Форум С.Кара-Мурзы : Ветка : Завершение дискуссии в ЛГ о причинах распада СССР, с участием С.Кара-Мурзы

От	Мак
К	All
Дата	24.02.2007 17:11:11
Рубрики	Россия-СССР; Крах СССР; История;

Завершение дискуссии в ЛГ о причинах распада СССР, с участием С.Кара-Мурзы

"Литературная газета", № 7, 2007 г.
http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg072007/Polosy/4_1.htm

ДИСКУССИЯ
Сегодня «Литературная газета» завершает дискуссию, посвящённую одному из наиболее острых и трагических моментов новейшей истории – распаду СССР. Она началась в конце прошлого года статьями Александра Ципко «До полной гибели всерьёз» и Евгения Андрющенко «Общество организованного дефицита» и была продолжена уже в наступившем Юрием Болдыревым, Сергеем Кара-Мурзой, Михаилом Делягиным, Натальей Лактионовой, Владимиром Лукиным, Кареном Шахназаровым, Александром Дегтярёвым, Фёдором Шеловым-Коведяевым, Николаем Слоновым и Валерием Пунтусом.
"Вместо резюме" Сергей ТРУСЕВИЧ (см. ниже)

Уроки на будущее
Михаил АНТОНОВ

Признаюсь, меня не вполне удовлетворила дискуссия на страницах «ЛГ» о причинах распада СССР. Но ведь если эти причины не выявлены, то, вполне возможно, они продолжают действовать и ныне. Современная Россия – это, как говорят многие, «остаток» СССР, страна, во многих отношениях гораздо более слабая, а значит, тогда практически возможен и её скорый конец. Можно ли мириться с такой перспективой?
Почему не осмыслены слова В.В. Путина о том, что крах СССР стал величайшей геополитической катастрофой ХХ века? Почему не вспомнили его заявление о том, что нам всем объявлена война, что Россию хотят разорвать на куски и «товарищ волк» ходит рядом? Заключается ли катастрофа в том, что на месте Союза появились 15 «независимых» государств? Тогда в чём её главная причина в отличие от тысяч причин второстепенных?
Катастрофа – в том, что СССР был не просто конкурентом Запада, как полагает Карен Шахназаров. Советский Союз показал себя на несколько порядков более эффективным государством, чем страны Запада, и все силы реакции – внешние и внутренние – объединились для его уничтожения. Это не «теория заговора». Войны (явные и тайные) между государствами, как и заговоры, – обычное дело. Как справедливо писал Михаил Делягин, СССР был разрушен, потому что в нём была накоплена критическая масса новейших, «закрывающих» технологий, делавших ненужными целые отрасли производства, в которые «хозяева мира» вложили триллионы долларов. И на их внедрение наложен запрет.
О внешних врагах СССР вряд ли нужно распространяться, они и в наши дни требуют «интернационализации» российских природных ресурсов. А чтобы выявить внутренних врагов, надо хотя бы кратко проследить, как красной нитью проходят через всю нашу историю противостояние народа и интеллигенции, борьба «самодержавия» и «боярства».
Как боярин, даже захудав, не теряет барских замашек, так и интеллигент, лишившись реальных привилегий, сохраняет память о своём «высокородстве». Это не означало, что интеллигент – всегда антипатриот. Он мог любить свою страну, но желал, чтобы она стала европейской по своей сути.
В России главное – призвание, в Европе – талант. «Талант» – это «что», «призвание» – это «зачем» («долг»). Главное – не искра Божия, талант, а его направленность. Именно этим чувством ответственности за свой талант и поразила мир русская культура. А в центре интеллигентского сознания, которое тяготеет к вседозволенности и изощрённости, как раз талант.
В дореволюционной России ещё Столыпин поставил кощунственную с точки зрения русских взглядов цель: вытравить из русских людей идеалы равенства и привить им «чувство хозяина», независимого собственника. Короче, создать-таки в «этой стране» «средний класс» (а попросту говоря, кулаков – вне зависимости от сферы деятельности), который якобы только и может обеспечить жизнь «как у людей».
Итог этого эксперимента страшен. В Гражданскую войну народ с исступлением принялся истреблять всех, кто был просто похож на «барина». Это показало, каким надругательством над народным сознанием был режим последних 150 лет империи – от Петра III до Николая II.
За короткий срок после окончания Гражданской войны страна преобразилась так, будто и не было никогда ни дворян, ни «просвещённых монархов», ни европейски образованных либералов. Русские, воспрянув после векового угнетения, вновь превратили свою страну в единственно возможный дом народа-воина – в казарму, где жизнь протекает по уставу гарнизонной и караульной службы, а не по выставленным в витрине западным социальным образцам.
Но в интеллектуальной сфере большевистские преобразования буксовали. Даже лишённый материальных средств производства, либерал-индивидуалист нашёл прибежище в области свободного художественного или научного творчества. Кавалерийские наскоки на интеллект кончались плохо.
Однако советская интеллигенция не выполнила своей главной задачи – не вооружила народ и власть адекватным пониманием действительности. Впрочем, она принципиально не могла этого сделать. Процессы, которые происходили в стране, не описываются теми понятиями, которые присутствуют в сознании интеллигента. В итоге и руководство страны, и народ, созидая самобытную русскую цивилизацию, считали, что строят коммунистическое общество.
Вот и происходящее сейчас с нашей страной объясняется тем, что в очередной кризис (а они время от времени неизбежны; причём нынешний вызван необходимостью перехода к постиндустриальной формации) либеральная интеллигенция решила взять верх и нанесла подлый удар по больному обществу. Об этой причине краха СССР интеллигенты, естественно, предпочитают умалчивать.
Главная вина за беды, постигшие ныне страну, – именно на этой интеллигенции. Для неё не важно – гибнет страна или нет, главное, что нет тоталитаризма, зато есть биржи и свобода финансовых спекуляций. Сегодня России надо вырваться из навязанного «демократической» пропагандой гипноза. Сколько можно внимать «деятелям культуры», которые обслуживали горбачёвщину-ельцинщину, занятым лишь созданием бандитских сериалов и «искусства постмодерна» с матом на сцене и на экране?
Впрочем, наш народ показал, что он не приемлет жизни, где нет места социальной справедливости и патриотизму. И время «боярства» вновь быстро кончается, наступает эпоха нового «самодержавия». Речь идёт, конечно, не о восстановлении монархии, это архаика. Диктатура в наши дни антинародна, авторитаризм, иногда использовавшийся в мире для перехода от доиндустриального общества к индустриальному, для вступления в постиндустриальное общество, непригоден. В новой России должно быть коллективное руководство при наличии лидера (президиум во главе с председателем). При этом должен сохраняться принцип неделимости власти.

Но из случившегося нужно обязательно сделать радикальные выводы.
К следующему историческому виражу мы должны воспитать поколение образованных людей нового типа – не упивающихся своими талантами и высокоумием, а преданных по-настоящему патриотическим идеалам и готовых служить не просто Отечеству, но ещё и режиму (разумеется, патриотическому и справедливому).
И чтобы больше не возвращаться к истории, надо опровергнуть миф о якобы имевшем место при социализме «разрыве с исторической Россией». История России – это история смены трёх «империй». В период «империи Даниловичей» сложились русский национальный характер и идеал тоталитарного государства. За 300 лет империи европеизаторов Романовых русский народ, хотя и ответил на реформы Петра явлением Пушкина и других гениев нашей культуры, всё же катастрофически деградировал. СССР возродил тоталитарный строй и русского человека. Советский человек был не просто русским, а как бы воскресшим московитом. Значит, именно СССР, а не романовская Россия был историческим преемником исконной Руси. И чтобы сохранить Российскую Федерацию, надо сначала восстановить всё лучшее из советского строя. А потом уже можно двигаться дальше.

