Павел Данилин: Борьба с мифами: кому Россия сдала Камрань?
19 марта 2007, 11:47
Политика часто состоит из мифов. С одними борются, другие лелеют. Борьба чаще всего бессмысленная, поскольку мифы имеют дело с бессознательным. Но все же иногда имеет смысл апеллировать к сознанию части аудитории, хотя бы для того, чтобы ограничить политическое лицемерие общением с толпой и выбросить миф из пространства интеллектуальной и властной элиты.
Лучший пример – миф о непримиримых нацболах. Люди, восклицающие на митингах: «Сталин, Берия, ГУЛАГ!», почему-то очень возмущаются, когда их забирают в отделения милиции или сажают в тюрьмы. Лицемерие? Однозначно. К счастью, этот миф уже давно превратился в прах, и о нацболах иначе как с презрительным сожалениям говорить и не принято.
Но есть и более живучие мифы, зародившиеся в первую очередь оттого, что власти, принимая те или иные решения, либо не находят нужным аргументированно объяснить суть своих действий гражданам, либо не могут произнести те или иные аргументы вслух. Последний вариант, кстати, не является чем-то сверхъестественным, потому как, например, объяснять в целом патриотически настроенному обществу, почему власти принимают рациональное решение, которое расходится с шапкозакидательскими настроениями масс, – иногда попросту опасно. Хотя бы для самочувствия самого общества.
«Договор с нашим соседом, который рвется на первые позиции в мире и, вполне возможно, к концу второго десятилетия сможет их достичь, мне представляется куда более существенным, чем зарастающие зеленью взлетно-посадочные полосы и ржавые пирсы Камрани»
Однако когда дельцы от истории и политтехнологии начинают играть во вред социуму, используя те самые мифы, которыми живет последний, наступает насущная необходимость по деконструкции существующей мифологии. Так, например, очевидно, что пора вынимать из рук так называемой «патриотической оппозиции» их «псевдокозыри» – а именно ритуальные завывания о том, что Россия «сдала Камрань и утопила «Мир». Этот речитатив в устах представителей КПРФ, ДПНИ, КРО и других псевдопатриотических организаций выглядит тем более умилительно, что вряд ли кто из членов этих структур имеет представление, что такое Камрань вообще, а также о состоянии станции «Мир» в частности. Но, поскольку в последнее время с этими инвективами стали выступать все чаще и чаще не только доморощенные специалисты, но и наши зарубежные товарищи (например, президент Белоруссии Лукашенко в интервью Проханову на «Эхо Москвы» прямо говорит: «Югославию сдали, базы на Кубе сдали, Камрань сдали»), надо все же расставлять точки над i. Потому что если внутрироссийский миф выходит за пределы нашей Родины, он рискует стать всемирным. И тогда он уже из мифа превратится в клише. Как, например, в клише превратилась история о том, что у нас в стране медведи по улицам бродят.
Начнем мы с Камрани. Итак, Камрань – военно-морская база во Вьетнаме, построенная в 60-х годах американцами и использовавшаяся против Северного Вьетнама во время войны. 2 мая 1979 года в соответствии с соглашением правительства СССР и Социалистической Республики Вьетнам Камрань передавалась Москве в бесплатную аренду сроком на 25 лет. Хочется подчеркнуть – срок аренды Камрани заканчивался в 2004 году. База должна была использоваться как пункт материально-технического обеспечения (ПМТО) 15-й эскадры Тихоокеанского флота (ТОФ) и противостоять американской базе на Филиппинах (Камрань должна была противостоять США не на Тихом океане, а проливах и в Индийском океане). Это факты, данные нам историей, с которыми не поспорить.
Вообще, история советско-вьетнамских, а затем российско-вьетнамских отношений изучена из рук вон плохо. Идеологизация и мифологизация взаимоотношений привела к тому, что настоящую картину мало кто знает, да и знать не хочет. Стереотип, что Вьетнам – младший брат, который всегда слушается старшего, настолько силен, насколько не имеет никакого отношения к действительности. На самом деле между СССР и Вьетнамом никогда не было братских отношений. Да и дружескими их назвать было бы сложно. Скорее, Вьетнам вел по отношению к Москве политику предельного прагматизма, пользуясь своим геополитическим положением и ролью форпоста в борьбе со странами капсистемы.
Вспомним, как развивались наши отношения. Середина 1960-х годов – Вьетнам разделен на две части, США начинают прямую агрессию против Ханоя. В Москву летит просьба об организации системы ПРО страны. Политбюро оказывает щедрую помощь, высылая специалистов, которые не только обучали местные кадры, но и воевали с американцами, защищая небо Вьетнама. Крайне успешно защищая, кстати. Возьмем как пример бой летом 1965 года под Хайфоном, когда ВВС США устроили массированный налет 72 воздушными машинами. ПВО, где за расчетами находились советские военные, сбили 28 самолетов противника. За весь срок ведения боевых действий Соединенные Штаты потеряли 8600 единиц авиационной техники (3700 самолетов и 4900 вертолетов).
Казалось бы, при таком успехе советского оружия вьетнамцы должны были нас на руках носить. Ничуть не бывало. Военные специалисты жаловались в Москву, что вьетнамская сторона затрудняла проведение обследований сбитых самолетов (что крайне важно было для анализа характера повреждений, а также применения средств ПВО в дальнейшем). Особенно серьезные затруднения встречались, когда исследование должно было проводиться над новой американской техникой. Зачастую первыми обследовать сбитые самолеты допускались китайцы. Российским же специалистам порой доставались голые скелеты самолетов, с которых было уже снято все более-менее интересное. Аналогичные жалобы шли по линии Первого управления КГБ – доступ к информации советских разведчиков был крайне затруднен. Причем даже к той информации, которая должна была, по идее, отвечать совместным интересам двух стран.
Естественно, во Вьетнам мы поставляли не только военных советников. С 1953 года по 1991 Ханой получил военных товаров на 15,7 миллиарда долларов: 2000 танков, 1700 бронетранспортеров, 7000 орудий и минометов, 5000 зенитных пушек и установок, 158 зенитно-ракетных комплексов, 700 боевых самолетов, 120 вертолетов, 100 боевых кораблей, было построено 117 военных объектов. Большинство поставок оформлялось в долг, долги были потом в большей мере списаны. Тем не менее к 2000 году суммарная задолженность Вьетнама перед Россией составляла порядка 10 млрд долларов. И тут, казалось бы, Вьетнам должен был быть всемерно благодарен. Однако ничего подобного не было. «Благодарность» Ханоя во время войны выражалась в том, что наши суда, которые в основном и перевозили грузы (сухопутным перевозкам во многом препятствовал Китай), всячески задерживались во вьетнамских портах. Наши суда, которые доставляли грузы в военных условиях, преодолевая блокаду США, вьетнамцы ставили около береговых батарей, чтобы американские самолеты при бомбежке были аккуратнее. А иногда во время налетов к нашим судам подходили вьетнамские и из-под бортов наших судов начинали обстрел американских самолетов, тем самым провоцируя ВВС США на удары по советскому торговому флоту.
