От	Георгий
К	И.Т.
Дата	20.04.2006 22:55:06
Рубрики	Тексты;

Сетевой журнал "Интеллигент". Любопытные статьи оттуда (-)

---

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 22:55:06)
Дата	20.04.2006 23:08:06

За "наводку" на журнал скажите спасибо Е. Холмогорову :-) (-)

---

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 22:55:06)
Дата	20.04.2006 23:07:32

С. Бурьянов. Свобода совести - основа самой свободы. В поисках альтернативы глобальному апартеиду. (*+)

---

http://www.intelligent.ru/articles/text307.htm


Свобода совести - основа самой свободы
В поисках альтернативы глобальному апартеиду.
Сергей Анатольевич Бурьянов

Сегодня термин <глобализация> стал ключевым при определении картины
современного мира и перспектив развития человечества. Как правило, с
глобализацией связывают наступление деструктивных тенденций и
перманентных кризисов. Некоторые исследователи называют доминирующий
сегодня сценарий глобальным апартеидом.

В этих условиях возникает соблазн заклеймить глобализацию как таковую,
не вдаваясь в детали обличить её во всех бедах человечества, требовать
поставить под контроль, и даже пресечь <апартеид> проверенными
ограничительно-запретительными методами.

Между тем есть другой путь, а именно: попытаться разобраться в причинах
доминирующего в настоящее время сценария глобализации. Может оказаться,
что дело вовсе не в глобализации как таковой, а в совокупности факторов
(политических, этноконфессиональных, социокультурных и др.),
определяющих её современные тенденции, характер и содержание.

Важно научиться использовать во благо положительные аспекты
глобализации, минимизируя при этом её негативные последствия. В свою
очередь, для этого необходимо определить уровни взаимодействия указанных
факторов, их соотношение между собой.

В указанном контексте на рубеже 60-70-х годов прошлого века зарождается
глобалистика - наука о глобальных проблемах человечества,
рассматриваемых в связи с идеей пределов развития. В основу
представлений большинства учёных о перспективах глобального развития
человечества легли доклады Римского клуба, инициировавшего системные
исследования глобальных проблем. В докладах Римского клуба <Пределы
роста>, <За пределами роста> и в теоретических трудах его создателей
предмет глобалистики определяется как совокупность проблем, угрожающих
существованию человечества и требующих разрешения, а также как компонент
процесса универсальной эволюции. В России идеи глобального универсализма
получили своё развитие в трудах Н.Н.Моисеева и др.

В настоящее время увеличивается количество исследований, посвящённых
глобальным проблемам. Однако общим местом практически всех публикаций, в
которых рассматриваются перспективы мировой цивилизации, стало признание
того факта, что самому существованию человечества угрожает глобальный
экологический кризис, обусловленный в основном техногенной деятельностью
развитых стран. Разброс мнений наблюдается лишь в оценке времени
наступления катастрофы, которой вряд ли удастся избежать без радикальной
перестройки хозяйственной деятельности.

Таким образом, глобальные проблемы ставят на повестку дня вопрос
выживания человечества, требуют новых обобщённых подходов и интеграции,
которые подразумевают пересмотр комплекса национальных приоритетов и
инфраструктур, уступку части национального суверенитета в пользу мировых
структур ради более прочного экономического и политического единства,
эффективных объединённых действий с целью поиска путей к устойчивому
развитию и решения проблем.

В целом взаимосвязанный и взаимозависимый характер современного мира
выступает как противоречие между объективной необходимостью и
субъективной неготовностью различных государств, народов и регионов
сотрудничать друг с другом в силу имеющихся цивилизационных,
этноконфессиональных, идеологических барьеров.

В начале нового тысячелетия миропонимание, как представляется, будет
формироваться под флагом борьбы между сторонниками концепции <золотого
миллиарда> и приверженцами концепции справедливого мира с равным правом
на достойную жизнь для каждого гражданина планеты. Разжигание
межэтнических и межконфессиональных конфликтов может явиться средством в
борьбе за передел мира, возможно одним из важнейших.

Широко известная гипотеза о грядущих глобальных столкновениях замкнутых
цивилизаций основана, в значительной мере, на этноконфессиональных
факторах и связана с политическими столкновениями на этнической и
религиозной почвах.

Несомненно, этнический и религиозно-конфессиональный факторы тесно
взаимосвязаны. На протяжении почти всей истории человечества религия
была основой идентичности племени, нации, общины.

Но в то же время религиозная идентичность становилась фактором отделения
нации, племени, общины от общества в целом и зачастую причиной
межгрупповых конфликтов. Например, в различные исторические периоды
имели место конфликты израильтян с хананеями, христиан с римлянами,
мусульман с евреями, сикхов с индуистами, католиков с православными и
протестантов с католиками.

Религиозные конфессии всегда конкурировали между собой за умы и души
людей, претендуя на всеобщность, универсальность, на обладание истиной в
последней инстанции. Эти притязания на превосходство и исключительность
зачастую превращаются в фанатизм. История знает много случаев
религиозных преследований и нетерпимости. Это крестовые походы, гонения
на иудеев и мусульман во время испанской инквизиции, религиозные войны в
Европе периода Реформации, современные вооружённые конфликты в Алжире,
Судане, Пенджабе, Ливане, Палестине и т.д.

Несмотря на то, что все мировые религии проповедуют мир, согласие и
терпимость, нетерпимость была испокон веков присуща религии и
государству. Зачастую истинность одной религии и соответственно
ошибочность иных доказывалась силой оружия, инаковерующие ограничивались
в правах, если не преследовались и не уничтожались физически.
Ограничения прав религиозных меньшинств оправдывались необходимостью
стабильности и устойчивого развития государств, этносов, наций.

Ограничения прав меньшинств и сегодня лежат в основе разделения между
конфессиями, а значит и их последователями, а также людьми, не
принадлежащими ни к одной из конфессий, и в конечном итоге - в основе
разделения народов и наций. Соответственно фактор противопоставления и
превосходства является одной из главных составляющих политических войн,
полыхающих сегодня по всему миру и имеющих, как правило, ярко выраженную
этноконфессиональную окраску.

В этой связи наиболее остро встаёт вопрос формирования правовых
механизмов преодоления этноконфессиональных разделительных факторов,
противоречащих глобальным тенденциям.

Без учёта глобальных тенденций исторического процесса, зачастую
самодовлеющих, сложно понять причины изменения нашего мира, отношения
народов и культур к этим переменам, коренных причин того, что
объединяет, и того, что разделяет культуры, конфессии, нации. Ещё
сложнее это сделать в обществах, где фундаменталистские силы блокируют
открытое обсуждение, где политики, чтобы завоевать поддержку отдельных
групп населения, занимаются шельмованием этнических и религиозных
меньшинств.

Как правило, общественное мнение, составляемое представителями групп,
формируемых по разделительным признакам и политики, его эксплуатирующие,
в равной мере не способны отказаться от сиюминутных политических и
экономических выгод ради решения грядущих проблем.

Например, в начале XX столетия наблюдателей тревожило, не приведут ли
раздоры на Балканах к нестабильности и войне, в которую будут втянуты и
другие страны. Печально, но факт - история не учит людей ничему, если в
последнее десятилетие ушедшего века страхи эти не только не уменьшились,
а даже увеличились.

Очевидно, что существует тесная взаимосвязь рассматриваемых глобальных
процессов и тенденций с уменьшением рамок национальных суверенитетов.
Имеет колоссальное значение решение вопроса о том, в чью пользу будет
уступаться национальный суверенитет - в пользу мировой бюрократии или
личности.

Сегодня, когда формируется глобальная система управления, есть реальная
опасность, что вместе с испытанными демократическими методами на этот
уровень будут перенесены и пороки традиционного политического
устройства. Как противодействовать этой угрозе, чтобы процесс
глобализации не обернулся политической катастрофой, а способствовал
гуманизации власти и управления в национальном и в мировом масштабах?

На наш взгляд, в решении этих вопросов особую роль призвана сыграть
реализация прав и свобод человека, и прежде всего, права на свободу
совести как свободы мировоззренческого выбора.

Исходя из того, что реализация человеком потребности в мировоззренческой
ориентации (в т.ч. религиозной) является способом осознания себя в
бесконечном мире, то есть стержнем, определяющим специфическую сущность
человека как основного элемента социальных систем, свобода совести
является основой всех прав человека (системообразующим правом),
неразрывно связанной с тенденцией исторического процесса к росту
степеней свободы личности.

Эта тенденция прослеживается через рассмотрение соотношения человека,
права, государства в процессе эволюции общества и определяет
необходимость формирования эффективного правового механизма реализации
его прав и свобод.

Кроме обладания видением долгосрочных перспектив, будущее зависит от
того, смогут ли люди преодолеть разделение. Создание эффективного
правового механизма реализации каждым человеком права на свободу
совести, соответствующего тенденции к росту ступеней свободы личности, в
свою очередь, подразумевающей персонификацию религиозности, даст шанс
каждому человеку осознать себя частью единого планетарного сообщества,
преодолеть очарование идеологизированных (в т.ч. называющих себя
религиозными) групп.

Вот что говорит Э.Фромм о силе влияния группы на человека: <Нет ничего
бесчеловечного, злого или иррационального, что не могло бы не создать
некоего душевного комфорта у человека при условии, если всё это
разделяется группой... Стоит какой-нибудь доктрине, пусть даже
иррациональной, получить признание и влияние в обществе, и миллионы
людей скорее поверят в неё, чем согласятся на то, чтобы чувствовать себя
отлучёнными или изолированными от общества>.

Таким образом, необходимость преодоления узкого национального сознания и
формирования общепланетарной идентичности становится требованием
времени. Скорее всего, преодолеть его можно только на уровне
персонального осознания каждого отдельного человека, основанного на
свободе мировоззренческого выбора.

По словам С.Левицкого, <будущее принадлежит ни индивидуализму, ни
коллективизму, а персонализму, где вековой конфликт между личностью и
обществом имеет шансы быть разрешённым на основе утверждения свободы>.

Юридическим измерением свободы мировоззренческого выбора является право
<каждого человека> на <свободу мысли, совести и религии>, как их
определяет ряд основных международных правовых документов, таких как
Всеобщая декларация прав человека, Международный пакт о гражданских и
политических правах, Европейская конвенция о защите прав человека и
основных свобод и др., а также следующих их примеру новейших конституций
(в их числе Конституция РФ).

Однако анализ международно-правовых документов позволяет сделать вывод,
что критерии границ свободы совести в этих документах определены в самом
общем виде. Дальнейшая их конкретизация предусматривается на уровне
национального законодательства с учётом природы конкретных прав. Но и на
этом уровне ограничения носят в значительной мере расплывчатый характер,
ещё более абстрактный, чем соответствующие нормы международного права,
не полностью учитывают сущность права на свободу совести, и, как
следствие, ставят его реализацию в зависимость от реальных
государственно-конфессиональных отношений. Таким образом,
конституционные формулировки изначально обрекаются на произвольное
толкование со стороны структур государства, формируя правовое
пространство под не всегда оправданное <специальное> ограничительное
законотворчество.

Понятно, что с хорошо <отрегулированной> и <смазанной> свободой совести
спокойнее спится любой власти. Однако мир изменяется. Понимание
необходимости религиозной терпимости, свободомыслия, правовой защиты
людей, придерживающихся различного мировоззрения, утверждалось в
общественном сознании по мере исторического развития. Сегодня свобода
совести, мысли и религии декларируется в качестве неотъемлемого
компонента общечеловеческих ценностей, основных демократических прав и
свобод человека.

Провозглашение свободы совести не случайно причисляют к важнейшим
завоеваниям человечества. Свобода совести в качестве средства защиты
человека, общества от идеологического господства любых доктрин и
структур выступает основой каждого правового демократического
государства, поставившего в качестве цели построение открытого
гражданского общества.

Подавляя свободу совести, тоталитарные режимы добиваются превращения
личности в инструмент для достижения своих целей. Они хотят остаться у
власти как можно дольше, если не навсегда. Поэтому сегодня, как и
прежде, властные группы заинтересованы в контроле и ограничении свободы
мировоззренческого выбора, чтобы, разыграв <религиозную карту>, без
проблем использовать общественное, групповое и индивидуальное сознание
<простого> народа на очередных выборах путём его вовлечения в сферу
религиозного санкционирования.

В результате общество получает для широкого употребления лишь
мифологическую имитацию свободы совести, прав человека и вообще
народовластия. Господствуют властные группы, формально признающие высшую
власть народа и регулярно пользующиеся услугами
политтехнологов-мифотворцев для успешного преодоления демократических
процедур.

Трудности реализации декларируемых принципов свободы совести
обусловливаются наряду с иными факторами во многом научной
неразработанностью и отсутствием широкой концепции свободы совести.

Или вот ещё вопрос: почему только Соединённые Штаты выполняют роль
мирового ревизора религиозной свободы? Может быть, потому, что они самые
продвинутые и демократичные? Но, как оказывается, ненамного и только
относительно других.

Кроме того, в условиях перманентной борьбы с международным терроризмом
грань между демократией с элементами полицейского государства и
полицейским государством с элементами демократии определить всё труднее.

В то же время мультистандарты и политическое использование религии
дискредитируют саму идею религиозной свободы и дают некие основания для
недалёких сторонников средневековых подходов. Ясно, что неловко
наступать на <больную мозоль> внешнеполитических партнёров. Но совсем
непонятно, почему свобода, если она признаётся высшей ценностью, должна
зависеть от политических интересов. Не случайно доклады Комиссии по
международной религиозной свободе США упоминали не всех нарушителей.
Санкции также носили дифференцированный характер. Лояльных партнёров
лишь слегка журили.

Сама идея заботы о религиозной свободе превосходна. Но свобода совести,
по определению, не может быть <дубиной> политики (особенно
международной), если, конечно, речь не идёт о её суррогате.

Настоящую свободу мировоззренческого выбора невозможно купить у
коррумпированных чиновников. Никакое правительство невозможно заставить
даровать эту свободу.

Формирование системы правовых гарантий реализации свободы совести на
основе ревизии и реформы основополагающих принципов и понятийного
аппарата должно начинаться с международного уровня. Свобода совести
должна стать предметом заботы всего мирового сообщества.

Глобализация - многоплановый объективный процесс, который
характеризуется как положительными тенденциями, так и отрицательными,
угрожающими самому существованию человеческой цивилизации. Глобальный
уровень проблем практически исключает возможность их решения отдельными
государствами, выдвигая интеграцию в качестве императива. В этой связи
эффективный правовой механизм реализации права на свободу совести -
необходимый фактор преодоления разделительных принципов, являющихся
основой существования традиционных политических структур - условие
формирования политического руководства национальных государств,
способного осуществлять интеграцию в мировое сообщество.

Правовой механизм реализации каждым человеком права на свободу совести в
понимании его сущностного содержания, соответствующего требованиям и
реалиям XXI века, может служить юридическим отражением тенденции к росту
степеней свободы личности.

Чем выше плотность обращения информации, тем сильнее проявления
противоречий между природой человека и развитием цивилизации - тем
большее значение приобретает свобода совести как естественный регулятор.

Неоправданные ограничения, сведение этого важнейшего права к выбору
конфессиональных предпочтений, постоянно находящихся в состоянии борьбы
за человеческие души, следует глобальным тенденциям с точностью до
наоборот, лишает общество свободы, а человечество будущего. Отсюда
вытекает необходимость развития как правовых механизмов реализации права
каждого на свободу совести, так и представлений о его значении, месте в
системе современного права.

Реализация права на свободу совести имеет приоритетное значение как
необходимое условие незыблемости иных взаимосвязанных и взаимозависимых
демократических принципов, противоядие от использования религии в
политических целях и разжигания этноконфессиональных конфликтов с целью
передела мира.

Создание максимально широкой правовой концепции свободы совести,
определение её сущностного содержания и значения, соответствующих
реалиям ХХI века, исследование механизмов взаимодействия сферы свободы
совести с иными областями жизнедеятельности общества в настоящее время
является необходимым условием реализации декларируемых принципов с целью
соблюдения прав и свобод людей разной мировоззренческой ориентации как
основы единства человечества.

Реальное обеспечение свободы совести будет определять как саму
возможность преобразования государственности в мировую правовую
федерацию свободных наций, отказавшихся от суверенитета (или, по крайней
мере, его части) и согласных подчиниться мировой организации, так и
принципы, на которых это объединение будет базироваться. Равноправия и
партнёрства или доминирования <великих> держав, основанного на силе и
гегемонии.

С учётом неотвратимых тенденций глобализации, выдвигающих требования
интеграции, современная политическая система на базе национальных
государств всё в большей мере становится анахронизмом, не успевающим
отвечать вызовам нового времени.

Однако, именно национальные государства служат отправной точкой, основой
организационной структуры для формирования единой мировой системы,
призванной на новом уровне решать глобальные проблемы, стоящие перед
человечеством. Необходим разумный баланс между национальной и глобальной
политикой, их органичное взаимодействие.

От создания и реализации максимально широкой концепции свободы совести
зависит, удастся ли найти этот баланс, преодолеть разделение в виде
противодействия сил национального и группового эгоизма, использовать
открывающийся уникальный шанс формирования демократического мирового
порядка.

От реализации этого системообразующего права и преодоления во многом
искусственного политического разделения зависит не только адекватность
ответов людей вызовам глобализации, но и выбор концептуальной модели
развития. Ориентации на модель <золотого миллиарда>, т.е. глобализации
разделения и несправедливости, или модель справедливого мира с равным
правом на достойную жизнь для каждого гражданина планеты.

Выбор справедливой модели определит способность человечества к
объединённым действиям в решении глобальных проблем, а значит и
выживание человечества.

В эпоху глобализации свобода совести - необходимое условие преодоления
монополизации мировой власти и формирования концептуальной модели
справедливого мира с равным правом на достойную жизнь для каждого
гражданина планеты - главный фактор ослабления духа радикализма и
терроризма, необходимое условие формирования эффективной системы
национальной и глобальной безопасности.

Таким образом, необходимость создания эффективного правого механизма
реализации каждым права на свободу совести, соответствующего его
современному максимально широкому содержанию и значению, выходит за
рамки решения узких правовых проблем и реализации идеалов религиозной
свободы, носит глобальный общечеловеческий характер.

© 2006 СМИ <ИНТЕЛЛИГЕНТ>.
Свидетельство о регистрации в МПТР России:
Эл ? 77-4347 от 5 февраля 2001 года.
При полном или частичном использовании материалов
ссылка на INTELLIGENT.ru обязательна.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 22:55:06)
Дата	20.04.2006 23:07:28

В. Новиков. Обзор моделей социальной помощи в России от 11 века до наших дней (*+)

---

http://www.intelligent.ru/articles/text299.htm


Гражданское общество и философия солидарности
Социальным государством нам ещё только предстоит стать.
Вадим Арсеньевич Новиков

Социально ориентированное государство - вот главное направление
общественного развития России. <В сфере предоставления социальных услуг
особенно нужна эффективность, прозрачность и чёткость>, - подчёркивает
Президент Российской Федерации В.В.Путин. Обращаясь к различным этапам
нашей истории, её социальным аспектам мы глубже осознаём настоящее в
нашей попытке преодолеть социально-экономическую неустроенность, низкий
уровень жизни большинства населения, поляризацию общества по уровню
достатка.
Как не удивительно, становление социальной помощи в России имеет
тысячелетнюю историю, и, наверное, ни в какой другой сфере человеческой
деятельности, при столкновении властей с проблемами помощи и поддержки
не проявлялись вопросы социальной справедливости, социальной правды,
законности с такой особой силой, остротой и напряжённостью как в нашей
стране.
В российской модели помощи и поддержки наименее обеспеченных и
благополучных можно наблюдать, как закон распределения и
перераспределения, являющийся основополагающим в этой области, проходит
определённые стадии.

В родовой общине это было связано с нравственным законом почитания отцов
и дедов. Первоначально эти традиции перенимает и княжеская власть.
Родовая община формировала принципы и методы поддержки выживания
стариков в ситуации общественного, экономического и политического
кризиса. Именно там вырабатывались нормы поведения и отношения к людям,
которые в силу разных причин не могли участвовать в общественно-трудовой
деятельности.

И всё же после принятия христианства в Древней Руси начинают
осуществляться новые подходы к проблемам нуждающихся, которые
выстраиваются на основе греческого номоканона, но при этом традиции
предков ещё много веков служат для разрешения различных споров и тяжб.
Архаичный традиционализм в деле помощи и поддержки стал основой
средневекового общества, когда дела милосердия начали рассматривать как
неотъемлемую часть обыденной жизни и для простого крестьянина, и для
царского вельможи. Уже в те времена появляются такие институты, как
больницы и странноприимницы. Церковно-монастырская система защиты
начинает распространяться не только на людей церкви, но и на свободных
землепашцев, бобылей, бельцов. На определённом этапе государство берётся
ограничить влияние церковных институтов, а затем использовать их для
своих нужд (Петровские реформы).

С образованием российской государственности появляются царские указы,
регламентирующие отношения церкви и государства, отдельных категорий
нуждающихся и власти. В 1551 году в Стоглаве появляется не только статья
о нищепитательстве, но и ряд статей, регулирующих жизнедеятельность
различных слоёв общества: людей церкви, странников, вдов, нищих.
Появляются законы, направленные на упорядочение связей и отношений
различных групп населения в период массового голода и эпидемий. В
традициях нищепитательства и рационального использования средств
нуждающимся начинает формироваться гражданское общество.

С XVIII века окончательно оформляется законодательная практика помощи и
поддержки на государственном уровне. Благотворительность, как
общественный феномен, отражает качественное состояние общества, когда
закон <я - тебе, а ты - мне> реализован частично, только как принцип
<я - тебе>. Внутренняя мотивация поступка оказывающего помощь связана не
с идеей справедливого распределения и перераспределения, а с идеей
солидарности, с осознанием, что бедность и нищенство - объективные
факторы общества.

Философия солидарности сформировала не только принципы альтруистического
поведения в отношении к бедным и обездоленным, но позволила увидеть
дальние и ближние перспективы применительно к проблемам нищенства и
бедности. Так, в начале XIX века появляется Устав общественного
призрения, который с теми или иными изменениями просуществует до
советского периода.

Однако, традиционно в России разрушается предшествующая система помощи и
поддержки, и уже потом на её останках формируется новая. Так, в
советский период не существовало отдельного законодательства,
регулирующего помощь и поддержку в обществе: оно входило в состав
различных областей права. Зрелость гражданского общества определяется не
только развитым законодательством, защищающим права отдельного
гражданина, но и наличием благотворительных организаций, чья
деятельность направлена на те болезни, которые не может, в силу разных
причин, локализовать государство.

Однако в советский период, когда происходит слияние государства и
общества, благотворительность как форма помощи и поддержки отмирает.
Государство, исповедуя классовый подход, сворачивает многие виды
общественной помощи: частную, конфессиальную, сословную,
благотворительную. Именно в этот период законодательно оформляется
принцип приоритетов, помощь и защита в зависимости от заслуг, выслуги,
статуса и т.д. В конце 80-90 годов происходит расширение парадигмы
помощи, появляются тенденции благотворительности. Но её отличие от
тенденций XIX века в том, что она выступает как один из путей
негосударственной деятельности в социальной сфере, а не как потребность
гражданского общества. Тем не менее, возвращение к видам деятельности,
не связанным с государственными институтами, позволяет говорить о
формировании самостоятельных общественных тенденций в конце XX.

В постсоветский период в России стала нарастать тенденция формирования
отдельного законодательства, удачного или неудачного, в области
социальной поддержки, направленного на защиту прав различных групп
населения, таких как инвалиды, семья, дети, безработные, пенсионеры и
т.п. Система социального обеспечения заменяется системой социальной
защиты. Так или иначе, здесь видна попытка возродить традиции
благотворения и государственного контроля над данным видом общественной
помощи.

И, всё же, церковно-монастырская в начале XXI века возвращается к своим
исконным традициям в деле милосердия, когда призрение оказывается не
только через монастыри, но и через приходы, где предоставляется комплекс
услуг: обучение, лечение, воспитание, вспомоществование, предоставление
приюта.

Исходя из вышесказанного, можно определить основные модели социальной
помощи в России с глубокой древности до наших дней.

1. Модель княжеского и церковно-монастырского попечения (XI-XIII вв.)

Для данной модели характерна опека определённых слоёв населения, которое
законодательно берётся под княжеский и церковный патронаж: люди церкви,
изгои, не связанные кровнородственными отношениями, вдовы и старики.
Основной задачей попечения являлось <питание>, то есть сохранение образа
жизни подопечного. Помощь на уровне власти носила временный и
непостоянный характер. Церкви и монастыри предпринимают первые шаги в
организации больниц, богаделен, а также закладывают основы медицинской
помощи и просветительской деятельности.

2. Модель государственно-законодательного регламентирования (XIII-XVI
вв.)

В связи с формированием государственности важнейшим атрибутом
общественных отношений становится принцип <мира и спокойствия> и принцип
<благочиния>. Власти ведут политику, регламентирующую деятельность
монастырей, ограничивающую распространение профессионального нищенства,
направленную на борьбу с голодом и эпидемиями. На церковь возлагается
распределение социальной помощи нуждающимся. Государство берёт под
контроль деятельность богаделен, проживание в них больных и нищих,
предпринимает меры по борьбе с голодом. Так, например, Житный приказ
ведал житными дворами, где хранился запас зерна на случай голода. Также,
в случае голода, предусматривается введение государственной монополии на
цены, раздача хлеба в долг, право перехода от феодала в другие земли.
Делаются первые шаги по поддержке вдов и детей, чьи мужья и отцы погибли
на государственной службе.

3. Модель общественного призрения (1700-1860 годы)

Эта модель содержит в себе механизмы государственных законодательных
регламентаций, частных и общественных инициатив. Для него характерно
осуществление территориальных подходов к помощи и поддержке нуждающихся
(финансирование и распределение средств на основе представительского
участия различных слоёв населения). Большая роль в данной модели
принадлежит благотворительным обществам и организациям, которые, как и
приказы, находятся под законодательным контролем государства.
Общественно призрение не ограничивается только социальной помощью
различным категориям нуждающимся, но включает в себя меры по воспитанию
и профессиональной подготовке, сословному обучению, интеграции женщин в
различные сферы деятельности, образованию и профессиональному обучению
инвалидов.

4. Модель общественно-территориального распределения (1860-1917 годы)

Эта модель возникает в пореформенный период в связи с миграцией
населения, урбанизацией и развитием капиталистического производства,
обнищанием различных слоёв населения. В этот период сочетаются
архаические формы поддержки, такие как общинная и приходская система
вспомосуществования, и наличие приказной системы.
В то же время наблюдаются новые виды поддержки (земская, городская),
оформляются тенденции социального страхования и пенсионного обеспечения.
Дальнейшее развитие получают благотворительные общества, они оказывают
не только сословную поддержку, но и решают достаточно большой спектр
проблем: от поисков механизмов борьбы с безработицей до воспитания
малолетних преступников, от борьбы с социальными болезнями до создания
системы искусственного вскармливания младенцев. Неразвитая налоговая
система, отсутствие государственного финансирования, децентрализация
социальных акций в проведении мероприятий в области социальной
политики - характерные черты данной модели.

5. Модель социального обеспечения (1917-1991 годы)

Модель социального обеспечения - это модель, когда приоритеты в системе
социальной поддержки отдаются трудящемуся населению. В основе -
социалистическое перераспределение, на первых порах осуществлён
классовый подход в системе социальной помощи, страховании и пенсионном
обеспечении. Борьба с частной собственностью на средства производства
приводит к тому, что основным субъектом поддержки при всех случаях
социального риска становится государство. Однако переход к всеобщей
пенсионной реформе в 60-е годы, оформление всеобщего социального
обслуживания, с развитием различных типов пособий для инвалидов и
малообеспеченных семей, вынуждает государство подключать к данной
деятельности предприятия, которые брали на себя проблемы обеспечения
жильём, охраны здоровья, содержания социальной инфраструктуры.

6. Модель переходного периода (с 1991 года по настоящее время)

Особенностью концепции государственной социальной поддержки в 90-е годы
является её направленность на <стабилизацию уровня жизни граждан>, тогда
как в предшествующие годы она строилась на распределительной и
перераспределительной стратегии общественных фондов потребления.
Новые социально-политические реалии выдвинули следующие основные задачи:

усиление адресности социальной поддержки слабозащищённых групп
населения;
обеспечение основных социальных гарантий;
сдерживание массовой безработицы;
адаптация и социальная поддержка вынужденных мигрантов.

В силу сложности самого процесса, а также в результате многочисленных
ошибок и неудач проводимой политики многие явления в общественной жизни
со временем начинают приобретать застойный характер. В этой связи в
системе социального обслуживания населения осуществляется отход от
принципов всеобщего гарантированного государством уровня социальной
защиты. В зависимости от трудоспособности граждан и их материальной
обеспеченности предполагается дифференцированная поддержка.
Приоритетными учреждениями социального обслуживания становятся
нестандартные учреждения (специализированные отделения социальной помощи
на дому, учреждения социального обслуживания семей и детей и т.д.).
Бесплатное социальное обслуживание сохраняется только для отдельных
групп населения, в соответствии с утверждённым перечнем, а основной
акцент делается на привлечение средств граждан.
Обращаясь к различным этапам нашей истории, её социальным аспектам мы
глубже осознаём настоящее в нашей попытке преодолеть
социально-экономическую неустроенность, низкий уровень жизни большинства
населения, поляризацию общества по доходам.

© 2006 СМИ <ИНТЕЛЛИГЕНТ>.
Свидетельство о регистрации в МПТР России:
Эл ? 77-4347 от 5 февраля 2001 года.
При полном или частичном использовании материалов
ссылка на INTELLIGENT.ru обязательна.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 22:55:06)
Дата	20.04.2006 23:05:25

(!!!!!!!!!!!!!!!!) Б. Б. Родоман. Этика ученых и рыночная мораль (*+)

---

http://www.intelligent.ru/articles/text293.htm


Этика учёных и рыночная мораль

Должен ли учёный работать локтями? О зарождении науки в Средневековье и
закате её в постперестроечные российские времена.
Борис Борисович Родоман

Возникновение современной науки - открытой, динамичной,
саморасширяющейся - обычно относят к ХVII веку. Учёный и капиталист -
дети Реформации и протестантской этики, руководствовавшихся разными
моральными нормами. И это не удивительно, ибо мораль тогда была
сословной. Землевладелец и буржуа, воин и священник жили по разным
правилам. Одних уважали за родовитость, других за нажитое богатство,
третьих за учёность. Размер дохода не был универсальным показателем,
заменяющим <ум, честь и совесть>.

Невольники чести

Наука, реликт сословного общества, до наших дней сохраняла старомодные,
скорее элитарные, нежели плебейские, понятия о порядочности, чести,
достоинстве. Последними отголосками этой своеобразной этики можно
считать лучших представителей русской, да и советской интеллигенции.
Наука не только революционизировала мир, но и сама оказалась революцией
в нравах и духовной жизни. В лице учёного в Западной Европе появился
человек нового типа, который в своей профессиональной и нерелигиозной
деятельности ориентируется не на материальное, а на моральное
вознаграждение, но при этом никем не командует, а предпочитает общение с
равными по интеллекту.
Для средневекового врача или ремесленника публично распространять свой
опыт значило наносить ущерб себе и своему цеху. Приобщение к мастерству,
наследование знаний было тайным и корпоративным. Наука демократизировала
этот процесс. Поворот учёных к засекреченности и профессиональной тайне
в наши дни означал бы возврат к Средневековью.

Каждому учёному - по потребностям

Наука Нового времени родилась из парадокса: учёные, стоявшие у колыбели
<капиталистического способа производства>, сами не стремились к
прибыльному или адекватному воздаянию деньгами, вещами, услугами за свои
научные труды, а превыше всего ценили свободу духовного творчества.
Занятие наукой и философией не ставит перед мыслителем задачу стяжания
материальных богатств или насильственной власти. Богатство учёного - в
накопленных и щедро передаваемых знаниях, а власть его выражается во
влиянии на умы.
Учёный понимает, что плоды его деятельности не могут иметь денежного
эквивалента и, следовательно, никакое <справедливое> вознаграждение <по
труду> или спросу на рынке невозможно. В благодарность за свои занятия
учёный ждёт признания и понимания от значимых для него коллег и уважения
от представителей других социальных слоёв. В материальной же сфере он
претендует не на прибыль, а на более или менее скромное, но достойное
содержание, позволяющее плодотворно трудиться, не обременяя себя
поисками заработков.
Наилучшее условие для занятий наукой и философией - самому быть богатым,
например, землевладельцем или рантье. Хорошо также иметь мецената,
который содержит учёного, но в его работу не вмешивается и, быть может,
предоставляет должность sine cura (без забот). Расцвет науки и искусства
в XVIII веке многим обязан меценатству мелких европейских монархов,
заинтересованных в престиже. Третья возможность, самая типичная,
естественная и распространённая в наши дни, - преподавать в
университете, выращивая учёных из некоторых студентов.
Специальные научно-исследовательские институты, работники которых не
обязаны преподавать, широко распространились в ХХ веке (в немалой
степени в связи с военными нуждами) и стали особенно характерными для
нашей страны, где делятся на два класса - академические и отраслевые
(ведомственные). В последних наука большей частью деградировала, стала
какой-то имитацией.
И, наконец, что для учёного бывает нелегко - он может служить в конторе,
не связанной с его научной специальностью или зарабатывать литературными
гонорарами, а научные труды сочинять в <свободное> время. Иногда это
удаётся гуманитарию или теоретику, обходящемуся без лаборантов и
оборудования.
Оптимальный для творчества коммунистический принцип распределения <от
каждого по способностям - каждому по потребностям> принадлежит не
будущему, а прошлому - описывает реальные отношения между
монархом-меценатом и его придворными учёными и художниками. К.Маркс
обещал пролетариату то, в чём сам нуждался и что получал от своего
спонсора Ф.Энгельса.
В применении ко всему <населению> данный лозунг кажется абсурдным, но он
осуществим, если речь идёт об условиях для интеллектуального творчества.
У общества нет лучшего способа пользоваться наукой, чем быстро брать от
каждого учёного всё, что он предлагает, а давать ему по возможности то,
что необходимо для его профессиональных занятий. Но <общество,
понимающее свои интересы>, - не есть ли это всего лишь яркий миф?

Стоик, аскет, миссионер

Классическая этика науки, рациональной и атеистической по своей сути,
имеет нечто общее с религиозным подвижничеством. Для многих наука служит
психологической опорой не хуже религии. При всём возможном жизнелюбии
того или иного учёного ему присущи элементы аскетизма, самоотречения,
стоицизма, миссионерства, какой-то глубинной веры, служение чему-то
высшему, будущему, более значимому и долговечному, нежели окружающие
лица, явления, социальные институты.
Учёный больше склонен прислушиваться к <внутреннему голосу> и авторитету
немногих предшественников, чем к советам близких и сослуживцев.
Назвавшись учёным, человек берёт на себя моральную обязанность
отстаивать свои идеи, невзирая на навязываемые мнения и конъюнктуру.
В личность учёного органически встроена готовность хотя бы немного
пострадать за свои убеждения. Непонимание, замалчивание, трудности с
публикацией, отстранение от преподавания - широко распространённые
неприятности, к которым должен быть готов учёный-новатор.
Вынося свои труды на обсуждение, автор сознательно подставляется под
удары, пусть даже только словесные, но всё-таки ранящие самолюбие. Он не
только вызывает на себя огонь полемики, но и обязан его отражать.
Вместе с <законными> стрелами, выпущенными по турнирным правилам, учёный
получает и от коллег, и от профанов удары ниже пояса; летят в него и
камни с улицы, особенно после выступлений в СМИ. Одержимый
просветительским энтузиазмом, призванный сильными мира сего в советники
или просто встревоженный делами, творящимися за порогом его дома, учёный
нередко обращается с увещеваниями, как миссионер к людоедам.
На этом сходство учёного с борцом и миссионером заканчивается,
начинаются важные различия.

