От Almar
К Almar
Дата 26.12.2006 11:14:39
Рубрики Прочее;

В.Роговин Второй тур коллективизации и её итоги

http://trst.narod.ru/rogovin/t2/xxvii.htm

Второй тур коллективизации и её итоги
После статьи "Головокружение от успехов", лицемерно провозгласившей отказ от насильственной коллективизации, были приняты постановления о сельскохозяйственном налоге, резко дифференцирующие налоги на колхозы, колхозников и единоличников с целью на этот раз "экономическим путём" загнать последних в колхозы.

В 1931 году для единоличников был отменён необлагаемый минимум, т. е. минимальный размер годового дохода, дающий право на освобождение от налога. Таким образом, даже беднейшие крестьяне, отказывавшиеся вступать в колхоз, должны были уплачивать сельскохозяйственный налог. В том же году был введён новый налог - на ранее не учитываемые доходы единоличников от продажи своей продукции на рынке. Тогда же была ликвидирована законодательная регламентация индивидуального обложения; установление признаков кулацких хозяйств, подлежащих такому обложению, было возложено на республиканские и областные органы власти, что открывало широкую дорогу произволу при начислении налогов.

В 1931 году размер обложения кулацкого двора был повышен по сравнению с предыдущим годом более чем вдвое. В этом году в расчёте на один двор единоличник платил налог в 10 раз больший, чем колхозник, а кулак - в 140 раз больший. В итоге колхозы и колхозники, составлявшие 58,6 % крестьянских хозяйств, уплатили 24,6 % общей суммы сельхозналога, единоличники (40,5 % хозяйств) - 60 % этой суммы, а менее 1 % хозяйств, отнесённых к кулацким и подвергнутых индивидуальному обложению, - 15,3 %.

Наряду с этим был дан новый толчок административной коллективизации. Директивное письмо ЦК "О коллективизации", разосланное в сентябре 1930 года, требовало "добиться нового мощного подъема колхозного движения". Декабрьский пленум ЦК и ЦКК 1930 года утвердил контрольные цифры, согласно которым в 1931 году должно было быть коллективизировано не менее половины крестьянских хозяйств.

С осени 1930 года возобновилось выселение раскулаченных крестьян. В марте 1931 года была образована комиссия под председательством Андреева для координации крупномасштабных операций по депортации "кулаков". В мае она приняла решение о переселении в Казахстан 60 тысяч и на Северный Урал - 50 тысяч семей. Вслед за этим было принято секретное постановление ЦИК и СНК об организации специальных поселков (спецпоселений) для кулацких семей "в местностях, где ощущается недостаток в рабочей силе для лесозаготовительных работ, работ по освоению неиспользованных земель и по разработке недр, для рыбных промыслов и т. п."[1]. В этих поселениях депортированные находились под строгим административным надзором. Управление спецпоселениями было возложено на ГУЛАГ ОГПУ.

В 1931 году масштабы депортации семей, подведённых под категорию кулацких, резко увеличились по сравнению с предыдущим годом. Если в 1930 году численность семей, выселенных в отдалённые районы, составила 115,2 тыс., то в 1931 году - 266 тыс. Всего за 1930-1931 годы было раскулачено 569 тыс. семей, из них 381 тыс. была выселена в отдалённые районы. Массовое выселение раскулаченных было прекращено весной 1932 года. К началу 1933 года в спецпоселениях находилось 1317 тыс. чел.

К началу второго тура раскулачивания в деревне уже не осталось кулаков как социальной группы, эксплуатирующей чужой труд. Поэтому для оправдания репрессивной политики Сталин ввёл в партийный лексикон крайне растяжимые понятия "кулацко-зажиточная верхушка деревни" и "подкудачник". Политическая цель введения последнего термина состояла в том, чтобы любой протест против насилия и произвола в деревне мог быть квалифицирован как вылазка "агента кулака". Одновременно развернулись новые репрессии, обрушившиеся на местных партийных и советских работников, не обнаруживших в своих районах спущенного им сверху процента хозяйств, подлежащих раскулачиванию.