Не стоит винить Вьетнам за то, что тот использовал СССР в целях укрепления собственной державы. Это предельно прагматичная позиция по защите национальных интересов. Тем более что Москву никто не неволил оказывать помощь Ханою в таких объемах и на таких условиях. Но не стоит также и переоценивать степень близости наших стран. Вьетнам был близок к СССР только тогда, когда ему было выгодно. Как только выгоды не просматривалось, приоритетными направлениями становились китайское и… американское.
Наконец, о Камрани. СССР ожидал, что эта база будет передана ему уже в 1974 году – сразу после окончания войны. Но этого, к его глубокому разочарованию, не произошло. Москва с ревностью наблюдала укрепление вьетнамо-китайских связей и дальнейшее усиление влияния КНР в регионе. СССР же довольствовался лишь моральными дивидендами и ослаблением США в АТР. Пожалуй, Камрань вообще не стала бы советской базой, если бы не вторжение Китая во Вьетнам в 1979 году. Пекин возмутил факт поддержки Вьетнамом свержения режима Пол Пота в Камбодже. 17 февраля части НОАК пересекли границу с Вьетнамом и уже к концу марта были рядом с Ханоем. Москва выступила с ультиматумом в адрес китайского руководства, части Забайкальского военного округа были приведены в повышенную боеготовность и постоянно проводили маневры на границе с КНР. Корабли ТОФ СССР вышли в боевой поход. Китай не пошел на развитие конфликта, тем более что вторжение вызвало резко негативную реакцию в социалистическом мире, и вывел войска. В мае того же года было подписано соглашение о передаче Камрани в бесплатную аренду СССР на 25 лет.
Очевидно, что Вьетнам рассматривал базу как гарантию от повторения китайской агрессии. СССР же, как уже говорилось выше, в первую очередь считал базу плацдармом для противостояния США в зоне проливов и в Индийском океане. Естественно, китайский фактор также принимался во внимание тогдашним руководством в Кремле, так как отношения между двумя гигантами социалистического мира были крайне напряженными.
Уже в 1980 году первые советские служащие прибыли на базу для несения службы в составе 15-й оперативной эскадры Тихоокеанского флота. База Камрань была существенно модернизирована, возведены новые военные объекты. Что касается вооружения, то по советским правилам его численность была засекречена. Достоверно известно только о военно-воздушных силах, дислоцированных в Камрани. Это Отдельный смешанный авиационный полк (4 самолета Ту-95, 4 – Ту-142, 20 – Ту-16, 15 – МиГ-25, 2 транспортных самолета Ан-24, 3 вертолета Ми-8, МиГ-23 (численность неизвестна)). Кораблей на базе было немного – около 20–25 надводных кораблей, а также 29-я оперативная дивизия подводных лодок, сформированная в 1979 году на базе 26-й дивизии. В Камрани была развернута база противолодочного и ракетного вооружения и ТЭЧ (технико-эксплуатационная часть). Обслуживающий персонал состоял из более чем 3000 человек. При реконструкции базы в начале 1980-х численность персонала существенно возросла, и вместе с семьями советских граждан в Камрани насчитывалось до 10 тысяч человек.
США имели в этом же регионе базы в Японии, Корее и на Филиппинах. Японскую и корейскую базы «брала» на себя Приморская флотилия, а Филиппинскую базу – Камрань. Однако перевеса советского ВМФ над американскими ВМС так и не удалось достичь. СССР лишь гарантировал возможность нанесения удара по всем базам США и фиксировал свое присутствие в регионе. Особенно на юге АТР и в Индийском океане.
В конце 1980-х началось стремительное сокращение нашего военного присутствия в Камрани. В конце 1989 года осуществлен вывод оттуда самолетов МиГ-23 И Ту-16, в 1990 расформирована 29-я оперативная дивизия подводных лодок. Военные корабли выведены в Приморье и на Камчатку. Хотелось бы подчеркнуть, что это делалось не волюнтаристски, а по согласованию с вьетнамской стороной и во исполнение новой военной политики, которая предусматривала «перевод советских вооруженных сил в восточной части территории страны на сугубо оборонительную структуру». В результате в начале 1990-х на базе остается лишь авиаотряд переменного состава в числе до 10 самолетов, а большая часть сооружений переходит в постоянное пользование Вьетнама.
На базе остается от 100 до 500 человек личного состава, и постепенно начинается деградация Камрани. Взлетные полосы зарастают травой, причалы ржавеют. Поддерживать базу в нормальном и более-менее работоспособном состоянии становится невозможно, что доказывает гибель 12 декабря 1995 года трех истребителей Су-27 из эскадрильи «Русские витязи». РЛС в Камрани банально не вел пятерку Су-27, и только наведение, которое осуществлял командир группы, находившийся на Ил-76, позволило двум самолетам избежать гибели.
Подобное положение абсолютно не устраивало Вьетнам – Ханою нужна была работоспособная база, желательно с крупным присутствием войск России. В крайнем случае Ханой мог бы удовлетвориться передачей базы Китаю или даже возвращением туда американцев. То же, как с базой в ельцинские времена обращались русские военные, вызывало у Ханоя тихое бешенство, так как Камрань умирала и для ее восстановления необходимы были бы крупнейшие вливания денежных средств. Неудивительно, что уже в 1991 году Вьетнам обратился к Москве с неофициальным предложением платить за аренду Камрани. Россия согласилась на это, предложив, в свою очередь, вычитать плату из долга Вьетнама перед СССР. Вьетнам, в свою очередь, соглашался с наличием долга, но не был готов признавать размер долга. В 1998 году Ханоем неофициально было сделано очередное предложение – платить за базу 300 млн долларов в год. При этих условиях Вьетнам был готов продлить аренду базы после 2004 года. В противном случае базу угрожали передать США или КНР. Позже предполагаемая плата за аренду возросла до 500 млн долларов в год.
Минобороны РФ, в свою очередь, отказываться от Камрани не хотело. В первую очередь я объясняю это тем, что служить во Вьетнаме было легко и престижно, да еще и денежно, и наши военачальники направляли туда на службу «своих». Услышав о предложении платить за Камрань, военное ведомство объявило о том, что базу будет использовать самостоятельно, а Главный штаб ВМФ РФ в октябре 1999 года даже заявил об активизации действий российских кораблей в Тихом и Индийском океанах и о переводе в связи с этим 500 тысяч рублей на неотложные нужды по ремонту базы. Тут хотелось бы остановиться подробнее: 500 тысяч рублей по меркам 1999 года – это менее 20 тысяч долларов США. Что можно сделать на 20 тысяч долларов на базе площадью 100 квадратных километров? Покрасить газоны? Построить заборы? Подлатать крыши? В общем, ничего существенного. Предполагаю, что эти средства были направлены в первую очередь для подготовки визита главы государства, который планировался на 2000 год. Однако в связи с досрочной отставкой Бориса Ельцина и победой на президентских выборах Владимира Путина визит во Вьетнам состоялся в 2001 году.