Предатель на служебном фронте

Воина, который намеренно показал противнику слабые места своей армии,
считают изменником, предателем. А настоящий учёный постоянно <предаёт>
самого себя и своих сотрудников, свой институт, критичен к себе и другим
сверх всякой житейской меры и такта, не должен скрывать своё мнение из
боязни обидеть коллегу, но и тот не должен обижаться, если он тоже
учёный.
Подлинному учёному чужд фанатизм, он не скрывает недостатков и слабых
мест своей теории, не навязывает её оппоненту, а показывает, не
убеждает, а даёт возможность убедиться; самим фактом доклада или
публикации приглашает к диалогу, результатом которого сплошь и рядом
бывает не победа одной концепции над другой, а их плодотворный синтез
или полезное для развития науки взаимное разрушение.
Один и тот же учёный может разрабатывать несколько конкурирующих
гипотез, даже несовместимых; он должен научиться опровергать самого
себя. Наука - не диспут теологов-схоластов и не суд, выносящий
<справедливое> решение; не парламентская дискуссия перед голосованием,
не референдум, не избирательная кампания.
От современного учёного всё больше требуется доброта, терпимость к иному
мнению, способность к позитивной критике, сочувствие оппоненту, умение
поставить себя на его место. (В отечественной науке эти высокие
моральные принципы утверждал выдающийся российский палеонтолог
С.В.Мейен.)

Незадачливый продавец, застенчивый агитатор

Учёный не забрасывает толпу своими сочинениями, как пропагандист
листовками, а спокойно выкладывает их на стол, надеясь на внимание
коллег, и, в отличие от <нормального> торговца, товар свой не
рекламирует, ибо в рекламе всегда содержится ложь, хотя бы в виде
небольшого преувеличения, чего классическая этика науки не допускает.
Учёный в своей профессиональной тематике должен быть искренен с другими,
как с самим собой, а это качество противопоказано любому дельцу. Ведь
рыночные отношения - состязательная игра, в которой партнёры хотя бы
отчасти скрывают свои стратегии.
Вся кухня исследований и построения теории, все использованные методы
должны быть обнажены и выставлены на обозрение, иначе выводы не убедят
других учёных. Приходится выносить из избы всякий сор; для развития
науки он важнее, чем так называемые <результаты>.
Классическому типу учёного присуща большая личная скромность, но эта
черта не способствует успеху в начале ХХI века. Сейчас больше требуются
кураж, самоуверенность и даже наглость.
Твердолобая убеждённость в своей правоте, отсутствие некоторой
минимальной доли скептицизма, самоиронии и чувства юмора учёного не
украшают. Напротив, он должен радоваться, если его переубедят и
опровергнут, ибо такое отрицание на самом деле творческое и означает
дальнейшее развитие теории. И вклад <опровергнутого> в таком случае не
отрицается, а ценится.
Учёный обязан дать своим оппонентам возможность разрушить его модель,
чтобы из её обломков построить нечто более совершенное и красивое. Такое
использование теоретической продукции напоминает поедание; это и
разрушение, и созидание в процессе постоянного обновления. Развитие
науки воистину подобно эволюции живой природы.
Мне кажется, что перечисленные здесь этические особенности науки и
учёных помогли бы нам отличать их от лженауки и лжеучёных, а это
актуально в наши дни.

Авторское самолюбие

Проявляя порой удивительную самоотверженность и стойкость в своей чисто
творческой работе, учёный, так же как писатель, поэт, художник часто
обнаруживает, казалось бы, не достойные уважения слабости: оказывается
эгоистичным, самолюбивым, мелочно тщеславным, болезненно чувствительным,
уязвимым, обидчивым во всём, что касается приоритета, публикации,
авторства. Но это нормально: ведь для настоящего учёного нет иной
награды, чем признание коллег и цитирование.
В отличие от многих жанров искусства, в науке острота приоритета и
индивидуального авторства притупляется возможностью повторных или
одновременных аналогичных открытий; если нечто не откроешь ты, это
сделает кто-то другой. В современной науке велика роль коллективной
работы.
Вместе с тем между учёным и художником нет глубокой пропасти. Роль
личности зависит от степени гуманитарности той или иной дисциплины. Мне
кажется, что не только в истории, этнографии, психологии, но даже и в
<чистом> естествознании многие фундаментальные концепции не возникли,
если бы не явилась та или иная яркая личность. Не всё, что открывает
учёный, носится в воздухе - кое-что он может извлечь и из своей
биографии. Наука более личностна, чем это казалось в эпоху господства
позитивизма.
Настоящий учёный не довольствуется одноразовым свидетельством успеха,
присуждением ему учёной степени или премии, публикацией в престижном
издании. Он не продаёт свой продукт за такие единичные акты признания и
не расстаётся с ним навсегда, как гончар с проданным горшком или
художник с картиной, ушедшей в частную коллекцию, а стремится всю жизнь
осуществлять авторский надзор за своим изделием, постоянно его обновлять
и совершенствовать.
Учёному не безразлично, как используются его открытия, он хочет этот
процесс контролировать и считает себя имеющим на это полное право.
Учёного не удовлетворяет пассивное, чисто потребительское использование
его работ; ему нужно творческое потребление. Дело учёного живёт, когда
его продолжают другие учёные.

Учёный и артист перед публикой

В отличие от писателя и художника, учёный адресует свои творения не
широкой публике, а узкому кругу специалистов. Учёному не нужны похвалы и
аплодисменты тех, кто не читал его сочинений и не способен их
критиковать; ему не интересны те, кто с ним всегда соглашается. Чем
крупнее учёный, тем меньше тех, чьё признание что-нибудь значит для
него.
Художник и артист более уязвимы и зависимы от общества, что нередко
отрицательно сказывается на их здоровье и продолжительности жизни;
влияют и нервные перегрузки. В эмоциональной сфере учёный - стайер, а
артист - спринтер. Профессиональные переживания и стрессы учёных
отличаются от аналогичных состояний артистов, как альпинизм от
рок-концерта.
Наука похожа на паранойю, а искусство на истерию. На холодном конце
спектра - шизики-физики, на горячем - лирики и сатирики. Какой же
психофизиологический тип располагается в середине диапазона, в каких
профессиях он востребован? Думаю, что в нашей стране <эталон
нормальности> - флегматичный, подтянутый, уверенный в себе офицер
некоторой спецслужбы:
Артисты, работающие на массовую культуру, сплошь и рядом презирают толпу
своих поклонников, но не могут без неё обойтись. Так же заискивают перед
избирателями политики, ставшие лицедеями благодаря телевидению. Они
склонны цинично отзываться о своей публике.
Подобных ситуаций почти не бывает среди учёных. Нередко студенты млеют
от талантливого лектора, но всё же не так истерично, как на концертах
<звёзд>. Преподаватели, как правило, больше уважают своих слушателей.
В помещениях научных обществ иногда устраиваются концерты, молебны,
радения, выступают маги и экстрасенсы. Однако среди настоящих учёных
никто не бывает кумиром, жрецом, гуру для своих коллег и учеников. И
опять мы получаем критерий для отличия научной деятельности от
ненаучной.
Наука - менее блестящая и популярная, но более здоровая и прочная опора
для личности, чем искусство. Учёные больше артистов автономны и
самодостаточны, не зависят от капризов публики, сами создают себе
благоприятный климат для работы, если в неё не вмешиваются люди, чуждые
научной этике. В формальных научных учреждениях советского времени такое
вмешательство было обычным, зато на неформальных и полуформальных
сборищах, всяких междисциплинарных симпозиумах под номинальной эгидой
научных обществ и кафедр способность учёных к творческой самоорганизации
обнаружилась со всей силой.
Благодаря самодеятельным, хотя и включённым в планы тусовкам, советская
наука в некоторых дисциплинах достигла своего предзакатного расцвета в
годы <перестройки>. Многие результаты того периода отразились в
публикациях чуть позже, в 90-х годах, при наступившей свободе печати и
частной издательской деятельности, когда государственная наука уже
агонизировала.

Учёный не должен работать локтями

Человек, появившись на свет, вынужден завоёвывать себе место под
солнцем. Чтобы выжить, он должен буквально съесть множество других живых
существ. Он, говоря словами А.С.Пушкина, вытесняет из жизни своих
предков, и это в переносном смысле повторяется почти во всех сферах
материальной деятельности.
Коммерсант проталкивает на рынок свой товар, раздвигая конкурентов.
Чиновник делает карьеру, распихивая сослуживцев. В сфере государственной
власти имеет место негативный отбор - по способности творить зло:
обманывать, предавать, подавлять, а также раболепствовать, угождать
начальству.
В подковёрной борьбе побеждает гнуснейший. Чем выше достигнутая ступень,
тем ниже моральное падение. Для продвижения политика, чиновника,
предпринимателя неудачи соперников и предшественников столь же важны и
желательны, как и собственные достижения. У такого деятеля полно врагов,
он жаждет зла и гибели для множества людей.
В расширяющемся мире высокой духовной культуры действуют другие законы:
каждый творец создаёт свой удел и сам же в нём царствует, собирая дань
признания. Настоящий учёный ни у кого не отбирает поле деятельности, не
нуждается в ошибках и заблуждениях других учёных, не отвергает своих
учителей и предшественников, а продолжает их дело. Таков идеал, но,
поскольку моральные извращения широко распространились в наших
бюрократизированных научных учреждениях ещё в глубине советской эпохи,
постольку мы получили и сейчас имеем набор суррогатов: командиров вместо
руководителей, чиновников и шарлатанов вместо учёных, отчёты вместо
научных работ.
Господствующая в обывательском мире этика приспособления и продвижения
возлагает на учёного и художника непосильную задачу - бороться с духовно
чуждыми ему людьми или, лицемеря и притворяясь, налаживать с ними
лояльные отношения; фактически входить в какую-то группу <своих>, тоже
чего-то добивающихся. Но наука и искусство по своей природе - не война и
не политика; если это и борьба, то не с людьми, а за людей - против
энтропии, хаоса, смерти.
Учёные, художники, литераторы не должны тратить силы и время на борьбу и
приспособление к окружающим, будь то коллеги, конкуренты, бюрократы,
спонсоры. Для подобных контактов существуют специальные помощники,
социально-профессиональные буферы - литературные агенты, антрепренёры,
импрессарио, менеджеры, адвокаты, и только для помощи, а не для
командования нужны творческие союзы и администрация.
Я не призываю посадить учёного в оранжерею. Здесь так же, как в
спортивном туризме и климатотерапии, нужны не щадящие, а закаливающие
условия, но они не должны быть заведомо удушающими, фатально обрекающими
на неудачу. Умеренные трудности мобилизуют, безмерные парализуют.
Если 1% своего времени учёный или художник тратит на чисто творческую
работу, а 99% на её защиту, проталкивание, рекламу, материальное
обеспечение собственным рутинным трудом, то это непростительное
разбазаривание интеллектуального потенциала, отсутствие элементарного
разделения труда. Учёный и художник полезны обществу своей
уникальностью. Пусть они работают головой и руками, но не вынуждайте их
работать локтями.

Равный среди равных

Границу <расширяющейся вселенной> науки вряд ли можно представить в виде
сплошного фронта, на котором дивизии-институты бок о бок наступают во
главе с генералами-академиками. В отличие от бюрократии и армии, в науке
системообразующими служат не вертикальные связи <начальник-подчинённый>,
а горизонтальные - между равными коллегами, ибо в научной дискуссии все
равны, независимо от званий и степеней. Чистая наука фактически давно
уже имеет не иерархическую, а сетевую структуру, к которой всё нынешнее
человечество только начало приближаться.
Отношения между выше- и нижестоящими в научном сообществе описываются
иными словами, нежели в бюрократическом аппарате, армии, промышленности:
<директор>, <заведующий>, <начальник> здесь неуместны, а больше подходят
<руководитель>, <шеф>, <патрон>. <Учёному не нужен директор и от него не
следует ожидать, что он сам станет директором>, - писал советский
науковед Г.Г.Воробьёв. Такой учёный, если хотите, - анархист (в
позитивном, неразрушительном смысле), поскольку уважает только
равноправные договоры. Всякая власть человека над человеком - насилие,
манипуляция людьми всегда антигуманна. Искушение властью губительно для
творчества.
Настоящий научный руководитель не приказывает, а предлагает своему
подопечному взяться за то или иное дело. Учёный соглашается, если перед
ним открываются возможности расширить своё поле деятельности. А если он
сам не может продолжить свою работу, то постарается привлечь к ней
кого-либо из последователей.
Высоко порядочный учёный и преподаватель поддерживает обратившегося к
нему молодого учёного или студента независимо от того, в своём или чужом
институте тот работает или учится; не ожидает ответной услуги, не
стремится приобрести таким способом дарового помощника. Мы снова
приблизились к необходимости отмечать существенные различия между наукой
и прочими видами деятельности.

Учёный - несун и вор?

Рабочий, бесконтрольно выносящий с завода продукты своего труда, -
несун, вор. На фабрике всё, что ты там легально производишь, принадлежит
не тебе, а хозяевам предприятия. Подобный порядок бывает правомерным и в
фирме, редакции газеты, справочной службе, но только не в науке.
Учёный морально обязан всю свою продукцию как можно скорее выносить из
института и раздавать крупными пригоршнями, но не толпе, а в
квалифицированные руки. Для этого существуют научные журналы. Если ты не
поделился с коллегами тем, что недавно придумал, то, значит, обокрал
самого себя и научное сообщество. <Что отдашь - твоё, что скроешь - то
потеряно навек> (Шота Руставели). Потерян будет не только приоритет, но
и самый смысл работы учёного, поскольку она не была вовремя
использована. Наука - это такое сообщество людей, в котором ни одна
оригинальная мысль не пропадает.

Этика рационального мышления

Наука прирастает не столько стремлениями учёных к целям, сколько методом
этичного реагирования. Научная работа - это непрерывное размышление.
Постоянно думая о чём-то своём, учёный реагирует на поступающую к нему
информацию по обычаю, установившемуся в научном сообществе. В данном
случае этика понимается в широком смысле: не только профессиональное
поведение с коллегами, но и сами научные методы, включая логику - эту
своего рода этику рационального мышления (по словам нашего
соотечественника - философа и методолога Ю.А.Шрейдера).
Настоящая наука служит не государству, нации, партии, академии,
университету, ведомству, корпорации, фирме, а всему человечеству.
Неписаный закон, регулирующий это высокое служение, - этика, мораль,
совесть учёных. От чистоты и незамутнённости классической этики науки
сегодня как никогда зависит и чистота окружающей среды, и нравственная
чистота людей, включая и самих научных работников.
Фундаментальные понятия современности - гуманизм, окружающая среда,
ноосфера, экология, культура - мельчают, опошляются, выхолащиваются,
подвергаются ведомственным, технократическим, бюрократическим,
популистским извращениям, становятся квазирелигиозными мифами, если они
не обеспечены золотым запасом научной этики, если образцы их
употребления не задают, не поддерживают своим авторитетом учёные с
высоким морально-этическим уровнем.
Нарисованный здесь образ Настоящего Учёного - не только идеал, но и
обобщённый портрет нескольких десятков моих соотечественников, с
которыми я имел счастье быть лично знакомым. Насколько эта кажущаяся уже
архаичной <икона> совмещается с рыночной экономикой (тем более, с её
российским вариантом), судите сами.

Расцвет и упадок отечественной науки

В Российской империи западноевропейская наука насаждалась дважды. Первая
волна, ознаменовавшаяся основанием в 1724 г. Петербургской академии
наук, к концу XVIII века почти угасла. Вторая волна, вышедшая из
Дерптского университета, позволила науке хорошо укорениться и уже в
середине XIX века вывела плеяду российских учёных на мировой уровень.
В Советском Союзе наука продолжала существовать по многим причинам: по
инерции; из-за потребностей в природных ресурсах и милитаризации в
обстановке автаркии; в связи с ликвидацией неграмотности, обеспечением
письменностью и <национальными кадрами> многочисленных народов СССР; для
идеологического обслуживания государства, что подразумевало и переписку
заново всей истории человечества; наконец, ради престижа. Борьба с
религией и церковью способствовала популяризации и привлекательности
естествознания.
В СССР обладание учёной степенью было престижным, а до 60-х годов и
прилично оплачиваемым, поэтому многие опытно-производственные
предприятия переименовались в научно-исследовательские. Учёных давила
серая масса бездарных сослуживцев, партийно-комсомольских функционеров,
карьеристов.
К началу <перестройки> окончательно коррумпировались вузы, в них
закрывались научно-исследовательские секторы, изгонялись учёные, не
спевшиеся с преподавательско-репетиторской мафией. Академические
институты и университеты возглавлялись остепенёнными администраторами,
научные труды которых были написаны их подчинёнными.
Вместе с тем, качество высшего образования оставалось пока высоким. В
<подвалах> научных институтов и обществ скопилось немало молодых не
остепенённых талантов. Из них в постсоветское время сформировался первый
эшелон <утекавших> на Запад или пересевших в России на зарубежные
гранты.

Этическое перерождение науки и общества

За поворотом России к рыночной экономике последовал этический переворот
во всём российском обществе. Проявились, реабилитировались,
легализовались мотивы, деяния и цели, раньше считавшиеся низменными,
постыдными, преступными. Теперь благо то, что пользуется спросом на
рынке; истина - то, во что хочет веровать большинство потребителей.
Современный учёный не защищён от этой циничной <морали> корпоративными
перегородками или высоким социальным статусом. В таких условиях
фундаментальная наука не воспроизводится традиционными методами, а
прикладная живёт за счёт наследия прошлого века. (Строго говоря,
настоящая наука бывает только фундаментальной, а <прикладной> называется
её применение в рутинных исследованиях и на производстве.)
Подавляющее большинство стран может обойтись без собственных учреждений
для науки, а её плоды импортировать; тем самым смириться со своим
периферийным положением. Однако в России настоящая наука существовала;
утрата её равносильна атрофии мозга нации, погружению в дебильность и
маразм. При низком престиже науки трудно выращивать талантливую молодёжь
для пополнения мирового научного сообщества, а доля России в
интеллектуальном потенциале человечества будет неуклонно снижаться.
Из-за огромности российской территории происходящие на ней процессы
имеют глобальное значение. Деморализация и поглупение такой большой
страны, экологически неблагополучной и накопившей много смертоносных
средств, - явная угроза всему человечеству.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 22:55:06)
Дата	20.04.2006 23:05:20

А. Гангнус. "А.А.Жданов (1896-1948) на удивление много сделал для развития образования и науки в СССР" (*+)

---

http://www.intelligent.ru/articles/text300.htm


Патриотический рывок нации: когда и как?

А.А.Жданов (1896-1948), прирождённый агитатор, опорочивший А.Ахматову и
М.Зощенко, пустивший в оборот слова <низкопоклонство перед Западом>,
всемерно утверждавший культ Сталина, на удивление много сделал для
развития образования и науки в СССР.

Александр Александрович Гангнус

Среди <приоритетных национальных проектов>, предложенных действующим
президентом общественному вниманию и к чиновному исполнению, на втором
месте по значимости, после здравоохранения, народ числит (47%
респондентов по данным ВЦИОМ) образование. Но это из той половины
опрошенных, кто что-то знал об этой инициативе власти. Остальные
примерно 50% в первый раз о них слышали. И опять же примерно половина
высказавшихся уверена, что ни громкие слова, ни даже дополнительные
деньги, при том, что они сфере образования жизненно необходимы,
принципиально ровно ничего не изменят.

Национальный проект им. А.А.Жданова
60 лет назад малоизвестного тогда и малоталантливого, но понятливого и
очень, скажем так, энергичного писателя Александра Поповского вызвали к
секретарю ЦК Андрею Жданову.

- Партия считает, что история, преподавание науки и техники в нашей
стране - в совершенно неудовлетворительном состоянии, - сказал Андрей
Александрович. - Люди заканчивают школу и вузы в убеждении, что
отечественные умельцы и учёные ни на что не годны, что они могут лишь
плохо копировать достижения западных коллег. Это низкопоклонство, этот
комплекс неполноценности перед всем западным должен быть преодолён.
Соответствующие указания вузам, редакциям и Академии наук уже даны. Вам
поручается составить план литературной кампании по простой и доходчивой
пропаганде подлинной, а не искажённой западными фальсификаторами и их
отечественными прислужниками истории науки и техники. Составьте список
тем, план выпуска соответствующих книг, наметьте авторов. Все
издательства получат: соответствующие указания.

Напомню, разговор происходил почти сразу по окончании Великой войны.
Страна голодала и лежала в руинах. А беспрецедентный по размаху
<национальный проект>: <Россия - родина слонов> начался и достиг
впечатляющих результатов. Начну с негатива. Появилось понятие лженауки.
Генетика и кибернетика не смогли доказать своей <отечественности> и пали
жертвой <самородков> типа Лысенко. (По слухам, в борьбе с этим конкретно
<самородком> пал и сам Жданов). А Александр Поповский, наоборот, почти
сумел убедить среднего советского дилетанта в умении Лысенко превращать
овёс в овсюг. Появился вызывавший потом насмешки стереотип <Левши>,
который завсегда аглицкую блоху подкуёт.
Но была у того <национального проекта> и другая сторона. Быстро
поднялись и окрепли научно-популярные журналы, в каждом киоске
<Союзпечати> можно было купить за копейки научно-популярные брошюры из
серии <Библиотечка солдата и матроса> (Минобороны работало!), на которой
взрос и автор этих строк, фанатично её собиравший. Во дворцах пионеров в
кружках судо- и авиамоделистов подрастала смена прославленным российским
корабелам и авиаконструкторам. Потрясающие писатели, такие как Б.Агапов
и Б.Розен, вводили полуголодных послевоенных мальчишек в волшебный мир
сказочных достижений науки и техники, посвящали в радостное и светлое
будущее, наполненное смыслом и разумом. Советская научная фантастика
подхватывала эту эстафету: мир будущего, коммунизма, рисовался ею как
мир умных знающих людей, управляющих высокими технологиями.
В расплодившихся тогда наспех написанных сочинениях по истории науки
наряду с псевдопатриотическим шапкозакидательством было и много правды:
не вызывает возражений, например, литературный стереотип русского
бюрократа, привычно не дающего проходу отечественному Кулибину,
Ползунову, Лобачевскому и тем принудительно направляющего научную,
инженерную мысль только по следам западных <звёзд>. Всё это убедительно
подтверждено российской историей, даже тогдашней советской
действительностью, не говоря уже о временах застоя и - особенно - нашей
постперестроечной эпохи, когда, впрочем, читать и писать о науке и
технике вообще почти разучились.
На русской почве удивительным образом расцветал гений не только
ломоносовых, менделеевых и лобачевских, но и, например, учёных немцев,
долго составлявших костяк российской Академии наук. Имена и дела
Леонарда Эйлера, Палласа, Гмелина, Каспара Вольфа, Пандера, Бэра, Даля,
многих других прославили русскую науку, что, пусть и не очень
последовательно (наряду с назойливыми толками о <немецком засилье>)
получало заслуженную оценку даже и в годы поголовной ссылки миллионов
российских немцев в Сибирь и Казахстан, в разгар <борьбы с
космополитизмом>.
Возвращусь к ждановской кампании. Умные люди сумели ею воспользоваться в
интересах дела: была после 40-х и всё ещё не вовсе умерла полоса
довольно-таки самобытного (насколько это возможно в не знающей
географических границ науке) развития, по крайней мере, в ВПК.
В эпоху застоя растущее технологическое отставание всё больше вступало в
забавное (или драматическое - как посмотреть) противоречие с
продолжающимся (после запуска спутника и Гагаринского полёта при
Хрущёве) жадным международным интересом к <советским достижениям>.
Вырабатывалась целая система недомолвок и многозначительных гмыканий в
печати, да и во время всякого рода международных встреч и совместных
работ (например, в области геофизики, к коей мне пришлось дважды в жизни
иметь непосредственное отношение).
Эта система была направлена на то, чтобы создавать у иностранных коллег
впечатление, что мы многого не показываем и недоговариваем из каких-то
высших государственных соображений, в то время как причина была проще:
скрывали ту или иную степень нашего отставания прежде всего в приборной,
электронной области, особенно с ЭВМ (расплата за былую борьбу с
кибернетикой).
Помню, как мы мучались в начале 70-х на Памире с ЭВМ <Мир>, которая
занимала целый флигель сейсмологической обсерватории, требовала для
своей работы специальной системы кондиционирования (водку хорошо
охлаждала) и штата обслуги, но не выдавала ни одной нормальной кривой
(бухгалтерский калькулятор, если ночь посидеть, делал то же самое без
выводивших из себя сбоев).
А американцы, приехавшие в рамках Никсон-брежневского <детанта> работать
по прогнозу землетрясений, привезли ЭВМ в чемодане. Это ещё не был ПК,
но работала эта штука исправно и сразу сделала все наши потуги с <Миром>
смешным курьёзом. Привезли они и автоматические сейсмостанции, не бог
весть что по-сегодняшнему, но для нас тогда - нечто потрясающее.
Работа с американцами шла неплохо и интересно не только для нас: они
ценили нашу <смекалку> и изворотливость, которые были совершенно
необходимы для работы на весьма устаревших голицынских (до Первой
мировой войны - супер!) сейсмографах. Качества, которые появляются в
учёных мозгах не от хорошей жизни (и отчасти притупляются от жизни
слишком уж комфортной, автоматовооружённой) и до поры до времени
позволяют компенсировать чудовищный проигрыш системы в целом. Но именно
до поры:
К 80-м годам пошла на спад послевоенная всеобщая влюблённость в науку,
что начинало сказываться, например, на уровне научно-популярных
журналов.
Всё шло к какому-то концу, но кому же в голову могло придти, что к
такому, настоящему концу: На исходе века осталась без финансирования
даже великая русская геология - не та генеральско-академическая, которая
из <идеологических соображений> всеми силами противилась революции в
науках о Земле и тем сама обрекла себя на роль безнадёжного аутсайдера
(эти пыжатся и по сей день), а настоящая, живая, которая обеспечивала
прирост безудержно распродаваемых вчерашними комсомольскими активистами
на вынос запасов подземных богатств. И больше не обеспечивает.

Патриотический рывок нации

Но речь здесь всё-таки не о науке как таковой, а о её культурном,
просвещенческом, духовном обеспечении - о том, что мы, профессионалы,
называли на своём жаргоне <научпопом> и <научхудом>, а Андрей
Александрович Жданов - важнейшей частью пропаганды и идеологии.
Если взглянуть на события второй половины ХХ века глазами этого члена
Политбюро, до них не дожившего, то картина выстраивается по-своему
логичная.
Когда в 1957 году мир услышал <бип-бип> советского спутника, их
американское <политбюро> стало выяснять, как это получилось, что Советы
нас обскакали. И услышало, что, во-первых, советская система образования
и подготовки учёных, несмотря на страшную войну и лысенковское
мракобесие, сгубившее было кибернетику и генетику (а значит, и
обеспечившее вековое отставание, например, в области сельского
хозяйства), во многом другом выгодно отличается от американской системы.
Школа даёт довольно высокую грамотность и культурный кругозор, вузы
воспитывают неплохих инженеров и учёных, а самое главное, общество в
целом, несмотря на несвободу слова и давящую секретность, радостно верит
в науку, сопереживает ей, хорошо осведомлено о её достижениях и
полезности, а молодёжь рвётся к знанию, ломится в вузы.
Сравнения с состоянием дел в США нередко были удручающе не в пользу
последних. Ведь своего мракобесия, правда, более традиционного типа,
хватало и там. С самого <обезьяньего процесса> (суд над школьным
учителем Джоном Скопсом, обвинённом в незаконном преподавании
дарвинизма, проходил в июле 1925 года в городе Дейтоне штата Теннеси),
навязывающий примат библейского учения о происхождении мира и жизни над
<безбожным дарвинизмом>, наука в США, несмотря на громкие мировые имена
и достижения, не имела массовой популярности и авторитета, в обществе
она была под подозрением.
США советский вызов приняли всерьёз, с конца 50-х естественные науки в
американской школе оказались в какой-то мере под защитой патриотизма и
федерального правительства. По качеству и уровню пропаганды научных
знаний богатая Америка хоть и не без труда нас догнала - на этом и
построил Дж.Ф.Кеннеди патриотический рывок нации к Луне.
Но вот развалился от непомерных усилий в военной гонке и вследствие
склероза управления Союз ССР - и стало не до науки и образования.
Окончательно скисли и практически исчезли замечательные
научно-популярные журналы, которыми духовно питались поколения 50-60-х,
народ повернулся слушать Чумака и Кашпировского, а потом и вовсе
ударился в ворожбу и волхование. Про Дарвина и эволюцию (а это уже
полтора века лучший оселок, пробный камень для определения, кто есть кто
на мировоззренческом поле) и слушать не хочет, тем более что и
государство науку, как и образование, если не топило специально, то уж
спасать отнюдь не спешило.
Правда, и США, лишившись опасного соперника, расслабились: с начала 90-х
там правит идеологический бал могущественный институт <Дискавери>,
сыгравший значительную роль в приводе к власти Дж.Буша-младшего и сам
подпитываемый, среди прочих, таким спонсором, как самый богатый в мире
Фонд Билла и Мелинды Гейтс. Под видом <примирения> научного и
библейского начал в идеологии <институт> снова начал наступление на
дарвинизм, на <научный материализм> вообще. Без стеснения <Дискавери>
ведёт самую настоящую антинаучную пропаганду, продвигает и поощряет в
системе образования <своих>, тех, кто дурманит, полощет новым поколениям
мозги в духе нового обезьяньего процесса.
Вот бы и воспользоваться новой слабостью могучего нашего вчерашнего, а
потому, возможно, и завтрашнего соперника, встряхнуться самим, вспомнить
уроки прошлого. Но если и удастся сегодня каким-то чудом старым
могиканам научной популяризации, вроде вашего покорного слуги,
пропихнуть в печать книгу о настоящей науке, то <впаривать> её нынешняя
книжная торговля будет современному читателю под рубрикой <эзотерическая
литература>. Науку как таковую, дескать, не купят. И это вовсе не так
называемый мысленный эксперимент - поглядите на каталоги книжных
Интернет-магазинов.

Интеллектуальный дефолт

При всех его большевистских пороках и целях (технологический рывок
вперёд нужен был прежде всего для противостояния со вчерашними
союзниками и мировой экспансии коммунизма) ждановский <национальный
проект> обладал одним огромным внутренним достоинством. Он решал задачу
рывка в поистине приоритетной области - в образовании - по всему фронту,
одновременно мобилизуя идеологов, писателей, журналистов, историков
науки, учителей, эксплуатируя разогретые в ходе прошедшей страшной, но
победоносной войны патриотические чувства (и порой злоупотребляя ими),
по максимуму используя немногочисленные преимущества тоталитарного, но
демократичного по структуре общества (образование было всеобщим и
практически равнодоступным), воздействуя почти напрямую на тех, ради
кого был затеян сыр-бор - на подрастающее поколение. То есть тот проект
был не для галочки, не для отчёта и последующего мирного забвения, а для
оперативного неукоснительного выполнения всем обществом в целом в
кратчайшие сроки. А потому позволил достичь результатов.
Если же обратиться к нынешнему национальному проекту в области
образования, то по уже имеющимся сведениям он вовсю используется для
затыкания тех или других финансовых дыр, ссоря тех учителей, кто получил
прибавку, с теми, кто её не получил. И это приоритетный национальный
проект?
Советская система, начиная как раз с послевоенной поры, как будто
поняла, что уходит старая интеллигентская учительская гвардия,
получившая настоящее гимназическое, а то и дореволюционное высшее
образование. Да и более молодые учителя, ещё всерьёз учившиеся у тех,
первых, несущие вслед за ними в себе тот, прежний, чеховский свет
служения знанию и будущему, сменялись новым советским поколением
<образованцев>.
На школу рассчитывать особенно не приходилось. Вместо строгих <классных
дам> и вдохновенных седых джентльменов с указками у доски появились
немыслимые прежде горластые <училки>, если не из бывших домработниц, то
именно этого уровня, про который и у Жданова язык не поворачивался
сказать <интеллигенция>. Поэтому ждановский <национальный проект> и
должен был носить характер упреждающей реакции на близящийся
интеллектуальный дефолт, нести в себе дух наступления по всему фронту, с
мобилизацией всех ещё имевшихся в стране интеллектуальных сил. Для
режима, почти в открытую воевавшего с интеллигенцией с первого до
последнего дня своего существования, - шаг незаурядный, почти подвиг.
Кто тогда не заряжался физикой, математикой от Перельмана? Астрономией
от Воронцова-Вельяминова? Геологией - от Обручева и Ферсмана? Если
учителя были не очень-то, то почти каждый мог стать человеком и помимо и
вопреки им - возможности для этого появились. Не всегда понятные и не
очень интересные учебники были сотни раз на все лады и вкусы и уровни
восприятия продублированы - в кружках, журналах, <Библиотечке солдата и
матроса>, в массе вполне доступной литературы, библиотеках и
избах-читальнях. Конечно, просто повторить послевоенный бум знаний в
эпоху Интернета и сотовых не получится. Но возможностей стало не меньше,
а больше:
Вот только настоящего национального проекта всё ещё нет. Хотя российский
<интеллектуальный дефолт> - вот он, чуть ли не похлеще послевоенного. И
не Министерству образования (пусть даже <и науки>) вкупе с <Академией>
педнаук, провалившим все бесчисленные реформы образования, из этого
дефолта нас вытаскивать.

Между прочим

- Как же так, - спросил я писателя Поповского, - вот вы гордитесь тем,
что с честью выполнили задание А.Жданова показать стране и миру, что всё
или почти всё в науке и технике полностью или хотя бы отчасти сделано
русскими. Замечательно. Но в прошлый раз вы же рассказывали мне, и не
менее убедительно, о том, что многое, очень многое важное в науке и
технике сделано евреями и даже, помнится, звали меня к себе в
Переделкино посмотреть собранный вами архив. Воля ваша, но тут какое-то
противоречие:

- Никакого противоречия! - воскликнул Поповский и торжествующе
засмеялся.

- Как это? - удивился я.

- Вот я вам, Александр Александрович, скажу такую вещь. Русские - очень
талантливый народ! Вы согласны?

Я смутился. Во мне зашевелился интернационализм, заповеданный бабушкой
Анной Васильевной, сидевшей за революцию в Петропавловской крепости.

- Ну, не только же русские:

- Нет, вы прямо скажите, согласны?

Что-то уточнять было бесполезно. Я дрогнул.

- Ну: согласен.

- Очень хорошо! - торжествующе потёр руки Поповский. - А теперь я вам
скажу ещё одну вещь: и евреи удивительно талантливый народ! Согласны?

Всё! Я попался. Пути назад нет. Поделом мне, не танцуй на чужом пятачке.
Пришлось согласиться и с этим.

- А вот теперь слушайте то, чего вы не знаете, что открыл я, лично. Сам!
Самые талантливые из всех - это русские евреи! Это же просто чудо
какое-то!

Про российских немцев у Поповского я спрашивать не стал.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 22:55:06)
Дата	20.04.2006 23:05:16

Л. Китаев-Смык. Матерные речь и ругань в современной России (*+)

---

http://www.intelligent.ru/articles/text260.htm


Матерные речь и ругань в современной России

Наш знаменитый языковед, филолог-славист Иван Александрович Бодуэн де
Куртенэ (1845-1929) считал, что если слово есть в языке, в том числе и
матерное, оно должно быть и в словаре. А уж как его будут использовать,
это зависит от культуры человека.

