От	Георгий
К	Георгий
Дата	16.12.2004 21:13:42
Рубрики	Тексты;

В. Бушин. Открытое письмо Серебрякову - исп. главной роли в "Штрафбате" (*+)

---

http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg502004/Polosy/art10_1.htm

ТЕЛЕКРИТИКА

Одиннадцать выстрелов в спину
Письмо артисту Алексею Серебрякову

О сериале <Штрафбат> в <ЛГ> уже была публикация. В рецензии в основном
говорилось о достоинствах ленты. Казалось бы, фильм давно прошёл, а споры
всё не утихают. Сегодня, следуя нашим традициям, мы представляем отличную от
предыдущей, <ответную> точку зрения. Это взгляд писателя-фронтовика, острого
публициста, для которого затронутая тема - сама жизнь, её дух, её нерв, её
суть.

ПЛЕВОК В СОВЕТСКОЕ ПРОШЛОЕ

В одной газете прочёл письмо из Подмосковья: <В каждой из одиннадцати серий
на зрителя обрушивается такой поток антисоветской чернухи, что многие из
моих знакомых бросили смотреть фильм после первых серий>. Из моих знакомых,
из тех, кто без моей фронтовой закалки, многие - тоже. Впрочем, и фронтовики
некоторые не смогли смотреть. Маршал Язов сказал мне, что выключил телевизор
сразу после первых же кадров. Юрий Бондарев вообще не стал смотреть, заранее
уверенный, что телевидение будет пичкать лживой дрянью.
А какие заголовки рецензий о фильме, какие эпитеты и характеристики ему и
его создателям! <Пародийные типы>, <подлог>, <ложь>, <пасквиль>, <злостный
поклёп>, <липа>, <враньё>, <мутная вода официальной пропаганды>,
<кроваво-мыльная опера>, <Штрафбред>, <не одиннадцать серий, а одиннадцать
выстрелов в спину солдату-победителю>, <вся страна изображается огромным
штрафбатом>, <издевательство над фронтовиками в преддверии юбилея Победы>...
Конечно, ваш фильм, Алексей, тут не в одиночестве. Незадолго до него по
Первому каналу прошёл снятый по заказу этого канала и при участии его
директора К. Эрнста тоже многосерийный фильм <Диверсант>. О нём на страницах
<Литгазеты> справедливо сказал мой старый товарищ Владимир Карпов,
фронтовик, Герой Советского Союза: <Всё в этом фильме настолько безграмотно,
примитивно, что просто немеешь. Абсолютно ничего не соответствует
действительности...>
А по каналу <Россия> долго-долго тянули фильм <Красная капелла>, в котором
нас уверяли, что победа над германским фашизмом - бессмертный подвиг Америки
и Англии. Академик Борис Михайлович Ребрик сказал о фильме: <Ещё один плевок
в советское прошлое, плевок в душу нашему народу ко дню 60-летия Великой
Победы>.

<ТРИ МАЛЬЧИКА, ТРИ КОЗЫРЯ БУБНОВЫХ>

Фильм <Штрафбат> делали сценарист Э. Володарский, режиссёр Н. Досталь и
продюсер Э. Вайсберг, разумеется, при участии большой группы других
работников кино. Вы, Серебряков, играете главную роль. Поэтому, понимая
полную бесполезность разговора с закопёрщиками, Вам и пишу. Ваш прекрасный
талант, как и работу других артистов, операторов, художников, осветителей,
эти энтузиасты прогресса использовали для самой злобной и грязной клеветы на
Россию и её историю.
На головы многомиллионных зрителей после диверсионного западного фильма
<Враг у ворот> и подобных ему отечественных фальшивок обрушили фильм о
штрафниках. Его создатели из кожи лезут, чтобы незадолго до юбилея нашей
Великой Победы внушить народу, в особенности молодёжи: да, да, американский
президент прав - Советский Союз был империей зла, гигантским штрафбатом. И
всемирно-историческую победу над германским фашизмом завоевали если уж не
американцы, то штрафники, у которых за спиной стояли заградчики, которые при
попытке отступления беспощадно расстреливали их, как это лихо показано в
помянутом заграничном фильме. А большинство народа к великим трудовым
свершениям и к разгрому фашизма никакого отношения не имеет.

ГЛАВНАЯ ИДЕЯ ФИЛЬМА

Опять-таки вернёмся к прессе: <Если бы Эдуард Яковлевич не поленился
проштудировать мемуары Жукова, Рокоссовского, Катукова... Что мешало Эдуарду
Яковлевичу открыть справочники и прочитать?..> Или: <Авторы фильма
отказались от военных консультантов. Результат не замедлил сказаться>.
Получилось, мол, <экранное недоразумение>. Господи, как с неба свалились,
где просидели на мягких облаках двадцать лет! Ну открыли бы, прочитали,
пригласили бы консультанта. И что, стали бы работать честно? Сам сценарист
признался в интервью: <Фильм о том, что наши генералы воевали мясом>. Ну это
мы уже слышали. Но уже не раз было доказано, что это фальшивые данные. А у
вас где-то подхваченные, пятикратно завышенные данные о наших потерях при
взятии Будапешта и Берлина. Подумайте: в пять раз! Даже первопроходцам не
всегда удавалось взять с разбега такую высоту.
Ещё 15 лет назад, опять же к юбилею Победы, к её 45-летию Лев Данилов,
сценарист и режиссёр в одном лице, презентовал стране, в первую очередь
ветеранам, фильм <Штрафники>. Он вызвал тогда бурный протест фронтовиков. 31
января 1990 года В. Кондратьев писал в <Литгазете>, что поскольку <нужна
была армия бесплатной рабочей силы>, то за пустяки давали <чудовищные
сроки>. И тут байка про <колосок ржи, сорванный в поле>. Этот <колосок>
замызгали уже как <детскую слезинку> Достоевского. Из колосков ржи соорудили
Эвересты лжи. Не было никакого <закона о колосках>...

ШТРАФНИКИ КОМБАТАМИ НЕ БЫЛИ

Для начала: политических на фронте вообще не было. И не могло быть.
Действительно, как можно доверить оружие тем, кто по закону признан врагом
советской власти.
Командирами в штрафных батальонах, ротах и взводах, вопреки фильму, были не
штрафники. И это естественная мера. В исправительно-трудовых лагерях для
производства работ бригадирами и на другие важные должности назначали
особенно шустрых из числа самих заключённых. Но на фронте осуждённым
доверялось оружие, а не мастерок для кладки кирпича, и <работа> у них была
совсем иная. Генерал-майор П.Д. Бараболя вспоминал, что в конце 1942 года
его как лейтенанта, уже понюхавшего пороха под Ленинградом, направили
командиром пулемётного взвода в формировавшуюся отдельную штрафную роту
Волжской военной флотилии. <В роте было 300 штрафников, во взводе - 60. Это
военнослужащие, осуждённые за различные преступления... Командиры пулемётных
расчётов, отделений, помощники командиров взводов, старшины взводов,
заместители командиров взводов по политической части и другие офицеры роты
комплектовались из наиболее подготовленных и обстрелянных командиров,
безусловно, не штрафников. Следует отметить, что на фронте месяц шёл за три,
а у командиров штрафных подразделений - месяц за шесть> (Военно-исторический
журнал ? 8' 89, с. 52).
Из этого видно, что <прослойка> нештрафников была весьма существенной и
состояла не из сотрудников НКВД, как уверяет фильм. А в состряпанном
штрафбате Володарского и Досталя одни только штрафники, начиная с комбата.
Может показаться, что это результат опять-таки невежества. Но весь строй,
весь колорит фильма убеждают в другом: это было им нужно, чтобы намалевать
картину поужасней. Им мало, что война, которой никто из них не нюхал, и без
того страшна.
А головы у них устроены так, что они считают: начальник особого отдела
дивизии майор Харченко, разрисованный, как и особист в <Диверсанте>, хамом и
подонком, может для колоритца постоянно оскорблять и унижать весь батальон,
любого его бойца и командира именно потому, что все они - штрафники. Он то и
дело орёт на них, в том числе и на комбата: <Ты с кем разговариваешь,
штрафная мразь!>... <Я тебя, штрафная тварь, шлёпну!>... <Бандиты и
моральные уроды!> и т.п. Разве он посмел бы так нагло себя вести хоть с
комбатом, если бы тот был не разжалованный и не осуждённый, да ещё и с
правами комдива, или если бы в батальоне был заместитель по политчасти, тоже
нештрафник!

ОБ ОСОБЕННОСТЯХ ВОЙНЫ

В своей книге <Особенности национального политика> (М., 2002) И. Хакамада
уверяет, что советские солдаты и офицеры были на фронте <задавленными,
нищими, полуголодными людьми>. К тому же <плохо вооружёнными и кое-как
обученными>.
Наши солдаты и офицеры - <нищие>! Конечно, ни у кого из нас не лежало в
сберкассе 20 миллионов рублей, как у мадам, да ещё, возможно, долларов,
никто из нас не мог бросить коту под хвост 84 миллиона, как она швырнула на
последних президентских выборах. А вот когда Валерий Чкалов, не доживший до
Великой Отечественной войны, прилетел через Северный полюс в Америку, его
спросили, богат ли он. Валерий Павлович ответил: <Да, я очень богат. На меня
работают 170 миллионов соотечественников, как и я работаю на них>. Вот чем
жили мы и чем надо измерять наше благосостояние.
А кормили нас на фронте, конечно, не так, как вы, драгоценная, угощали три
сотни своих гостей на очередном дне рождения в ресторане, но всё же...

