От	Георгий
К	Администрация (Дмитрий Кропотов)
Дата	08.12.2004 13:52:06
Рубрики	Тексты;

Культура (-)

---

---

От	Георгий
К	Георгий (08.12.2004 13:52:06)
Дата	24.12.2004 22:17:31

Телекритика. Дети нового Арбата (*+)

---

http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg522004/Polosy/art9_2.htm

ТЕЛЕКРИТИКА

Дети нового Арбата

Как хотелось бы поверить режиссёру Андрею А. Эшпаю, заявившему в передаче <Пять вечеров>, что снимал он вовсе не политический фильм,
а историю любви. Но счесть специально приглашённых в ту же студию Виктора Анпилова, Нину Андрееву, Алексея Венедиктова за видных
экспертов именно в этом вопросе было бы уж верхом простодушия.
Так можно и сам факт появления в эфире передачи, обсуждающей ещё недосмотренный зрителями сериал, объяснить трепетным нетерпением
создателей.
Что же на самом деле хотели организаторы этой превентивной акции? Ответ на этот вопрос, на мой взгляд, даёт ключ к оценке самого
сериала.
Решили для начала подискутировать о трилогии Анатолия Рыбакова, напомнить о литературной основе сериала? Но тогда вместо уже
упомянутых полемистов надо было позвать, к примеру, Наума Лейдермана и Марка Липовецкого, авторов учебника <Современная русская
литература>, вышедшего уже в нынешнем столетии при поддержке Фонда Сороса и рекомендации Министерства образования, и попытаться
оспорить их тезис, что <слишком ощутимой была зависимость этих авторов (А. Рыбакова, В. Дудинцева, В. Тендрякова. - А.Б.) от
соцреалистических моделей: <правда> в их текстах представляла собой зеркальную, <наоборотную> проекцию соцреалистического мифа>.
Впрочем, и это едва ли внесло бы что-то новое в давно отзвучавшие споры критиков и литературоведов.
Или цель передачи была поговорить о трагическом времени репрессий? По странному мнению одного из гостей, <за последнее десятилетие
об этом как-то не говорилось>. Хорошо, история, а паче отечественная, всегда достойна и времени, и внимания. Но причём здесь <Пять
вечеров> и разухабистый Андрей Малахов, будто нет на Первом канале ведущих с несколько менее застиранной репутацией?
Есть, конечно, однако, по идее авторов проекта, его целевая аудитория - как раз та, в которой властвует Малахов, молодёжь, не только
не слыхавшая о романе, но и не очень отличающая, скажем, НКВД от КВЖД, а Арбат воспринимающая лишь как кайфовую <пешеходную зону>.
Эффективность в таком случае зависит вовсе не от исторической достоверности и бережного следования тексту романа, не от высокой
художественности, а, скорее, от умелой адаптации к привычкам и интересам адресата. В общем, искусство может быть и
антисоциалистическим, но непременно понятным народу. Для одного - утрирование и тавтология, а для другого - мать учения,
<баден-баден>. И в этом случае искусству без жертв, конечно, не обойтись.
Некоторые непосвящённые критики уже по первым сериям отмечали, что режиссёром была абсолютно проигнорирована задача
антропологическая - актёры якобы должны соответствовать времени не только костюмами и гримом. Голливудские звёзды в подобных случаях
даже по пуду веса наращивают. Да и Алексей Герман в фильме <Мой друг Иван Лапшин> показал блестящий пример. Но Андрей А. Эшпай не
последовал и недавнему удачному опыту режиссёра сериала <Конвой PQ-17> А. Котта, отказавшегося от падающих из сериала в сериал
<звёзд Млечного Пути> в пользу вполне земных актёров из провинциальных театров. Хотя и трудно было зрителю сдержать улыбку, когда в
сцене подготовки Шарока к работе за границей в результате череды переодеваний и грима Э. Виторган выбрал для Д. Страхова имидж,
удивительно напоминающий об их совместной работе в <Бедной Насте>. В течение нескольких недель по зачёсу волос актёра можно было
достаточно точно определять, какой из трёх фильмов в данный момент на вашем экране - <Дети Арбата>, <Звездочёт>, <Бедная Настя>. Как
узок их круг:
Всё это абсолютно сознательное решение: и актёры популярные, и играли они вовсе не ретро - своих бабушек и дедушек, а даже
наоборот - нынешних младших братьев и сестёр, как бы оказавшихся вдруг в иной реальности. Отсюда и пластика, и темперамент, и
манеры, и стилистика даже (<А она даст?>, <С кем я сплю, не должно никого интересовать!>). Какая потенция сближения со зрителем в
одном только сексопаническом метании по осеннему дебаркадеру, с выбиванием окон и дверей, с ненавистно сдираемой одеждой, с
характерной угрозой позвонить в милицию! Так сказать, актуализация методом идентификации зрителей и героев.
Меньше всего хочется высказывать претензии молодым актёрам - казалось, что довольно часто выглядели они потерянными вовсе не в той
далёкой эпохе, а в предложенной конструкции сценического пространства. Режиссёр почему-то постоянно нарочито театрализовывал
действие - ограничивал движение, площадку, предпочитал средний фронтальный план, консервативную ленивость камеры, как бы заменяющей
собой зрительный зал, при этом естественно воссоздавая не удивительную атмосферу подмостков, а лишь архаичное ощущение
телеспектакля.
Выбранная в угоду молодому зрителю клиповая чехарда кратких эпизодов и напоминающие мобильные сообщения диалоги также не
способствовали ни творческой работе актёров, ни сохранению единой повествовательной ткани. То наступала стилистика карауловского
<Момента истины>, когда аресты и допросы, овчарки и вертухаи в жёстком режиме информационной нарезки следовали один за другим, делая
совершенно излишними вкрапления документальной хроники, то камера без малейшей перебивки попрошайкой обходила застолья - едят у
Марасевичей, едят у Сталина, обедают архитекторы, снова едят у Марасевичей:
В прокрустовом ложе такой режиссуры для создания оригинального глубокого образа надо обладать талантом Евгении Симоновой или Михаила
Филиппова. Именно их мастерская работа вкупе с усилиями Евгения Цыганова (Саша Панкратов), Инги Стрелковой-Оболдиной (Нина Иванова)
и Ирины Леоновой (Лена Будягина) сохранили некоторую художественность экранизации.
Сталин и у самого Рыбакова, по замечанию некоторых критиков, <оценивавшийся в координатах <молодёжной> компании, оказываясь почти
двойником Шарока (достигшим высшей власти) и антиподом Саши Панкратова> в исполнении Максима Суханова ещё более удовлетворяет
требованию тинэйджерской доступности. Его исторические диалоги с окружающими гротескны и примитивны. Каждый, по любому поводу
входящий будто спрашивает: <Кукушка, кукушка?..> И после долгого шипения откуда-то из обвязанного пуховым платком чрева неизменно
следует короткое <ку!>. Механизм давно сломан, но об этом никто не догадывается.
А рядом галерея трагикомических шаржей на Зиновьева, Бухарина, Орджоникидзе, Ежова: Разговор о соответствии исторических образов
можно ограничить замечанием о том, что седому старцу Павлу Анатольевичу Судоплатову было на самом деле всего тридцать лет.
История любви? Она действительна была возможна, мало того спасительна для фильма, юзом скользящего с одной обочины истории в другую.
Временами действие оживало и искренне трогало. Причём это происходило тогда, когда режиссёр на время оставлял в покое свою колоду
трафаретных ужасов. А художнику стоило бы знать: один гвоздь причиняет боль, десяток гвоздей воспитывают рахметовых.
Многое в фильме заявлено как бы скороговоркой, и фронтовые события занимают в фильме лишь одну заключительную серию из пятнадцати,
но на красочных буклетиках к выходу сериала и переизданию трилогии значится <60-летию Великой Победы>. Когда же мы отвыкнем от
приуроченной истории? Может, когда не станет приуроченного финансирования?

Алексей БАРХАТОВ

---

От	Георгий
К	Георгий (08.12.2004 13:52:06)
Дата	23.12.2004 23:45:13

Владимир Бушин. Guadeluпщина (О "Московской саге" и пр.) (*+)

---

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/04/579/51.html

Владимир Бушин
GVADELUПЩИНА (О "Московской саге" и пр.)




ПО ПЕРВОЙ ПРОГРАММЕ ТЕЛЕВИДЕНИЯ с начала октября и почти до конца
ноября в лучшее время крутили-крутили-крутили фильм Дмитрия Барщевского
"Московская сага". Серий двадцать с чем-то. А 8 ноября, в великий праздник,
опять же в лучшее время, часа три, знать, в виде праздничного презентика
народу, гоняли вытяжки из уже прошедших серий.

А какой шабаш рекламы, какой натиск пропаганды предшествовал, и
сопутствовал, этому гомерическому шедевру! Ничего подобного наше кино и наше
телевидение не знали отродясь. Многотиражные газеты и журналы отводили целые
полосы с прельстительными портретами всех основных участников шедевра. Так и
пялили они на тебя глазки, так и взывали: "Не пропусти! Не забудь! Отринь
все дела, садись в 9.20 к телевизору. Не можешь вечером, смотри повтор
завтра утром. Не проспи!" А перед иными сериями в передаче "Доброе утро!"
давали душевно-рекламные беседы с актерами и другими творцами синтетической
жемчужины. В передаче же "Пять вечеров" для любителей клубнички показали
выброшенные из окончательного варианта "эротические сцены", как пишет в
"Известиях" деликатная Ирина Петровская. Но эротика - это пушкинская
"Гавриилиада", лермонтовский "Сашка", симоновские стихи "о нежной и
прохладной коже и о лице с горящим ртом", а здесь - обыкновенный блуд, блуд
vulgaris, и ничего больше. Но отношение такое, словно это пушкинские
черновики.

А еще и какие блямбы бьют с титров по мозгам зрителя перед началом
каждой серии! "Правительство Российской Федерации"!.. "Правительство
Москвы"!.. "Федеральное агентство по культуре и кинематографии"!.. "Комитет
по коммуникациям и СМИ"!.. Как понимать такое небывалое новшество? Что эти
блямбы означают - высочайший патронаж? государственное финансирование?
моральную ответственность за фильм их благородий Фрадкова и Лужкова? идейное
вдохновение или прямой заказ Кремля? гарантия качества? наконец, право
собственности, что ли? Загадка!.. Или это просто четыре ряда заграждений из
колючей проволоки для защиты от критики? Ведь не всякий решится пойти на
прорыв таких заграждений, ибо неизвестно, что тебя ждёт, если ты обидишь сии
структуры. Вдруг из Москвы выселят?

Глядя на всю эту безоглядно агрессивную и в то же время трусливо
оборонительную рекламу, помянутая И.Петровская в понятной тревоге: "Уж не
туфту ли нам опять "впаривают"?

И то сказать, можно ли вообразить, чтобы, допустим, на великом фильме
"Броненосец Потемкин" стояло клеймо "Политбюро ЦК ВКП(б)"? А на несравненном
"Чапаеве" - "Совет Народных комиссаров СССР"? На незабываемых "Журавлях" -
"Совет министров СССР"? На "Кубанских казаках" - хотя бы "Комитет Госкино"?
А ведь тут все эти аналоги сразу и вместе!

Что ж это вы, маэстро Барщевский, такой бурный демократ, столь
пламенный энтузиаст свободы творчества, что ж вы, сударь, к властям-то так
назойливо лепитесь, к начальству столь нежно льнёте, как какой-нибудь
Суровцев, Оскоцкий или Евтушенко, трижды орденоносец, лауреат, член Академии
изящных искусств в Малаге и почетный гражданин Оклахомы: "Лучшие из
поколения, возьмите меня с собой!"?

Вот же в вашем фильме персонажи читают наизусть Лермонтова, а он к
властям не лепился. Куда там! "Но есть, есть Божий суд, наперсники
разврата!.." У вас прославляется Пастернак, а он хоть и писал восторженные
стихи о Сталине, но это же искренно, и тоже не льнул. Поминается
Мандельштам, но и он пусть тоже нахваливал Сталина, но позволял себе и нечто
весьма крамольное. Как же так? С кем вы, мистер мастер искусства - с
Лермонтовым или с Оскоцким? За что вы - за пушкинский "неподкупный голос,
эхо русского народа", или за ельцинско-еринскую колючую проволоку?