Новая волна насилий по отношению к крестьянству вызвала ответную вспышку активной антиколхозной борьбы. В 1931 году было зафиксировано огромное количество случаев нападений на колхозные обозы с хлебом, поджогов зерна, отравления скота и порчи машин в колхозах, террористических актов против колхозного актива и хлебозаготовителей. Вновь вспыхнуло большое число мятежей. Оживилось басмаческое движение в Средней Азии, поддержанное вторжением вооружённых отрядов из-за рубежа.

Налоговый режим и карательные меры привели к перевыполнению намеченных рубежей коллективизации. В сентябре 1931 года в колхозах числилось почти 60 % крестьянских хозяйств. Однако даже официальная печать признавала, что многие колхозы являются "дутыми", "бумажными", "лжеколхозами".

Оценивая итоги сплошной коллективизации, левая оппозиция видела их прежде всего в полном разрушении экономической "смычки" между городом и деревней, налаживание которой Ленин считал основной задачей нэпа. "Теоретическая формула смычки очень проста, - писал Троцкий. - Национализированная промышленность должна доставлять крестьянству необходимые ему продукты в таком количестве, такого качества и по таким ценам, чтобы из взаимоотношений государства с основной массой крестьянства совершенно устранить или свести к минимуму фактор внеэкономического принуждения, то есть административного изъятия продуктов крестьянского труда". Установление добровольного взаимовыгодного товарного обмена между промышленностью и сельским хозяйством, эквивалентных цен на их продукцию обеспечило бы социально-политическую стабильность советского общества и создало бы экономический фундамент, на котором можно было уверенно вести вперед хозяйственную работу. "Обеспечены ли при "сплошной коллективизации" такие взаимоотношения города и деревни, при которых внеэкономическое принуждение, если не сошло на нет, то явно сходит на нет? В этом весь вопрос. И на этот коренной вопрос приходится пока дать отрицательный ответ. Сплошное коллективизирование явилось не как увенчание и развитие достигнутой смычки, а как административное прикрытие её отсутствия"[2].

Проблема смычки в свете опыта насильственной коллективизации получила освещение в статье "На новом повороте", присланной в "Бюллетень" группой оппозиционеров из Москвы и Ленинграда. В ней отмечалось, что сталинское руководство стремится вытравить из памяти партии ленинское понимание смычки, суть которого состоит в том, что "крестьянин должен получать в обмен на свой хлеб продукты промышленности на условиях, не худших, чем те, какие были при капитализме: таков низший предел смычки. Разумеется, смычка будет гораздо прочнее и надежнее, если (когда) советская промышленность начнет доставлять крестьянину в обмен на хлеб и пр. свои продукты на условиях более выгодных, чем не только условия дореволюционной России, но и нынешние условия мирового рынка". Именно так всегда понимала проблему смычки левая оппозиция. Поэтому она выдвигала на первый план проблему ножниц промышленных и сельскохозяйственных цен. "В растворе ножниц мы видели важнейший критерий успехов и неудач советского хозяйства ... Задача в том, чтобы крестьянству было выгодно производить как можно больше и как можно больше сберегать из своих продуктов, чтоб иметь возможность продавать их, т. е. обменивать на изделия государственной промышленности"[3].

Решение этой задачи автоматически улучшило бы продовольственное положение городов, не говоря уже о самой деревне. Однако бюрократия объявила, что задача смычки разрешена самим фактом коллективизации большинства крестьянских хозяйств и поэтому данную тему больше вообще не следует поднимать. Под прикрытием этой демагогии происходило принудительное изъятие продуктов из колхозов и подрывались основы планомерного развития всего народного хозяйства.

Автор статьи "Похмелье от экономического Октября", выступавший под псевдонимом "Тонов", писал, что "в бюрократической голове основной вопрос нашей революции разрешался очень просто: в 3 года ликвидировать кулачество, как класс, т. е. разорить его и загнать в тайгу, а огромную массу беднейшего и середняцкого крестьянства коллективизировать в тот же срок административно-бюрократическим способом. И проблема смычки уже разрешена: уже создано "единое более или менее гармоничное социалистическое хозяйство". Так ещё недавно рассуждало - если оно вообще рассуждало - большинство сталинских чиновников и мелкого, и среднего и крупного калибров ... Эти заманчивые иллюзии, созданные бюрократическим тупоумием, разлетелись в пух и прах"[4].

