От Дмитрий Кропотов
К C.КАРА-МУРЗА
Дата 27.01.2005 08:57:45
Рубрики Россия-СССР; Война и мир; Теоремы, доктрины;

Современный диалектический материализм о научной оценке религии

Привет!

Философские науки. 2004, № 10, с. 130-144.
Опубликовано с небольшими сокращениями,
здесь - полный текст.

О НАУЧНОЙ ОЦЕНКЕ РЕЛИГИИ

ГУБИН В.Б.

Всем известно, что в нашей и других странах когда-то победившего, а затем побежденного социализма резко увеличилось число верящих в бога и усилилось распространение религии и влияние церкви как в руководстве слабыми, несамостоятельными душами, так и в государственных делах, хотя конституция и запрещает церкви вмешиваться в них, а государственным служащим потакать ей. Средства массовой информации и масса публики полагают занимательным и даже респектабельным кокетничать с религией. Научное понимание мира сейчас не в чести, да и научное сообщество сильно ослабело, распылено и официально руководится неграмотными в этом отношении личностями, начиная с президента РАН, и, кроме того, многие предают науку ради конъюнктуры. О массовом издании научно-атеистической литературы и говорить не приходится, зато широким массам назойливо навязывается неограниченное количество религиозной пропаганды, в том числе и через государственные структуры, включая образовательные. На плакатах, символических картинках и заставках, якобы отражающих нашу страну и ее устремления, вместо прежних пашен и домен сейчас сплошь маковки церквей: естественно, что пашни и домны - в загоне. Когда-то в Англии овцы пожрали людей, а сейчас у нас церкви пожрали домны. Наиболее ярким эффектом от вмешательства церкви в государственные дела была, по-видимому, гибель подлодки “Курск” после ее церковного освящения. Нормальным людям остается, подобно Варлааму в корчме на литовской границе, ради самосохранения самим хотя бы по складам разбираться с суевериями и отношением к ним.

А что же говорит по этому поводу наука? Как наука рассматривает такой объект: религию?

А как она вообще рассматривает объект, его природу и сущность?

Тут есть специальные научные требования как по методике изучения, так и по пониманию степени достоверности выводов.

Обычный разговор оппонентов о вере и неверии, о существовании бога и пользе или вреде религии часто сводится к простым обрывочным препирательствам.

1) “Все ваши протесты против бога неосновательны, потому что вы не можете доказать, что бога нет.”

2) “Мы верим в бога, но ведь и вы верите в материю и в то, что бога нет! Вот скажите, вы верите в материальность мира?” - после такого вопроса следует некоторое замешательство. Товарищ понимает, что эти “веры” принципиально разные, но четко и быстро, а возможно и медленно, сформулировать не в состоянии.

3) “Верить в бога - полезно для людей, ибо вера в идеальное возвышает их.” Как говорил Достоевский, если бога нет, то всё позволено!

Ну, во-первых, если бог есть, то тоже всё позволено. Только, возможно, думают, что придется расплачиваться. Однако не во всех религиях одинаково, да и найдутся люди, готовые расплачиваться. С другой стороны, хороши же хваленые верующие, делающие что-то доброе людям по принуждению, а не по истинной доброте и в то же время гордящиеся своей особой, недоступной атеистам приобщенностью к добродетели. И если уж на то пошло, типичная еврорелигия требует поклонения богу и даже ухода от реальной жизни, а не совершения добра людям. Что-то в церковные святые, кажется, не попало ни одного трудящегося.

Во-вторых, и это главное, коренной вопрос даже не в том, полезно ли верить в бога или нет, а есть ли он. Что толку верить, если его нет? К чему доводы о полезности чего-то мистически-идеального, если нет ничего сверхъестественного? Можно к старости от испуга пожалеть, что нет загробного мира, но от сожалений, как заблаговременных, так и запоздалых он не появится. Так что оставим эти уловки примитивной или двойной морали: они приличествуют обманщикам, которые желают, как говорят в среде жуликов, лишь “впарить” жертвам нечто утешительное и успокоительное.

Главный вопрос всё-таки в том, есть ли бог. И тут верующие (и их защитники, которых достаточно среди неверующих) уличают неверующих в том, что все стоят на одной степени правоты: и те, и другие якобы одинаково верят в свою правду. Но это неверно. Отношение к своим правдам и их основания у верующих и неверующих разные. У неверующих основания несравненно шире и глубже, и они, в отличие от верующих, обычно останавливающихся на известных сказках, всегда готовы принять новые доводы.

Так что же говорит наука о методике познания объекта? А вот что.

Есть три важнейших момента в выяснении природы и сущности того или иного явления:

а: правильный, научный алгоритм прояснения картины - это историческое рассмотрение возникновения и развития объекта или явления;

б: при исследовании реальности критерий правильности и доказанности выводов принципиально отличается от аналогичного критерия в математике или в формальной логике и заключается в достижении максимально согласованной картины всего знания, т.е. понимание объекта должно быть естественно встроено в общую картину мира, согласовано с другими знаниями;

в: руководящий принцип согласования и отбора решения - принцип бритвы Оккама: не вводи сущностей сверх необходимых; ясно, что он работает совместно с задачей получения всего согласованного знания.

Начнем со второго пункта, потому что обычно камнем преткновения в “логических” спорах оказывается неверное представление о критерии правильности вывода. О малограмотных людях говорить не будем: они выступают как страдательные объекты, ведомые не теми пастырями или просто суеверными страхами, не проявляя дотошной требовательности и логики в вопросе доказательств и выводов. Речь идет о более “продвинутых” лицах. Однако очень многие образованные люди страдают склонностью к уж-жасной строгости и точности доказательств: вынь им да положь совершенно строгое, абсолютно доказанное доказательство, на меньшее они не согласны ни в какой мере.

Эта требовательность идет от привычки видеть настоящее доказательства исключительно наподобие или прямо в виде математических теорем, которые совершенно определенно заканчиваются точкой. Ничто иное не воспринимается как весомое доказательство. Они требуют полной достоверности: а где тут у вас точка? Если ее нет, то предшествующие рассуждения как будто бы не имеют никакой цены. В математике и формальной логике это верно, а в реальных делах - нет. В математике нечто или доказано, или не доказано, промежуточных состояний не существует. А в реальности те или иные утверждения всегда существуют с той или иной промежуточной степенью достоверности или правильности высказывания или формулировки, и понимать заключения о реальности надо именно в рамках такой системы весов. Вот это-то и не понимается, по крайней мере отчетливо, как важнейший методологический факт.

Дело в том, что в реальности вообще ничего нельзя доказать (соответственно, и опровергнуть) абсолютно строго, как это делается в математике или формальной логике. (На непонимании этого, как говорится, ломались западные недиалектические методологи со своими верификациями-фальсификациями, а также эпистемологическими анархизмами.) В реальности некоторая сумма доводов создает более или менее обоснованное мнение, неслучайное впечатление той или иной вероятности ожидания события, явления или свойства, тем более неслучайное, чем более весомо, комплексно и систематически приведены и скомпонованы доводы. Научное знание о реальности и есть комплекс таких представлений и ожиданий с наиболее обоснованными отличными от нуля и единицы вероятностями (весами) реализации явления.

Тут кто-то воскликнет: ну так, следовательно, нельзя доказать, что бога нет!

Нет, это неверно по существу. Абсолютно строго - нельзя. Но практически достоверно, с достаточной надежностью для практики - можно. Например, с не меньшей надежностью, чем то, что завтра взойдет солнце или что не слишком сильно подброшенный вверх камень через некоторое время станет падать вниз. А ведь неявно как бы представляется, что если не доказано стопроцентно, то альтернативы должны рассматриваться равноценно, их следует ожидать равновероятно. Это коренная ошибка.

Как работает критерий правильности в обыденной реальности? Вот два примера.

Человек ест еду вилкой. Накалывает кусочек и направляет в рот. Разумеется, нельзя доказать, что при очередном таком движении он не попадет себе в глаз, да еще с большой силой. Ну и какова же вероятность, что так произойдет? Неужели 50 на 50? Конечно нет, никто из нормальных людей так не думает и все продолжают пользоваться вилками как ни в чем не бывало. Оцениваемая вероятность указанного травмирования ничтожно мала. И не только на основании нескольких предыдущих благополучных исходов, но главным образом на основании всей предыдущей практики, понимания процесса и оценки хотя бы собственного состояния.