Леонид Александрович Китаев-Смык

При подготовке первого полёта на планету Марс в корабле с искусственной
силой тяжести маленькой группой специалистов в Лётно-исследовательском
институте (город Жуковский Московской области, 60-е годы XX века) под
руководством автора данной статьи проводились многонедельные
эксперименты в наземном динамическом имитаторе межпланетного корабля (в
квартире-центрифуге диаметром 20 м).
Живя и работая в ней, испытуемые оказывались в состоянии тяжелейшего
непрерывного стресса-кинетоза (<болезни укачивания-укручивания>). У них
наблюдались мучительные тошнота, рвота, головные боли, общая слабость,
ощущение ломоты в теле, ухудшение настроения и взаимоотношений.
Неожиданно для нас было установлено, что кратковременные эротически
окрашенные переживания уменьшали выраженность этих болезненных
симптомов. Самочувствие даже могло стать совершенно нормальным.
Какая же эротика возможна в таких экспериментах? Лёгкое эротическое
возбуждение возникало у испытуемых во время посещений беспрерывно
вращающейся квартиры кем-либо из числа обслуживающих эти эксперименты
врачей-женщин или психологов-женщин. Но только если эти женщины вызывали
симпатии у испытуемых. В отличие от <генеральских визитов> в подобных
случаях положительный эффект сохранялся долго - до конца дня, а подчас и
на следующее утро.
В те годы в научной литературе мы не нашли объяснения такому
антистрессовому действию эротики. Однако эта проблема не оставляла
автора этой статьи. И вот случайно, общаясь с выдающимся венгерским
нейроэндокринологом К.Лишшаком, мы узнали, что он вместе со своим
коллегой Э.Эндрёци в 70-годах прошлого века обнаружил, что мужские
половые гормоны (андрогены) нейтрализуют отрицательное действие гормонов
стресса (кортикостероидов).
Это объяснило уменьшение болезненных симптомов у наших испытуемых при их
эротическом возбуждении, описанном выше. И тогда мы задумались ещё вот
над чем: почему у некоторых испытуемых появлялась неодолимая склонность
к скабрезному ёрничеству, <матерщине>, совершенно не свойственным этим
людям в обыденной жизни?
В конце концов, в ходе экспериментов мы убедились, что мат с его
эротическими образами способствовал выработке тех же гормонов
андрогенов, а они нейтрализовали гормоны стресса.
Тут следует напомнить, что есть ещё один нейрохимический механизм
антистрессового действия матерщины.
Известно, что в критических ситуациях, когда, несмотря на боль из-за
ранений надо действовать, сохраняя жизнь, в организмах людей и животных
вырабатываются обезболивающие вещества - эндорфины. Их выброс в кровяное
русло сопряжён с эмоциями трёх видов: с гневом, либо со смехом, или с
сексуальным возбуждением.
Эти эмоции усиливают выделение эндорфинов и их обезболивающее, рождающее
смелость действие. И эти три <эндорфинных эмоции> возникают при
матерщине: ведь матерная ругань зла, а матерные шутки юморны и эротичны.
Вот так мат блокирует гормоны стресса и способен уменьшать боль.

Матерные речь в космосе и частушки после боя

В связи с обнаружением <матерного феномена> мы провоцировали у некоторых
<экипажей> вращающегося имитатора межпланетного корабля создание
<матерной атмосферы> (лихого использования нецензурных скабрезностей),
т.е. юморной <матерной речи>, но не агрессивной <матерной ругани>. Была
отмечена тенденция снижения многих негативных симптомов стресса-кинетоза
у <матерных экипажей> по сравнению с <благопристойными>.
Однако, при очень тяжёлых формах кинетоза (многократная изнуряющая
рвота, головная боль, чувство мучительной тяжести в эпигастрии,
депрессивный дискомфорт и т.д.) склонность к нецензурной сексуальной
лексике уже не способствовала улучшению состояния испытуемых и угасала
из-за общей слабости человека.
Нужен ли мат в космосе? Уменьшит ли он стресс космонавтов? Это решать им
в полётах.
Ещё характерный пример. Автор был свидетелем того, как в 2000 году рота
российской армии была выведена из многосуточного боя в Аргунском ущелье
(в Чечне) с большими потерями.
Мальчишки - солдаты-срочники в полном унынии, грязные, голодные, падали
от изнеможения. Офицеры войсковой службы воспитательной работы (бывшие
советские <политруки>) подогнали к солдатам грузовую машину с откинутыми
бортами. С неё, как со сцены, бригада <песенников-контрактников> 15
минут пела ядрёные матерные частушки.
За это время солдаты преобразились. Они смеялись, хохотали, их лица
оживились, прямо на глазах восстанавливалась боеспособность. Ни сон, ни
еда, ни отдых не дали бы столь интенсивного рекреативного эффекта.

Больничный мат

Изучение влияния эротических стрессоров на здоровье мы продолжили в
травматологическом отделении Института имени Н.В.Склифосовского. Там
врачи заметили, что в одних палатах раны у больных заживают в несколько
раз быстрее, чем в других. Выяснилось, что раны рубцевались, а кости
срастались быстрее в палатах, где мат звучал с утра до ночи. В них могли
оказаться и рабочие, и интеллектуалы. А вот где лежали <чистюли без
мата>, заживление было не быстрым.
Почему? Потому что разговор с постоянным матерным сексуальным подтекстом
способствует выделению обезболивающих эндорфинов и мужских половых
гормонов - андрогенов. Они являются мощными антагонистами гормонов,
вызывающих воспаление. Кроме того, андрогены ускоряют восстановление
(регенерацию) тканей.
Вот живой пример того, как матерная речь способствовала излечению. В
шестикоечной палате было только одиннадцать тонких одеял. И вновь
прибывшему травматику досталось только одно. Под одним одеялом зимой
было холодно. И тут рядом с новичком начинали развиваться драматические
события. Один из выздоравливающих орал нечто вроде следующего
(размахивая костылями):

- Что же вы, такие-растакие, всех вас раз-так, раз-этак, парня
заморозить хотите! Вот ты, - обращался он к одному из больных, -
здоровый тра-та-такой, отдавай одеяло для нового, тра-та-та его!

В результате такого матерного монолога вновь прибывший чувствовал, что
его приняли в мужскую компанию, заботятся о нём, а сексуальная подпитка
эмоций мобилизовала его андрогены.
Спустя три недели роль правдоискателя уже играл бывший новичок. Когда
привезли нового травмированного парнишку, упавшего на стройке дома с
высоты, врачам не удавалось вывести пострадавшего из шока.
<Правдоискатель>, ритуально сражаясь под звуки матерной речи с
остальными больными, накрыл новичка вторым одеялом. До парнишки начало
доходить, что из-за него в палате возник как бы скандал. Приходя в себя,
он услышал:

- Смотрите-ка, кудрявого привезли! Здоровенного. Он тут всех медсестер
тра-та-та...

Палата грохнула от смеха. Парнишка слабо улыбнулся. Тут сообщили, что к
потерпевшему скоро придут с работы инженеры по технике безопасности.
Один из выздоравливающих радостно заявил:

- Если б ты, парень, такой-растакой, долетел бы с твоего двенадцатого
этажа до низа, то твои техники безопасности, так их-растак, долго бы
тебя от асфальта отскребали.

Палата загремела от смеха. Когда инженеры по технике безопасности вошли,
придавленные своей ответственностью, парнишка еле слышно прошептал:

- Если бы я долетел до низа, то вы бы долго от асфальта меня отскребали,
так вас рас-так.

Хохот сотрясал больничную палату. Из коридора стали заглядывать и
смеяться другие больные.
Потерпевший оказался неожиданно выдвинутым на роль победителя в своей
рабочей среде и социально-приобщённым к больничному окружению. При этом
он стал наделённым правом пользования запретной, кастово-мужской речью.
До сознания парнишки стала доходить значимость его мужских качеств, а
это всегда мощный восстановитель психологического комфорта. Андрогены
укрепляли его мужественность, эндорфины помогали победить страдание от
травмы, ускоренно её лечили.
Жёны, подруги, матери, посещая больных в <матерных палатах>, чувствовали
себя совершенно <не в своей тарелке>, хотя при них никто не использовал
нецензурных выражений. Женщины-посетительницы говорили своим мужчинам:
<Что здесь за компания? Куда ты попал? С тобой невозможно
разговаривать!> - и старались скорей уйти, отторгнутые чисто мужским,
энергичным выздоравливающим братством.
На женщин мат действует иначе. У них он тоже способствует выработке
андрогенов, но у нормальной женщины андрогенов не должно быть много.
Косметологи обратили внимание на то, что у женщин и девушек из компаний,
где мат - обыденный язык, тело обрастает волосами и начинает, как у
подростков, ломаться голос.
Если мужчина не хочет причинить девушке и женщине вред, при них
<выражаться> нельзя, потому что матерная речь им вредна, провоцируя
гормональные нарушения. Особенно опасно увлечение ею в подростковом
возрасте. Сексуально-скабрезные ругательства вредно влияют на растущий
детский организм и становление неокрепшей психики ребёнка.
Что касается мужчин, то распространять матерную речь шире критических
ситуаций, требующих мужества, - значит превращать свою жизнь и жизнь
окружающих в больничную палату института им. Н.В.Склифосовского.

Матерная брань как этнический феномен общения

У многих народов (алтайских, индейских, у древних англичан и др.) были
мужские и женские разговорные языки. Мужчины, чтобы сохранить
достоинство, могли говорить на своём языке, а женщины использовали чисто
женские выражения.
Русский мат - это сугубо мужская речь. Важнейшая его особенность -
парадоксы суждений, парадоксальные сочетания сексуальности с адресацией
её к обыденной жизни и с характеристиками конкретных людей.
Матерная речь - не просто скабрезные ругательства. Это ещё и
эмоциональная беседа мужчин в критических ситуациях. Исконной матерной
речью пользовались в мужских компаниях, и не для того, чтобы обругать
друг друга, а чтобы весело, быстро, понятно и эмоционально объясниться
друг с другом в экстремальных условиях, в опасных ситуациях.
Такая речь обладает мощным не только психологическим, но, как показано
выше, и физиологическим действием. Заметим, что у некоторых народов
сексуальные инвективы (ругательства) обращены не к матери, а к отцу (у
казахов), либо к виновникам родственного кровосмешения - инцеста (у
вайнахов).
<Матершинные диспуты-соревнования>, практиковавшиеся в минуты отдыха в
русских артелях, сходны своими парадоксальностями с дзен-буддистскими
диалогами, в которых натренированный интеллект использует множественные
озарения (микроинсайты) для постижения окрыляющей искомой истины. Но в
дзенских парадоксах нет сексуальности, активизирующей выброс в кровь
андрогенов, устраняющих утомление и уныние, нейтрализующих
кортикостероиды (<гормоны стресса>).
Не следует идентифицировать с эротическими инвективами народные
свадебные песни-инструкции для брачующихся, обучающие молодых
сексуальной жизни, освобождающие от юной стеснительности и стыда перед
сексуальным актом.
Упомянем такой эротико-лексический феномен как <постельный мат>. К нему
может побуждать не только сниженная сексуальная потенция. <Нецензурная>
сексуальная лексика брачующихся обостряет эротические ощущения
приглашением в потаённый, запретный мир сексуальных образов. Постельный
мат - это ещё и шаги к сближению, единению сексуальности <его> и <её>, и
обмен сексуальным опытом.
Христиано-интеллектуалы ХVIII-ХIХ веков, сделав матерную речь сначала
наказуемой, а потом и непечатной, почти убили её. Выжила только матерная
ругань.
В русской народной лексике и сейчас различается использование словесной
эротики женщинами и мужчинами, т.е. гендерные различия сексуальной
лексики. С.Б.Адоньева, работавшая в фольклорной экспедиции
Санкт-Петербургского государственного университета, отметила различия
эротических песенных частушек и бранной лексики в северно-русских
деревнях.
Первые определяются там как <смешные>. Их могут исполнять женщины, так
как эпатируют публику описанием сексуальных сцен, избегая
предосудительных и бранных слов. Но даже это позволительно лишь пожилым
женщинам, но не девушкам, хотя слушают <смешные> эротические частушки
все. А вот сексуальная бранная лексика (матерная, с названиями
физиологического низа тела) позволительна только мужчинам. И <смешные>,
и бранные выражения знают все, но допустимость их определена статусом
говорящего и составом слушающих.
В русских народных говорах с их моральным цензом эротические <смешнушки>
и матерная брань - один из способов утверждения социального
доминирования. <В культуре, где главным инструментом управления является
стыд, страх перед стыдом становится мощным регулятором власти>
(C.Б.Адоньева). Но у женщин и мужчин остаются разными
сексуально-словесные способы-манеры доминирования. Замечено, что этим
способам с их регламентацией допустимости-недопустимости в деревнях
обучаются с детства.
Обыденное использование матерной лексики свойственно некоторым
прослойкам общества в рабочей среде и в сельской местности. Чаще мат
используется как междометия, но всё же наделённые бодрячеством эротики.
Реже - как побуждение к действию, к работе, либо как порицание.
Для налаживания рабочих контактов с группами-артелями, для эффективного
управления ими бывает нужен командный мат (для признания начальника за
<своего человека>, для напоминании о своём лидировании, для угроз). Надо
признать, что командный мат действует за счёт зоологического механизма с
использованием латентной гомосексуальности для подавления сексуального
конкурента. В женской среде мат - это проявление неосознаваемых
претензий на мужские роли.
Интересны случаи, когда в рабочей среде начальником (хозяином, лидером)
оказывается женщина. Не редко только после её командного
(<трёхэтажного>) мата артельщики признают в ней <хозяйку> и потом
работают беспрекословно; повторные матерные тирады не нужны (разве что в
крайних случаях - при неповиновении артельщиков).

Эпохально-цивилизационные <пробуждения> матерной лексики

В исторические, <переходные> периоды у части общества возникает массовая
дебилизация. При этом наименее защищённые социальные слои (молодёжь и
люди с недостаточным образованием) вынуждены использовать эротизацию
своей вербальной активности, как культурную (антикультурную!) защиту. Их
речь изобилует словесными протезами - сексуально-скабрезными
выражениями. (Как неосознаваемый протест против социального давления.)
В современной российской действительности распространению мата в
разговорной речи предшествует увлечение словечками тюремного жаргона
(<кинули>, <стрелка>, <замочили>, <малява> и т.п.). Конечно, причина не
только в том, что через тюрьмы проходит много людей. Криминальное арго и
матерная речь сейчас превращаются из тайного языка замкнутых групп в
протестный язык населения, демонстрирующего аморальностью мата
(сексуальными непристойностями) и тюремной лексикой свою несгибаемость
перед усиливающимся давлением чиновничьей и олигархической власти.
Заметим, что стресс тюремной изоляции вынуждает к строжайшей
регламентации матерной лексики. Сексуально-словесное унижение личности в
тюрьмах неписанными законами запрещено и наказуемо. Однако оно
используется для отторжения из <достойного> тюремного сообщества
индивидов, изменивших ему, и чрезмерно слабых личностей. Вероятно, в
основе этого способа социальной селекции лежит необходимость изгнания
перед сражением слабаков и потенциальных предателей. Ведь тюремная
жизнь - это постоянное ожидание битвы.
На особом месте в подверженности матерной речи и матерным ругательствам
стоят милиция, судейский корпус и органы охраны мест заключения,
контактирующие по долгу службы с криминальным миром, социальными низами
и с деклассированными элементами. Однако у правоохранительных органов,
как правило, есть профессиональный <иммунитет> против мата.
Массированное использование матерной лексики художественной элитой и
журналистами как частью общества, наиболее чувствительной к любой беде,
также несёт протест против череды несчастий. Итальянский культуролог
М.Маурицио, анализируя российскую действительность, пишет: <Любой автор,
любое течение, ставящее себя как альтернативные доминирующему руслу,
играли либо на противопоставлении себя общепринятым в культурной и
эстетической доминанте тенденциям, либо на утрировании и ироническом
преувеличении характерных для доминанты же черт>.
Какова же эта доминанта? Можно сказать, что матерная речь теперь
<направлена не столько против свыше установленных иерархий, как бывало
раньше, сколько против ожиданий читателя (зрителя, слушателя), теми же
иерархиями порождённого> (М.Маурицио). Одна из доминант, вызывающих
общественный протест, - трудности российской жизни, неуклонно ведущие к
депопуляции (вымиранию) российского этноса. Эротизация речи
(матершинность) - это неконтролируемый индивидуумами процесс в
общественном сознании, направленный, возможно, и на сексуальное
воспроизводство населения.
Странная потребность в речевой недозволенности способствует
распространению мата и тюремного арго. Они вышли на улицы не площадной
бранью и не тайной речью, а в виде эвфемизмов-междометий, то есть как
бессодержательные слова-подмены. Пожалуй, наиболее распространённым
стало слово <блин>, и многие, произнося его, не вдумываются в то, что
оно порождено бранным <б:дь>.
Матершина молодёжи и инфантилизированной интеллектуально-художественной
элиты - это игра, направленная не только на быструю передачу главного
смысла (исконное предназначение мата), сколько на отсев всего
формального, обыденного; это издевательство над навязыванием населению
социальных штампов-оков и политического давления. Нынешняя матерная
лексика - это создание своего рода культурного (<некультурного>) ареала,
зоны недопустимости, укрывающей интеллектуалов от давления трудностей
российской жизни.

Матершина - маркёр культурной деградации

Однако мат ведёт к деградации русского языка, к разрушению традиций,
быта на фоне депопуляции этноса.
Затронем ещё один аспект, связанный с проблемами, создаваемыми и
решаемыми матерной речью. Матерная речь, как и иные эмоциональные
изъяснения, часто вспыхивают у говорящего, чтобы возбудить других людей,
чувственно накалить их до своей возбуждённости. Чтобы душевно приблизить
их к себе, увлечь за собой в своё видение текущих событий.
В 70-х годах прошлого века мы изучали особенности восприятия после
информационных микрострессов: досадная ошибка диктора (<накладка>),
скабрезность, эмоциональные слова (<сволочь>, <подлец>, <убийства>,
<кровавый>, <изнасилование> и т.д.). Было обнаружено, что в первые
секунды после микрострессора информация усваивается почти бесконтрольно.
Это может использоваться для формирования <собственного мнения> людей
помимо их воли.
Независимо от того, что испытывают люди, услышав скабрезность (резкое
неприятие, смущение, бурное одобрение, эротическое возбуждение),
информация, предъявленная им после скабрезности, будет воспринята и
может вспоминаться как то, что <я сам так думаю> или <я это и раньше
знал>. Таким образом матерная речь, скабрезности могут использоваться
для не вполне осознаваемого людьми влияния на их умонастроение, на
формирование мнения о чём-либо.
Похожие психологические процессы возникают и при эпатировании людей
<агрессией> авангардистских произведений искусства. И, наверное, не
случайно сексуальные образы, посылы, считавшиеся ещё недавно
непристойными (<нецензурными>), сейчас проникают на экраны телевизоров,
на сцены театров, на страницы книг и газет одновременно с возрастающей
модой на авангардистское искусство.
Возрастает потребность и в том, и другом у небольшой, но активной
<европейски цивилизованной> части общества. Заметим, что представители
<исламской цивилизации> всё более активно и агрессивно отстаивают
традиционную пристойность в быту и ограничения в освещении средствами
массовой информации сексуально-интимных проблем.
Обобщим, отчасти повторяясь, причины использования матерной речи в
разных социальных слоях современного российского общества, в его мiрах
(общинах).

1. Адаптивное действие мата проявляется при стрессе, особенно, в
закрытых мужских сообществах: в тюрьмах, в казармах.
2. В рабочей среде мат бытует:

а) как средство эмоционально-эротического усиления значимости речи,
б) для опознания <своего> человека,
в) для утверждения командной роли,
г) чтобы снять усталость и стресс,
д) как фольклорное, творческое развлечение.

3. В подростковом возрасте и у инфантилизированной молодёжи мат может
сопровождать, маркировать пробуждающуюся, неудовлетворённую
сексуальность.

4. В интеллигентной среде массовое увлечение матерной речью - признак
стресса из-за политического и экономического давления. Мат
интеллектуалов - это ещё и проявление деградации словесности и
культурных традиций.

5. Во властных элитах командный мат - это отголоски зоологических
способов гомосексуального подавления соперников.

Надо ли бороться с агрессивным засорением матершиной
(сексуализированными инвективами) русского языка? Да! Со всей
решительностью используя учебно-воспитательный процесс и средства
массовых коммуникаций. Сексуализация речи целесообразна только при
стрессе в сугубо мужских сообществах, но вредна во всём многообразии
нормальной обыденной жизни.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 22:55:06)
Дата	20.04.2006 23:01:59

А. Зубов. "Три смутных времени - результат повторения властью и народом одних и тех же нравственных ошибок (*+)

---

http://www.intelligent.ru/articles/text304.htm


Циклы русской истории
Попытка перспективного анализа будущего Северной Евразии после краха
коммунистического режима и распада СССР привела меня к убеждению в
необходимости анализа ретроспективного. То, что произошло с Россией в ХХ
столетии, вполне может быть рассмотрено как завершение очередного
большого цикла национальной истории и переход через смутное время к
новому циклу.

Андрей Борисович Зубов

В прошедшей русской истории легко вычленяются три исторических цикла с
более или менее долгим смутным временем переходных периодов между ними.
Точные исторические даты весьма условны, когда речь идёт о протяжённых
исторических процессах, и всё же без формальных дат обойтись не удастся.
Первый цикл русской истории начинается крещением Руси при Великом князе
Киевском Владимире Святом (988 г.) и завершается разорением Киева
татаро-монголами в 1240 году. Второй длится от Куликовской битвы (1380)
до пресечения династии Рюриковичей и воцарения Бориса Годунова на
Московском престоле (1598 г.). Третий начинается избранием на царство
Михаила Романова в 1613 году и завершается отречением императора Николая
II Романова в 1917 году. Между циклами пролегают смутные времена, в
которые разрушается традиционная государственность и даже
государственность как таковая, крайне деградирует
нравственно-религиозная составляющая общественного сознания, и сами
политические и социальные связи слабеют и рвутся.
Первое смутное время непосредственно вызвано татаро-монгольским
завоеванием. Оно продолжительно (не менее 140 лет), начинается
глубочайшим разорением от нашествия и отличается долгим последующим
восстановлением общественной и политической жизни, вполне завершившимся
только при Иване III (стояние на Угре 1480 г., брак с Софией Палеолог).
Второе смутное время было сравнительно коротким - 15 лет, но также
глубоко разрушительным для русского общества. Преодоление последствий
этого смутного времени охватило всё царствование Михаила Фёдоровича и
первые годы царствования Алексея Михайловича. Формальной точкой его
окончательного изживания может считаться Уложенный Собор, принявший в
1649 году Уложение.
Третье смутное время, начавшееся пресечением династии Романовых и
гражданской войной 1917-1922 гг., продолжается и по сей день. Его
разрушительный для общества период жестокой тоталитарной
коммунистической диктатуры завершился освобождением Церкви в 1988 году и
запрещением компартии и распадом СССР в 1991 г. Восстановительный же
период только начался, идёт с большим трудом, ещё даже не перешёл в фазу
восстановления традиционной русской государственности и говорить о
перспективе его успешного завершения пока преждевременно. Типологически
наше время - это скорее княжение Ивана Калиты или царствование Василия
Шуйского, когда противоборствующие созидательные и <смутные> элементы
жизни уравновешивали друг друга и исход их борьбы ещё не был ясен. По
аналогии с предшествовавшими периодами смуты можно предположить, что
окончательное изживание третьего смутного времени потребует периода, по
крайней мере, соизмеримого с самим этим смутным временем (72-75 лет), и
продлится до 2050-2080 годов.
При этом цифровые выкладки ни в малой степени не говорят, на мой взгляд,
о предопределённости русского национального исторического развития,
обречённого на бесконечные колебания между смутой и созиданием. Вовсе
нет. Я вполне разделяю убеждение Арнольда Тойнби, что история - открытый
процесс, определяемый суммарным результатом участвующих в нём
индивидуальных человеческих волений. <Духовные процессы происходят в
человеческой душе, ибо только Душа способна переживать человеческий опыт
и откликаться на него духовным проявлением. Раскол в человеческой душе -
это эпицентр раскола, который проявляется в общественной жизни. Поэтому,
если мы хотим иметь более детальное представление о глубинной
реальности, следует подробней остановиться на расколе в человеческой
душе> - пишет историк. [1]
Каждый новый цикл русской истории начинается высоким духовным подъёмом,
<сослужением ангелов>, а завершается глубоким нравственным вырождением в
первую очередь высшего, правящего слоя, подменяющего долг жертвенного
служения ненасытной жаждой эгоистического стяжания. Именно это
вырождение высших, их неуёмный эгоизм и приводит к потере обществом
чувства внутреннего единства, к энтропии общенациональных ценностей и
целей (вера, безопасность), к развращению народа, утрате им нравственных
сдержек и в результате - к социальному катаклизму и разрушению как
общества, так и организующего его государства.
Тяжкие испытания, выпадающие на долю общества в период смуты, как
правило, порождают нравственную рефлексию, возбуждают чувство раскаяния
в делах отцов, усиливают религиозные настроения. Аксиология русского
общества на входе в смуту и на выходе из неё диаметрально
противоположна. Перед смутой для общества характерны эвдемонические
ценности, ориентация на благо этой земной жизни, равнодушие к вечности и
к спасению в Боге. Религия в предсмутное время превращается в служанку
земного благоденствия, в его идеологическую подпору, утрачивая в глазах
большинства самоценную значительность, замыкается в самодовлеющий обряд.
Напротив, на выходе из смуты религия занимает центральное место в
жизненных ориентациях, сотерическая аксиология, следуя которой люди
предпочитают держаться вечной жизни (1 Тим. 6, 12), существенно
потесняет эвдемоническую, а идея жертвенного служения сплачивает
общество. Всё это приводит к более или менее быстрому усилению Русского
государства. Выход из первой смуты неразрывно связан с именами
преподобного Сергия Радонежского и митрополита Алексия, из второй - с
деятельностью патриарха Ермогена, а позднее - кружка будущих вождей
Раскола (протопопы Стефан Вонифатьев, Аввакум, Иван Неронов и др.) и
близкого к ним по строю мыслей Тишайшего царя Феодора Иоанновича.
Однако, усиливаясь, и власть, и народ всё более начинают обращать
внимание на эвдемонические задачи политического и хозяйственного
характера. Ностальгия по силе и величию досмутного времени (при всё
большем, по мере отдаления от смуты, забвении духовного ничтожества
предсмутного общества) заставляет восстанавливающуюся Россию искать пути
овладения утраченным за годы смуты наследством. В первую очередь Россия
болезненно относится к территориальным утратам и пространственной
разобщённости. Напрягая все силы для восстановления былого величия и
незаметно даже превосходя его в новых присоединениях, Россия неизменно
платит за это растущее внешнее могущество золотом веры и благочестия,
собранным в первые десятилетия по выходе из смуты. Из цели
государственной деятельности люди постепенно превращается в средство для
достижения национального величия, а вера из залога Царствия Небесного -
в консолидирующую народ политическую идеологию. Всё это, в конечном
счёте, разрушает национальное единство и народное благочестие и,
достигая небывалого ранее внешнего могущества, русское государство
утрачивает внутренние опоры своего существования и низвергается в новую
тяжкую смуту.
Так, на выходе из смуты 1598-1613 годов Россия первоначально живёт
покаянием за грех предков, эту смуту породивших, и ясно сознаёт, что
ужасы смуты постигли общество как воздаяние за грехи и царей, и народа.
Но уже при Алексее Михайловиче вынужденная борьба с Польшей превращается
в войну за возвращение отеческого наследия - Киева, Чернигова, Полоцка,
Вильны. Мечты о вселенской православной империи стимулируют унификацию
церковного обряда по греческим книгам и тем самым вызывают Раскол.
Наконец, окончательно утвердившийся с Петра эвдемонический идеал <чести
и славы Державы Российския> делает народ средством для строительства
бескрайней империи, которой всё время не хватает земли, подданных,
естественных границ. Народ России превращается в безгласных рабов,
Церковь Православная - в идеологическое ведомство империи.
В последнее царствование Россия сначала стремится присоединить
Маньчжурию на Дальнем Востоке, затем устанавливает протекторат над
Монголией и мечтает о Тибете, желает включить в империю всю Польшу, её
прусскую и австрийскую части, планирует выход к Евфрату в Малой Азии и к
Средиземному морю в районе Геллеспонта. Константинополь признан в 1915
г. странами Антанты по итогам Первой мировой войны русским городом. И
тут приходит конец. Утративший веру в Бога и доверие к царской власти
народ разрушает империю, требует мира <без аннексий и контрибуций> и
немедленно вслед за тем низвергается в пучину анархии и бесчисленных
бедствий, творимых коммунистической деспотией.

Какие же выводы может сделать народ русский, размышляя над кругами
собственной истории?

Во-первых, вспомнить слова блаженного Августина: <по кругу человека
водит бес>. Три цикла русской истории, три её смутных времени -
результат повторения властью и народом одних и тех же нравственных
ошибок. Причём, с каждым новым смутным временем вина самого русского
народа в катастрофе становится всё более явной, хотя осознаётся
обществом всё менее. Если бедствия монгольского ига можно было бы
всецело отнести на счёт пришедших неизвестно откуда
завоевателей-кочевников, то уже смута 1598-1612 гг. творилась совместно
польскими интервентами и их русскими союзниками из бояр, духовенства,
казачества и чёрного народа; по большому счёту, интервенты были только
пособниками одной из сторон междоусобной русской брани. В новой смуте,
начавшейся в 1917 году, роль внешнего врага была уже вовсе
второстепенной. Россия очевидно для всех уничтожила сама себя своими
собственными руками. Святейший патриарх Тихон назвал смуту ХХ века
<самоизмышленной пагубой>.
Но если летописцы первого смутного времени, не колеблясь, объясняли, что
полонение Руси монголами есть <Божье наказание по грехам нашим>, а
авторы источников XVII столетия видели причины междоусобицы в алчности,
себялюбии и властолюбии бояр и дворян (и любых других групп общества,
кроме своей собственной), то нравственные причины последней русской
смуты далеко не осознаны и теперь. Призыв Церкви к покаянию за грехи
отцов остаётся почти не услышанным, да и сама Русская Церковь, призывая
народ к покаянию, не имеет сил признать свою вину (или если угодно, вины
людей Церкви против Церкви), приведшую к катастрофе 1917 года и к столь
тяжкой и долгой смуте, последовавшей за ней.
Во-вторых, надо понять суть нравственной ошибки. Всякий раз она
заключается в том, что, выйдя общими усилиями всего народа из очередного
провала смуты, общество быстро утрачивает своё духовное, а вскоре и
гражданское единство. Каждая общественная группа старается упрочить своё
влияние и благополучие за счёт других групп. Понятно, что группам,
исполняющим функции управления и контроля, сделать это легче, чем
управляемым и контролируемым. Общенациональный интерес подменяется
интересом царским и дворянским уже в последней трети XVII века (если
говорить о последнем завершившемся цикле русской истории) и в дальнейшем
только упрочивается всё XVIII столетие. Раскол, крепостное рабство и
низведение Русской Православной церкви до <ведомства православного
исповеданья> суть главнейшие проявления этой подмены интереса
общенационального корпоративным эгоистическим интересам правящего слоя.
В результате подвластный народ отчуждается от власти и ожесточается
против неё, влияние Церкви слабеет и у высших (которые смотрят на
Церковь как на свою прислугу), и у низших (для которых Церковь - лишь
одно из орудий их порабощения в руках помещиков), и, наконец, все группы
общества, находящиеся в нравственно невозможных отношениях рабов и
рабовладельцев, быстро деградируют. Гражданское общество, начавшее было
складываться на выходе из смутного времени (эпоха земских соборов), не
упрочивается, но, напротив, исчезает.
Причина социального эгоизма (и это третий важнейший вывод) коренится в
быстрой смене аксиологической парадигмы в русском обществе. Сотерический
идеал, предполагающий высшей целью человеческого существования и
деятельности достижение Царствия Небесного, подменяется идеалом
эвдемоническим, адепты которого ищут в первую очередь земного,
преходящего благоденствия и используют для его достижения все средства,
не исключая и религиозных, превращающихся в руках эвдемонистов в
идеологические стимулы и магические приёмы. Эвдемоническая аксиология
предполагает средством реализации стяжание своего земного счастья за
счёт другого, сотерическая же - жертву собой ради другого. Евангельский
принцип, объявленный Господом, непреложен: <Вы знаете, что князья
народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами
да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам
слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом; так как
Сын Человеческий не [для того] пришёл, чтобы Ему служили, но чтобы
послужить и отдать душу Свою для искупления многих> (Мф. 20, 25-28; Мк.
10, 42-45; Лк. 22, 25-27). И когда всеобщее государственное тягло времён
Уложения 1649 г. постепенно подменяется <вольностями дворянства> (1762
г.) и рабством крестьянства, грядущая смута становится очень вероятной,
почти неотвратимой и почти сразу же провозвещается Пугачёвским бунтом.
Угасание сотерического идеала, отчасти объяснимое обычной энтропией
падшей человеческой природы, с трудом выдерживающей стояние в Правде
Божией, всё же до конца может быть объяснено (по крайней мере, для
народа христианского) добровольным уклонением в эвдемонию самой Церкви,
её священноначалия, за которым уже следует светская власть, за ней -
высший управленческий слой (дворянство), а за ним - простой народ.
Уклонение в светское величие и славу папацезаризма патриарха Никона
хорошо известно. Именно реакцией на претензии Никона явился собор
1666-67 годов, породивший раскол Церкви и утвердивший на 250 лет
главенство царства над священством, окончательно оформившееся в так
называемую синодальную эпоху (1701-1917 гг.). А подневольная Церковь не
нашла в себе ни сил, ни мужества сказать <нет> эвдемонической политике
государства, считающего себя православным и при этом превращающим
православных русских людей в рабов. На исповедничество решались
единицы - перед царской властью покорно склонили головы бесчисленные
тысячи клириков. <Ни одна из ветвей Христианства не обнаружила такого
заскорузлого (callous) равнодушия к общественной и политической
справедливости как Русская Православная Церковь в Синодальный период>, -
жестоко, но, увы, справедливо отмечал Ричард Пайпс. [2] И это -
четвёртый вывод. Переход аксиологии русского общества от сотерии к
эвдемонии начинается и в Церкви.
Особенность русского общественного сознания обнаруживается также в том,
что из повторяющихся катастроф не делаются соответствующие их трагизму
выводы. Общество не может заставить себя верить, и всему земному
предпочитать Царствие Божие. Вера и растёт, и убывает незаметно и
таинственно и в каждом отдельном сердце, и в сердце народном (Мк. 4,
27). Неблагочестивые желания и поступки мало-помалу пожирают её,
благочестивые же - созидают. Но житейски опытные и мудрые народы, даже
оказываясь во власти эвдемонического идеала, сохраняют понимание того,
что земные блага ускользают от потомков тех, чьи предки присваивали их
себе, оставаясь равнодушными к бедствиям людей, трудами которых эти
блага создаются. В этом основа современного социального государства.
Строя удобные коттеджи для своих сельскохозяйственных рабочих, один из
виднейших аристократов Англии герцог Бедфорд писал в 1844 г.: <При
постройке этих cottages моя постоянная мысль была приобщить сельское
народонаселение к пользованию выгодами и удобствами того благосостояния,
которым по милости его мы наслаждаемся, и утвердить между владельцами,
наёмщиками земли и рабочими то взаимное благорасположение, которого
равно требуют здравая политика и высшие побуждения человеколюбия>. [3]
В России это побуждение <здравой политики> чаще всего оставалось очень
слабым. Цари вели всё новые войны и огромным перенапряжением народных
сил раздвигали во все стороны границы империи, включая в её состав
народы, всё более чуждые русским и по языку, и по вере, и по
исторической традиции. Высшие сословия жили в неге и богатстве, которое
созидалось ограблением крепостных, превращением таких же русских
православных людей, как и сами помещики, в говорящие орудия, в белых
рабов, лишённых не только свободы, но и элементарного образования,
медицинского обслуживания, простейших жизненных удобств. Среди помещиков
только единицы желали упразднения крепостного состояния даже в годы его
ликвидации сверху, а среди царей только Александр I и его внучатый
племянник Александр III не стремились к расширению империи, жалея народ
и понимая, что <Россия и так слишком большая>. В итоге высшие классы
лишились всех своих богатств, Родины, а то и жизни, а простой народ
русский, восставший и сотворивший в угаре бунта невероятные преступления
против Бога и ближнего, потерял всё, что имел до бунта. И это пятый
вывод из размышлений над кругами отечественной истории.
И, наконец, шестой вывод - это прельщение ретроспективным идеалом,
весьма пагубное для выходящего из смуты русского общества. Подобно
Юстиниану, мечтавшему любой ценой воссоздать величие Римской империи и
восстановить её былые границы от Рейна до Евфрата и от гор Каледонии до
второй катаракты Нила, а в итоге безнадёжно подорвавшего силы народа,
русские правители, теряя в смуте империю, пытаются всеми силами её
восстановить и максимально расширить. При этом простому народу, не
получающему ровным счётом никаких выгод от бескрайности Российской
империи и от её действительно несметных природных богатств, внушается
властителями тщеславная мысль, что это - его страна и он, как правило,
нищий подневольный раб - её полноправный хозяин и гражданин. И
нравственно, и политически это очень пагубное прельщение, которое крайне
замедляет формирование здорового ответственного гражданского
самосознания и пленяет сердце даже не земным благоденствием, но только
его бесплотным миражом. В то же время, экстенсивное развитие России
высасывает из людей их силу, используемую для освоения всё новых
пространств, вместо того, чтобы концентрировать её созидательный
потенциал на земле отцов, и, в конце концов, становится одной из
важнейших причин государственной катастрофы и начала смуты. Из-за
постоянно меняющейся конфигурации громадного государства Родина для
русского человека везде и нигде. Он - безбытен, и в бездну безбытности
обрушивается всякий раз тщательно возводящийся храм идола империи.
<Время работает против тех, кто возвёл свою империю при помощи насилия>,
[4] насилия не только над другими народами, но и над своим собственным.