Автор статьи подчеркивал, что только 15-20 % колхозов можно считать более или менее организованными хозяйствами, т. е. такими, в которых производственная организация, техника и производительность труда хотя бы немного выше, чем в индивидуальных хозяйствах, из которых они образованы. Основная же масса колхозов "находится в хаотическом и полухаотическом состоянии; производительность труда в этих хозяйствах ниже среднего уровня производительности труда индивидуального крестьянского хозяйства; мало того - они постепенно съедают тот скромный инвентарь, который у них ещё остался после коллективной лихорадки"[5]. Такое состояние колхозов объясняется тем, что Сталин и его чиновники чудовищно переоценили роль административных мероприятий в деле реконструкции деревни. Теперь же бюрократы, "твёрдо верившие во всемогущество административной палки", пытаются возложить вину за неудачи своей политики на "мужика". "Мужик подвел! - в последнее время эта фраза часто срывается с уст вздыхающего чиновника ... "Мужик обычно не хочет идти в коллектив, он упирается; но мы его скрутим и заставим работать в коллективе!" - в этой часто повторяющейся фразе выражена вся узколобая мудрость сталинского чиновника"[6].

Однако никакое усиление репрессий не способно заставить крестьянина эффективно работать в колхозе, где вся организация труда основана на административном принуждении. "Мужик" оказался упрямее и устойчивее Радека и Пятакова (капитулянтов, проявлявших усердие в признании своих "ошибок" - В. Р.), - завершал свой анализ автор статьи. - Под угрозой палки он не "прозрел", не понял целесообразности коллективизации, а скорее был сбит с толку. Поэтому он потерял стимул к работе: он плохо сеет, ещё хуже убирает; при первой возможности он "утекает" из колхоза"[7].

Аналогичные констатации встречались и в других письмах из СССР, опубликованных "Бюллетенем" в 1932 году. "В колхозах развивается процесс распада. Крестьяне бегут в города, на работы; в колхозах же не хватает рабочих рук"[8]. "Грандиозная утопия сплошной коллективизации крестьянства в течение двух-трёх лет потерпела столь же грандиозное поражение. Этот факт всё больше входит в сознание всей страны"[9].

Суммируя взгляды левой оппозиции на итоги сплошной коллективизации, Троцкий писал, что деревню постигли наиболее разрушительные последствия сталинской авантюристической политики, растянувшейся на несколько лет. "Двадцать пять миллионов изолированных крестьянских эгоизмов, которые вчера ещё являлись единственными двигателями сельского хозяйства, - слабосильными, как мужицкая кляча, но всё же двигателями, - бюрократия попыталась единым взмахом заменить командой двухсот тысяч колхозных правлений, лишённых технических средств,, агрономических знаний и опоры в самом крестьянстве"[10]. Непосредственным результатом коллективизации стало безразличие колхозников к обобществлённому имуществу и результатам собственного труда.


--------------------------------------------------------------------------------

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Неизвестная Россия. XX век. М., 1992. с. 257-258.<<

[2] Бюллетень оппозиции. 1932. № 28. с. 17.<<

[3] Бюллетень оппозиции. 1932. № 29-30. с. 2.<<

[4] Бюллетень оппозиции. 1932. № 31. с. 21.<<

[5] Там же. с. 21-22.<<

[6] Там же. с. 22.<<

[7] Там же.<<

[8] Там же. с. 23.<<

[9] Бюллетень оппозиции. 1932. № 28. с. 2.<<

[10] Троцкий Л. Д. Преданная революция. с. 36.<<

От Михайлов А.
К Almar (26.12.2006 11:14:39)
Дата 26.12.2006 21:35:26

Про смычку.