В то время главной внешнеполитической проблемой, которая стояла перед Россией, была проблема внешнего долга. Пережив дефолт, Москва находилась в критическом положении, а потому первые свои визиты Владимир Путин совершал в те страны, которые были должны нам, пытаясь договориться хотя бы о частичном погашении задолженностей перед Россией, с тем чтобы облегчить наше долговое бремя. Ведь к 1991 году 57 стран были должны Советскому Союзу порядка 150 млрд долларов. Правда, если говорить о рыночной стоимости этих долгов, то она не превышала 7 млрд долларов. Да и тот факт, что в 1997 году Ельцин «пролез» в Парижский клуб кредиторов за счет обязательства списания от 70 до 90% задолженностей перед СССР, говорил не в нашу пользу. На многое Владимир Путин в ходе своих поездок и не рассчитывал. Так, в ходе визита на Кубу в конце 2000 года поднимался вопрос о внешнем долге этой страны перед СССР (более 23 млрд долларов). Однако Фидель Кастро отказался платить хоть что-то. Через три месяца состоялся визит во Вьетнам – тут президенту России удалось договориться о реструктуризации вьетнамского долга. Ханой признал 1,5 млрд и обещал выплачивать ежегодно по 100 млн. Это не самые худшие условия реструктуризации, хотя, напомним, что всего задолженность Вьетнама составляла порядка 11 млрд переводных рублей (10 млрд долларов США).
Вопрос о Камрани официально не поднимался на переговорах 1–2 марта, но, по данным источников, Владимиру Путину напомнили о том, что ждут от России ежегодных платежей за базу в размере 300 млн долларов в год. Это требование шло вразрез не только с экономическими, но и со стратегическими потребностями нашей страны. В результате на переговорах Владимир Путин ни разу не упомянул слово «Камрань». Более того, в ходе визита Камрань не удостоилась посещения российского президента. На пресс-конференции после подписания пакета российско-вьетнамских документов Владимир Путин очень аккуратно намекнул на то, что Камрань для России – вопрос далеко не первостепенной важности, сказав о сотрудничестве Москвы и Ханоя в военной сфере следующее: «Его мы будем развивать настолько, насколько это нужно». Так судьба Камрани была решена. Уже летом 2001 года Россия объявила, что не намерена возобновлять договор об аренде Камрани. В мае 2002 года военный контингент покинул вьетнамскую базу.
Причин того, что Россия не стала продлевать аренду, можно назвать очень много. И экономическая – не самая актуальная, хотя и она сыграла свою роль (в 2001 году никто не мог предсказать, что благоприятная конъюнктура скоро превратит Россию в богатую страну). Основная причина, впрочем, тесно переплетающаяся с экономической, – стратегическая. Москве просто нечем было заполнить базу. Не было ни кораблей, ни самолетов. Да и сейчас, впрочем, их нет в той мере, которая необходима для функционирования базы. Выбор был простой – либо платить за аренду с 2004 года по 300 млн долларов (при этом срок аренды составлял бы, скорее всего, не 25 лет, а меньше), вкладывать громадные суммы в модернизацию и реконструкцию базы (напомним, что она к концу 1990-х годов находилась в ужасном состоянии) и при этом ничего на ней не размещать в ожидании «лучших дней», либо сконцентрироваться на восстановлении оборонного потенциала на своей собственной территории. Выбор был сделан в пользу второго варианта развития событий.
А восстанавливать было что. Понятное дело, что структура военной машины России является секретом, но из открытых источников что-то почерпнуть можно. Итак, весь Тихоокеанский флот РФ (ТОФ) насчитывал к 2000 году всего лишь 16 надводных кораблей I и II ранга. Всего в ВМФ РФ корабли делятся на 4 ранга. Так вот, I и II ранг – самые мощные корабли. И их было, подчеркиваю, всего 16 штук. Это в 3,5 раза меньше, чем в ТОФ США. Корабли II ранга последовательно выходили из строя и списывались. Так, в 1999 году были списаны «Осмотрительный» и «Стойкий». Корабли также активно продавали – в том же 1999 году эсминец из состава ТОФ был продан в КНР. По сравнению с США, имевшими к тому времени в составе ТОФ 6 авианосцев, российский ТОП лишился последних двух авианосцев еще в 1995 году – они были проданы на металлолом в Южную Корею. Из 16 кораблей ТОФ I и II ранга часть была попросту недееспособна – один из двух тяжелых атомных ракетных крейсеров «Адмирал Лазарев» находился на консервации.
Такое состояние ТОФ РФ иначе как плачевным назвать было нельзя. Более того, возьму на себя смелость сказать, что в 2000 году Тихоокеанский флот был небоеспособен. Москва довольно быстро сменила начальство ТОФ РФ. Уже в конце 2001 года командующим Тихоокеанского флота был назначен адмирал Виктор Федоров. Было начато перевооружение флота. В 2002 году бывший тогда министром обороны России Сергей Иванов сообщил, что боевой состав ТОФ пополнился 14 кораблями. «Теперь флот способен успешно выполнять поставленные задачи в полном объеме», – заявил министр. Это было косвенное признание, что до 2002 года ТОФ не мог выполнять поставленные перед ним задачи. Кстати, небезынтересно посмотреть, какие именно задачи стоят перед ТОФ РФ: «поддержание морских стратегических ядерных сил в постоянной готовности в интересах ядерного сдерживания; защита экономической зоны и районов производственной деятельности, пресечение незаконной производственной деятельности; обеспечение безопасности судоходства; выполнение внешнеполитических акций правительства в экономически важных районах Мирового океана (визиты, деловые заходы, совместные учения, действия в составе миротворческих сил и др.)». Заметим, что функции ТОФ РФ являются чисто оборонительными и из поставленных перед флотом задач не вытекает необходимости содержать базу в иностранном государстве.
Основная причина этого опять же в том, что флот пока еще не настолько сильный даже для того, чтобы в полной мере обеспечить безопасность восточных вод России. Так, все эксперты в один голос заявляют, что для этого необходимо введение в строй «Адмирала Лазарева». На ремонтные работы на корабле уже в 2000 году были выделены средства, но их было явно недостаточно. Таким образом, мощнейший корабль до сих пор не выведен из консервации и не может составить достойную пару с крейсером «Варяг» – флагманом ТОФ РФ.
