НАУКА ПОНИМАТЬ
ШКОЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ВСЕГДА ОКАЗЫВАЛАСЬ У НАС ПОДГОТОВКОЙ ТОРЖЕСТВА НЫНЕ
СУЩЕСТВУЮЩЕЙ ВЛАСТИ
Текст: Никита Соколов
Школьный курс истории является постоянным источником гражданских
конфликтов, поскольку принятая идеология преподавания предполагает
формирование правильного взгляда на прошлое и, соответственно,
настоящее. Можно ли избежать тенденции при рассказе о прошлом и как это
можно сделать? Вот мнение шеф-редактора журнала <Отечественные записки>
Никиты Соколова.
- Есть ли смысл в школьном курсе истории, поскольку без
пропагандистского, воспитательного заряда он, скорее, превратится в
изложение фактов?
- Это традиционный предмет обучения, и он входит в школьный курс уже три
столетия, с тех пор как завелась регулярная школа. Это связано с тем,
что в рамках европейской культуры считается, что знание истории того
сообщества, к которому гражданин принадлежит, необходимо для того, чтобы
полноценно функционировать в этом сообществе. Такое отношение к прошлому
свойственно европейской культуре, у японцев и североамериканцев оно
совершенно не такое. Россия относится к европейскому культурному кругу,
поэтому для большинства наших соотечественников история страны
цементирует гражданскую общность. Поэтому избежать разговора со
школьниками об истории в рамках нашей культуры не представляется
возможным. Другой вопрос, каким должен быть этот разговор. До сих пор я
помню по собственному опыту, как в советское время нам в школе
вдалбливалась одна история, потом, занимаясь уже профессионально
историей XIX века, я обнаружил, что в имперский период была другая
школьная история, сейчас выстраивается третья из обломков советской и
имперской. Удручает, что это всегда была история, понимаемая как
закономерный процесс, устремленный к существующему положению вещей.
Школьная история всегда оказывалась у нас подготовкой торжества ныне
существующей власти, ныне существующего проекта жизни, что, на мой
взгляд, глубоко неверно. История человеческих деяний не имеет предела,
она продолжается и будет продолжаться вечно. Детей и граждан надо
готовить именно к этому.
Поскольку мы не знаем, чем кончится история, глубоко вредно представлять
ее закономерным процессом.
Никакой закономерности в истории наукой не обнаружено. Но в любом нашем
учебнике непременно присутствует идея закономерности, причем часто
закономерность не описывается прямо, а присутствует подспудно. В рамках
марксистской догмы все было складно, по крайней мере, внутренне не
противоречиво: производительные силы растут, вступают в противоречие с
производственными отношениями, начинается классовая борьба, происходит
социальная революция и наступает новая общественно-экономическая
формация. И по новому кругу: Другое дело, что это все никак нее
сочетается с исторической реальностью, но это внутренне не
противоречивая схема.
Сейчас же у нас открыто прокламируемой схемы общего исторического закона
нет, но, тем не менее, есть представление о том, что история -
закономерный процесс, хотя мы этого закона и не знаем.
Представление это выражается, в частности, в том, что одни деятели
истории будут характеризоваться как прогрессивные, а другие как
реакционные. Для того чтобы назвать человека прогрессивным, вы должны
знать, чем история кончится и как прогрессивный деятель вел к завершению
истории. Соответственно, реакционный мешал этому завершению, поэтому для
вас он реакционный.
- Представляется, что избежать тенденции в изложении истории невозможно.
Избежать этого можно только одним способом. Нужно наконец признать то,
что признано уже мировой исторической наукой, и сделать научное
представлении об истории основанием для истории школьной. Никакого
другого решения нет. Историческая наука уже 50 лет сошлась на том, что
никакой закономерности в истории нет. Она невозможна, поскольку в
истории нет такой механической причинности, которая есть в мире природы.
Если нагревать сталь, то она сначала делается красной, потом белой, а
потом течет. Независимо от того, где вы будете нагревать железо - в
Африке или Австралии, последовательность изменений будет такой.
