|
От
|
IGA
|
|
К
|
И.Т.
|
|
Дата
|
28.02.2007 20:13:04
|
|
Рубрики
|
Тексты;
|
Взгляд из-под скальпеля
<<<
Ольга Португалова
Взгляд из-под скальпеля
Текст, который вы читаете, написан от лица и в интересах пациента – слишком уж часто ему отказывают в праве голоса.
Дорогие коллеги по несчастью! Я так обращаюсь к вам потому, что, по статистике, едва ли не 100% россиян лично или через родных и близких сталкивались с врачебными ошибками (профессионалы называют их «медицинские правонарушения») [1]. Простой пример: ваш участковый врач, приходя по вызову, моет руки? Мой – нет, и сапог тоже не снимает. (Полбеды; на соседнем участке некий тихий гений во время эпидемий гриппа лечит страждущих… дистанционно, через дверь. А то заражусь от вас, говорит, и останетесь без квалифицированной помощи.) Когда прошла весть о том, что терапевтам из поликлиник наконец-то повысят зарплату, мне вспомнился именно этот медицинский сотрудник. Я совершенно не рада тому, что он получит свою тысячу долларов: мне кажется, он все равно будет проходить мимо мыла с полотенцем. Мы ведь с вами моем руки много раз в день и даже зубы чистим, хотя никакого гонорара за гигиену не получаем. И если медработник с многолетним стажем не моет рук, войдя с улицы, это не предмет для нареканий. Это приговор в профнепригодности.
А кто его вынесет, этот приговор? Его не вынесет никто, дорогие друзья и коллеги. Изредка в публичное поле просачиваются сведения о наиболее вопиющих случаях врачебной халатности – вы заметили, что все они развиваются по одной и той же модели?
На первом этапе усилия заинтересованных лиц сводятся к тому, чтобы размазать ответственность по возможно большему числу участников. Скажем, последняя история – двухмесячной Сони Куливец. Только что были и медсестра, проводившая роковую манипуляцию, и контролировавший ее деятельность врач – и уже пустота. Сняты главврачи, медсестра под шумок перевелась в другую больницу – все допустившие халатность работники при деле.
На втором этапе поиск виноватых прекращается и подменяется разговором за жизнь: тяжела участь российского врача – ни денег, ни уважения. «О какой нехватке персонала может идти речь, - возмущался знакомый медик, прослушивая очередной репортаж о Соне, - когда сестра просто вместо вены ткнула в артерию!» Заодно появляются слухи о какой-нибудь редкой патологии пациента, которая и привела к столь плачевному исходу, будь то младенец-грудничок или солдат-срочник. Все равно, дескать, не жилец был.
На третьем этапе пострадавший благополучно забыт, а общий пафос высокопарного обсуждения сводится к призыву: не судите врача, ведь это святая профессия (негоже профану копаться в том, чего он не понимает)! Собственно, почему только врача? Я предлагаю продолжить ряд: не вини военного – они защищают отечество, не лезь к милиционеру – он спасает наши жизни, отойди от летчика – он все равно управляет слишком сложным аппаратом, чтобы в нем кто-то еще разобрался, и, уж конечно, руки прочь от хлебопека – где бы мы были без его хлеба, не обижай мастера санэпидпроверками!
Звучит абсурдно. Однако попытки заикнуться о необходимости контроля – любого! – над деятельностью медиков, обрывают быстро: забыли о деле врачей? Во времена убийц в белых халатах захотели? То-то. Как будто речь идет о колесовании на Красной площади. Жертв врачебных ошибок волнуют три проблемы: кто оплатит последствия ошибки, попросит ли кто-нибудь прощения и предотвращено ли неумелое врачевание в будущем. (Увольнение здравомыслящему наблюдателю кажется, как правило, неадекватным наказанием, реально действующая система из курсов переподготовки - лишения диплома – запрета на профессию – лишения свободы выглядит предпочтительнее. Ну, какое повышение квалификации облагородит екатеринбургскую медсестру, заклеивавшую рот грудничкам пластырем? Ей просто противопоказана работа с людьми.)
