 1988. № 29), сюжет был трактован так: "Советская девушка Лера Васильева вышла замуж за итальянца Спада, тезку Муссолини. Вначале ее муж назвался просто Беном, и она, ни о чем не подозревая, поехала с ним в Италию, к Бениной матери".

Икс, игрек, зек
Замысел Кочетова был простым: опровергнуть антикоммунизм, продемонстрировав его образцы, которые советскому читателю покажутся лживыми и отвратительными. Сюжет тоже был простым: из шпионского центра в СССР направлена группа в составе бывшего эсэсовца Клауберга, эмигранта (тоже б. эсэсовца) Сабурова-Карадонны и голубоглазой американки Порции Браун (в ней без труда опознавалась Ольга Карлайл, внучка Леонида Андреева, крупный американский литературовед). Группа должна фотографировать иконы для издания красивого альбома, а на самом деле заниматься подрывной работой, наведением мостов, внутренним разложением советского народа, приближая падение коммунизма.
"Возможность атомных и водородных ударов по коммунизму, с которыми носятся генералы, с каждым годом становится все проблематичней… А покончить с коммунизмом мы обязаны, — вещает некий "сэр". — Мы обязаны его уничтожить. Иначе уничтожит нас он… Сейчас кое-что обнадеживает. Мы исключительно умело использовали развенчание Сталина… Вместе с падением Сталина… нам удалось в некоторых умах поколебать и веру в то дело, которое делалось тридцать лет под руководством этого человека… Наше дело сегодня — усиливать и усиливать натиск, пользоваться тем, что "железный занавес" рухнул и повсюду… наводятся мосты. Что мы делаем для этого? Мы стремимся накачивать их кинорынок нашей продукцией, мы шлем им наших певичек и плясунов, мы…"

Этот message вышел непосредственно из недр КГБ. Впервые советский автор для убедительности получил разрешение назвать в открытой печати "Новое русское слово", "Грани", "Посев", "Русскую мысль", фамилии редакторов и издателей. Чуть ли не цитировалось то, что там публиковалось, — например, приводились фрагменты из листовки "К интеллигенции России" (1967): "Россия разорена, инакомыслие в ней подавляется, идеи не осуществились, коммунизм себя изжил". Все об этом знали, но читать такое даже в гебешных кавычках было забавно, не случайно роман стал бестселлером, в библиотеках за ним выстроились очереди.
Читать его интересно и сейчас, ибо опус Кочетова показывает, что андроповский орган весьма точно представлял, откуда исходят главные опасности для режима. Так как он насквозь утопичен, то смерть ему принесут не бомбы, а СЛОВО, разоблачение. Разоблачение же нужно направить на ряд ключевых мест — прежде всего на сталинизм. Сейчас уже вполне ясно, что в 1987 г. "передовой отряд" КПСС — КГБ — начал перестройку, т.е. демонтаж режима, именно по той программе, которую в 1969 г. КГБ полагал смертельной.

В пародии Паперного, за которую его сразу исключили из партии, были такие диалоги, приписанные героям романа — Феликсу Самарину и его отцу, высокопоставленному московскому чиновнику.
— Давно хотел спросить. Скажи, пожалуйста, был тридцать седьмой год или же после тридцать шестого сразу начался тридцать восьмой?

— Тридцать седьмой! Это надо же! — уклончиво воскликнул отец. Его взгляд стал холодней, а глаза потеплели. — Уравнение с тремя неизвестными, — сказал он молча, — икс, игрек, зек.
— Прости, отец, опять я к тебе… Так как же все-таки — был тридцать седьмой год или нет? Не знаю, кому и верить.

— Не был, — ответил отец отечески ласково, — не был, сынок. Но будет.