И это еще не вся агитация и пропаганда, ласкательство да заграждения.
Важную роль тут сыграло еще и обсуждение фильма на той же первой программе
под управлением антисоветчика Бориса Бермана, который в ходе обсуждения
радостно воскликнул: "Советская власть не вернется! Ура!"

Кстати сказать, на повторный вопрос Тараса Бульбы "Много ли там
наших?" - бессмертный Янкель опять мог бы ответить: "Наших? Много! Даже во
втором и третьем ряду: продюсер Марк Рудинштейн, банкир Игорь Коган, Сергей
Устинов, сын Лёвы Устинова... Куда ни плюнь - всё наши!"

И как они ликуют по поводу своего участия даже в мимолетных
эпизодических ролях! Снимавшийся в массовке Коган восхищен: "Съемки "Саги"
были большой тусовкой, приятной компанией, где все друг друга знают"
("Огонёк"?45'04). Рудинштейн, тоже на любительском уровне сыгравший
эпизодическую роль, в восторге: "Атмосфера была замечательной!" (Там же). То
есть, надо полагать, замечательно нашей была атмосфера, не так ли? Устинов,
опять из самодеятельного кордебалета, более конкретен: "Я ведь очень хорошо
знаком с семьёй и Аксеновых, которые тоже здесь снимались, и с семьями
Барщевских и Виолиных, которые делали этот фильм" (Там же). Да, делали
усилиями всех живущий ныне поколений клана, включая внуков. Правда, тут
вдруг обнаружилось нечто весьма советское: семейный подряд, который горячо
приветствовался во времена товарища Брежнева. Вот вам и "не вернется",
Берман, вот вам и "Уря!" Или это "подряд наших"?

Но не будем продолжать эту тему, лучше присмотримся к обсуждению. Оно
состоялось задолго, серий за шесть-семь до окончания показа. Что за фокусы?
Где это видано? Вот вас, Юрий Соломин, самого именитого в коллективе
создателей фильма, вас, которого биографы величают "самим воплощением
традиций старейшей русской сцены", неужели вас не покоробила такая нерусская
прыть расторопных дельцов? Вы не думали, что сказали бы об этой непристойной
суете сыгранные вами герои - Телегин из "Хождения по мукам", Арсеньев из
"Дерсу Узала", даже Иван Александрович Хлестаков?

Ильдар Жандарев, которому изредка дозволялось проявить себя на подхвате
у Бермана, воскликнул: "Мы услышим здесь правду о "Саге" простых людей,
особенно - простых женщин!" Сейчас вы увидите, что это за "простые люди",
среди которых находились и режиссер, и сценарист, и артисты.

Очень характерным было выступление заслуженного мастера спорта широко
известного, даже по мнению Бермана, легендарного баскетбольного тренера,
орденоносца Александра Яковлевича Гомельского, человека, как сам напомнил и
как это все видели, "немолодого", но очень простого. Он возникал три раза.
Сначала морщился: "Фильм сделан недостаточно эмоционально. Актеры играют
нормально, но вяло, ничего яркого, запоминающегося" (Так!). Представляете,
ничего!

Тут взяла слово широко известная, но опять же очень простая женщина
Александра Маринина. Ну, думаю, уж она-то сейчас сказанёт! Ведь подполковник
милиции, да еще и кандидат юридических наук, образованнейший человек.
Аспазия! Софья Ковалевская! Склодовская-Кюри! К тому же автор чуть ли не
тридцати романов, многократно изданных тиражом за 30 миллионов экземпляров,
лауреат премии МВД. Одни лишь названия иных её романов бросают в дрожь:
"Чужая маска", "Черный список", "Убийцы поневоле", "Шестерки умирают
первыми", "Седьмая жертва", "Я умер вчера", "Не мешайте палачу", "Смерть и
немного любви", "Посмертный образ", "Светлый лик смерти", "Смерть ради
смерти", тут же и "Реквием"... И за это, повторю, премия МВД, а не
Ваганьковского кладбища.

Человеку, написавшему столько таких книг, чего бояться, чего играть в
жмурки? Да, уж она сейчас врежет...

И вот мадам разверзла уста: "Фильм замечательный. Я смотрю его с
удовольствием". И всё? Нет, нет! "Но он кажется мне холодным, ему не хватает
чувства. Когда я читала роман Аксенова (по мотивам которого поставлен
фильм), многие сцены романа вызывали у меня истерику до валокордина. И когда
фильм приближался к этим сценам, я хватала заранее припасенный пузырек и
думала: вот-вот сейчас мне будет плохо и я приму капли. Но на экране
почему-то не было той страсти, того напряжения. И мне, увы, не делалось
дурно..."

Как видим, автор "Светлого лика смерти" поддержала легендарного мастера
спорта. Но их поползновение тут же энергично пресекла другая простая
женщина - Дарья Донцова, автор таких знаменитых романов, как "Дама с
коготками", "Бассейн с крокодилами", "Покер с акулой", "Гадюка в сиропе",
"Обед у людоеда", "Канкан на поминках", "Контрольный поцелуй", "Маникюр для
покойника" и так далее. (Да почему ж до сих пор не лауреат премии МВД?)

Простая Донцова очень просто сказала простой Марининой - хотите верьте,
хотите нет - буквально следующее: "Мариночка Анатольевна, котик вы мой
пушистый, неужели вы оставались спокойны? А я плакала, рыдала, у меня в
каждой серии - истерика... Эта книга, этот фильм про меня, про мою семью..."

Про какую семью? Я знал её отца Аркадия Васильева. Писатель небольшой,
но занимал большой и ответственный пост: долго был парторгом МК в Московской
писательской организации. Вроде бы вполне благополучный человек. Любимая
жена, перспективная дочка. Видимо, имел доступ к архивам КГБ и по их
секретным тогда материалам написал книгу "В час дня, ваше
превосходительство!" - о генерале Власове. К тому же в лагере не сидел, в
ссылке не был, не знал разносов критики, имел прекрасную квартиру на улице
Черняховского... Что еще надо для счастья! А дочка? Получила высшее
образование, создала семью, бойко вступила на папину стезю,
издаётся-переиздаётся, живет, кажется, в той же прекрасной квартире, не
сидела, не высылалась... Что еще надо в наше время? А на героев фильма-то
вон что навалили. Что ж тут общего?

К сожалению, Маринина назвала только одну сцену, где у неё "сердце не
зашлось, не ёкнуло", а ей хотелось, чтобы ёкало, как селезенка у коня, -
расстрел евреев где-то около оккупированного Чернигова. Но в этой сцене
много странного. Дело происходит в июле 1943 года, а Черниговщина была
захвачена еще в начале сентября 1941-го. Выходит, немцы учинили расправу
лишь спустя почти два года. Почему? Обычно они делали это сразу, ведь иначе
многие могли бы убежать, скрыться. Романист дал месту расправы название
Гарни Яр. Это, естественно, приводит на память киевский Бабий Яр. Так вот,
Киев немцы захватили 19 сентября, и уже в том же сентября, т.е. через
несколько дней, начали расстреливать в Бабьем Яру евреев, коммунистов и
советских работников всех национальностей и других жителей Киева. А тут,
говорю, два года! Странно.

Один персонаж романа говорит другому: "Ты разве про Гарни Яр не слышал?
Там немцы жидов... Две недели уже операция идёт". Первыми об этом должны бы
узнать, конечно, евреи и что-то предпринять. Уж за две-то недели! А их в
описываемый день согнали, ведут под конвоем за город к месту убийства, а они
так ни о чем и не подозревают, среди них "некоторые даже смеются. Одна
женщина подкрашивает губы" (кн.2, с.247). И тут Маринина принимала
валокордин?

Во-вторых, в фильме сам расстрел изображен несуразно. Как это могли
шеренга за шеренгой лететь в овраг, непонятно. Очень странно и то, что
русская писательница ни слова не сказала вот о чем: большую, если не
основную роль, в расстреле евреев и в романе, и в фильме выполняют "русские
добровольцы из команды "Заря". Среди "русских интеллигентов еврейского
разлива" (Г.Резник) Аксенов тут не одинок. Вслед за ним, например, критик
Бенедикт Сарнов, у которого в оккупации расстреляли родственников, пишет
ныне: "Считалось, что немцы. Но на самом деле, скорей всего (!), те самые
мужички - "богоносные, достоевские", т.е. русские. И ведь никаких
доказательств, одно желание плюнуть! А вы говорите валокордин, мадам.

Что еще могло огорчить Маринину в фильме? Вполне возможно, думается,
например, вот что. Осень 1941 года. Молодая красавица Нина провожает на
фронт мужа Савву. До сих пор абсолютным чемпионом-новатором по таким сценам
был поэт С.О. Еще до войны в песне на его слова казачка говорила казаку,
уходящему в поход:

Подари мне, сокол,

На прощанье саблю,

Вместе с острой саблей

Пику подари...

Все, естественно, недоумевали: если еще можно предположить, зачем
молодке сабля и пика (от возможной агрессии ухажеров отбиваться), то
совершенно непонятно, зачем она хочет обезоружить казака, идущего в боевой
поход. Не агент ли она империализма? Песню, однако, распевали ...

А ведь как обычно-то русские женщины провожали на войну мужей, отцов,
братьев? Дарили на прощанье фотографию или кисет, платок или ладанку.
Помните, как провожала княжна Марья князя Андрея?

"Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.

- Ты что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его
еще отец нашего отца, наш дедушка носил на всех войнах...

- Ежели он не в два пуда...- сказал князь Андрей, но в ту же минуту
раскаялся.

- Против твоей воли он спасет и помилует тебя, - сказала княжна Марья
дрожащим от волнения голосом, держа перед братом овальный образок Спасителя
с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы".

А вот что нам изобразили в "Саге". Супруги прощаются почему-то не дома,
не у военкомата, не на вокзале, как мы все прощались, а на скамейке у
Патриарших прудов, да еще и встретиться после войны планируют опять же не на
вокзале, не дома, а здесь, на данной скамейке. Знаю я сию скамеечку, некогда
сиживал на ней: жил рядом - в угловом доме на Ермолаевском, в ста метрах от
пруда. А за скамеечкой-то - павильон, где зимой выдавались коньки. Брал я
их, на скамейке надевал и под лихую песенку ("Догони, догони!..") радостно
скользил (не один, конечно!) по льду Патриаршего. Возможно, авторы "Саги" не
знают, что когда-то по этому льду скользили Константин Левин и прелестная
Кити Щербацкая. Им просто нужна была уединенная скамеечка для интимного
разговора героев. Их Нина тоже дарит на прощанье уходящему на войну мужу
некий образок в виде весьма неординарной загадки: "Как ты думаешь, милый, я
тебе изменяла или нет?" Ничего себе подарочек! Савва, а он её обожает,
естественно, ошалел. Она же, аттестуемая как "тонкая кость", "аристократка",
будучи уверена, что её святая правда поможет мужу во всех тяготах и
опасностях войны, сообщает: "Да, милый, случалось, и не раз. Но больше, вот
те крест, не буду. Иди, сражайся и будь непобедимым". И он ушел с этим
двухпудовым образком в душе на войну и не вернулся, что совсем не
удивительно.

Что же такое мы увидели? Да разве не ясно: если в случае с казачкой
перед нами был факт элементарного тупоумия, то здесь - душевная тупость с
претензией на поэтичность (скамейка у пруда) и психологизм (человек
сложен!). Справедливости ради должен заметить, что в романе сей
ошеломительно аристократической сцены у пруда нет. Это персональный вклад в
золотой фонд русского кино сценариста и режиссера.