Обсудить на форуме

Многоточие над «i»
вместо резюме
Сергей ТРУСЕВИЧ

Сегодня «Литературная газета» завершает дискуссию, посвящённую одному из наиболее острых и трагических моментов новейшей истории – распаду СССР. Она началась в конце прошлого года статьями Александра Ципко «До полной гибели всерьёз» и Евгения Андрющенко «Общество организованного дефицита» и была продолжена уже в наступившем Юрием Болдыревым, Сергеем Кара-Мурзой, Михаилом Делягиным, Натальей Лактионовой, Владимиром Лукиным, Кареном Шахназаровым, Александром Дегтярёвым, Фёдором Шеловым-Коведяевым, Николаем Слоновым и Валерием Пунтусом.

Без сомнения, крах СССР до сих пор волнует наше общество, а о причинах распада одной из двух сверхдержав спорят и политики, и экономисты, и политологи. Как и в любом споре, здесь у каждого свои аргументы, и это вполне естественно. Однако – и это явственно показала нынешняя дискуссия в «ЛГ» – единой, объективной точки зрения нет. Впрочем, её и не может быть, уж слишком мало времени прошло с того события, которое президент России Владимир Путин назвал крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века. Здесь, как говорится, точки над «i» расставит сама История.
Понятно, что процесс распада великих империй обычно довольно длительный, а причины, приводящие к нему, – разнообразны и сложны. В дискуссии справедливо отмечалось, в частности А. Дегтярёвым, что «ХХ век стал веком массового крушения мировых империй» и что «закономерности этого процесса до конца пока не осмыслены». Последнее, однако, – тема уже другого разговора, тоже весьма важного. Объять необъятное не удавалось никому, но пытаться это сделать всё равно нужно.
К слову, стоит заметить, что предложенная «ЛГ» тема оказалась довольно небезопасной. Во всяком случае, так показалось некоторым известным в прошлом политикам, принимавшим непосредственное участие в событиях пятнадцатилетней давности. Которые после некоторого раздумья в итоге отказались принять в ней участие. Одни, в основном левых политических взглядов, выразили опасения из-за известной «охоты на ведьм» и возможного преследования со стороны их нынешних «непосредственных начальников» за высказанную позицию и обнародованные факты. Другие же, в основном правые, аргументировали отказ тем, что всё уже известно и разложено по полочкам (война закончена, забудьте…). Но если доводы первых нам показались вполне резонными, то у вторых чувствовалось определённое лукавство.
Однако в любом случае – жаль. Ведь некоторые факты нашей перестроечной истории могли бы прозвучать весьма громко, если не сенсационно. Например, про совсем неконспирологическую историю о пресловутых «агентах влияния», внедрённых во все руководящие структуры советского общества. Или же о том, как в так называемую перестройку западные спецслужбы через соответствующие фонды элементарно «покупали» (грантами, учёбой за рубежом, наличными и т.д.) ведущих журналистов и целые СМИ для проведения соответствующей идеологической атаки по развалу умов ради развала страны. Причём с конкретными примерами и фамилиями.
Поэтому дискуссия обошлась без сенсаций. Хотя, может, это и к лучшему. Тем более что многие её участники говорили и о пресловутых «агентах», и о финансовой «помощи» Запада. Впрочем, и с этим тоже согласились многие оппоненты, это, без сомнения, было не определяющей причиной распада СССР, хотя и немаловажной. «Такие агенты всегда есть в окружающей среде, от них надо уметь защищаться. Человек носит внутри себя килограмм кишечной палочки, но если он моет руки перед едой, она ему не страшна», – ответил на это С. Кара-Мурза.
Развал СССР – это, точно заметил В. Пунтус, «знак того, что не всё ладно в нашем Отечестве, что был и есть серьёзный изъян в самой Системе». Тем более, по его мнению, нельзя «списывать несостоятельность последних лет советской власти и ущербность постсоветской системы на внешних врагов… ибо доброкачественность системы как раз и оценивается устойчивостью к внешним возмущениям». Причём данный «системный сбой» искать надо как минимум в брежневских временах, а как максимум – в далёком прошлом нашего государства и общества.
В связи с этим Е. Андрющенко написал, что «новое время, которое выпало Брежневу и его окружению, требовало новых ответов на вызовы истории. Отнюдь не таких бездарных, как ввод танков в 1968 году в самую дружественную страну соцлагеря – Чехословакию или «ограниченного контингента» в хотя и чрезвычайно важную геополитическую точку мира – Афганистан».
Да, адекватных ответов так и не последовало. Такое «безмолвие» власти, её неповоротливость и идеологическая зашоренность в итоге и стоила страны. В дискуссии М. Делягин справедливо констатировал, что «управляющая система не смогла ни выбрать один главный приоритет, ни обеспечить сопряжение двух приоритетов».
В итоге, как заметил один писатель, отказавшийся принять участие в этом разговоре, массированная пропагандистская кампания в последние – горбачёвские – годы привела к поразительному результату: качество «человеческого материала» год от года становилось всё хуже и хуже. И резюме: такой народ недостоин такой великой страны. Количество перешло в качество. Это к вопросу о доброкачественности системы.
Здесь интересны, казалось бы, простые вопросы, которые поставил С. Кара-Мурза, предложивший взглянуть на крах СССР «без догм и стереотипов»: «Почему советские люди аплодировали Горбачёву? Почему Верховный Совет РСФСР (кроме 5 депутатов) проголосовал за Беловежские соглашения, даже не прочитав их? Почему шахтёры стучали касками, требуя «экономической самостоятельности» – при убыточности их шахт? Почему рабочие равнодушно приняли приватизацию, забыв о своих шкурных интересах?..»
Однако на эти простые вопросы и есть и нет простых и ясных ответов. Да и сам автор завершает эту «вопросительную» серию весьма непростой проблемой: «Почему огромным народом как будто овладела «воля к смерти»?..» В ответе на него и спрятана основная причина гибели советской империи. Вот только насколько полным и объективным он может быть сегодня?
При этом, как правильно заметил Ю. Болдырев, причины распада СССР сейчас определяются исходя из политической ориентации оппонентов, особенно в нюансах. Когда правые и либералы обращают внимание прежде всего «на объективную обусловленность и неизбежность распада СССР, экономическую неэффективность прежней советской системы и рост национального самосознания в республиках, а также стремление республиканских национальных партийно-хозяйственных элит стать полновластными». А левые и патриоты – «на роль Запада в уничтожении геополитического конкурента, на непоследовательную или даже предательскую политику Горбачёва, а также на поддерживаемые Западом сепаратистские действия лидеров республик и их окружения, прежде всего Ельцина».
Впрочем, в настоящее время иначе и быть не может, как бы нам ни хотелось обратного. Несмотря на декларируемую политическую стабильность и относительную гражданскую консолидацию, наше общество, к сожалению, по-прежнему расколото идеологически. Это, конечно, не пропасть 90-х, но разлом существует и до хотя бы относительной консолидации ещё далеко. «Нынешняя стабильность, на мой взгляд, весьма обманчива, – считает
К. Шахназаров, – ведь деградация нравственности, духовности, культуры в нашем обществе не преодолена. Этих тенденций распада мы почти не чувствуем, но это не значит, что их нет». Причём ситуация усугубляется уже не идеологическим, а реально растущим социальным расслоением, которое всё возрастает. Так, по итоговым данным Росстата за 2006 год, на долю 10% самых богатых приходится 30% всех доходов, а на долю 10% самых бедных – всего 2%.
В условиях перманентной глобализации, «точка невозврата» которой уже пройдена, Россия оказывается перед всё новыми и новыми вызовами. А такая внутренняя неустроенность весьма чревата очередными обострениями.
И в этом контексте уже новые вопросы ставит М. Антонов в начале материала, публикуемого в сегодняшней завершающей подборке. К слову, это не итоговая, резюмирующая статья, а очередная, хотя и последняя в дискуссии. Впрочем, конечно же, – постановочная, обозначающая проблему, вернее, даже возможную угрозу для нынешней России, прямо вытекающую из общей темы.
На самом деле, о чём и говорили многие участники разговора, не осознав главных причин распада СССР, не сформулировав их предельно точно и однозначно, мы сильно рискуем наступить на те же грабли. Тем более что мы (в отличие от других стран и народов) почему-то так не любим учиться на чужих или прошлых ошибках…
В конце хотелось бы напомнить замечательный пассаж из статьи В. Лукина: «Когда премьера коммунистического Китая Чжоу Эньлая спросили, как он оценивает историческое значение Великой французской революции, тот ответил, что пока ещё рано оценивать её…» Впрочем, речь-то идёт не об оценках (позитивных или негативных) прошлых событий, а о гораздо большем – о будущем России и о кардинальной стратегии развития. Так что хотя «ЛГ» и завершает нынешнюю дискуссию, это не означает продолжения разговора. Без сомнения, актуального и жизненно важного для страны. Тем более что ответы найдены далеко не на все вопросы.