Или пусть нам надо встретить какого-то человека. Где мы будем его искать? Неужели в любом месте, даже, скажем, в пустыне Атакама? А почему бы и нет? Ведь нельзя доказать, что он сейчас на работе, хотя ему там в настоящее время и следует быть, и нельзя доказать, что он не где-то в очень отдаленном месте. Но мы не будем принимать во внимание ничтожно малые, как мы оцениваем, вероятности и в первую очередь позвоним к нему на работу. Вероятности разных ситуаций мы оцениваем не с помощью математических теорем, а на основании обдумывания практики, и не стопроцентно, но часто с вероятностями, близкими к достоверности.

Таким образом, следует отбросить как не соответствующее реальности мнение о полной непригодности неполных доказательств в реальности.

В реальности доказательство тем более весомо, чем в большую сферу реальности оно естественно и всесторонне вписывается. Вот еще пример, иллюстрирующий разницу в типе доказательств в математике и в науках о реальности. Первую свою статью молодой, а впоследствии знаменитый математик Колмогоров написал по статистической обработке результатов археологических раскопок, но ему сказали, что в истории на каждое утверждение требуется не менее пяти доказательств, после чего он оставил историческую стезю в покое. Пять доказательств - это, конечно, было сказано фигурально, просто для приведения в соответствующее чувство решительного и самоуверенного специалиста не в той области на понятном ему языке (возможно, математику и прожектеру в истории А.Фоменко подобного никто не сказал). Но рациональная доля замечания заключалась в требовании широкой и всесторонней оценки и увязанности явления вместо одного формального силлогизма. Разносторонние доводы, удачно поддерживающие интерпретацию анализируемого наблюдаемого явления, в результате поддерживают и источники своего обоснования, так что образуется целая взаимно увязанная и согласованная система представления о реальности и доказательства правильности понимания действительности в целом и в его частях.

Непосредственное отношение к такому пониманию обоснованности имеет замечательное объяснение Гегелем на его философском языке разницы между сознаниями сновидения и бодрствования.

“Различие между сном и бодрствованием рассматривается как один из мучительных, так их можно было бы назвать, вопросов, с которыми обычно обращаются к философииј Трудность, которая появляется при различении обоих упомянутых состояний, возникает, собственно, только постольку, поскольку мы причисляем ко сну и сновидения (то есть помимо самого физиологического процесса сна. - В.Г.) и затем определяем представления бодрствующего, рассудительного сознания также только как представления, чем в равной мере являются и сны. При таком поверхностном определении представлений оба состояния, конечно, оказываются совпадающими, так как не рассматриваются их различия; и в этом случае при каждом указании на отличие состояния бодрствования от сна можно будет возвращаться все к тому же тривиальному замечанию, что и состояние бодрствования тоже ведь содержит в себе только представления.

Однако для-себя-бытие бодрствующей души, понятое конкретно, есть сознание и рассудок, и мир сознания, проявляющего рассудительность, есть нечто совершенно другое, чем только картина, составленная из голых представлений и образовј Бодрствование есть конкретное сознание ј взаимного подтверждения каждого отдельного момента его содержания посредством всех других в той же картине созерцания. При этом нет необходимости, чтобы это сознание было отчетливо развито; но эта всеобъемлющая определенность все же содержится и имеется налицо в конкретном самочувствии.” [1] (...которое не содержит памяти об обыденно замечавшихся бы парадоксальностях, указывающих на ненормальность, необычность бытия, - так же, как успешная проверка на согласованность построения содержит в итоге запоминаемое обоснованное удовлетворение при опускании промежуточных конкретностей. - В.Г.)

Я видел сон. В комнате в уже далекие времена к косяку двери была прибита типичная тогда дюралевая вешалка-крючок. И вдруг, когда кто-то коснулся ее чем-то металлическим, она раскалилась до желтого свечения (при этом не плавясь и не обжигая косяка!). Вероятно, там проходил электрический кабель, и при касании металлическим предметом шел ток, нагревавший эту вешалку. При повторных касаниях крючок снова быстро накалялся. Странно было только, что электроцепь не замыкалась. Как же тогда шел ток? И это недоумение продолжалось до пробуждения. Вот тогда и пришло полное понимание той ситуации как набора не полностью связанных картин. Можно было проследить связь разных элементов сновидения с занимавшими меня тогда вопросами, однако их отзвуки соединились обрывочно, весьма случайным образом и как-то локально, не согласованно с широкой картиной, всегда имеющейся в состоянии бодрствования.

Аналогично и осознание превосходства одной теории над другой возникает в усматривании того, что она обеспечивает больший круг взаимного согласования наблюдений и необходимых привходящих обстоятельств. При этом все различные данные и частные теории, а также принимаемые как правила и условия общие положения взаимно подтверждают друг друга. Именно поэтому совершенно ошибочными являются часто встречающиеся предложения явных прожектеров заново, практически с чистого листа переписать более или менее работавшую прежде достаточно общую теорию, например - всю физику или философию. Их построения, поневоле более узкие, не поддерживаются массой других фактических знаний, и являются, выражаясь по-гегелевски, случайными, наподобие сновидений.

Перейдем теперь к бритве Оккама - требованию обходиться в объяснении и описании картин явлений как можно меньшим числом предположений, допущений, параметров, сущностей. Это требование имеет двоякий характер и двойную цель, которые работают в одном согласованном направлении - в направлении большей обоснованности и универсальности (широкой применимости) интерпретации (теории) явления и всего знания.

В принципе можно было бы для каждого факта, каждой экспериментальной точки строить свою отдельную теорию. Да эти факты и сами по себе уже есть в некотором смысле локальные теории: при том-то получилось то-то. Однако такая метода лишает знание об этих конкретных фактах-теориях всякой предсказательной силы на будущее. Уже в соседней точке или в другой момент применимость такого локального “знания” становится по идее нулевой. Желательно, чтобы теории объединяли группы данных, были применимы в разных точках и могли предсказывать с некоторой приемлемой точностью хотя бы в промежуточных точках. Такое единое описание содержит меньше параметров, чем набор отдельных разрозненных описаний. (При допущении неабсолютной точности описания такой порядок обобщения и вообще само познание, как мы знаем по опыту, возможны.) В этом и сила фундаментальных теорий, дающих основание, базис для целых областей явлений и приложений, например, классической механики.

С другой стороны, уместное, естественное вхождение частных теорий в более общие, также минимизирующее количество необходимых “сущностей”, создает взаимоподтверждаемую систему знаний, как бы единую общую теорию. Чем более она широка, тем более достоверна, по крайней мере в своих общих принципах и основаниях, и большей предсказательной силой обладает. Требование вхождения данной интерпретации или частной теории в круг других научных теорий есть, с одной стороны, конкретная реализация известного критерия общественно-исторической практики, поскольку в теориях и обобщается исторически наработанное наукой знание, а с другой - пополнение, расширение и развитие этой практики.

Таким образом, интерпретации, никак не стыкующиеся с остальной массой достаточно хорошо установленных знаний, не имеют предсказательной силы, т.е., попросту говоря, ошибочны. Так сходятся в своем действии второе и третье из указанных выше требований научной методологии - необходимость согласования знаний и принцип бритвы Оккама.

Посмотрим же теперь, что представляет собой религия. Имеем две интерпретации (теории) ее возникновения: одна говорит о ее боговдохновенности (правда, речь идет о немногих мировых религиях, исключая, между прочим, буддизм, в котором бога нет), другая - о порождении (выдумывании) ее человеком. Как разобраться, где истина?

Уже сказано было, что всякое явление надо рассматривать исторически. Не представляет собою исключения и религия. Гегель первый положил конец неисторическому взгляду на религию как на изобретение обманщиков и показал закономерное, неизбежное ее развитие (см. [2]).