Суп - во-первых. Во-вторых,
Кашу в норме прочной...

Вот, правда, не всегда давали на третье ананасы, не всегда, чёрт бы подрал
генерала Хрулёва.
А ещё Красная армия была, оказывается, и <плохо вооружена>. Да у нас было
такое оружие, какое немцам и не снилось! И не только катюши или танк Т-34.
Мы их задавили своей техникой. Расскажите об этом на очередном съезде своего
СПС.
Советские воины, видите ли, были ещё и <кое-как обучены>. Когда фельдмаршала
Паулюса уже после войны спросили, правда ли, что в советском плену он обучал
русских офицеров и генералов, он ответил: <Мне нечему было бы научить даже
унтер-офицера Красной армии>.
Задавленных и голодных солдат штрафбата Володарский вдобавок ещё и лишил
писем, газет. Их никто не получает и не читает даже в госпитале. Сценарист
наверняка уверен: газеты на фронте - это лживый миф сталинской пропаганды. А
вот что однажды писал Виктор Некрасов матери с фронта: <И в полку, и в
госпитале, и в Сталинграде даже в самые трудные дни мы аккуратнейшим образом
получали даже московские газеты>. И в другой раз: <Письма для нас - это
сейчас самая большая радость. Сначала каждый читает свои письма, а потом
начинаем читать друг другу>.

САМОСТРЕЛ НА ФРОНТЕ И В КИНОСТУДИИ

Всё это, повторяю, Вы, Алексей, могли не знать. Могли не увидеть фальшивость
и в таком, например, эпизоде. Врач оперирует солдата, получившего пулевое
ранение, причём всё с той же целью, чтобы пострашней - без наркоза, как в
фильме Бондарчука <Война и мир> после Бородинского сражения оперируют
Анатоля Курагина. Хирург извлекает пулю, рассматривает её и вдруг заявляет,
что это наша советская пуля, значит, солдат стрелял из своего личного
оружия, значит - самострел. Врач говорит, что обязан сообщить об этом
командованию, и солдата ждёт суровая кара, не исключено, что расстрел. Он
сразу признаётся в совершённом преступлении и умоляет врача пожалеть его.
Всё здесь - малограмотная лажа. Во-первых, оружие, из которого произведён
выстрел, можно определить по стреляной гильзе, она остаётся целёхонькой, а
пуля при выстреле и при попадании в цель непременно в той или иной степени
деформируется. Допускаю, что специальная экспертиза может по извлечённой
пуле определить оружие, но уж никак не врач с первого взгляда. Во-вторых, в
результате столь длительного <контакта> и у нас и у немцев на передовой
имелось и снаряжение, и оружие противника. Поэтому солдат мог быть ранен
немцем из советской винтовки или автомата. Наконец, понятное дело, при
самостреле человек стреляет себе не в голову и не в живот, а, как правило, в
руку, притом, естественно, с очень близкого расстояния, по сути в упор, и
хотя порой через кусок хлеба или через доску, чтобы не было ожога и следов
пороха, но всё равно при таких условиях пуля не может застрять в теле, она
пройдёт навылет. Так что врачу было просто нечего извлекать, и весь
драматизм сцены опять же картонный, придуманный за письменным столом в Доме
творчества Союза кинематографистов.

СИДОРА К БОЮ!

А вот пятерых штрафников творцы посылают в немецкий тыл взять языка. Сразу
скажу, Алексей, лютая чушь: посылать штрафников в разведку было
категорически запрещено. И то сказать, они же осуждённые, и потому были
дела, которые поручать им воздерживались. В фильме же Володарский лишил их
всякой иной возможности искупить вину, кроме ранения или смерти. Такая
безысходность могла кого-то толкнуть на дезертирство или даже на переход к
противнику. А уж тем паче - политических, которых беспощадные новаторы
напихали в свой штрафбат. И уж совсем непонятно, как мог Володарский послать
осуждённых в тыл к немцам, если уверяет, что в одной освобождённой деревне
при отступлении немцев с ними ушли десяток даже вовсе не осуждённых
колхозников - так ненавистна им была поганая советская власть! В моей родной
деревне Рыльское в Тульской области, сожжённой и разграбленной немцами в
декабре 41-го, ничего подобного и быть не могло...
Ну хорошо, пусть штрафники идут на захват языка. Имеет же право сценарист
что-то приврать. Но как они идут! Не прячась, не маскируясь, шутят,
балагурят, на привалах в карты играют, поют. Только что грибы да ягоды не
собирают. Идут два дня с ночёвкой в пути. Позвольте, но они же находились на
передовой, немец рядом. Что за двухдневный турпоход? И вещмешки у них за
плечами, как у туристов, набиты чем-то доверху. Да что ж могло быть в
солдатском вещмешке в летнюю пору? Ну запасные портянки, банка тушёнки на
дорогу, пара пачек галет или десяток сухарей. Что ещё?
Но главное вот в чём. Пришли, наконец, штрафники к немецким окопам,
рассмотрели в бинокль их расположение, надо полагать, обдумали план
действия. Дождались ночи - и бросок, рывок, отчаянный рукопашный бой. Так
вот, они и в рукопашную идут, снимают часовых, а затем - в офицерский
блиндаж врываются всё с теми же чем-то под завязку набитыми сидорами за
спиной. И это война? Кто придумал такую чушь в такой обстановке - не Сергей
ли Воробьёв, постановщик трюков в фильме? Уж тут-то, Алексей, Вы могли и
должны были сказать сценаристу: <Эдуард Яковлевич, навьючьте на себя вот
такой сидор и попробуйте хотя бы пробежать с ним до кассы за гонораром>.

НУ, БРАТ, ВРЁШЬ!

А дальше эпизод ещё несуразней. Какой-то подполковник сообщает Вашему герою,
Алексей, что ожидается немецкое наступление, в котором примут участие 500
немецких танков. Это без малого целая танковая армия. Значит, по воле
Володарского немцы предпринимают широкомасштабную наступательную операцию.
Но после разгрома на Курской дуге летом 1943 года они таких операций уже не
предпринимали. Стратегическая инициатива перешла к нам и прочно удерживалась
до конца войны. Допустим, Вы и этого могли не знать. Но нельзя же рисовать
картину, как в байке Васи Тёркина:

- Вот ты вышел спозаранку,
Глянул - в пот тебя и в дрожь:
Прут немецких тыща танков...
- Тыща танков? Ну, брат, врёшь.
- А с чего мне врать, дружище?
Рассуди - какой расчёт?
- Но зачем же сразу - тыща?
- Хорошо. Пускай пятьсот.
- Ну, пятьсот. Скажи по чести,
Не пугай, как старых баб.
- Ладно. Что там триста, двести. -
Повстречай один хотя б...

Не повстречавшему в жизни один хотя б Володарскому очень легко и просто
манипулировать сотнями танков. И в фильме все верят, что прут 500. Но обязан
же Ваш герой соображать, что полученные им четыре <сорокопятки>, 20 штук
противотанковых ружей (ПТР) и гранаты - ничто против такой танковой лавины.
Но нет, он говорит: <Как-нибудь выкрутимся!> И представьте себе, остановили,
кажется, даже уничтожили танковую лавину, выкрутились. Правда, и сами немцы
шибко помогли своему разгрому: они, болваны, шли в наступление не за
танками, а между ними, давая отменную возможность расстреливать себя.