Интересно, а что думает наш инженер-строитель человеческих душ и о
такой еще сцене. У одного из главных героев романа маршала Никиты Градова
была на фронте молодая возлюбленная Тася, "всю войну прошли вместе", говорит
она. В сущности, была настоящей женой. А жена по паспорту оставалась в
Москве. Что ж, дело житейское, бывало такое. В конце войны маршал нелепо
погибает, а Тася остаётся беременной и уезжает домой. Через несколько лет,
уже выйдя замуж, она едет с мальчиком в Москву и является к сыну маршала
Борису с просьбой устроить мальца, то есть его единокровного брата, в
пансионат, ибо она с мужем завербовалась куда-то на Север за длинным рублём.
Нет, отвечает благородный Борис, никаких пансионатов, мой брат будет расти у
бабушки. Прекрасно!

А что дальше? Хозяин устраивает застолье, угощение. И вдруг мысль: "Ей
сейчас, должно быть, немного за тридцать, моложе Веры". Вера - его нынешняя
пламенно любимая, ей тридцать пять. Тоже хороший возраст, но в тридцать
лучше качество. И тут "сладкая тяга прошла по всему его телу". А вскоре "жар
опять прошел по его телу". Опускаю подробности... Дальше: "Она быстро сняла
халатик. Расстегните мне, пожалуйста, лифчик, Борис Никитич". Возможно, еще
вчера так она просила и законного мужа. И вот "прошло довольно
продолжительно время, пока после череды всех (!) излюбленных Борисом
классических поз они наконец отпали друг от друга" (кн.3. с.327). Мальчик
все это время смотрел по телевизору балет. Потом Борис скажет: "Надеюсь, мы
с вами еще увидимся, и не раз. Теперь я очень хорошо понимаю своего отца".

Думаю, что при виде в книге такого тесного духовного единения отцов и
детей за валокордин хватались не только подполковники милиции, и не одна
дама с коготками билась в истерике.

А что нам показали в фильме? Ни малейшего намека на классические позы.
Наоборот! Выпили они, поели и направились не в постель, а на могилу маршала,
дабы возложить цветы. Судя по всему роману, можно было ожидать, что здесь, у
могилы, всё-таки начнется демонстрация поз, но ничего подобного: так что
вместо кровосмесительного блуда отменное благочестие. Как же тут не
разочароваться? Как не воскликнуть, отложив валокордин: "Фильм эмоционально
холодный!"

Но самое интересное в выступлении Марининой был спор с Гомельским.
Берман тут же перебил старика, как только тот посмел сказать "артисты играют
вяло", его принялись учить уму-разуму и Ю. Соломин, и другие. После такой
обработки мужественный ветеран спорта сказал уже нечто совсем иное: "Женские
роли очень удались. Классные актрисы! Все играли блестяще. Перед ними надо
снимать шляпу". Вот так "вяло", вот так "ничего яркого"...

Но заслуженный пенсионер всё-таки частично продолжал артачиться: "Роль
Сталина не удалась. Его обеляют, делают более добрым..." Каково было слышать
это создателям фильма, ненавидящим Сталина "до стона и до бормотанья", как
сказал поэт!

"А я видел Сталина очень близко, - продолжал баскетболист, - сидел
напротив него в трех метрах на Спартакиаде народов СССР". Что ж, крупно
повезло человеку. Я знаю людей, которые за эти три метра отдали бы три года
жизни. Но что Гомельский увидел? О, много! "Видел его кошачьи дикие
глаза..." Позвольте, сударь, почему дикие? Кошка - существо домашнее,
ласковое. У моего Пуськи, например, очень добрые и красивые зеленые глаза. А
вот что писал о Сталине и, в частности, о его глазах А.А. Громыко: "Прежде
всего обращало на себя внимание, что он человек мысли. Глядя на Сталина, я
всегда отмечал про себя, что у него говорит даже лицо. Особенно выразительны
были глаза" (Памятное. Кн.1. М., 1988. С. 199). Кто так мог бы сказать о
Гомельском?

А он продолжал: "Я видел его рябое страшное лицо". Но вот что читаем у
того же А.А. Громыко: "Мне случалось после смерти Сталина не раз читать и
слышать, что, дескать, у него виднелись следы оспы. Я этого не помню, хотя
много раз с близкого расстояния смотрел на него. Что ж, коли следы имелись,
то, вероятно, настолько незначительные, что я их не замечал" (там же).

Ну а если и были даже самые ужасные следы, что за грех? Ведь это следы
болезни, и только. Против неё в царское время, когда родился и почти до
сорока лет жил Сталин, боролись мало, плохо, вот он в детстве и переболел
ею. Так прилично ли баскетболисту-гуманисту говорить с отвращением о
печальных следах болезни? Тем более, что самому-то крупно повезло: родился в
прекрасное советское время, когда прививку от оспы делали всем, притом
бесплатно, вот Советская власть и защитила Сашеньку Гомельского от заразной
болезни. А главное, да мало ли было в истории самых замечательных людей с
теми или иными физическими недостатками. Гомер был слеп, Бетховен оглох,
Кутузов - одноглаз, Наполеон был небольшого роста и имел пузцо, Байрон -
хром, наш знаменитый адмирал Исаков - без ноги, и т.д. Ну, позлорадствуйте
над ними, Гомельский. Однако не забудьте, сам-то каков? Вот уже лет сорок
лысый, будто колено, нос - что твой паяльник... "Разве мама любила
такого?.."

А он опять: "Я видел, как все люди, которые окружали его, боялись его
взгляда, а в фильме Сталин добренький". После этих слов были даны кадры
комически нелепого приема в Кремле, будто бы состоявшегося в конце 1942
года, где Сталин зимой фигурирует в белом кителе. Видно, Гомельскому
хочется, чтобы при появлении Сталина все участники приёма разбежались по
углам,- так все его боялись. Вот была бы историческая правда!

Но один ваш любимец, лютый ненавистник вождя, писал: "Я довольно часто
имел возможность общаться со Сталиным, слушать его и даже получать
непосредственные указания по разным вопросам. Я был буквально очарован
Сталиным, его предупредительностью, вниманием, осведомленностью и заботой. Я
был всецело поглощен обаянием Сталина и восхищался им". Это кто ж так? Да
ведь Кукурузник.

Кому же верить - баскетболисту, однажды лицезревшему Сталина, или
сталинским соратникам Громыко и Хрущеву? Ведь первый писал это уже после
смерти Сталина и во время лихой борьбы против "культа личности". А второй,
хотя позже и скурвился, но именно в эту пору и написал приведенные строки?

Вдруг подал голос абориген телевидения Генрих Резник, адвокат с
прокурорскими замашками и, как уже отмечалось, по собственной аттестации,
"русский интеллигент еврейского разлива" опять же. Он решительно, как
всегда, заявил: "Историческая правда в фильме не искажена. А Сталин подходит
под великолепную формулу Карякина (широко известный мыслитель
солженицынского разлива. - В.Б.): "Сталин и Берия являются выдающимися
государственными деятелями, но они были палачами". И уже своё резюме: " А у
палачей не может быть заслуг перед историей. Палачи это палачи".

Адвокат это вроде бы дитя логики. А что мы видим? Начал с претензией на
логику, но тут же сбился на эмоции: если палачи и только, то какие же они
государственные деятели да еще выдающиеся? Покурорствующий адвокат хотел
побить Сталина, а бьет любимого Карякина и себя заодно.

Тут третий раз вступает неугомонный аксакал Гомельский и опять дудит в
ту же дуду : "Я видел Сталина своими глазами. Я прожил большую жизнь в
баскетболе, мне очень много лет..." Господи, да все это знают, кроме Юрия
Соломина, который назвал его Голеньским. А когда Берман поправил артиста,
тот сказал: "Ну, хорошо, Коломенский".

Баскетболист ужасно обиделся, но продолжал: "Вот момент, когда Сталин
даёт генералу Градову три раза исправиться: иди подумай, иди подумай, иди...
Потом Сталин говорит: "Генерал правильно сказал". Показывают соответствующие
кадры фильма. Гомельский делает заключение: "Такого не бывало у Сталина.
Если Сталин сказал "нет", значит "нет". И никаких, мол, гвоздей.

Именно о таких случаях говорят: не знает броду, а лезет в воду.
Заслуженному баскетболисту удивительным образом неведомо, что в фильме тут
использован широко известный факт из военной биографии маршала
Рокоссовского, тогда генерала армии, во время обсуждения плана операции
"Багратион" - наступления в Белоруссии. Сам он вспоминал: "Окончательно план
наступления отрабатывался в Ставке 22 и 23 мая (1944 года). Наши соображения
о наступлении войск левого крыла (1-го Белорусского) фронта на люблинском
направлении были одобрены, а вот решение о двух ударах на правом крыле
подверглись критике. Верховный главнокомандующий и его заместители
настаивали на том, чтобы нанести один главный удар - с плацдарма на Днепре
(район Рогачева), находившегося в руках 3-й армии. Дважды мне предлагали
выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого
такого "продумывания" приходилось с новой силой отстаивать своё решение.
Убедившись, что я твердо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил
план операции в том виде, как мы его представили" (Солдатский долг.
Воениздат, 1968. С. 260). То есть Сталин отказался от своей точки зрения,
перечеркнул своё "нет" и принял точку зрения противоположную.

Кому же верить: Рокоссовскому или Гомельскому? Выбирайте, читатель.

Тут-то на бедного старца и обрушилась создательница "Смерти ради
смерти". Но как! "В образе Сталина был найдён точный сценарный и
режиссерский ход. Точный!"

Здесь ведущий Берман воскликнул: "Марина Анатольевна пришла сюда с
совершенно другим мнением!" И вот, мол, под напором неопровержимых доводов
Донцовой, Соломина, Резника и моих...

"Нет! Нет! - воскликнула автор романа "Не мешайте палачу". - У меня
своё мнение. В фильме есть перлы, жемчужины. Я согласна с Гомельским, что
если Сталин сказал "нет", то это всегда - нет..."

Тут я вспомнил анекдот, недавно рассказанный в компании Василием
Ливановым.

Поскребышев входит в кабинет Сталина и говорит: "Иосиф Виссарионович,
звонит Черчилль". Сталин берет трубку: Здравствуйте... Нет... Нет... Нет...
Да... Нет... Нет". И кладет трубку. Поскребышев не удержался: "Иосиф
Виссарионович, на что вы сказали Черчиллю "да"?" - "Он спросил, хорошо ли я
его слышу".

А Маринина объясняет нам, что такое жемчужина: "Крупный план. Сапоги
Сталина, идущего по ковровой дорожке. И охватывает ужас. И ты понимаешь, что
с этим человеком невозможно иметь дело, с ним невозможно договориться, это
не человек..."

Правильно, и Пастернак сказал:

Не человек - явленье,

Поступок ростом с шар земной...

Но почему же невозможно договориться и иметь дело? Помянутый Черчилль,
а также Рузвельт и многие другие, совсем не мелкие люди, умели договориться
со Сталиным и вели с ним дела, да еще какие! От которых зависела судьба
всего человечества. А вы, котик пушистый, не можете себе этого представить.
Это характеризует скорее вас, котик, а не Сталина.

А еще встречались со Сталиным, беседовали Герберт Уэллс, Андре Жид,
Ромэн Роллан, Фейхтвангер, Бернард Шоу. Уж не говорю о советских учёных,
писателях, артистах - от Максима Горького до Симонова. И со всеми он
договаривался. Игорь Моисеев, слава Богу, и ныне здравствует. Может
рассказать, как договорился со Сталиным о передаче его ансамблю зала
Чайковского. Вы что ж, ничего не знаете об этом? Тогда, котик, надо поменьше
пописывать, а кое-что и почитывать:

Что касается действительно "простых", главным образом даже безымянных
участников обсуждения, то никто из них не рыдал, не бился в припадке
падучей, не хватался за лекарство. Наоборот, многие из них спокойно говорили
о сериале: "Ошибка"... "не получилось, дети не смотрят, не понимают
происходящего на экране, хотя я своих сажал"... "и молодые не
воспринимают"... Могу добавить: в последних сериях и я, старый человек,
ничего не понял.

Но на экране тут опять вступали непростые "простые": "Сериал состоялся"
(А.Гомельский)... "Фильм хороший, смотрю с удовольствием" (А.Маринина)...
"Создателей сериала можно поздравить" (Э.Жандарев)... "Величайшие
профессионалы. Хочется впитать всю их энергетику" (певица Лолита
Милявская)... "великая актриса Чурикова, счастье быть её современником.
Никитина блистательна, новая звезда" (Г.Резник)..." "мечта сбылась!"
(Б.Берман)... "Это большой пример для молодых... большое спасибо!.. огромное
спасибо! (Д.Донцова) и т.д.