Об истории человечества и о верованиях разных времен и народов у нас писали много. Например, в книге А.Д.Сухова “Философские проблемы происхождения религии” [3] хорошо изображена и компактно представлена взору неуклонная последовательность развития религии от анимизма - простого одушевления вещей и природы по собственому образу и подобию - до монотеизма в зависимости от степени производственного развития общества. Становится отчетливо ясно, почему при рабовладении процветал политеизм и почему с возникновением феодализма он стал заменяться монотеизмом - в соответствии со специфическими условиями жизни, отношениями между людьми и потребностями общества. Ничто не происходило само по себе, независимо от жизни людей, всякое изменение жизни сопровождалось изменением представлений о мире, в частности - религиозных представлений, так что возникало, исчезало и еще осталось огромное количество разновидностей суеверий и более развитых верований (что, по-видимому, должно сбивать с толку желающих приобщиться, тем более что проверка вариантов на истинность затруднительна). А само первоначальное одушевление природы человеком представляет собой частный случай обычного, естественного и неизбежного для него экстраполирования (распространения) известных и привычных ему особенностей, характеристик, в том числе своих собственных идеальных, на новые, плохо известные ему объекты. Ведь подобное экстраполирование вообще представляет собой едва ли не самый массовый прием деятельности. Мы экстраполируем в каждый новый момент, действуя на основании полученной до него информации, когда состояние мира уже как-то изменилось. Мы первоначально судим об одних объектах по аналогии со знанием других. (Это всё варианты приложения принципа бритвы Оккама.) Бывает, что иногда при этом существенно ошибаемся, а потом по анализу результатов можем поправляться, но, во всяком случае, без экстраполяции мы вообще не можем существовать.

А раз уж представления об объектах и мире появились, то люди так или иначе опираются на них в своей деятельности, а ошибки могут оказываться временно или постоянно выгодными целым группам людей и потому на определенных этапах не исправляться, а сохраняться, развиваться и усиленно внедряться всевозможными способами.

Отметим, что религиозные построения с течением времени, если можно так выразиться - с их прогрессом, становятся всё менее реалистическими, всё более ненаучными. Если старый анимизм еще представлял собой более или менее вероятную гипотезу, а команда олимпийцев действовала обычно конкретно-физически, только с повышенными по сравнению с человеческими способностями, то последующие крупнейшие религии базируются на совершенно невероятных способностях и чудесах. Столь совершенное, идеальное, причем безинструментальное дистанционное управление сложнейшим, неисчерпаемым реальным материалом вплоть до субатомных элементов, которое предполагается в них - “всё в руце божией”, “карма себя покажет”, “остановить движение дхарм” и т.п., - вдобавок в течение любого времени - бесспорно невозможно. Что возможно вечно и исчерпывающе? Возможно просто движение, не осмысленное. Осмысленное, целенаправленное, управляемое, всеобъемлющее и совершенное движение невозможно. Наука это хорошо знает.

В этом плане некоторой аналогией религии является астрология. Невежественные попытки предсказывать сложнейшие события, явно определяемые множеством разнородных обыденных факторов, на основании знания лишь немногих параметров положения нескольких светил, к тому же, как известно, слабо на нас действующих, были бы смешны, когда бы от них не становилось так грустно. Так вот из этих двух нереалистических теорий религия гораздо более нереалистична из-за неограниченности ее претензий и отсутствия каких-либо обоснований.

В общем в открывающейся картине появления и существования религии все пункты становятся ясными и понятными. Становится совершенно очевидно, что религия должна возникать обязательно безотносительно к ее истинности, для неизбежного ее возникновения не было никакой необходимости в ее, так сказать, референте - боге. Вся картина свидетельствует о человеческом происхождении, становлении и существовании религии. Нет никакого сомнения, что если бы мы смогли наблюдать на какой-нибудь планете развитие человечества, то увидели бы именно такое, параллельное общественно-производственному развитию и в зависимости от него, возникновение поверий и их развитие до религий - от анимизма до монотеизмов, причем независимо от количества голов, рук, ног и полов у тамошнего населения, лишь бы у них был разум и развитие орудий труда.

Надо отметить, что раздражающая церковных деятелей и многих интеллигентов старая книга Емельяна Ярославского “Библия для верующих и неверующих” отнюдь не является примитивной вульгарно-материалистической, а вполне даже научной и представляет собой именно конкретный, по пунктам показ естественности духа и буквы библейских сказаний для человеческих знаний и отношений того времени. Что тогда те люди знали, думали и желали, то и писали. Науке довольно хорошо известна история создания библии и ангажированность ее авторов вплоть до пророчеств задним числом. Весьма интересна и познавательна в этом отношении книга М.И.Рижского “Библейские пророки и библейские пророчества”.

Утверждение о человеческом порождении религии имеет широчайшую базу в виде как исторических знаний о естественном пути происхождения и развития религии, так и весьма обоснованного материалистического представления о мире. База же версии боговдохновенности чрезвычайно узка: в христианстве она практически оправдывается лишь ссылками на библию и немногие другие менее значительные произведения. Вспоминая гегелевское сопоставление представлений сна и бодрствования, можно сравнить религию именно со сном с его обрывочными, эклектичными, слабо обоснованными и плохо согласованными представлениями.

Все известное в истории никак не соответствует, опровергает версию боговдохновенности. Идеалистические, сверхъестественные построения не встраиваются в научное знание. Бритва Оккама решительно отрезает представления о реальности богов и божественном внушении религии. И как только человек разумно сопоставит эти два варианта, то у него неизбежно возникнет ясное понимание: “Да конечно религия рождена человеком! как же иначе?! Эти два абстрактно возможных варианта совершенно несопоставимы по реалистичности!” Только, конечно, если он будет твердо руководствоваться не подсознательными страхами, а открытым и честным рассудком, что многим не по плечу или непривычно.

Аналогичное отношение к степени достоверности такого доказательства проводится в “Материализме и эмпириокритицизме”: “...критерий практики никогда не может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого представления. Этот критерий настолько “неопределенен”, чтобы не позволять знаниям человека превратиться в “абсолют”, и в то же время настолько определенен, чтобы вести беспощадную борьбу со всеми разновидностями идеализма и агностицизма.”

Итак, научное доказательство человеческого происхождения религии существует. Его дает диалектико-материалистическая теория познания. Ее вывод - религия есть ложная ветвь на древе познания. А реально никакая нормальная частная наука никогда не использует в качестве своего инструмента ни бога, ни вообще мистики. Наоборот, если встретилось что-то на первый взгляд сверхъестественное, то это оказывается сигналом о неблагополучии в исследовании, приводит ученых в недоумение и заставляет их искать ошибку или нечто новое естественное до тех пор, пока вся картина не станет вновь достаточно ясной.

Науку не ставит в тупик и даже нисколько не озадачивает и нередкое утверждение, что, якобы, наука и религия имеют дело с разными, непересекающимися мирами, так что наука не может иметь весомого, обоснованного мнения о религии. Тут защитники религии слишком многого хотят: претендовать на знание чего-то, что наука в принципе не может знать.

Во-первых, это их утверждение никак не обосновано, противоречиво и явно надуманно. Никто ведь из приверженцев религии не станет отказываться от влияния сверхъестественного на наш мир, в чем и заключается суть религии. Например, от чудесных (по мнению некоторых) известных явлений. Но разве они происходили в каком-то ином мире, не в том, где мы живем и который как раз и изучает наука? Наоборот, наука и даже более простые исследования открыли естественные причины множества “чудес”. Во-вторых, если же речь идет о чем-то, что совершенно не проявляется и не может проявиться, то о нем нечего и волноваться: бритва Оккама от этой “сущности” нисколько не затупится. Всё, что существует, выражает свое существование в проявлениях, взаимодействиях. Если нечто не может проявить свое существование, то его попросту нет. Наука же может изучать всё каким-либо образом проявляющееся, даже ошибки сознания, страхи и суеверия.

Теперь мы можем сказать, что вместо слепой или гадательной (на всякий случай) веры ученым руководит научное знание - максимально возможным на данном этапе образом обоснованная надежда получать определенный результат, ожидание с представляемой (не случайной) вероятностью достигать цели на основании изученного набора сведений и навыков. Обладание знанием - это не тупая уверенность, а до некоторой степени обусловленные познанием надежда и ожидание, готовые скорректироваться при возрастании знания.

Атеизм из-за приставки “а” несет отрицательный оттенок. Однако ввиду отрицания ложного он в действительности имеет характер положительного знания. И даже широко распространенный вненаучный атеизм имеет основанием разумный, трезвый и здравый взгляд на мир.

Остается сделать несколько замечаний об отношении к религии самих ученых и о распространении религиозности в народе.