СТАТИСТИКА И МЕРА СТОЙКОСТИ

А какие потери понёс батальон? Ранее Ваш герой сообщал, что <из 530 человек
полегло 500>. Раненых, как видно, не было, одни убитые. Это как же? После
боя с танковой армадой - 529 убитых, но появились раненые - 92 человека.
Дорогой Алексей, неужели Вы не понимаете, что эти цифры могли родиться
только в больном воображении? Раненых всегда раза в три бывает больше.
Но этих цифр мало. Авторы фильма ещё живописуют, как заградотряд косит
очередями отступающих штрафников. Так, в одном случае, по словам Вашего
героя, Алексей, заградчики уложили 97 человек. Здесь самая грязная клевета.
Эти отряды формировались опять-таки не из войск НКВД. Герой Советского Союза
генерал армии П.Н. Лащенко свидетельствует: <В отряды направлялись солдаты,
младшие командиры и офицеры стрелковых частей, как наиболее стойкие и
мужественные>. И согласно приказу Сталина отряды выставлялись <в тылу
неустойчивых дивизий>, а ведь здесь-то - гвардейская! Летом 43-го
гвардейских дивизий было не так уж и много. Правда, мы видим только её
командира генерала Лыкова, ещё двух-трёх невнятных офицеров да зверюгу
особиста, который почему-то всегда при комдиве и даже принимает участие в
обсуждении оперативных планов - его ли это дело? Все они только штрафбатом и
занимаются, а кто реально командует дивизией - непонятно.
А что касается штрафников, то знакомый нам генерал Бараболя
свидетельствовал: <Штрафники воевали мужественно, никто не гнал их в бой
силой оружия... В нашей роте я не помню ни одного случая, чтобы штрафников
заставляли идти в атаку силой оружия>. Полковник Рощин, служивший в штрафной
роте в тяжелейшую пору осени 42-го - зимы 43-го, свидетельствует: <Да,
штрафные подразделения ставили на трудные участки, и потери были немалые, но
никогда нас не расстреливали заградотряды. Это злостный вымысел авторов
<Штрафбата>.
Я лично, прошедший со своей частью в составе Брянского, Западного и 2-го
Белорусского фронтов от Калуги до Кёнигсберга, ни тогда, ни после войны ни
разу и не слышал и не встречал в мемуарах, даже в романах о войне, чтобы
заградчики применяли оружие против своих. И вот только 15 лет назад - в
фильме Льва Данилова.
Во время работы над этой статьёй я обратился и к литературным источникам.
Тот же генерал Лащенко писал в связи с фильмом Льва Данилова, что
заградотряды главным образом занимались тем, что задерживали дезертиров,
направляли отбившихся от своих частей солдат и офицеров в сборные пункты,
наводили порядок на переправах, а также прикрывали войска с тыла от
диверсантов и вражеского десанта. <А иногда эти отряды вели борьбу с
прорвавшимися танками, пехотой и несли немалые потери. Но чтобы кто-нибудь
из бойцов заградотрядов стрелял по своим, таких случаев на нашем, например,
фронте не было>. Лащенко воевал на 2-м Украинском.
<Ах, на его фронте?!> - конечно же, воскликнет Володарский. Предвидя это, я
позвонил своему старому товарищу Юрию Бондареву. Он воевал и на
Сталинградском фронте, и на 4-м Украинском. Юра сказал: <Когда мы драпали,
заградчики нас останавливали, собирали, велели занять оборону, но ни единого
выстрела никто из них не сделал. Это я тебе клянусь>.
Позвонил ещё маршалу Язову, моему давнему благодетелю в книжном деле. Он
воевал на Волховском. Дмитрий Тимофеевич сказал примерно то же самое, что и
Бондарев, но добавил, что на Карельском, Северном, Ленинградском,
Волховском, Прибалтийском фронтах заградотрядов не было вообще.
А маршал Жуков однажды пояснил: <В начале войны мы плохо воевали не только
наверху, но и внизу. У нас рядом воевали дивизии, из которых одна дралась
хорошо, стойко, а соседняя с ней бежала, испытав на себе такой же удар
противника. Были разные командиры, разные дивизии, разные меры стойкости. А
победа зависит от всех, от каждого человека, от его стойкости в бою>. И в
самую критическую пору войны заградотряды потребовались. Как потребовались
они и немцам после разгрома под Москвой.

НЕМЦЫ В СТАЛИНГРАДЕ И МЫ В БЕРЛИНЕ

И ещё одно заявление: <У немцев не было даже такого понятия - штурм. Ни
одного города не брали они штурмом>. Ну, допустим, Копенгаген, Осло,
Брюссель, Амстердам, Париж и множество других городов Западной Европы немцы
действительно не штурмовали, ибо никакой необходимости не было. Одни из этих
городов, как Париж, правительство объявляло открытыми и на 32-й день войны
приказало <столицу мира> сдать без боя; другие столицы после того, как
бежали оттуда в Англию короли с королевами, сдавались и без приказа
правительства на третий, как Амстердам, или на пятый день войны, как
Брюссель.
А как было у нас? Что, подходили немцы к Бресту, Смоленску, Одессе,
Севастополю, к Ленинграду, Москве, Сталинграду, кричали в мегафон <Рус,
сдавайся!> - и города сдавались? Разве знает этот олух царя небесного, что
Харьков, Белгород, Ростов и другие советские города - всего более двадцати -
переходили из рук в руки несколько раз. А на Западе этого не было - ни когда
Гитлер захватывал города, ни когда их мы и союзники освобождали.
Различия между понятиями <штурм>, <наступление>, <атака> весьма
относительны. Но уж если этот <баталист> завёл речь именно о штурме, то вот
несколько строк из книги о Севастопольской обороне: <26 декабря (1941 года),
сосредоточив на Мекензиевых горах основные силы, противник начал яростный
штурм города. Сражение шло днём и ночью. В 345-й и 25-й стрелковых дивизиях
и в 79-й бригаде оставалось всё меньше людей, но они не только отражали
бесчисленные атаки, но и бросались в контратаки. 28 декабря противник
предпринял ещё одну попытку... Декабрьский штурм был отбит> (П. Гармаш.
Севастополь - город-герой. М., 1983.).
Ни Володарский, ни Досталь, ни Вайсберг в упомянутых выше частях не служили.
Но могли бы хоть поинтересоваться, сколько штурмов, наступлений и атак
пережили, скажем, Ленинград и Сталинград.
Хорошо, пусть немцы брали города не штурмом, а как-то иначе, мы же брали
только штурмом. И что? Каков итог-то? Чем дело-то кончилось? Володарский не
желает знать об этом. Для него Великая Отечественная с её миллионами жертв -
какая-то спортивная игра, в которой за город, взятый, допустим, измором, он
начисляет 10 очков, а за взятый штурмом - 2 очка. И по его подсчёту, может,
получается, что фашисты набрали больше очков, т.е. выиграли войну. А тут
недавно по телевидению один его собрат и такое брякнул во славу фашистской
армии: <Немцы шли до Сталинграда год, а мы до Берлина - четыре года!> Ну
точно, о войне двух мировых держав, как о соревновании по спортивной ходьбе!
Да, Гитлер шёл до Сталинграда год с небольшим. И к чему пришёл? К разгрому.
А к чему через три неполных года пришли мы в Берлине? К обгорелому трупу
фюрера с крысиным ядом в желудке:
<Штрафбат> - это ещё одна попытка оболгать Великую Отечественную войну,
подвиг нашего народа. Вот, Алексей, во что Вас втравили. Понять этого Вы не
смогли. Но жизнь не кончается, и перед Вами остаётся выбор.

Владимир БУШИН

---

От	Георгий
К	Георгий (16.12.2004 21:13:42)
Дата	20.12.2004 23:08:43

Еще про штрафников (*+)

---

http://www.gudok.info/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=2053
8&mode=thread&order=0&thold=0


<Штрафбатя>
Командира штрафной роты Николая Смирнова всю войну пули обходили стороной.
Первое время сослуживцы называли его заговоренным в шутку, потом - без
всякого смеха.

Молодой и необстрелянный лейтенант шел в бой в первых рядах под градом огня
и каждый раз возвращался без единой царапины.

В штрафную роту Николай Смирнов попросился служить по собственному желанию.
Согласно секретному приказу ? 227 <штрафников> предполагалось <ставить на
наиболее трудные участки фронта>, чтобы они кровью искупали вину перед
Родиной. Большинство из них погибали в первой же атаке. Николай Смирнов
дошел до Берлина, не получив даже контузии.

- Может, и правда я какой-то заговоренный, - говорит Николай Иванович. - До
сих пор вот живой и здоровый сижу перед вами, как будто меня все время Бог
берег.
- Николай Иванович, попроситься воевать бок о бок со <штрафниками>, которых
посылали в самые гибельные места, уже само по себе героический поступок. Как
так получилось?

- Шел сорок третий год. К тому времени я окончил Кемеровское пехотное
училище, и нас отправили в резерв 47-й армии. Горячие мы тогда были, и всем
хотелось на передовую - чувствовали, что война уже подходит к концу. В
резерв армии приехал капитан Князев - командир штрафной роты - и сказал, что
ему срочно нужны четыре добровольца. Я, как и многие другие молодые офицеры,
тогда ничего о <штрафниках> не слышал. Он рассказал, чем нам придется
заниматься и с каким контингентом работать. Задачи определил так: прорыв
обороны, разведка боем, вылазки ночью за <языками>.
Я, как настоящий комсомолец, рвался на фронт и особенно не задумывался, куда
именно попаду. Вот так и получилось - можно сказать, на себя я тогда рукой
махнул. Как только приехали на место, под мое командование выделили первый
взвод, а уже потом, когда погиб командир, принял на себя командование ротой.