Несколько озадачили режиссер Д.Барщевский и исполнитель главной роли
Ю.Соломин. Первый сказал: "Аксенову фильм нравится... Роман вышел в эти дни
гигантскими тиражами. Главный голос принадлежит читателю, он покупает роман
десятками тысяч экземпляров..." Во-первых, позвольте, о чем речь-то - о
фильме или о романе? Во-вторых, ну какие там гигантские тиражи? Открываю
книжечку: "Доп. тираж 12 тыс." Очевидно, к первоначальному тысяч в 10.

Еще более озадачил Соломин тем, что высокомерно изрек о претензиях
Гомельского: "Это говорит непрофессионал". А зачем же тогда пригласили его?
Или в Малом театре пришли к выводу, что искусство создаётся только для
профессионалов? Таков теперь Дом Островского?

За три-четыре серии до конца состоялось еще одно обсуждение - на
страницах еженедельника "АИФ". Упоминаю об этом только потому, что тираж
"АИФ" 8,5 млн. экземпляров. Тут от Инны Чуриковой мы узнали, что весь фильм
целиком она не видела, но зато знает, что собака, фигурирующая в нём,
принадлежит Соломину. Артист Дмитрий Харатьян поведал, что "натуру для
исправительного лагеря сделали под Нахабином" (так в тексте). Александр
Резалин (Нугзар) сообщил, что в Гнездниковском переулке выстроили тифлисскую
квартиру, "где я Нину Градову-Будину... к стенке прижимал". Это самое важное
из того, что сказали артисты.

А из зрителей вот в чем признался писатель Сергей Есин: "Посмотрел
только две серии. Дальше не стал. Всё слишком предсказуемо, ожидаемо".
Позволь, Сергей, не поверить. Разве можно было ожидать в фильме, за который
ручаются аж Фрадков с Лужковым, хотя бы упоминавшуюся сцену у Патриарших? А
разве можно было предсказать, что в фильме будет показано, как Сталин в
октябре 41-го года пойдёт в Мавзолей. Вы-то, автор книги о Ленине, знаете,
что саркофаг с его телом еще в июле был отправлен на Урал. И как можно было
заранее знать, что генералу Градову, единственному из всех командармов, за
разгром немцев под Москвой сценарист присвоит звание Героя Советского Союза,
когда даже Жукова, командующего Западным фронтом(фронтом!), самым важным в
той операции, наградили всего лишь орденом Красного Знамени. Нет, нет, вы не
правы: в фильме что ни кадр, то и загадка, что ни серия, то и опупение.

Обсуждение заканчивается многозначительными словами Татьяны Горбуновой,
заместителя директора музея истории Москвы: "Поверьте, бывает и хуже".
Верим, например, "Штрафбат" Володарского.

Приходилось слышать и более резкие отзывы о фильме, в частности, среди
тех, кто называет его "Московская Саа", "Московская ссака", "Московская
кака" и т.п. Грубо, конечно, неприлично, хотя всё-таки это не матерщина.

Но вы, леди и джентльмены, всё равно возмущены, вы гневно протестуете.
Я вместе с вами. Но, с другой стороны, весь роман В.Аксенова, "по мотивам"
коего сделан фильм, от начала до конца напичкан уж такой изощренной
матерщиной, такими похабными эпизодами, таким патологическим блудом, что
рядом с этим одноразовая "кака" или "ссака" выглядят детской шуткой, однако
же вы, леди и джентльмены, не протестовали против этого. Мало того, роман
так понравился вам, так пленил ваши тонкие интеллигентные души, что вы
потратили не один год жизни на его экранизацию и безмерное тиражирование с
помощью телевидения. Так что уж чья бы интеллигентная корова мычала...



ТрилогиЯ ВасилиЯ Аксенова "Московская сага"была написана в 1992 году.
Сейчас она вышла в издательстве "Изографус" (М., 2004. Стр. 1476. Редактор
М.Гуревич). Автор сообщает, что писал роман в Вашингтоне, Москве и
Гваделупе. Похоже, что большая часть текста написана именно в Гваделупе,
может быть, в городке Ле-Мудь. Почему? Да уж очень много в романе
гваделупщины и гваделупости. А какая там непроворотная мудь!

Молодой читатель едва ли знает В.Аксенова. Пожалуй, есть нужда кое-что
поведать.

Прежде всего, естественно, это, говоря его собственным языком, "плод
любовных утех" Павла Васильевича Аксенова, члена ЦИК, заместителя
председателя горсовета Казани и писательницы Евгении Соломоновны Гинзбург,
неоднократно поминаемой в трилогии. Так что перед нами писатель во втором
поколении. И, видимо, именно этим - не первородством, а вторичностью,
объясняются многочисленные литературные излишества и проказы автора.

Так, он пытается ухватить за бороду аж Льва Толстого: "Глядя на
движущийся паровоз, слыша свист и видя движение колёс, Толстой отрицает за
собой право заключить, "что свист и движение колёс суть причины движения
паровоза". Насчёт колес позвольте усомниться: именно ведь они, катясь вперед
или назад, вызывают движение всей нагроможденной на них штуки", - заключает
автор.

Кто же прав: Лев Толстой или лауреат премии журнала "Юность"? Увы,
последний не может сообразить, что ведь колеса вертятся не сами по себе, не
святым духом, - их через поршни крутит паровой двигатель, именно он вызывает
движение. И если с горки или под влиянием силы инерции паровоз может
некоторое время ехать с отключенным двигателем, то уж по прямой или на
горку, или назад - никак! И так во всем у Аксенова: замах рублёвый, а удар -
х......

---

От	Георгий
К	Георгий (08.12.2004 13:52:06)
Дата	23.12.2004 21:43:04

Александр Солженицын отпраздновал 86-летие (*+)

---

http://www.politjournal.ru/index.php?POLITSID=1f61b4eeb59c193903b4e566c87ea6
df&action=Articles&dirid=57&tek=2737&issue=83

Александр Щуплов


Зима патриарха
Накануне Нового года патриарх отечественной литературы Александр Солженицын
отпраздновал 86-летие. Мы позвонили супруге нобелевского лауреата Наталье
Дмитриевне Солженицыной и поговорили о творческих и домашних делах
Александра Исаевича.




- Наталья Дмитриевна, есть ли у Александра Исаевича время читать прессу и
следить за событиями в мире? Какие газеты и ТВ-передачи он предпочитает
читать и смотреть?

- ТВ-передачи смотрит крайне мало - в основном новости и никогда не смотрит
ток-шоу и т.п. Довольно много слушает радио и если говорить о душе, то почти
весь день, даже за работой, слушает радиостанцию <Орфей>, передающую
классическую музыку. Высококультурная радиостанция - и в выборе того, что
она предлагает своим слушателям, и в комментариях... Что касается
периодических изданий, то он читает <Известия> и еще ряд газет. Конечно,
Александр Исаевич знакомится со взглядами и справа, и слева. Нас снабжают
вырезками из периодики авторы, которые хотят, чтобы Александр Исаевич их
прочел, или какие-нибудь другие идейно взвинченные люди. Так что нам
доступен самый широкий спектр периодики, мы следим за самыми разнообразными
взглядами и настроениями. И потом этот спектр находит свое выражение в
письмах. Ведь нам пишут люди разного возраста, разного социального
положения... Александр Исаевич очень внимательно следит за всеми новостями,
за тем, что происходит в стране и мире, и переживает все очень глубоко, как
и многие из нас. В частности, его волнуют события на Украине (ведь он сам
имеет едва ли не половину украинской крови), которые он предсказывал раньше
и о которых размышлял еще в эмиграции, когда переписывался с канадскими
украинцами. Образование нового украинского государства, по его мнению, может
произойти неестественным путем, при котором объединятся части, никогда не
бывшие вместе и исторически разные...

- В своей жизни Александру Исаевичу доводилось учительствовать. Следит ли он
за тем, что происходит у нас в системе образования?

- Очень много писем приходит к нам в связи с катастрофой, которая грозит
нашему образованию. И это тоже Александр Исаевич принимает близко к сердцу,
потому что много лет был учителем, и очень хорошим, по отзывам, учителем.
Это я могу подтвердить как мать его учеников. Он действительно прекрасно,
четко, ясно выучил наших сыновей всем математическим дисциплинам, заложил в
их головешки не только сумму фактов, но и умение решать проблему от начала и
до конца. Это дорогого стоит... Помимо событий внешнеполитических, в том
числе и на Украине, сейчас Александр Исаевич очень болезненно и тяжело
переживает нищенское состояние огромной части нашего народа. Он считает, что
это крайне несправедливо, и не понимает, почему правительство медлит
улучшить это положение сейчас, когда появилась такая возможность. Это
Солженицын считает в высшей степени опасным, глядя на украинский сценарий и
на все предыдущие сценарии. Как же можно так относиться к огромной части
населения, мириться с тем, что у людей растет обида на то, что их жизнь
сброшена в канаву?! Александр Исаевич это очень тяжело переживает.

- Идет ли уже работа жюри премии Александра Солженицына?

- У жюри премии Александра Солженицына бывают только летние каникулы. Все
остальное время оно работает. Наш рабочий год начинается с сентября и длится
несколько месяцев - пока мы не присуждаем нашу премию. Александр Исаевич -
действительный, не халтурный член жюри, активный, добросовестный участник
этого процесса. Он тратит много времени на чтение и отбор, выдвижение
кандидатов - каждый год, в том числе и в этом году.

- Каждый раз ваше жюри удивляет своим непредсказуемым выбором новых
лауреатов - это совершенно непохожие литераторы, представители разных
литературных поколений, литературных групп или вне групп, жанров, взглядов -
будь то Распутин или Кублановский, Воробьев и Лиснянская... Знаю, что
кое-кто из литераторов даже заключал пари, кто станет на этот раз лауреатом
премии Солженицына.

- С одной стороны, нашим жюри руководит братское чувство к собратьям по
перу, с другой стороны - чувство справедливости не только по отношению к
писателям, но и по отношению к читателям. Читателю нужно напомнить о
замечательных писателях, которые должны ему принадлежать. Мы посильно
пытаемся соответствовать нашим целям, которые ставили перед собой вначале.
Одна из наших целей - награждать людей, доказавших высокое качество своей
литературы. В этом смысле, конечно, современная литература не очень нас
вдохновляет.

- Каждая книга Солженицына в последнее время вызывает полемику, споры в
обществе. Почему, будучи блестящим полемистом, Александр Исаевич оставляет
без внимания критику?

- Тут какое-то недоразумение. Когда речь идет о каком-то мнении, статье или
устной речи и возникает полемика, то тогда у автора есть повод обменяться
ударами на шпагах. Но когда речь идет о большом произведении, о большой
книге, вступать в полемику нет смысла. Все то, что писатель хотел сказать,
он сказал в этой книге. И теперь представил ее на суд читателя. И теперь
читатель судит. Сам автор не может по поводу своего произведения вступать в
споры. Это совершенно нелепо. Хотя он, конечно, следит за этими спорами.
Потом бывают разные уровни критики и споров. Например, на некоторые отвечать
просто невозможно, не о чем говорить. Нет уровня. Естественно, есть отзывы
читателей, они могут быть критическими, всякими. Но я даже не знаю таких
примеров, чтобы кто-то из крупных писателей откликался на полемику по поводу
того, как люди восприняли его большое произведение. Когда он выступает с
публицистикой - это другое дело, тут он - полноправный член полемики.

- Обратимся к домашним делам. Ваши сыновья - старший Ермолай и младший
Степан - сейчас живут в России, вместе с вами. Внучата бегают по дому?