Учитывая эти выводы из собственной истории, мы предлагаем следующие
экстраполяции в XXI столетие.

Во-первых, Россия постепенно оживает ныне после долгого и крайне
разорительного третьего смутного времени. Как и в предшествующие моменты
выхода из смуты, для русского общества характерен подъём сотерических
алканий, возрастание значения и авторитета Церкви, на которую вынуждены
опираться светские власти, ищущие авторитетной санкции для своей
деятельности. Русская Православная Церковь достаточно последовательно
указывает, особенно в последние годы, на необходимость покаяния как в
деяниях, приведших к катастрофе 1917 года, так и в преступлениях
коммунистического смутного времени.
Во-вторых, учитывая ситуации прошлых выходов из смуты, Церкви следует
всячески избегать эвдемонизации как на государственно-политическом, так
и на частном уровне отдельных её представителей. Стремление к властному
верховенству и житейскому богатству не будет прощено Церкви ни
обществом, ни светской властью. Этим стремлением к земным благам
Церковь, если она им прельстится, вновь развратит русский народ и
толкнёт его высшие, а затем и низшие слои на поиски <мамоны>, и сама же
падёт первой жертвой этих эвдемонических устремлений, как пала она при
Василии III во втором цикле русской истории с победой иосифлян, и в
начале третьего цикла - претензией патриарха Никона.
В-третьих, высшие светские слои современного русского общества не должны
стремиться созидать своё благополучие за счёт остального общества,
нещадно обкрадывая и эксплуатируя его. Напротив, возвращая простым людям
значительную часть национального богатства, высшие слои обеспечат
стабильность существования своих потомков в здоровом гражданском
обществе. Следует напомнить банальную истину: намного проще
воздерживаться от ошибок, чем их исправлять. Весь XIX век российские
правители пытались так или иначе исправить эксцессы крепостного рабства,
сложившегося в конце XVII-XVIII веках, но не преуспели в этом.
Революция, ставшая восстанием бывших крепостных, уничтожила русское
общество третьего цикла.
В-четвёртых, для благополучного выхода из роковых кругов русской истории
нашему обществу следует отбросить прельщение империей. Потерянное в
десятилетия третьей смуты надо и считать потерянным, и не стремиться к
восстановлению русской власти над утраченными частями былой Российской
империи или СССР. Следует сосредоточить усилия на созидании достойной
жизни на тех пространствах, которые остались у России к сегодняшнему
дню. Если богатое и счастливое общество сложится на пространствах
нынешней Российской Федерации, то у него не будет никаких резонов
жаждать всеразрушающей социальной бури ради восстановления попранной
справедливости. И тогда России не угрожает новая смута. В то же время
какие-то части былой империи могут и пожелать реинтеграции с Россией
нынешней, но только при условии её благоденствия, гражданской и
политической стабильности. В первую очередь такими регионами
потенциальной реинтеграции могут стать единоверные и/или этнически
близкие пространства. Однако вся полнота реинтеграционных инициатив
должна исходить не от России, но от них, быть вполне свободной и имеющей
широкую общественную поддержку.

Следует твёрдо сознавать, что из третьей ужасной смуты Россия может и
вовсе не выйти, что она может в любой момент утратить свою достаточно
зыбкую независимость и пространственное единство. Но если всё же она
преодолеет последствия катастрофы ХХ века и возродится, как возродилась
в XV веке, а потом - в XVII, то на этот раз она должна возродиться не
для того, чтобы, совершив в четвёртый раз всё те же роковые ошибки,
вновь рухнуть через два-три столетия в бездну междоусобицы и смуты.
Ошибки можно не повторить. Они - всего лишь результат неправильных
волевых выборов общества, и тысяча лет отечественной истории - вполне
достаточный срок, чтобы научиться не совершать их вновь.

------------------------------------------------------------------------
--------

[1] А.Дж.Тойнби. Постижение истории. М.: Прогресс, 1991. - c.358.
[2] R.Pipes. Russia under the Old Regime. - London, 1974. - p.245.
[3] А.И.Кошелёв. Записки (1812-1883 гг.) с семью приложениями.- М.:
Наука, 2002. - с.190.
[4] А.Дж.Тойнби. Постижение истории. М.: Прогресс, 1991. - с.452.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 23:01:59)
Дата	20.04.2006 23:03:27

Iva, что Вы скажете по поводу этой статьи? По-моему, близко к Вашим воззрениям... (-)

---

---

От	Iva
К	Георгий (20.04.2006 23:03:27)
Дата	24.04.2006 19:14:16

В общем - да.

---

Привет

только я считаю, что у нас не Смута - она была легче и кратковременнее, а аналог татарского ига. И сейчас вошедшего в самую тяжелую пору - аналогом может быть события после принятия Узбеком мусульманства.


Владимир

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 22:55:06)
Дата	20.04.2006 23:00:46

В. Каганский. Россия и Финляндия: пространства и ландшафты (*+)

---

http://www.intelligent.ru/articles/text301.htm


Россия и Финляндия: пространства и ландшафты

Россия и Финляндия - страны-соседи. В прошлом они и дружили, и
ссорились, сегодня критическим оком поглядывают друг на друга.
Владимир Леопольдович Каганский

Современная Россия - страна острых и тяжёлых проблем: экономика в целом
архаичная, основана на добыче природных ресурсов; государство
высокозатратное и крайне неэффективное; общество неразвито; низкий
уровень благосостояния граждан, бедными можно назвать десятки миллионов
и десятки процентов жителей; культурный ландшафт страны неухожен.
Финляндия же демонстрирует успехи экономического и социального развития,
страна процветает, культурный ландшафт в хорошем состоянии. Финляндия
сейчас даже помогает России финансовыми средствами и техническим
содействием, что особенно заметно на приграничных с Финляндией
территориях России и в регионах, населённых родственными финнам
этносами; существенно воздействие Финляндии на экологическую ситуацию
приграничных территорий России; Финляндия фактически взяла на себя
ответственность за Карелию и Карельский перешеек. Бывшая колония
становится если не метрополией, то центром для всё больших территорий
бывшей метрополии.
Россия - не Финляндия. Это очевидно. Но почему именно Финляндия -
небольшая, отнюдь не самая богатая и не самая развитая часть Российской
империи, став самостоятельным государством (целостной страной она уже
была под властью Швеции), продемонстрировала такую успешность? Почему
два столетия назад не существовавший вовсе, а столетие назад
незначительный разрыв между Финляндией и Россией в целом теперь столь
велик?

Россия-Финляндия: взаимное сходство

Финляндия и Россия обладают значительной общностью географического
положения и во многом сходным природным ландшафтом. Исходно это
прибалтийские страны, выходящие к периферии Скандинавии и находящиеся
целиком или частично на северо-восточной периферии Европы. Для России и
Финляндии судьбоносным было само соседство Скандинавии: взаимодействие с
ней во многом сформировало эти страны. Россия и Финляндия географически,
исторически и геополитически - балтийские страны, с чем связаны многие
драматические коллизии их истории. Без выхода к Балтике это были бы
совершенно иные страны. Балтийское море было для России и Финляндии
окном истории, цивилизации и технологии; неслучайно столь резко
выделяется петербургский - на самом деле балтийский - период российской
истории; не случайны и резкие отличия Новгорода (ориентированного на
связи в бассейне Балтики) от остальных восточно-славянских земель.
Весьма сходно и географическое положение России и Финляндии относительно
южного полушария и Восточной Азии.
Особенно велика общность географического положения стран для ранних
этапов истории России (Московская Русь), то есть до её выхода в Сибирь,
к Тихому океану и к Чёрному морю; ещё больше общность географического
положения Финляндии и Великого Новгорода. Особенно велика общность
географического положения Финляндии и Петербурга, а ведь два столетия
Россия была центрирована по Петербургу. Сейчас в Петербурге заметно
финское присутствие.
Географическое положение России и Финляндии скорее неблагоприятно, хотя
ряд его дефектов страны компенсировали развитием транспортной
инфраструктуры и диверсификацией связей; но и это не может физически
приблизить их к мировым центрам. Ныне географическое положение стран
быстро ухудшается по мере перемещения центра тяжести мировой экономики в
Азиатско-Тихоокеанский регион; относительно него Финляндия и Европейская
Россия - дальняя периферия. Не стоит также забывать, что Балтийское
море, к восточным берегам которого выходят страны - не магистральный
водный путь, а тупик: Беломоро-Балтийский водный путь не имеет большого
значения. Серьёзный недостаток географического положения стран -
отсутствие пересекающих их магистралей европейского и мирового уровня:
фактически реализуемое географическое положение России и Финляндии почти
лишено транзитности. Географическое положение большинства европейских
стран куда выгоднее.
Россия в целом и Финляндия - северные страны; даже чисто формально
значительная часть их территории лежит севернее Полярного круга, в
Арктике. Отсюда - букет следствий, начиная с необходимости иметь
капитальные здания и сооружения и тратить значительные ресурсы на
теплоснабжение (равно и необходимость зимнего гардероба жителей) и
кончая коротким вегетационным периодом и коротким зимним днём. Россия и
Финляндия - страны острого дефицита тепла; их общество и экономика
требуют повышенного энергопотребления.
Большая часть территорий России и Финляндии - это северные природные
зоны: тайга, лесотундра, тундра; значительные площади занимают северные
болота. Всё это земли, либо вовсе не пригодные для сельского хозяйства
(ограничения по температурам, делающие возможным лишь растениеводство
закрытого грунта) или требующие огромных усилий по освоению и
окультуриванию исходно бедных подзолистых почв.
Финляндия и Северная Россия - зона чрезвычайной трудоёмкости освоения
земель, исходно залесенных, мелкоконтурных, малоплодородных, часто
завалуненных или заболоченных. Финляндия и Россия не способны к
аграрному самообеспечению по полному ассортименту продукции. Равно и для
получения сопоставимого результата в этих странах должно быть вложено
больше труда в более трудных условиях, связанных с коротким
вегетационным периодом и не слишком плодородными почвами; таким образом,
сельское хозяйство обеих стран малоконкурентоспособно (если сейчас
отвлечься от дешевизны труда в России). Сельское хозяйство России и
Финляндии может существовать, если действует некий фактор,
компенсирующий хотя бы отчасти природные условия. И этот фактор -
государство: без него большая часть сельского хозяйства этих стран была
бы нежизнеспособной; резкое снижение роли государства после распада СССР
привело к сокращению самой площади сельскохозяйственных угодий в России.
Природный ландшафт Финляндии и Северной России довольно монотонный,
сравнительно однообразный, для него нехарактерны высокие контрасты и
значительные градиенты природной дифференциации; нет на территории
Северной России и Финляндии и резко выраженных, существенных для
культурного ландшафта, природных рубежей. Ландшафту Северной России и
Финляндии решительно недостаёт разнообразия. Разнообразию хозяйственной
и культурной жизни ландшафт этих территорий, в общем, не способствует;
ведь исторически часто мощные центры возникают на стыке разных
природных - и тем самым, хозяйственных районов. Единственный значимый
рубеж - морское побережье, но Балтийское море здесь надолго замерзает.
Россия и Финляндия - страны малонаселённые, чему есть, прежде всего,
природные причины; все аналогичные по природным условиям территории мира
также заселены редко. На большей части территории этих стран нет
сплошного расселения, только очаговое. Негативные стороны редкого
населения вполне понятны: низкая общая плотность населения означает
увеличение удельных затрат на инфраструктуру, особенно транспортную.
Россия и Финляндия - страны с растянутой инфраструктурой, как и
<растянутой> территориальной структурой вообще; страны дорогостоящей
инфраструктуры. На территориях этих стран есть лишь небольшие зоны,
сравнимые с западноевропейскими по плотности населения.
Однако малонаселённость имеет и положительную сторону: достаточное либо
избыточное количество земли, с чем связаны две принципиальных и ярких
особенности хозяйства этих стран: во-первых, возможность сугубо
выборочно использовать земельные ресурсы, концентрировать хозяйство
исключительно на лучших землях (что и имеет место, особенно в сфере
интенсивного товарного сельского хозяйства), а во-вторых, возможность
ведения экстенсивного хозяйства, требующего на единицу продукции много
земли (лесное хозяйство или молочное скотоводство на основе естественных
кормовых угодий, каковых в этих странах много или было исторически
недавно много, если говорить о России).
И Россия, и Финляндия обладают двумя видами выдающихся на мировом уровне
ресурсов - лесные и водные (запасы пресной воды). Многоземелье и редкое
население дают возможность активно развивать экологические функции, что
более успешно осуществляет Финляндия (10% территории - заповедные
земли). Это следовало бы делать в первую очередь России.
Финляндия и Россия - это страны, целиком или в большей мере
сформировавшиеся на угро-финском этническом субстрате; угро-финский
<материк> исторически недавно - 1,5 тысячи лет назад - занимал всю
северную половину Восточно-Европейской равнины и север Западной Сибири.
Это хорошо известный научный вывод, базирующийся, в частности, на мощной
угро-финской топонимике. Сама Россия - крупная угро-финская держава, о
чём обычно забывают.
Россия и Финляндия - молодые страны сразу в двух смыслах. Геологически
молод их послеледниковый природный ландшафт, столь привлекательный
своими озёрными краями. Молоды и сами страны исторически и
геополитически. Финляндия и России - территории позднего освоения, зоны
колонизации пространства, отчасти продолжающейся до сих пор. Это наряду
с Исландией и Норвегией - единственные страны Европы, всё ещё ведущие
освоение собственной территории. Из молодости, усугубленной общим
периферийным положением, вытекает общность исторического пути и
неизбежность долгого догоняющего развития. Россия и Финляндия очень
долго существенно зависели от других, более старых и более успешных
стран в технологическом и культурном отношении. Россия и Финляндия -
былые периферии <цивилизованного мира>, исторически совсем недавно
преодолевшие этот статус.
Территориальная макроструктура этих стран даже не сходна, а
тождественна: они резко поляризованы, состоят из двух резко
различающихся неравных частей. Относительно небольшое, практически
сплошь освоенное ядро с относительно благоприятными природными
условиями, где сосредоточены основная часть населения и хозяйства
(особенно сельского и перерабатывающей промышленности) и громадная
очагово заселённая периферия с неблагоприятными природными условиями.
Для Финляндии это соответственно юг-север, а для России - средняя и
южная часть Европейской России-Европейский Север, Сибирь, Дальний
Восток. Преобладающая часть территории этих стран не может быть освоена
так же, как их ядро, и дело отнюдь не в дефиците демографических
ресурсов. В России и Финляндии велики контрасты освоенности территорий
двух половин стран; есть одно главное направление градиента освоенности,
от которого зависит почти весь культурный ландшафт. Перед Финляндией и
Россией стояли объективно одни и те же задачи поиска и реализации
стратегий освоения территорий и использования их ресурсов; относительно
своего размера для Финляндии эти задачи были ничем не легче, чем для
России.
Особенно большое сходство с Финляндией обнаруживает ядро России - Север
и Центр Европейской России. Именно на этой территории исходный
этнический фон - угро-финский и по-прежнему живут финно-угорские народы:
карелы, коми, коми-пермяки и др. Разумеется, это меньшая часть
современной России, однако это - исторически исходная часть, центр,
функциональное ядро и основа страны, сосредотачивающая многие важнейшие
центры. Характеристики природного ландшафта и географического положения
Финляндии полностью умещаются в поле характеристик части России:
сходство России и Финляндии асимметрично: Финляндия целиком похожа на
часть России.
Для Финляндии, как и для России, была очень острой проблема выбора
прототипа развития; существенно, что эти страны имели общие прототипы -
Швецию (для России - петровское и ближнее послепетровское время) и
Германию; сейчас сама Финляндия становится <маяком> для ряда регионов
России (как и для Эстонии). Существенную общность обнаруживает и список
стран, с которыми принято и осмысленно сравнивать Россию и Финляндию -
это северо-европейские страны и, разумеется, Канада: поля сравнимости
России и Финляндии во многом совпадают.
Сходство России и Финляндии должно было бы усиливаться их пребыванием в
составе одного государства на протяжении более столетия. Действительно
ли Россия успела наложить свой ландшафтный отпечаток на Финляндию,
остаётся неясным; однако сильного отпечатка явно нет.

Россия-Финляндия: взаимное различие

Внешняя география. Географическое положение и размер. Россия даже в
границах РФ - большая страна, особенно территориально, вернее - большое
государство, Финляндия - страна малая, особенно по населению. Многие
иные различия - логические следствия размера: чем больше территория
страны, тем сложнее её пространственное положение, тем большими
природными ресурсами она располагает, тем более потенциально
разнообразна и т.д. и т.п.
Россия - страна относительно Финляндии разнородная в ландшафтном и
культурном отношении, Финляндия - сравнительно однородная; однако есть
страны размером с Финляндию - и гораздо более сложные и разнообразные,
например, в Европе такова Испания. У России в целом куда более
разнообразный и природный, и культурный ландшафт; но это относится
исключительно к России как целому, часть же её, соотносимая с
Финляндией, ничуть не более сложна и не более разнообразна. Разнообразие
природного ландшафта России потенциально должно способствовать
разнообразию её хозяйства, но это одновременно затрудняет единство
технологий на большой разнородной территории. Однако <удельное
разнообразие ландшафта> России не так уж велико, а большая дробность
ландшафта Финляндии и огромная роль в нём озёр (10% территории) делает
её ландшафт относительно разнообразнее.
Финляндия с её тремя известными этносами - всё же страна скорее
моноэтничная и монокультурная, Россия - что бы ни говорилось о якобы
подавляющем большинстве русских - страна полиэтничная и поликультурная.
Современная Россия - империя; это характеристика отнюдь не текущей
политики, но фундаментальной структуры пространства страны. Финляндия -
противоположность империи, это национальное государство. Более того,
собственно Россия - это скорее метрополия, тогда как Финляндия входила в
две разные империи на правах автономного, но владения. В этом смысле
пространства России и Финляндии особенно противоположны. Между тем, что
Россия большая страна, и тем, что она империя, есть связь, но совсем не
такая, как обычно принято думать: Россия не потому империя, что она
большая (Канада - большая страна, но не империя; внутренняя
пространственная форма США лишена имперских черт) - Россия именно потому
такая большая страна, что она - империя, то есть реализовывала имперскую
стратегию экспансии. <Имперскость> наложила сильный отпечаток на всю
структуру пространства России, её культурный ландшафт.
Географическое положение России куда благоприятнее, чем у Финляндии, оно
много сложнее, богаче и разнообразнее; Россия имеет выход к бассейнам
Тихого океана и Средиземного моря; она соседствует с несколькими
макрорегионами мира, а Финляндия - входит только в один из них.
Географическое положение России потенциально(!) чрезвычайно выгодно:
соседство с несколькими существенно разными геополитически,
геоэкономически и геокультурно макрорегионами мира, положение на
кратчайшем сухопутном и воздушном маршруте между Западной Европой и
Восточной Азией, наличие водного пути между бассейнами Балтийского и
Средиземного морей (Волго-Балт - Волга - Волго-Дон), но эти преимущества
трудно реализовывать. Финляндия, имея бедное географическое положение,
умело им распорядилась, тогда как Россия почти не использует преимуществ
своего богатого географического положения, не эксплуатирует позиционных
ресурсов. Ряд экспортно-ориентированных отраслей Финляндии связан не
только с её ресурсами, но и географическим положением (например,
производство и сдача в аренду ледоколов), а Россия никак не может
наладить серьёзный транзит по Транссибирской магистрали или открыть
достаточно воздушных коридоров для иностранной авиации.
Россия - страна чрезвычайно богатая природными ресурсами, тогда как
Финляндия кроме леса и воды ресурсов практически не имеет. Но опять-таки
глубина освоенности ресурсов чрезвычайно велика у Финляндии и мала у
России. Так, производя 5% мировой лесной продукции, Финляндия даёт 10%
мирового экспорта этой продукции, но её доля в продаже писчей бумаги -
28%; но ведь у России лесов несравненно больше и они куда разнообразнее.
Внутренняя география. Культурный ландшафт. Главные пространственные
различия России и Финляндии только на первый взгляд кажутся различиями в
размерах, географическом положении и объёме ресурсов, но на самом деле
они состоят в различии самого культурного ландшафта. Мы стремимся
зафиксировать принципиальные аспекты культурного ландшафта - хотя бы для
Финляндии они были общими со всей (Западной) Европой, а не частности -
вроде развитости в Финляндии судоходства по малым озёрно-речным системам
и его незначительного уровня и быстрого сворачивания в России.
Россия и Финляндия как страны практиковали совершенно разные и чуть ли
не противоположные пространственные стратегии: Финляндия осваивала
пространство - Россия его присваивала. Пространственным стратегиям
России присуща экспансия, как внешняя, так и внутренняя, Финляндии -
установка на последовательное глубокое освоение территории. Российское
стремление поверхностно осваивать всё новые территории и ресурсы в
долгосрочной перспективе оборачивается недоосвоенностью всей территории,
незаконченностью процесса освоения и отсутствием в нём необратимости,
даже <откатами> освоенности. Так, при дефиците демографических ресурсов
именно экстенсивное освоение восточных районов СССР привело к кризису
сельской местности Центральной России, после чего была предпринята
попытка заново её осваивать - программа подъёма Нечернозёмной зоны РСФСР
в 1970-1980 гг. Многочисленные волны освоения пространства России, тем
не менее, не создали реально освоенного пространства на большей части
территории, поскольку вовсе не решали задачу комплексного долгосрочного
(в пределе <вечного>) освоения территории; в процессе же колонизации
собственной территории её ландшафт несёт урон и его сложность и
освоенность не наращиваются, а падают. С непрерывной экспансией в
пространстве и рентной экономикой нередко связывают саму специфику
социально-экономического строя России.
Очень велики различия культурного ландшафта России и Финляндии.
Культурный ландшафт Финляндии явно обладает чертами зрелости,
полноценности и интенсивности, он высокопродуктивен хозяйственно и
удобен для жизни - тогда как на большей части территории современной
России полноценный культурный ландшафт отсутствует: он либо ещё не
сформирован (вернее - ещё не выращен), либо уже разрушается. Российское
пространство гораздо менее освоено и притом освоено гораздо более
экстенсивно.
Чрезвычайно показательно, что по разные стороны политической границы
России и Финляндии на тождественном природном основании сформировался
совершенно разный по освоенности, продуктивности, сложности и
<полноценности> культурный ландшафт. Не менее симптоматично и то, что
ландшафт самой освоенной части довоенной Финляндии - Карельский
перешеек - после перехода территории к СССР просто одичал. Для России
вообще характерна неспособность даже только поддерживать уровень
освоенности и продуктивности зрелых культурных ландшафтов после удаления
местного населения: трофейные ландшафты пребывают в запустении.
Ландшафт Финляндии освоен куда интенсивнее, чем в России, хотя
значительная часть страны (Север и средняя зона) освоены мало. Это
освоение - и глубокое экономически продуктивное использование ресурсов,
и создание полноценной среды жизнедеятельности. Финляндия, в отличие от
России, не ограничивается вывозом леса, а развивает его глубокую
переработку, выйдя на мировые рынки уже и с высококачественной (и
значит, дорогой) продукцией и продукцией лесного машиностроения;
Финляндия во многом задаёт стандарты в этой области. Глубина освоения
ландшафта для сельского хозяйства - агроландшафты Финляндии буквально
рукотворны - позволила Финляндии даже достичь экспорта продукции
животноводства; интенсивно ведётся лесное хозяйство (так, леса
специально удобряют) - таких примеров может быть приведено немало.
Без специального кропотливого исследования трудно точно судить, но,
по-видимому, в России относительно более заселена периферийная
территория с трудными природными условиями (взять хотя бы заполярный
Норильский промышленный район), население более рассредоточено, чем в
Финляндии - то есть размах освоения достигнут за счёт глубины освоения.
Неслучайно сейчас население покидает северо-восточные районы России.
Большая часть территории Финляндии (как и Западной Европы) - это
провинция. Большая же, подавляющая часть территории России - это
периферия. Для современной России характерна дальнейшая периферизация
территории, а для Финляндии - дальнейшая провинциализация. В
пространстве культурного ландшафта страны движутся в разные и даже
противоположные стороны; однако, в последнее время наблюдается всё
больше симптомов нормализации российского пространства.
Современное пространство России, наследник советского пространства,
структурировано и пронизано государством; пространство Финляндии не так
сильно зависит от государства. Пространство России - прежде всего
совокупность административных регионов; основные пространственные
отношения - отношения либо между регионами, либо между деталями
регионов. Пространство России высокоцентрализовано и моноцентрично,
центр господствует над своей территорией, как метрополия над колонией.
Сама доступность жизненных благ и доступ к социальной и прочей
инфраструктуре в российском пространстве основаны на жёсткой иерархии
административно-территориального деления, играющего роль главного
каркаса среды. Относительное социальное благополучие - достояние мест
исключительно верхнего уровня административно-территориального деления и
территорий, физически близких к столицам. Социально-экономическое
пространство Финляндии не повторяет административно-территориального
деления, оно не столь огосударствлено и менее централизовано; для
Финляндии нехарактерны зоны запустения на периферии административных
регионов и разрывы ткани культурного ландшафта по внутренним
административным рубежам. Структуры качества жизни в Финляндии,
испытывая объективную зависимость от системы расселения, слабо зависят
от структур государства в пространстве.
Российское пространство - пространство имперское; чрезвычайная
централизация и моноцентризм, сосредоточение полномочий и финансовых
средств наверху, отрыв власти и финансов от конкретных мест - лишь
следствия. После периода федерализации, децентрализации и регионализации
в 1990-е годы последнее время ознаменовано фактической дефедерализацией
и рецентрализацией пространства; волюнтаристски создавая федеральные
округа или объединяя субъекты федерации, власть по-прежнему
распоряжается пространством в имперской парадигме. Ничего подобного нет
в Финляндии, где практически все действия власти в пространстве, как и
вообще осуществление всех крупных пространственных проектов предполагает
учёт интересов мест и местного населения и его участие в принятии
решений.
Полномочия органов власти и само смыслополагание в пространстве
Финляндии гораздо более приближено к территории, к самим местам, нежели
в России: в Финляндии большие районы вырастают из малых мест, снизу, а в
России места конструируются лишь как детали больших надрайонных систем,
сверху.
Пространство России ценностно поляризовано по главному направлению
<центр - периферия>, что совершенно нехарактерно для Финляндии.
Поляризация - не только состояние, но и процесс; весь ХХ век даже в
некогда обжитой средней России расширялась внутренняя периферия, зона
социальной катастрофы и экономического запустения и бедствия.
Производство сейчас покидает эту зону, а новые функции туда не приходят.
В Финляндии же под влиянием продолжающейся и довольно поздней для Европы
урбанизации также стремительно сокращается сельское население на
значительной части территории, но это не влечёт за собой упадка этих
территорий, поскольку они наращивают новые функции - рекреационные и
экологические - без разрушения инфраструктуры: в Финляндии много выше,
чем в России доля особо охраняемых природных территорий, тогда как по
объективным причинам всё должно быть ровно наоборот. На территории
России внутренние территориальные контрасты качества жизни сейчас быстро
нарастают - в Финляндии они постепенно сокращаются.
Для Финляндии характерна полноценность жизненной среды на любой части
территории. Это было вполне осознанным приоритетом, элементом
национальной стратегии. Особенно ярко это свойство проявляется сейчас в
полной телефонизации всей страны. Для большей части территории России
какой-либо единый культурный и социальный стандарт не достигнут;
инфраструктуры всех видов катастрофически не хватает. Расселение на
территории Финляндии из-за природных условий поляризовано, но это не
влечёт за собой территориальной поляризации качества и уровня жизни - в
России вся территория поляризована в этом отношении, но это вызвано не
природными, а социально-институциональными причинами.
В Финляндии, несмотря на низкую среднюю плотность населения, достигнута
высокая плотность коммуникационного пространства за счёт подключения к
традиционным и новым коммуникационным средствам большей части населения
(например, сетью автобусных маршрутов покрыта, хотя и с разной
плотностью, почти вся территория Финляндии), в то время как в России эта
коммуникационная плотность низкая; более того, глубинка Финляндии более
включена в мировое информационное пространство, нежели столицы России.
Но именно связность и разнообразие информационного пространства
является, пожалуй, важнейшим инфраструктурным ресурсом
постиндустриальной экономики.
Экономические прорывы Финляндии последних десятилетий были бы
невозможны, если бы финское пространство строилось по типу российского.
Высокая конкурентоспособность предполагает как непреложное условие
чрезвычайно оснащённое инфраструктурно, разнообразное (желательно
полицентричное), связное и открытое пространство. Развитое
информационное общество, созданное в Финляндии, требует именно такого
пространства.
Характерная особенность пространства России - <провал> между столицами и
следующими по численности населения городами, отсутствие целого уровня
межрегиональных центров, которые сейчас должны были бы иметь численность
населения в 2-3 миллиона жителей. Система же расселения Финляндии более
сбалансирована - при столице в полмиллиона жителей есть явно несколько
вторых городов с населением порядка двухсот тысяч жителей (Эспоо,
Тампере, Вантаа, Турку). Хотя малые страны часто чрезвычайно
централизованы, фактически имея один крупный город-столицу (например,
Дания), пространство Финляндии имеет черты полицентричности.
Внешние и внутренние государственные и административные границы играют
большую роль в пространстве России, и они выполняют барьерную функцию,
формируют вокруг себя зоны запустения - в Финляндии внутренние
административные рубежи незаметны в ландшафте, а внешние границы, будучи
границами контактными, напротив, становятся линейными осями развития.

Есть вещи посильнее географии!

Исходное пространство Финляндии куда менее благоприятно для социального,
экономического, культурного и институционального развития, чем
пространство России: оно более однообразно, менее насыщено природными
ресурсами и историко-культурными центрами, имеет невыгодное
географическое положение; наконец, пространство Финляндии слишком мало.
Финляндии не повезло со своим пространством. В одном только отношении
Финляндия имеет относительное преимущество: её пространство компактнее;
впрочем, проблема оптимального размера страны увела бы нас слишком
далеко - процветают, как и бедствуют, страны любого размера.
Россия и Финляндия являются ярчайшими примерами того, как на близкой по
составу и структуре пространственной почве могут вырасти разные
общественно-государственные организмы: И дело тут никак не в географии.
Современные Россия и Финляндия куда более различны, чем исходно
различались их пространства. Россия и Финляндия исторически отдалялись и
продолжают отдаляться. Для судьбы страны есть вещи сильнее географии,
есть нечто сильнее пространства - и его ресурсов, и географического
положения. Географический детерминизм, старое учение о прямой
зависимости истории от географии здесь - как и практически везде -
совершенно не работает, хотя он сейчас в россиеведении весьма популярен.
Для объяснения различий и современной ситуации, и исторической судьбы
России и Финляндии обращение к пространству как объяснительному фактору
скорее даже контрпродуктивно: Россия и Финляндия ныне различаются не
благодаря исходным различиям своих пространств - они различаются
несмотря на существенное исходное сходство своих пространств. Анализ,
имеющий целью интерпретацию различий современных России и Финляндии, тем
более, объяснение причин этих различий, обязан выйти за пределы сферы
пространства - в историю, особенно культурную и конфессиональную,
институциональную сферу, <национальные характеры> и/или ментальность.

(Учитывая современный быстрый подъём Эстонии и Венгрии есть соблазн
усмотреть причину в этнической <субстанции> угро-финских народов, однако
те угро-финские регионы в самой России, что небогаты ресурсами,
пребывают в жалком состоянии, например, Мордовия и особенно
Коми-Пермяцкий округ).

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 22:55:06)
Дата	20.04.2006 22:59:56

(!!!!!!!!!!) А. А. Гангнус. Энтропия культуры: перечитывая Л.Н.Гумилёва. Возможен ли мир без наций? (*+)

---

http://www.intelligent.ru/articles/text313.htm


Энтропия культуры: перечитывая Л.Н.Гумилёва
<Нация>, <национальное> - дискуссии об этих понятиях в начале ХХI века
приобрели ещё большую остроту. Возможен ли мир без наций?
Александр Александрович Гангнус

Большая фуга

Прощались мы со Львом Николаевичем Гумилёвым в последний раз (это было в
конце 80-х - начале 90-х где-то в квартире его приятельницы на восточной
окраине Москвы) с взаимным неудовольствием.

Мы с ним виделись и переписывались еще в период подготовки к печати
первой моей книжки <Ритмы нашего мира>. Там речь шла о влиянии разных
природных, географических факторов на рождение и падение царств,
переселение народов и об участии в этих сопряжённых процессах неких
космических факторов. Тогда Лев Николаевич сделал всё, чтобы вырвать
меня, <молодого и неопытного>, из-под влияния Арсения Владимировича
Шнитникова, выдающегося советского географа, построившего стройную
теорию одновремённой стадиальности отступления последнего оледенения, о
связанных с этим ритмах увлажнения и осушения континентов. Я во многом
следовал за ним, а яростные нападки Гумилёва на бывшего союзника и
единомышленника Шнитникова в научной печати мне казались
безосновательными.

На последнюю же встречу с ним (повёл меня сосед, известный гумилёвец
Айдер Куркчи) я устремился радостно: прочёл в <Природе> блестящие статьи
единственного отпрыска двух больших русских поэтов о его теории
пассионарности и воодушевился. Я так и сказал Льву Николаевичу:

- Накопление и сброс пассионарности в этносах - это как изменчивость и
отбор в теории эволюции Дарвина. Частный случай - пародийно в <Самгине>,
у Горького: <Революции нужны, чтобы уничтожать революционеров>. История
перестаёт быть биографиями героев и игрой случайностей. Вы превратили её
в естественную науку!

Такого <отлупа> в ответ на мою похвалу я не ожидал...

- Вы ничего не поняли! Вас оправдывает только то, что вы читали
советский подцензурный вариант... Ничего естественного там нет - всё
идёт по воле космического разума, приказов своего рода, поступающих
<оттуда>:

Мне пришлось развести руками и признать, что в таком случае мы с ним -
по разные стороны баррикад. Для меня в науке (в т.ч. и в исторической)
самое ценное - её независимость, неподвластность ничьим <хотениям>, её
собственные внутренние законы, которые так интересно и трудно познавать,
а тут обскурантизм какой-то. Остаётся только пожать плечами и забыть:

Но я поспешил с выводами. Скоро, но уже посмертно, вышла последняя книга
Гумилева <От Руси к России> - её он, видимо, и писал во время той нашей
встречи, - и там в предисловии я вдруг увидел прямое продолжение нашего
последнего разговора:

<Предки есть всегда, а этносы образуются достаточно редко и во времени,
и в пространстве. Казалось бы, на поставленный вопрос нет ответа, но
вспомним, что точно так же сто лет назад не было ответа на вопрос о
происхождении видов. В прошлом веке, в эпоху бурного развития теории
эволюции, как до, так и после Дарвина, считалось, что отдельные расы и
этносы образуются вследствие борьбы за существование. Сегодня эта теория
мало кого устраивает, так как множество фактов говорят в пользу иной
концепции - теории мутагенеза. В соответствии с ней каждый новый вид
возникает как следствие мутации - внезапного изменения генофонда живых
существ под действием внешних условий в определённом месте в
определённое время. Конечно, наличие мутаций не отменяет внутривидового
процесса эволюции: если появившиеся признаки повышают жизнеспособность
вида, они воспроизводятся и закрепляются. Если это не так - носители их
вымирают через несколько поколений>.