Обсудить на форуме

Ключевые моменты
Александр ЦИПКО («До полной гибели всерьёз», «ЛГ», № 51, 2006):
«Изначальная привязанность СССР, новой социалистической России, к коммунистической утопии обрекала его на гибель, по крайней мере, на распад его исходных оснований… Судьба СССР в конечном счёте оказалась целиком во власти своих «хрупких» конструкций. Во-первых, непрочной была сама легитимность Союза, его обоснование… Как бы ни оценивать роль насилия, принуждения к Союзу в его изначальной жизнестойкости, это (уже во-вторых) делало его чрезвычайно уязвимым с этой, физической стороны. Стоило когда-то ослабнуть способности Центра принуждать к Союзу, подавлять центробежные настроения, и он неизбежно должен был дать трещину… В-третьих, слабость Союза состояла в том, что он с самого начала связывал свою судьбу с поведением коммунистов национальных республик… И, в-четвёртых, изначальная слабость Союза, всей советской системы состояла в том, что она всем своим остриём, и идейным, и моральным, и, как выяснилось потом, материальным, была направлена против «ядра» социалистической России, против великороссов… Есть более чем достаточно оснований утверждать, что, если бы не перестройка, не горбачёвская революция сверху, Союз, по крайней мере единство всех русских – и великороссов, и малороссов, и белорусов – единство славянских и азиатских республик, – сохранился бы надолго, по крайней мере ещё два десятилетия… Окажись на месте Горбачёва другой член Политбюро, не выпускник МГУ, симпатизирующий либеральной интеллигенции, не скрытый «шестидесятник», и история нашей страны могла сложиться по-другому…»

Евгений АНДРЮЩЕНКО («Общество организованного дефицита», № 52, 2006):
«Сыграло ли в будущей катастрофе отсутствие «прочных мировоззренческих тылов», даже элементарное неумение объяснить народу достоинства немалого числа социальных преимуществ советской жизни? Сыграло ли возвращение идеологов типа А. Яковлева «к подлинному Марксу», обернувшееся жёстким евроцентризмом и крайней русофобией? Конечно. Но в меньшей мере, чем новая расстановка социальных групп и условия, в которых жил советский человек. Новая «элита», прораставшая под брежневской властью, в упор не желала видеть что-либо противоречащее её интересам… Обнаружилось, что главная линия напряжения в обществе проходит не между классами – рабочими, крестьянами, интеллигенцией – а между теми, кто производит материальные и духовные ценности и кто выполняет государственные функции, в том числе чиновниками, бесконтрольно распределяющими общественные блага…»

Юрий БОЛДЫРЕВ («Разрушительный потенциал конформизма», № 1, 2007):
«То, что со страной происходило что-то не то, ещё до съезда было очевидно для многих, даже и не слишком разбиравшихся в нюансах экономики. И дело не только в нехватке зубных щёток и колбасы. Вся прежняя система управления государством и экономикой уже очевидно пошла вразнос… Конечно, фактор резкого снижения мировых цен на основные экспортные товары СССР – энергоресурсы – приуменьшать не стоит. Но это фактор, который должен был временно и планово ограничить потребление, что в условиях централизованной экономики и системы управления (да ещё и при честном объяснении обществу сути событий) было возможным. Но делалось-то всё наоборот. Именно в этот период, когда для того не было никаких экономических оснований, вдруг стали стремительно повышаться зарплаты и, естественно, ускоренно вымываться с полок магазинов товары. Зачем это делалось? Просто бездумный и безответственный популизм власти? Или же целенаправленное разрушение экономики и потребительского рынка, создание мутной водички, в которой так удобно ловить рыбку? Версии можно строить разные, но я всегда исходил из того, что дурачков вокруг нет, и если властью делается что-то, прямо противоречащее даже элементарному здравому смыслу, значит, это делается намеренно…»

Сергей КАРА-МУРЗА («СССР: предпосылки краха», № 1, 2007):
«Не в том дело, какие ошибки допускало партийное руководство, а какие решения приняло правильно. Оно не обладало адекватными средствами познания реальности. Это как если бы полководец, ведя армию, пользовался картой другой страны. Ситуацию держали кадры низшего звена – райкомы, горкомы, хозяйственники. Как только Горбачёв нанёс удар по партаппарату и по системе управления, разрушение приобрело лавинообразный характер. Не важно даже, почему он это сделал – по незнанию или как изменник Родины… Пришедшая после Брежнева властная бригада (Горбачёв, Яковлев, Шеварднадзе), сформировавшаяся в условиях мировоззренческого кризиса, была уже проникнута антисоветизмом. Было заявлено, что перестройка является революцией, то есть ставит целью радикальное изменение общественного строя. Остальное было делом техники и подбора наёмных убийц. При том гонораре, который маячил, найти их не составило большого труда…»