Чем же располагает в настоящее время ТОФ? Во-первых, на Тихом океане базируется сильнейшая группировка подводных лодок, дислоцированная в основном на Камчатке. В первую очередь это флагман флота крейсер «Варяг», несущий 16 ракет «Вулкан», которые способны повредить или даже уничтожить крейсер и даже авианосец. Основа флота – большие противолодочные корабли и эсминцы. Среди них 4 БПК проекта 1155, 4 эскадренных миноносца проекта 956 (в довольно плохом состоянии, требуют срочного ремонта). Также флот состоит из 4 малых ракетных кораблей проекта 12341, 13 ракетных катеров проекта 12411, 8 малых противолодочных кораблей проекта 1124М, 10 минных тральщиков, 5 больших десантных кораблей. Подводный флот выглядит намного сильнее надводного. Это 16-я эскадра ПЛ, в которую входят две дивизии (10 и 25-я), а также 4 субмарины проекта 667БДР («Дельта 3» по американской классификации), 5 атомных подводных ракетных крейсеров проекта 949А, 6 подлодок проекта 971, 8 дизельных подлодок проекта 871 и несколько универсальных подлодок, предназначенных для уничтожения субмарин противника. Численность авиации ТОФ неизвестна, равно как неизвестна и численность авиации, не относящейся к ТОФ, но базирующейся на Дальнем Востоке.
В 2005 году на флот поступило еще два корабля – малый противолодочный и минный тральщик. В целом, ТОФ РФ к 2006 году превратился в довольно грозную силу, по сравнению с тем печальным зрелищем, которое он представлял в 2000 году. Мощь флота продемонстрировали учения на Камчатке, в которых принимало участие 20 кораблей, 40 других единиц военной техники и 5 тысяч военнослужащих. Но еще раз необходимо подчеркнуть – ТОФ даже сейчас не достигает такой мощности, чтобы обеспечить себе превосходство в столкновении с американским флотом. Вместе с тем, давно в прошлом осталась та эпоха, когда японские морские силы самообороны рассматривались как противник, победить которого ТОФ РФ вряд ли смог бы.
Очевидно, что в ситуации, когда кораблей ТОФ РФ недостаточно для надежного и гарантированного обеспечения достаточной безопасности российских вод и российских территорий, думать о Камрани, которая ни в коей мере не может рассматриваться как обеспечивающая безопасность территории России, было по меньшей мере преступно. У России нет военной техники, чтобы разместить ее в Камрани. И в ближайшее время ее вряд ли будет достаточно для этого.
Соответственно, если гипотетически представить себе, что Москва согласилась с вьетнамским предложением и продлила аренду базы на условиях Ханоя, то это означало бы, что по меньшей мере 10 лет деньги из нашего бюджета уходили бы на то, чтобы оплачивать аренду неиспользуемой территории. Кстати, Вьетнам с этим бы не согласился, поскольку постоянно ветшающая военная база ему была не нужна. Ему нужна современная, модернизированная база. А Россия вряд ли в ближайшие годы смогла бы выделать средства для модернизации. Соответственно, только на аренде мы бы потеряли порядка 3 млрд долларов. Сколько миллиардов пришлось бы вбухать в поддержание базы, сказать трудно. Еще труднее оценить расходы на модернизацию. И уж совсем невозможно представить, в какую сумму бы встало строительство нового флота, который можно было бы дислоцировать в Камрани. Со всех сторон получается, что база эта была нашей стране крайне невыгодна.
Но представим себе «минимальные расходы». Берем ТОФ РФ, разделяем его и переводим часть в Камрань. Это было бы уже военное преступление – разделять и без того не слишком сильный Тихоокеанский флот и ослаблять Приморскую флотилию, с тем чтобы направить часть кораблей и самолетов в Камрань, где стратегическое присутствие России в 2000-х годах выглядит по меньшей мере бессмысленным, а на самом деле еще и вредным.
Да-да. Именно вредным. Часто, читая упреки «патриотических» оппозиционеров, натыкаюсь на такой аргумент: «Камрань была бы постоянной занозой для Китая». В этой связи позволю себе процитировать высказывания политолога Александра Храмчихина: «Да и против нашего лучшего друга и стратегического партнера – Китая эта база тоже не лишняя. Владивосток чрезвычайно уязвим для удара с суши и воздуха, а Петропавловск находится очень далеко. Альтернативная ВМБ в тылу Китая, причем на небольшом расстоянии от его берегов, создавала бы в Пекине новый взгляд на жизнь. Причем Ханой заинтересован в стратегическом союзе с Россией, он прекрасно помнит 1979 год и войну с Китаем». ( http://www.globalrus.ru/comments/134724/).
Оставлю на совести политолога его уверения касательно того, что Камчатка «далеко» – ракетам из Камчатки достичь КНР намного проще, чем США, например. Вместе с тем, надо согласиться, что, действительно, если бы даже в Камрани не стояли российские корабли, но база принадлежала бы России, это создавало бы «новый взгляд на жизнь из Пекина». Но вот хорошо это или плохо? Давайте разбирать. В этом аргументе Храмчихина и его сторонников, кстати, очень четко прослеживается признание того, что Камрань в 2000-е уже не является базой, необходимой для сдерживания США в АТР. Противостоять ВМС США могут сейчас в этом регионе только китайцы, а Камрань, ввиду естественной малочисленности любого гарнизона, который туда бы поставила Россия (о причинах см. выше), не могла бы угрожать американцам даже в принципе. Зато осложнить российско-китайские отношения вполне могла. Вьетнамцам от этого, конечно, была бы очевидная польза. Но почему наши «патриоты» думают о пользе для Вьетнама, а не о пользе для России, мне не совсем понятно.
Напомню, что отношения СССР и Китая после смерти Сталина и вплоть до гибели Советского Союза были крайне напряженными. Доходило до кровавых столкновений на границе (достаточно назвать только остров Даманский). Некоторая разрядка в 1980-х не смогла серьезно улучшить наши взаимоотношения. Как бы ни относиться к Ельцину, но в 1990-е годы произошел прорыв. Россия и Китай в риторике перестали быть врагами. Наметились общие темы. Конечно, благодарить за это надо не первого российского президента, а тогдашнего главу МИД РФ Евгения Примакова, пытавшегося выковать треугольник Москва – Дели – Пекин, но все же факт остается фактом – именно 1990-е годы сделали возможными союзнические отношения России и КНР, о чем еще 20 лет назад можно было бы только мечтать. Владимир Путин с первых дней президентства уделял отношениям с Китаем самое пристальное внимание. И именно при нем произошел второй прорыв. Уже 16 июля 2001 года был подписан Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой (так называемый Большой договор). В соответствии с документом стороны обязались не участвовать в союзах или блоках, наносящих ущерб суверенитету, безопасности, территориальной целостности обеих стран. В договоре зафиксировано также отсутствие взаимных территориальных претензий. Как вы думаете, наличие базы во Вьетнаме, которая угрожает не США, а Китаю, соответствует этим договоренностям? Вопрос риторический.