Часто в качестве довода о совместимости и даже примирении науки с религией приводят пример Ньютона. Действительно, Ньютон даже занимался теологией. Однако довод этот не так уж весом. Все знают, что ученые настоящими специалистами, достойными уважения и подражания, являются лишь в некоторых частных областях. Посторонние их занятия вовсе не обязательно так же велики, как основные. Тем более во времена Ньютона теория познания, да и сами знания о мире были в довольно-таки зачаточном состоянии. С тех пор наука и человечество выросли из тех штанишек, так что ссылаться в этом вопросе на Ньютона или нечестно, или просто глупо.

Обычно приводимые сведения о религиозности И.П.Павлова и Эйнштейна попросту неверны. Защитники религии используют каждую соринку в свою поддержку. Павлову была приписана религиозность, вероятно, на том основании, что он выступал перед властями с протестом против гонения религии, хотя при этом, отвергая подозрения в личном пристрастии, заявлял [4]: “Я сознательный атеист-рационалист”. И он же резко высказывался против мистики в писаниях некоторых западных ученых.

А вот что писал Эйнштейн 24 марта 1954 г.:

“Сообщения о моей религиозности являются чистейшей ложью. Ложью, которая настырно повторяется! Я не верю в личного бога. Свое отношение к богу я выражал ясно и никогда не отказывался от своих слов. Если же что-то из моих высказываний может показаться кому-то религиозными, то это, вероятно, - мое безграничное восхищение структурой мира, которую нам показывает наука.” Но, вернее, дело было даже проще: его образный способ формулировать некоторые идеи относительно природы явлений типа “бог не играет в кости” при оценке квантовомеханической вероятности кому-то слишком прямолинейному, понимающему сказанное буквально, давал повод считать его религиозным, а потом это ошибочное мнение тиражировалось заинтересованными или просто доверчивыми людьми. Этак можно было бы признавать религиозными людей за использование ими слова “спасибо”.

Кроме того, Эйнштейн писал своему старому другу М.Соловину 9 апpеля 1947 г. об основаниях морали следующее:

“Я с большим интеpесом пpочитал Вашего Эпикуpа. Во всяком случае имеется большой смысл в том, что моpаль не должна основываться на веpе, иначе говоpя, на суевеpии...”

А теперь о том, что русский народ якобы по своей природе религиозен.

Во вступительной статье А.В.Гулыги к книге современника Екатерины II и Пугачева А.Т.Болотова “Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков” написано:

“Болотов воспроизводит любопытный разговор двух крестьян, который ему удалось подслушать: “Вот, - сказал вздохнувши один: - Живи, живи, трудись, трудись, а наконец, умри и пропади как собака”. - “Подлинно так, отвечал ему другой, покамест человек дышит, до тех пор он и есть, а как дух вон, так ему и конец”. Слова сии привели меня в немалое удивление, но я больше удивился, как из продолжения разговора их услышал, что они и действительно с телом и душу потерять думают. Не мог я далее терпеть сего разговора, но, растворив окно, прикликал их к себе и им более сей вздор врать запретил. Они ответствовали мне, что лучше того не знают и про душу все они так думают, а как я их спросил, разве они про бессмертие души и про воскресение из мертвых никогда не слыхивали, то сказали они мне, что хотя в церкви кой-когда про воскресение они и слышали, но то им непонятное дело и что тому статься невозможно, чтоб сгнившее тело опять встало, а наконец, что им достовернее кажется, что душа после смерти в других людей или животных переселится... Известно, что первое мнение одним только материалистам свойственно, а второму только древние языческие философы учили.” В конце концов Болотов удостоверился, что в народе “едва ли сотого человека сыскать можно, который бы в бессмертие души твердо удостоверен был””.

А дочь Л.Толстого Т.Л.Сухотина-Толстая в своих “Воспоминаниях” написала:

“Пpибавлю здесь то, что я смутно знала, но чему без доказательства не хотела веpить. Это то, что очень pедкий кpестьянин знал о том, кто был Хpистос и какова была его жизнь. А из пpиходивших кpестьянок ни одна не знала о нем ничего.”

Верно оценил степень склонности к религиозности простого русского народа Белинский в своем знаменитом письме к Гоголю:

“По-вашему, русский народ самый религиозный в мире: ложь! ... Основы религиозности есть пиетизм, благоговение, страх божий. А русский человек поизносит имя божие, почесывая себя кое-где. Он говорит об образе (иконе. - В.Г.): годится - молиться, а не годится - горшки покрывать.

Приглядитесь попристальнее, и вы увидите, что это по натуре глубоко атеистический народ. В нем еще много суеверия, но нет и следа религиозности. Суеверие проходит с успехами цивилизации, но религиозность часто уживается и с ними... Русский народ не таков; мистическая экзальтация не в его натуре; у него слишком много для этого здравого смысла, ясности и положительности в уме.”

Хотелось бы ему, этому народу, напомнить словами С.Е.Леца: “Те, кто надел на глаза шоры, должны помнить, что в комплект входят еще узда и кнут.”

4 августа 2004 г.

[1] Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. - М.: Мысль. 1977. С. 93-94.

[2] Ситковский Е.П. Учение Гегеля о человеке. Послесловие / Гегель. Энциклопедия филос. наук, т. 3, Философия духа. - М.: Мысль. 1977. С. 445.

[3] Сухов А.Д. Философские проблемы происхождения религии. М.: Мысль. 1967.

[4] “Протестуя против безудержного самовластия”. Переписка И.П.Павлова с В.М. Молотовым // Советская культура. 1989. 14 янв. С. 10.

От Scavenger
К Дмитрий Кропотов (27.01.2005 08:57:45)
Дата 29.01.2005 16:39:34

Re: Шедевры губинского материализма.

Спасибо за ваш материал. Давненько я шедевров таких не читал. Сейчас возьму бритву Оккама и превращу ее в топор Scavengera, будем рубить-с… Итак… :-)))

//Всем известно, что в нашей и других странах когда-то победившего, а затем побежденного социализма резко увеличилось число верящих в бога и усилилось распространение религии и влияние церкви как в руководстве слабыми, несамостоятельными душами, так и в государственных делах, хотя конституция и запрещает церкви вмешиваться в них, а государственным служащим потакать ей. //

Резко увеличилось число верующих? Кара-Мурза показал примеры статистики, согласно которой резко увеличивается число верующих и сам же

//Средства массовой информации и масса публики полагают занимательным и даже респектабельным кокетничать с религией.//

В той же и даже в значительно большей мере они кокетничают с экстрасенсорикой, магией, астрологией и проч. А священников приглашают только поглумиться, за исключением православных передач. Да и то – «Русский дом» они убрали…А кокетство с религией часто превращается в потакание западническим сектам, явно связанным со спецслужбами западных стран…

//Когда-то в Англии овцы пожрали людей, а сейчас у нас церкви пожрали домны.//

«Блестящая» аналогия. Домны пожрали не церкви, а офисы, если уж Губину так аналогии нравятся.

//Наиболее ярким эффектом от вмешательства церкви в государственные дела была, по-видимому, гибель подлодки “Курск” после ее церковного освящения.//

Ну это уже ерничанье, для атеиста обычное, а для научной статьи – неприменимое.

//Обычный разговор оппонентов о вере и неверии, о существовании бога и пользе или вреде религии часто сводится к простым обрывочным препирательствам.

1) “Все ваши протесты против бога неосновательны, потому что вы не можете доказать, что бога нет.”//

Верно.
//2) “Мы верим в бога, но ведь и вы верите в материю и в то, что бога нет! Вот скажите, вы верите в материальность мира?” - после такого вопроса следует некоторое замешательство. Товарищ понимает, что эти “веры” принципиально разные, но четко и быстро, а возможно и медленно, сформулировать не в состоянии.//

Все правильно, веры это разные. Но это именно веры. Никакие рациональные доказательства не могут убедить меня, что я не брежу и адекватно отражаю реальность, т.к. чувства – это первое средство и инструмент познания для человека. Для нас вообще как людей существуют вещи, а материя только для тех, кто на философский факультет поступил или сам философией позанимался. Материя – это абстрактная категория. В нее можно верить или не верить.