- Еще бы! Это большая радость! Внуков у нас всего пять, из них московских
внуков двое: Кате скоро будет четыре, а Ване летом было два. Мы живем
вместе, и они присутствуют в нашей жизни очень ярко. Для меня всегда было
главным научить детей не быть ленивыми. Чтобы они не сидели перед
телевизором и не ждали, когда их развлекут. Это ужасно! Человек от этого
становится, во-первых, глупым, во-вторых, пассивным. Главное, к чему я
стремлюсь, - не сообщить ребенку как можно больше фактов, а научить его
работать. А уж какую дети выберут область применения своих знаний и умений,
откуда у них, как говорится, будет расти хвост, что они полюбят и чем
захотят заниматься - это полностью на их усмотрение. Когда дети не больны,
они всегда к нему приходят и играют с его бородой.

- Интересно бы подслушать, о чем говорят внуки с дедушкой...

- Они очень ласковы друг с другом и очень друг друга любят. Это наполняет
жизнь.

---

От	Георгий
К	Георгий (08.12.2004 13:52:06)
Дата	20.12.2004 23:08:31

Юрий Герчук. Почему Хрущев пришел в Манеж (*+)

---

http://www.politjournal.ru/index.php?POLITSID=ebf9ad233a30a7436c5085d788e0cf
58&action=Articles&dirid=50&tek=2693&issue=82

Юрий ГЕРЧУК


Почему Хрущев пришел в Манеж

<Кровоизлияние в МОСХ> - так втихомолку называли тогдашние остряки события,
связанные с посещением Никитой Хрущевым выставки <30 лет МОСХ> в Манеже 1
декабря 1962 г. Скандал, который там устроил первый секретарь ЦК КПСС,
тяжело отразился на всей культурной жизни страны, привел к нелепому
расчленению всего современного искусства на официально разрешенное и
подпольное (<другое>, как его деликатно назовут будущие историки).
Не удивительно, что отголоски этого погрома дошли до нынешнего времени,
вызывают общественный интерес, продолжают порождать публикации в специальной
и массовой печати. Но мало кто помнит сейчас саму выставку, не ясна
нынешнему читателю и та атмосфера времени, которая порождала тогдашние
реакции разных людей, и прежде всего - участников, активных и пассивных, на
эти события. Вот почему есть смысл еще раз об этом рассказать, привлекая по
возможности достоверные и в большей части еще не использованные документы.
К тому, что произошло в тот день на юбилейной выставке Московского союза
художников, вели некоторые события московской культурной жизни, на первый
взгляд независимые одно от другого и прямо к этой выставке не относящиеся.
Назревал очередной перелом в развитии искусства и в его отношениях с
властью, лишь одним из симптомов которого оказалась и эта, не совсем обычная
выставка. Конфликт общественных сил, радостно торопивших события, и тех
кругов, которые переменам сопротивлялись, обострялся. Борьба между ними, в
одних случаях гласная и открытая, лицом к лицу, а в других - закулисная,
тихая, усиливалась.
Одним из публичных, шумных сражений в этой словесной войне оказалась
трехдневная конференция, организованная 26-28 ноября Институтом истории
искусств и посвященная остро тогда стоявшей проблеме <традиции и
новаторства>. Состав приглашенных на нее был очень широк, участвовали видные
деятели всех видов искусств - от живописи до кино, и накал дискуссионных
страстей тоже был чрезвычайным.
Л. Копелев вспоминает о своей стычке на этой конференции с В. Серовым:
<Председатель Союза художников Серов, самодовольный, раболепный царедворец,
ругнув культ, сразу же с привычной яростью набросился на
формалистов-абстракционистов, которых, мол, <содержат империалисты>. Я с
места возразил ему, напомнил о гитлеровских расправах с модернистами. Он в
ответ заявил, что не ожидал в этой аудитории услышать врагов советского
искусства, и тогда многие заорали, затопали так, что ему пришлось уйти с
трибуны>.
На следующий день Копелев выступал сам, защищая свободу творческих поисков,
в том числе и абстракционистских. <Планировать новаторство и давать
установки, каким оно должно быть, - это также дурная традиция, - говорил
он. - И не надо под предлогом борьбы против <ложного> новаторства и
формализма никого запрещать, загонять в подполье. Нужно раз и навсегда
запретить запреты>. Общий дух дискуссии определился именно выступлениями
подобной направленности. Противники, которых, разумеется, было немало,
скорее лишь оборонялись. И наиболее упорным из них был живописец Е.А.
Капман, обрушившийся на организаторов выставки в Манеже за показ работ П.
Кузнецова и Д. Штеренберга. Он был против <штеренберговщины> в Манеже, где,
по его мнению, истинные произведения - в закоулках - <лишь бы отчитаться
перед МК партии>.
Манежная выставка то и дело оказывается на пересечении взглядов и позиций,
дает аргументы в теоретических спорах. Различные точки зрения на нее, а
через нее и на пути развития изобразительных искусств и в прошлом, и в
будущем выявились достаточно определенно. Противоборствующие силы четко
размежевались. Страсти были накалены, и для стороны, заметно проигрывавшей
свободную дискуссию, появление на выставке deus ex machina - соответствующим
образом заранее настроенного Хрущева - оказалось остро необходимым. И
кому-то его удалось и пригласить, и настроить.

***

26 ноября в Доме учителя на Большой Коммунистической улице (бывшей Б.
Алексеевской) близ Таганки открылась очередная отчетная выставка студии Элия
Белютина. Энергичный и сравнительно молодой педагог (ему тогда не было
сорока) вел увлекательные занятия живописью сразу в нескольких подобных
кружках под сенью различных организаций, так или иначе связанных с
производственными видами искусства - текстилем, рекламной и книжной графикой
и т.п. Профессиональные и большей частью дипломированные прикладники
совершенствовались под его руководством в <большом> искусстве. Таким
образом, студия была, в общем, легальной, однако то, чему в ней учил
Белютин, совершенно не отвечало нормам советской художественной школы. Это
был своего рода экспрессионизм - выплескивание на бумагу или на холст своего
эмоционального состояния и отношения к передаваемому мотиву, воплощаемых в
произвольно скомпонованном цветовом аккорде, свободном движении руки и
непринужденной деформации.
Выставка на Коммунистической улице отличалась тем, что кроме студийцев в ней
принял участие скульптор Э. Неизвестный, член Союза художников, участник
выставки в Манеже, и еще трое живописцев - В. Янкилевский, Ю. Соостер и Ю.
Соболев.
Помещение было переполнено, перед входом стояла толпа. Как представляется В.
Янкилевскому, <пришла вся интеллигенция, научная и художественная, все
журналисты Москвы>. По его мнению, студийные или домашние работы белютинцев
были довольно однообразны, а четыре не причастных к студии художника были
приглашены, чтобы <привлечь внимание к выставке, сделать ее выставкой
современного искусства>.
На следующее утро на выставке появились корреспонденты зарубежных газет и
телевидения. Они беседовали с Белютиным и снимали экспозицию. О том, кто их
пригласил, мнения расходятся. Быть может, это был сам Белютин. <Он делал
событие, и он его сделал, - считает Янкилевский. - А потом, отказываясь
признавать это, лишь оправдывался перед органами коммунистической власти>.
(<Зачем вы созвали пресс-конференцию?> - спросил у Белютина в Манеже
секретарь ЦК комсомола С. Павлов. <Я не собирал пресс-конференцию>, -
ответил тот.) Другой же участник выставки, художник Л. Рабичев, вспоминает
приход на выставку иностранцев как неожиданный, совершенно внезапный налет.
Между тем сам Белютин позднее (однако не во время самих событий!) ссылался
на официальную инициативу Министерства культуры.
Сразу же после телевизионной съемки и беседы Э. Белютина с иностранными
корреспондентами скромная студийная выставка оказалась мировой сенсацией:
<Абстрактное искусство на Коммунистической улице!> Вопрос о выставке задали
А. Микояну, дававшему пресс-конференцию на Кубе. Он был не готов к нему.
Микоян был на Кубе в связи с урегулированием опаснейшего Карибского кризиса,
и миссия его привлекала внимание мировой печати. А броская шапка,
объявлявшая выставку на Коммунистической <абстрактной> (какой она вовсе не
была), придавала заурядному, в сущности, событию особую идеологическую
остроту.
По всей видимости, разговаривавшие с Белютиным корреспонденты отнюдь не были
знатоками искусства и вольно пользовались расхожей терминологией. Не очень
понимали точный смысл одиозного слова и разбиравшие дело партийные
чиновники. Ведь даже председатель МОСХа Д. Мочальский, профессиональный
живописец, рассказывая неделю спустя о событиях в Манеже, утверждал, что
<пижоны с бородками, в модных брючках с натуры писали абстрактные вещи>. Но
абстракции, разумеется, <с натуры> не пишутся, а живопись студийцев была -
во всяком случае, в основной своей части - изобразительной.
Выражения <абстракционизм>, <абстрактное искусство> перестают в этих
обстоятельствах обозначать определенное творческое направление,
оборачиваются политическими ярлыками. В <абстракционисты> будут с этих пор
записывать всех художников, которыми недовольны власти (хотя бы из-за их
участия в каких-либо неофициальных выставках и вне зависимости от реального
характера их произведений).
30 ноября, накануне прихода Хрущева с его свитой в Манеж, Белютину позвонил
заведующий отделом культуры ЦК партии Д.А. Поликарпов и распорядился
перенести туда же уже разобранную к этому времени выставку. Белютин
отнекивался, говорил, что картины розданы авторам, собрать их за несколько
часов нельзя, нужны также рамы, лак, иначе не будет смотреться: Все это
отметалось. Машину, рабочих, необходимую техническую помощь обеспечит ЦК.
Белютин колебался: было неясно, что ему принесет такая неожиданная выставка.
Он пересказывает телефонный разговор с Э. Неизвестным, также приглашенным
привезти свои работы и несколько этим напуганным: <Да поймите же, у меня
ребенок!>
<Это либо провокация, либо признание, - отвечает Белютин. - В последнее
верить трудно, но отказаться невозможно. Поэтому, на мой взгляд, следует
взять работы более спокойные>. Слегка <отретушированную> по ее составу
выставку собрали к вечеру.
Экспозицию на антресолях Манежа, в трех комнатах, освобожденных для нее (там
были служебные помещения и буфет), начали делать лишь вечером, часов в 9, и
проработали до двух или трех ночи.

***

20 ноября 1962 г. группа московских художников направила письмо в президиум
проходившего тогда пленума ЦК партии. Мне не удалось найти полный текст
этого документа, и я не знаю, кем именно он был составлен и кем подписан. Но
речь о нем шла на первом же после прихода в Манеж Хрущева заседании
правления МОСХа, а главный, по-видимому, абзац был вскоре процитирован Л.Ф.
Ильичевым на встрече с деятелями литературы и искусства и в тексте этой речи
опубликован:
<В настоящее время формалистами ставятся под сомнение как устаревшие
высказывания В.И. Ленина и решения партии о реалистическом искусстве. Свои
выступления и практическую деятельность формалисты направляют к возрождению
формалистических тенденций, осужденных решениями партии.
Мы обращаемся в Центральный Комитет партии и просим сказать, что же устарело
в этих решениях. Если они не устарели, то выступления против этих решений в
печати, по радио и телевидению необходимо рассматривать как ревизионистские,
способствующие проникновению чуждой нам идеологии>.
Еще один тезис письма Ильичев приводит без кавычек. Очевидно, в достаточно
близком пересказе: <Группа проповедников формализма>, указывают далее авторы
письма, воспользовалась неправильным в прошлом отношением к творчеству таких
художников, как Д. Штеренберг, А. Шевченко, Р. Фальк, А. Древин и другие,
подхватила сейчас их формалистические произведения как знамя. Под этим
знаменем некоторые художники пытаются протащить в наше изобразительное
искусство чуждую советским людям идеологию>.
Письмо сочинялось, без сомнения, опытными партийными демагогами, отлично
понимавшими все тонкости подковерной борьбы сталинских времен. Оформленное
как вопрос, обращенный к суду высшего партийного руководства, оно, однако
же, не предполагает возможности иного, чем у самих авторов, ответа.
Противники без оговорок и сомнений именуются в нем <формалистами>, а
главное, противостоят взглядам Ленина и партийным решениям. Вопросительная
интонация оказывается лишь прозрачной маскировкой, не скрывающей подлинный
жанр почти прямого доноса.
Неизвестно, назывались ли по именам в письме живые <ревизионисты>. Что же
касается покойных живописцев (все они - экспоненты мосховской выставки), то
лицемерная оговорка о прошлом отношении к их творчеству (мы, стало быть,
тоже осуждаем проявления <культа личности>) не мешает тут же называть их
работы <формалистическими>.
Уверенно взятый тон праведного гнева и безошибочный набор <ключевых>
терминов сделали свое дело. Четко ориентированное послание попало в цель.
Уже 29 ноября оно обсуждается на заседании президиума ЦК при участии
председателя идеологической комиссии Л.Ф. Ильичева и редакторов <Правды> П.
Сатюкова и <Известий> А. Аджубея. Черновая протокольная запись этого
заседания недавно была опубликована. При всей ее краткости и отрывочности
она дает отчетливое представление о резкой реакции Хрущева:

<т. Хрущев Н.С. Остро высказывается по поводу недопустимости проникновения
формализма в живопись и крупных ошибок в освещении вопросов живописи в
<Неделе> и газете <Известия>.
Резко говорит по адресу т. Аджубея.
<Похвала> т. Суслову.
Проверить приложение, <Неделю>, разобраться с выставками.
Кассировать выборы, отобрать помещение, вызвать, арестовать, если надо.
Ромича вызвать в ЦК и спросить с него.
М.б. кое-кого выслать.
Перерегистрацию провести>.