Хочу обратить внимание на некоторое совпадение дат. В июне 2001 года мы заявляем, что Россия решила не возобновлять договор с Вьетнамом об аренде Камрани. В июле 2001 года подписан «Большой договор» с Китаем. И в том же июле 2001 года министр обороны России Сергей Иванов заявляет, что России «надо уходить из Камрани». В результате в 2002 году из Камрани наши войска выведены. Не знаю, как кто, но лично я расцениваю уход России из бесполезной Камрани, которая могла стать яблоком раздора между Пекином и Москвой, именно в этом ракурсе крайне позитивно. Договор с нашим соседом, который рвется на первые позиции в мире и, вполне возможно, к концу второго десятилетия сможет их достичь, мне представляется куда более существенным, чем зарастающие зеленью взлетно-посадочные полосы и ржавые пирсы Камрани, где долгое время еще не встали бы на якорь российские военные суда. Договоренность Москвы и Пекина обеспечила довольно длительный период спокойствия на наших восточных границах, куда в противном случае мы обязаны были бы вбухивать миллиарды для построения хотя бы более-менее приличной системы обороны против сильного соседа, который вдобавок ко всему имел к нам территориальные претензии. О какой Камрани можно было бы, кстати, тогда говорить? Все деньги бы зарывались бы в землю в Приморье, Хабаровском крае и других российских регионах Дальнего Востока. Теперь же мы можем планировать построение обороны на Дальнем Востоке без особой спешки, на трезвую голову.
Подытожим. Ни в экономическом, ни в военном, ни в стратегическом, ни в геополитическом отношениях Камрань в 2000-е годы России была не нужна. Более того, наличие военной базы России во Вьетнаме ухудшало положение нашей страны. Единственно возможным вариантом решения проблемы был тот, который выбрало российское руководство – даже не отказаться от пролонгации договоренности по базе, но вывести свои войска досрочно. Тешить ностальгические воспоминания части российского общества о советской империи за счет насущных национальных интересов нашей страны – недопустимо. И очень хорошо, что наши власти это понимают.
Напоследок. Если кто-то усмотрел в этом тексте антивьетнамский пафос – он будет неправ. Напротив, я очень уважаю эту свободолюбивую и гордую страну. И взаимоотношения России и Вьетнама должны укрепляться. Они и будут укрепляться. На условиях учета взаимных интересов. Как, например, произошло с самым успешным российско-вьетнамским проектом, полностью основанном на прагматизме и взаимной выгоде. Я имею в виду СП «Вьетсовпетро», созданное, кстати, в 1981 году, тоже во многом по итогам помощи Москвы Ханою в прекращении китайской агрессии. Срок действия соглашения о создании СП истекает в 2010 году, но уже сейчас известно, что обе стороны решили продлить его действие. Помимо освоения вьетнамских месторождений «Белый тигр» и «Дракон», СП примет участие в других нефтегазовых проектах во Вьетнаме. Это СП, кстати, дает в бюджет нашего государства совсем немаленькие средства. Так, при вложениях России в размере 750 млн долларов мы уже получили прибыль в размере 5 млрд долларов. В 2005 году (последние известные данные) СП «Вьетсовпетро» дало в российский бюджет 17,1 млрд руб. Вот это называется выгодное партнерство. И именно такое партнерство и необходимо России как с Вьетнамом, так и с другими странами.
Павел Данилин: Чей «Мир» мы утопили?
23 марта 2007, 17:26
Российская космическая станция «Мир» провела на орбите 15 лет и была затоплена в Тихом океане в 9 утра по московскому времени 23 марта 2001 года.
Никто не мог подумать тогда, что этот объект станет притчей во языцех и будет упоминаться в длинном ряду страшилок, которыми наша псевдопатриотическая оппозиция кормит доверчивую публику. Кремль утопил «Мир» – согласитесь, звучит грозно и красиво.
Так и хочется представить себе, как гордость российской космонавтики парит в космосе и как злобная власть топит эту гордость в Тихом океане. При этом наши доблестные космонавты грудью стоят за станцию, которая еще десятилетия могла бы висеть в небесах, принося стране многомиллиардную прибыль. Рука тянется к гранате (в крайнем случае – к перу), чтобы отомстить этому режиму за то, что угробил достояние наших отцов. Но все же разум предлагает разобраться с тем, что произошло 6 лет назад на самом деле.
Предлагаю начать даже не с истории «Мира», а с небольшой цитаты из газеты «Ведомости» от 23 октября 2000 года, которая как раз и повествует о судьбе нашего космического объекта: «Президент MirCorp Джеффри Мэнбер пообещал вложить в станцию в следующем году как минимум 170 млн. долларов. В случае если он получит корабли взаймы на годик-другой. То есть если Россия все же решит сорвать график полетов к МКС. В нынешней ситуации это равносильно выходу нашей страны из международной программы. Мэнбер, по его собственным словам, всю прошлую неделю доказывал в правительстве и Государственной думе, что надо принять его предложение, ведь на выполнение обязательств перед NASA денег в российском бюджете все равно нет».
«Наши доблестные космонавты грудью стоят за станцию, которая еще десятилетия могла бы висеть в небесах, принося стране многомиллиардную прибыль»
Прочтенный отрывок, я думаю, у многих вызывал законное недоумение. При чем тут какая-то MirCorp? Что это вообще за компания такая? Какие корабли она должна получить взаймы? При чем тут график полетов к МКС? Что за Мэнбер, который лоббирует в Госдуме и правительстве интересы «Мира»? Между прочим, это только те вопросы, которые на виду. А есть еще и много других, с которыми сталкиваешься, когда начинаешь разбираться в непростой судьбе космической станции.
Теперь как раз пришло время истории. Сама идея «Мира» родилась в 1976 году, когда НПО «Энергия» (впоследствии, после приватизации в 1990-х, – РКК «Энергия») выступило с предложениями по созданию долговременных орбитальных станций. Это были так называемые проекты ДОС-7 и ДОС-8. В 1978 году был готов эскиз проекта. После этого на НПО «Энергия» и КБ «Салют» была начата работа по подготовке базового модуля ДОС. К 1985 году создан комплексный стенд для испытаний системы модуля. Испытания прошли успешно, и в результате уже 20 февраля 1986 года первый модуль станции был выведен на околоземную орбиту, а 13 марта на станцию прибыл первый экипаж в составе Леонида Кизима и Владимира Соловьева. Во время второй экспедиции 31 марта 1987 года (тогда экспедиции работали около года каждая) на «Мир» пришел первый модуль «Квант», предназначенный для астрофизических исследований. Пятая экспедиция, гостившая на станции уже полгода (срок пребывания в космосе сократили, если не считать полуторагодовалый полет врача Валерия Полякова), пристыковала к «Миру» модуль «Квант-2» в декабре 1988 года. Этот модуль должен был обеспечивать более удобный выход в космос экипажа, а также нести на себе дополнительное оборудование. И тут для «Мира» начались тяжелые времена, как и для всей нашей страны.
Забегая вперед, скажем, что космическая станция была собрана полностью лишь 27 апреля 1996 года и состояла из базового блока, модулей «Квант-1» и «Квант-2», о которых я уже сказал, из модуля «Кристалл» (предназначенного для научных исследований и обеспечения стыковки кораблей), модуля «Спектр» (занимавшегося исследованием природных ресурсов Земли, атмосферы планеты и окружающей станцию среды), а также модуля «Природа» (выполнявшего схожие со «Спектром» функции). Стоит отметить, что к моменту распада СССР «Спектр» и «Природа» были недостроены и, скорее всего, так и не были бы построены из-за нехватки денег, если бы не американское агентство NASA, частично профинансировавшее их сооружение. Впрочем, в этой связи модуль, ранее предназначавшийся для военных исследований, поменял свое назначение на чисто гражданское.