- Что собой представляли штрафные роты и как вас приняли бойцы?
- Рота как рота - обычное, на первый взгляд, боевое подразделение. Но
все-таки чувствовалось какое-то напряжение - как-будто смерть совсем рядом с
нами летала. Я молодой был, но мне доверяли. Эти люди уже были в бою раньше,
но их почему-то не освободили. Обычно отпускали сразу после боя, выдавали
справки с гербовой печатью, подтверждающие, что судимость полностью
снимается.
Уважали меня <штрафники>, приказы выполняли беспрекословно, дисциплину не
нарушали. Бывали, конечно, исключения, но война есть война. Иногда я
закрывал глаза на некоторые отклонения от устава. Как-то прибегает ко мне
боец и докладывает: <Во взводе непорядок>. Мои <штрафники> жили в большом
доме. Прихожу к ним и вижу такую картину: накрытый стол, за которым сидят
около десяти человек неформальных лидеров. Были и такие! Помощник командира
взвода командует: <Встать! Смирно!> Потом докладывает о том, что взвод
отдыхает, и приглашает к столу. И что мне прикажете делать? Я сажусь с ними
и выпиваю до утра. В общем, старался вести себя по-человечески с бойцами, и,
наверное, поэтому у меня всегда был порядок во взводе.

- Интересовались, за что они попали в <штрафники>?
- Я не спрашивал - не принято это было. Они даже друг с другом на эти темы
разговор не заводили. Дел на руках у меня не имелось, но я знаю, что за
убийство сидели, за мародерство да за мелочи разные. Как тогда было: мешок
муки украл - враг народа, опоздал из госпиталя или высоту сдал - тоже
преступник.

- Не боялись получить пулю в спину?
- Даже мысли такой не было. Все зависит от командира - как себя поведешь,
такая тебе и будет отдача. Я разговаривал с ними, как с обычными солдатами.
Не мог по-другому. Воевали они отважно, никто назад не оборачивался. О
мужестве и храбрости <штрафников> легенды ходили, а прошлое на войне не в
счет.
У меня служил один цыган, так он угнал лошадь у командира полка и продал ее
за бутылку водки полякам. Когда это обнаружилось, потребовали, чтобы к
вечеру кобыла стояла на месте. Он и привел лошадь обратно - наверное, украл
теперь уже у поляков. Вот за такое ко мне попадали. Другого бойца направили
в штрафроту за то, что отказывался брать в руки оружие. Верующим оказался.
Его ставили перед строем, грозились расстрелять как собаку, а он - ни в
какую. Мы с политруком поразмыслили, что делать, и придумали. Определили
парня в санитары. Так он вытащил с того света столько наших парнишек,
сколько не каждый из них фрицев пострелял. Шел всегда в первых рядах и живой
остался. Вот вам и вера!

- Первый бой в штрафной роте помните?
- Такое не забывается. В 1943-м готовилась большая операция по форсированию
Вислы. Для проведения разведки боем было принято решение собрать усиленную
роту в количестве двухсот человек, в том числе подключили и мой взвод.
<Штрафникам> поставили задачу взять <языка>. Саперы сняли мины, и после
пятиминутной артподготовки мы пошли в бой. Страху, конечно, я натерпелся, но
взял себя в руки и повел своих в атаку.
Ворвались в окопы, давай бить немца, потом скрутили одного ефрейтора - и,
как планировали, назад. Когда фрицы немного опомнились, начали нас
<поливать> со всех сторон, окружать. Пришлось идти напролом. Из двухсот
бойцов в живых тогда осталось около сорока человек, и то - калечных да
раненых. Мне просто повезло - до сих пор вот думаю, как можно было из такой
бойни выйти живым и невредимым. А потом началось общее наступление: моя
штрафная рота участвовала в освобождении Варшавы, Берлина, на Эльбе мы
встретились с американцами.

- А как же НКВД?
- Вообще-то нам запрещали встречаться с союзниками, но, как понимаете, от
радости мы обо всем забыли. Обнимались с ними, фотографировались на память.
Я встретил одного американца, который хорошо говорил по-русски. Выяснилось,
что во время революции его богатый отец иммигрировал с Украины в США. Он
сказал, чтобы я пришел утром за фотографией, но... Замполит уговорил не
делать этого, и правильно. НКВД на следующий день начал вызывать всех, кто
участвовал в <несанкционированной встрече с иностранцами>.

- Первые штрафные роты воевали чуть ли не голыми руками. Как у вас было с
оружием?
- Нам выдавали автоматы и патронов не жалели. Говорили - бери, сколько
унесешь. Кроме того, каждому полагались оборонительные гранаты <Ф-1> и
наступательные <РГД-33>. В бою вооружались сами. У немцев тогда появились
фаустпатроны. Я учил своих подчиненных стрелять из них, но они боялись
обжечься. Приходилось самому. Штрафников не обижали, понимали, что к чему.
Кормили бойцов хорошо. Одевали не хуже, чем остальных.

- Говорят, что фашисты панически боялись <штрафников>?
- Терять нам было нечего, поэтому воевали отчаянно, как черти. Поднимались в
атаку по первой команде, и не было такого, чтобы сдрейфили, попятились назад
без приказа. Однажды только не встали, когда по нам бил пулемет так, что
головы не поднимешь. Самоходка шарахнула по этой цели, и мы, грянув <ура>,
снова пошли в наступление.

- <За Сталина!>, наверное, не кричали...
- Кто орал <За Родину!>, а кто с матом - всякое было. Сейчас некоторые
говорят, что <штрафники> беспредельничали. Не было у нас такого: они свято
верили, что воюют за родную страну, за нашу общую победу. Я видел слезы на
их глазах и знаю, что они искренне чувствовали свою вину перед Родиной и
хотели реабилитироваться любой ценой.

- У вас были любимчики?
- Мой ординарец - хороший был парень, мы его из плена освободили. Предложил
ему остаться в штрафной роте. Молодой он был, отчаянный. Берег я его, да,
видно, не уберег. Смотрю как-то в окно разрушенного дома, а оттуда блески.
Предупредил ординарца, что снайпер там, а он махнул рукой и выглянул. По
глупости погиб мальчишка.

- Командиров в штрафбатах в шутку называли штрафбатями...
- Еще Ваньками взводными звали. Я был младшим лейтенантом, а меня называли
просто - лейтенант. Так быстрее, на войне ведь нет времени звания
выговаривать. В шутку меня называли <заговоренным>. Ведь столько гибло
молодых лейтенантов, а мне постоянно везло. Только шинель прострелили и
брюки, когда в Потсдаме через дорогу перебегал за подмогой к танкистам. Моя
рота была первой вступившей в этот красивейший город: вокруг Потсдама
несколько озер и нам приказали форсировать их на самоходках-амфибиях. Много
тогда наших погибло. За каждый дом с фрицами бились: они на одном этаже
сидят, а мы на другом, переночевали - и давай снова перестреливаться...

- Были случаи дезертирства или другие ситуации, когда вам приходилось писать
<штрафникам> плохие характеристики?
- На нашем участке фронта война закончилась 7 мая 1945 года, поэтому
последний набор <штрафников> участия в боях не принимал. Нам дали приказ
огораживать государственную границу. Но в Берлин мою роту не пустили:
местные жители запаниковали и, опасаясь издевательств и мародерства, ушли к
американцам. Чтобы не подогревать ситуацию, командование решило разместить
<штрафников> в лесах. Двенадцать человек плохо себя вели - водку и спирт
пили, - и я их повез в тюрьму в Берлин. По дороге они спокойно могли убить
меня, но ведь не тронули! Сдал их, вернулся обратно в часть, а там уже
узнал, что моих нарушителей, оказывается, отпустили по амнистии. Получилось,
что они домой вперед меня уехали. И письма потом писали, проходимцы, - мол,
спасибо, лейтенант, за все хорошее.

- Победу встретили в Берлине?
- Этот день я никогда не забуду - незнакомые люди обнимались, смеялись и
плакали. От вспышек ракет небо горело разноцветными огнями, и мы радовались
как дети. Я был счастлив вдвойне, потому что накануне нашел отца. Получил из
дома письмо, в котором мать писала, что на него пришла похоронка. Уже вторая
за войну. Я начал наводить справки и получил ответ из госпиталя города
Лодзь. Писали, что у них есть человек с такой фамилией. Приехал в госпиталь,
и как камень с души упал. Смотрю на отца, а он меня не узнает. Конечно,
когда он уходил на фронт, я мальчишкой сопливым был, а тут перед ним стоит
офицер - вся грудь в орденах и медалях. Обнялись, поцеловались. Я у него три
дня в палате прожил. Главврач хороший попался - спирт нам принес. Как потом
выяснилось, мы с отцом вместе Одер форсировали, стояли на одном мосту, да
как-то разминулись. Вот она какая война, даже по мелочам жестокая!

- Николай Иванович, в этом году вы праздновали юбилей. От всей души
поздравляем вас с восьмидесятилетием. Сибирского вам здоровья и всего самого
наилучшего!

Вадим КУЛЕШОВ



Строки из биографии

Николай Иванович Смирнов родился в селе Кантошино Косихинского района
Алтайского края

2 декабря 1924 года. В армию был призван в конце 1942 года. Войну закончил в
должности командира роты в звании старшего лейтенанта, кавалер орденов
Отечественной войны 1-й и 2-й степени, ордена Александра Невского. Награжден
медалями <За освобождение Варшавы>, <За освобождение Берлина>, <За победу
над Германией> и другими.

По окончании войны работал в локомотивном депо Барнаул помощником машиниста,
а потом и машинистом.