Михаил ДЕЛЯГИН («Слишком много страха», № 1, 2007):
«Непосредственная причина распада СССР очевидна. Это – алчность освобождённой от сталинского страха партхозноменклатуры, её стремление владеть тем, что она привыкла распределять. Зависть высокопоставленных чиновников и директоров к уровню жизни своих зарубежных партнёров во время загранкомандировок стала хрестоматийной… Но экономический кризис сам по себе был недостаточен для распада СССР. Теоретически рывок партхозноменклатуры к построению «капитализма для себя» мог привести к отпадению от страны лишь незначительных территорий. Но с учётом жёсткой вертикали власти КГБ и КПСС и это было маловероятным. Важную роль здесь сыграла национальная бюрократия, окончательно сложившаяся после смерти Сталина, когда железная воля Центра перестала «перемешивать кадры», пойдя у них на поводу. И интернациональная по духу российская элита оказалась чуждой постепенно ставшим националистическими элитам союзных и автономных (тогда) республик…»

Наталья ЛАКТИОНОВА («Насильственное «самоопределение» нации», № 2, 2007):
«Подготовка дезинтеграции мощного государства, каким был Советский Союз, проходила в период перестройки М. Горбачёва под лозунгом поворота страны в русло «мировой цивилизации». Те изрядно потрепанные мифы, которые когда-то вдохновляли советских диссидентов, были востребованы на государственном уровне и хлынули в Россию из арсеналов западных советологических институтов. Почти все они сводились к противопоставлению России как «империи зла» «гуманному» Западу. Одним из важнейших козырей в этой колоде оказался миф о нашей стране как о вечной «тюрьме народов»… Распад Советского Союза вовсе не был предопределённым. Он не был продиктован стремлением национальных окраин к самоопределению, а оказался спровоцированным необъяснимыми (с позиции государственных интересов) действиями первых лиц государства. Поэтому носил искусственный характер…»

Владимир ЛУКИН («Беловежье – не причина, а следствие», № 2, 2007):
«Распад СССР, к сожалению, был неизбежен. Ни одна империя, а так условно назовём наше сложное и крупное государство, не вдаваясь в дискуссию, не существовала вечно… Причём распад Российской начался в начале ХХ века. Подписание документа в Беловежской Пуще было не причиной, а следствием распада страны. Начавшийся ещё в досоветские времена, позднее он приобрёл важнейшую составляющую – созданное советской системой и законодательно закреплённое право республик на самоопределение и выход из состава государства…»

Карен ШАХНАЗАРОВ («Не колбасой единой…», № 2, 2007):
«Говоря о правоте и неправоте сторонников «теории умышленного развала», стоит согласиться с утверждением, что желающих разрушить Советскую империю и среди её граждан, и особенно за рубежом, было в достатке. Удивляться тут нечему: элиты стран Запада видели в СССР извечного могущественного соперника, естественно, хотели его ослабления и были очень рады распаду Союза. Желание утопить конкурента воспринимается (и всегда воспринималось) в мировой политике как нечто само собой разумеющееся, и в этом наших геополитических соперников даже упрекать излишне. А то, что они продолжают осуществлять ту же стратегию в отношении России, – объективно и даже в каком-то смысле нормально. Было бы странно, если бы они действовали по-другому. Ведь наша страна окончательно не перестала быть потенциально мощным конкурентом «странам развитой демократии»… Ельцин и его команда, конечно же, разваливали его целенаправленно, никого и ничего они по большому счёту не спасали, а пожертвовали Союзом исключительно ради личной власти…»

Александр ДЕГТЯРЁВ («Судьба, подёрнутая тьмой», № 5, 2007):
«Наряду с форсированным развитием новых военных средств в ход были пущены средства экономического разрушения советской супердержавы. Они сочетались с мощнейшим идеологическим воздействием, которое стало возможным благодаря бурно развившимся в середине века электронным СМИ. Ставший ныне широко известным сговор США и крупнейших нефтепроизводителей (прежде всего Саудовской Аравии), приведший к обвальному обрушению мировых цен на нефть, опустошил в середине 80-х гг. золотовалютные кладовые СССР, что в условиях продовольственной зависимости было смерти подобно. Решающим средством победы в холодной войне, планы которой разработали выдающиеся, как к ним ни относиться, умы западного мира, стало развёртывание мощного, диверсионного по своей сути, идеологического наступления внутри СССР. Методом многолетних проб и ошибок был наконец найден единственно верный путь к победе. Пропагандистские «троянские кони», успешно заменившие Марксовых «кротов истории», загонялись на его территорию табунами. В российскую «пятую колонну» (если не нравится, можно называть её иначе) дружно вступила чуть ли не вся интеллектуальная политическая, научная и особенно творческая элита страны, закалённая в кухонных дискуссиях и спорах…»

Фёдор ШЕЛОВ-КОВЕДЯЕВ («Беловежье», № 5, 2007):
«Поражает, с какой лёгкостью коммунисты, стоит им заговорить о распаде Союза, забывают об азах марксистской теории. Куда деваются определяющая роль масс и иные объективные законы истории, если три (или четыре: некоторые добавляют Горбачёва) человека якобы могли произвольно развалить великую державу?..»

Николай СЛОНОВ («Советский социализм погублен «врачевателями», № 5, 2007):
«Результатом волюнтаризма Хрущёва и идеологического застоя при Брежневе стало известное признание генсека Юрия Андропова: «Если говорить откровенно, мы ещё до сих пор не изучили в должной мере общество, в котором живём и трудимся, не полностью раскрыли присущие ему закономерности, особенно экономические. Поэтому порой вынуждены действовать, так сказать, эмпирически, весьма нерациональным способом проб и ошибок». Через несколько лет этим способом Михаил Горбачёв взялся лечить социализм, имея превратное представление как об «организме» реального советского общества, так и о том «недомогании», которое этот «организм» испытывал. Лекарство оказалось настолько радикальным, что пациент скончался…»

Валерий ПУНТУС («Цивилизационный маятник», № 6, 2007):
«Главной причиной несостоятельности советской власти явилась не порочность идеалов коммунизма, а неспособность построить справедливое общество только на основе общественной собственности и социалистического распределения. Эту несправедливость чувствовали и слева, и справа. В конце концов маятник качнулся вправо. Свобода совести, ранее сдерживаемая коммунистической идеологией, показала, что в обществе живы капиталистические идеалы, а тяга к частной собственности не исчезла за три поколения советских людей. Но и левые настроения не исчезли, далеко не всё общество приняло свободу предпринимательства, частной собственности и других «прелестей» капиталистического мира…»

От	Мак
К	Мак (24.02.2007 17:11:11)
Дата	27.02.2007 20:22:44

ЛГ открывает дискуссию "Русская идея или русский миф?" (с участием С.Кара-Мурзы)

Русская идея или русский миф?

5 марта 2007 года в храме Христа Спасителя под председательством Его Святейшества Патриарха Московского и всея Руси Алексия II состоится открытие XI Всемирного Русского народного собора, посвящённого обсуждению духовного, образовательного и материального состояния современного русского народа.
В рамках подготовки к этому форуму и написан материал обозревателя «ЛГ», доктора философских наук Александра Ципко «Русская идея или русский миф?», основные идеи которого и будут представлены в рамках общественной дискуссии на пленарном заседании собора.
Конечно, позиция, высказанная автором статьи, весьма полемична, в некоторых моментах – небесспорна, а потому, без сомнения, вызовет множество возражений. Материалом А. Ципко «ЛГ» открывает новую дискуссию, в которой уже согласились принять участие многие известные философы, писатели, политологи. В частности, Сеpгей Каpа-Муpза, Игорь Чубайс, Олег Платонов.