Не согласен и тут почти с каждым словом. Истинная теория мутагенеза <не
другая>, она не отменила теории Дарвина, а только подставила в неё
недостающее звено (Дарвин и не мог знать этого, истинного источника
изменчивости - генетика ещё не родилась). Чисто эмоциональное стремление
преуменьшить роль Дарвина забавно. Но параллель между теорией этногенеза
и пассионарности и теорией эволюции явно взята на вооружение, хотя
сформулировано это неуклюже и весьма уязвимо: получается, появление
этносов - это чуть ли не часть биологического видообразования. Расизм?
Если именно это убирали из сочинений Гумилёва советские редакторы, то
они были на правой стороне:
Но в общем (это продолжение дискуссии) Гумилёв явно отступил от того
<обскурантизма>, которым он меня тогда шокировал. Космический,
смахивающий на божественный, произвол без всяких советских цензоров и
редакторов превратился в <действие внешних условий>. Кто ж с этим будет
спорить? Всё обсуждается, и так рождается истина.
Методы естественно-научного анализа необходимы традиционно-гуманитарным
дисциплинам, как и гуманизация-гуманитаризация - это необходимая узда на
научно-технический прогресс, и тут наукопоэзия Гумилёва всех кладёт на
лопатки! Тиражи его книг, которые академическая историография ухитряется
практически игнорировать по сей день, бьют рекорды, сравнимые с
рекордами Толкина. Гумилёв на практике осуществлял мечту Гёте: <История
науки - это большая фуга, в которую мало-помалу вступают голоса
народов>.

Тоскливое недоразумение или непременное условие существования
человечества?

Откроем газету, залезем в Интернет, вспомним кое-что из недавно
пережитого. Что-то и из личного опыта (придётся признаться: два года был
начальником отдела в окончательно уничтоженном при Путине Миннаце).
Национальность - да будь она проклята! Это точка зрения всех чиновников
всех стран, где есть в заметном числе хоть одна национальность кроме
титульной (США пока не рассматриваем). Мозаичную форму существования
человечества они ненавидят не только по лености (надо запасаться ещё
какими-то дополнительными знаниями - языка, обычаев и т.п.
<пережитков>), но ещё и потому, что даже чиновники устают врать - ведь
функционерам в этой области просто положено непрерывно врать, любезно
улыбаться, когда с души воротит, обещать, не желая исполнять обещаний и
всё такое - лишь бы подопечные не дрыгались и не мешали руководить.
Свободны от этой обременительной лжи только государственные люди
откровенно фашистских государств. Тем не надо скрывать, что ничего,
кроме <горите вы синим огнём>, у них для нацменов не припасено.
Я начал с чиновников, с сильных мира сего, ибо оттуда всё и идёт. Но
ведь и либералы, и социалисты, и коммунисты, и анархисты - кто только не
отметился на нашей памяти примерно в той же идиосинкразии и чудовищной,
как только речь о национальном вопросе, неискренности. Но реально дело
обстоит ещё много хуже.
Года четыре назад был приглашён на одно политическое действо. В Москве
создавался некий молодёжный антифашистский комитет. Ничего нового для
себя я там не увидел и не услышал. Увидел кое-кого из коллег, совсем
немолодых писателей, вплывших в политику на волне всяких разоблачений в
перестройку и обратно в литературу, слава Богу, не выплывших. Услышал,
где-то через час после начала, из уст юного председателя, <восходящего
светила российской политики>, как было сказано в Интернете, его главный
<антифашистский> лозунг.

- Наша цель - мир без наций!

После этого я встал и тихо, на цыпочках вышел. Я не стал спрашивать:
<Без каких именно?> и <С какой начнём?> Привлёк бы внимание как <явный
фашист>, а если бы стал объяснять, знаю точно, что за пять минут такого
не объяснишь. Но в том зале, похоже, я один знал, что это вовсе не
антифашистский, а скорее, именно фашистский лозунг.
Сейчас есть чуть больше пяти минут, и попробую объяснить. Тем более, что
всё чаще это скрыто враждебное отношение к самой национальной теме как
таковой напрямую связано с фырканием и в адрес Гумилёва. Даже те, кто им
зачитывался, нередко демонстрируют <глубокие сомнения>: а нужен ли
такой, гумилёвский взгляд на историю, через призму этногенеза. А вдруг
из этого проистечёт национализм?
Утверждаю: без искреннего, а значит, осмысленного уважения к
национальному национализма не изжить и не победить никогда. Этим
осмыслением и занимался Гумилёв, вопреки всеобщему - официальному
чиновному и неофициальному интеллигентскому - давлению на него. В этом
его подвиг. А подвиги без перегибов и запальчивости, которые я
прочувствовал на собственной шкуре, ясное дело, не бывают.
Но сначала надо договориться о терминах.

Нация как враг национальности

Что такое нация? Национальность? Народность? Этнос, в конце концов,
которому Гумилёв был склонен придавать чуть ли не биологическое
происхождение (что неверно, но понятно, как раздражённая реакция на
всеобщую лживую попытку сделать вид, что вопроса никакого нет)?
<До тех пор, пока нас о ней не спрашивают, мы понимаем, что это такое.
Но сходу определить это мы не в состоянии> (Уолтер Бэйджхот, 1887). Ни о
чём не писал столько век XIX, сколько тогда было написано и сказано о
нации и национальности - но безуспешно. Уходить в более давние времена
бессмысленно. Понятие о нации (и национализме) зародилось в эпоху
Великой Французской революции. В течение всего XIX века понимание этих
слов менялось: деды, произнося эти слова, подразумевали нечто совершенно
иное, чем их внуки.
Антисемитизм XIX века вначале строился на религиозной, а не национальной
основе, он не касался крещёных евреев, например, во Франции и в России -
там они автоматически становились <своими>, хотя продолжали быть
евреями. А в Германии отъявленный националист Рихард Бек, который
пытался определить нацию, основываясь исключительно на признаке языковой
общности (это позволяло оправдать международную экспансию германского
империализма), объявил немцами восточно-европейских (а значит, и
польских и российских) евреев, говорящих на <идиш>, старом диалекте
немецкого. На него яростно набросились другие националисты, строившие
свои теории на <биологических> понятиях крови и почвы:
Будем справедливы! Наилучшее определение нации для своего времени дал
И.В.Сталин (ещё до Первой мировой, но, толкуют, по шпаргалке
Н.И.Бухарина). Правда, и оно не без греха. <Нация представляет собой
исторически сложившуюся, устойчивую общность языка, территории,
экономической жизни и духовного склада, проявившуюся в общности
культуры>.
Духовного склада! Поразительная уступка <идеализму>! Сталина, уже после
его смерти, пытались поправить гэдээровские марксисты, которым в
сталинском определении не хватало этого, материального, экономического
базиса. Один из них чуть не ввёл своё, ультрамарксистское определение:
<Нация - это устойчивая историческая общность людей, представляющая
собой форму общественного развития, сложившуюся на базе общности
экономической жизни в сочетании с общностью языка, территории,
особенностями культуры, сознания и психологии>. И никакого духовного
склада!
Не будем разбирать это определение - в нём неверно всё, сегодня никто
его не вспоминает, и мы забудем. Но и сталинское уже почти сто лет
вызывает массу вопросов.
Первое, что приходит в голову как возражение - цыгане и те же евреи.
Первые <проходят> в сталинском определении только в отношении языка и
духовного склада, проявившегося: и т.д. Евреи, по крайней мере, до
воссоздания через две тысячи лет государства в Палестине, проходили
только по одному критерию из этого определения (выделенному курсивом).
Даже и языка своего не было. Сербов от хорватов постороннему не
отличить, между ними нет даже таких различий, как между русскими и
белорусами. Язык просто один. Есть оттенки в духовном складе, наиболее
ярко выраженные в разных алфавитах и разных христианских конфессиях.
Хорваты - католики, сербы - православные. <Всего-то>. А попробуй их
насильственно слить:
Предвосхищая дальнейшие рассуждения: если выкинуть из сталинского
определения всё, вызывающее возражения, включая даже язык, и оставить
то, с чем спорить трудно (пусть кому-то это и кажется на первый взгляд
чем-то вторичным и маловажным), останется примерно такое:
<Национальность, (читай также этнос, народность) - это общность и
особенность духовного склада, проявившаяся в общности и особенности
культуры>.
Конечно, слово <культура> здесь очень ёмкое, оно может включать до
некоторой степени и территорию, родину реальную или виртуальную, в
мечте, в предании, и язык, иногда пусть даже и вышедший из реального
обихода, но имеющий силу исторического авторитета, как это долго было с
ивритом, и как это осталось с ирландским (кельтским) языком даже после
обретения Ирландией независимости, и экономическую, и политическую, и
религиозную жизнь, но не жёстко, а мягко, в той или иной мере, поскольку
это влияет на духовный склад, поскольку всё это какой-то стороной входит
в культуру, а потому и излишне в определении.
Слово <нация> из определения уберём - оставим дипломатам, привычно и
исторически абсолютно несведущим в национальном вопросе. Оно не имеет
отношения к теме. В Организации Объединённых Наций нет национальностей,
её чиновники ими тоже заниматься не любят, там есть только населения
государств. Наиболее ясно это в случае США. Нет национальности
<американец>, как не было национальности <советский>. Есть только
американская нация. В этом блеск и нищета Америки. Блеск более
материальный. А в чём нищета? Как раз культурная! Один только песенный
фольклор, например, Латвии, неизмеримо богаче всего, что есть такого в
США. Почти всё, что там от национальных культур, - не своё.
На примерах бывших союзных республик мы особенно ярко наблюдаем давно
подмеченную закономерность: чем яростней до того они боролись за
равноправие и независимость, тем быстрее и активней эти
государства-нации для удобства их чиновников стремятся не мытьём так
катаньем стать мононациональными по существу или хотя бы формально и тем
уравнять нацию и национальность.
Это непрерывно создаёт глобальную, весьма вредоносную для
национальностей и народов (и будущего всего человечества) теоретическую
и правовую путаницу. Была и ещё не совсем распалась советская нация,
есть российская нация, но есть и русский народ, культура, идентичность
которого тоже пострадала от чиновника советского в расцвет могущества
<советской нации> и бедствует сегодня и в новой России наряду с
культурами других народов.
<Нации> защищены - Советом безопасности, международными гарантиями. До
национальностей практически никому нет дела. Только ЮНЕСКО что-то иногда
пытается сделать для сохранения богатства тысяч национальных культур
планеты. Они брошены на милость или съедение - кому? Прежде всего -
<нациям> (вернее, государственным чиновникам).
Ортега-и-Гассет: <Вовсе не природная общность расы и языка создавала
нацию, наоборот: национальное государство в своей тяге к объединению
должно было бороться с множеством <рас> и <языков>> (то есть,
национальностей. - А.Г.).

Национальность и вера

Если присмотреться внимательней к тому определению национальности,
которое у нас осталось после того, как из лучшего в XX веке сталинского
определения мы вычли явно не универсальные дополнительные признаки,
остаётся определение, очень похожее на то, что можно найти у Гумилёва,
который, правда, давно и резко ушёл от слов <нация> и <национальность>.
У него везде - <этнос>. Понятие строго не определяется, но <усвоенные
стереотипы (историческая традиция) составляют основное отличие одного
этноса от другого>. То есть после всех <биологических> слов о мутациях и
<мутагенезе> этносов Гумилёв определённо возвращается к <очищенному>
сталинскому <идеалистическому> определению. Этнос, как и национальность,
определяется не <мутагенезом>, а исключительно культурой!
Но у этого определения есть один <недостаток>. Оно подходит не только к
понятию национальности. Например, оно подходит и к религии, к группе
людей одной веры, конфессии. Но недостаток ли это? Не говорит ли это
странное совпадение в определении двух казалось бы столь разных понятий
о глубоком и малоосознанном их родстве, взаимозаменяемости или даже
тождестве?
Для Гумилёва это не недостаток. Самые разноязыкие и даже разнорасовые
народы, стоящие на самых разных ступенях исторического развития,
объединённые одной <пассионарной> идеей, действуют как единый этнос
(крестоносцы, исламские завоеватели). Олжас Сулейменов весьма
убедительно доказывает, что неудачи в расшифровке письменности этрусков
(при абсолютно понятном латинском алфавите) можно объяснить только тем,
что этруски были разноязыкой общностью, содружеством народов разных
языковых семей! Единая культура индейцев пуэбло в Северной Америке тоже
строилась разноязыкими племенами.
Марксисты пытались и религию определить с позиций базиса и надстройки:
мол, эксплуататоры, чтобы легче было пить кровь
рабов-крепостных-пролетариев, специально завели эту бодягу для более
эффективного выжимания сока. (Сравните: <пролетарий не имеет отечества>,
а национальности, правда, придуманы не эксплуататорами, но уж
используются для своей выгоды именно ими).
И религии, и национальностям одинаково не нашлось места в идеологическом
будущем. Религии, как и национальности, уже давно, до марксистов, всей
либерально-демократической традицией евроамериканской (западной)
цивилизации явно или подспудно считаются исторически обречёнными. Более
того, исчезновение обоих видов <общностей духовного склада>, опять-таки
откровенно или неявно считается чем-то прогрессивным, окончательным
освобождением от предрассудков, от векового <духовного гнёта>:
Гумилёв, пытаясь ломать эти сложившиеся стереотипы, явно или неявно и
порой не слишком академично активно противостоит этой антикультурной, в
конечном счёте, всемирной академической традиции.
Сходство институтов религии и национальности заметили немногие, но уже
давно. Например, австромарксисты ещё сто лет назад. В многонациональной
Австро-Венгрии были те же проблемы, что и в России, но явно хуже
обстояло дело с территорией, может быть, поэтому тамошние социалисты в
национальном вопросе научились рассуждать аккуратней и продвинулись
дальше.
В основе их рассуждений лежал принцип национальной культуры как
неотъемлемой части мозаики культуры мировой. Из этого вытекала идея
национального самоопределения народа, как в первую очередь
самоопределения духовного, национально-культурного, не требующего для
своего решения ни войн, ни террора, ни депортаций.
Российские марксисты сначала поддержали идею. Но потом большевикам для
скорейшего развала старой России понадобился классический
территориальный местный национализм кланов и вождей, и они, не вполне в
согласии с собственной теорией, заклеймили идею национально-культурной
автономии, развалив её там, где она успела в годы гражданской войны
зародиться, а заодно заведя часовой механизм в мине под единством России
на столетие вперёд.
Сегодня некоторые учёные мимоходом называют, например, патриотизм
<гражданской религией>, и уже никто их не оспаривает:
Взаимоотношения между двумя видами духовного самоопределения человека,
национальностью и религией всегда были сложными. От взаимной ревности и
бескомпромиссной борьбы (Томас Манн, например, считал, что зарождение
лютеранства было изначально схваткой оформляющегося национального
немецкого самосознания с претендующим на универсальность католическим
имперским космополитизмом) до попыток искусственного слияния двух
идеологий в одну (так называемый исламский фундаментализм во многих
странах Востока и у нас).
Крайности и фанатизм, недобросовестность представителей любой идеологии
вели к вражде и крови и украшали историю не самыми лучшими её
страницами. Но мы теперь хорошо знаем, что другой фанатизм, построенный
на лозунгах <духовного освобождения>, ничуть не уступает по жестокости и
вредоносности первому. Прогресс мировой культуры, движение человека
вперёд возможны до тех пор, пока сохраняется всё ценное в многообразии
мировой духовности, самое ценное в которой - само многообразие.

Гитлер - за мир без наций?

Признаков сходства между национал-социализмом и
<интернационал-социализмом> уже насчитали великое множество. Например,
между культурными тенденциями соответствующих режимов (вспомним
<Обыкновенный фашизм> Ромма). И в том числе и во внешних признаках
национальной политики. Депортацией народов, геноцидом отличались оба
режима, и <национальный>, и <интернациональный>. Кавычки означают то,
что должны означать. Что на самом деле ни гитлеровский режим не был
национальным (его пыталась убрать в путче 1944 года именно истинно
национальная партия, понявшая, что её надули), ни сталинский -
интернациональным. Но и по сей день ещё никто не сказал, что это
сходство неслучайно, а идёт от общих теоретических основ. Никто не
изменял чистоте своей идеологии, всё было абсолютно закономерно.
В библейском сказании о вавилонском столпотворении многонациональность,
мультикультурность нашего мира выглядит Божьим наказанием. Плюрализм,
данный в национальной мозаичности мира, всегда сильно мешал всем
потенциальным его властителям. Хотя на самом деле оборачивался Божьим
даром, поскольку спасал народы от неустанных попыток выстроить их в
шеренгу или разместить по стойлам. Конечно, и у ефрейтора Гитлера он был
настоящим бельмом на глазу. Он и приступил к его искоренению со всей
решительностью, начав, конечно, с народа, сочинившего это самое
предание. Евреев решили просто свести под корень. Остальной мир
национальностей был поделён на несколько групп. Одни подлежали такому же
изничтожению как и евреи (например, цыгане). Другие - как правило,
превращению в нации рабов, депортациям, с постепенным сокращением их
численности и переделке в нечто более понятное и приятное нордическому
глазу, то есть культурно-национальному геноциду (например, славяне).
Третьи - постепенному перевоспитанию и ассимиляции, то есть тоже лишению
собственной национально-культурной идентичности (скандинавы,
англо-саксы). Мир должен был стать немецким. Мир, состоящий из одной
нации, монокультурный мир - это и есть мир без наций!
Вековые мечты, увы, порой лучших умов о мире без наций, о человечестве
без религий равны по результату мечте о единой нации-человечестве или
единой мировой религии. И они так же несут в себе - при попытке их
осуществить - смерть и разрушение.

Базис и надстройка

Сегодня, вроде бы, в самую основу понятия национальности попало,
наконец, то самое, ключевое слово, без которого необъяснимо многое в
нашей жизни, а уж многонациональность и многоконфессиональность нашего
мира, как главное и неотъемлемое его свойство, лучше и не пытаться
понять. И слово это: КУЛЬТУРА.
Но ведь и тут, как ни крути, требуется ломка стереотипа. Культура
финансировалась по остаточному принципу, к культуре традиционно - и не
только у нас, и не только у чиновников или новых русских - отношение то
ли как к предмету роскоши, то ли как к десерту после сытного обеда, а в
целом как к не очень обязательной надстройке над базисом, который есть -
раньше говорили - экономические отношения классов, теперь говорят про
рынок.
Не то! Не тот системный уровень! Культура - это всё то, что выделило
человека из мира животных. Духовный, виртуальный мир, внутренняя
Швамбрания, Хоббитания, собственно, и составляет суть человеческого в
человеке. Культура и есть базис. Когда человек идёт не просто против
своих потребительских интересов, а прямо на смерть за хоругвь ли, за
тряпку ли, именуемую национальным флагом, за троеперстие при крестном
знамении, или за Библию на немецком непременно языке да ещё
неудобоваримым готическим шрифтом (так сохранили себя как общность в
условиях жесточайшего геноцида, например, российские немцы), он, по
определению Гумилёва, пассионарий. Идёт на смерть за главное, от чего
нельзя отказаться, за духовную основу, базис своей культурной
идентичности, где огромную, неотъемлемую часть занимает идентичность
национально-культурная, за своё существование не персонально-телесное -
так и рак-отшельник за себя сразится, - а с кем-то общее, духовное.
Борясь за мир без наций, новейшие Угрюм-Бурчеевы посягают на природу
человека, на всё человеческое в человеке. Другое дело, что и эту могучую
силу, и эту устремлённость к духовности, можно использовать для своих
целей, во зло, чем и занимались и занимаются авантюристы, политические
спекулянты всех времён и народов.
Немецкая нация существовала задолго до бисмарковского объединения
<железом и кровью>. Рыхлую <Священную римскую империю германской нации>
не объединяло, по современным понятиям, вообще ничего. Но она имела
идеологию, выраженную в кратком самоназвании - государство
культуры. И полностью это самоназвание оправдывала. Какая страна ещё в
современном мире, где культура - это лишь часть досуга, да и то не
главная, осмелится так себя назвать? И чем заплатила Германия, да и вся
Европа, когда единственное государство культуры решило больше не быть
таковым?
Как нет лишних, главных или второстепенных видов животных и растений,
ландшафтов, биоценозов в природе, так нет и лишних, главных или второсте
пенных национальных культур в мозаике человечества. Каждая необходима.
Потеря каждой - страшный удар для всех остальных, для любого из нас,
хотя что-то остаётся и от погибшей культуры. Плавильный котёл
Соединённых Штатов поучителен, и это выбор многих, но он - не модель
будущего человечества, это уже, кажется, начинают понимать. На моей
памяти быстро, хотя и не сразу, мы перешли к экологическому сознанию от
модели борьбы с природой и <на наш век хватит>. Пришло время такого же
полного и всеобщего перехода к этнокультурному сознанию. В этом я и вижу
основополагающий смысл исканий Льва Николаевича Гумилёва, с которым при
его жизни пришлось спорить.

От моего хотения в неведомую даль

Никто и никогда не видел человечества монокультурного, говорящего на
одном языке, исповедующего одну религию или поголовно не исповедующего
никакой, живущего по всей планете вполне однообразно. Никто не видел
реального социализма или видел, но в ужасе от него, но социализм, тем не
менее, <неизбежен и желателен>. Так же и без наций - это же насколько
спокойней!
Эта экстраполяция <от моего хотения в неведомую даль> сродни идее
вечного двигателя или идее извлечения энергии из энтропийной системы,
где нет перепада энергетических уровней. Не было, невозможно, но очень
хочется!
Конечно, огромная составляющая в культуре была и остаётся и будет
общечеловеческой, тем не менее теперь уже очевидно, что энтропия
культуры, введение в самую её основу какого бы то ни было единообразия,
хоть монорелигии, хоть всеобщего атеизма, вообще монолитной вне- или
наднациональной культуры либо невозможна, либо катастрофична, приведёт к
параличу и застою, остановке развития. Хорошо знакомое многим
мироощущение интеллектуала, будто он настолько в общечеловеческом, что
ему <вся эта этнография> в лучшем случае лишь предмет бесстрастного
научного рассмотрения со стороны, - не аргумент. Интеллектуал, по
идее, - полпред общества, но он отнюдь не сверхчеловек, он склонен в
этом пункте к огромной ошибке, он здесь, как правило, внутри ситуации и
не видит общего. Своё корпоративное, личное ощущение он принимает за
общечеловеческое, общекультурное. Это уже было в случае с социализмом,
как нашего, так и гитлеровского образцов. Все интеллектуалы ХХ века так
или иначе переболели этим. Обычно интеллектуал не осознаёт, насколько на
самом деле он зависим от мультикультурного многообразия мира, которое,
несколько пародируя то, как мы когда-то выражались на кружках по
диамату, является объективным и необходимым условием этой формы движения
материи - человечества. Материя здесь, конечно, ни при чём (начало, а
вероятно, и конец человечества там же, где начало и конец виртуального
мира культуры), но в целом: - если бы мы могли так в те годы хотя бы
подумать!
Интернационализм? Да, но именно интер-национализм, ведь без
национальностей нет и интернационализма. Интернационализм истинный - не
в сплаве, не в серой смеси, а в палитре, в разнообразии. Наша жизнь,
жизнь наших детей сейчас и завтра зависит прямо от того, насколько
решительно и искренне мы откажемся от лживого и опасного
лозунга-ориентира <За мир без наций>.
А закономерно вытекающая из ликвидации человеческого разнообразия
энтропия культуры, истинного базиса человека разумного, гораздо
реальнее, чем все экологические, космические, даже атомные, сценарии
апокалипсиса, она способна остановить развитие <надстройки>,
научно-технический прогресс, без которого человек как вид просто не
выживет.

© 2006 СМИ <ИНТЕЛЛИГЕНТ>.
Свидетельство о регистрации в МПТР России:
Эл ? 77-4347 от 5 февраля 2001 года.
При полном или частичном использовании материалов
ссылка на INTELLIGENT.ru обязательна.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 22:55:06)
Дата	20.04.2006 22:59:10

В. Розин. Маргиналы, <феодалы> и граждане в эпоху мультикультурализма (*+)

---

http://www.intelligent.ru/articles/text271.htm


Маргиналы, <феодалы> и граждане в эпоху мультикультурализма

В эпоху глобализации происходит быстрое смешение рас, народов, вер,
культур, обычаев, сословий. Трудно, неуютно жить человеку в таком
пёстром и рваном мире.

Вадим Маркович Розин

Начну с одного наблюдения на злобу дня. Как психолога и культуролога
меня не могли не заинтересовать программы ТВ типа <Окна>, <Моя семья>,
<Девичьи слёзы>, <Принцип домино>, <Дом 2>, <Пусть говорят>. Даже вынося
за скобки искажения и преувеличения, обусловленные жанром, - всё же это
<шоу>, развлечение - нельзя не поразиться поведению героев этих передач.
Одни просто помешались на сексе, другие вынашивают и стараются
реализовать какие-то странные, не сказать болезненные, идеи, третьи
беззастенчиво манипулируют своими друзьями и близкими, у четвёртых
налицо всё это вместе, весь букет. Кто-то может возразить, утверждая,
что я взял нехарактерные программы и экстраординарные случаи. Ничего
подобного.
Поражает ещё вот что. Большинство героев телевизионных передач вполне
нормальные по нашим культурным стандартам люди; они искренне не
понимают, в чём необычность их идей и представлений; почему нельзя
использовать другого человека как средство; почему нельзя мстить и
делать кому-то больно, если страдаешь сам; что необычного в рассказе на
всю страну о своей и своих близких интимной жизни.
Раз по ТВ показывают, как люди спят друг с другом или убивают себе
подобных, то почему, спрашивается, нельзя поделиться с многомиллионной
аудиторией, как и с кем спишь сам или в какую патологию въезжаешь. При
этом ни ведущий, ни его аудитория не знают, как относиться к
происходящему: плохо это или хорошо, нормально или нет. А действительно,
что сегодня плохо, а что хорошо, где норма, а где уже патология?
В связи с этим я вспомнил размышления нашего известного социолога о
<социальных маргиналах>, наводнивших Россию во вторую половину XIX века.
Социальные маргиналы или, как их называет Ксения Касьянова, аутсайдеры -
это люди, не просто <выпавшие из устойчивых социальных структур>, но
вынужденные поэтому опираться на собственную личность, жить, как писал
Глеб Успенский, <своим умом>, и при этом <своего по части убеждений и
нравственности у них ничего нет. Это - совершенно пустой сосуд, который
может быть наполнен чем угодно>.
Опора социальных маргиналов на собственную личность, жизнь <своим умом>,
с одной стороны, ставит их (в плане собственного мироощущения) вровень с
социумом, делает соизмеримыми с обществом и культурой, с другой - влечёт
в стан критиков и революционеров. Действительно, кто, как не маргиналы,
остро чувствуют в отношении себя несправедливость, и кто, как не они,
склонны к решительным действиям, направленным на изменение социальной
системы или себя самого?
Заметим, что подобное направление развития событий подкреплялось и
российскими традициями силового решения социальных проблем (конфликтов).
Именно из маргиналов во второй половине и конце XIX века выходят как
революционные разночинцы и интеллигенция, так и толстовцы и эзотерики
разных мастей.
Нельзя ли предположить, что и наши современные телевизионные герои, да и
зрители (не исключая автора) - это всё те же социальные маргиналы?
Только в отличие от маргиналов второй половины XIX века современные
живут в другое время и больше подвержены влиянию средств массовой
информации.
А что в настоящее время показывает ТВ и кино, о чём рассказывают
красочные журналы? Да всё о том же: о неблагополучии, насилии, сексе,
всяческих отклонениях и экстремалах. И опять неясно, как авторы этих
репортажей и спектаклей ко всему этому относятся: осуждают или нет,
предлагают поддерживать эти процессы или, напротив, хотя бы осудить и
блокировать их.

1

В конце ХХ столетия из <устойчивой социальной структуры> выпала вся
страна, и большинство россиян попали в совершенно неустойчивые процессы
перемен и реформирования. Подобную <точку> в развитии систем в
синергетике называют <бифуркацией>, то есть из точки бифуркации
социальная (или индивидуальная) система может развиваться по разным
траекториям и направлениям, каждое из которых равновероятно.
Равновероятно, что российский маргинал станет шизофреником или
эзотериком, или манипулятором, или пополнит ряды представителей
контркультуры (панки, скинхеды, антиглобалисты и прочие <социальные
нигилисты>); естественно, он может пойти и по пути нормального развития,
но данный случай, как благополучное развитие событий, я рассматривать не
буду.
Но почему, спрашивается, развитие пойдёт именно так? А потому, что одним
условием становления эзотерика, шизофреника, манипулятора, социального
нигилиста является маргинальность, другим - жизнь <своим умом>. Кроме
того, все они рано или поздно выходят на необычные, странные идеи,
представления, реальности.
Опять же может возникнуть сомнение: а есть ли что-нибудь общее между
процессом заболевания шизофренией, становлением эзотерического
мироощущения, формированием манипулятора (социального или
индивидуального) или уходом в контркультуру? Всё зависит от того, как
эти процессы описывать и объяснять, для каких целей, под каким углом
зрения.
Нетрудно заметить, что, как правило, маргинал - это человек с проблемами
(правда, у кого их нет?). Выпав из устойчивой социальной структуры, он
обнаруживает несоответствие своих идеалов и противостоящей им
реальности. При этом маргинал склонен решать возникшие проблемы,
опираясь только на себя, весь мир для него сходится в топосе собственной
личности и её интересов.
Но не таковы ли и предпосылки эзотеризма? Как я старался показать в
работах, посвящённых эзотеризму, их образуют три момента: переживание
несоответствия обычного мира и мира подлинного, отвечающего идеалам
потенциального эзотерика, сверхценность свободной личности и
мировоззрение, в котором объективная реальность истолковывается как
производная от установок и ценностей этой личности.
Сходные предпосылки и у шизофрении: акцентуированная личность и
склонность отождествлять реальность с переживаниями собственного
сознания. А кто такой социальный нигилист или потенциальный манипулятор?
У них обоих собственная личность на первом месте и та же склонность
путать свои переживания и интенции с реальным миром. Кроме того,
эзотерик, шизофреник, социальный нигилист и манипулятор, как правило,
рассматривают другого человека (в частности, себя как другого) в
качестве объекта своих действий и преобразований; они не в состоянии
отождествиться с другим, принять его в себя, пережить его события как
свои.
Трансформация личности маргинала начинается с того момента, когда
последний выходит на объяснение своего неблагополучия, находит причины
проблем, с которыми он не может справиться. Если сначала это простое
объяснение (<мне плохо, потому что:>), то вскоре объяснение
неблагополучия перерастает в ощущение непосредственной и очевидной
реальности - назовём её <деформированной>.
В рамках этой реальности маргинал начинает переосмыслять свою жизнь и
окружающее, и оказывается, что да, действительно, всё подтверждает
найденное им объяснение. Последнее связано, во-первых, с тем, что
маргинал уже настроен на данное объяснение, во-вторых, он культивирует
подобную реальность, поддерживая её своим поведением и деятельностью,
в-третьих, подавляет те реальности, которые противоречат
деформированной.
События, если они заходят достаточно далеко, могут принять такой оборот,
что все реальности, поддерживающие существующую прежде <непосредственную
реальность> (именно в ней маргинал всегда жил), оказываются
подавленными, т.е. все их деятельности блокируются. В результате может
произойти подавление и самой непосредственной реальности, на место
которой становится получившая всю <власть> деформированная реальность.
Происходит перерождение психики человека: на основе деформированной
реальности складывается новое (оцениваемое другими как эзотерическое,
болезненное, эгоистическое, нигилистическое и т.д.) поведение человека.
Однако и <старые>, бывшие раньше основными, реальности тоже дают о себе
знать: они реализуются как в обычных сферах психики, так и контрабандным
путём в деформированной реальности.

2

Может показаться, что указанные предпосылки шизофрении, эзотерики,
манипуляторства и социального нигилизма, а также характер объяснения
неблагополучия и мира, к которым приходят наши герои, случайны,
субъективны. Да, они детерминированы личностью маргинала, но и
объективно культурой и социальными отношениями. Обратим внимание, ведь
гипертрофия личности, причинно-следственные объяснения (а именно так
объясняет неблагополучие маргинал), возможность манипулирования
человеком, включая самоманипулирование, заложены в лоне нашей
цивилизации или сформировались в культуре ХХ столетия.
В России развитие событий по этим четырём сценариям становится тем более
вероятным, что маргиналами являются не только большинство наших
сограждан, маргинально и само российское общество. Последнее
обстоятельство обусловлено распадом старой социалистической картины мира
и социалистических социальных институтов. В результате общество потеряло
монолитность и дифференцировалось на отдельные, противостоящие друг
другу сообщества (правящую элиту, крупные ведомства, парламент, теневые
структуры, общественные организации разной ориентации, электорат тоже
разной ориентации, региональные и национальные элиты и другие).
Кроме того, кризисом охвачены традиционные институции - идеология,
право, мораль, обычно выступающие в качестве социальных норм. Масло в
огонь подлили и новые информационные технологии (кино, телевидение, а
теперь и Интернет), с одной стороны, постоянно выбрасывающие на сцену
общественного сознания всё новые и новые несогласованные между собой
картины социальной действительности и социальные сценарии, с другой -
сближающие обычные реальности с символическими, основанными на
воображении, сценировании, виртуальных технологиях.
В этой ситуации на первый план выдвигается задача становления,
кристаллизации российского общества, которую опять же невозможно решить
без принявших национальную идею и этику СМИ и информационных технологий.
И этот процесс идёт полным ходом. Например, те же самые телевизионные
шоу играют сегодня достаточно двойственную роль: они служат не только и
не столько развлечению, сколько работают на процессы социального
расслоения и дифференциации. С помощью ТВ общество постепенно уясняет,
что в настоящее время складываются самые разные модели поведения.
Таким образом, роль современных СМИ нельзя оценить однозначно: с одной
стороны, они направляют российского маргинала по указанным четырём
траекториях развития, с другой - способствуют становлению и консолидации
российского общества. Но не сходятся и основные цивилизационные
процессы: с одной стороны, индивид считает, что он - пуп вселенной, а
его жизнь состоит из реализации собственных желаний, которые у него
почему-то лавинообразно возрастают и множатся, с другой - анализ
показывает, что желания современного человека обусловлены извне, они
формируются под воздействием социальных структур и технологий;
предопределены социальными практиками и способами удовлетворения этих
желаний.
Помогая своим пациентам, психотерапевты думают, что знают, в какую
реальность их выводить, что является нормальной жизнью для человека. Но
в какую реальность (реальности) нужно выводить российского маргинала,
что нужно считать нормальной жизнью?
Жить как на Западе, сделать основными ценностями жизни конкуренцию,
успех, власть, деньги? Или стремиться к пониманию происходящего, к
жизни, возможно, и не столь комфортной, но более безопасной и
перспективной в плане будущего и последствий?
Наращивать технологии и инфраструктуры или притормозить прогресс, чтобы
разобраться в происходящем? Считать, что от нас мало что зависит, и
поэтому спокойно отдаться течению событий, или осознать свою
ответственность перед жизнью на земле и начать совершать поступки,
достойные человека?
Поддерживать основные тенденции техногенной цивилизации, говоря, что
такова наша судьба, или же, поняв эти тенденции и обусловливающие их
факторы, начать действовать более органично и осмысленно?
Кто-то скажет, что многие герои телевизионных передач просто не совсем
здоровы психически или не выдержали нагрузок современной жизни. А
миллионы наркоманов, беспризорных, сирот, детдомовцев? А тысячи убийц,
разгуливающих по просторам необъятной России? Когда их почему-либо
всё-таки ловят, то судебные эксперты-психиатры уверенно пишут:
<психически здоровы>.
Но как может быть вменяемым человек, изнасиловавший подростка, убивший
другого, а часто и своего близкого (мужа, жену, детей, родителей)? Или
киллер, убивший человека за деньги? И когда это было, что киллерство
стало профессией?
Всё это говорит о том, что с правом, нравственностью и понятием
<справедливость> у нас давно неблагополучно. В то же время можно понять
и противоположную сторону. Действительно, почему одним всё, а другим
ничего или всего совсем понемногу? Почему нельзя так перераспределить,
чтобы было справедливо?
Но как быть, если справедливо у всех по-своему. Если интересы Америки
почему-то оказываются в Афганистане, Ираке и Иране. Если нет Бога кроме
Аллаха. Кто же тогда Христос или Будда? Но ведь есть ещё много других
богов, а также сакральных и космических сил, устанавливающих вечные
законы бытия, правда, все разные.