За высокое профессиональное мастерство и ответственный труд он удостоен
звания <Почетный железнодорожник СССР>. С 1986 года Николай Иванович на
заслуженном отдыхе, но до сих пор является активным членом Совета ветеранов
локомотивного депо Барнаул.

---

От	Rainwheel
К	Георгий (20.12.2004 23:08:43)
Дата	21.12.2004 14:38:40

КГХМ???

---

>В 1943-м готовилась большая операция по форсированию Вислы.

Вислы? В 43-м? Это что - опечатка, или опять клюква?

---

От	Георгий
К	Rainwheel (21.12.2004 14:38:40)
Дата	21.12.2004 15:11:23

Наверное, опечатка. Я тоже обратил внимание.

---

Потому что остальное на клюкву не похоже.
Кстати. Недавно узнал, что в 1942 г., на подразделение, в котором служил мой дед (ему тогда 19-20 лет было) были возложены обязанности заградотряда (район Ростова-на-Дону). Ну и - в общем, ловили дезертиров и бежавших, возвращали обратно. Но ни в кого не стреляли.

---

От	Георгий
К	Георгий (16.12.2004 21:13:42)
Дата	16.12.2004 21:22:08

В. Бушин. Лауреаты КГБ и кавалеры РПЦ (!!!!) за работой. О передаче Швыдкого с обсуждением "Штрафбата" (*+)

---

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/04/578/51.html

Владимир Бушин
ЛАУРЕАТЫ КГБ И КАВАЛЕРЫ РПЦ ЗА РАБОТОЙ
----------------------------------------------------------------------------
----




В ТЕЛЕВИЗИОННЫХ ПЕРЕДАЧАХ, КОГДА В НИХ УЧАСТВУЮТ СОБЕСЕДНИКИ,
персонально приглашенные в студию, и зрители, голосующие по телефону, почти
всегда мы видим одно и то же: сами организаторы (ведущие) и большинство их
гостей отстаивают одно, а большинство зрителей - прямо противоположное.

Это свидетельствует о недобросовестной игре телевизионщиков, о
стремлении не дать объективную картину мнений в обществе, а навязать нам
свою, по разным причинам выгодную для них точку зрения. Особенно наглядно
такой результат можно видеть в передачах В. Соловьева "К барьеру!" Там едва
ли не всегда он сам и подобранные им "секунданты" оказываются на стороне
меньшинства, проигравшего спор.

То же самое 18 ноября явила нам и передача, в которой под руководством
М.Швыдкого, известного знатока всех видов фашизма, особенно еврейского,
обсуждался фильм "Штрафбат".

Действительно, самых звонких похвал и фильму и его создателям было
пропасть. Известный экономист Михаил Делягин там же обратил на это внимание:
"Здесь большинство поддерживает фильм, а в обществе - наоборот!" Сценарист
фильма Э.Володарский пытался это оспорить: "Мне звонят фронтовики, и ни один
не позвонил, чтобы обругать меня, а, наоборот, говорили спасибо". Но ясно
же, что звонили знакомые и друзья. А незнакомым где взять телефон великого
сценариста?

Кто же расточал похвалы сериалу? Прежде всего мы услышали их, конечно
же, из уст помянутого знатока фашизмов: "Этот фильм, созданный талантливыми
людьми, - лидер среди сериалов последних десяти лет... Драма настоящая,
подлинная... Драма постижения истории... Когда мы защищаем свою родину, мы
обретаем величие и бессмертие, - фильм об этом!" Вот даже как воспарил.

Прекрасно! Но что значит "мы защищаем"? Где и когда в жажде величия и
бессмертия Швыдкой лично защищал родину? По неохватной талантливости своей
он состоит членом сразу трех творческих Союзов - Театральных деятелей,
Писателей да еще и Журналистов. Как известный герой Островского: "Один в
трех каретах поеду!" Так неужели и Ефимыч сразу в трех каретах мчится в бой
за родину? Являясь председателем Национальной комиссии по культуре ЮНЕСКО,
вице-президентом Комитета коммуникаций Международного института театра при
той же (или том же?) ЮНЕСКО, президентом Национального Российского центра
Международной ассоциации театральных критиков, а также членом Совета
попечителей Московского Аглицкого клуба, - на каком поприще Ефимыч проливал
кровь и защищал родину особенно успешно? И не за эту ли мешками пролитую
кровь держиморда-дармоед Ельцын еще в 2000 году вручил ему Государственную
премию России, а на другой год святейший патриарх поспешил пожаловать орден
преподобного князя Даниила Московского? А и того раньше, в 1999 году,
получил Ефимыч французский орден "За заслуги", - не за то ли, что уговорил
дубину Черномырдина выплатить французам 300 миллионов долларов царских
долгов позапрошлого века? Право, всё это довольно таинственно. Ведь Швыдкой
же всего-то навсего маленький, лысенький, тихий киргиз из небольшого аила
Кант в предгорьях Тянь-Шаня. Там он родился 5 сентября 1948 года в годовщину
позорного для России Портсмутского мирного договора с Японией, по которому
мы теряли половину Сахалина. Но, оказывается, в этот же проклятый день
календаря обретали будущего министра культуры, который пострашнее японских
самураев...

В похвалах фильму тщился не отстать от фашизмоведа отставной полковник
Александр Шаравин из Института военного и политического анализа. Сразу надо
заметить, что этот военно-политический аналитик с первых же слов очень
насторожил. Так, он рассказал, что двадцать лет тому назад пребывал "в
рамках (!) советской идеологической машины", и когда наша 21-я армия вела в
Афганистане боевые действия, то он, читая не только газеты, но и какие-то
"специальные книжки", три года не мог понять, что там происходит, "пока сам
не оказался внутри"(?). Это военный-то человек! Аналитик! И добавил: "То
была моя трагедия!"

Почему "была"? Как показывают другие нынешние сентенции аналитика,
трагедия прогрессирует. Например, он решительно заявил: "Слово "всегда"
неприменимо для исторической правды!" Почему? Кто сказал? Откуда взял? Из
чего это видно? Разве не соответствуют исторической правде, допустим, такие
суждения: "Англия всегда стремилась загребать жар чужими руками"? (Стоит
сравнить её и наши потери во Второй мировой войне). Или: "США всегда не
спешили вступать в мировые войны и всегда чудовищно наживались на них". Или:
"Русский народ всегда изгонял захватчиков со своей земли". Или, наконец:
"Полковник Шаравин всегда хвалил и будет нахваливать фильм "Штрафбат". Что
здесь не так? И при чем здесь идеологическая машина?

С другой стороны, наряду с безоглядно смелыми завиральными идеями
полковник не гнушается простодушного долдонства в таком духе: "Сверху
спущенная истина не всегда является истиной". Ну кто же этого не знает! У
всех на памяти хотя бы оболтус Гайдар, который спустил нам сверху истину,
что если освободить цены, то они поднимутся в два-три раза, и после
кратковременного шока начнется новая райская жизнь. А цены подскочили в
сотни раз, и для большинства народа жизнь началась действительно новая, но
не райская, а помирайская... Так, при чем, говорю, здесь какая-то машина,
если тебя от рождения Бог обидел?

И вот эта опять же весьма загадочная личность, которой по сценарию
предназначалась роль главного хвалебщика, вопиет: "Однобоких фильмов о войне
мы насмотрелись сотни. Нет, тысячи! (Да почему не сотни тысяч? - В.Б.) А вот
с другого бока заглянуть не могли набраться смелости". Что, изображали одни
только успехи, победы, торжества? Интересно. А с какого бока показана война,
допустим, в фильмах "Радуга", "Зоя Космодемьянская", "Молодая гвардия"? Это
один вопрос. А вот другой : есть ли французский фильм о том, как в мае-июне
1940 года немцы разнесли в прах французские армии и вошли в Париж? Нет
такого фильма. Зато есть развеселая победоносная комедия "Бабетта идёт на
войну" с прелестной Брижитт Бардо в главной роли. А есть ли английский фильм
о том, как в те же дни гордые сыны Альбиона драпали от немцев в Дюнкерк, и
многим удалось тогда спастись через Ла-Манш только потому, что Гитлер,
всегда восхищавшийся англичанами, приказал прекратить танковое преследование
в расчёте на то, что такой жест побудит Англию пойти на мир? Нет такого
фильма. Зато есть опять же развеселая английская комедия "Мистер Питкин в
тылу врага". А есть ли американский фильм о том, как в декабре 1944-го и они
сто верст драпали от немцев в Арденнах? Увы, нет и такого фильма. Зато есть
супергуманный клюквенный фильм о целой войсковой операции ради спасения
одного рядового Райана.

Так почему же у вас, военный аналитик, нет никаких претензий к
кинематографии наших союзников по войне, а у родного кино вы готовы шкуру
спустить с того и другого бока?

Но полковник не слушает, он продолжает о творении Досталя и
Володарского: "Мощное произведение!.. Блестяще!.. Ничего оскорбительного!
Это прорыв к правде! "Штрафбат" приближается к правде, как никакой другой
фильм о войне. Это фильм о силе и мужестве нашего народа... Он делает
хорошую прививку нашему и будущему поколению... Его создатели - мужественные
и мудрые люди...".