//3) “Верить в бога - полезно для людей, ибо вера в идеальное возвышает их.” Как говорил Достоевский, если бога нет, то всё позволено! //

Ну а это аргумент совсем странный. Если Бога нет, то действительно позволено все (но в религиозном смысле). Дальше идут уже моральные проблемы.

//Ну, во-первых, если бог есть, то тоже всё позволено. Только, возможно, думают, что придется расплачиваться. Однако не во всех религиях одинаково, да и найдутся люди, готовые расплачиваться. С другой стороны, хороши же хваленые верующие, делающие что-то доброе людям по принуждению, а не по истинной доброте и в то же время гордящиеся своей особой, недоступной атеистам приобщенностью к добродетели.//

Уже лучше. Хотя и тут незадача, атеист не может критиковать поведение верующего, ведь верующий исходит из иной реальности и в нее верит. А «гордость верующего» происходит только от того, что он приобщен к Источнику Жизни, тогда как атеист нет. Верующий может конечно отчаиваться, грешить, но он знает, что изменяет вере. А когда атеист впадает в депрессию или отчаивается ему себе нечего сказать, кроме базаровского «Должно быть распарило, да и малины сегодня надо меньше было есть»…

//И если уж на то пошло, типичная еврорелигия требует поклонения богу и даже ухода от реальной жизни, а не совершения добра людям. //

Что-то монастыри-то на Руси не уходили от реальной жизни, а выстраивали ее вокруг себя. И добро людям тоже делали…

//Что-то в церковные святые, кажется, не попало ни одного трудящегося.//

Смотря что под «трудящимися» понимать. Раннехристианские святые – сплошь трудящиеся были в основном. Потом были и другие. В основном святыми были монахи. А уж кем был монах до смены социального статуса – совершенно не важно.

//Во-вторых, и это главное, коренной вопрос даже не в том, полезно ли верить в бога или нет, а есть ли он. Что толку верить, если его нет? К чему доводы о полезности чего-то мистически-идеального, если нет ничего сверхъестественного? Можно к старости от испуга пожалеть, что нет загробного мира, но от сожалений, как заблаговременных, так и запоздалых он не появится.//

Вот именно. Если рассматривать Бога утилитарно, тогда никакой пользы нет и смысла в Боге нет. Но точно так же можно рассуждать и о «реальных» для атеистов объектах. Так, например, возьмем такое рассуждение: «Ну и что мне с того, что в Африке водится зеленый крокодил. Он ведь в Африке и я в России. Можно конечно перед смертью пожалеть, что я крокодила не увидал»...

//Главный вопрос всё-таки в том, есть ли бог. И тут верующие (и их защитники, которых достаточно среди неверующих) уличают неверующих в том, что все стоят на одной степени правоты: и те, и другие якобы одинаково верят в свою правду. Но это неверно. Отношение к своим правдам и их основания у верующих и неверующих разные. У неверующих основания несравненно шире и глубже, и они, в отличие от верующих, обычно останавливающихся на известных сказках, всегда готовы принять новые доводы.//

См. книгу А. Меня «История религии». О том, как атеисты принимали «новые доводы». Более 100 лет вообще считали, что Христос – вымышленный персонаж, как и ап. Павел. И никакие доводы науки не могли поколебать «веры в неверие».

//Дело в том, что в реальности вообще ничего нельзя доказать (соответственно, и опровергнуть) абсолютно строго, как это делается в математике или формальной логике. (На непонимании этого, как говорится, ломались западные недиалектические методологи со своими верификациями-фальсификациями, а также эпистемологическими анархизмами.) В реальности некоторая сумма доводов создает более или менее обоснованное мнение, неслучайное впечатление той или иной вероятности ожидания события, явления или свойства, тем более неслучайное, чем более весомо, комплексно и систематически приведены и скомпонованы доводы. Научное знание о реальности и есть комплекс таких представлений и ожиданий с наиболее обоснованными отличными от нуля и единицы вероятностями (весами) реализации явления. //

Прекрасно и что же дальше?

//Тут кто-то воскликнет: ну так, следовательно, нельзя доказать, что бога нет!//

Естественно «воскликнет»! А как же иначе. «Более менее обоснованное мнение, неслучайное впечатление и проч.»

//Нет, это неверно по существу. Абсолютно строго - нельзя. Но практически достоверно, с достаточной надежностью для практики - можно. Например, с не меньшей надежностью, чем то, что завтра взойдет солнце или что не слишком сильно подброшенный вверх камень через некоторое время станет падать вниз. А ведь неявно как бы представляется, что если не доказано стопроцентно, то альтернативы должны рассматриваться равноценно, их следует ожидать равновероятно. Это коренная ошибка.//

Хорошо, пусть не равновероятно. Но учитывать надо, что если Бог есть, то Он – Субъект, а не объект. То есть, что у него могут быть свои причины открывать Себя только тем, кто в Него верит.

//Таким образом, следует отбросить как не соответствующее реальности мнение о полной непригодности неполных доказательств в реальности.//

Согласен. Только материальная реальность и духовная – различаются. Так, например, еще ни одному ученому не удалось предсказать о чем думает человек в тот или иной момент. Так давайте вместо материи возьмем сознание и посмотрим, что получиться. А получиться, что сознание, его содержание в разные моменты времени непредсказуемо для наблюдателя.

//Аналогично и осознание превосходства одной теории над другой возникает в усматривании того, что она обеспечивает больший круг взаимного согласования наблюдений и необходимых привходящих обстоятельств. При этом все различные данные и частные теории, а также принимаемые как правила и условия общие положения взаимно подтверждают друг друга. Именно поэтому совершенно ошибочными являются часто встречающиеся предложения явных прожектеров заново, практически с чистого листа переписать более или менее работавшую прежде достаточно общую теорию, например - всю физику или философию. Их построения, поневоле более узкие, не поддерживаются массой других фактических знаний, и являются, выражаясь по-гегелевски, случайными, наподобие сновидений.//

Совершенно верно. По отношению к физике. Философию же так и не удалось сделать точной наукой, т.к. нет единого критерия в оценке достоверности. Так же как и у Губина его нет. Есть завуалированное «критерий истины – практика», а дальше речь идет о системности уже теории, о большом количестве данных. Но эти данные зачастую производит именно старая теория. Так, теория флогистона, будучи ложной, производила знания в свою поддержку, но опыты, соединенные с другой теорией дали иной результат. Взаимовлияние теории и практики я бы не отрицал…

//Посмотрим же теперь, что представляет собой религия. Имеем две интерпретации (теории) ее возникновения: одна говорит о ее боговдохновенности (правда, речь идет о немногих мировых религиях, исключая, между прочим, буддизм, в котором бога нет), другая - о порождении (выдумывании) ее человеком. Как разобраться, где истина?//

Во-первых, «богодухновенности». Во-вторых, мы сначала должны определить о какой религии идет речь и дать научное определение религии, прежде чем ее исследовать. Нельзя исследовать объект прежде чем ты его определишь. Иначе затем можно полученные знания интерпретировать как тебе угодно. Губин здесь видимо говорит только о монотеистических религиях, судя по всему исключая дохристианский монотеизм. Итак, как же разобраться, где истина?

//Уже сказано было, что всякое явление надо рассматривать исторически. Не представляет собою исключения и религия. Гегель первый положил конец неисторическому взгляду на религию как на изобретение обманщиков и показал закономерное, неизбежное ее развитие (см. [2]).//

А дал ли Гегель определение религии? И если дал, то можно ли здесь увидеть классификацию религий? Губин нам ее не дает, как не дал и определения.

//Об истории человечества и о верованиях разных времен и народов у нас писали много. Например, в книге А.Д.Сухова “Философские проблемы происхождения религии” [3] хорошо изображена и компактно представлена взору неуклонная последовательность развития религии от анимизма - простого одушевления вещей и природы по собственному образу и подобию - до монотеизма в зависимости от степени производственного развития общества. //

От анимизма до монотеизма в зависимости от степени производственного развития – это вульгарный материализм. Надо показать причины, почему та или иная религия появлялась там-то и там то в зависимости от степени развития производства . То есть почему при заостренной палке люди жили при анимизме, а изобретя более сложные машины перешли к монотеизму.

