Штрихи реальной картины: как жили те, кто охранял СССР
П. С. Клементьева - И. В. Сталину.
Дорогой Иосиф Виссарионович!
Я домохозяйка. В настоящее время живу в г. Нижнем-Тагиле по ул. Дзержинской д. 45 кв. 10. Прасковья Степановна Клементьева. Имею мужа и двоих сыновей, возраст 3,5 года и 9 месяцев. Муж до выборов в депутаты Советов работал в Сталинском райсовете в должности зав. отд. кадров. После выборов, нашли что должность можно упразднить - уволили. Но это ничего. Сейчас он, т. е. с 25.1-40 г. устроился в Осоавиахим, инструктором. Это тоже не плохо, я очень довольна, что он на военной работе. Я всю жизнь стремлюсь изучить военное дело, но у меня положение неважное, двое маленьких ребятишек, кроме мужа никого родных и родственников не имею, значит и ребят оставить совершенно не на кого. Правда, постарший сын у меня ходит в садик № 4, где хорошо поправился и хорошо развивает-ся, а вот с меньшим Боренькой положение очень серьезное. Кормить ребенка совершенно нечем. Раньше хотя при консультации работала молочная кухня. Теперь она закрыта. Готовить не из чего. Все магазины пустые, за исключением в небольшом количестве селедка, изредка если появится колбаса, то в драку. Иногда до того давка в магазине, что выносят в бессознательности.
Иосиф Виссарионович, что-то прямо страшное началось. Хлеба, и то, надо идти в 2 часа ночи стоять до 6 утра и получишь 2 кг ржаного а белого достать очень трудно. Я уже не говорю за людей, но скажу за себя, я настолько уже истощала, что не знаю что будет дальше со мной. Очень стала слабая, целый день соль с хлебом и водой, а ребенок только на одной груди, молока нигде не достанешь. Если кто вынесет, то очередь не подступиться. Мясо самое нехорошее - 15 руб., получше - 24 руб. у колхозников. Вот как хочешь - так и живи. Не хватает на существование, на жизнь. Толкает уже на плохое. Тяжело смотреть на голодного ребенка. На что в столовой, и то нельзя купить обед домой, а только кушать в столовой. И то работает с перерывом - не из чего готовить. Иосиф Виссарионович, от многих матерей приходится слышать, что ребят хотят губить. Говорят затоплю печку, закрою трубу, пусть уснут и не встанут. Кормить совершенно нечем. Я тоже уже думаю об этом. Ну как выйти из такого положения уже не могу мыслить. Очень страшно, ведь так хочется воспитать двух сыновей. И к этому только стремишься - воспитать, выучить. Я и муж поставили перед собой задачу - старший Валерий должен быть летчиком, меньший Боренька - лейтенантом. Но вот питание пугает и очень серьезно. Иосиф Виссарионович, почему это так стало с питанием плохо. Кроме того, еще сегодня объявили, что пельмени были 7 руб. теперь будут 14 руб., колбаса была 7 руб., теперь - 14 руб. Как теперь будем жить? По-моему, Иосиф Виссарионович, здесь есть что-то такое. Ведь недавно было все и вдруг за несколько времени не стало ничего, нечем существовать дальше. Иосиф Виссарионович, лучше бы было по книжкам. Я бы хотя получила немного, но все бы получила, а за спекулянтами не получишь. Они целыми днями пропадают в магазинах.
Иосиф Виссарионович, может быть еще где есть нехорошие люди и вот приходится так страдать. Напишите мне, Иосиф Виссарионович, неужели это будет такая жизнь. Совершенно нечего кушать. Вот уже 12 часов, а я еще ничего не ела, обежала все магазины и пришла ни с чем. Иосиф Виссарионович, жду ответа, не откажите написать.
Клементьева П.С.
Поступило в ЦК ВКП(б) 2 февраля, 1940 г. РГАЭ, ф. 7971, оп. 16, д. 77. л. 98, 99.
«Случилось это летом 1946 года. Нашей бригаде выдали мешки, и она получила задание собрать для кухни крапиву и лебеду. Дорога вела через маленькую деревушку. В этой деревушке около заборов, изгородей и кустов «овощи» росли в огромном количестве. Мы усердно принялись за работу и наполняли мешки один за другим. Из одного домика вышла пожилая русская женщина и спросила, зачем мы обдергиваем растения. Когда мы ей ответили: «На кухню надо. Кушать», она сразу повернулась и зашла в дом. Но скоро она вышла обратно и принесла из того немногого, что имела сама, хлеб и молоко. Неожиданно мы заметили, что она плачет и вытирает слезы фартуком. Мы узнали, что ее муж и два сына погибли на войне от немецких пуль. Мы смутились, но и поняли сразу, что эта матушка выполняет перед нами высшее человеческое действие».
(Кемеровская обл., июль 1946 г.).
«О работе в привокзальной бригаде у меня сохранилось такое прекрасное воспоминание. Однажды холодным январским утром мы стояли, стуча зубами, с нашими лопатами на рельсах. У меня были разорванные рукавицы, и я был вынужден, чтобы согреть руки, постоянно отставлять лопату в сторону. Неожиданно ко мне подошла молодая женщина, которая, очевидно, уже некоторое время наблюдала за мной. Она торопливо сняла свои красивые, белые рукавицы из шерсти, сунула мне их в руки с выражением глубочайшего сострадания на лице и, взяв голыми руками свой багаж, пошла прочь, прежде чем я смог выразить слова благодарности».
(Ленинградская обл., январь 1946 г.).
«Когда я в первые дни моей новой шахтерской жизни и как раз хотел притушить сигарету, ко мне подошел русский шахтер, который только что поднялся на поверхность, ни слова не говоря взял у меня изо рта наполовину выкуренную сигарету и пошел дальше, продолжая курить ее. С горечью я подумал, что теперь можно делать с нами все что угодно, ведь в конце концов мы проиграли войну. Но в следующие дни я заметил, что русские шахтеры после подъема берут без всяких слов сигареты не только изо рта немецких военнопленных, но и у русских горняков и докуривают их дальше. Наконец, через несколько дней, я подошел после подъема к одному русскому, который должен был спускаться в шахту, и , волнуясь спросил: «Разрешите пожалуйста докурить вашу сигарету?» Русский удивленно посмотрел на меня: «Чего ты спрашиваешь? На, возьми, Фриц!». С тех пор с полной уверенностью я использовал эту «табачную солидарность» русских и ни разу не услышал при этом недоброго слова».
(Прокопьевск, ноябрь 1945 г.).
Это далеко не самые "щемящие немецкое сердце" воспоминания.
Источник: «Zur Geschichte der deutschen Kriegsgefangenen des zweiten Weltkrieges» (Munchen, Bielefeld, Gieseking 1965, 1967).