Эти мужественные и мудрые тут же появились. Режиссер Николай Досталь
сказал: "Мы старались сделать памятник приговоренным к подвигу. О них не
говорили и не писали". Каков слог: памятник! А тут же и Ефимыч: "Такое
понятие, как штрафники, в кинематограф не допускалось". Да откуда вы это
взяли, эрудиты? Еще как писали, даже пели и фильмы ставили о штрафниках!
Вспомните Высоцкого, Галича. А фильм Льва Данилова, который так и
назывался - "Штрафники"? А публикации в связи с ним? Уж режиссер-то обязан
знать о работе коллеги, тем более - на ту же тему, уж главный-то критик и
кавалер ордена преподобного князя Даниила Московского должен ведать. Вот так
да! Критик Миша Бобчинский не знает о фильмах режиссера Лёвы Добчинского...

А еще, повторяя любимую мысль Эренбурга, Достать призвал: "Давайте
судить о фильме по тому, что в нем есть, не по тому, чего там нет". Что ж,
давайте. В фильме показано, например, как наши заградчики сотнями
расстреливают своих же красноармейцев, а это ложь и клевета, как показал я
еженедельнике "Патриот" ?46'04, основываясь на свидетельствах почивших и
здравствующих фронтовиков, исторических исследованиях и собственных
воспоминаниях. Как же вас после такой подлой клеветы называть? И разве
одного этого недостаточно, чтобы самое малое заставить вас пять раз подряд
прочитать своей кошке вслух роман "Штрафники". Вам еще сказать "о том, что
есть"? Обратитесь к своему другу Володарскому, у него есть помянутый
экземпляр "Патриота".

Тут же возник артист, играющий в фильме негодяя-особиста Харченко.
(Извиняюсь, не запомнил фамилию): "Фильм поднял одну из самых важных тем,
самую главную тему: ценность человеческой жизни". Как это? Как это?
Невиновных людей ни за что отправляют в штрафбат, там над ними глумятся, их
морят голодом, бросают на минное поле, с убогим оружием шлют в бой против
целой танковой армии, их расстреливают заградчики, никто в фильме против
такой подлости не протестует, не восстаёт, и всё это, оказывается, во имя
темы человеческой ценности. Ну и загнул!

Дальше: "У меня один дед погиб в первые дни войны в районе Смоленска,
потому что был брошен, как кусок мяса, с одной винтовкой на троих".
Во-первых, сударь, ваш дед едва ли погиб в первые дни войны, ибо Смоленск
немцы захватили почти через месяц после начала вторжения. Во-вторых, откуда
вам известно о винтовке на троих - дед, что ли, в письме сообщил? или у
Астафьева прочитал? в передаче Радзинского услышал?

Да, война есть война, на ней случается всякое, тем более - в обстановке
внезапного мощного удара по всей границе от Баренцева до Черного моря. Но к
началу войны, как пишет известный военный историк генерал армии М.А.Гареев,
в Красной Армии, насчитывавшей 5 млн. человек, состояло на вооружении 8 млн.
винтовок. (Неоднозначные страницы войны.М.,1995. с. 142). К тому же, как,
надеюсь, вы понимаете, артист, лётчики, танкисты, моряки и кое-кто еще в
винтовках не очень нуждались. "Так что винтовок хватало, - пишет генерал, -
но, к сожалению, в исключительно сложных условиях в начале войны они не
всегда оказывались там, где были нужны". Вы слышите, артист, "к сожалению".
А у вас - злоба и злорадство. И в этом вся суть вашего фильма, где вы убого
играете убого и злобно написанную роль.

"Это не раз бывало и в немецкой армии, - продолжает Гареев. - Например,
лейтенант К.Ф.Бранд в найденном нами дневнике писал, что его послали в бой
под Курском, и у них было "по одной винтовке на троих" (Там же. с.143). А
это не наш катастрофический 41-й, а 43-й год, немцы еще в центре России. И
однако немецкий лейтенант не называет себя "куском мяса", и в Германии никто
не назовет его так, а ведь, надо полагать, он тоже был убит.

И как язык поворачивается у этих не нюхавших пороха доморощенных
свистунов гундосить о "мясе", о "мясорубке" - ведь речь-то идет о их отцах и
дедах, спасших родину, да заодно и таких вот наследничков.

"Второй мой дед, - продолжает "Харченко",- прошел всю войну от звонка
до звонка". Это про лагерь так говорят, а на войне звонков не было, там
призыв и демобилизация. Так почему же второго-то деда не бросили, как "кусок
мяса"? Ведь по вашей логике непременно должны были!

Кончает артист так: "Люди жмут мне руку, благодарят, когда должны бы
стрихнин сыпать мне в чай". Ну, стрихнин - это слишком, но я бы лично
отстранил вас от кино до полного выздоровления от инфекции клеветы и
самолюбования.

Тему "мяса" решил продолжить и развить хвалебщик фильма Юрий Богомолов,
русский кинокритик. Возражая режиссеру Евгению Герасимову, отвергающему
фильм, он сказал: "Вы ссылались на Владимира Карпова, а я сошлюсь на Виктора
Астафьева: он сказал, что победили мы мясом. И в год 60-летия Победы надо
особенно это понять всем поколениям".

Вот какой юбилей Победы они намерены нам учинить! Но бедный Богомолов
не ведает, что творит. Да, Астафьев говорил: "Воевать не умели, залили
кровью, забросали трупами". И Владимир Солоухин говорил то же самое. Но он,
Владимир-то Алексеевич, как известно, при весьма отменных физических данных
всю войну прослужил в кремлевской охране, никаких личных впечатлений о
фронте иметь не мог. Потом кончил Литературный институт, вступил в партию и
начал громыхать стихами во славу своего партбилета, коммунизма, Ленина и
Советской власти:

Наше красное знамя пылает огнём
Над просторами африк и азий.
Ну а Марс? Мы мечтаем о нём:
Коммунистам и это
не область фантазий!

Каково? Но, увы, времена переменились, и певец, холуйствуя перед новой
властью, всё это предал, все это на деньги фирмы "Belka Tradinq
Corporation"(США) стал поносить.

Астафьев же в начальную, самую страшную пору войны, на фронте тоже не
был. Его биограф А.Большакова пишет: "Осенью 1942 года ушел добровольцем на
фронт" (Русские писатели ХХ века. М., 2000. С.47). Каким добровольцем? Парню
шел девятнадцатый год, и он уже, почитай, полгода как подлежал призыву. Но
дело не в этом. Главное, пробыв на фронте года полтора в должности ротного
телефониста, Астафьев до самой смерти остался в военном отношении человеком
загадочно дремучим. Он даже не научился читать военную карту. Был уверен,
например, что каждая стрелка на карте или схеме означает общевойсковую
армию, тогда как на самом деле это - направление удара или контрудара теми
или иными силами, которые иногда указываются в основании стрелки, допустим:
6А, или - 3 танковый корпус, или - 328-я стрелковая дивизия, или всё это
вместе.

Но опять-таки не в этом суть. Главное, как и Солоухин, и Астафьев до
контрреволюции прославлял нашу Победу, а после во всеоружии своего
невежества из тех же побуждений принялся клеветать. Например, раньше на
страницах "Правды" писал: "Мы достойно вели себя на войне... Мы, фронтовики,
и весь наш многострадальный героический народ, на все будущие времена
прославивший себя трудом и ратным делом". При этом уж очень лез из кожи и
порой изрядно привирал. Писал, например, что в победоносных боях соотношение
потерь было 1:10 в нашу пользу. Тогда кто же кого, спрашивается, заваливал
трупами и заливал кровью? Но потом уже, естественно, в "Московских новостях"
Астафьев стал уверять на радость антисоветскому режиму, что такое именно
соотношение потерь 1:10 было в пользу врага. (Подробно смотри об этом в моей
книге "Честь и бесчестие нации"). За всё это Горбачев дал ему Звезду Героя,
а Ельцин отмусолил на 15-томное собрание сочинений. Так что уверения и
Солоухина и Астафьева, русский критик Богомолов, невозможно принять во
внимание ввиду их фактической и нравственной ничтожности.

Но Швыдкой, будучи сам оборотнем, пытается оправдать и других
оборотней: "Я сталкивался с людьми, которые в разные годы писали разные
мемуары о войне и порой о тех же самых событиях". Сказано уклончиво-коряво,
но суть ясна: об одном и том же кто-то сначала писал одно, а в другое
время - совсем иное, т.е. лгали и приспосабливались. Но Швыдкой,
естественно, на стороне лжецов: "Это свойство человеческой памяти, это
нормально". Да, для таких, как он, лживость и угодничество нормальное дело,
это свойство их души, а вовсе не памяти.