Через день, 1 декабря 1962 г., Хрущев во главе большой группы партийных и
государственных деятелей пришел в Манеж.

По утверждению Ф. Бурлацкого, работавшего в ту пору в ЦК, <посещение им
художественной выставки в Манеже было спровоцировано специально
подготовленной справкой. В ней мало говорилось о проблемах искусства, зато
цитировались подлинные или придуманные выражения литераторов, художников о
Хрущеве, где его называли <Иваном-дураком на троне>, <кукурузником>,
<болтуном>. Заведенный до предела, Хрущев и отправился в Манеж, чтобы
устроить разнос художникам>.

Как видим, дело все-таки обстояло несколько сложнее.

СПРАВКА

Юрий ГЕРЧУК искусствовед и историк искусства. Родился в 1926 г. в Москве.
Автор книг <Художественные памятники верхней Волги> (1968, в соавторстве с
Мариной Домшлак), <Живые вещи> (1977), <Эпоха политипажей> (1982),
<Художественная структура книги> (1984), <Советская книжная графика> (1986),
<Художественные миры книги> (1989), <Язык и смысл изобразительного
искусства> (1994), <Что такое орнамент?> (1998), <История графики и
искусства книги> (2000), <Василий Иванович Баженов> (2001) и многочисленных
статей в российских и зарубежных изданиях. Публикуемая статья - глава из
будущей книги <Кровоизлияние в МОСХ, или Хрущев в Манеже>.

---

От	Георгий
К	Георгий (08.12.2004 13:52:06)
Дата	18.12.2004 17:57:57

Рецензия на "Дети Арбата". "Правда" (*+)

---

http://www.gazeta-pravda.ru/pravda/pravda142.html#АРБАТСКИЕ СТРАСТИ И
РУССКАЯ
АРБАТСКИЕ СТРАСТИ И РУССКАЯ ГРУСТЬ
На оперативно проведенном обсуждении тогда еще не закончившегося сериала в
легковесной, но популярной у обывателя программе Андрея Малахова "Пять
вечеров" ведущий кокетливо спрашивает у критикессы Натальи Ивановой: "Вы
ведь были знакомы с Анатолием Рыбаковым. Скажите, чего не хватает в этой
инсценировке?" И "знакомая" советского писателя (обычно и в русских, и в
еврейских семьях невестку, каковой и являлась Иванова, с тестем знакомят)
ответила не моргнув глазом: "Немного не хватает образа самого Арбата, но это
не вина создателей".

СКАЖУ и я сразу, чего мне, младшему брату Героя Советского Союза Николая
Боброва, павшего под Ленинградом за два года до моего рождения, не хватило:
исторической и художественной правды - этого ключевого качества русского
искусства. Покажи Пушкин Пугачева исключительно как злодея и
государственного преступника или, напротив, только как народного заступника
и душевного спасителя - не было бы вообще "Капитанской дочки". Увы, этой
заглавной и многомерной правды в инсценировке, которая еще зауженнее и
конъюнктурнее достаточно ходульного романа, как ни странно, меньше, чем в
первоисточнике. А ведь идут годы, углубляется знание истории, на
ретроспективу накладываются реалии современности. Ничто не впрок внукам
Арбата!

"В истории Советского Союза 1934 год был годом подъема, великого
переустройства, закладки основ покоя и благосостояния, надежд на будущее; не
только преддверием культа личности и политических процессов, но ожиданием
новой Конституции, ожиданием прочной, счастливой жизни. А Западная Европа,
где я побывал до войны, в 1939-м очутилась на дне исторической пропасти".
Кто же это пишет - какой-нибудь пропагандист сталинской эпохи или идеолог
А.Н. Яковлев периода брежневского правления? Нет, классик венгерской
литературы, выдающийся поэт и прозаик Дьюла Ийеш, который не хотел, чтобы
его в СССР встречали сотрудники "Интуриста" и усаживали в роскошные
"кадиллаки", а один с тяжеленными чемоданами проделал путешествие длиной в
10 тысяч километров и выпустил книгу "Россия. 1934". Издал в Венгрии, а не в
Москве. Теперь она впервые вышла на русском языке и была представлена на
книжной ярмарке "non-fiction" (без вымысла!) в декабре, словно специально,
чтобы посрамить очередную развесистую клюкву под названием "Дети Арбата",
шедшую в эти же дни.

Как же так? У честного венгра - "подъем и великое переустройство", а у
Анатолия Рыбакова в навязанном перестройкой романе - только репрессии,
доносы, страх, интриги да кровь, которые в российской "мыльной опере"
доведены до маразма? Вижу одно, но главное объяснение: зоркий венгр (так
назвал его во вступительной статье весьма либеральный критик Андрей Турков)
призывал в короткой преамбуле: "Пишите правду" - и следовал ей: "За всем,
что представало моему взгляду, я наблюдал глазами непредвзятого человека, не
отрицая при этом, что я - венгр, сын истерзанного народа, которому в трудные
годы тысячекратно требуется ясное понимание увиденного, независимо от того,
взираешь ты справа или слева".

Похоже, что создатели фильма (сценаристы Валентин Черных и Юлия Дамскер)
вслед за автором романа взирали не справа и не слева, а сквозь либеральные
шоры или в замочную скважину. Ну и через щель сейфа с деньгами, конечно.
Режиссер Андрей Эшпай усугубил эту зашоренность, продемонстрировав
творческую недостаточность, в том числе и киношную (нет пластичного образа
Арбата, довоенной Москвы, приволжского Калинина, сибирской Мозговой!), но
главное - полную историческую, философскую беспомощность. Кажется, что
молодые "творцы" из папиной и киношной оранжереи не читали ни русской
классики, ни эмигрантской литературы тех лет, ни честных исследований вроде
книги Ийеша - только спекулятивный и усеченный сценарий. Впрочем, для
задуманного коммерческого проекта, грубого идеологического продукта, ничего
другого и не требовалось. Никто на "Первом канале" и не ждал исторической
или художественной правды - только антисоветского лубка, очередного
развенчания прошлого. Сын истерзанного венгерского народа стремился к
правде, а преуспевающие дельцы никакого сыновнего чувства, похоже, к не
менее истерзанному (особенно сегодня!) русскому народу - не испытывают.

Ту державу олицетворял Сталин, перед которым невольно преклонялись Рузвельт
и особенно антикоммунист Черчилль. Неужели вот этот экранный человек, жующий
яблоки да зелень пучками, невнятно бормочущий и обмотанный потертым
оренбургским платком, скоро будет диктовать свою волю в Ялте и Потсдаме?
Скорее, через несколько минут он избавится от грима и станет Максимом
Сухановым, который внутри же "Детей Арбата" рекламирует, сидя в иномарке,
услуги Госстраха. Какая мелочность - везде урвать, заработать, засветиться!

ОСТАВИМ Сталина. Создать его реалистический, а не ходульный образ никому из
нынешних, напрочь лишенных державной идеи и имперского высокого пафоса,
идущего еще от Петра Великого, не удастся. Возьмем спекулятивный посыл
первых реклам, анонсов и серединного малаховского обсуждения: это, мол,
фильм о светлой и разделенной любви. Можно согласиться лишь с последним
эпитетом, если добавить: разделенной со многими! Причем иногда походя, от
пустоты в голове (все ресторанно-крымские мотивы Вариной увлеченности и
причины замужества):

- С кем ты ездила в Крым?

- Я вышла замуж.

- А кто он?

- Я не знаю. Но он - хороший:

Каков диалог!

Ну и, конечно, процветает любовь по стукачески-политическим мотивам, как у
сестры критика Моросевича, которая от постельного агента доросла до выездной
жены, вызвав причитания трусливого братца:

- Моя сестра уезжает во Францию! Что будет с моей карьерой?

- Я выхожу замуж.

- Это позор для советского человека!

- О таком позоре мечтают миллионы. Я не могу больше жить в этой стране!

Последняя реплика - прямо из конца 80-х и начала 90-х, когда под знаком этих
мечтаний единицы внуков Арбата разрушали "эту страну", ссылаясь на желания
миллионов.

Вот такая любовь в этой ленте с мрачными отсветами застенков и кабинетов,
пропитанных ненавистью, и комнат с неизменным портретом Сталина. Уверяю
режиссера, что он не мог висеть во всех комнатах от сибирских изб до
московской коммуналки.

УЖЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ в откликах такой мотив: да, мол, слабое кино, но какие
отдельные актерские работы! Евгения Симонова, мол, создала глубочайший образ
матери, а какой Сталин у Максима Суханова, какова бездна очарования у Чулпан
Хаматовой! На это могу ответить кратко: играть актерам почти нечего. При
мастерстве и даровании Симоновой ей легко сыграть страдающую мать. Ну а
Хаматова вообще создала истерично-театральный образ, когда за всеми этими
ужимками, визгами, криками, танцами потеряла самое душевную суть ждущей
возлюбленной.

Недалекость и художественная немощность ваятелей сериала проявляется еще в
том, что они не чувствуют сегодняшней реальной жизни, не понимают, какие
аллюзии и параллели всплывают после их "исторических развенчаний". Например,
в 8-й серии скучающая Варвара заходит к соседу-статистику, и он затевает с
пустоватой девчонкой серьезный разговор:

- Товарищ Сталин говорит, что за 4 года было потеряно 153 миллиона голов
скота, мол, кулаки порезали скот. А кулаков у нас всего 5 процентов...

- Ну конечно, в колхоз-то загоняли силой, зимой. Ничего не было
подготовлено, - заключает танцорка-хохотушка.

- Голубушка, а вот на эту тему ни с кем не надо говорить.

Согласен, особенно на подобном уровне. За годы так называемых реформ мы
стали свидетелями, как в достаточно процветающей стране поголовье крупного
рогатого скота сократилось вполовину, а по поголовью овец (их тоже упоминала
Варя) мы "достигли" уровня не 30-х годов, а конца ХVIII века. Ну конечно,
страна испытала надрывы и перегибы, вызванные стремлением Сталина провести
как можно быстрее коллективизацию. Молодые, наверное, не понимают, зачем это
надо было: например, в Вологодской области до революции жило 90 процентов
сельского населения, которое пробавлялось патриархальным, почти натуральным
хозяйством. В рекордно короткие сроки, после мучительных, порой
несправедливых преобразований, собирая те же, а в дальнейшем - и рекордные
урожаи, за счет деревенских жителей были воздвигнуты заводы, в частности
Череповецкий металлургический гигант, который приватизировал сегодня
миллиардер, создавший хоккейную команду, также был построен гигантский
льнокомбинат, который был обанкрочен и куплен за бесценок, и т.д. То есть
российское село подпитывало индустриальную и военную мощь державы, сумевшей
собраться и победить фашизм (знаменитая характеристика Сталина, данная
Черчиллем: принял Россию с сохой, оставил с атомной бомбой). Только
благодаря тому, так называемому сталинскому разгону, и было заложено
могущество страны, с которым и сегодня еще считаются в мире. Ну и
сельхозпродукции СССР производил, кстати, 11 процентов от мирового объема,
составляя всего 6 процентов по населению, да такой иногда, что насквозь
фермерские Дания и Бельгия покупали колхозное вологодское масло.