От	Мак
К	Мак (27.02.2007 20:22:44)
Дата	27.02.2007 20:23:42

А.Ципко. Русская идея или русский миф? (ЛГ)

http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg082007/Polosy/3_1.htm

ДИСКУССИЯ

Русская идея или русский миф?
Александр ЦИПКО

Россия – действительно особая страна. У нас в России редко были в почёте, а тем более при власти русофилы. И ещё реже им сопутствовал успех в политике. Правители России всегда боялись так называемых русских патриотов, редко приближали их к себе. Михаил Горбачёв, не подпускающий к себе, как он говорит, «русопятов» на пушечный выстрел, не был исключением. Не было никакой скрытой «русской партии» и у Брежнева. Интересно, что русофил Егор Лигачёв, оказавшийся в 1985 году вторым человеком в партии, тоже не привёл ни одного видного деятеля так называемой русской, молодогвардейской партии.
Парадокс состоит в том, что у нас в отличие от других стран, к примеру Германии или Польши, политический успех больше сопутствовал разоблачителям «пороков» русской нации.
На серьёзные размышления наводит тот факт, что второй и последний после Ленина русский среди вождей Октября Николай Иванович Бухарин был просто русоненавистником, в его русофобии «было нечто экзистенциальное, некая национальная самоненависть, национальный нигилизм» (Михаил Агурский). Но не за белыми патриотами, которые перед боем целовали Русскую землю, а за партией Ленина и Бухарина, за теми, кто постоянно и публично унижал достоинство русского народа, пошли в конце концов русские массы, пошли великороссы.
Теперь становится понятно, что даже Сталин с его тостами «За здоровье русского народа!» был липовым русофилом. Он ловко использовал пробуждающееся русское национальное самосознание, феномен национал-большевизма для опрокидывания своих врагов, для укрепления своей власти. Но на самом деле мало что сделал для процветания преобладающего, государственно-образующего этноса России. Идеологическая империя Сталина была не более этнической, не более русской, чем аристократическая империя русских царей. И та и другая строились и существовали за счёт беспощадной эксплуатации титульной нации, за счёт высасывания жизненных ресурсов великороссов и малороссов. Белорусы удостоились этой чести – жить и работать во имя империи – только в XIX веке. А раскулачивание на Украине по своей жестокости ничем не отличалось от раскулачивания в русском Поволжье.
Ленин и Троцкий хотя бы не покушались на святое, на цвет российской нации. Они посадили всех выдающихся представителей русской культуры и русской общественной мысли в 1922 году на пароход и дали им возможность умереть своей смертью, творить во имя России, будущей России, за рубежом. Сталин же отправил в мир иной всех крупных учёных русской науки, оставшихся в СССР, – и Чаянова, и Кондратьева, и Николая Вавилова, и Устрялова, и многих других, менее известных представителей русской общественной мысли. О русофильстве Сталина (в кавычках) много говорит та кровавая бойня, которую он устроил в так называемой русской партии во время так называемого ленинградского дела в 1949 году. Были убиты не только такие выдающиеся государственные деятели, как Н.А. Вознесенский, А.А. Кузнецов, М.И. Родионов, но практически все выдвиженцы уже умершего Жданова.
«Русская партия» Н.А. Вознесенского и А.А. Кузнецова – скорее всего, метафора. Хотя разговоры о намерении создать компартию РСФСР они действительно вели. Но поразительно, что ни одна политическая сила в России, считающая себя русской национальной партией, никогда не выигрывала борьбу за власть в ХХ веке. О крахе ГКЧП уже всё сказано. Поражение влиятельной и мощной в прошлом КПРФ в середине 90-х годов прошлого века ещё свежо в нашей памяти. Но ведь Временное правительство 1917 года по отношению к Петроградскому Совету рабочих и солдатских депутатов тоже было русской партией, ставящей своей целью спасение России, спасение государства русских. И она, эта русская партия, партия Временного правительства, проиграла борьбу за власть руководителю Петросовета Л.Д. Троцкому, мечтавшему, напротив, разрушить «лубяную Русь», использовать Россию как плацдарм для продвижения мировой пролетарской революции.
Русской партией считало себя и Белое движение, воевавшее во имя великой, единой и неделимой России. Но, как обращал внимание ещё русский философ Семён Франк, «коренной русский человек» во время Гражданской войны поддержал власть «инородцев», которая была «чужда во многих отношениях русскому духу». Отсюда тот страшный вопрос, который задавал тот же Франк и от которого уходят все нынешние историки патриотического движения в России: «Как произошло то, что народ, который Достоевский – как это казалось до сегодняшнего дня – справедливо называл «народом-богоносцем», народ, проникнутый достойными уважения древними традициями, которого в прошлом (XIX веке. – А.Ц.) рассматривали в качестве главной опоры консерватизма в Европе, вдруг поменял своё мировоззрение и вместо своего святого и Богом данного царя избрал своими вождями и властителями западноевропейских социалистов?..»
Андрей Платонов в своей сатире на революцию, в «Чевенгуре», задаёт тот же вопрос: как мог «народ-богоносец» породить солдата революции Копёнкина, поменявшего любовь к Богу на любовь к «прекрасной девушке Розе Люксембург»?
Интересно, что о причинах этих странностей русского народа никто не думает и сейчас, и после того, как в конце 80-х – начале 90-х, в эпоху перестройки, «коренной русский человек», как и в годы Гражданской войны, пошёл не за патриотами, за партией ГКЧП, а за «Демократической Россией» Гавриила Попова, Елены Боннэр и Галины Старовойтовой, за теми, кто обещал окончательно освободить Россию от всего «традиционного», от её «имперского», «великодержавного» наследства.
«Коренной русский человек» в начале 90-х пошёл за «шестидесятниками», за теми, кто, как Ленин и Бухарин, откровенно гордился своим «религиозным», «национальным» и «государственным» отщепенством. Интересно, что русофобия начала 90-х процветала точно так, как и в стране победившего социализма в 20-е. Интересно и то, что «коренной русский человек» молился в наши дни на жену Андрея Сахарова точно так, как красноармеец Копёнкин – на Розу Люксембург в начале 20-х. Тут есть над чем подумать.
Но до сих пор политики и общественные деятели, называющие себя русскими или российскими патриотами, не проявляют интереса к причинам недееспособности, несостоятельности своей собственной русской партии. Историк Олег Платонов написал уже несколько томов об истории так называемого русского сопротивления. Проделал громадную работу. Но ему никогда в голову не приходит спросить себя: а почему в России русская партия всегда оказывалась в роли «угнетённой», вынужденной «сопротивляться»?
Мне могут сказать, что надо благодарить Господа Бога, что он уберёг «коренного русского человека» от соблазнов национал-патриотизма, от идеи создания русского государства. Национал-большевизм эпохи перестройки, доведённый до идеи обособления русских территорий от других частей СССР, до идеи создания особой коммунистической партии РСФСР, особой русской школы, действительно имел разрушительный характер.
Но ведь правда, страшная правда для русских патриотов-почвенников конца 80-х в том, что их идея «суверенизации РСФСР» и создания на её основе «русского национального государства» оказалась, к несчастью, всё же услышана. Но только тогда, когда она была произнесена их заклятыми врагами и взята на вооружение «Демократической Россией». До тех пор, пока эта идея пропагандировалась на страницах патриотических изданий (в газетах «День» и «Литературная Россия»), она воспринималась многими, и прежде всего интеллигенцией Москвы и Ленинграда, как чудачество. И действительно, как можно отделить РСФСР, ядро России, от самой России, от Крыма, от Севастополя, от русского Казахстана! Но как только стала видна политическая выгода от этой сумасбродной идеи «суверенитета РСФСР», демократы-интернационалисты, видные деятели так называемого кружка Сахарова, резко изменили к ней отношение и сами начали соблазнять российский электорат благами национального русского государства. И самое поразительное, что для «коренного русского человека» идея русского национального государства, озвученная Еленой Боннэр или Галиной Старовойтовой, оказалась куда заманчивее, чем та же идея, выдвинутая писателем Дмитрием Балашовым или поэтом Владимиром Костровым.