Из умильно-хвалебных примечательно еще выступление артиста В. Он
появляется в двух последних сериях в эпизодической роли генерала, хотя и
рядовым-то в армии отродясь не служил. Сдаётся мне, что весь фильм генерал
не видел. Иначе как объяснить хотя бы такое его заявление: "Володарский стал
приводить не цифры, а говорить о конкретной судьбе". Ну, во-первых,
художественный фильм это почти всегда конкретные судьбы, - в чем тут
достоинство великого Володарского? Во-вторых, цифр у него отменное
множество: потери в бою - было в штрафбате 535 человек, погибло 500;
заградчики расстреляли 97 человек; наступают 500 танков противника; против
них имеется 4 сорокапятки, 20 ПТР и т.д. Другое дело, что его цифрам можно
верить не больше чем приведенным выше цифрам Астафьева или кремнолога
Солоухина, который уверял, например, что Маршал Жуков при каждом наступлении
требовал десятикратного превосходства наших войск над немцами. От кого
требовал? Неизвестно. А где взять столько войск? Бог весть! Еще хорошо, что
кремнолог не уверял, будто Жуков от немцев требовал перед нашим наступлением
десятикратного сокращения их сил.

Однако вот что еще интересней в выступлении артиста В.: "Каждый человек
в нашей стране до сих пор штрафник в какой-то степени". Вы подумайте! Артист
родился и вырос далеко от Москвы, на юге, в провинции. Кто-то из его
родственников был репрессирован. Однако это не помешало ему приехать в
столицу и поступить в престижный театральный вуз, а после его окончания он
не вернулся в родной город поднимать любимую культуру малой родины и своего
малого народа - он устроился опять же в прекрасный столичный театр. Но при
всем этом постоянно чувствовал себя штрафником. Ему всегда, естественно,
хотелось избавиться от этого гнетущего чувства, и вот в надлежащий момент он
выбрал свободу - со всей своей обретенной в Москве молодой семьёй укатил в
Израиль. Скатертью дорога! Таскать вам не перетаскать!.. Там артист купался
в свободе, блаженствовал, жуировал. Великолепно! Но прошло несколько
годочков, и что же мы видим? Под израильским солнцем быстро облысевший
артист вслед за коллегой Михаилом Казаковым, всем хорошо известным, покидает
землю обетованную, где остаются две постаревших жены и двое детей. А он с
новой молодой женой и с помощью сердобольной тещи вернулся на родину, т.е.
туда, где каждый человек - штрафник. Здесь, в Москве, а не в разбитом
Грозном, хорошо устраивается: много играет в модном театре, фигурирует в
кино, ездит на гастроли по стране и за границу, по представлению, надо
полагать Швыдкого, получил звание заслуженного да еще и премию правительства
Москвы, но всё равно, всё равно, всё равно, как видим, чувствует себя
штрафником. И его очень радует, что Володарский в фильме о войне "говорит не
о величии русского народа и Отечественной войны". Фильм интересует его темой
"конкретного отношения к живому человеку". Оно, говорит, "должно быть
человечным". Прекрасно! Услышали бы это его конкретные дети и бывшие
конкретные жены в Израиле... Таковы защитники и хвалители фильма "Штрафбат".
Швыдкой скажет: "Это нормально".



ТИТАНИЧЕСКУЮ МЫСЛЬ ОБ ОТНОШЕНИИ ВЛАСТИ К СОВЕТСКОМУ НАРОДУ, как именно
к штрафнику, с энтузиазмом развивал еще и Б. Соколов, большой русский
учёный, от обильного и давнего вранья об Отечественной войне уже дошедший до
хронического косоглазия. Съездил бы тоже в Израиль. Нетушки, там не
разгуляешься: слишком много евреев, побить могут.

А еще этот неистребимый Соколов заявил, что если бы в фильме
командирами в штрафбате были не штрафники, то такие командиры оказались бы
ни чем иным, как надсмотрщиками. Ах, ты, лапушка... даже врезать как-то
жалко. Ведь в реальности-то именно так и было, и никаких надсмотрщиков. А
при желании обозвать так можно любого, кто в том или ином смысле повыше
тебя. Вот пошел Боря в детский сад, а там надсмотрщица тётя Нюша; вступил
Боря в пионеры, а там надсмотрщик-вожатый; поступил Боря в ветеринарный
институт, а там надсмотрщик-декан... И нет конца этому жуткому гнёту.

Разумеется, слово взял и сам Володарский. Начал так: "Во-первых,
штрафбаты появились не после приказа 227 (т.е. не после 28 июля 1942 года),
а значительно раньше. В воспоминаниях Рокоссовский пишет, что 5 июля 42-го
года к нам подошла 2-я бригада штрафников. Значит, была и 1-я". Странно,
маэстро... Открываю воспоминания маршала на 136 странице: " В августе (1942
года) к нам на пополнение прибыла стрелковая бригада, сформированная из
людей, осужденных за различного рода уголовные преступления. Вчерашние
заключенные добровольно вызвались идти на фронт, чтобы ратными делами
искупить свою вину. Правительство поверило чистосердечным их порывам, таким
образом и появилась эта бригада у нас на фронте". Очень содержательная
цитатка. Тут, во-первых, не "5 июля", т.е. не "значительно раньше" приказа
Сталина, а - "в августе", т.е. после приказа. Во-вторых, это не "бригада
штрафников" (таких штрафных формирований и не было вовсе), а бригада
уголовников-добровольцев. В-третьих, не сказано, что это "2-я бригада", а
следовательно, была, дескать, и 1-я, - откуда великий маэстро взял это?
Наконец, маршал не писал, что эти добровольцы были невинно осужденные,
наоборот, он считает, что вина за ними есть, и они искупят её ратными
делами, не обязательно кровью. Это важно отметить, поскольку у Володарского
в штрафбате почти сплошь ни в чем не повинные белокрылые ангелы.

И вот как после этого слушать категорическую похвалу полковника
Шаравина: "Я утверждаю: фильм основан на документальных материалах, на
серьёзной исторической базе". Как, говорю, слушать речи про "базу", если
даже на обсуждении, даже на глазах почтенной публики сценарист являет нам не
"базу", а лажу? Был, если помните, еще полковник Скалозуб. Тоже весьма
решительный субъект. Он сейчас, пожалуй, сказал бы:

Я Володарскому и вам
Фельдфебеля в Вольтеры дам.

И глядишь, это было бы полезнее, чем полковник-аналитик в роли
Вольтера.

Тут надо заметить, что к одноименному сочинению Володарского, по
которому он написал сценарий фильма, в конце приложен список "Штрафные
батальоны Красной Армии. 1942-1945". Он дан и в конце фильма. В этом списке
черт ногу сломит. Например, читаем: "5-й отдельный штрафной батальон
Северо-Западного фронта. 1942-1943". Означает ли это, что были в этом фронте
еще четыре штрафбата: 1-й, 2-й, 3-й, 4-й? Ведь сам-то Володарский, как мы
только что видели, считает, что если была 2-я бригада штрафников, то
непременно была и 1-я. Но в списке указан еще только один штрафбат
Северо-Западного фронта. Как это понимать? А где еще три? Или вот: "11-й
отдельный штрафной батальон Западного фронта. 1943". Значит, было еще 10? А
в списке находим только три. Еще: "11-й отдельный штрафной батальон 10-й
армии. 1943-1944." А где остальные 10? Их нет! И так далее. Не означает ли
всё это, что перед нами фокус, подобный тем, которые в фильме показывает
один солдат-картежник из уголовников? Нет ответа.

И сценарист продолжал: "Во-вторых, это неправда, что кадровые офицеры
шли с радостью командовать штрафбатами!" Конечно, неправда. А кто сказал,
что с радостью? Ведь и просто на фронт, даже просто в армию многие шли безо
всякой радости, но была мобилизация, был приказ и шли. Есть основание
думать, что кое-кто из создателей фильма и в мирное-то время шел в армию без
радости или даже не шёл вовсе. Интересно бы знать, например, в каких войсках
служили товарищи Володарский, Досталь, Вайсберг...

Дальше: "Меня интересовало, почему немцы вдруг (!) оказались под
Москвой..." С чего вы взяли, что "вдруг", маэстро? Немцы с их супертехникой
и вундер-оружием доползли, докарабкались ближе всего к нашей столице лишь в
декабре, т.е. почти через полгода и притом на три месяца позже, чем Наполеон
с его конной тягой, пехтурой и аркебузами. А ведь те и другие начали
вторжение с одной и той же позиции да еще Наполеон на два июньских дня
позже. К тому же французы-то, увы, захватили Москву, а немцы получили здесь
отлуп и, увы, - раком, раком, раком. Вы хоть слышали об этом?

А вот Варшаву немцы захватили на 28-й день войны, а в Париж, разметав
превосходящие франко-англо-бельгийские силы, вошли через месяц. Вот уж это
вдруг так вдруг. Надо ли упоминать о Копенгагене, Осло, Брюсселе,
Амстердаме, Афинах, Белграде, для захвата которых немцам потребовались
считанные дни, а то и часы. Вся Европа распластались под сапогом Гитлера. Но
Володарского это не интересует, он не желает ничего сравнивать и
сопоставлять. Ему, вояке, дай только позубоскалить о "мудрости наших
генералов, маршалов, Генштаба, Верховного Главнокомандующего", которых вояка
называет "мясниками". Ему, лауреату премии КГБ, дай только свободу для
сотрясения атмосферы: "Мы, народ, победили не благодаря, а вопреки партии. Я
так думаю". Он - народ... Да не думаешь ты так, а только подпеваешь стае
клеветников от покойного Астафьева до живородящей Новодворской.