К 1991 году стало очевидным, что первоначальные планы по использованию «Мира» сорваны бесповоротно. В этом же году правительство передает станцию в аренду создавшему ее предприятию – «Энергии». Хотя финансирование полетов на «Мир» велось из средств государственного бюджета, в те годы деньги поступали крайне нерегулярно, и вполне вероятно, что «Мир» просто не был бы собран полностью. Однако в дело вмешался расчет. США, приступившие в 1980-х к разработке программы собственной ДОС Freedom, убедились, что в одиночку вести подобную работу – задача неподъемная. В результате уже в 1993 году российскими и американскими специалистами было предложено создание единой международной космической станции. Как уже говорилось выше, именно финансирование американцев позволило собрать два недостроенных модуля, а также поддерживать станцию «Мир» на орбите. За это астронавты США получили право посещать космический объект, обучаясь длительным полетам, а NASA упростило поставленную перед собой задачу по созданию ДОС, которая впоследствии будет названа МКС. Правда, американцам пришлось потесниться – помимо России в создании Международной космической станции приняло участие еще 15 стран.
Таким образом, «Мир» стал плацдармом для отработки технологий для МКС, а также неоценимым источником опыта для космонавтов и исследователей. Между тем интересно напомнить, что, в соответствии с советскими планами развития отечественной пилотируемой космонавтики, вместо «Мира» к 1995 году должен был летать вокруг Земли «Мир-2». Об этом многие забывают, отчего и происходит серьезная недооценка того, что происходило с космической станцией в конце XX столетия.
В конце 1980-х или в начале 1990-х «Мир» должен был быть затоплен и заменен на «Мир-2», который, учитывая опыт первой станции, следовало построить и запустить к 1995 году. Разработчики не предполагали, что «Мир» будет летать 15 лет. Более того, они не предполагали эксплуатацию «Мира» даже в течение 10 лет. Зададимся вопросом: а на какой гарантийный срок работы была рассчитана космическая станция на самом деле?
Точную цифру в СМИ найти почти невозможно. Ряд изданий в конце прошлого века писали о 15 годах эксплуатации, что равнозначно тому, сколько фактически пролетала станция. Это не соответствует действительности. Равно как не соответствует действительности и широко распространенное убеждение, что ресурс «Мира» составлял пять лет. В частности, этого ошибочного мнения придерживается летчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза, академик, член Академии естественных наук генерал-майор авиации Владимир Джанибеков, который заявлял: «Космическая станция «Мир» отработала 15 лет при ресурсе пять лет». На самом деле ресурс «Мира» составлял три года. Об этом говорится в стенограмме заседания правительства Российской Федерации от 20 января 2000 года, расшифровку которой можно посмотреть здесь. Коптев Юрий Николаевич, генеральный директор Российского авиационного космического агентства, выступая перед Кабинетом министров, честно признается: «Первоначально комплекс «Мир» проектировался с гарантийным [!?] сроком эксплуатации три года. К настоящему времени фактический срок эксплуатации комплекса превысил первоначально запланированный более чем в 4 раза».
Отметим, что к моменту затопления гарантийный срок работы был превышен впятеро.
Соответствовал ли «Мир» к концу своей эксплуатации стандартам безопасности, разработанным для полета станции в трехлетнем режиме? Безусловно нет. И количество нештатных ситуаций на борту, которое росло в геометрической прогрессии, и отзывы космонавтов доказывают, что работать на «Мире» в конце 1990-х было попросту невозможно. Приведу слова астронавта Дэйва Вулфа, работавшего зимой 1997/1998 года на «Мире» около четырех месяцев. Вулф рассказывал, что за время его пребывания на станции трижды отключались все системы жизнеобеспечения и навигационного контроля. Всякий раз они длились не менее суток.
«Мир» был настолько опасен, что посылать туда космонавтов было уже страшно. С каждым полетом вероятность того, что космонавты не вернутся, все возрастала и возрастала.
Серия поломок началась с 1992 года. Конечно, и до этого на «Мире» что-то случалось, шло не так, но именно с 1992 года поломки стали системой. Так, весной 1992 года оказались неработоспособными все гиродины (силовые гироскопы, поддерживающие вращение космической станции), установленные снаружи модуля «Квант-2». Весной 1994 года на станции произошел крупный пожар. В том же году «Мир» потерял ориентацию, были отключены многие системы на борту станции, в том числе и вентиляция, что создало серьезную угрозу жизни экипажа. В июне 1995 года из-за неправильных действий ЦУПа во время стыковки модуля «Спектр» не раскрылась одна из двух солнечных батарей и на станции ввели режим жесточайшей экономии энергии. В феврале 1997 года на «Мире» случился пожар, результатом которого стала серьезная недостача кислорода. В июне 1997 года произошло самое серьезное происшествие – с «Миром» столкнулся грузовой корабль «Прогресс». Был пробит один из модулей станции, повреждена солнечная батарея, на станции в очередной раз ввели режим экономии энергии (солнечную батарею так и не удалось потом запустить в нормальный режим работы). В том же году 8, 14 и 22 сентября на «Мире» выходил из строя бортовой компьютер и станция теряла ориентацию. Можно приводить еще множество свидетельств космонавтов о поломках, множество сообщений Росавиакосмоса касательно того, что «Мир» к началу XXI века стремительно терял воздух, что пожары на станции были не редкость, что энергии часто не хватало для подачи воздуха, не говоря уж о нормальной вентиляции, которой попросту не было (в результате на станции постоянно пахло потом и мочой), что однажды (1 июня 1995 года) космонавты даже отказались выходить в космос для ремонта солнечных батарей!
Впрочем, разговаривая с псевдопатриотами, я убедился в том, что человеческая жизнь для них – дело второстепенное. «Зато престиж державы!» – с сумасшедшим блеском в глазах восклицают одни. «Зато результаты космических исследований!» – с алчным азартом потирают руки другие. Самое главное – объяснять первым, что гибель космонавта на орбите наносит престижу родины ущерб гораздо больший, чем затопление тяжелой железяки, – дело бесполезное. А вторые никогда не поверят, если им рассказать, что практически никаких научных исследований на «Мире» в последние годы не проводилось, что все силы космонавтов уходили на поддержание жизнеспособности «Мира». А ведь это именно так и было – о каких исследованиях можно говорить в ситуации дефицита энергии? Что можно исследовать, если на станции нечем дышать?