//Становится отчетливо ясно, почему при рабовладении процветал политеизм и почему с возникновением феодализма он стал заменяться монотеизмом - в соответствии со специфическими условиями жизни, отношениями между людьми и потребностями общества. //

Становится ясно, что не знает автор историю. Феодализм вовсе не породил монотеизм, авраамический монотеизм и монодуализм зороастрийцев возникли за несколько тыс. лет до н.э. И даже если брать времена «монотеистической революции» (I – VII вв. н.э.), то можно заметить, что началась она до распада рабовладельческого общества.

//Ничто не происходило само по себе, независимо от жизни людей, всякое изменение жизни сопровождалось изменением представлений о мире, в частности - религиозных представлений, так что возникало, исчезало и еще осталось огромное количество разновидностей суеверий и более развитых верований (что, по-видимому, должно сбивать с толку желающих приобщиться, тем более что проверка вариантов на истинность затруднительна).

Религия = суеверие? То есть Губин не делает разницы между верой в Единого Бога и верой в то, что черная кошка, перебежавшая дорогу может повлиять на судьбу?

//А само первоначальное одушевление природы человеком представляет собой частный случай обычного, естественного и неизбежного для него экстраполирования (распространения) известных и привычных ему особенностей, характеристик, в том числе своих собственных идеальных, на новые, плохо известные ему объекты. Ведь подобное экстраполирование вообще представляет собой едва ли не самый массовый прием деятельности. Мы экстраполируем в каждый новый момент, действуя на основании полученной до него информации, когда состояние мира уже как-то изменилось. Мы первоначально судим об одних объектах по аналогии со знанием других. (Это всё варианты приложения принципа бритвы Оккама.) Бывает, что иногда при этом существенно ошибаемся, а потом по анализу результатов можем поправляться, но, во всяком случае, без экстраполяции мы вообще не можем существовать.//

Вопрос в том, была ли вызвана эта экстраполяция страхом перед природой или имманентной религиозной потребностью – памятью об утраченном рае.

//А раз уж представления об объектах и мире появились, то люди так или иначе опираются на них в своей деятельности, а ошибки могут оказываться временно или постоянно выгодными целым группам людей и потому на определенных этапах не исправляться, а сохраняться, развиваться и усиленно внедряться всевозможными способами.//

Вот, кстати и деградация марксистского представления о религии до представления о том, что религия – это «обман жрецов».

//Отметим, что религиозные построения с течением времени, если можно так выразиться - с их прогрессом, становятся всё менее реалистическими, всё более ненаучными. Если старый анимизм еще представлял собой более или менее вероятную гипотезу, а команда олимпийцев действовала обычно конкретно-физически, только с повышенными по сравнению с человеческими способностями, то последующие крупнейшие религии базируются на совершенно невероятных способностях и чудесах. Столь совершенное, идеальное, причем безинструментальное дистанционное управление сложнейшим, неисчерпаемым реальным материалом вплоть до субатомных элементов, которое предполагается в них - “всё в руце божией”, “карма себя покажет”, “остановить движение дхарм” и т.п., - вдобавок в течение любого времени - бесспорно невозможно. Что возможно вечно и исчерпывающе? Возможно просто движение, не осмысленное. Осмысленное, целенаправленное, управляемое, всеобъемлющее и совершенное движение невозможно. Наука это хорошо знает.//

Наука это знает, но наука еще многого не знает сегодня. Дистанционное управление материалом возможно, если стоишь вне времени, материи и пространства и одновременно пронизываешь их Собой. И не вплоть до субатомных элементов, а в целом. Ценность в данном высказывании Губина представляет именно то, что он признает все большее расхождение между примитивными религиозными и прото-религиозными теориями и мифами и развитыми религиозными, а особенно монотеистическими традициями. Есть разница, в развитии религии от примитива к монотеизму религия все сильнее теряет связь с наукой. Наука ведь изучает мир материи, а религия стремиться выйти за ее пределы. Но от этого религия становится не только ненаучной, но и вненаучной, чего Губин не замечает. И не чудеса здесь важны.

//В этом плане некоторой аналогией религии является астрология. Невежественные попытки предсказывать сложнейшие события, явно определяемые множеством разнородных обыденных факторов, на основании знания лишь немногих параметров положения нескольких светил, к тому же, как известно, слабо на нас действующих, были бы смешны, когда бы от них не становилось так грустно. Так вот из этих двух нереалистических теорий религия гораздо более нереалистична из-за неограниченности ее претензий и отсутствия каких-либо обоснований.//

Обоснования есть, но они, как сказал Губин выше, с наукой не связаны.

//В общем в открывающейся картине появления и существования религии все пункты становятся ясными и понятными. Становится совершенно очевидно, что религия должна возникать обязательно безотносительно к ее истинности, для неизбежного ее возникновения не было никакой необходимости в ее, так сказать, референте - боге. Вся картина свидетельствует о человеческом происхождении, становлении и существовании религии. //

Ну естественно. Ведь Бог действует чаще всего через людей и в религии участвуют двое, религия есть связь между человеком и Богом. Поэтому религий существует трех или даже четырех типов:

1) Порожденные Богом, а затем искаженные человеком.
2) Порожденные Богом, а затем развитые человеком без искажения.
3) Порожденные человеком без участия сверхъестественных сил.
4) Порожденные человеком с участием сверхъестественных сил.

К религиям первого рода относится в первую очередь ветхозаветная религия и иудаизм, а также католичество и протестантизм в христианстве. К религиям второго рода – христианство в его Православной версии. К религиям третьего рода – ислам, буддизм, а к религиям четвертого – развитые языческие и примитивные религии.
//Нет никакого сомнения, что если бы мы смогли наблюдать на какой-нибудь планете развитие человечества, то увидели бы именно такое, параллельное общественно-производственному развитию и в зависимости от него, возникновение поверий и их развитие до религий - от анимизма до монотеизмов, причем независимо от количества голов, рук, ног и полов у тамошнего населения, лишь бы у них был разум и развитие орудий труда.//

А что же мешает наблюдать современный мир? Если монотеизм характерен только для феодализма, то сейчас уже поздний феодализм, он должен умереть. И где его смерть?

//Надо отметить, что раздражающая церковных деятелей и многих интеллигентов старая книга Емельяна Ярославского “Библия для верующих и неверующих” отнюдь не является примитивной вульгарно-материалистической, а вполне даже научной и представляет собой именно конкретный, по пунктам показ естественности духа и буквы библейских сказаний для человеческих знаний и отношений того времени. Что тогда те люди знали, думали и желали, то и писали. Науке довольно хорошо известна история создания библии и ангажированность ее авторов вплоть до пророчеств задним числом. Весьма интересна и познавательна в этом отношении книга М.И.Рижского “Библейские пророки и библейские пророчества”.//

Можно ли где-нибудь достать книгу Емельяна Ярославского в Интернете? Я бы с удовольствием прочитал ее, чтобы хотя бы ознакомиться с теми аргументами, которые применяют явные и открытые враги веры и Церкви.

//Утверждение о человеческом порождении религии имеет широчайшую базу в виде как исторических знаний о естественном пути происхождения и развития религии, так и весьма обоснованного материалистического представления о мире. База же версии боговдохновенности чрезвычайно узка: в христианстве она практически оправдывается лишь ссылками на библию и немногие другие менее значительные произведения. Вспоминая гегелевское сопоставление представлений сна и бодрствования, можно сравнить религию именно со сном с его обрывочными, эклектичными, слабо обоснованными и плохо согласованными представлениями.//

Человеческое участие в формировании религиозных представлений ясно и очевидно и в дальнейших доказательствах не нуждается. А вот участие Бога в них нуждается в свидетельствах. И этими доказательствами обладают именно верующие люди. Доказать же это нельзя, т.к. Бог хочет СВОБОДНОГО к нему обращения, без насилия.