Вся эта история борьбы за власть накануне распада СССР, а потом в 1992 и в 1993 гг. наводит на грустные мысли. Создаётся впечатление, что русофилы в России, политики, называющие себя русскими патриотами, во-первых, плохо знали и знают русский народ, имеют слабое представление о том, чего на самом деле хочет «коренной русский человек», а во-вторых, не обладали и до сих пор не обладают теми качествами, которые необходимы, чтобы действительно стать поводырями россиян, организаторами общей русской победы. Патриоты 80-х и 90-х не хотят думать о причинах своего поражения, наверное, потому, что не находят в себе сил сделаться другими, укрепить свою любовь к России и умом, и работой во имя неё. Патриотом России на самом деле, говорил на встрече с коллективом «ЛГ» Никита Михалков, является тот, кто умеет делать свою работу лучше, чем тот, кто не любит нашу страну. И, наверное, власть российская потянется к новым, крепким своими совершенствами патриотам.
Здесь я обхожу вниманием специальный вопрос о провокаторах внутри патриотического движения и о том, что Станислав Куняев удачно назвал «патриотическим садизмом», – вечную грызню, выяснение отношений внутри самого патриотического лагеря. Патриоты, как у нас принято, били и бьют прежде всего по своим, по самым сильным. Я бы, правда, говорил не о «патриотическом садизме», а о «сатанинском патриотизме». Кстати, среди политиков и литераторов, называющих себя патриотами, до сих пор много ярых, открытых врагов РПЦ. «Русский патриотизм», объявивший войну РПЦ, на самом деле является духовным уродом. Это откровенная «гапоновщина».
Правда состоит и в том, что в патриотическом, русофильском лагере было куда больше сумасшедших и юродивых, чем в противоположном, так называемом космополитическом, демократическом лагере. Дебош так называемого рабочего русского патриота К. Смирнова-Осташвили во время заседания литературного объединения «Апрель» 19 января 1990 года спровоцировал антирусскую, антипатриотическую кампанию в демократических СМИ. «Патриоты» проиграли «демократам» борьбу за власть и в силу личных и даже физиономических особенностей своих лидеров. Ну не может человек с лицом сатаниста быть лидером российского патриотизма.
Правда, в истерии демократических СМИ начала 90-х по поводу якобы готовящихся в России погромов тоже было много сумасшествия. Стоило кому-нибудь во время телевизионной передачи появиться в то время в кадре рядом с «главным антисемитом» тех дней главным редактором газеты «День» Александром Прохановым, и вас сразу же записывали в «русские националисты», в ряды врагов еврейского народа. Я сам не стал народным депутатом СССР от АН СССР только потому, что по глупости согласился участвовать в передаче С. Рыбаса, где в качестве моего оппонента, «русского консерватора», был А. Проханов.
Теперь ситуация внутри патриотического лагеря изменилась коренным образом. Об этом свидетельствует высокое качество людей и высокое качество русской мысли, представленной на последних заседаниях Всемирного Русского народного собора. Как только патриотическая трибуна оказалась под контролем РПЦ, на ней сразу же появилось много одарённых, светлых душой русских людей, и прежде всего из российской провинции. Но в конце 80-х – начале 90-х сами патриоты делали всё возможное и невозможное, чтобы проиграть Россию, чтобы оказаться за бортом большой политики… Так что у нас есть все основания утверждать, что тогда «патриоты» проиграли борьбу за власть «демократам», «космополитическим силам» и в силу своей человеческой недоброкачественности, в силу дефицита данных, необходимых для участия в такой борьбе. Не следует забывать, что человеческое, умственное качество руководителей и организаторов патриотического движения было и отражением качества, крепости национального, патриотического сознания советского и постсоветского русского народа. Размытое национальное сознание советских русских рождало и соответствующих ему лидеров патриотического движения с таким же мутным сознанием.
На выходе из советской истории, после 70 лет воспитания интернационалистских чувств, от национального самосознания русских вообще мало что осталось. Так что нынешний «патриотический сатанизм» тоже является плодом рабоче-крестьянского государства.
Но сейчас не об этом. В конце концов на выходе из коммунистической истории вообще не могло не оказаться не поломанных, не испытавших духовный разлад людей. Таких чистых и последовательных патриотов, как Леонид Бородин, прошедших через муки тюрем за свои русские убеждения в политике тогда, в начале 90-х, не оказалось.
Меня больше интересуют те идеи и те ценности, которые олицетворяли, несли в себе лидеры, идеологи патриотического движения, и которые, как выяснилось, были отвергнуты населением РФ, не получили позитивного отклика в сердцах россиян того времени. Не стоит забывать, что до сих пор КПРФ как наиболее сильный и организованный отряд нынешнего российского патриотического движения живёт идеями и ценностями, с которыми патриоты вышли на политическую сцену 20 лет назад, живёт принципами, которые были озвучены в известном письме Нины Андреевой.
Существует мнение, что патриоты-почвенники, идеологи ГКЧП, проиграли, ибо воспринимались массами как ретрограды, как защитники отжившего строя, как догматики. В определённой мере оно справедливо. У патриотов-почвенников естественное желание как государственников сохранить существующий социалистический строй действительно не соответствовало той страсти перемен, которая тогда овладела страной. Они не понимали, что смогут сохранить и страну, и власть, только став во главе назревших реформ.
Но всё же надо видеть (сейчас об этом все забыли), что и партия демократов, партия борцов с «империей», сплошь и рядом, как и партия патриотов, состояла из марксистов-ленинцев. Среди так называемых демократов не было «белых», не было антикоммунистов и антимарксистов. И лидеры демократического движения, и все их ведущие идеологи вышли на политическую сцену в том же 1988 году как защитники идеалов Октября, как сторонники полной и окончательной реабилитации ленинской гвардии, и прежде всего Н.И. Бухарина. При этом все лидеры «Демроссии» были шестидесятниками, со всеми их мировоззренческими особенностями.
Те, кто в 1990–1991 годы боролся с «коммунистической номенклатурой», и те, кто в силу логики событий и своего государственничества оказался вынужденным её защищать, были продуктом одного и того же советского, коммунистического воспитания.
В 1991 году и проигравшие были большевиками, и их победители. Понять, что произошло с нами и со страной, можно лишь когда мы примем во внимание, что они всё же были разными большевиками и по-разному, а в сущности, прямо противоположным образом толковали истоки и смысл Октября. Литераторы, члены так называемой русской, молодогвардейской партии, видели в Октябре и в построенном под руководством Сталина социализме воплощение исконной русскости, исконных соборных начал русской жизни. Согласно этой точке зрения (её до сих пор озвучивает Геннадий Зюганов) Октябрь спас Россию и русского человека от разлагающего влияния чистогана, капитализма.
Для шестидесятников, которые стали руководящим ядром «Демократической России», смысл Октября виделся с точностью до наоборот. Не в том, чтобы вернуться назад и к традиционной державности, и к традиционным формам народной, крестьянской жизни, как думали советские русофилы, а, напротив, в том, чтобы окончательно вырвать Россию из «трясины» державных и соборных традиций. Шестидесятники, большевики-интернационалисты в отличие от советских почвенников были западниками, они полагали, что новая демократическая Россия не возьмёт ничего ни от царской, ни от советской России, что она, запряжённая локомотивом демократии, двинет в сторону Запада.