Историческая причинность - это всегда действия людей. Причина моего
действия - это не какое-то предшествующие действие, а мое осознание
этого предшествующего действия, события, как проблемы, требующей
ответного действия. Здесь нет непосредственного перехода. В сознании
происходят довольно сложные трансформации реальности. Можно с большой
степенью вероятности предсказывать, куда покатятся бильярдные шары после
соударения, если сила и направления удара известны, но что будет делать
человек, если его ударят по голове, он и сам заранее не знает и не может
знать.
На мой взгляд, история должна быть представлена не как результат
какого-то закономерного процесса, не как действие какой-то отдельной от
человека субстанции. Нет ничего такого, что имело бы право называться
историей отдельно от человеческих действий. Люди же каждый раз решают
свои сиюминутные проблемы, а они всякий раз новые.
Цепочку этих проблем, к которым можно применить общий закон, протянуть
нельзя. Ровно так и надо излагать историю.
Одни люди представляли один вид желанного будущего, другие - другой.
Между ними шла борьба. Победили первые, и получилось из этого то-то. Но
никакой закономерности в этом нет, победил тот, кто был более энергичен.
Если мы подспудно прививаем понятие закономерной истории, то это значит,
что мы в рамках сложного гражданского общества порождаем чрезвычайно
тяжелую борьбу и у некоторых людей формируется тяжелая неврастения.
Никто в истории не прав раз и навсегда, никто не является носителем
прогресса и истины в последней инстанции.
- Как этот подход может быть реализован в школьном преподавании?
- В книге <Выбирая свою историю>, которую я написал вместе с Ириной
Карацубой и Игорем Курукиным, мы попытались представить историю России в
виде ключевых эпизодов - развилок, когда общество могло сложиться тем
или иным образом и пойти по той или иной колее.
Если говорить о школьном курсе, то в разных странах эта проблема
решается по-разному. У французов число учебников в школе подбирается к
двумстам. С их точки зрения, гражданин, в том числе и школьник, живущий
в демократическом обществе, вправе выбирать себе любой облик истории.
Не существует исторического факта вне человеческого понимания. Например,
при анализе данных промышленной переписи 1900 года оказалось, что 9/10
крупных предприятий московского промышленного района (а это 2/3 всей
российской промышленности) находились в руках старообрядцев поморского
толка. Это факт или нет?
- Хочется сказать, что факт.
- Нет, пока вы не прочли Вебера, не подумали о том, не связан ли дух
капитализма с духом религии, и не начали считать, какой веры держатся
русские промышленники. Тогда вы обнаруживаете такую интересную
закономерность. Пока же вы не задумались, не применили этот способ
понимания к истории, то для вас этого <факта> вовсе не существует.
В этом смысле глубоко ошибаются не очень сведущие люди, когда требуют
дать им факты, а оценивать они будут их сами. Не существует
исторического факта отдельно от способа его понимания.
- Как можно учитывать это обстоятельство при преподавании истории в
школе? Известно, что, отбирая факты, мы формируем отношение к ним.
- Здесь проблема во многом ложная. Отбор фактов нашей цивилизацией давно
произведен. То, что для нас важно, о чем мы продолжаем помнить и
спорить, это и составляет, условно говоря, корпус фактов. Но их
понимание и трактовка должны быть свободны для каждого гражданина. Как
на выборах гражданин может голосовать за коммунистов или за <Яблоко>,
так и в истории он может любить Ивана Грозного или новгородских мужиков,
которых опричники Грозного гнобили. Конечной же правоты нет ни на чьей
стороне. Вот так должен писаться учебник.
- Представляется, что невозможно лишить исторический курс
пропагандистской составляющей.
- В тоталитарном и авторитарном обществе история - пропагандистский
механизм. Но если вы хотите жить в свободном обществе, то историю в
рамках русской культуры, надо лишить пропагандистского задора. Она
должна быть повествованием о борьбе человеков, из которых никто не прав.
Никто не является носителем конечной истины.
Так получилось, что в нынешнем номере оказались материалы сразу об
американской школе и об английском (не)знании собственой истории.