Посмотрим что пишут троцкисты с Троцким во главе:


«Оценивая итоги сплошной коллективизации, левая оппозиция видела их прежде всего в полном разрушении экономической "смычки" между городом и деревней, налаживание которой Ленин считал основной задачей нэпа. "Теоретическая формула смычки очень проста, - писал Троцкий. - Национализированная промышленность должна доставлять крестьянству необходимые ему продукты в таком количестве, такого качества и по таким ценам, чтобы из взаимоотношений государства с основной массой крестьянства совершенно устранить или свести к минимуму фактор внеэкономического принуждения, то есть административного изъятия продуктов крестьянского труда". Установление добровольного взаимовыгодного товарного обмена между промышленностью и сельским хозяйством, эквивалентных цен на их продукцию обеспечило бы социально-политическую стабильность советского общества и создало бы экономический фундамент, на котором можно было уверенно вести вперед хозяйственную работу. "Обеспечены ли при "сплошной коллективизации" такие взаимоотношения города и деревни, при которых внеэкономическое принуждение, если не сошло на нет, то явно сходит на нет? В этом весь вопрос. И на этот коренной вопрос приходится пока дать отрицательный ответ. Сплошное коллективизирование явилось не как увенчание и развитие достигнутой смычки, а как административное прикрытие её отсутствия"[2].

Проблема смычки в свете опыта насильственной коллективизации получила освещение в статье "На новом повороте", присланной в "Бюллетень" группой оппозиционеров из Москвы и Ленинграда. В ней отмечалось, что сталинское руководство стремится вытравить из памяти партии ленинское понимание смычки, суть которого состоит в том, что "крестьянин должен получать в обмен на свой хлеб продукты промышленности на условиях, не худших, чем те, какие были при капитализме: таков низший предел смычки. Разумеется, смычка будет гораздо прочнее и надежнее, если (когда) советская промышленность начнет доставлять крестьянину в обмен на хлеб и пр. свои продукты на условиях более выгодных, чем не только условия дореволюционной России, но и нынешние условия мирового рынка". Именно так всегда понимала проблему смычки левая оппозиция. Поэтому она выдвигала на первый план проблему ножниц промышленных и сельскохозяйственных цен. "В растворе ножниц мы видели важнейший критерий успехов и неудач советского хозяйства ... Задача в том, чтобы крестьянству было выгодно производить как можно больше и как можно больше сберегать из своих продуктов, чтоб иметь возможность продавать их, т. е. обменивать на изделия государственной промышленности"[3].»
Во-первых, спросим себя, а как на самом деле обстояло дело со смычкой, то бишь с вертикальной кооперацией? А неплохо обстояло – система МТС обеспечила положительную обратную вязь промышленности сельского хозяйства – промышленность выпускала станки для себя трактора для сельского хозяйства, производительность труда в с-х росла и сельское хозяйство давало рабочие руки для промышленности. А что предлагала «левая оппозиция»? Оказывается она предлагает обменивать ситчик на зерно на свободном рынка еще конкурировать пока еще слабой советской промышленности с иностранными производителями. Т.е. троцкисты переходят с позиции сверхиндустриализации на сговор с кулаком и ситцевую индустриализацию, т.е. на платформу правой оппозиции, иными словами мало того. что вредительствуют распространением паникерских настроений (ведь теперь то мы знаем что индустриализация коллективизация удалась была единственно правильным решением) так еще и двурушничают. Не говоря уж о том, что все эти планы неявно предполагают существование и устойчивость рыночного равновесия, в то время как в условиях аграрного перенаселения его просто не существует, точнее, она достигается при отрицательном выпуске – минимальная цена по которой крестьяне готовы продавать зерно выше, максимальной цены которую за него может предложить горожанин, причем рост производства ведет к росту издержек иными словам свободный рынок просто приговаривает к голодной смерти «лишнее» население и оно измерялось бы не миллионом погибших входе коллективизации, десятками миллионов. так что стоит ли удивляться что всем этим «Гоновым» (почти Гапоновым) и «левым оппозиционерам из Москвы и Ленинграда» советский суд вынес свой строгий но справедливый приговор.
От Almar
К Михайлов А. (26.12.2006 21:35:26)
Дата 26.12.2006 23:12:01

ничего не понял: где Троцкий, где Сталин, где ваши измышления? (-)
От Михайлов А.
К Almar (26.12.2006 23:12:01)
Дата 27.12.2006 00:29:46

Это кавычками очерчено.

Мой текст начинаются со слов «Во-первых, спросим себя,..» Но вообще это весьма для Вас характерно, что Вы не можете самостоятельно отличить Михайлова от Троцкого, «Таис афинскую» от «Эммануэли», Бурдье от Федуты т.д.