Красное славянофильство, или, что то же, национал-большевизм, было привлекательно в конце 60-х – начале 70-х как уловка, дающая возможность в рамках марксистско-ленинской идеологии защитить остатки русской старины, защитить от окончательного разрушения материальные памятники народного творчества. Но защитить уже в условиях перестройки, свободной печати основной тезис национал-большевизма, доказать, что Октябрь, уничтоживший на корню и крепкого русского хозяина, и все образованные классы России, и, самое главное, русский православный быт, был светлым праздником русской истории, стало уже невозможно.
И как раз в тот момент, когда шестидесятники и политики начали прятать свою ленинскую, социалистическую родословную, когда они уже к 1991 году превратились из поклонников ленинской гвардии в либералов-западников, наши красные патриоты, как назло, начали выпячивать свой большевизм, свою советскость, своё восхищение Сталиным как государственником. Именно тогда выяснилось, что для многих наших русофилов их большевизм и «краснота» были не игрой с цензурой, а убеждением «всерьёз и надолго», что они действительно верили, что Октябрь и социализм были выражением русского духа, праздником русской истории. Конечно, убеждения необходимо уважать, но правда состоит в том, что с идеями национал-большевизма нельзя было выиграть борьбу за власть ни в 1991 году, ни тем более сейчас, уже в XXI веке. Прежде всего потому, что красное славянофильство аморально, всем своим остриём направлено против христианского, православного духа русского народа.

Всё дело в том, что наше почвенничество, народничество 60-х было в первую очередь классовым, оно было защитой не достоинства русского народа вообще, а достоинства русских крестьян и рабочих, которые пошли за большевиками. В сущности, во второй половине 60-х авторы журнала «Молодая гвардия» пошли тем же путём, что и национал-большевики в 20-е, путём доказательства того, что Ленин был вождём «русской национальной революции», что, как доказывал, кстати, Троцкий, Россия и Октябрь «соединены по своей сути», что разрыв с «лубяной Русью… не извне навязан, а есть результат национального развития».
Согласно этой точке зрения русские восстали против капитализма, ибо по природе своей как коллективисты, сторонники «соборного начала», они, русские, не приемлют ни индивидуализма, ни идеологии прибыли, ни частной собственности, ни прелести парламентаризма, ни буржуазного мещанства с его сытостью.
Советский народник Виктор Чалмаев в конце 60-х в своей статье-манифесте «Неизбежность» воздал хвалу Ленину и Октябрю, которые защитили «нашу Родину от буржуазного суховея». Другой основоположник красного патриотизма 60-х Михаил Лобанов в своей программной статье «Просвещённое мещанство» тоже восстаёт против буржуазности, но на этот раз – против буржуазности как благополучия, устроенности, отлаженного быта. «Нет более лютого врага для народа, – писал Михаил Лобанов, – чем искус буржуазного благополучия. Это равносильно параличу для творческого гения народа». Буржуазное благополучие, развивал свои мысли Михаил Лобанов, убивает «национальное чувство».
Красные патриоты защищали социализм не во имя Маркса и Ленина, а прежде всего как надёжный заслон от искуса буржуазного благополучия, защищающий, как они считали, Россию от морального и духовного разложения.
Но красные славянофилы не заметили, что в отличие от своих предшественников – славянофилов вообще, ополчившихся на западный рационализм и западный индивидуализм, они связали в своём мировоззрении духовность с аморализмом, с преступлением. Получается точь-в-точь, как у того же красноармейца Копёнкина, могущего «с убеждением сжечь всё недвижимое имущество на земле, чтобы в человеке осталось одно обожание товарища».
Что вообще в нравственном, духовном смысле означает подхваченная и пропагандируемая красными патриотами идея, будто уникальность русских состоит в «яркой революционности» (М.Н. Покровский), в том, что русские во время своей великой революции проявили не только «бурный темп преобразований, но и их небывалую глубину»? Только то, что русские в отличие от других христианских народов легко переступают через заповедь «не убий», чаще других живут по принципу «Бога нет, а потому всё позволено». Нормальный, духовно развитый человек не может гордиться тем, что у его народа чаще, чем у других, брат идёт на брата, сын на отца и т.д. А потому преодолевшая в душе классовую мораль Россия не пошла за красными патриотами.
Классовое народничество аморально, как и всё, что связано с классовым подходом. Тогда, в конце 80-х, советская Россия, как точно подметил Солженицын, устала жить по лжи, она хотела, чтобы преступление было названо преступлением, и прежде всего преступление Сталина, ибо тех, кто был жертвой преступлений Ленина и Троцкого, уже не было в живых. А красные патриоты, как, к примеру, сотрудники «Советской России», авторы письма Нины Андреевой, призывали своих читателей не подменять классовый, «социально-политический критерий развития общества» «схоластикой этических категорий», не оценивать в моральных категориях деятельность Сталина. И в это же время, в 1988 году, когда фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние», разоблачающий Сталина как преступника, прах которого даже земля не принимает, стал знамением времени, писатель-почвенник Пётр Проскурин заявлял, что ещё не родила советская земля гения, который имел бы право судить о «такой колоссальной фигуре, как Сталин».
Так вот, на мой взгляд, беда «красного патриотизма» и одновременно России состояла в том, что всеми своими ценностями, своими устремлениями он находился в противоречии, в вопиющем противоречии с настроениями советских людей, и главное – с настроениями советской интеллигенции, которую перестройка вывела на политическую сцену. Народ тогда, и не только интеллигенция, хотел всего того, что ему не хотели предложить красные патриоты, хотел свободы от советского дефицита, хотел западной сытости и, самое главное, утаённой от него правды. Его, «коренного русского человека», тогда, как и всегда раньше, обманули. Но ему, видит Бог, тогда очень хотелось расстаться с исконной «соборной», «советской» жизнью.
Возможно, я упрощаю проблему, преувеличиваю роль идеологии и идеи в политической борьбе накануне распада СССР. Но всё же нельзя не видеть, что патриоты и государственники проиграли тогда прежде всего потому, что не смогли выдвинуть программу, которая была бы привлекательна для реального российского, русского человека. Они, наши красные патриоты, национал-большевики, напоминали избирателю о традициях русской духовности, о славных подвигах наших отцов и дедов, о преимуществах русского пути над западным, о том, что не надо допускать к власти «не любящих эту страну, а избиратель вопреки всему пошёл за теми, кто действительно», как писали авторы «Слова к народу», искал «там, за морем, совета и благоволения».
Патриотов и государственников, на мой взгляд, погубил ещё и антиинтеллектуализм. Далеко не все, кто заявил о себе в те годы как патриот и государственник, страдали этой «классовой» болезнью. Не могу в связи с этим не сказать, что тексты русского патриота критика Олега Михайлова во все времена, и в 60-е, и в 90-е, находились на уровне дореволюционных высот классической российской публицистики. Всё сказанное выше относится и к творчеству патриотов, литераторов Петра Палиевского и Владимира Крупина. Но нельзя не видеть, что наш национал-большевизм 60-х – начала 70-х, наше красное почвенничество всё же страдало этой болезнью антиинтеллектуализма. Во многих статьях, опубликованных в то время в журналах «Молодая гвардия» и «Наш современник», поклонение народу почему-то сочеталось с выпадами против интеллигенции и так называемой интеллигентщины.
Если верить тому же Чалмаеву, то не интеллигенция, не люди умственного труда творят культуру, а она как бы выбрасывается сама по себе «из глубин народной жизни». А потому автор манифеста советского народничества Виктор Чалмаев согласен с Лениным, полагавшим, что «интеллектуальные силы рабочих и крестьян» крепче интеллектуальных сил различного рода «интеллигентиков… мнящих себя мозгом нации», а на самом деле являющихся «не мозгом, а г…».
Нет необходимости доказывать, что антиинтеллектуализм нашего советского народничества, все эти выпады против гениев русской общественной мысли, особенно против Николая Бердяева, были и являются не столько продуктом русской духовности, сколько продуктом советского воспитания. Национал-большевик, убеждённый в том, что Ленин своим Октябрём совершил праздник русской истории, на дух не выносит всё то, что по силе мысли превосходит плоское и примитивное мышление вождей большевизма, особенно примитивные и односложные тексты Сталина.
К чему весь этот сказ? А к тому, что, наверное, тем, кому действительно дорога судьба России и народа российского, пора увидеть правду и составить более честный и правдивый образ и самих себя, и своего народа. Конечно, все современные европейские нации выросли из мифов. Но всё же с мифами, которые мешают жить и развиваться, необходимо расставаться. На мой взгляд, мы должны расстаться с мифами, которые оправдывают нашу нынешнюю российскую бедность, неустроенность нашего быта. Бедность действительно не порок. Но бедность не должна рассматриваться как добродетель. Патриотизм, живущий мифами об особом русском пути, об особом народе-нестяжателе, которому по природе чужда привязанность к земному, суетному, к частной собственности, деньгам, чужды заботы о прибыли, о радостях мира сего, не просто себя изжил. Этот миф опасен, ибо делает российскую нацию недееспособной, неконкурентоспособной.