Поэтому любопытно узнать, что думает на тему школы и истории, а точнее,
истории в школе, наша передовая, демократическая и как там ее еще
интеллигенция. В конце концов, это ее, интелигенции, особенно
демократической, дело - думать и указывать прочим, в том числе детям,
как надо думать правильно и демократически. Тут подвернулась статья на
эту тему "Наука понимать" Тамары Эйдельман и Никиты Соколова с
подзаголовком "Школьная история всегда оказывалась у нас подготовкой
торжества ныне существующей власти"
( http://www.gazeta.ru/comments/2006/01/13_x_515777.shtml) - обратите
внимание на это привычное "у нас" - то есть, в отсталом тоталитарном и
как там еще СССР. На просвещенном демократическом Западе, разумеется,
все совсем по-другому. Нет, я не шучу, это через полтора десятилетия
после гибели СССР наша демократическая и проч. интеллигенция все еще
кормит нас такими тухлыми баснями. Ну, взрослые-то, может быть, уже
слегка поумнели (по себе сужу), так ведь прицел-то направлен не столько
на них, сколько на их детей, с которым можно, как уверены авторы, не
церемониться. Иначе откуда бы взялась такая наглость:
"Нужно наконец признать то, что признано уже мировой исторической
наукой, и сделать научное представлении об истории основанием для
истории школьной. Никакого другого решения нет. Историческая наука уже
50 лет сошлась на том, что никакой закономерности в истории нет. Она
невозможна, поскольку в истории нет такой механической причинности,
которая есть в мире природы. Если нагревать сталь, то она сначала
делается красной, потом белой, а потом течет. Независимо от того, где вы
будете нагревать железо - в Африке или Австралии, последовательность
изменений будет такой. Историческая причинность - это всегда действия
людей. Причина моего действия - это не какое-то предшествующие действие,
а мое осознание этого предшествующего действия, события, как проблемы,
требующей ответного действия. Здесь нет непосредственного перехода. В
сознании происходят довольно сложные трансформации реальности. Можно с
большой степенью вероятности предсказывать, куда покатятся бильярдные
шары после соударения, если сила и направления удара известны, но что
будет делать человек, если его ударят по голове, он и сам заранее не
знает и не может знать.
На мой взгляд, история должна быть представлена не как результат
какого-то закономерного процесса, не как действие какой-то отдельной от
человека субстанции. Нет ничего такого, что имело бы право называться
историей отдельно от человеческих действий. Люди же каждый раз решают
свои сиюминутные проблемы, а они всякий раз новые".
Тут не знаешь, с чего начать. Прежде всего, кто это те мировые
исторические "научные" гении, что именно уже 50 лет "сошлись" на
отсутствии в истории всякой закономерности? Может, крайне авторитетная
французская "школа Анналов", многим, кстати, обязанная марксизму? Или
даже такие знаменитые (почему - вопрос особый, хотя можно догадаться)
шарлатаны от истории как проповедник конца оной Фукуяма или Хантингтон,
провозгласивший "столкновение цивилизаций"? Даже им такая чушь не пришла
в голову. В истории они видят закономерности, хотя и весьма разные.
Вероятно речь шла о так называемых постмодернистах, которые вообще не
видят закономерности, то есть познаваемого, ни в чем в мире. Это - тоже
позиция, но выдавать ее за единодушное, или даже за самое "научное"
мнение "мировой исторической науки" - наглая ложь.
Но этим авторы не ограничиваются. В ход идет еще один приемчик,
известный под названием "бой с чучелом". Сначала создается чучело, не
имееющее ничего общего с точкой зрения оппонента, потом на это чучело
наклеивается этикетка с именем оппонента - и дело в шляпе. Попробуй
опровергни сильного противника, а самодельное чучело победить можной
одной левой ногой (которой, как видно, и написана эта статья). Дело в
том, что вся эта галиматья об Африке и биллиардных шарах должна служить,
чему бы вы думали? Правильно, опровержению марксизма как теории истории.