//Все известное в истории никак не соответствует, опровергает версию боговдохновенности. Идеалистические, сверхъестественные построения не встраиваются в научное знание. Бритва Оккама решительно отрезает представления о реальности богов и божественном внушении религии. И как только человек разумно сопоставит эти два варианта, то у него неизбежно возникнет ясное понимание: “Да конечно религия рождена человеком! как же иначе?! Эти два абстрактно возможных варианта совершенно несопоставимы по реалистичности!” Только, конечно, если он будет твердо руководствоваться не подсознательными страхами, а открытым и честным рассудком, что многим не по плечу или непривычно.//

Были бы несопоставимы по реалистичности, если бы верующие считали, что религию Бог произвел из Себя. Но религия и верующими монотеистами (кроме мусульман) осознается как процесс сотрудничества Бога с людьми.
//Итак, научное доказательство человеческого происхождения религии существует. Его дает диалектико-материалистическая теория познания. Ее вывод - религия есть ложная ветвь на древе познания. А реально никакая нормальная частная наука никогда не использует в качестве своего инструмента ни бога, ни вообще мистики. //

Стоп. Наука много чего не использует. В частности наука в своем познании не использует отдельную бытовую жизнь обычных людей. Она ее не прогнозирует. Наука и не использует религию, но тогда вопрос, а КАК религия могла так долго держаться и существовать. ПОЧЕМУ как только человеку становиться по вашему плохо, он боится, он порождает религию?

//Наоборот, если встретилось что-то на первый взгляд сверхъестественное, то это оказывается сигналом о неблагополучии в исследовании, приводит ученых в недоумение и заставляет их искать ошибку или нечто новое естественное до тех пор, пока вся картина не станет вновь достаточно ясной.//

Речь здесь видимо идет не о сверхъестественном, а о противоестественном. Наука в своей деятельности со сверхъестественным и не встречается.

//Науку не ставит в тупик и даже нисколько не озадачивает и нередкое утверждение, что, якобы, наука и религия имеют дело с разными, непересекающимися мирами, так что наука не может иметь весомого, обоснованного мнения о религии. Тут защитники религии слишком многого хотят: претендовать на знание чего-то, что наука в принципе не может знать. //

Вот-вот! Науке давно пора перестать воображать, что она может все познать. Антисциентизм уже во многом выбил спесь из позитивистов и технократов. Есть наконец, этические пределы познанию…

//Во-вторых, если же речь идет о чем-то, что совершенно не проявляется и не может проявиться, то о нем нечего и волноваться: бритва Оккама от этой “сущности” нисколько не затупится. Всё, что существует, выражает свое существование в проявлениях, взаимодействиях. Если нечто не может проявить свое существование, то его попросту нет. Наука же может изучать всё каким-либо образом проявляющееся, даже ошибки сознания, страхи и суеверия.//

А наука может исследовать Нечто, что проявляется только на время и исчезает по своему желанию из мира, но скрыто в нем существует?

С уважением, Александр
От IGA
К Дмитрий Кропотов (27.01.2005 08:57:45)
Дата 27.01.2005 15:21:00

Житие Емельяна Ярославского

http://www.communist.ru/lenta/?1743

Житие Емельяна Ярославского

3 марта исполнилось 125 лет со дня рождения одного из основателей большевистской партии, соратника Ленина и Сталина, лидера советского атеистического движения Емельяна Михайловича Ярославского.

Случайно или нет, но именно в эти дни буржуйские, клерикальные и даже некоторые "патриотические" СМИ принялись поливать товарища Ярославского грязью. Обязательно пройдясь по национальной принадлежности Ярославского (его настоящее имя - Миней Израилевич Губельман), клерикалы пишут гнусные антисемитские бредни про "жидомасона Ярославского, который пил кровь русских православных младенцев" и далее в том же стиле. Всех, кто выступает против преподавания "закона божьего" в школах, клерикалы именуют не иначе как "потомками ярославскихгубельманов". Это у клерикалов считается самым большим ругательством. Оцените, например, высказывание некоего Алексея Шорошова с благочестивого православного сервере "Русское воскресение" (речь идет о попытках общественности пресечь распространение антисемитского учебника "ОПК") (орфография сохранена): "Как и не исчезал никуда товарищ Губельман. Который - ярославский. Главарь революционных погромов Русской Православной Церкви и патологический русофоб. Семя, видать, у него безбожника такое беспокойное (осиновый кол ему памятник)..." И далее: "...потомки ярославскихгубельманов возмущены, что Алла Бородина (автор учебника "Основы православной культуры") уверена, что "тьма" - это, очевидно, все, что не православие". В этом, вообщето, уверен всякий православный человек, читающий утром Символ веры, а вечером Деяния апостолов".

Вообщето, неправославных людей в мире довольно много - свыше 6 миллиардов. И всех их Шорохов объявил недочеловеками. Да и православие как самостоятельное течение существует лишь с 1054 года. И клерикалы готовы объявить "тьмой" все, что было до этой даты, в том числе и все великие достижения античной культуры. Да уж, куда там всяким Аристотелям, Демокритам, Платонам и Лукрециям до таких светочей человечества, как Василий Блаженный или диакон Кураев...

Именно против таких вот мракобесов, как упомянутый Шорохов, и боролся всю свою жизнь товарищ Ярославский.

Родился он 19 февраля (3 марта) 1878 года в Чите в семье ссыльнопоселенцев. Окончил трехклассное городское училище, с 9 лет работал в переплетной мастерской, потом служил в аптекарском магазине. Выдержал экзамен за 4 класса гимназии. В 1898 году вступил в РСДРП, организовал первый марксистский кружок среди рабочих Забайкальской железной дороги, а также кружок учащихся. Входил в состав Читинского комитета РСДРП. В 1903 году Ярославский был арестован, освободившись под надзор полиции, перешел на нелегальное положение. Переехав в Петербург, Ярославский вошел в состав Петербургского комитета, вел партийную работу на предприятиях за Нарвской заставой. В апреле 1904 года во время подготовки первомайской демонстрации вновь был арестован и, будучи освобожден под залог в декабре того же года, вновь вернулся к партийной работе. После 9 января 1905 года вел партийную работу в Твери, Нижнем Новгороде, Киеве и Одессе. 13 февраля 1905 года был в третий раз арестован в Одессе и находился в тюрьме до Потемкинского восстания. Летом 1905 года после десятидневной голодовки был выпущен на свободу и вернулся к партийной работе сначала в Одессе, потом в Туле. С октября по декабрь 1905 года был одним из руководителей рабочего движения в Ярославле (отсюда и псевдоним). После Таммерфорсской конференции большевистской партии (декабрь 1905), на которой он представлял Ярославскую организацию, Ярославский переехал в Москву, вошел в МК, работал в его военной организации, участвовал в редакции журнала "Жизнь солдата". Весной 1906 года в четвертый раз арестован на конференции Московской большевистской военной организации. Совершив побег из Сущевской тюрьмы, Ярославский поехал делегатом от Ярославля на IV съезд РСДРП. После съезда вел партийную работу в Екатеринославе, Москве и Петербурге, где редактировал подпольную военную газету "Казарма". В конце 1906 года принимал участие в первой военнобоевой конференции РСДРП в Таммерфорсе, создавшей "Временное бюро военных и боевых организаций". Весной 1907 года участвовал в работе V (Лондонского) съезда РСДРП как делегат от военных организаций Петербурга и Кронштадта. После возвращения в Петербург был в пятый раз арестован и приговорен к 7 годам каторжных работ. Февральскую революцию встретил на поселении в Якутской области.

В июле 1917 года Емельян Ярославский вернулся в Москву, создал военную организацию партии, был одним из руководителей большевистской газеты "Социалдемократ", осенью 1917 года редактировал газету "Деревенская правда". Был делегатом VI съезда РСДРП(б), членом Московского военнореволюционного комитета, одним из руководителей вооруженного восстания в Москве. От большевиков Москвы был депутатом Учредительного собрания. В 1918 году был комиссаром Московского военного округа, потом работал в Перми и Омске. На VIII и IX съездах партии избирался кандидатом, а на X и XI съездах - членом ЦК РКП(б), в 1921 году работал секретарем ЦК. На XIIXVI съездах партии Ярославский избирался членом ЦКК ВКП(б), с 1923 года - секретарь партколлегии ЦКК. Был членом ЦИК СССР, редколлегии газеты "Правда" и журнала "Большевик", с 1931 года - председатель Общества старых большевиков, с 1937 года - депутат Верховного Совета СССР, с 1939 года - академик и член ЦК ВКП(б).

На партийную биографию товарища Ярославского следует обратить внимание хотя бы потому, что "Завтра" и "Советская Россия" периодически любят высказаться про "троцкистов типа ЯрославскогоГубельмана". Хотя Ярославский действительно был Губельманом, но кем он никогда не был, так это троцкистом. Он вел непримиримую борьбу с троцкизмом.