Теперь спросим у создателей эпопеи, у того же матерого и раздобревшего
сценариста Черных: ради чего в конце ХХ века мы понесли такие потери в
сельском хозяйстве, в поголовье скота, в потреблении продуктов питания и в
здоровье нации? Дальше - больше: сосед-статист предрекает демографические
потери:

- Я знаю, что в 1937 году будет перепись. Так вот, прямые и косвенные потери
составят 13 миллионов человек.

- А сколько погибло в первую мировую войну? - провокационно спрашивает
хохотушка.

- Полтора миллиона в России и 10 миллионов во всех странах.

- За полтора миллиона скинули царя, а за 13 миллионов "спасибо товарищу
Сталину за наше счастливое детство"?

Пропагандистские клише должны, видимо, скрыть полную неосведомленность
автора романа и его воплотителей: на 17 декабря 1926 года население страны
уменьшилось после гражданской войны и составило 147 миллионов человек, но
после страшных испытаний, показанных в сериале, на 1 января 1940 года оно
составило: 194 миллиона. Перед войной Сталину нужны были точные
обнадеживающие цифры? А вот нынешние цифры - ужасающи (чего стоит лишь одна,
прозвучавшая с думской трибуны: за 13 лет Россия потеряла 10 миллионов
детей!), но от них никто из статистиков и прямых виновников почему-то не
вешается, как сосед Вари.

В России, по недавнему заявлению медиков на международном конгрессе,
поставлен адский рекорд смертности в мирное время - 2 миллиона 370 тысяч, а
родилось всего 1,4 миллиона. Разница составила цифру, превышающую сумму
людских потерь от репрессий в годы культа личности. Она, по подсчетам
добросовестных историков, приведена во многих исследованиях и составляет от
780 тысяч до 1 миллиона. Скорбная цифра, но примерно столько у нас умирает в
год от болезней сердечно-сосудистой системы, многие из которых поддаются
лечению, если бы не разрушенная система здравоохранения. Кто ответит за эти
потери? Демографический довод - самый весомый в дискуссиях с западными
коллегами. Они ужасаются от этих потерь и соглашаются, что цена перехода к
олигархическому капитализму - неимоверная, но вопиющие доводы почему-то
непонятны нашим холеным внукам и детям из "элиты". Какие мировоззренческие и
художественные споры можно вести с теми, для кого права либерала дороже
права народа на жизнь?

В газете "Книжное обозрение" появилась реклама на всю последнюю полосу,
крупно: "60-летию Великой Победы посвящается!" А выше - торгашеская
абракадабра: "Благодаря началу одноименного сериала и объединенной рекламной
кампании 1-го канала и издательства "Амфора" трилогия "Дети Арбата" обладает
очевидным торговым потенциалом". Да уж, научились низкопробный товар в яркой
упаковке продавать.

Создатели "Московской саги" уже грозят экранизировать другой роман Рыбакова
"Тяжелый песок", а потом, глядишь, дойдет черед и до другой литературы эпохи
гласности и пересмотра истории. Но почему в год 60-летия Победы не
обратиться к советской классике? Почему не хватает таланта и мужества
исследовать реальную жизнь, а не разукрашивать пропагандистские клише?

СТАРИК Макиавелли, чьи мысли примитивно использовал Рыбаков во внутренних
монологах Сталина, цинично заявил: "За любой политической идеей стоит
заурядный интерес к вещам". То есть к собственности. Но Сталин стремился
сделать ее общенародной, порой даже вопреки здравому экономическому или
житейскому смыслу, а сам был подчеркнуто аскетичен. Еще и поэтому образ
Сталина вызывает патологическую, животную ярость у нынешних хозяев жизни,
которые понимают, что даже тень бескорыстного вождя не дает им спать
спокойно. Недаром все либеральные издания перестроечных лет выискивали
примеры того, что и рядовые труженики иногда попадали под колесо репрессий.
Помню, нашли "дело" какого-то рабочего из Благовещенска, так об этом
написали все перестроечные столичные издания от "Огонька" до "Литературки".
Собственно, и рыбаковский Саша Панкратов - из того же иллюстративного ряда:
загубили студента, комсомольца, хорошего парня за стенгазету и ради того,
чтоб родственника на крючке держать. Стенгазета, и правда, была непонятная:
вышла к годовщине Великого Октября, а без передовой о празднике. Попробовали
бы на "Первом канале" сегодня сделать все информационные выпуски 12 июня без
упоминания о безумном празднике независимости России от себя самой или,
скажем, в день юбилея президента Путина без его поздравления - где бы уже
были Константин Эрнст и его команда? Не в ссылке, конечно, но ведь и страна
не накануне войны и не в окружении врагов находится - все-таки у нас якобы
демократия и свобода слова.

Многострадальный народ и тогда, в трудные 30-е годы, трудился, созидал,
выносил на плечах великую державу. Действие сериала разворачивается с 1934
года. Так вот, перечислю кратко, что было тогда еще, кроме начала репрессий,
посещения ресторанов и строительства гостиницы "Москва".

В декабре 1934 года, ровно 70 лет назад:

- снята с колхозов задолженность по всем ссудам, полученным до 1 января 1933
года, колхозы вздохнули свободнее и стали готовиться к севу;

- создан Институт органической химии во главе с академиком Николаем
Зелинским, чтобы идти в ногу с мировой наукой;

- вышел в свет бессмертный роман Николая Островского "Как закалялась сталь";

- создан режиссерами С. и Г. Васильевыми любимейший народом фильм "Чапаев";

- начато открытие новых горизонтов нефти на Кавказе и в Поволжско-Уральском
регионе, которые и сегодня питают промышленность и "элиту" многих республик.

Наконец, изменена система оплаты труда в промышленности - введена
прогрессивная сдельщина, поднявшая производительность труда.

Есть ли хоть отзвук всего этого в многочасовом полотне? В некоторых деталях
есть: рабочая молодежь ( а не "золотая") ходит в рестораны, телефон в
квартире Юрия Шарока показали - это у сына-то рабочего швейной фабрики.
Значит, были приметы достойной жизни, как любит говорить наш президент. Но
смакует режиссер совершенно другие детали: девица снимает капрон, задирая
ногу перед портретом Сталина, валяется на асфальте беспомощный берет
директора школы, которую почему-то решили арестовать демонстративно, на
улице, хотя раньше показывали ночные "воронки". Штамп поменялся?

Алексей Венедиктов кричал на обсуждении: "Это было. Это - правда. Кто-то
воспользовался теми обстоятельствами, вселился в арбатские квартиры и
превозносит это время". Ну каждый по себе мерит. Если уж говорить образно,
кто вселился в неостывшие квартиры, то как раз рыбаковы, венедиктовы, эшпаи.

Недаром сын потомственного композитора Андрей Эшпай не чует вины и уверен в
себе: "Я показывал картину Татьяне Лиозновой (как же эту муку вынесла бедная
пожилая женщина! - А.Б.). Она мне сказала: "Ты меня убедил". Как ученик
низко кланяюсь ей!" А я слушал этого самоуверенного человека, хвалящего
самого себя, и думал: если бы не Советская власть, кем бы стал скромный
мариец Яков Эшпай, фольклорист, композитор, сотрудник Марийского института
языка, литературы и истории (как себя чувствует этот научный центр после
победы капитализма, жив ли?..); поднялся бы до таких высот его сын -
народный артист СССР Андрей Эшпай, который окончил консерваторию в год
смерти Сталина и стал автором кантаты "Ленин с нами"? Наконец, сделал бы
столь стремительную карьеру выходец из творческой советской элиты режиссер
Андрей Эшпай-2, который для дебюта в жанре конъюнктурного телесериала
получил карт-бланш и средства на многосерийный опус по очернению той самой
власти? Продолжает разворачиваться историческая, а не рыбаковская метафора
детей Арбата, не умирает эта свита прихлебателей при любом режиме: "Наша
возникшая разом элита, грозного времени нервная свита:"

Радуюсь, что не возрос на Арбате,

Что обошло мою душу проклятье,

Радуюсь, что моя родина - Русь -

Вся: от Калуги и аж до Камчатки,

Что не арбатских страстей отпечатки

В сердце,

а великорусская грусть...





От просмотра телеверсии арбатских страстей эта великорусская грусть только
ширится.

Александр БОБРОВ.

---

От	Георгий
К	Георгий (08.12.2004 13:52:06)
Дата	16.12.2004 21:14:12

"<Дом-2> ведёт самодовольно гламурная дщерь покойного главного демократа Ксюша Собчак. Не публичный ли <Дом>?!" (*+)

---

http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg502004/Polosy/art10_3.htm

А ВЫ СМОТРЕЛИ?

Содержание новой рубрики - впечатления теленедели. Ими делятся литгазетовцы.
Всех желающих присоединить свой голос просим писать (объём до 0,5 страницы)
на адрес <Телеведения>: atv@lgz.ru

Профессия - провокатор

На НТВ показали передачу из цикла <Профессия - репортёр> о современной
ситуации в Крыму. Репортёр Илья Зимин даже не пытался скрывать своей
оранжево-зелёной ориентации, откровенно, даже провокационно издеваясь над
теми, кто, живя на этом <незалежном полуострове>, отстаивает права на связь
с Россией. Зато тележурналист приторно романтизировал тех, кто стремится к
окончательному отрыву Крыма от нашей страны. Что и говорить, НТВ этим
фильмом подтвердило свою полную независимость от интересов России, а ведь
канал существует, между прочим, на средства Газпрома. Так и получается: наш
газ работает против нас:
На Первом канале всё воскресенье из эфира не вылезал до тошноты не смешной
Петросян. Иногда казалось, что продюсер Эрнст ставит над зрителями какой-то
садистский психотропный эксперимент:

Юрий ПОЛЯКОВ

Альзо, батеньки, приехали!

Канал <Россия> тоже, хотя маленько припоздал, но отметил 100-летний юбилей
советского писателя. Дабы придать документальному фильму <Загадочная жизнь
Николая Островского> композиционную стройность, а заодно тонко выставить на
посмешище Василия Ланового, авторы начали с актёра и закончили им. Получился
образ истового фанатика в трёх лицах: Николай Островский, Павел Корчагин и
Василий Лановой.
Ну никак не получается нашим современным борзописцам от литературы и кино
доказать или опровергнуть историческую значимость Николая Островского. Даже
привлечение к экрану уважаемого нами Льва Аннинского, который повторил об
авторе <Как закалялась сталь> тезис, по сути, высказанный им в беседе в
<ЛГ>, не спас теледокумент от рыхлой и невразумительной его фактуры.
Перебивка многочисленными кадрами из фильмов о Павле Корчагине то с Лановым,
то с Конкиным или хрестоматийный пафос архивных и музейных сотрудников ни на
йоту не приблизили телезрителя к личности Николая Островского. А коли так,
то вали верняк: приблизим к многострадальному инвалиду, прикованному к
постели: кого бы вы думали, угадайте? Ну, конечно, женщин: Альзо, батеньки,
приехали!