И стало быть, это чучела-марксиситы утверждают, что история - "отдельная
от человека субстанция". Где это они говорили такую чушь, хотела бы я
посмотреть? Но такого примера в статье искать напрасно, и нетрудно
понять, почему. Хотя бы потому, что, как на самом деле сказал Маркс
"люди сами делают свою историю". Зачем же перевирать Маркса ( а заодно,
и историю, поскольку сам Маркс - тоже история). А затем, что дальше у
Маркса сказано: "...но они ее делают не так, как им вздумается, при
обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно
имеются налицо, даны им и перешли от прошлого". Вот этого уже стерпеть
нельзя! Тут надо срочно вмешаться и заявить, что "причина моего
действия - это не какое-то предшествующие действие, а мое осознание
этого предшествующего действия, события, как проблемы, требующей
ответного действия." Например, причина, побудившая написать эту статью -
что-то совершенно не связанное ни с чьими действиями, только с чистым
полетом мысли, ничем не ограниченным. А не идеологический заказ вполне
определенного толка, ведь ясно, кому в нашем мире выгодно преподавание
истории, в которой нет ни прогрессивных деятелей, ни реакционных. Да, их
нет и быть не может: "Для того чтобы назвать человека прогрессивным, вы
должны знать, чем история кончится и как прогрессивный деятель вел к
завершению истории. Соответственно, реакционный мешал этому завершению,
поэтому для вас он реакционный". Кстати, на месте этих самых
"несуществующих" заказчиков я бы не платила много за такую халтуру. Ведь
это же надо ухитриться - не просто написать крайне реакционную фразу, но
еще написать ее так нелепо! Сразу видно, что закономерности в истории
все-таки есть, и одна из них - снижение качества поставщиками
реакционной идеологии в отстутствии серьезного конкурента. А чтобы этот
конкурент, не дай бог, не появился снова, и нужны учебники, только
практически без истории - то есть без ненавистных "закономерностей", не
менее ненавистных "фактов" и совсем неныносимого "патриотизма", потому,
что "Конечно, по большому счету, задача преподавания истории состоит в
том, чтобы воспитать человека. Вопрос в том, из чего воспитание
складывается и как достигается. У нас почему-то считается, что для того,
чтобы быть настоящим гражданином и патриотом, нужно, прежде всего,
вызубрить все факты, касающиеся русской истории. Как сказала одна
преподаватель университета, <дети должны знать все по русской истории,
потому что это их родина>. И на самом деле так считают практически все -
и родители, и начальники. Родители могут огорчаться, что учить надо так
много, но все равно считают, что стыдно не знать, когда была Куликовская
битва". В самом деле, человека так воспитать можно, и даже гражданина,
хотя, как обычно, тут не обошлось без перевирания настоящей точки зрения
оппонента. Но человек может оказаться не совсем тем, каким нужно
заказчику. Он может даже заметить из изучения курса всемирной истории
(кстати, почему-то о ней в статье не упомянуто), что на определнном
этапе развития капитализма он неизбежно оказывался и колониализмом - и
не важно, где были эти колонии - в Африке или Австралии...
Думаю, что обьяснять подробно, что кроме механической закономерности
существуют и другие, например, статистическая, как в природе, так и в
обществе, нет смысла. Уж если Эйдельман - "автор пособия <Мозаика
культур>, учитель", а Соколов - "историк, шеф-редактор журнала
<Отечественные записки> (вот и славное историческое название украсть и
загадить не постеснялись!), то ясно, что подобные вещи им известны.
Впрочем, при нынешнем, свободном от тоталитаризма положении дел, может
оказаться, что этим учителю, автору, историку и шеф-редактору толком
незнакома даже таблица умножения. Да и зачем? У них другие задачи.
Например, передавать нам передовой опыт: - "Английские учебники устроены
так. В учебнике даны источники, оценивающие событие с пяти разных точек
зрения, и нигде не написано, что эта точка зрения главная. Я видела
такой учебник про Сталина, и мне захотелось тут же произнести горячую
пропагандистскую речь". Ну, про Сталина все ясно, что там будет о нем в
английском учебнике. А как насчет Черчилля - тема-то англичанам должна
быть более близкой? Или насчет королевы Виктории? Иными словами, что
знают английские дети (а потом взрослые) из этих учебников, например, о
том, что творили их предки в Индии? Или в Кении? На этот счет наши
авторы нас не просвещают, так что придется обратиться к статье Монбиота
в этом номере и узнать кое-что из первых рук. Кстати, вот еще на закуску
: "Несколько лет назад один голландский учитель сказал мне, что наша
задача - научить людей читать газеты. Тогда мне это показалось ужасной
профанацией. Теперь я все больше понимаю, как он прав". Почему он прав,
опять можно узнать из Монбиота - там, как нарочно, есть и про газеты
(английские), и что они пишут про историю Великобритании - империи, и
что - про Сталина. Такая вот история...