Впрочем, предоставим слово профессионалу, коим, безусловно, является Константин Феоктистов, летчик-космонавт СССР, доктор технических наук, профессор, проектировавший «Восток», «Восход», корабль «Союз», орбитальные станции «Салют», «Салют-4», «Салют-6», «Салют-7» и «Мир» в том числе. Так вот, по его словам, «на станции «Мир» функции космонавтов в основном сводились к работе техников-диспетчеров или ремонтников. Отдача от научных исследований невелика». Специально для псевдопатриотов надо объяснить, что имел в виду Феоктистов. СССР для «Мира» готовил исследователей космоса. Они должны были работать на станции, срок службы которой составлял три года, а затем готовиться к полету на новую станцию. Но новой станции не было, и летать пришлось на отслужившей свой срок старой. В результате уже Россия готовила не исследователей и покорителей звездной бездны, а крайне дорогостоящих космических сантехников и слесарей. Это очень грустно, но эту грустную правду надо признать.
Наконец, тем, кто рвет волосы на голове по поводу затопления «Мира», хотелось бы еще раз рассказать о том, какие именно поломки происходили на борту станции. Трижды в сентябре 1997 года на станции отказывал бортовой компьютер. Трижды станция теряла ориентацию. Зимой 1997/1998 года также трижды отключались системы навигационного контроля. Что это значит? Что в один прекрасный момент ЦУП мог полностью потерять контроль над станцией, та превратилась бы в обычный многотонный склад железа и оборудования, а затем неуправляемо рухнула на Землю. Надо сказать, что падение такой станции на какой-нибудь город соответствовало бы налету эскадрильи современных бомбардировщиков с полным боезапасом. Число потенциальных жертв даже подсчитать невозможно, о престиже России и говорить бы не пришлось. Кстати, никакого экономического роста сейчас точно не было бы, так как Москва обязана была бы выплачивать по искам страховых компаний многомиллиардные суммы. Вот такая перспектива. Причем ничего фантастического – все это могло произойти на самом деле. Таким образом, решение о контролируемом затоплении дряхлой и разваливавшейся станции «Мир» в 2001 году выглядит не просто правильным, но еще и крайне запоздавшим. Справедливости ради стоит сказать, что еще в 1998 году совет главных конструкторов принимал решение о затоплении «Мира». Росавиакосмос даже называл время и место затопления «Мира» – ноябрь 1999 года. О событиях, отсрочивших затопление в 1999 году, мы поговорим чуть позже.
Но в любом случае возникает вопрос: почему тянули так долго? Ну не выполнил «Мир» возложенных на него задач до конца отведенного ему срока. Ну не вышло. Погибло государство, которое дало жизнь станции. Но это же форс-мажор. Оказывается, не так все просто.
Когда рушился СССР, когда в казне не хватало денег ни на что, а перед крупными городами маячила вполне реальная угроза голода, в ноябре 1991 года российское правительство передало «Мир» в аренду корпорации «Энергия». Договоренности с американцами в 1993-м позволили российским предприятиям, связанным с космосом, получать деньги. Но деньги эти могли поступить только от станции «Мир», и в первую очередь на обеспечение жизни самого «Мира», ведь американцам был жизненно необходим российский опыт длительных космических полетов. И они были готовы за него платить. В результате за 4,5 года визитов астронавтов на «Мир» США перечислили более 500 млн долларов, что обеспечило 50% поступлений для финансирования станции. РКК «Энергия» в свою очередь строила модуль «Звезда» для МКС и обеспечивала пребывание астронавтов США на «Мире». Между тем нехватка средств замедлила запуск модуля «Звезда» почти на два года и Россия чуть не вылетела из списка участников МКС.
То есть только безденежность, если не сказать нищета России не позволили затопить «Мир» в соответствии с расчетными сроками. Космическое имущество, которым являлся «Мир», эксплуатировалось в хвост и в гриву. Но все же настал и предел эксплуатации. Показателем этого является то, что американские астронавты стали отказываться от полетов на «Мир», а 9 июня 1998 года станцию покинул последний американец. Помимо этого, 29 января 1998 года в Вашингтоне был подписан Меморандум о взаимопонимании между Росавиакосмосом и NASA по вопросам сотрудничества в рамках Международной космической станции. И если раньше «Мир» помогал строительству МКС, с 1998 года он стал помехой, так как отвлекал не только человеческие и финансовые ресурсы на поддержку своего существования, но и ракеты, количество которых не могло быть резко увеличено (тем более учитывая дефолт 1998 года и общее ухудшение внешнеэкономической конъюнктуры). Тогда же прекратилось и финансирование «Мира» за счет бюджета США. Станция, как уже говорилось выше, все чаще стала выходить из строя, в результате совет главных конструкторов принял решение о затоплении ее в 1999 году.
Но тут вмешалась политика. Ухудшение отношений России и США на рубеже 1998–1999 годов, связанное с подготовкой агрессии против Югославии, а также операцией ВС США и Великобритании в Ираке в 1998 году, привело к тому, что Москва в лице набиравшего тогда силу премьер-министра Евгения Примакова решилась на асимметричный ответ Штатам. 22 января 1999 года премьер-министр подписал постановление правительства, продлевавшее срок службы станции «Мир» до 2002 года. Это было чисто политическое решение, своего рода демарш, который фактически ставил под угрозу выполнение программы полетов на МКС. У тогдашней слабой России не было других средств продемонстрировать свое несогласие с политикой наглого гегемона: разворот самолета да угроза не послать на МКС корабли – вот и все, что было в арсенале России в 1999 году.
Вместе с тем подписание постановления еще не гарантировало выделения финансовых средств. Более того, в постановлении указывалось, что средства следует изыскивать из внебюджетных источников. Между прочим, в законе «О федеральном бюджете на 2000 год» в статье 24 предусматривалось даже бюджетное финансирование полета «Мира» в пилотируемом режиме. В законе говорилось о том, что деньги на «Мир» должны пойти от доходов, поступающих в 2000 году от распоряжения принадлежащими Российской Федерации правами на результаты НИОКР военного и двойного назначения сверх тех, что заложены в бюджете. Да, бюджетная строчка была прописана. А вот механизм поступления этих средств прописан не был. И деньги, соответственно, не поступали, да их никто и не собирался тратить на «Мир». Что еще раз подтверждает – решение не топить «Мир» в 1999 году было именно политическим.
Конечно, нельзя забывать и о лоббизме. Так, РКК «Энергия», арендатор «Мира», была крайне незаинтересована в затоплении станции в то время. Январское постановление 1999 года появилось при активном участии главы РКК Юрия Семенова. Отметим, что Росавиакосмос дистанцировался от принятия постановления – его глава Юрий Коптев в день подписания правительственного документа демонстративно отправился в Германию.
Собственных средств у РКК «Энергия» на поддержание жизни «Мира», естественно, не хватало. Более того, учитывая обязательства РКК по программе МКС, а также существенную задолженность бюджета России перед корпорацией, вряд ли «Энергия» смогла бы в одиночку заниматься «Миром». В том числе поэтому в августе 1999 года станцию покинули космонавты, и она продолжала полет в беспилотном режиме, а с 8 сентября ЦУП перевел «Мир» в режим консервации.
Теперь, наконец, пришла пора рассказать о последних полутора годах жизни «Мира», о компании MirCorp, а также о несбывшихся надеждах на возможность коммерческого использования старой космической станции.