Однако Володарского в его простодушном эпигонстве можно какой-то
молекулой души и пожалеть. Но не таков знаток фашизмов Швыдкой. Вы
посмотрите, что он проделывает. Говорит Евгению Герасимову, решительно
отвергающему фильм: "Что искажает картина - историю войны или миф о войне,
который складывался на протяжении пятидесяти лет?" Вопрос изощренно
провокаторский. Разумеется, фильм не об истории всей Великой Отечественной.
Но главное другое: история войны - это нечто реальное и конкретное, а
фашизмовед и о каком-то мифе говорит, как о чем-то реально существующем и
всем известном.

Первая реакция Герасимова была естественна и правильна: "Миф о войне? О
чем вы говорите! О нашей великой победе? О подвиге народа?" Фашизмолог
понял, что хватил через край и струсил: "Вы меня не пугайте. Надеюсь, после
передачи никого не арестуют ...". И идёт на попятную: "Я говорю о мифологии,
которая складывалась о Второй мировой войне, мифологии очень важной,
безусловно, очень дорогой всем нам". Вон как, даже дорогой! И наконец: "Я
хочу понять вашу логику. Что искажает картина - реальную историю войны или
историю наших представлений о войне". На место "мифа", похожего на ложь,
ловко ввернул "наши представления".

Герасимов, увы, не разобрался в хитростях фашизмолога. Умело
поставленный как бы перед неизбежным выбором, он сказал: "Я думаю, историю".
Но надо было спросить: "А где ваша логика? О каких мифах и представлениях
речь, каковы они у вас, Ефимыч?"

Одно из этих "представлений-мифов" Швыдкой высказал в самом начале
передачи, но, видно, в студийной суете и в жарких спорах Герасимов об этом
забыл. А сказал фашизмолог тогда вот что: "Мы точно (!) знали, что в армии
воевали только (!) кристально честные, чистые, благородные люди". Даже не
думали или считали, а "знали", и притом не как-нибудь, а - "точно"! Да
откуда он это взял? Кто смог члену трех творческих Союзов внушить такую
чушь? Необъяснимо! Или сам изобрел? Похоже.

Неужели не соображает, что армия это часть народа. А на свете нет ни
одного народа, который состоял бы только из сверкающих кристаллов, перлов и
диамантов добродетелей. В армию брали не по "Кодексу строителя коммунизма",
а по двум пунктам: возраст и здоровье. Конечно, в большинстве своём на
фронте были честные, достойные граждане своего Отечества. Но всякий не
полоумный человек понимает, что встречались и трусливые, и вороватые, и
наглые, и лживые ... И никто этого, разумеется, не скрывал, об этом и
говорили и писали. Вспомните хотя бы героя довженковского очерка
"Отступник", негодяя Меженина из бондаревского "Берега" или дезертира
Гуськова из распутинской повести "Живи и помни". Но что об этом говорить,
ведь Швыдкой ничего этого не читал, ему некогда, он фашизмы изучает, а в
перерывы бегает за орденами то к президенту, то к патриарху.

Да, встречались на фронте и недостойные люди, но другое дело, что наша
цель в Великой Отечественной войне была поистине кристально честной, чистой
и благородной - разбить фашизм, освободить родину и другие народы Европы от
гнета и порабощения. Но нам говорят: нет, в годовщину великой Победы
изображайте только Межениных да Гуськовых, штрафников да дезертиров. Это,
мол, и будет полная правда о Великой Отечественной, которую мы должны
передать потомкам.

А какие еще мифы о войне, кроме мифа о сплошной беспорочности личного
состава РККА, точно знает Швыдкой? Может, кто-то уверял его, что мы разбили
немцев в приграничных сражениях и через две недели взяли Берлин? Нет, никто
не сочинил такой миф. Или для него, несчастного малоумка, кто-то придумал,
будто немцы не были ни под Москвой, ни на Волге? Нет, множество исторических
трудов, мемуаров, фильмов рассказали об этих трагических событиях. Или он
поверил раннему мифотворцу Астафьеву, что соотношение потерь было 1:10 в
нашу пользу. Нет, опубликованы документально выверенные данные, согласно
которым соотношение боевых потерь всех сил агрессора и Красной Армии 1:1,3.
Другое дело, что при этом немцы истребили миллионы пленных и мирных граждан,
и уж при таком зверстве соотношение будет 1:4.

Какие еще мифы? Заткнитесь, Ефимыч, не смеши людей своей черепушкой...



НО ТОЛЬКО ЛИ ВРЕТ ФАШИЗМОЛОГ ИЛИ ПОХВАЛЯЕТСЯ бывшим министерским умом?
Нет, он был глубоко прав, когда назвал фильм "Штрафбат" "историческим
документом времени". Воистину так! Мало того, это документ большой силы о
нашем времени - времени предателей и лжецов, приспособленцев и хапуг,
оборотней и прохиндеев, словом, времени швыдких и володарских.

О таких защитниках фильма, как косоглазый Соколов или студентка Анна
Каплан, страстно жаждущая "знать и о грязи" в истории Великой Отечественной
войны - в грязи кое-кто любит купаться - мы позволим себе больше не
упоминать.

Но нельзя молча пройти мимо Валентина Смирницкого, нахваливавшего фильм
и призывавшего развеять "миф о репрессиях". Действительно, вот уж тут миф
существует. Его сварганили Солженицын, Яковлев, Радзинский, Евгения Альбац и
другие энтузиасты мифотворчества. Одни говорят, что было репрессировано 10
миллионов, другие - 25, третьи - 60, четвертые - 110 и т.д. Вот сами и
займитесь, Смирницкий, разоблачением этих комических цифр. А с меня довольно
и того, что сказал в свое время Вадим Кожинов: "Ведь у них получается, что и
воевать-то против немцев некому было".

А что касается Евгения Герасимова, главного критика фильма, то он
решительно отвергал его, но при этом уж так был озабочен тем, чтобы не
рассердить Володарского, Досталя и других создателей "шедевра лжи", как
сказал о фильме офицер штрафбата ленинградец А.В.Пыльцын (Советская
Россия.27.Х1.04). Герасимов то и дело твердил о талантливости авторов, о
художественной силе фильма, и даже договорился до самооговора: "Мы
растоптали советское семидесятилетие...". Кто - мы, Евгений Владимирович -
вы да я? Наши жены и дети? Нет, его остервенело топтали и продолжают злобно
топтать такие пройдошливые кавалеры ордена Даниила Московского, как Швыдкой,
такие оборотистые лауреаты премии КГБ, как Володарский.

И потому смешно было слышать, что "элементы лжи" оказались, мол, в
фильме "только ради сюжета", что авторы "пошли против правды только для
того, чтобы заинтересовать зрителя". Или: "Мой хороший друг Эдуард мог бы
поработать серьезней... Великая Отечественная - это единственное, что нас
объединяет... Эдик мог бы...". Герасимов, проснитесь! Ни Володарский, ни
Досталь, ни Швыдкой ничего другого не могут и не хотят, ибо вся их цель -
оболгать, извратить, оскорбить. И чем ближе к юбилею Победы, тем они
энергичней. Поэтому Великая Отечественная, вернее, её изображение ими, не
объединяет, а окончательно размежевывает нас.

А тут еще и Виктор Кожемяко, у которого от иных сцен сериала
"Московская сага", видите ли, аж "мороз по коже продирает", советует его
авторам почитать "интереснейшие работы" Вадима Кожинова и Сергея Кара-Мурзы
(Советская Россия. 25.Х1.04). Да это же все равно, что нильскому крокодилу
рекомендовать питаться ананасами, а его крокодильчикам - простоквашей!

Фильм не "искажает" картину войны, как говорите вы, продолжая
деликатничать, а клевещет на Красную Армию. И потому, по вашим же словам, он
"оскорбил "фронтовиков, их корежит от него". Но не только фронтовиков, вы
опять пытаетесь смягчить, фильм оскорбляет весь наш народ, кроме Швыдкого.

Очень верно сказал о фильме Михаил Делягин, отметивший, что несмотря на
потоки крови, фильм очень слащавый. Но еще хуже, что "он показывает наш
народ способным быть только жертвой, не умеющей постоять за себя. Кто тут
враг - фашисты или ВКП(б)?" Ответ Володарского мы знаем: победили вопреки
партии, т.е. в борьбе и с фашистами и с ней. "Но самое главное, - продолжал
Делягин, - фильм воспевает покорность, неспособность защитить себя. Это
очень страшно, ибо мы сейчас входим в эпоху, когда нам будет крайне нужна
способность защищаться. Эта способность всегда была у нашего народа, а такие
фильмы отрицают её".

Я думаю, что именно за это фильм и его авторы получат премию от
президента и орден от патриарха. А что им выдаст русский народ? Посмотрим.

---