Перу товарища Ярославского принадлежит ряд политических работ: "Очерки по истории ВКП(б)", "Анархизм в России", "Биография В.И. Ленина". Но вошел в историю товарищ Ярославский в первую очередь благодаря своей атеистической работе. Он был основателем и несомненным лидером главной атеистической организации СССР - Союза воинствующих безбожников, редактором журнала "Безбожник". Современному человеку слова "Союз воинствующих безбожников" могут показаться агрессивными, но вспомните то время. В гражданскую войну попы с оружием в руках убивали рабочих и крестьян. Когда в стране был голод, церковь прятала запасы зерна и церковные ценности, не давая использовать их для помощи голодающим. Когда все антисоветские организации были уничтожены, церковь осталась единственным легальным центром притяжения антисоветских сил. В годы коллективизации попы вместе с кулаками убивали колхозных активистов, поджигали колхозное имущество. Наконец, своими действиями церковники отвлекали народ от социалистического строительства. Да и достаточно вспомнить современные деяния церкви - как церковники, например, варварски разрушили лучший в мире бассейн "Москва" и воздвигли на его месте убогий "храм Лужкастроителя". Поистине, они ничего не забыли и ничему не научились.

Главный антирелигиозный труд Емельяна Ярославского - "Библия для верующих и неверующих". Об этой книге надо рассказать подробнее. Дело в том, что сегодня сторонники религиозного образования говорят: "Знать Библию нужно обязательно, хотя бы потому, что без знания Библии вы не сможете разобраться в мировой культуре". Да, конечно, образованному человеку не мешало бы для общего кругозора знать и содержание Библии. Но читать ее в оригинальном варианте очень тяжело. Поэтому широко распространен жанр популярных изложений религиозной литературы - как, например, евангелие от Льва Толстого или книги "Забавная библия" или "Забавное евангелие" Лео Таксиля (конец XIX века), который в излагает содержание Ветхого и Нового заветов с материалистических позиций, с юмором подчеркивая все несуразности, в которые попы заставляют верить людей (знаете ли вы, скажем, что согласно Библии заяц обладает раздвоенными копытами? И мы должны в это верить, ибо нелепо). Таксиль ясно показывает, что Библию можно считать самой безнравственной книгой в мире, потому что никто не совершал столько преступлений, сколько благочестивые христианские святые: тут и геноцид, и предательство, и убийства, и кровосмешение, и содомия. Книга Ярославского "Библия для верующих и неверующих" аналогична творчеству Таксиля с той разницей, что если Таксиль критиковал библию с просветительской точки зрения, то Ярославский пишет с последовательно классовых, диалектикоматериалистических позиций. Кроме того, в своей критике религиозных догм Ярославский опирается уже на уровень развития науки ХХ века.

4 декабря 1943 года Емельян Ярославский скончался. Похоронен он был у Кремлевской стены.

Сегодня мы имеем дело с классическим пропагандистским приемом буржуазии, когда пытаются демонизировать наиболее знаковые фигуры. Все помнят, как демонизировали Сталина, изображая его кровавым злодеем, уничтожившим до 100 миллионов человек (конкретное число "жертв сталинизма" зависело не только от степени подлости разоблачителя, но и от степени знакомства его с арифметикой). По мере провала антисталинской кампании буржуи пытаются применить аналогичный прием в отношении соратников Сталина. До сих пор пытаются демонизировать Берию (без которого у нас не было бы ракетноядерного щита), но и эта пропагандистская кампания проваливается. Следующей мишенью потомков Геббельса и А.Н. Яковлева, вслед за Сталиным и Берией, стал соратник Сталина Емельян Ярославский. Если в 1990 году самым страшным ярлыком, которые реакционеры наклеивали на коммунистов, было "сталинист", то сегодня аналогичный ярлык реакционеров - "потомок ГубельманаЯрославского". Но если взглянуть на его жизненный путь, то быть потомком товарища Ярославского должен считать за честь каждый нормальный человек.
От IGA
К IGA (27.01.2005 15:21:00)
Дата 27.01.2005 15:34:40

Книжка тут (+)

Ем. Ярославский. Библия для верующих и неверующих. - М.: Госполитиздат 1959

http://www.libelli.ru/zip/yaroslav.zip
От IGA
К Дмитрий Кропотов (27.01.2005 08:57:45)
Дата 27.01.2005 15:20:09

Gubin is good

А Ярославцев - не вполне.

>Надо отметить, что раздражающая церковных деятелей и многих интеллигентов старая книга Емельяна Ярославского “Библия для верующих и неверующих” отнюдь не является примитивной вульгарно-материалистической, а вполне даже научной и представляет собой именно конкретный, по пунктам показ естественности духа и буквы библейских сказаний для человеческих знаний и отношений того времени.

http://groups-beta.google.com/group/fido7.su.pol/msg/ae3ec8de1b94bedc
<<<
О, да. За этy книгy емy от меня - спасибо. Я yже pассказывал. Повтоpюсь.
Когда я пpочел этy книгy, пацаном не знающим и не интеpесyющимся pелигией
(сильно далек был от всего этого), то она меня пpосто потpясла. Потpясла
пеpедеpгами, да и вообще тем как гpязно написана. Все это было видно
невооpyженным глазом, человекy далекомy от pелигии. И остался запал, осадок,
пpоявившийся в yстойчивом интеpесе yзнать как и что говоpилось на самом деле,
без этих пеpедеpгов.
Данный интеpес pазвиваясь с годами и пpивел меня в конечном итоге к Веpе.

Так что данная книга для меня весьма значима и ее пpочтение дало pезyльтат. А
то что это не тот pезyльтат, котоpый Яpославский хотел... Его пpоблемы.

Андpей Раковский
<<<
От Никола
К Дмитрий Кропотов (27.01.2005 08:57:45)
Дата 27.01.2005 12:56:42

Спасибо. Хорошая статья. (-)
От Gera
К Дмитрий Кропотов (27.01.2005 08:57:45)
Дата 27.01.2005 12:30:38

Русский народ не таков;

.... мистическая экзальтация не в его натуре; у него слишком много для этого здравого смысла, ясности и положительности в уме...

Было много - во времена Толстого. Теперь же этот недостаток (с точки зрения церковников) успешно преодолён массовой алкогольной дебилизацией (комулятивным эффектом столетия "пьяных бюджетов"). Жаль, что в сборе урожая глупости проповедников опережают ельцыны/мавроди - был бы у нас уже "Третий Рим" или - второй Иран.
От Руслан
К Дмитрий Кропотов (27.01.2005 08:57:45)
Дата 27.01.2005 12:18:39

Побреемся (бритвой Оккама)

>Все известное в истории никак не соответствует, опровергает версию боговдохновенности. Идеалистические, сверхъестественные построения не встраиваются в научное знание. Бритва Оккама решительно отрезает представления о реальности богов и божественном внушении религии. И как только человек разумно сопоставит эти два варианта, то у него неизбежно возникнет ясное понимание: “Да конечно религия рождена человеком! как же иначе?! Эти два абстрактно возможных варианта совершенно несопоставимы по реалистичности!” Только, конечно, если он будет твердо руководствоваться не подсознательными страхами, а открытым и честным рассудком, что многим не по плечу или непривычно.

Научное знание это такой маленький островок в океане незнания.

Вот бреемся:

В науке нет особой необходимости сейчас вводить сущность "Бог". Ну и не надо её вводить. Тогда не надо будет придумывать шаткие доказательства, что "бога нет".

Сущность "Бог" требовалась и требуется для различных практических целей. С такими же практическими целями вводятся квазинаучные теории о существовании или несуществовании бога.

>Аналогичное отношение к степени достоверности такого доказательства проводится в “Материализме и эмпириокритицизме”: “...критерий практики никогда не может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого представления. Этот критерий настолько “неопределенен”, чтобы не позволять знаниям человека превратиться в “абсолют”, и в то же время настолько определенен, чтобы вести беспощадную борьбу со всеми разновидностями идеализма и агностицизма.”

Схоластика чистой воды! Приятно читать! Суть высказывания такова: Доказать ничего не можем, но право имеем. Нельзя было так сказать "имеем право". Хотелось обосновать "научно". Получилась демагогия.