Может быть, вся наша особенность, уникальность не от Бога, а от нашей интеллигенции, которая всегда была у нас между небом и землёй и плохо знала свой народ?.. Я думаю, что и в образе русского народа, который был нарисован славянофилами XIX века, было много восторженно-романтического, не соответствующего действительности. Достаточно прочесть исконный русский «Домострой» (XVI век) с его наставлениями, как извлекать «прибыль от запасённого впрок», с его призывами к «сохранности» своего добра и бережливости, и вы убедитесь, что и «рациональность», и «эгоистический интерес», и «индивидуализм» были совсем не чужды русскому характеру.
Может быть, тот «коренной русский человек», для которого создавался «Домострой», исчез? Не знаю! Но всё же трудно, очень трудно совместить с реальными фактами реальной российской истории все эти старые и новые сказания об особом русском арийском племени, которое в отличие от своих братьев чурается и писаного закона, и частной собственности, и личного успеха, и благополучия, и публичной политической жизни.
Справедливости ради надо сказать, что у настоящих славянофилов в отличие от советских славянофилов, в отличие от национал-большевиков не было ни изоляционизма, ни очень характерной для наших советских почвенников враждебности к Западу и западной цивилизации. Славянофилы – и Константин Аксаков, и Иван Киреевский – защищали прежде всего право русского народа быть равным среди европейских народов, право вместе с другими народами творить «общечеловеческое». «Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли» – эти слова принадлежат Фёдору Михайловичу Достоевскому.

Хватит пугать русского человека Западом, соблазнами быта, противопоставлять духовность и творчество сытости. В конце концов все великие творения европейской культуры Нового времени были созданы европейским мещанином, привыкшим к сытой и устроенной жизни. Да и великую русскую культуру создавали не нищие! Хватит наводить напраслину на европейский буржуазный рационализм. Жемчужиной арийского рационализма являются наши русские Соловки, где всё продумано и просчитано, где всё делалось на века, прочно, добротно, где всё было крепким – и труд, и быт, и даже яства в трапезной. Мистика души нужна для познания тайны Бога. А чистые и ясные мозги – для того, чтобы построить достойную человека жизнь. Пора перестать корить Хрущёва за то, что он переселил русского человека из бараков и землянок в пятиэтажки с тёплым туалетом. Хватит корить Брежнева за то, что он перестал мучить советского человека «социалистическим строительством» и дал ему вкусить радость нормальной жизни.
Не может русский, российский человек столетиями жить по законам военного времени, надрывая себя на работе и живя на скудную пайку, и только во имя того, чтобы какой-нибудь литератор мог живописать в устроенном кабинете, после сытного завтрака очередной миф об особом русском аскетическом характере и особой русской судьбе. Ведь правда, которую не хотят увидеть нынешние красные патриоты в лице КПРФ, состоит в том, что всё же не принял народ российский, в принципе не принял ни коллективизацию, ни общественное производство, ни мобилизационную экономику.
Может быть, духовность, подлинная духовность «коренного русского человека» сегодня состоит в том, что он не захотел жить в атеистическом советском государстве, где ему говорили, что нравственно всё, что служит победе коммунизма.

От	Георгий
К	Мак (27.02.2007 20:23:42)
Дата	28.02.2007 18:55:42

Интересно. А что вообще принял русский человек-то? :-)))))) (*)

> всё же не принял народ российский, в принципе не принял ни коллективизацию, ни общественное производство, ни мобилизационную экономику.

Хорошо. Что "не принял" - усвоили. А что принял?

Это во-первых. Во-вторых.

>Пора перестать корить Хрущёва за то, что он переселил русского человека из бараков и землянок в пятиэтажки с тёплым туалетом. Хватит корить Брежнева за то, что он перестал мучить советского человека «социалистическим строительством» и дал ему вкусить радость нормальной жизни.

За ЭТО я Хрущева никогда не корил. :-)))
И жизнь при Брежневе я считал в целом вполне нормальной :-)))

http://palmira.livejournal.com/286578.html
http://mareicheva.livejournal.com/458571.html

От	K
К	Мак (24.02.2007 17:11:11)
Дата	25.02.2007 17:24:40

Re: Завершение дискуссии...

> Как справедливо писал Михаил Делягин, СССР был разрушен, потому что в нём
> была накоплена критическая масса новейших, <закрывающих> технологий,
> делавших ненужными целые отрасли производства, в которые <хозяева мира>
> вложили триллионы долларов. И на их внедрение наложен запрет.

Далее можно не читать, обсуждение ниже плинтуса. Бьют в бубен, звенят
колокольчики - вызывают дождь, помогают урожаю. Это сегодняшний уровень
нашей интеллектуальной элиты. От них нечего ожидать.