3

В старые, чуть было не сказал <добрые>, советские времена все врали и
притворялись, ведя двойной образ жизни. Но социальная жизнь всё же была
упорядочена и нормирована. Да, многие из нас иронически относились к
идеологии и пропаганде, но было хотя бы от чего отсчитывать. Построение
коммунизма, борьба с империализмом, воспитание советского человека,
абсолютный приоритет государства над личностью, тотальный контроль и
планирование жизни. Существовали не только страх, но и гарантированные,
известные всем социальные блага и практики. Траектории жизни были чётко
обозначены и кому положено, доступны.
Когда же всё это распалось, миллионы россиян стали выстраивать свою
жизнь <по своему уму>, беря за образец то западное право (в стране,
которая никогда не жила по праву), то демократические свободы (а это что
за птица?), то более привычные и понятные феодальные отношения (<ты мне,
а я тебе>, всё честь честью и по справедливости), то просто ставя вперед
свои собственные интересы.
Ценностями становятся личность, семья, деньги, благосостояние, успех,
здоровье, опора и защита, неважно от кого последние исходят, можно от
государства, но лучше от тех, кто имеет реальную власть.
Но было ещё одно серьёзное обстоятельство. Становление новой социальной
системы в России совпало (вряд ли случайно) с серьёзными глобальными
трансформациями. Создание транснациональных корпораций, волны миграции
(из стран СНГ, Китая, Вьетнама, Афганистана), терроризм (чеченский и
международный), технологическая и идеологическая экспансия Запада,
победное шествие по всему миру ТВ, Интернета, мобильной связи - вот
только некоторые примеры глобальных процессов, распространяющихся по
всей планете и в России.
В социальном же плане эти трансформации, как внутренние, так и внешние,
способствовали образованию трёх основных сил. Это, во-первых, маргиналы,
за 10, 15 лет буквально наводнившие всю Россию. Во-вторых,
многочисленные социальные группы и слои (включающие также чиновников и
власти разных уровней), преследующие свои корыстные, можно сказать
<феодальные> интересы - захватить, перераспределить или удержать рычаги
управления, льготы, землю, заводы, деньги, зоны влияния. Наконец,
в-третьих, граждане разных мастей, старающиеся обустроить жизнь на
разумных, цивилизованных и справедливых началах.
Итак, маргиналы, <феодалы> и граждане (в <Политике> Аристотель пишет,
что лучше всего понятие гражданина может быть определено через участие в
суде и власти), и каждый из них на свой лад старается перекроить Россию.
К сожалению, пока баланс сил не в пользу граждан России, что объективно
ведёт к <войне всех против всех> и социальному беспределу, который
тщательно маскируется ликами многочисленных демократических институтов
(имитация выборов, справедливого судопроизводства, борьбы с коррупцией,
скудной заботы о населении и прочее).

4

Мне лично ясно одно: круговая оборона мало что даёт. Мы не можем
запретить миграцию, оградить наших детей и близких от маргиналов, не
иметь дело с феодальными отношениями, закрыться от ислама или буддизма,
заставить татар или лиц кавказской национальности принять нашу культуру
и веру, не можем разорвать хозяйственные и экономические отношения с
Западом или Востоком. Мы обречены жить со всем этим и, следовательно,
обречены на межкультурный диалог, компромиссы и изменения. Но есть ли у
нас свои идеи, мораль, свой путь и лицо?
<В качестве граждан, - пишет в книге <Притязания культуры. Равенство и
разнообразие в глобальную эпоху> профессор Сейла Бенхабиб (США), - нам
следует понимать, когда мы доходим до пределов своей терпимости; тем не
менее, нам нужно научиться сосуществовать с <особостью> других, чей
образ бытия, возможно, серьёзно угрожает нашему собственному>. Вместо
единой европейской культуры сегодня быстро складывается множество
культур и субкультур, а также реальность <мультикультурализма> (то есть
наличие в одной культуре вкраплений и присутствия других, активно, а
иногда и агрессивно относящихся к основной культуре).
Спрашивается, как, на каких принципах и договорённостях, по каким
писаным и неписаным правилам придётся жить человеку в условиях
мультикультуры? Ведь в таком мире, отчасти, получает оправдание и
маргинальность, и современное понимание вменяемости, когда убийство
человека уже не является ненормальностью.
Устанавливая в античной культуре понятие преступления, Аристотель
апеллировал как раз к единству сознания и культуры, к возможности
человека взвешивать, оценивать и интегрировать разные свои желания и
влечения, а общества - создавать систему согласованных социальных норм.
Античная трагедия и миф невозможны без понятия вины и долга. В
современном же мультикультурном обществе оба указанных момента
становятся проблематичными, а может быть, и недостижимыми.
И всё-таки другого выхода у нас нет, мы вынуждены вести межкультурные
диалоги и изменяться. Причём, измениться, вероятно, придётся всем: и
маргиналам, и <феодалам>, и гражданам. Первым ограничить свою свободу и
права в пользу общества, вторым научиться жить вместе с маргиналами и
<феодалами>.
Придётся человечеству создавать и новые социальные институты и
инфраструктуры, в рамках которых взаимодействие и общение будут не
разрушать жизнь, а поддерживать её. Так что в эпоху мультикультурализма,
чтобы не распалась связь времён, всем нам есть о чём подумать и над чем
работать.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 22:55:06)
Дата	20.04.2006 22:58:27

Н. Мелик-Пашаева. Был ли Иван Грозный ужасным? (*+)

---

http://www.intelligent.ru/articles/text295.htm


Был ли Иван Грозный ужасным?

Иван Грозный, вкупе со Сталиным, давно занесён молвой в разряд <мировых
злодеев>. А справедлив ли этот, видимо, просто кому-то выгодный
растиражированный миф?

Наталия Александровна Мелик-Пашаева

Клеймо злодея

Первый царь всея Руси Иоанн Васильевич IV вошёл в историю как Грозный.
Как он получил это прозвище, объяснил профессор русской истории
Йельского университета в США Г.В.Вернадский. После взятия Казани в
октябре 1552 года <царь Иван IV триумфально вошёл в Москву,
приветствуемый духовенством, знатью и всем населением столицы. Именно с
этого времени Иван IV стал известен среди русских и татар, как внушающий
страх (грозный). Русские называли его Грозным как своего вождя и
защитника от врагов. Для казанских татар он стал Явуз (турецкий вариант
Грозный), как их победитель>.
На Западе Ивана Грозного называют иначе. Скажем, в Великобритании - The
Terrible- <Ужасный>, <Страшный> (от латинского <террор>, ставшего
символом угнетения и уничтожения людей, тирании, неоправданной
жестокости). Так же величают его во Франции, Испании, Германии...
Для современного просвещённого россиянина в этом нет ничего странного.
Достаточно обратиться к учебнику <История СССР с древнейших времён...>
для ВУЗов под редакцией академика Б.А.Рыбакова (М., <Высшая школа>,
1983). В главе, написанной профессором А.Н.Сахаровым, сделан
вывод-приговор: <На века имя Грозного оказалось связанным с
представлением о диком разгуле террора. Опричнина стала нарицательным
обозначением крайнего беззакония, произвола, массового истребления
неповинных людей>.
За сто лет до выхода этого учебника в Великом Новгороде был воздвигнут
памятник Тысячелетия России. На нём запечатлены образы ста девяти
крупнейших деятелей страны. Однако напрасно стали бы мы искать среди них
Ивана IV. Для него, первого царя всея Руси, создателя великой державы,
места не нашлось.
Почему так произошло? Причина проста: потомки-гуманисты не пожелали
почтить память великого государственного деятеля, которого уже тогда
принято было считать отменным злодеем.
За последние годы у нас в России отношение к царям стало сугубо
уважительное. Даже бесславное царствование Николая II, отрёкшегося от
престола, не вызывает критических замечаний, разве что <демократы>
сетуют, что ему не удалось подавить революционное движение. Только Иван
Грозный по-прежнему остаётся в числе немногих решительно осуждаемых
правителей России.
На этот раз репутации Грозного-царя повредило то, что он оказался в
<плохой компании>. Западные историки стали его сопоставлять со Сталиным.
Так делали не только явные антисоветчики типа английского публициста
Роберта Конквеста, но и вполне респектабельные специалисты как,
например, итальянец Джузеппе Боффа. По его словам, Сталин <с похвалой
отозвался о безжалостном истреблении бояр Иваном IV как необходимой
предпосылке утверждения централизованного русского государства... В
довоенные годы началась идеализация образа <грозного царя>: вместе с
Петром I Иван IV сделался одной из постоянных отправных точек сталинской
историографии>.
Дело в том, что Сталин в истории ХХ века стал знаковой фигурой, с
которой (насколько справедливо - другой вопрос) принято было связывать
великие победы советского народа в труде и войне. Со времён Геббельса,
Даллеса и Хрущёва число жертв <сталинских репрессий> преувеличивают в
5-10 раз. Это стало очевидно с недавних пор, когда были обнародованы
фактические данные, долго остававшиеся секретными: количество
заключённых по годам, процент уголовников и <политических>, социальный и
национальный состав и пр. Из последних официальных сообщений
(радиостанция <Маяк>, 29 октября 2005 года): с 1921 по 1953 годы было
репрессировано около 4 миллионов человек; из их числа расстреляно около
800 тысяч...
Вернёмся к главной теме. Если бы Ивана IV причисляли к великим злодеям
только отдельные публицисты, писатели, политики, опровергать их не было
бы особой нужды. Но вот что писал известный российский историк XIX века
Н.И.Костомаров (1817-1885): <Кровь разлакомила самовластителя; он долго
лил её с наслаждением... Напрасно старались бы мы объяснить его
злодеяния какими-нибудь руководящими целями и желанием ограничить
произвол высшего сословия; напрасно мы пытались бы создать из него образ
демократического государя>.
Не правда ли, странно звучит выражение <образ демократического государя>
применительно к царю Средневековья. По-видимому, таков был личный идеал
Костомарова. А его современник профессор психиатрии П.И.Ковалевский
(1849-1923) вполне определённо заключил, что у Ивана Грозного были
приступы <зверства и кровопролития> при <безмерных проявлениях его
лютости и безнравственности> (профессиональные выражения напоминают
пародийные тексты журнала <Сатирикон> начала XX века).
Окончательный диагноз: <Иван Грозный представлял собой замечательный
образец параноика>.

Всё познаётся в сравнении

После приведённых выше характеристик душа отвращается от ужасного
правителя. Хочется обратиться к светлым образам гуманных и демократичных
монархов. Где их искать? Ясно же, на цивилизованном Западе. Вот, к
примеру, славные современники Ивана Грозного: французский король Карл
IX, английский Генрих VIII, испанский Филипп II. Разве не они -
достойный пример для варварской средневековой России?
Нет, не станем вспоминать, что Генрих английский поубивал своих жён, а
Филипп любил мучить животных, да и людей тоже. Будем считать такие
злодейства мелкими, бытовыми. Это ведь не то, что массовый террор по
отношению к собственному народу. Да только в отношении организации
массового террора западные государи дадут сто очков вперёд нашему
отечественному царю Грозному.
Карл IX <отметил> праздник святого Варфоломея в 1572 году с размахом: за
ночь и последующие двое-трое суток в одном Париже было убито больше
невинных людей, чем за все 7-8 лет <кровавого террора> опричников Ивана
Грозного. И что же, содрогнулся французский Карл, ужаснулся от
содеянного, раскаялся? Как бы не так! В последующие две недели во
Франции были уничтожены почти 30 тысяч человек, виновных лишь в том, что
они были христианами-гугенотами (протестантами), а не католиками.
При Генрихе VIII в Англии крестьянские земли превращали в обширные
овечьи пастбища. Делалось это ради выгоды имущих власть и деньги. Тысячи
английских крестьян, потерявших свои наделы, вынуждены были скитаться и
бедствовать. Тогда Генрих постановил казнить всех бродяг. Вдоль больших
дорог было повешено 72 тысячи бедняков!
Испанский король Филипп в завоёванных Нидерландах казнил более 100 тысяч
человек. Примерно столько же крестьян погибло в Германии во время
восстаний бедноты. Ну а что касается еретиков и ведьм, то их в Западной
Европе вешали и сжигали заживо десятками в день, и общее число их вряд
ли меньше пятисот тысяч.
<И всё же, - восклицал известный историк и литературовед В.В.Кожинов
(1930-2001), - как это ни странно и даже поразительно - и в русском, и в
равной мере западном сознании Иван Грозный предстаёт как ни с чем не
сравнимый, уникальный тиран и палач... Сей приговор почему-то никак не
колеблет тот факт, что количество западноевропейских казней тех времён
превышает русские НА ДВА ПОРЯДКА - В СТО РАЗ; при таком превышении
зловещий лик Ивана Грозного должен был вроде бы совершенно померкнуть
рядом с чудовищными ликами Филиппа II, Генриха VIII и Карла IX>
(выделено Кожиновым. - Н.М.-П.).
Почему же и поныне сохраняется столь вопиющая историческая
несправедливость? Почему русский правитель преподносится в нарочито
неприглядном виде, а исторические изверги, в сравнении с которыми он
выглядит гуманистом, остаются славными представителями прогрессивной
западной цивилизации, которую нам то и дело ставят в пример?
По мнению Кожинова, повинны в этом русские общественные деятели,
публицисты-западники и вообще сердобольный русский народ. Вдобавок и сам
Иван Грозный постоянно каялся, иной раз письменно, обвиняя себя <в
скверне, во убийстве... в ненависти, во всяком злодействе>. Иерархи
православной церкви тоже осуждали самодержца. Ничего подобного на Западе
почти не было. Там владыки светские и духовные торжествовали, уничтожая
своих подлинных и мнимых недругов и еретиков.
Русский народ по всей справедливости нарёк Ивана IV Грозным, а не
Жестоким, Кровавым и т.п. А предшественник Карамзина русский историк
Т.Мальгин, любивший давать характеристики государям, назвал Ивана
Васильевича <без застенчивости человеколюбивым>.
Впрочем, это уже перебор. Будем помнить, что по приказу Ивана Грозного
казнили жителей непокорных городов. Он организовал
государственно-террористическую опричнину, при которой, по подсчётам
авторитетного российского историка Р.Г.Скрынникова, <было уничтожено
около 3-4 тыс. человек>. Нередко страдали невиновные, а казни, как
водилось в те времена, бывали жестокими.

Личность и история

Характер Ивана IV складывался в период острого соперничества боярских
группировок Шуйских, Бельских, Глинских, Воронцовых и других. <Остались
мы сиротами, - вспоминал он, - ...и оказались словно среди пламени: со
всех сторон на нас двинулись войной иноплемённые народы - литовцы,
поляки, крымские татары, нагаи, казанцы...> И вместо того, чтобы
укреплять державу, верхушка вносила смуту в общественную жизнь.
Предшественники Ивана IV добились многого. В середине XV века Великий
князь московский Василий II, используя раздоры среди правителей Золотой
Орды, перестал платить ей дань, а в 1480 году при Иване III Московское
великое княжество стало юридически независимым. Москва могла приступить
к объединению восточных и западных земель, которые прежде входили в
Киевскую Русь. Но и после окончательного распада Золотой Орды в 1502
году её наследники, Казанское и Крымское ханства, беспокоили Русь.
Если бы Великие князья московские и короли Польши (литовская династия)
объединили свои силы, они смогли бы успешно противостоять
опустошительным набегам и казанских, и крымских татар. Но Польша и Литва
заключили союз с Золотой Ордой против Московии. Иван III также смог
найти сторонников среди правителей Крымского ханства. Тем не менее, ещё
десятки лет продолжались набеги казанских татар на Русь при поддержке
крымских ханов.
К середине XIV века для московских государственных деятелей стало ясно,
что политическая независимость от татарских царей не обеспечила
безопасность русских людей. Союз татар с Польшей угрожал самому
существованию Московского государства.
Но боярские распри и дележи не утихали. По словам Грозного,
изменники-бояре даже стали отдавать Великому князю литовскому царские
вотчины: Радогошь, Стародуб, Гомель. После смерти матери Иван ощутил
брошенными на произвол судьбы себя и младшего брата Юрия (Георгия). Вот
как писал он об этом князю Андрею Курбскому:

<Никто нам не помогал; осталась нам надежда только на Бога, Пречистую
Богородицу, на всех святых и родительское благословение. Было мне в то
время восемь лет; подданные наши достигли осуществления своих желаний -
получили царство без правителя, об нас, государях своих, заботиться не
стали, бросились добывать богатство и славу и напали при этом друг на
друга. И чего только они не наделали! Сколько бояр и воевод,
доброжелателей нашего отца, перебили! Дворы, сёла и имения наших дядей
взяли себе и водворились в них!..>

Конечно, таков субъективный взгляд на происходящее. Иванова душа
пропитывалась ненавистью к боярам, которая не имела возможности
проявляться открыто. Он боялся за свою жизнь. Этот комплекс ненависти и
страха определил, пожалуй, ту порой неоправданную жестокость, которая
стала свойственна ему в период самовластья.
<Какой только нужды не натерпелись мы в одежде и пище! - писал Иван
Грозный. - Ни в чём нам воли не было; ни в чём не поступали с нами, как
следует поступать с детьми... Как исчислить подобные тяжёлые страдания,
перенесённые мною в юности?..>
Унижения и обиды запали ему в душу. А детские впечатления, как известно,
определяют многие черты характера и склад ума. Иван быстро осознал, что
рассчитывать надо прежде всего на самого себя, никому полностью не
доверяя. Научился скрывать свои чувства и мысли, наблюдать за
окружающими с подозрением; остерегаться измены и карать врагов
беспощадно. И ещё одно его убеждение: не следует давать возвышаться ни
одному роду боярскому, дабы не поднялся он над самим государем.
Иван много читал. В Библии, исторических и богословских книгах он
находил аргументы в пользу божественной природы царской власти. В учении
его направлял митрополит Макарий, выдающийся церковный деятель Руси. В
тот период стали животрепещущими вопросы отношений между церковью и
государством, правителем и народом, противостояния бедных и богатых,
конфликт между боярами и нарождающимся дворянством. Одновременно
кристаллизовалась идея святого Православного Царства.
После турецкого завоевания Византии и падения Константинополя - <Второго
Рима> - в 1453 году, московский царь стал единственным в мире
православным правителем. Новое русское царство, по мысли религиозного
мыслителя старца Филофея из Псковского монастыря, должно быть, подобно
Византийской империи, симбиозом церкви и государства, прочно связывающим
духовную и мирскую сферы.
Наступала пора нового правления, при котором самодержец имел опору на
круг аристократов, не забывая при этом о существовании народной массы,
того самого люда, который, в конечном счёте, определяет, каким станет
государство. При Иване IV впервые была созвана Земская дума из выборных
людей всей Руси. Выходит, восторжествовала демократия.
Однажды после обедни молодой царь вышел на площадь, заполненную народом,
низко поклонился и произнёс:

<...Знаю, что нельзя уже исправить тех обид и разорений, которые вы
понесли во время моей юности от пустоты и беспомощества моего, от
неправедных властей, неправосудия, лихоимства и сребролюбия, но умоляю
вас: оставьте друг к другу вражды и взаимные неудовольствия, кроме самых
больших дел...>

Увы, даже проникновенными речами общественную жизнь не наладишь. Но
важно отметить доброе устремление царя. Ещё при малолетнем Иване
завязался трагический узел русской истории, приведшей к Великой смуте:
Россия попала фактически под власть, как теперь принято говорить,
олигархов.
Столкнулись две основные позиции в борьбе за власть: централизованная и
децентрализованная. Одних заботило создание единого мощного Русского
государства под самодержавным управлением. Другим была выгодна
разобщённая Русь под властью местных князей, продолжающая средневековые
традиции.

Создатель Российской империи

Ивану IV приходилось в труднейших условиях бороться не только за
единоличную власть, но и за свою жизнь. Он пережил три смутных периода,
разных по продолжительности, но одинаково сильных по произведённому на
него впечатлению: в детстве, при фактически правлении бояр-олигархов; во
время народного бунта при пожаре Москвы 1547 года; в марте 1553 года,
когда бояре были готовы провозгласить другого царя в связи с его
болезнью.
Неудивительно, что после всего этого он всерьёз задумался о
необходимости иметь надёжную опору для своей власти, защиту от
внутренних и внешних врагов при ослаблении позиции недружественных бояр,
отстаивающих свои клановые интересы.
<Испытав на себе воздействие приближённых им неосторожно княжат, - писал
крупный исследователь той эпохи С.Ф.Платонов, - Грозный остро
почувствовал желание освободить власть государя от всего того, что ей
мешало со стороны аристократии, - во-первых, от постоянных местнических
притязаний княжат, во-вторых, от княжеских вотчин, которые ещё
оставались в руках у князей. Средство для этого Грозный нашёл в
изобретённой им <опричнине>...>
(<Опричнина> - от старорусского <опричь> - около, кроме, особо. Так в
Средневековье назывались владения женщин великокняжеских родов,
подаренные им супругом. Опричниной был с 1565 по 1572 годы <особый> удел
Ивана Грозного со своим войском и территориальным управлением. А уж
затем слово приобрело новое значение: система внутриполитических мер для
борьбы с изменой среди знати.)
Нельзя ли предположить, что благодаря таким крутым мерам удалось
предотвратить более тяжёлые последствия для страны и народа? Очень
вероятно, что так оно и было.
В реальных условиях того времени такая перестройка социальной структуры
требовала <революции сверху>, и насильственной. Тут уместно снова
вспомнить, с какими огромными жертвами проходили сходные процессы в
европейских странах.
Российская особенность в этом отношении двойная. Во-первых, число жертв
было сравнительно невелико, а, стало быть, и террор не столь ужасный,
как на Западе. Во-вторых, на Руси и сам государь-тиран, и народ
относились к жестокостям крайне отрицательно. (И, может быть, дикие
оргии Ивана Грозного и опричников были стремлением заглушить укоры
совести?) Не оправдывая жестокостей царя, учтём, что описывают его
преступления почти исключительно его недруги или лица, готовые ради
политических целей обличать его даже в том, в чём он не был виновен.
Можно возразить: сторонники Ивана Грозного - тоже лица заинтересованные,
а подвластные ему люди не имели возможности говорить правду из-за угрозы
пыток и казни. Вот и приходится обращаться к высказываниям иностранцев и
тех, кто бежал от деспота за рубеж.
Однако есть свидетельства об отношении русского народа к царствованию
Ивана Грозного - это народные предания. Они не имеют силы и качества
исторических документов в юридическом смысле. Но определенно показывают
образ царя, сохранившийся в народной памяти.
В одной сказке Иван представлен крепостным человеком, а выбор нового
царя - <демократической>, всеобщей и явной процедурой: все идут к реке
со свечками и опускают их в воду, а у кого после этого она загорится,
тот и царь. (Избранник не по людской, а по высшей воле.) Барин обещал
Ивану, если станет царём, вольную ему дать. Иван в ответ сказал, что
коли в цари угодит, барину голову срубит. Свеча загорелась у Ивана, стал
он царём да выполнил своё обещание: срубил барину голову. За это и
прозвали его Грозным.
Существовало сказание и о том, как царь Иван Грозный <хотел делать все
дела по закону христианскому, а бояре гнули всё по-своему и лгали>.
Разозлился царь, велел виноватых казнить. Восстали против него бояре, и
пришлось ему покинуть дворец, попрощаться с народом, да и отправиться,
куда глаза глядят. А в лесу одна берёзка признала его и поклонилась три
раза. Заплакал царь, рассердился на обидчиков, вернулся в Москву и
<перекрушил бояр, словно мух>.
Конечно, подобные сказки отражают мечту народа о справедливом царе,
оберегающем простой люд от боярского самоуправства, от господства
олигархов. Но характерно, что таким царём представлен Грозный, а никто
иной. Ведь только суровые меры способны <образумить> зарвавшихся
удельных владык. Об этом свидетельствовал многовековой народный опыт.
На этот счёт есть верное, на мой взгляд, высказывание польского историка
Казимира Валишевского (1849-1935): <Если нравы эпохи оправдывали
жестокости на Западе, то же приложимо и к Ивану. Курбский, задавший тон
хулителям царя, был заинтересованной стороной в этом деле. Он был
представителем непокорного меньшинства. Масса же выражала своё
настроение при помощи поэтического народного творчества... Народ не
только терпел Ивана, но восхищался им и любил его. Из толпы его
сотрудников он удержал в памяти только два имени - Никиты Романовича
Захарьина и палача Малюты Скуратова. История мало знает о первом. Брат
царицы Анастасии... умел жить. Легенда сделала из него героя, изобразив
его отказывающимся от милостей царя и заботившимся об установлении более
мягких законов для народа. Та же легенда отдаёт предпочтение Малюте
Скуратову как истребителю бояр и князей>.
Действительно, в этих двух образах воплотилась и надежда на свободную и
зажиточную жизнь (что, надо заметить, не оправдалось), и признание
неизбежности жестоких мер, которые позволят избавить народ от гнёта
местных владык.
<Этот демократический инстинкт, - заключил Валишевский, - властно
обнаруживается во всех воплощениях народного слова и раскрывает нам
тайну опричнины, её идею и лёгкость, с которой Грозный навязал её одним
и вызвал сочувствие большинства>.
Если бы опричнина вызвала глубокое возмущение значительной части
населения, то она бы не продержалась, и царь, её организовавший, остался
бы в памяти народной как злодей и кровопийца.
Опричнина была явлением объективным, а не проявлением болезненного
жестокосердия Ивана Грозного. Наивно полагать, что всеевропейский кризис
феодальной системы, крупнейшие социальные перестройки и переоценка
моральных категорий могли бы проходить без серьёзных потрясений и
кровавых конфликтов. Этого не было ни в одной стране.
<Совершенно очевидно, - пишет Р.К.Баландин, - именно нашего Ивана
Грозного как представителя той эпохи, в которую ему довелось
царствовать, можно с полным основанием поставить в пример западным
правителям. И Русская православная церковь, и русский народ в те трудные
времена (да и потом тоже) проявляли несравненно больше человеколюбия,
чем западная христианская церковь и западноевропейские народы,
основатели крупных держав>.
Представители Западной Европы и Америки привычно замалчивают свои
недостатки и преступления, оправдывая их <исторической необходимостью>.
Россию они судят с иных позиций и по высокой шкале. Кстати, такой
двойной стандарт делает нам <честь>: в ином случае их страны и государи
будут выглядеть скверно.
Труднее понять отечественных радетелей за <демократию и прогресс>,
несправедливо чернящих прошлое своей родины. К примеру, в сборнике
биографий <Всё обо всех> (Центр гуманитарных исследований наук при
факультете журналистики МГУ, 1996) сказано: <Иван Грозный оставил по
себе недобрую память, несмотря на то, что при нём положение России
укрепилось, а границы её расширились>.
Не в этом ли главная причина очернения образа первого царя всея Руси?
Ведь приведённую фразу вполне можно истолковать так: Иван Грозный
оставил по себе недобрую память у врагов и недоброжелателей России
именно потому, что при нём положение страны укрепилось, а границы её
расширились.
Правители - будь то Иоанн Грозный или Иосиф Сталин - приходят и уходят,
а страна и народ остаются. Поэтому, целясь в прошлое, весьма точно
попадают в настоящее, в современных людей и ту страну, которая и ныне
называется Россией. Ведь без прошлого нет настоящего. А значит, оставим
за врагами сомнительную привилегию очернять нас и нашу историю. Кто
позаботится о чести и достоинстве Отечества, если не мы?

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 22:55:06)
Дата	20.04.2006 22:58:03

В. Кортунов. Каждый человек ежедневно решает для себя мучительную дилемму: <Иметь> или <Быть>? (*+)

---

http://www.intelligent.ru/articles/text291.htm


Маска для социума

Для современной философии вопрос о соотношении достойной организации
предметной жизни и подлинно духовного существования человека является
едва ли не центральным. Каждый человек ежедневно решает для себя
мучительную дилемму: <Иметь> или <Быть>, деньги или душа, карьера или
жизнь?

Вадим Вадимович Кортунов

Столь категоричная постановка вопроса на первый взгляд кажется странной
и не вполне корректной. В самом деле, почему кто-то должен выбирать одно
из двух, почему нельзя в разумных пределах сочетать и то, и другое?
Однако в философской науке сохраняется твёрдая тенденция к
противопоставлению этих двух фундаментальных интенций, двух способов
существования человека - нацеленного на материальное благополучие и на
духовное совершенствование.

В XX столетии эту тему наиболее чётко сформулировал Эрих Фромм в своих
знаменитых работах <Здоровое общество>, <Человек для самого себя> и,
конечно же, <Иметь или быть?> В последней работе эта проблема поставлена
особенно остро, о чём свидетельствует сам заголовок. Примечательно, что
Фромм начинает своё исследование с констатации полярности и
несовместимости двух способов восприятия жизни, двух глобальных
мировоззренческих ориентаций: либо человек стремится иметь многое, либо
он стремится быть многим. Для Фромма это аксиома, не требующая
специальных доказательств.

Факты, опыт обыденной жизни и мировой истории подсказывают нам, что,
действительно, ориентация на обладание и ориентация на жизнь сохраняют
твердую тенденцию к взаимоисключению. Трудно спорить с Шопенгауэром,
Ницше, Шпенглером, Хайдеггером и другими великими мыслителями и отрицать
факт беспощадного вытеснения культуры, ориентированной на жизнь и бытие,
неуклонно развивающейся цивилизацией, ориентированной на обладание и
потребление. И даже если говорить о характерах людей, с которыми мы
сталкиваемся в повседневной жизни, то скорее всего мы не сможем в них
найти органичного сочетания духовной полноценности и монетаристской
интенции.

Творческая личность, нацеленная на созидание и живущая по правилам
трансцендентной (духовной) реальности, как правило, оказывается
непрактичной; она не в состоянии достойно организовать своё
телесно-предметное бытиё. Среди таких людей мы встречаем чудовищно
наплевательское отношение ко всему вещному, к плоти; в их поведении
чувствуется равнодушие к обыденности и преходящему характеру вещей.
Зачастую подлинные художники не заботятся о себе и уничтожают свою плоть
в огне духовных страстей. Тысячи гениев закончили свою жизнь в нищете.
Тысячи творцов сожгли свою плоть и умерли молодыми.

Прямо противоположную картину мы наблюдаем, сталкиваясь с носителями
монетаристского (денежного) мировоззрения, посвятившими свою жизнь
<обладанию>, формированию комфортного существования. В их бытии всё
прагматично и рационально. Они уделяют большое значение своей плоти и
предметно-эмпирической организации жизни. Как правило, такие люди
добиваются неплохого социального положения и солидного капитала. В их
доме идеально налажен быт, они максимально используют достижения
современной цивилизации. Но, зачастую, в их жилищах вы не найдёте ни
одной книги, способной принести её владельцу духовное богатство. И даже
если вы случайно всё же набредёте на одинокий книжный шкаф, то, без
сомнения, содержащиеся в нём красочные переплёты будут гармонично
сочетаться с цветом стенных обоев и ковровым покрытием на полу.

Однако в рамках философского исследования недостаточно ограничиваться
лишь подобной эмпирической констатацией.

Начнём с того, что ценность конкретного человека, по крайней мере, не
тождественна цене его благосостояния. Этот, казалось бы, очевидный тезис
приходится отметить особо, поскольку в обыденном сознании достаточно
твёрдо закрепилось убеждение, согласно которому благосостояние
конкретного человека выражает его общественную ценность. Иными словами,
мы привыкли к мысли, что смысл человеческой жизни, смысл человеческого
существования - в служении обществу, государству; а общество и
государство, в свою очередь, дают возможность личности получать
материальные блага сообразно её реальным заслугам перед ними. Таким
образом, социальная оценка личности происходит в форме материального,
денежного вознаграждения. И формула <от каждого по способностям, каждому
по труду> означает не что иное, как критерий оценки вклада конкретного
человека в жизнь социума.

Отсюда и вытекает психологически оправданная уверенность в том, что
<обладание многим> есть отражение ценности личности. Если человек
действительно что-то представляет собой, следовательно, его социальная
значимость должна быть оценена в виде предоставления ей возможности
<обладания>. Если человек имеет многое, следовательно, он оценен
обществом как общественно полезный субъект. В сознании обывателя этот
софизм наиболее чётко сформулирован в расхожем выражении: <Если ты такой
умный, то почему же ты такой бедный?>

При всей очевидной примитивности подобного подхода к оценке человека и
его деятельности всё же считаю необходимым остановиться на нём
специально, поскольку он является необычайно распространённым в
обыденном сознании и, как это ни чудовищно, сознательно культивируется
некоторыми социальными институтами.

Начнём с того, что, во-первых, признак обладания, накопления не всегда
является свидетельством конструктивных и социально полезных действий
человека. Более того, источником накопления вполне могут служить
антиобщественные поступки, начиная от прямого воровства и мошенничества
и заканчивая косвенным присвоением чужого имущества или капитала. Лучшей
иллюстрацией этой мысли может служить нынешняя ситуация в российском
обществе. Создавшаяся правовая неразбериха, ослабление рычагов контроля
над деятельностью криминальных группировок и <полукриминальных>
коммерческих структур привели к стремительному расширению класса
миллионеров на фоне общей деградации экономики, спада производства,
роста преступности и безработицы. В этом случае признак обладания у
личности может быть выражен весьма существенно, но, одновременно,
социальная оценка его деятельности будет характеризоваться как
отрицательная.

Во-вторых, результатом обладания и накопления может служить социально
нейтральная деятельность, не получающая поддержки у общества, но, вместе
с тем, в полной мере вписывающаяся в рамки закона. Примером такого рода
деятельности может служить легальное производство и сбыт оружия,
табачной и алкогольной продукции. Всё это объективно приносит в нашу
жизнь разрушительные моменты, но, тем не менее, государство
воздерживается от какой бы то ни было прямой оценки людей, работающих в
этом направлении.

И, наконец, в-третьих, общество и государство могут оценивать социальные
действия как позитивные и поощрять личность путём предоставления ей
возможности обладания. Но при этом следует иметь в виду, что те
материальные блага, которыми расплачиваются государство и общество с
человеком, служат оценкой не личности как таковой, и даже не её труда, а
социально значимых следствий её труда, её деятельности. А если быть ещё
более точным, то общество и государство, предоставляя конкретному
человеку возможность обладания и накопления, исходят из социальной
конъюнктуры его деятельности. Гонорар есть рыночная, коммерческая
стоимость социально полезной деятельности человека. Причём критерием
оценки полезности служит конъюнктура, основанная на принципе <здесь и
сейчас>, в отличие от <везде и всегда> в признании подлинных духовных
ценностей. И мы не можем требовать от социальной системы иного подхода в
оценке человека, поскольку истинная цена личности и результатов её
самовыражения выкристаллизовывается в рамках достаточно длительного
исторического времени и становится более или менее ясной лишь после
полного уничтожения конъюнктурного налёта.

По этой причине налицо явное несовпадение конъюнктурной оценки
деятельности человека и его подлинной ценности. Итогом этого
несовпадения стала ярко выраженная коммерциализация самовыражения
человека, нацеленного лишь на <продаваемость> и социальный заказ.
Общество лишено возможности оценивать гения, если его творчество не
конъюнктурно. Видимо, по этой причине нищета гения при жизни и его
запоздалое посмертное признание стали для нас привычными. И наоборот,
создатели <хитов> и <бестселлеров> всегда могут рассчитывать на
существенные материальные блага, хотя их детища суть мыльные пузыри,
обречённые культурой на неминуемое забвение.

Морфология обладания и бытия как различных жизненных ориентаций более
подробно описана Фроммом в его другой книге - <Человек для самого себя>,
где основным критерием оценки характера и способа жизнеотношения
человека служит признак продуктивности. Продуктивной ориентацией, по
Фромму, может служить подлинная любовь, мышление, творчество, т.е. то,
что составляет полноценную человеческую жизнь, человеческое бытиё. К
непродуктивным Фромм относит рецептивную, эксплуататорскую,
накопительскую и рыночную ориентации, иными словами, всё то, что прямо
или косвенно подчинено жажде обладания и накопления. Различные виды
непродуктивных ориентаций объединяет полное непонимание того, что
источник сил человека находится в нём самом. Отсюда - неадекватное
отношение к внешнему миру, самому себе, тотальная зависимость от мира,
или же, напротив, отчуждение и бегство от него. Люди с рецептивной и
эксплуататорской ориентацией сознательно или интуитивно видят источник
самоидентификации во внешнем мире. Это приводит к симбиотическим
отношениям, к почти клинической зависимости человека от внешнего мира. В
своём крайнем выражении симбиотические отношения проявляются в форме
мазохизма и садизма. Принципиальная основа мазохизма и садизма едина -
здесь человек <либо теряет, либо вообще никогда не достигает
независимости. Он избегает опасности одиночества, становясь частью
другого человека, будучи или <поглощённым> другой личностью, или
<поглотившим> её>.