Итак, «Мир» законсервировали, но в соответствии с правительственным постановлением существование станции должно было продолжаться до 2002 года. Политическая составляющая к этому времени уже отошла на задний план. Примакова сменил на посту премьера Степашин, которого затем так же сменил Путин. РКК «Энергия» не готова была платить за «Мир» те деньги, которые требовались для того, чтобы он летал вокруг Земли.
В результате было принято решение об образовании коммерческого предприятия, которое бы организовывало коммерческое использование станции. С этой целью в феврале 2000 года была создана частная корпорация MirCorp, которой РКК «Энергия» передала «Мир» в субаренду. Штаб-квартира компании находилась в Голландии. 60% акций MirCorp принадлежало РКК «Энергия», остальное – компании Gold & Apple, а также IT-бизнесмену Шириндживу Катурии. В штате компании трудилось 6 человек. Президентом ее был Джеффри Мэнбер, до того восемь лет возглавлявший американский офис РКК «Энергия». Компания была намерена вывести «Мир» на IPO и получить на бирже несколько сот миллионов долларов. Сейчас в связи с тем, что IPO не было произведено, трудно сказать, была ли MirCorp организацией махинаторов или искренне заблуждающихся романтиков, но последующие события показали, что коммерческой жилкой руководство организации если и обладало, то крайне специфической.
Надо сказать, что все существовавшие ранее планы частного коммерческого использования «Мира» провалились. Денег обещали многие, но никто не достал ничего. В отличие от предшественников, MirCorp удалось привлечь порядка 40 млн долларов и профинансировать полеты двух грузовиков к «Миру» и одного пилотируемого корабля. Но на этом коммерческий запал компании угас. В кейсе у MirCorp был заказ от Gold & Apple на проведение исследований, а также заказ от американского бизнесмена Денниса Тито, который хотел стать первым космическим туристом. Помимо этого был подписан контракт с телекомпанией NBC на организацию ТВ-шоу, победитель которого должен был полететь на «Мир». Но этого оказалось критически мало, а больше потенциальных заказчиков не было видно на горизонте.
Основная причина заключалась в том, что проводить исследования на старой станции «Мир», как уже говорилось выше, было небезопасно, дорого, а часто и невозможно. Оборудование «Мира» было сильно изношенным, со сроком работы от 5 до 15 лет, соответственно, наука, которая за это время далеко ушла вперед, не нуждалась в тех исследованиях, которые можно было провести на таком оборудовании. И наконец, в это время строилась новая МКС, на которой как раз с учетом новейшего оборудования, комфортных условий и высокой степени безопасности было удобнее и эффективнее проводить все исследования. «Мир» в этой ситуации оказался лишним.
Что же касается туризма, то тут опять же вставал вопрос безопасности. И конечно, комфорта. Платить миллионы долларов за то, чтобы жить в тесном гробу, пропахшем многолетним ароматом потоотделений и мочой, согласятся немногие.
В результате наша космическая станция была не просто лишней – она оказалась «пятым колесом в телеге». В то время как Россия должна была выполнять обязательства по запуску ракет к МКС, компания MirCorp пользовалась как раз теми ракетами, которые и должны были лететь в космос во исполнение российских обязательств. Вот в чем объяснение той странной фразы из газетной цитаты, которую я привел в самом начале. Транспортные корабли, которые использовались для поддержания «Мира», фактически брались в долг у программы МКС. Таким образом, в 2000 году стало понятно – либо Россия топит старый «Мир» и выполняет свои обязательства по МКС, либо в 2001–2002 годах у России не будет уже ни «Мира», ни МКС. Кстати, то, что MirCorp не удалось реализовать планы по привлечению космических туристов помимо Тито, – большая удача. Ведь в противном случае Россия вынуждена была бы посылать на МКС во исполнение обязательств вместо собственных исследователей балласт в виде богатых экстравагантных любителей туризма.
Выбор любого здравомыслящего правительства очевиден. Но тут в дело вмешались лоббисты как из российских НИИ и предприятий, связанных с обеспечением полета «Мира», так и из MirCorp. Были привлечены депутаты Госдумы, в первую очередь коммунисты и жириновцы, а также развернута широкая пропагандистская кампания под лозунгом «Топить «Мир» – транжирить государственные средства!». Выше уже объяснялось, что именно поддержание жизни «Мира» являлось транжирством, но в данном случае интересен сам факт привлечения псевдопатриотов для обеспечения корпоративных интересов в ущерб интересам общероссийским.
В итоге с официальным предложением затопить «Мир» выступил на заседании правительства в середине ноября 2000 года гендиректор Российского авиакосмического агентства Юрий Коптев. Правительство одобрило это предложение. В марте 2001 года «Мир» был затоплен. Процесс затопления был произведен безукоризненно – громадная станция, входя в атмосферу Земли, частью сгорела, частью обрушилась в заданный участок Тихого океана, не причинив никому никакого вреда.
Данилин немного лукавит: дескать, база не имеет ни экономических, ни военных выгод, заполнить базу нечем.
И тут же пишет о "Соввьетпетро", в которое вложено немало денег.
А Данилина не занимает вопрос: а кто и чем будет охранять все эти суперуспешные нефтяные проекты и интересы России в случае эскалации напряженности между РФ и КНР, РФ и США?
И что-то забыл Данилин о том, что на обновление ТОФ и постройку новых судов, увеличение численности боевых самолетов и ПЛ различных модификаций деньги перестали выделяться не просто так. Их перестали выделять по причине преступных действий правительства РФ в 1996-98 г.г. Власть сама инициировала кризисную ситуацию в армии и на флоте.
Сначала отдала источники доходов в бюджет частным лицам, потом стала вопить, что денег на флот нет, "Камрань нечем заполнить".
Может, на тот момент, когда Путин решал вопрос по Камрани, все было уже запущено донельзя. Но кто ответит за то, что ситуация стала такой безвыходной?
Одни изменнеческие акты оправдывать другими - сильно!
Все знают, что изменники, засевшие в верхах ВПК и правительства поставляют иностранным армиям вооруженний на несколько миллиардов в год. Также было и в к конце 90-ых. При этом у них не хватает вооружений для содержания Комрани - естественно - вот поэтому и не хватает, потому что снабжают чужие армии, а не свою. То, что продажа вооружений в другие страны экономически не можеть быть оправдана никак - знает даже ребенок, так как у правительства сейчас несколько сотен миллиардов долларов в запасе.
Топить Мир точно так же не было никакого смысла, так как состоял из взаимозаменяемых блоков, часть которых еще не выработала свой ресурс ( была отправлена на орбиту в 90-ые годы), а та, что выработала - могла быть заменена на новые посредством отстыковки старых и пристыковки новых. Денег на это можно было найти и тогда и сейчас. Даже после дефолта 1998 года экспорт России намного превышал импорт - из этой разницы можно было оплатить десять таких "Миров" - достаточно было контролировать экспорт сырья по государственным нефте и газопрповодам и не позволять никому осталять выручку на Западе.