Есть и второй вариант, его успешно опробовали пару лет по ходу процесса над трансплантологами – любой разговор о правонарушениях, связанных с изъятием и пересадкой органов, с ходу блокировался душераздирающими картинами из жизни больных детей, ожидающих доноров. Конкретное обсуждение быстро превращалось в поле битвы сил добра со злом, прогресса – со средневековым мракобесием. Например, признать по умолчанию любого гражданина потенциальным донором – прогрессивно, а рассусоливать что-то там о желаниях донора – невежественно и безнравственно. Манипуляция нехитрая, но оттого не менее эффективная. Кому захочется прослыть неграмотным ретроградом? Не знаю, как у вас, уважаемые читатели, а у меня от выступлений главного трансплантолога РФ профессора Шумакова осталось одно, но стойкое чувство вины: только полный негодяй, родившись со здоровыми почками, к тому же хочет распоряжаться ими самостоятельно и, возможно, даже лечь с ними в могилу.
За словесной суетой остаются в тени по-настоящему актуальные темы. Например, какие права у врача и у пациента, на какие ошибки имеет право доктор, как отличить халатность от врачебной ошибки, каким мы с вами, дорогие пациенты, хотим видеть здравоохранение, в конце концов. Засекреченная как атомная отрасль, изолированная от внешнего мира как армия, официально бесплатная и лопающаяся от полуофициальных платежей как образование, повязанная круговой порукой как милиция – именно такой предстает сегодня отечественная медицина пациенту. Причины известны – непрозрачное здравоохранение досталось в наследство от советских времен, и никто, кроме пациентов, в его изменениях и любой осмысленной дискуссии не заинтересован.
Интересная новость промелькнула на днях: узнав о произошедшем с Соней Куливец, родители больных детей впали в панику, остановить которую удалось лишь распоряжением пускать их в отделения. С незапамятных времен проникнуть в российские больницы едва ли не труднее, чем на режимный объект. Самый пламенный спич против визитов к больным автор этих строк слышал в отделении нейрореанимации одной московской больницы. Пока врач на весьма повышенных тонах объяснял, что никогда не допустит ни одну инфекционно опасную мать ни к какому умирающему ребенку, за его спиной рабочие носили стремянки и ведра с краской: в отделении шел… ремонт. История Сони показала, что не только маляры, но и мамы с папами могут быть безвредны для деток. Почему бы нам, коллеги-пациенты, воспользовавшись случаем, не добиться отмены устаревшего и бесчеловечного запрета?
Следствием описанного положения вещей стало размывание врачебной этики. Вам не кажется, друзья, что наши эскулапы все реже видят в нас людей? Пока истории болезни, по старой присказке, ведутся для прокурора, а не ради нужд больного и его лечащего врача, и чувство профессионального достоинства исчерпывается цеховой солидарностью, рассчитывать нам особо не на что.
P.S.
В небольшой, не особенно богатой и далекой от всякого социализма африканской стране Тунис врач – весьма уважаемая профессия. В государственных клиниках его заработок составляет около 1000 долларов (при средней зарплате в 400 условных единиц). Однако целью молодых медицинских работников является открытие собственной частной практики: доходы едва ли не вдесятеро выше. Медобслуживание – бесплатное, в государственных клиниках – постоянные очереди. Поэтому государство обязало ушедших в частный сектор специалистов один день в неделю отрабатывать в обычных больницах бесплатно: чтобы рядовые тунисцы, упаси боже, не подумали, что бесплатная медицина чем-то хуже платной и качественная помощь доступна лишь за деньги…
3 - 26 февраля 2007 г.
1. В бытовом понимании «врачебная ошибка» – это любая недоработка врача, приведшая к нежелательным для пациента последствиям. В профессиональном обиходе в России разделяют собственно врачебную ошибку (ошибки при постановке диагноза, лечении, профилактике – например, избыточное или недостаточное назначение медицинских препаратов и т.п.), которая не является следствием недобросовестности врача, и медицинские правонарушения (их спектр широк – от неоказания медицинской помощи до подпольных абортов). В число последних входит и халатность – самый частый повод для претензий пациентов. Соответственно, понятие «врачебная ошибка» не относится и к юридическим терминам. Неаккуратное обращение с терминами зачастую порождает заведомо бессмысленные дискуссии, в которых представители общественности настаивают на недопустимости врачебной ошибки как таковой – имея в виду халатность, а медики, в свою очередь, уверены: врача нельзя судить за ошибку.
<<<
http://scepsis.ru/library/id_1122.html