Иную группу непродуктивных ориентаций составляют накопительская и
рыночная. Подобно симбиотическим отношениям, здесь также искажена связь
человека с миром, но совершенно противоположным образом. <Чувство
собственного бессилия может быть преодолено путём ухода в себя,
отчуждённости от других, которые воспринимаются как внешняя угроза>. В
процессе социализации эти ориентации проявляются в форме равнодушия и
деструктивных действий.

Коль скоро мы завели разговор о концепции Фромма в контексте
исследования монетаризма, прямой смысл имеет подробнее остановиться на
рыночной ориентации личности. Дело в том, что автор этой идеи
констатирует, что сегодня мы стали свидетелями становления нового типа
рынка - рынка личностей. До сих пор рассматривалась возможность
восприятия мира по схеме <продавец-покупатель>, и мы рассуждали об
оценке многообразия жизни с помощью единой денежной шкалы. Фромм же
ставит вопрос ещё более кардинально: не только мир в сознании человека
стал товаром, но в товар превратился и сам человек, сама личность. Она
теряет индивидуальные качества, её кредо становится формула: <Я таков,
каким вы хотите меня видеть> (В другом переводе:<Чего изволите!>).

Если все прочие непродуктивные ориентации не являются однозначно
негативными и выступают в качестве некой черты характера человека, то
рыночная ориентация означает безликость человека, полное уничтожение
<Я>. Всё, что было сказано ранее о мире как товаре, столь же справедливо
можно отнести и к личности как товару. Рыночно ориентированная личность
есть идея чистой предметности, объект меновой стоимости. <Предпосылкой
рыночной ориентации является пустота, отсутствие каких-либо определённых
качеств, которые не могли бы подвергаться изменениям, поскольку любая
постоянная, устойчивая черта характера в один прекрасный день может
вступить в конфликт с требованиями рынка>. Рыночная ориентация означает
перерождение человека в товар, следовательно, означает смерть личности.

Возмутившийся приведённой логикой <деловой человек> может недоумённо
пожать плечами и возразить, что поколение современных рыночно
ориентированных личностей олицетворяет собой не <пустышку> или
отсутствие <Я>, а, напротив, образец универсальности и творческой
насыщенности. Именно благодаря богатству внутреннего мира, уму и таланту
современному человеку удаётся преуспевать, играя на заказ любую роль. А
умение быстро переквалифицироваться в рыночных условиях говорит, скорее,
о гибкости характера и способности к самосовершенствованию. Да и можем
ли мы упрекать актёра в правдоподобно сыгранной роли? Ведь ни для кого
не секрет, что люди часто вынуждены надевать маску, <выходя> в социум и
принимая правила его игры.

Всё это, безусловно, было бы именно так, если бы мы вели речь об игре
как творческом, духовном акте. Искусство перевоплощения в театральном
действии подразумевает стремление актёра к незаинтересованной творческой
самореализации. Цель лицедейства - развитие, приращение, обогащение
внутреннего мира играющего и внимающего игре. Безусловный мотив любого
творческого, духовного акта заключён в нём самом. Не случайно И.Кант,
рассуждая о способности эстетического суждения, утверждал, что подлинно
духовное, эстетическое восприятие осуществляется <без представления о
цели> и <свободно от всякого интереса>.

В отличие от незаинтересованного, бескорыстного характера игры, действия
<рыночно ориентированной> личности имеют ярко выраженный интерес,
который и является основой и стимулом для смены облика (имиджа). Если
художник, создавая новую, невиданную доселе реальность, тем самым
реализует своё <Я>, то современный карьерист, моделируя новый имидж,
делает ставку на собственную продаваемость. И если на рынке товаров и
услуг критерий продаваемости выглядит вполне уместным, то <рынок
личностей> выносит на аукцион само человеческое <Я> со всем его
внутренним духовным миром. Хотим мы того или нет, но вынуждены признать,
что успех человека в современных социальных условиях во многом зависит
от его продажности.

Именно в мотиве, в стимуле находим мы главное отличие творчества от
лицемерия, продуктивного воображения от лжи и обмана. И только
поверхностный взгляд может спутать искажение бытия и его преображение,
констатируя и там, и здесь лишь факт несоответствия реальности вымыслу.
Везде, где мотивом является корысть и выгода, не может быть речи о
творчестве, фантазии и воображении. Именно по этой причине конъюнктурное
искусство насквозь лживо и лицемерно. Трудно упрекнуть ребёнка во лжи,
застав его за игрой в куклы, но ещё сложнее представить корыстную
деятельность карьериста в качестве акта творческой фантазии.

Необходимость в имидже, в маске появляется тогда, когда есть что
прятать, чего стыдиться. Потребность надеть маску возникает в момент
осознания собственной неполноценности, несоответствия реального <Я>
должному <Я>. Надевающий маску человек часто успокаивает себя
необходимостью уберечь свой внутренний мир от разрушительного
воздействия внешней среды, мотивируя это своеобразным <инстинктом
самосохранения>. Однако подобная аргументация оказывается
несостоятельной, если принять во внимание, что человек в своём арсенале
имеет иные возможности для самозащиты - от пассивного частичного ухода в
себя до активного, демонстративного самоутверждения. При этом,
совершенно нет никакой необходимости казаться другим: ношение маски
подразумевает признание ущербности своего собственного лица. И в этом
плане мы должны чётко разграничивать стремление быть другим и стремление
казаться другим. Первое предполагает работу над самосовершенствованием,
обогащением личности, тягу к идеалу, к преодолению границы между сущим и
должным в пользу должного. Второе предполагает признание собственной
ущербности, опустошение внутреннего мира, создание иллюзии личности,
самообман.

Итак, перед современным человеком встаёт дилемма: либо он ориентирует
себя продуктивно, становится личностью и игнорирует конъюнктуру рынка,
либо превращает себя в товар, становится безликим, но при этом
соответствует социальному заказу. Первое предполагает бытие и жизнь.
Второе - обладание. В данном случае одно исключает другое уже потому,
что нельзя превратиться в товар, оставаясь личностью. Возможно, именно
это и имел в виду Фромм, когда столь категорично поставил вопрос <Иметь
или быть?>

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 22:55:06)
Дата	20.04.2006 22:57:30

Б. Кудрин. Предложенный большевиками план ГОЭЛРО, так и не реализованный до конца устарел - чем его заменить? (*+)

---

http://www.intelligent.ru/articles/text312.htm


О стратегии существования России
Предложенный большевиками-ленинцами план ГОЭЛРО, так и не реализованный
до конца в России, ныне явно устарел - чем его заменить?

Борис Иванович Кудрин

Начнём не с традиционного <кто виноват?>, а с практического <что
делать?> Предлагаемые сейчас национальные программы по образованию,
медицине, наукоёмкому развитию оборонки и автопромышленности,
машиностроения, авиации (каждая из которых, безусловно, необходима) не
могут служить основой долговременной стратегии развития России.
Здесь, на мой взгляд, следует начать с ключевого вопроса, который
заключается в том, что ни одна из сторон в повседневной деятельности
человека не могут обойтись без полного и качественного обеспечения
электрической энергией. Мы не ставим вопрос об энергетической
безопасности, точнее - рассматриваем его с точки зрения, которую в
терминах 20-х годов ХХ века можно прокомментировать многочисленными
высказываниями Ленина о том, что необходимо всю Россию, и промышленную,
и сельскохозяйственную, сделать электрической. Иными словами, вновь и
вновь задаёмся вопросом: решена ли задача электрификации России?
Сводится ли эта задача к решению проблем энергетики? Как понимать всё
чаще встречающиеся выступления о необходимости нового плана ГОЭЛРО?
В последней четверти ХХ века развитые страны вступили в
постиндустриальное общество. И для России выявилась неизбежность
интеграции в глобальное пространство мировых проблем и обязательность
переориентирования экономики на высокие технологии. Всеобщее ощущение
ненадёжности бытия, неблагоприятная демографическая ситуация и ожидаемая
иммиграция, социальная проблематика, включая перекрёстное
субсидирование, льготы и ЖКХ; реформирование образования и медицины,
инновационное инвестирование и создание инфраструктуры (в особенности
электроники и транспорта), преодоление сырьевой направленности, проблемы
Стабилизационного фонда; наконец, обеспечение продовольственной и
энергетической безопасности - всё это ставит перед страной трудные
политические задачи.

Азы ценологии

Для увязанного системного разрешения этих проблем необходимо вполне
осознанное освоение правящей элитой и понимание всей массой населения
ощутимых выгод, которые вытекают из применения некоторых объективных
законов, характеризующих современное общество у нас и за рубежом и
опирающихся на новое ценологическое мировоззрение. Оно заключается в
утверждении, что для устойчивости и эффективности функционирования
сообщества чего бы то ни было необходимы не одинаковость, но
определённое разнообразие составляющих и определённое соотношение
<крупное-мелкое>.
Тогда можно предложить ясную идею развития и самогo существования России
в ХХI веке, подобную реформам Столыпина, Косыгина, концепции
индустриализации, которая опиралась на Государственный план
электрификации, принятый в 1920 г. (первый был выполнен к 1931 г.,
второй - к 1940 г.). Основными положениями ГОЭЛРО руководствовались все
годы советской власти, в частности, и в период экстенсивного развития
промышленности (конец 50-х - начало 80-х годов), опираются на них по
традиции и сейчас.
Прежде чем обратиться к предложениям по стратегии существования и
развития России, рассмотрим вкратце ценологические представления и те
фундаментальные законы, в рамках которых и функционирует наше (и любое
другое) общество (хотя пока оно этого и не осознаёт). Из окружающего
мира выделим сообщество (ценоз, cenosic, отсюда и название науки -
ценологии) и определим образующие его элементы - единицы-штуки-особи.
Вот примеры ценозов. РФ - сообщество регионов, каждый из которых
характеризуется параметром: площадью, населением, электропотреблением и
др.; город как ценоз представим школами, больницами, автотранспортом.
Отрасль (регион) - сообщество предприятий, ценологически описываемых
объёмом производства, удельными расходами ресурсов (<большая
энергетика> - турбинами электростанций; металлургия - составом прокатных
станов). Завод - сообщество изделий разных семейств, в частности,
электродвигателей. Квартира - ценоз вещей.
Множество учёных трудилось целое столетие, изучая физические ценозы
(распределение галактик по массе или минералов в земной коре), а также
ценозы биологические, технические, информационные, социальные.
Теоретически доказано и статистически подтверждено, что структура ценоза
характеризуется тем, что 40-60 % всех видов, входящих в ценоз, относится
к уникальным, редким. Они образуют ноеву касту - своеобразную группу,
численность входящих в неё штук-особей не превышает, однако, 5-10 %
общего числа единиц ценоза. Другая критическая область - саранчёвая
каста, образованная стандартными, массовыми, ординарными особями,
которых 40-60 % от общего количества, но от числа видов ценоза это лишь
5-10 %.
Примеров действия и сознательного использования ценологической теории
уже необозримо много. Когда выходят очередной закон или очередная
директива о требованиях к торговому залу магазина, помещениям аптек, о
расстоянии между креслами в парикмахерских и наборе всякого рода
помещений, то мною это воспринимается как удар по малому бизнесу, по
глубинке, где эти требования абсурдны и, естественно, не могут быть
выполнены, как и, например, запрет на торговлю <с крыльца> в посёлке,
где десяток домов.
Тривиально, например, утверждение о чрезмерном расслоении общества, о
недостаточности малого бизнеса. Но что предлагается? Какую цель ставит
общество перед государством? Полное равенство доходов по регионам, а в
регионах - равенство доходов каждого гражданина? Равное потребление?
Отмену всех и всяческих привилегий в социальной сфере, на
государственных и частных предприятиях, при предоставлении услуг?
Однако если эта задача утопична теоретически, нереализуема практически и
если неизбежно некоторое расслоение при любом общественном строе и форме
государства, то: 1) каков возможный максимальный разрыв, за которым
следует ожидать социальной нестабильности с непредсказуемыми
последствиями? 2) есть ли и каков тот уровень, который можно считать
оптимальным, который и есть гарант устойчивого состояния общества, его
общей эволюции в направлении повышения жизненного уровня всех членов
общества? наконец, 3) каково то минимальное различие доходов,
сохраняющее благоприятный инвестиционный климат для финансистов и
предпринимателей, обеспечивающее достойное России развитие науки и
искусства, медицины и образования?
Ответы на эти и им подобные вопросы и входят в компетенцию ценологии.

Электрификация страны не состоялась

Перечислим теперь основные этапы электрификации <по ГОЭЛРО>. Их было
три. Первый связан с созданием государственных ТЭЦ (ГРЭС) и ликвидацией
кулачества (с 1929 г. уничтожено до 1 млн мельниц и частных источников
электроэнергии суммарной мощностью до 10 млн кВт).
Второй - со строительством крупных электростанций, образованием ЕЭС,
подключением колхозов к государственным сетям, организацией каждым
обкомом КПСС собственной энергосистемы. Это привело к уничтожению до 6,6
тыс. электростанций по 100-10000 кВт (по стране - до 5 млн кВт), к
ликвидации сельской интеллигенции (инженеры-электрики стали не нужны
вместе с жёнами - учителями и врачами). Появился термин <неперспективная
деревня>.
Под обязательство подвести электроэнергию к каждой розетке, двигателю,
коровнику на третьем этапе энергосистемы получили право выдавать каждому
потребителю технические условия на присоединение, запрещать потребителям
сооружение собственных генерирующих мощностей. Результат - полный
монополизм электроэнергетики, несовместимый с рыночными условиями, а
потому с неизбежностью приведший к необходимости реструктуризации.
Подведём итоги этапов реализации ГОЭЛРО, обратившись к реальной жизни.
Сегодня большая часть территории страны (и это видно из космоса) - без
электричества. Это не только отдалённые и северные районы (2/3 России -
9 млн. человек, но говорят и о 15 млн.) и поселения Центра,
Северо-Запада, Урала, Сибири, где нет электричества, но и города и
посёлки, питающиеся по одной ЛЭП (дважды после 1997 г. <гасилось> даже
Сочи) и отключаемые планово, аварийно - грозой, ветром, гололёдом,
сходом лавин, наездом транспорта на опору. Любой житель
<электрифицированной> глубинки засвидетельствует низкое качество
электроэнергии (особенно понижение напряжения по вечерам, <перекос> фаз
и гармоники), внезапность перерывов электроснабжения и их
неопределённость во времени.
Настала пора ответить на основной вопрос: состоялись ли <:электрификация
всей страны>; превратился ли весь государственный механизм <в единую
крупную машину, в хозяйственный организм, работающий так, чтобы сотни
миллионов людей руководствовались одним планом:> Всё это не получилось,
электрификация страны не состоялась. Госплан СССР не смог координировать
выпуск 24 млн. видов самых различных изделий, реализовать проектную
продукцию 1800 институтов.
Неэлектрифицированность глубинки делает её безлюдной - это глубинка без
будущего; а без глубинки, без электрифицированного освоения территории
нет будущего и у всей России. Системные ЛЭП 110-750 кВ, действующие и
создаваемые Федеральной сетевой компанией, не обеспечат полной
электрификации, в том числе и из-за проблем последующей трансформации и
распределения.
<Непростая> ЛЭП-500 кВ сечением 540 кв. мм <Саяно-Шушенская ГЭС -
Новокузнецк>, проходящая над Горной Шорией, не запитала (да экономически
и не может этого сделать) ни одного зимовья, стойбища, поселения, ни
одного из возможных приютов на туристических тропах этой новокузнецкой
Швейцарии.
Гигант электроэнергетики решает вопросы электроснабжения гигантов же
цветной и чёрной металлургии, оставляя без электричества отдельные
отдалённые хозяйства или жильё, бывшие леспромхозы и колхозы, делая их
ещё и поэтому безлюдными. Констатируем, что в 1999 г. лишь 14 регионов
РФ из 72 потребили свыше 15 млрд. кВтч каждый, а годовой объём
электропотребления по Братскому алюминиевому заводу составляет 16,4
млрд. кВтч при среднегодовой заявленной мощности 1879 МВт;
Красноярскому - соответственно, 14,8 и 1680. И чт? на этом фоне какое-то
отдалённое поселение или установка ветряка 5 кВт? Богучанская ГЭС решит,
конечно, проблемы алюминщиков, но не коренного населения.
Возвращаясь к электрификации, напомним, что Федеральный закон <Об
электроэнергетике> определил понятия <субъект электроэнергетики> и
<потребитель электрической энергии>. Но в Законе отсутствует
классификация потребителей, их всех уравняли, и это основной недостаток
Закона, лишь усугубляемый Постановлением Правительства РФ от 07.12.2004
? 861, действующим с 2005 г.
Однако фактически потребители существенно различаются и социально, и
технически: из 45 млн. абонентов 90% питается от сети 0,4 кВ (на низком
напряжении); 9% - от трансформаторов 10(6)/0,4 кВ; 0,9% - от собственных
распределительных подстанций 6-10 кВ; наконец, 0,1% - крупные
потребители, питающиеся на напряжении 35-330 кВ и контактирующие
непосредственно с АО-энерго, генерацией, федеральными и региональными
сетевыми компаниями, сетевым оператором.
Обычно при расчётах стоимость 1 кВт генерирующей мощности принимают
равной 1000 долл. США. И если для строящегося элитного коттеджа с
трансформатором 10/0,4 кВ, для алюминиевого гиганта, готового вложить 1
млрд. долл. в достройку Богучанской ГЭС, эта цена приемлема, то для
начинающего малый бизнес предприятия с нагрузкой 10-20 кВт заплатить 20
тыс. долл. может оказаться не под силу. И уж совсем это неприемлемо для
пенсионерки, переселившейся в деревню и заявившей 5 кВт, или для
поселения глубинки в целом, где возросла потребность в электрической
энергии.
Между тем постановление ? 861 о правилах доступа потребителей
электрической энергии к услугам субъектов электроэнергетики содержит
разночтения, не устанавливая очевидное для всего мира: электроснабжающая
организация должна за свой собственный счёт строить собственные
подстанции и сети, включая установку счётчика, чтобы обеспечить
электроэнергией в объёме, требуемом потребителю, на границе раздела,
устанавливаемой, как правило, на территории потребителя.
Закон <Об электроэнергетике> снял запрет на строительство потребителями
собственных источников электрической и тепловой энергий для обеспечения
собственной же потребности. Это даёт возможность, наряду с традиционным
топливом, использовать и собственные возобновляемые источники энергии.
Освоены, например, газотурбинные электростанции, обеспечивающие 20 тыс.
жителей г.Агидель.
Сооружение собственных, независимых от субъектов электроэнергетики, для
питания потребителей на высоком напряжении единичной мощностью до 24 МВт
генерирующих мощностей ведёт к изменению концепции электрификации и
решает проблемы энергоснабжения городов до 10-30 тыс. жителей и огромной
массы небольших предприятий. Эти электростанции в сочетании с
источниками, работающими на ветре, речушках, солнечной энергии,
геотерме, отбросах и различных вторичных ресурсах в глубинке, и как
показал опыт - в мегаполисах, единичной мощностью в единицы, десятки,
максимум сотни киловатт, действительно может изменить подход к
электрообеспечению.
Упрощённо говоря, теперь появляется возможность по каждому региону (и
России в целом) обеспечить нормальное ценологическое соотношение
мощностей. Если решено построить (или уже существует) генератор 1 млн.
кВт, то должно быть 10 генераторов по 100 тыс., 100 шт. по 10 тыс. кВт и
так, вероятно, до 1 млн. источников по 1 кВт каждый. Создаются
объективные условия для разработки и утверждения на высшем уровне
законодательной и исполнительной властей Государственного плана рыночной
электрификации России (ГОРЭЛ).

Новый подход - план ГОРЭЛ

План должен регулируемую государством в своей основе рыночную
реструктуризацию электроэнергетики дополнить программой обеспечения
электроэнергией ВСЕЙ территории (всего отдалённого жилья и мелкого
производства), структурной перестройкой генерирующих мощностей крупных
городов, включая такой мегаполис как Москва.

Сформулируем концептуальную основу ГОРЭЛ.

1. Осуществление энергетического (и иного) строительства на основе
единства федеральных законов и подзаконных актов, каждый из которых
должен проверяться ценологическими ограничениями в части соблюдения
баланса прав пары <субъект электроэнергетики - потребитель>.
2. Для решения задач постиндустриализации необходимо антимонопольное
регулирование гигантов производства, стимулирование малой генерации, в
том числе и в сфере услуг; обеспечение прозрачности ранжирования
мощностей, общих и удельных расходов электроэнергии по регионам,
отраслям экономики, стране в целом для объективно верной оценки
результатов нормирования, расходов энергоресурсов, включая
энергосбережение.
3. Выстраивание ценологического соотношения <крупное-мелкое> в
производстве, услугах, сооружении генерирующих мощностей потребителей;
замена концепции единой энергосистемы страны и единой системы
диспетчеризации концепцией обеспечения энергетической самостоятельности
регионов, развитием энергоснабжающих организаций на основе
распределённых сетей потребителей.
4. Реструктуризация градообразующих гигантов, породивших экологические и
социальные проблемы; восстановление по всей стране <кулачества> (крепких
хозяйственников, фермерства) как класса, замена концепции интенсификации
электросетевого строительства концепцией децентрализованного
энергоснабжения промышленности, ЖКХ, необжитых и малообжитых территорий.
Необходимо обеспечить заявительный способ подключения возобновляемых
источников энергии, решить лизинговые проблемы для удалённых поселений и
поселений на малообжитых территориях.
5. Электрообеспечение следует производить в темпах, меньших роста ВВП;
стратегию инвестиций и перевооружение генерирующих мощностей
электроэнергетики осуществлять по ценологическим критериям; реализовать
децентрализацию по уровням системы электроснабжения потребителей при
автономности части электропотребления в чрезвычайных ситуациях.

Конкретизируем и <приземлим> изложенное для городов, регионов и
главное - для глубинки.

Для городов, особенно крупных, следует разработать локальные планы ГОРЭЛ
на основе:

1. Ревизии всех объектов, на которых по действующей
нормативно-технической документации должны быть установлены независимые
от энергосистемы источники питания. Это административные и режимные
организации; объекты инфраструктуры, прежде всего: связь, транспорт,
водоснабжение; высокие и высотные здания (сооружения); объекты
образования, здравоохранения, культуры и спорта; сфера услуг и торговли
(крупные магазины, кроме трёх независимых источников питания от
энергосистемы, оснащаются уже двумя собственными, например, дизельными
2?1000 кВт). На первый взгляд, это не увеличит рабочую мощность в
обычное время. Однако, это не так. Каждый такой резервный источник,
чтобы заработать аварийно, должен профилактически включаться и работать:
диспетчеризируйте процесс - и налицо прибавка рабочей мощности;
2. Нового строительства парогазовых и иных районных (квартальных)
генерирующих источников и когерентных установок (в том числе крышных) на
традиционных видах топлива единичной мощностью 1-6-24 МВт;
3. Законодательного стимулирования лизинга и льготного кредитования
сооружения объектов, использующих солнечную энергию (в Германии
реализована программа <10 тыс. крыш> и реализуется 100 тыс., оснащаемых
фотоэлементами: в 2004 г. установлено 20 тыс. солнечных батарей
суммарной мощностью 200 МВт) и геотермальную, в парках возможна и
установка ветряков, а на реках - бесплотинных, использующих кинетическую
энергию течения <утопленных> генераторов;
4. Муниципального учёта всех возможных вторичных ресурсов, в том числе
использования мусора, перепада давлений и температур, неравномерности
графиков действующих котельных;
5. Стратегии развития энергообеспеченности города, прогнозировании
величины расхода электроэнергии и требующейся мощности на средне- и
долгосрочную перспективу, структурно-топологического ценологического
мониторинга параметров электропотребления максимально возможного
количества потребителей для оценки параметров электропотребления, норм и
результатов энергосбережения.

Применительно к регионам (областям) задача разбивается на две
относительно независимые: 1) обеспечение тепловой и электрической
энергией городов и крупных (средних и мелких) промышленных и иных
объектов. Здесь, прежде всего, необходимы ревизия всех источников
энергии (электростанций и котельных), а затем ценологический анализ, что
нужно для энергетической самодостаточности; 2) что делать с глубинкой?
Тут мы говорим не столько о промышленных мелких предприятиях глубинки,
имеющих собственную трансформацию 10(6)/0,4 кВ, и мини-предприятиях,
питающихся на напряжении 0,4 кВ, сколько о сельскохозяйственном
производстве и быте глубинки.
Товарное сельхозпроизводство предполагает наличие земли и
электричества - всеобъемлющей электрификации, обеспечивающей достойный
уход за живностью. Птичий и иной молодняк, в том числе и поросята,
быстро гибнут на холоде; товарность дают 10-20 голов, а семьёй вручную
можно <поднять> одну-две коровы, но уж больше - проблема; да и теплицы
требуются соответствующих выращиваемой культуре размеров (для нас
недостижима проявленная оперативность по спасению урожая цитрусовых во
время калифорнийского энергетического кризиса).

Как обустроить глубинку России

Обратимся к земле, не имея в виду плотно заселённые пригороды и южные
районы России. Вместе со строительством Транссиба с начала 90-х годов ХХ
в. началась волна заселений: ехать в Сибирь становилось выгодно.
Оплачивалась четверть проезда, обеспечивались бесплатное питание и
медицинская помощь. Переселенцу выдавали ссуду 200 руб. и от 8 до 15
десятин <удобной> земли и сколько угодно <неудобной> (казённая русская
десятина - это не пресловутые <6 соток>, а 30?80 или 40?60 саженей, что
составляет 10925 кв. м, т.е. 100 соток - гектар). Лишь власть может
принять подобное решение.
Опыт заселения говорит, что земля выдаётся семье, где не меньше двух
мужчин репродуктивного возраста, освобождённых от службы в армии. Семья
берёт обязательство иметь не меньше трёх детей, а при достижении ими
определённого возраста и сохранении хозяйства кредит и лизинг
государством погашаются.
Но главное заключается в сохранении глубинки, блокировании оттока
молодёжи. Это возможно технически: современные высокие технологии
позволяют (при надёжном электроснабжении) донести через мобильную связь
и Интернет весь информационный мир в любую точку глубинки. Дистанционное
обучение, гарантия получения любого образования (не покидая Родину),
возможность пользоваться фондами библиотек, быть в курсе культурных и
иных событий, чувствовать себя полноправным гражданином России - вот
действительный национальный проект, опирающийся на электрификацию.
Поселения могут быть небольшими (не как в колхозной практике: чтобы
запрячь лошадь, надо было пройти пару километров) и устойчивыми, если:
1) есть надёжное электроснабжение (в любом случае - собственный
независимый генерирующий источник; 2) имеется мобильная связь и
Интернет; 3) гарантируется бесплатное образование и медицинское
обслуживание; 4) за 6 мес. до начала посевной (лучше сразу после уборки
урожая) гарантируются закупочные цены и договор на закупку продукции
(включая мясомолочную).
Если говорить об электроснабжении отдалённых поселений, то должны быть
экономически оценены затраты на поддержание сетей энергоснабжающей
организации и строительства, скажем, ветряка. Для отдельного хозяйства
их должно быть три единичной мощностью 5-20 кВт (возможна замена ветряка
на биогаз или электростанцию на речушке). Во всех случаях речь идёт о
лизинге. Из 48 млрд. руб. прибыли РАО <ЕЭС России> в 2004 г., 70%
которой было направлено на развитие, едва ли даже 1% был вложен в мини-
и малую энергетику. В то же время Германия в 2000 г. уже имела 12 ГВт,
Дания - около 3 ГВт. К 2020 г. США планируют довести долю ветровой
энергии в выработке до 10%, Дания - до 30% (по миру - 12%, около 3 тыс.
ТВтч/год). К середине века ожидают, что в Европе и США альтернативные
источники будут давать больше электричества, чем атомные и
углеводородные станции.
Фактически же в стране продолжается строительство гигантов. Характерный
пример - Калининградская область, где строят ТЭЦ 2, включённую <в
Федеральную целевую программу развития особой экономической зоны в
Калининградской области на период до 2010 г.> и названную одной из
<основных строек> РАО <ЕЭС России>. Этим зачёркивается довоенный
германский опыт обеспечения собственной электроэнергией от небольших ГЭС
и ТЭЦ.
Миллионник ТЭЦ 2 Калининграда в ближайшее время породит множество
проблем с передачей электрической и тепловой энергий, в конечном счёте -
с экономической эффективностью работы станции. Там же в Калининграде
широко рекламировалось сооружение ветропарка: одна ВЭУ мощностью 600 кВт
и 20 ВЭУ по 225 кВт каждая. Но вопреки не только ценологической теории,
но и здравому инженерному смыслу ветряки (21 штук) были расставлены не
возле мелких поселений региона, а сосредоточены в одном месте, чтобы
повысить напряжение до 15 кВ, а затем распределять мощность уже на
напряжение 110 кВ. Мы пытались показать, что Государственный план
рыночной электрификации должен строиться на иных принципах и на иной
<экономике>.
Есть одна ключевая (упорно не решаемая в стране) проблема. Упрощённо,
она сводится к следующему. Если гражданин РФ - житель глубинки -
поставил собственный ветряк на 5 кВт, а вдоль деревни протянута линия
380/220 В, то возникает два вопроса: 1. возможность подключения ветряка
к сетям энергоснабжающей организации. 2. когда житель ложится спать, а
ветер дует, будет ли покупать энергосистема электроэнергию хотя бы по
собственной себестоимости (а продавать её по тарифу, кладя разницу себе
в карман).
Пока практика однозначна: энергосистемы изо всех сил противятся
подключению подобных генерирующих мощностей, и даже пивоваренная
компания <Балтика>, построив собственные электрические мощности, не
может юридически заставить энергосистему оплачивать генерируемую
потребителем мощность. Здесь настоятельно необходимо защищающее интересы
потребителя решение законодательной власти.

Ключ к удвоению ВВП?

Подведём итоги. ГОРЭЛ должен стать Национальным проектом под патронажем
непосредственно Президента РФ и включать не только проблемы собственно
электрификации (ценологическое выстраивание по регионам и России в целом
генерирующих мощностей, включая лизинг для малой генерации на
возобновляемых источниках, использование стабилизационного фонда для
массового создания рабочих мест по выпуску отечественного оборудования
для фермерских хозяйств и малых предприятий, решение электросетевых
вопросов и др.).
Не менее важна одновременная программа транспортной инфраструктуры
(развитие дорог, хотя для глубинки предпочтительнее развитие малой
авиации и создание отечественного внедорожника); программа образования,
ориентированная не на учителей в деревнях, где и десятка разновозрастных
школьников не наберётся, а на доступное образование с консультациями (и
приёмом промежуточных экзаменов у ученика, т.е. на дистанционное
образование); медицинская помощь не в районе, а в селе (транспорт,
дистанционная диагностика).
Не следует ли часть сертификатов, выдаваемых военным, ориентировать на
строительство ими домов в глубинке (кстати, если принимать решение,
аналогичное столыпинскому, то обязательно вооружение одиночных фермеров
и хуторов)? Наконец, мобильная и прочая связь и, конечно же, ещё раз -
электричество. Говоря обо всём этом, не следует выпускать из виду, что
предлагаемая концепция касается северных и малых народностей.
Есть необходимость разработать новую программу электрификации России,
которая по масштабам и важности будет превосходить план ГОЭЛРО. Такая
программа позволит по-новому подойти к инвестиционной политике,
осуществляемой в стране, к возможностям Стабилизационного фонда.
Вложение средств в ГОРЭЛ будет способствовать снижению инфляции (деньги
не вбрасываются, а обеспечивают выпуск разнообразного оборудования и
создание инфраструктуры), а в конечном итоге может явиться ключом к
ускорению темпов развития России, к удвоению ВВП.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 22:55:06)
Дата	20.04.2006 22:56:49

Л. Китаев-Смык. Пьяницы: пить или не пить? (*+)

---

http://www.intelligent.ru/articles/text303.htm


Пьяницы: пить или не пить?

Русские пословицы <пьяному море по колено> и <пьяница проспится, дурак -
никогда> всё же для пьянства оправдание слабое. Алкоголизм - зло
несомненное. Однако люди в разной степени подвержены этой пагубе.

Леонид Александрович Китаев-Смык

Чем плох <сухой закон?>

Древние говорили: <ин вино веритас> - <истина в вине>. И правда, бокал
лёгкого вина (не крепкого, и тем более, не водки) раскрепощает чувства,
снимает тормоза, сковывающие у некоторых людей мысли, идеи,
интеллектуальные порывы. Во время дружеских застолий, не злоупотребляя
вином, легче анализировать, прожектировать, но не принимать решения.
Решать трудные задачи, вершить ответственные дела лучше на трезвую
голову.
Замечено, что в этносах, живущих в Европе и исповедующих ислам с полным
запретом алкогольных напитков, больше невротических заболеваний, чем у
европейцев, свободных от этого запрета. И всё же - пить или не пить?
В новой истории были периоды введения <сухого закона> - полного запрета
производства и продажи алкоголя. В России этот закон был введён в 1914
году, в начале первой мировой войны, чтобы повысить мобилизационные
способности страны. Действительно, возросло промышленное производство и,
главное, резко уменьшилось количество бракованной продукции.
В СССР в 1985 году были ограничены производство и продажа водки и вина.
Через несколько лет алкогольные мафии сорвали полезные результаты этих
мер. Сейчас мало кто знает, что благодаря этим запретам тогда
значительно уменьшилась смертность в нашей стране. По статистическим
данным в те годы было спасено, то есть не умерли - 2,5 миллиона человек.
После отмены ограничений смертность возросла скачкообразно. Сейчас в
значительной степени <благодаря> усилиям алкогольных мафий и рекламе она
растёт, приближая Россию к демографической катастрофе, увеличивая число
людей не способных к напряжённой работе, к интеллектуальным усилиям, то
есть дебилизируя часть населения.