Стриптиз как высшая стадия разложения
У Кочетова антисоветчица Жанна Матвеевна описывает свою тактику: "…Не Маяковского отлучать от коммунизма. А тащить в коммунизм, скажем, Мандельштама, Цветаеву, Пастернака… Изучите повнимательней их тексты, проинтерпретируйте, прокомментируйте. Вот, мол, подлинная поэзия революции… Литературный портрет нужен? Портрет Цветаевой! Литературный радиотеатр? Андреева! Стихи на эстраду? Мандельштама! На сцену? Бабель!.." Так Кочетов обрушился на отдушину либеральной интеллигенции, на то немногое, что еще оставалось.
Попало и русофилам — в образе поэта Саввы Богородицкого, заменившего "товарища" на "сударя", без труда опознавался Владимир Солоухин. Интеллигенция узнала себя, и это определило читательский успех: все слышали о доносах, но мало кто их читал. А тут вот он.

Особую роль играла в романе Порция Браун. В финале она устроила стриптиз как высшую стадию разложения советской молодежи, а перед этим внятно изложила проект по разложению коммунизма в целом: "Мы… работаем, работаем и работаем… Брожение умов в университете, подпольные журналы, листовки. Полное сокрушение прежних кумиров и авторитетов… Дивы… умеющие трясти бедрами на эстраде… сексуализируют атмосферу у русских, уводят молодых людей от общественных интересов в мир сугубо личный, альковный. А это и требуется. Так ослабнет комсомол… Все будет только для виду, для декорума… А тогда в среде равнодушных, безразличных к общественному, которые не будут ничему мешать, возможным станет постепенное продвижение к руководству в различных ведущих организациях (Кочетов не осмелился назвать КПСС и КГБ — М.З.) таких людей, которым больше по душе строй западный, а не советский, не коммунистический".
Тогда читать все это было смешно, от души веселились пародисты. Лауреат Ленинской премии Сергей Смирнов в пародии "Чего же ты хохочешь?" так описал Порцию: "Подрывную работу среди творческой интеллигенции Порция Уиски вела в постели. В промежутках между поцелуями она успевала подсказать молодому поэту сомнительную рифму, уговорить художника писать не маслом, а маргарином…" Паперный описал художника Антонина Свешникова, который создал полотно "Гегемона Лиза": рабоче-крестьянская мать родила двойню, рабочего и крестьянина…

Но, по иронии судьбы, именно Андропов, "продиктовавший" Кочетову роман, привел к власти Горбачева, утратившего монолитность тоталитарного сознания. Так что роман оказался именно судьбодоносным.
Главным героем романа был писатель Булатов, alter ego автора. В фамилии слышались рефлексы заветного символа "Сталин". В пародии С. Смирнова Булатов был переименован в Лаврентия Виссарионовича Железова; З. Паперный назвал Булатова "офицером человеческих душ", любимым выражением которого было "осади вперед!".

Булатов дает отпор всем врагам сразу, а чтобы это выглядело убедительнее, в романе перевоспитывается бывший эсэсовец Сабуров-Карадонна, который вдруг начинает палить такими текстами: "Ты хочешь, чтобы русских и всех других, из кого состоит советский народ, превратили в пыль для удобрения европейских или американских полей?.. Ты увидишь, что приход западной "демократии", которой завлекают вас, молодых русских, западные пропагандисты, — это отнюдь не полные витрины ширпотреба, а… уничтожение вашего государства…"
Любопытно сопоставить позицию Сабурова с ксенофобией как частью идеологии нынешнего режима, воспитывающего ненависть к Западу. Читайте Кочетова!



От Георгий
К Георгий (26.04.2007 11:36:37)
Дата 26.04.2007 11:37:17

в смысле - лучшая рекомендация (-)
От Георгий
К Георгий (23.04.2007 15:40:00)
Дата 23.04.2007 15:40:52

там еще оччень много интересного. А вообще-то я "Семью Журбиных" искал...

По поводу "Чего же ты хочешь?"
В интернете имеется (zip-архив) - так что, если кого интересует, могут найти.
От Георгий
К Георгий (23.04.2007 15:40:52)
Дата 23.04.2007 16:55:20

Никто не знает, где можно найти "Журбиных" в электронном виде?

Хотелось бы сравнить с фильмом.