Об опьянении

Медики знают, что, попадая в мозг, алкоголь нарушает прохождение нервных
импульсов между клетками через синапсы, а когда он разлагается, эти
связи восстанавливаются. Но часто не учитывается ещё один механизм
воздействия алкоголя - склеивание эритроцитов (преципитация).
В обычном состоянии эритроцит - красное кровяное тельце - имеет форму
диска. Протискиваясь по капиллярам, он принимает форму сосиски - нужна
большая площадь поверхности, чтобы отдать тканям организма кислород и
впитать взамен продукты их жизнедеятельности. А под действием алкоголя
диски-эритроциты склеиваются в стопки по 100-200 штук и протиснуться в
капилляры уже не могут. В результате возникает закупорка сосудов. Особо
опасная в жизненных органах: в сердце и головном мозгу.
Капилляры мозга под влиянием даже небольших доз алкоголя не только
закупориваются, но и в каком-то проценте не раскупориваются. То есть
возникают тысячи постоянных маленьких тромбов, серьёзно нарушающих
кровоснабжение мозга.
Что такое похмелье? Человеку муторно плохо, у него болит голова. Но
ткань мозга сама по себе не может болеть, там нет соответствующих
болевых нервных окончаний! И всё же мучительное чувство похмелья - это
мозг кричит о своих кровавых точечных ранениях, ему не хватает
кислорода, он перенасыщен продуктами распада. И люди опохмеляются, чтобы
опять наркотизировать себя, уменьшив тем самым мучительный дискомфорт.
Но, облегчая самочувствие пьяницы, похмельная рюмка не уменьшает
количество тромбов в его мозгу, а лишь увеличивает. И у алкоголиков со
стажем возникает то, что патологоанатомы называют <поролоновым мозгом>.
Лишённые нормального кровоснабжения, участки мозга некротизируются и
распадаются. На их месте возникают небольшие пустоты - пузырьки-вакуоли,
заполненные мутной жёлтой жидкостью.
А там, где были кровоизлияния, вместо ткани мозга - рубчики из
соединительной ткани. Мозг человека, погибшего от алкоголизма, похож на
поролон, но пузырьки-вакуоли в нём разной величины. Мой однокашник по
Первому московскому медицинскому институту, ставший патологоанатомом,
много раз участвовал во вскрытии умерших алкоголиков, в том числе сына
Сталина - Василия. И рассказывал, что его мозг был похож на поролон в
буквальном смысле. Если вскрывали труп алкоголика, то было удивительно
не то, почему он умер, а то, как он умудрялся жить с таким пузырчатым
мозгом.
Едва ли существование окончательно спившихся можно назвать полноценной
жизнью. Они и трезвея не способны даже к малым интеллектуальным
нагрузкам. Их мышление дебильно. Ведь мозг человека изначально
представляет собой целостную систему, в которой всё взаимосвязано. А
отдельные сохранившиеся участки мозга алкоголика фактически отделены
друг от друга <поролоновыми> вставками и рубцами из соединительной
ткани.
Нервные импульсы через них, естественно, не проходят. Когда алкоголик
трезвеет, <живые> участки мозга мучительно пытаются достучаться друг до
друга, как подводники в отсеках затопленной лодки, восстановить
прерванные связи. И поскольку это не получается, у алкоголика возникают
мучительные ощущения. И он должен снова напиться, чтобы оглушить
наркотиком свой кричащий от боли мозг. Поэтому лишать алкоголиков такого
обезболивания мозга, как это практикуется в лечебницах и вытрезвителях,
может быть, просто бесчеловечно.
Есть один древний способ, практиковавшийся в царской России до конца XIX
века в отношении абсолютно спившихся мужчин. Для избавления от мук, а не
излечения, потому что восстановить мозг законченного алкоголика
невозможно. Зимой пьяных забулдыг отлавливали и принудительно отправляли
валить лес. При этом на лесоповале их очень хорошо кормили, но только
постной пищей. Никаких животных белков: ни молока, ни творога, ни мяса,
ни птицы, ни рыбы - как в церковный строгий пост. И при этом во время
тяжёлой физической работы происходила сильнейшая реорганизация
организма.
Механизм её до сих пор не известен. Может быть, когда-нибудь наши
наркологи и правоохранительные органы совместно исследуют этот феномен.
Возможно, к реорганизации приводит огромная потребность в калориях при
отсутствии пищи, которая могла бы отдать организму эти калории быстро.
Не знаю... Но у мужчин, возвращавшихся с лесоповала, исчезала тяга к
алкоголю. И не из-за страха перед повторением экзекуции.
Это был лечебный эффект, и на Руси его знали с глубокой древности.
Причём во многих случаях измученные алкоголизмом люди добровольно
становились отшельниками - уходили в скиты, сами налагали на себя
епитимью или принимали её от священников. Причём епитимья зимняя, когда
сочетаются физическая нагрузка, диета без животных белков и морозная
погода. Но - с отдыхом и хорошей, тёплой одеждой.
Заметим, что нам известны случаи, когда люди склонные к запоям, зимой,
чтобы не замерзнуть сутками грелись лишь тяжёлой физической работой.
После этого у них надолго исчезала тяга к выпивке.

Потребность в опоре (<точка опоры>) Обращённость внимания
В себя (интроверт) Вне себя (экстраверт)
В себе (интернал) <Неспивающийся выпивоха>
<Стоик>
<Пьяница-буян>
<Лидер>

Вне себя (экстернал) <Потерянный>
<Тихий пропойца>
<Искатель>
<Лихой собутыльник>


Разные алкоголики

В 70-х годах прошлого века, участвуя в антиалкогольных мероприятиях, мы
увидели, что при классификации проявлений и последствий алкоголизма
целесообразно учитывать различия отношения людей <к себе> и <к другим> -
особенно, когда у них стресс. Классификацию, созданную на этих
основаниях, приводим здесь в качестве примера дифференциации
индивидуальных различий, проявляющихся у людей при стрессе жизни.
Людям свойственно страдать или радоваться из-за того, что происходит
вокруг них. При этом они думают и о себе, оценивая свои достоинства и
недостатки. Есть такие, кто больше склонны заглядывать в себя,
анализировать свои переживания. Они меньше внимания обращают на
окружающую их жизнь, легко погружаются в собственные мысли. Их называют
<чувственно обращёнными в себя> (сенсорными интровертами).
У других людей, наоборот, преобладает способность замечать и обдумывать
преимущественно то, что происходит вокруг них. Забывая о себе, они
хорошо запоминают собеседников. Их легко отвлекает от дел шум или другое
внешнее воздействие. Это - <чувственно обращённые во внешний мир>
(сенсорные экстраверты).
Из этого разделения не следует, что интроверты не разбираются в
событиях, происходящих вокруг них, а у экстравертов будто бы внутренний
мир беднее. Но всё же первые с большим вниманием относятся к своим
внутренним переживаниями, вторые - к течению внешних событий.
Обнаружено, что при <стрессе жизни> у одних людей ярче проявляется
склонность противостоять внешнему социальному давлению, опираясь на себя
(точка <опоры> внутри). Они названы <интерналами>. Другие люди, наоборот
тяготеют к тому, чтобы найти <опору> в сочувствующих им людях, в
поддерживающих их организациях или в каких-либо мнимых силах,
представление о которых возникает на основе религиозных или мистических
учений. Это <экстерналы>.
Мы изучали особенности людей с разным сочетанием у них
<интраверсии>-<экстраверсии> и <интернальности>-<экстернальности>,
используя психологическое шкалирование для определения состояний людей
во время спокойного, <обыденного> существования, при стрессе жизни и, в
частности, при алкоголизме, когда жизнь <надломила> их (см. таблицу).
Нами были обследованы только мужчины-алкоголики.

<Лидер> и <Пьяница-буян>

Интернал-экстраверт. Это человек, у которого точка опоры - <внутри
себя>. Он в той или иной мере самоуверен, действуя, надеется на себя,
независим от признания и поощрения со стороны других людей. При этом его
внимание в значительной мере обращено <вовне>, что позволяет ему хорошо
ориентироваться во внешней обстановке, используя это для достижения
своих целей, формируемых со свойственной такому человеку (благодаря его
<интернальности>) самоуверенностью.
Если такой человек наделён умом и знанием людей, то это потенциальный
лидер группы, организатор тех ила иных мероприятий.
Нами было обнаружено, что человек такого типа меньше подвержен стрессу,
чем люди с иным складом психики. Внимательно наблюдая за окружающей
обстановкой, он вовремя видит опасность и может подготовиться к ней.
Черпая уверенность в опоре на себя, он в случае неудачи мало внимания
обращает на осуждение со стороны окружающих людей. Это помогает ему
сохранять самообладание без эмоционального перенапряжения.
Если такой <лидер> хорошо воспитан, образован и добр, то он отличный
педагог, воспитатель и даже вождь. Бодрость его заразительна, речь -
убедительна. Лидер с дурным воспитанием - асоциален, опасен. Такой
человек при недостатке ума может стать психопатом без совести.
Но когда такого <лидера> постигает большое несчастье, и он утрачивает
веру в себя, у него возникает тяжелейший стрессе: возможна сильная
депрессия, с обвинениями себя, будто бы виновника неудач и невзгод. В
душе у такого человека при изнуряющем стрессе из-за поражения и краха
надежд возникает мучительная борьба с самим собой. При этом и окружающим
его людям - членам семьи и сослуживцам достаются ярость и негодования.
На пике эмоционально-стрессового напряжения возможны инсульт мозга или
инфаркт миокарда и даже попытки самоубийства. Окружающим людям трудно
помочь ему, так как он привык полагаться на себя и не склонен
<опираться> на других людей, хотя и ругает их почём зря. Помощь ему
должна быть дружественной и тактичной.
Если такой человек не справляется с невзгодами, начинает чувствовать
свою несостоятельность, некомпетентность и, главное, неуважение или
неподчинение, то это травмирует его. Чтобы уходить от мучительного
дистресса (стресса, так сказать, со знаком минус) человек такого типа
может начать употреблять алкоголь и тогда становится <пьяницей-буяном>.
Пьяным он перестаёт замечать свою социальную несостоятельность и
пытается <восстановить>, как ему кажется, своё лидирующее положение в
глазах окружающих его людей руганью и драками. На этом этапе заболевания
(а стресс и алкоголизм у такого типа людей - это уже болезнь) его
озлобленность переносится с себя на других. Среди близких и знакомых, а
то и не знакомых, он ищет и <находит> обидчиков, виновников его
несчастий.
Чтобы уменьшить неблагоприятные проявления стресса у работника такого
типа, надо (опираясь на его способности хорошо видеть окружающие
явления) ненавязчиво показать, что в жизни есть много привлекательного и
ценного, ради чего стоит активно трудиться и жить. Но, главное, -
показать, что окружающие люди всё ещё уважают его и даже нуждаются в его
организаторском таланте, в его радушии, доброте.
Нужно понемногу дать человеку такого типа, переживающему дистресс,
возможность восстановить свой престиж. Чтобы он, помогая людям или даже
руководя ими, снова почувствовал бы свою значимость. Вернувшись к
выполнению своей работы (полностью или частично), он должен настойчиво и
вдумчиво восстанавливать свою компетентность и уверенность в себе.
Но что делать ему, если он опустившийся пьяница, и нет рядом с ним ни
родных, ни друзей, кто помог бы вернуть ему веру в себя? Может ли
сделать это он сам? Да, сможет. Надо поднять свои веки, осмотреть тех
кто рядом, таких же несчастных пропойц. Опереться на былую способность
властвовать, но теперь не ругать недостойных, а порадовать их хоть
чем-то - грустной шуткой, дружеским жестом, прикрыть их наготу, отдать
свою пищу им или приказать прекратить безобразничать.
Но главное, не надо быть <буяном>. Станьте <отцом> или <старшим братом>
для таких как Вы. Шаг за шагом ведите их к лучшему - в приют для
обездоленных, в религию, в общество анонимных алкоголиков. Возвращайтесь
к лидированию, и Вы вновь обретёте веру в себя.

<Потерянный> и <Тихий пропойца>

Экстернал-интраверт. Точка опоры для такого человека во внешнем мире, но
он не видит её, не способен отыскать её и потому не может на неё
опереться. Всё из-за того, что его внимание обращено <внутрь себя> - на
свои переживания, ощущения. Для него характерна неуверенность в себе,
потребность в поддержке и поощрении со стороны окружающих. Он вынужден
полагаться на судьбу, на случай. Он плохо ориентируется во внешнем, и в
социальном мире, часто не находит поддерживающих его обстоятельств, не
замечает ободряющих его людей.
Не имеющий точки опоры в своём внутреннем мире, не умеющий найти её
вокруг себя, человек такого типа оказывается <потерянным> в мире людей и
событий. Он склонен к бесплодному самокопанию и самобичеванию, им
овладевает тревожность, мучает страх без причины, он легко впадает в
депрессивный дистресс. Такой человек не способен влиять на
психологический климат коллектива, иногда ухудшает его своим плохим
настроением.
Когда удача сопутствует ему, <потерянный> отказывает себе в счастье
обладать ею. У него <горькие радости>. Вместе с тем такой человек,
хорошо зная собственные тягостные переживания, как правило, чуткий и
отзывчивый. Он, чем может, старается помочь другим людям.
Если человек такого типа, уходя от <стресса жизни> начинает употреблять
алкоголь, то становится <тихим пропойцей>. Напиваясь до бесчувствия, он
как бы старается уйти от себя, от угрызений совести, возникающих у него
при жизненных неудачах, и от внешних трудностей, с которыми, как ему
кажется, он не может справиться. Люди такого типа при жизненных неудачах
более других склонны находить поддержку в религии или в мистике.
Психологическая помощь для человека такого типа, переживающего дистресс,
может заключаться в том, чтобы снять с него нагрузки, травмирующие его.
Поначалу уменьшить, не обижая его, служебные, семейные или иные
обязанности. Освободить от угрызений совести: простить, отвлечь,
ободрить его. Затем постепенно вовлекать его в посильную деятельность,
дружески поддерживая.
Такому человеку полезны занятия спортом или искусством. Он склонен
бросать эти занятия, но его следует вновь привлекать к ним. Человеку
такого типа при стрессе полезны коллективные психотренинги.
Если он остался один со своими невзгодами, если упущены все возможности
и жизнь лишь мученья, то как искать путь к спасению? Из последних сил
или пользуясь случайным душевным порывом, надо выйти к людям, на улицу,
хотя бы во двор своего дома.
Всё Вам кажется серым, унылым? Вглядитесь в прохожих. Среди них
непременно появится красивое, доброе лицо. И тогда суета людей ободрит
Вас. Посмотрите на детей, вглядитесь в молодые лица, и они поделятся с
Вами жизненной силой. Пройдите по скверу, по парку или по лесу, по полю.
Пусть поначалу природа кажется Вам печальной, <обречённой>,
<отцветающей>. Погладьте еловую ветку. Не стесняйтесь, обнимите берёзу.
Вглядитесь в неё, и она вознаградит Вас богатством своей разноликости,
силой природы.
Живая природа станет нежной опорой для <потерянного> человека. Это
начало его ухода от <тихого> пьянства. Отстраняйтесь от него, занявшись
неспешным делом, лучше тем, о чём мечталось, но всё времени не хватало.
Работа, природа возвратят надежду на лучшее. Тогда и среди людей Вы
сможете увидеть друзей.

<Стоик> и <Неспивающийся выпивоха>

Интернал-интраверт. Он настолько хорошо знает себя, что даже не
задумывается об этом, уверенность в себе черпает <внутри себя>. Хорошо
ориентируется в своих особенностях и способностях. Верит в себя и знает,
что сам себя никогда не подведёт, хотя может в этом ошибаться.
При наличии знаний, опыта, интеллекта он правильно планирует свою
деятельность и эффективно расходует силы, довольно устойчив перед
жизненными невзгодами. Это своего рода <стоик>.
Сравнительно мало участвует в организации своих взаимоотношений с
другими людьми. Его не интересуют их суждения о нём. Но в трудной
ситуации, при <стрессе жизни> такой человек может являться примером для
подражания, опорой для окружающих его людей. Он поддерживает их теплом
своей души, не обидчив, разозлить его трудно. Но в гневе он опасен, так
как не очень-то ценит жизни и здоровье противников.
<Стоик> не склонен злоупотреблять алкоголем. Про таких людей есть
поговорка: <Пьян да умён - два угодья в нём>. Он <неспивающийся
выпивоха>. Может пить, уходя от дистресса неделями, месяцами, но пить
понемногу. Это так называемые <ложные запои> (настоящий запой алкоголика
длится не дольше 5-8 суток, до полного отравления, когда организм уже не
способен терпеть и нейтрализовать выпитый спирт).
С годами пьянства у такого человека, <стоика>, крепнет потребность
постоянно <жить> в новом ирреальном алкогольном мире.
Если у человека такого типа в силу чрезвычайных критических
обстоятельств возникли депрессия, дистресс, то психологическая помощь
ему может заключаться в следующем: освободить от травмирующего его
психику окружения; дать ему возможность разобраться в себе (возможно, с
помощью психотерапевта); помочь ему восстановить веру в себя, на срок
<закодироваться> от алкоголизма. Это хорошо действует. Но точно в срок
окончания кодирования он снова запьёт.
Может ли он сам себя вытащить за волосы из болота пьянства, если
останется один? Увы, это самый трудный случай. Если у такого человека
опорочена, утрачена вера в себя, то есть он лишён своей точки опоры, то
ему остаётся лишь плыть по течению. Может быть кто-то властной рукой
вытащит его в трезвую жизнь.

<Искатель> и <Лихой собутыльник>

Экстернал-экстраверт. Такой человек всё время нуждается в <опоре> во
внешней среде. Он способен ориентироваться в ней, поэтому, как правило,
такую <опору> находит. При затруднениях в поисках поддержки и одобрения
со стороны других людей он может организовать ситуацию, создать условия,
в которых его положительные качества лучше видны, либо условия, которые
позволят ему проявить свои способности.
Иногда мучительные периоды поисков условий, в которых он может заслужить
одобрение своим поведением, трудом, чередуются у такого <искателя> с
периодами радостного для него признания со стороны друзей, руководства,
с повышением его престижа в кругу товарищей по работе.
Если в неутешные для него периоды или во времена празднования удач он
будет употреблять алкогольные напитки, то может пристраститься к ним.
Ему всегда будет нужно пьяное сообщество. Он заводила среди <алкашей>.
Он - <лихой собутыльник>. Даже приноровившись купировать алкоголем свой
<стресс жизни>, он без пьющей компании всё же не пьёт в одиночку. Разве
что окончательно спившись и потеряв нормальный облик.
При выраженных проявлениях дистресса, чтобы отвлечь от пьянства, такого
человека следует заинтересовать новым посильным для него делом. И
главное, избавить его от собутыльников. Нужно показать ему, что и на
трезвых окружающих его людей, на товарищей по работе, на членов семьи
можно положиться.
Такой человек в неблагоприятные для него периоды жизни склонен вступать
в группы, объединяющиеся по принципу круговой поруки. Поэтому следует
предотвращать для него возможность попасть в асоциальные, криминальные
сообщества.
Такой человек спиваясь, даже оставшись один, всё же будет искать путь к
спасению. Ему надо вновь осмотреться, чтобы увидеть не тех, кто рядом,
не пьяную компанию, а <работяг>, тех кто работают, а не только пьют, и
примкнуть к ним на любых условиях.

Пару слов в заключение

Предложенная нами классификация алкоголиков (в зависимости от их
особенностей, описанных выше) успешно применялась профессиональными
наркологами. Но всё же врачи-наркологи нередко ограничиваются
классификациями алкоголиков, рассматривая лишь интенсивность симптомов
этого заболевания.

Приведём пример из Руководства для врачей.

Алкоголиков, классифицируемых как вступивших в первую стадию
алкоголизма, характеризует <ежедневное потребление высоких доз без
последующего ощущения насыщения и отвращения>. На второй стадии
появляется <абстинентный синдром>, т.е. симптомы похмелья. На третьей
стадии - <общее психофизиологическое истощение: психическое состояние
определяется депрессией с переживанием безнадёжности, самообвинением>.
Уверен, что таких узковедомственных классификаций с усечённой
психологической составляющей совершенно недостаточно для эффективного
лечения и реабилитации алкоголиков.

© 2006 СМИ <ИНТЕЛЛИГЕНТ>.
Свидетельство о регистрации в МПТР России:
Эл ? 77-4347 от 5 февраля 2001 года.
При полном или частичном использовании материалов
ссылка на INTELLIGENT.ru обязательна.

---

От	Георгий
К	Георгий (20.04.2006 22:55:06)
Дата	20.04.2006 22:56:44

Л. Кудрявцева. Действительно ли в последние годы дети стали агрессивнее? (*+)

---

http://www.intelligent.ru/articles/text285.htm


Дети, творящие зло: Кто виноват?
Действительно ли в последние годы дети стали агрессивнее?
Людмила Владимировна Кудрявцева

Агрессия - это часть нашей жизни

В проявлениях агрессии нет ничего необычного или патологического.
Агрессия присуща каждому из нас так же, как и проявления добра,
сострадания или других чувств. Она возникает всегда, когда человеку
внутри не по себе. Агрессия может быть и конструктивной. Стремление
побеждать в соревнованиях, быть первым, защищать себя и других, активно
продвигаться по карьерной лестнице - всё это тоже проявления агрессии,
только конструктивной, которая поощряется в обществе. Осуждается
деструктивная агрессия - насилие, разрушение окружающей среды,
саморазрушение.
Часто говорят, что в последние годы резко возросла агрессивность детей и
подростков. Можно ли утверждать, что наше время отличается особой
жестокостью детей? Думаю, что любой ответ будет субъективен. Заглянув в
историю, мы увидим, что во все времена случались массовые кровопролитные
войны, беспощадное уничтожение целых народов, агрессивное противостояние
людей разной веры, взглядов, национальностей, классов. Агрессия
проявлялась всегда и на всех уровнях жизни общества: в политике,
бизнесе, семье. В среде подростков и молодёжи стычки тоже были всегда. И
всегда они отличались особой жестокостью и нетерпимостью.
Конечно, были исторические периоды более спокойные и менее. Думаю, что
наше время исторически не самое жестокое, хотя и не самое гуманное.
Важнее другое: всегда и во всех странах были и есть люди, которые
озабочены агрессией и насилием среди детей. Педагоги и другие
специалисты, работающие с детьми, считают, что в последние годы заметен
рост насилия в школах и даже в детских садах.

Насилие в школах

Известный швейцарский психолог и психиатр Аллан Гуггенбюль в своей книге
<Зловещее очарование насилия> (С-Пб, 2000), посвящённой детской и
школьной агрессии, называет несколько важных причин роста насилия в
современной школе. В их числе исчезновение уличных игр из жизни детей.
Игры детей на улице в наше время и в нашей культуре, действительно,
стали достаточно редким явлением. Школьники перегружены учебными
программами и домашними заданиями. Кроме того, родители стараются так
занять свободное от школы время ребёнка, что для прогулок времени у
детей просто не остаётся.
А ведь на улице дети проживают именно свою жизнь, а не навязанную
взрослыми. Здесь же у подростков происходит то, что психологи называют
<групповой динамикой> или созданием отношений. Пребывание в группе
позволяет им прочувствовать феномен человеческого бытия полноценно, хотя
и не всегда позитивно. В уличных играх дети определяют своё место,
статус в группе, свою идентичность. Там случаются и достаточно жёсткие
столкновения <кто кого>, завоевание лидерства между группами и внутри
них.
Теперь же подобные выяснения отношений переносятся в школу. А здесь эти
процессы происходят не так естественно и не так быстро как на улице, на
них накладывается множество ограничений: это и школьные порядки, и
контроль взрослых, и школьный статус подростка, который далеко не всегда
совпадает с его положением в группе сверстников, и наличие
<посторонних>, и многое другое.
Ещё одна причина роста детской агрессивности, по мнению Гуггенбюля,
связана, как ни странно, с гуманизацией и демократизацией образования.
Эти позитивные процессы уравнивают детей и взрослых в правах и приводят
к тому, что у детей исчезает страх, трепет перед школой и учителями. Но
при этом учитель перестаёт быть и непререкаемым авторитетом, способным
остановить насилие и агрессию.
Прямая связь существует также между трудностями в обучении и
агрессивностью. Растёт число детей с проблемами в обучении - растёт и
школьная агрессивность. Всем детям хочется быть успешными в учёбе, иметь
друзей, быть популярными, то есть быть кем-то, кто имеет значение, но не
всем это удаётся. И тогда они заявляют о себе агрессивными выходками.

<Мне плохо!>

Существует ещё целый ряд социальных факторов, влияющих на рост детской
агрессивности: насилие в обществе, войны, терроризм, расслоение общества
на богатых и бедных, безработица, пьянство и наркомания. А неполные
семьи: Их число неуклонно растёт. Исследования же показывают, что у
детей из неполных семей ниже самооценка, выше тревожность,
неудовлетворённость, и, как следствие, - агрессивность.
Действительно ли в последние годы дети стали более жестокими? Я не могу
утверждать это наверняка. Но вполне очевидно, что стало много по-разному
неблагополучных семей, в которых взрослые недовольны собой или своей
жизнью.
Главным условием хорошего самочувствия ребёнка является жизнь в семье,
где ему рады, где его любят именно таким, каков он есть, и проявляют
внимание к тому, что заботит именно его. Если родители не справляются со
своей жизнью, или она, по их мнению, идёт <не так>, то дети в таких
семьях могут быть <лишними>. Постоянные упрёки, замечания, смысл которых
можно обобщить фразой <ты не такой, как надо, ты создаёшь проблемы своим
существованием>, воспринимаются детьми как отвержение.
Иногда родители ждут от детей воплощения своих неосуществившихся
замыслов. Дети должны постоянно <оправдывать надежды>, то есть
осуществлять не своё бытие, а мечту родителей.
Родительская гиперопека, на первый взгляд, демонстрирует любовь и
заботу, но при этом родители контролируют все сферы жизни своих детей
под девизом <как бы чего не вышло> или <без нас ты не справишься>. По
сути дела для ребёнка это означает недоверие к его способности самому
нести ответственность за свою жизнь.
В любом из перечисленных случаев у ребёнка возникают протест,
несогласие, которые принимают форму бессознательной и часто смещённой
агрессии. Он начинает вести себя совершенно неадекватно с точки зрения
окружающих: может направить свою агрессию на сверстника, на более
слабого человека, на учителя, кошку, собаку, на телефонную будку. Или на
самого себя - и тогда это будет саморазрушающее поведение (наркомания,
суицид и др.).
<Мне плохо!> - <кричит> ребёнок этими своими поступками нам, взрослым.
Но мы не слышим. Большинство взрослых видят только то, что на
поверхности: опрокинутую урну, разрисованный подъезд, <дикие> причёски,
следы татуировок и пирсинга.

<Я есть!>

Любое поведение имеет смысл. И агрессивное тоже. Мы часто задаём вопрос,
почему подросток так поступает? Мы ищем причину, пытаемся найти в его
детстве, в его семье нечто, на что он сегодня <отреагировал>. Другой
вопрос: для чего он это делает, помогает нам понять цель или смысл
поведения.
Что стоит за внешне вызывающим или агрессивным поведением? Может быть,
ребёнку это необходимо для того, чтобы его заметили: <Пусть я не такой,
как надо, я плохо учусь, но Я ЕСТЬ!>. В этом - смысл его поступков.
<Я есть!> - это то, в чём хочет утвердиться каждый ребёнок и подросток,
и чего не хватает многим детям. Родительское внимание часто
ограничивается материальной сферой, заботой о здоровье и дежурными
вопросами: как дела в школе, нет ли <двоек> и замечаний в дневнике.
Исполнив <родительский долг>, мамы и папы редко задумываются о
внутреннем состоянии детей, об их настроении, удовлетворённости жизнью,
об их отношениях с другими, о статусе в классе.
А все ли дети имеют признание в школе? Учитель не может уделить внимание
каждому ребёнку. Обычно его удостаиваются лишь самые успешные и самые
отстающие. А если ребёнка не замечают, он <теряет себя>, ведь у него ещё
не развито самосознание. Ребёнок нуждается в постоянном подтверждении
своего присутствия в мире. Если ребёнка любят, улыбаются ему, общаются с
ним, он <отражает> себя как <присутствующего> и <хорошего>. Если им
постоянно недовольны, он <отражает> себя <плохого>. Если же его не
замечают, он делает всё что угодно, чтобы <не потерять себя>: цепляется
к окружающим, издаёт какие-то звуки, чем-то кидается, дерётся, ноет,
смеётся без причины и так далее и тому подобное.
Другими словами, если ребёнку или подростку не хватает чувства бытия,
если ни дома, ни в школе, ни на улице его не замечают, то ему
обязательно нужно как-то о себе заявить. Один из способов - агрессивное
поведение. Особенно, если его уже убедили, что он <плохой>. Плохой ведь
и должен поступать плохо.
Вглядитесь повнимательнее в поступки ребёнка, и вы услышите, что его
мучает: <Я докажу всем вам, что я что-то значу. Я терпеть не могу, когда
на меня смотрят, как на пустое место!> Или другое: <Я совершаю зло, так
как не верю в добро. В моей жизни его не было>. А может быть и так: <Моя
жизнь пуста. Я ничего не чувствую. Это непереносимо. Поэтому я делаю
что-то, что вызывает чувства у вас - мне интересно их наблюдать>.

<Я что-то значу для других>

Социологи подсчитали, сколько разрешённого времени во время уроков
ребёнок имеет для выражения себя и своей точки зрения. Оказалось, в
среднем, две минуты в день. Выходит, в школе у подростка очень мало
возможностей открыто проявить себя. Неудивительно, что детям так хочется
разговаривать во время уроков. И чем строже учитель, чем меньше
<болтовни> он допускает, тем чаще дети во время перемены или на
следующем уроке у учителя, не такого строгого, сбрасывают агрессию.
Особенно, если были недовольны своей ролью на уроке.
Наверняка, многие замечали: один на один с учителем, родителем или
психологом хулиганы, забияки и прочие злостные нарушители дисциплины
обычно агрессию не проявляют. Дети ведут себя по-разному, когда они
находятся на расстоянии от авторитетного взрослого и когда они
оказываются рядом, <глаза в глаза> с этим человеком.
Скажу по своему опыту: огромная разница - работать с детьми как учитель
в классе и как психолог, один на один. Когда мы с ребёнком <глаза в
глаза>, он знает, что он для меня есть, и я принимаю его без всяких
условий. Он видит внимание к себе, чувствует, что важен для меня - и
ведёт себя совершенно иначе. Эта значимость исключает агрессию. Может
быть, многим детям действительно не хватает ощущения того, что они
что-то значат для других людей?
В моём кабинете иногда собираются ребята, которых в школе считают
трудными. В нашем общении мы ценим именно то, что можем поговорить о
чём-то важном для них. В это время их трудно назвать агрессивными.

Монстры на бумаге и в душе

Может показаться, что нагляднее всего агрессивность видна в рисунках
современных детей. Бытует представление, что по рисунку психологи и
психиатры ставят пациентам диагноз. А некоторые учителя рисования
утверждают, что чаще стали встречать в работах учеников тёмные, мрачные
тона и агрессивные элементы. Даже известные сказочные персонажи,
например, Баба-Яга, Кощей, Великан, наделяются <дополнительно>
оскаленным ртом, клыками, когтями, мечами, пистолетами и даже
огнемётами. Бывает, что вполне благополучные, на первый взгляд, ребята
из приличных семей рисуют страшных монстров и жестокие сцены кровавых
убийств. Один хороший мальчик, например, нарисовал любимую маленькую
собачку с огромными острыми клыками, а другой, изображая Ботанический
сад, пририсовал в уголке повешенного кролика.
Что сказать на это? Вряд ли по перечисленным наблюдениям можно делать
какие-то определённые обобщения. Агрессивный рисунок налицо, но что он
значит, что говорит об авторе?
Психологи, действительно, часто используют рисунки как диагностический
материал. Но обычно рисунок применяется в качестве вспомогательного, а
не основного средства. Делать выводы об эмоциональном состоянии ребёнка
лишь на основании рисунков и тем более, если рисунок только один,
неправомерно. Так, например, краски преимущественно тёмных, мрачных
тонов могут использовать дети как в состоянии депрессии, протеста или
находясь в плохом настроении, так и просто срисовывая у соседа или
воспроизводя по памяти рисунок с заданным изображением. А такие
элементы, как шипы, когти, клыки, действительно, часто рисуют дети
агрессивные, но нередко - и совсем неагрессивные, даже боязливые. Дети и
подростки часто рисуют именно то, чего боятся, тем самым бессознательно
пытаясь избавиться от своего страха. Некоторые агрессивные фантазии, в
частности, в виде рисунков, воображаемых картин или литературных
произведений могут играть компенсаторную роль у тревожных,
чувствительных людей с богатым воображением или в состоянии фрустрации
(неудовлетворённости). А иногда детям просто нравится шокировать
взрослых своими рисунками, или они бездумно повторяют друг за другом то,
что возбуждает или вызывает смех.
Показательно, что иногда, рассказывая мне о монстрах и других
отрицательных персонажах своих работ, дети говорили, что те стали такими
потому, что <их никто не любит>. Или потому, что <с ними люди жестоко
обращались - и теперь они им мстят>.
Главное для определения эмоционального состояния ребёнка или подростка -
это его поведение в школе, дома, а также характер его отношений со
сверстниками, взрослыми, его отношение к миру и к себе. Рисунок может
передавать неблагополучное эмоциональное состояние ребёнка. Но гораздо
важнее обнаружить не следствие, а источник этого состояния. Например,
детей в школе просят нарисовать свою семью или портрет папы, а какой-то
малыш зло бросает карандаш, другой же начинает плакать. Им некого
нарисовать:

Пойдём в кино, посмотрим <ужастик>?

Часто приходится слышать, что в росте детской агрессивности виновны
средства массовой информации и кино, излишне натуралистически
показывающие сцены жестокости и насилия. Что детей необходимо <защищать
от влияния СМИ, как от наркотиков>. Что из-за массмедиа мы все
<привыкаем к жестокости и даже ждём, когда нам покажут что-нибудь
эдакое>. В итоге современные дети, якобы, воспринимают кровь, убийства,
поножовщину как нечто обыденное, более того, начинают считать, что это
здорово, <круто>. Они уже не осознают, что речь идёт о смерти,
<зомбированы> окружающей жестокостью и воспринимают доброту как нечто
сусальное. И мы, согласно такому мнению, бумерангом получаем
агрессивность детей. Нас грабят в подъездах, бьют, обворовывают...
Аллан Гуггенбюль говорит по этому поводу так: <Считать, что ребёнок
имитирует сцены, увиденные им с экрана телевизора или видео в масштабе
один к одному, было бы крайним упрощением. Если бы примеры были
настолько заразительны, наши школы имели бы гигантский успех>.
Действительно, ведь учителя в школе демонстрируют детям так много
хороших примеров:
Определяющим являются не наблюдение жестокости и насилия, иначе все
поголовно ими <заразились> бы, а характер реакций детей на эти сцены.
Гуггенбюль проводил исследования с участием большой группы детей -
наблюдал за юными зрителями при просмотре фильмов с элементами насилия и
убийства. В своей книге он приводит несколько форм их реакций. Часть
детей воспринимала подобные сцены как что-то нереальное, существующее
только в виртуальном мире. Другие дети в страшные моменты закрывали
глаза, отказываясь воспринимать отталкивающие их ужасы, их сознание не
принимало ужасного (такая реакция достаточно широко распространена не
только у детей, но и у взрослых). Ещё одна форма реакции - отвращение.
<Многие дети, - пишет исследователь, - при созерцании насилия мыслят
моральными категориями: они возмущаются, пугаются, их неприятие насилия
усиливается>. Подражание злу как реакция была свойственна лишь единицам,
тем, кто получал от сцен насилия удовольствие. Причём, именно эти дети,
по словам знающих их людей, сами имели склонность к жестокости. То есть
не наблюдение зла воспитывает в детях жестокость, а внутренняя
готовность некоторых детей к насилию объясняет их повышенный интерес к
просмотру сцен насилия и желание им подражать.
Об этой внутренней готовности - особый разговор. Заметив её в ребёнке,
родителям и учителям следует правильно использовать свои возможности для
воспитания, не исключая и психологической помощи специалистов. Если мы
будем запрещать такого рода продукцию и осуждать за интерес к ней, то
дети просто-напросто будут <оберегать> нас от столь неприятного знания,
скрывая его от нас и замыкаясь в себе. Можно, посмотрев фильм вместе с
детьми или поиграв вместе с ними в соответствующие компьютерные игры, то
есть вместе пережив увиденное, поделиться затем впечатлениями, чувствами
и суждениями, выразить своё отношение к тому, что есть добро и зло, и
вместе прийти к какому-то заключению. Жестокость, получившая осуждение,
послужит детям хорошим уроком.
Очень важно рассказать детям о том, что мы, взрослые, тоже бываем в
гневе, испытываем неудовлетворённость, оказываемся отвергнуты, порой
готовы совершить зло. Что мы делаем с этими чувствами? Как удерживаемся
от зла? Что мы делаем потом, если всё же совершили его? Что делаем,
когда рядом с нами творится зло? Сложные вопросы, на которые не каждый
взрослый знает ответ. Каково же детям, так часто предоставленным самим
себе, справляться с ними в одиночку? Общение со значимым взрослым,
возможность быть услышанным и понятым - вот то, чего так не хватает
современным детям.
Агрессия возникает не сама по себе. Агрессия - это реакция
обесцененного. Она возникает между людьми, когда есть непонимание,
противостояние, отвержение, манипулирование, предательство. Когда
ребёнок ждёт любви, а его игнорируют. Когда он живёт не своей жизнью.
Когда он ничего не значит для других. Когда его нет для тех, для кого он
хочет быть... Тогда всякий из нас может проявить агрессию, может
ответить злом на зло. Но может найти и другое решение. Мы все за это в
ответе.

© 2006 СМИ <ИНТЕЛЛИГЕНТ>.
Свидетельство о регистрации в МПТР России:
Эл ? 77-4347 от 5 февраля 2001 года.
При полном или частичном использовании материалов
ссылка на INTELLIGENT.ru обязательна.

---

От	Владимир К.
К	Георгий (20.04.2006 22:56:44)
Дата	24.04.2006 12:53:10

Очень много словоблудия ради того, чтобы в конце дать приведённый вывод.

---

"В итоге современные дети, _якобы_, воспринимают кровь, убийства,
поножовщину как нечто обыденное..."

Всё ради этого "якобы".

Если позиция автора искренняя - вспоминается Васисуалий Лоханкин.
Или кому-то нужно, чтобы читатели встали в эту позицию.

---