Сергей ЛУКОНИН

Сказка про Бенито

К привычным образам сейчас принято непривычное обращение. Скажем, тираны на
экране с лёгкостью превращаются в благообразных товарищей или господ: для
этого достаточно лишь тщательно вычистить их старые мундиры или шинели от
густых пятен крови, а потом хорошенько проветрить на ветру перемен.
Именно к такому методу прибегли создатели документального фильма <Бенито
Муссолини. Частная жизнь>, прошедшего на канале <Россия>. Перед нами
промелькнул, нет - горделиво прошагал знаменитый дуче. Уже не комедийный,
пафосный, а величественный воссоздатель Римской империи. И, конечно, никакой
не государственный преступник, не закадычный приятель Гитлера и - боже
упаси! - не его злобный сообщник. Словно не дуче, а кто-то другой, на него
очень похожий, посылал в СССР сотни тысяч захватчиков и головорезов грабить
и убивать. Был просто толстый, добрый наивный человек, как отец родной
радевший о благополучии нации, единственным прегрешением которого была
любовная связь на стороне:
Остаётся добавить, что фильм получился весьма милым, с доверительными
интонациями. Сие означает, что переписывают историю - вернее, её чистят на
ТВ - вполне квалифицированные кадры. А потому сказке про Бенито многим
захочется поверить:

Валерий БУРТ

Нечто промискуитетное

Просмотр теленовостей из России может вызвать нарушения психики, пишет
английская <Гардиан>. К такому выводу пришли британские учёные, исследовав
реакцию студентов, которым показывали дневной выпуск новостей, посвящённый
российским событиям. Но нас это волнует слабо. Мы как будто этого не
замечаем, этого не замечаем, этого не замечаем...
Кандидат в рекордсмены - <Дом-2> (ТНТ). Мои многократные попытки посмотреть
в исследовательских целях хотя бы одну передачу провалились: срабатывает
<тошнотворный рефлекс>. Бесконечное зрелище чего-то телепромискуитетного
ведёт самодовольно гламурная дщерь покойного главного демократа
Санкт-Петербурга и члена Совета Федерации от Республики Тыва Ксюша Собчак.
Не публичный ли <Дом>?!

Владимир ПОЛЯКОВ

---

От	Георгий
К	Георгий (08.12.2004 13:52:06)
Дата	16.12.2004 21:13:42

В. Бушин. Открытое письмо Серебрякову - исп. главной роли в "Штрафбате" (*+)

---

http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg502004/Polosy/art10_1.htm

ТЕЛЕКРИТИКА

Одиннадцать выстрелов в спину
Письмо артисту Алексею Серебрякову

О сериале <Штрафбат> в <ЛГ> уже была публикация. В рецензии в основном
говорилось о достоинствах ленты. Казалось бы, фильм давно прошёл, а споры
всё не утихают. Сегодня, следуя нашим традициям, мы представляем отличную от
предыдущей, <ответную> точку зрения. Это взгляд писателя-фронтовика, острого
публициста, для которого затронутая тема - сама жизнь, её дух, её нерв, её
суть.

ПЛЕВОК В СОВЕТСКОЕ ПРОШЛОЕ

В одной газете прочёл письмо из Подмосковья: <В каждой из одиннадцати серий
на зрителя обрушивается такой поток антисоветской чернухи, что многие из
моих знакомых бросили смотреть фильм после первых серий>. Из моих знакомых,
из тех, кто без моей фронтовой закалки, многие - тоже. Впрочем, и фронтовики
некоторые не смогли смотреть. Маршал Язов сказал мне, что выключил телевизор
сразу после первых же кадров. Юрий Бондарев вообще не стал смотреть, заранее
уверенный, что телевидение будет пичкать лживой дрянью.
А какие заголовки рецензий о фильме, какие эпитеты и характеристики ему и
его создателям! <Пародийные типы>, <подлог>, <ложь>, <пасквиль>, <злостный
поклёп>, <липа>, <враньё>, <мутная вода официальной пропаганды>,
<кроваво-мыльная опера>, <Штрафбред>, <не одиннадцать серий, а одиннадцать
выстрелов в спину солдату-победителю>, <вся страна изображается огромным
штрафбатом>, <издевательство над фронтовиками в преддверии юбилея Победы>...
Конечно, ваш фильм, Алексей, тут не в одиночестве. Незадолго до него по
Первому каналу прошёл снятый по заказу этого канала и при участии его
директора К. Эрнста тоже многосерийный фильм <Диверсант>. О нём на страницах
<Литгазеты> справедливо сказал мой старый товарищ Владимир Карпов,
фронтовик, Герой Советского Союза: <Всё в этом фильме настолько безграмотно,
примитивно, что просто немеешь. Абсолютно ничего не соответствует
действительности...>
А по каналу <Россия> долго-долго тянули фильм <Красная капелла>, в котором
нас уверяли, что победа над германским фашизмом - бессмертный подвиг Америки
и Англии. Академик Борис Михайлович Ребрик сказал о фильме: <Ещё один плевок
в советское прошлое, плевок в душу нашему народу ко дню 60-летия Великой
Победы>.

<ТРИ МАЛЬЧИКА, ТРИ КОЗЫРЯ БУБНОВЫХ>

Фильм <Штрафбат> делали сценарист Э. Володарский, режиссёр Н. Досталь и
продюсер Э. Вайсберг, разумеется, при участии большой группы других
работников кино. Вы, Серебряков, играете главную роль. Поэтому, понимая
полную бесполезность разговора с закопёрщиками, Вам и пишу. Ваш прекрасный
талант, как и работу других артистов, операторов, художников, осветителей,
эти энтузиасты прогресса использовали для самой злобной и грязной клеветы на
Россию и её историю.
На головы многомиллионных зрителей после диверсионного западного фильма
<Враг у ворот> и подобных ему отечественных фальшивок обрушили фильм о
штрафниках. Его создатели из кожи лезут, чтобы незадолго до юбилея нашей
Великой Победы внушить народу, в особенности молодёжи: да, да, американский
президент прав - Советский Союз был империей зла, гигантским штрафбатом. И
всемирно-историческую победу над германским фашизмом завоевали если уж не
американцы, то штрафники, у которых за спиной стояли заградчики, которые при
попытке отступления беспощадно расстреливали их, как это лихо показано в
помянутом заграничном фильме. А большинство народа к великим трудовым
свершениям и к разгрому фашизма никакого отношения не имеет.

ГЛАВНАЯ ИДЕЯ ФИЛЬМА

Опять-таки вернёмся к прессе: <Если бы Эдуард Яковлевич не поленился
проштудировать мемуары Жукова, Рокоссовского, Катукова... Что мешало Эдуарду
Яковлевичу открыть справочники и прочитать?..> Или: <Авторы фильма
отказались от военных консультантов. Результат не замедлил сказаться>.
Получилось, мол, <экранное недоразумение>. Господи, как с неба свалились,
где просидели на мягких облаках двадцать лет! Ну открыли бы, прочитали,
пригласили бы консультанта. И что, стали бы работать честно? Сам сценарист
признался в интервью: <Фильм о том, что наши генералы воевали мясом>. Ну это
мы уже слышали. Но уже не раз было доказано, что это фальшивые данные. А у
вас где-то подхваченные, пятикратно завышенные данные о наших потерях при
взятии Будапешта и Берлина. Подумайте: в пять раз! Даже первопроходцам не
всегда удавалось взять с разбега такую высоту.
Ещё 15 лет назад, опять же к юбилею Победы, к её 45-летию Лев Данилов,
сценарист и режиссёр в одном лице, презентовал стране, в первую очередь
ветеранам, фильм <Штрафники>. Он вызвал тогда бурный протест фронтовиков. 31
января 1990 года В. Кондратьев писал в <Литгазете>, что поскольку <нужна
была армия бесплатной рабочей силы>, то за пустяки давали <чудовищные
сроки>. И тут байка про <колосок ржи, сорванный в поле>. Этот <колосок>
замызгали уже как <детскую слезинку> Достоевского. Из колосков ржи соорудили
Эвересты лжи. Не было никакого <закона о колосках>...

ШТРАФНИКИ КОМБАТАМИ НЕ БЫЛИ

Для начала: политических на фронте вообще не было. И не могло быть.
Действительно, как можно доверить оружие тем, кто по закону признан врагом
советской власти.
Командирами в штрафных батальонах, ротах и взводах, вопреки фильму, были не
штрафники. И это естественная мера. В исправительно-трудовых лагерях для
производства работ бригадирами и на другие важные должности назначали
особенно шустрых из числа самих заключённых. Но на фронте осуждённым
доверялось оружие, а не мастерок для кладки кирпича, и <работа> у них была
совсем иная. Генерал-майор П.Д. Бараболя вспоминал, что в конце 1942 года
его как лейтенанта, уже понюхавшего пороха под Ленинградом, направили
командиром пулемётного взвода в формировавшуюся отдельную штрафную роту
Волжской военной флотилии. <В роте было 300 штрафников, во взводе - 60. Это
военнослужащие, осуждённые за различные преступления... Командиры пулемётных
расчётов, отделений, помощники командиров взводов, старшины взводов,
заместители командиров взводов по политической части и другие офицеры роты
комплектовались из наиболее подготовленных и обстрелянных командиров,
безусловно, не штрафников. Следует отметить, что на фронте месяц шёл за три,
а у командиров штрафных подразделений - месяц за шесть> (Военно-исторический
журнал ? 8' 89, с. 52).
Из этого видно, что <прослойка> нештрафников была весьма существенной и
состояла не из сотрудников НКВД, как уверяет фильм. А в состряпанном
штрафбате Володарского и Досталя одни только штрафники, начиная с комбата.
Может показаться, что это результат опять-таки невежества. Но весь строй,
весь колорит фильма убеждают в другом: это было им нужно, чтобы намалевать
картину поужасней. Им мало, что война, которой никто из них не нюхал, и без
того страшна.
А головы у них устроены так, что они считают: начальник особого отдела
дивизии майор Харченко, разрисованный, как и особист в <Диверсанте>, хамом и
подонком, может для колоритца постоянно оскорблять и унижать весь батальон,
любого его бойца и командира именно потому, что все они - штрафники. Он то и
дело орёт на них, в том числе и на комбата: <Ты с кем разговариваешь,
штрафная мразь!>... <Я тебя, штрафная тварь, шлёпну!>... <Бандиты и
моральные уроды!> и т.п. Разве он посмел бы так нагло себя вести хоть с
комбатом, если бы тот был не разжалованный и не осуждённый, да ещё и с
правами комдива, или если бы в батальоне был заместитель по политчасти, тоже
нештрафник!

ОБ ОСОБЕННОСТЯХ ВОЙНЫ

В своей книге <Особенности национального политика> (М., 2002) И. Хакамада
уверяет, что советские солдаты и офицеры были на фронте <задавленными,
нищими, полуголодными людьми>. К тому же <плохо вооружёнными и кое-как
обученными>.
Наши солдаты и офицеры - <нищие>! Конечно, ни у кого из нас не лежало в
сберкассе 20 миллионов рублей, как у мадам, да ещё, возможно, долларов,
никто из нас не мог бросить коту под хвост 84 миллиона, как она швырнула на
последних президентских выборах. А вот когда Валерий Чкалов, не доживший до
Великой Отечественной войны, прилетел через Северный полюс в Америку, его
спросили, богат ли он. Валерий Павлович ответил: <Да, я очень богат. На меня
работают 170 миллионов соотечественников, как и я работаю на них>. Вот чем
жили мы и чем надо измерять наше благосостояние.
А кормили нас на фронте, конечно, не так, как вы, драгоценная, угощали три
сотни своих гостей на очередном дне рождения в ресторане, но всё же...

Суп - во-первых. Во-вторых,
Кашу в норме прочной...

Вот, правда, не всегда давали на третье ананасы, не всегда, чёрт бы подрал
генерала Хрулёва.
А ещё Красная армия была, оказывается, и <плохо вооружена>. Да у нас было
такое оружие, какое немцам и не снилось! И не только катюши или танк Т-34.
Мы их задавили своей техникой. Расскажите об этом на очередном съезде своего
СПС.
Советские воины, видите ли, были ещё и <кое-как обучены>. Когда фельдмаршала
Паулюса уже после войны спросили, правда ли, что в советском плену он обучал
русских офицеров и генералов, он ответил: <Мне нечему было бы научить даже
унтер-офицера Красной армии>.
Задавленных и голодных солдат штрафбата Володарский вдобавок ещё и лишил
писем, газет. Их никто не получает и не читает даже в госпитале. Сценарист
наверняка уверен: газеты на фронте - это лживый миф сталинской пропаганды. А
вот что однажды писал Виктор Некрасов матери с фронта: <И в полку, и в
госпитале, и в Сталинграде даже в самые трудные дни мы аккуратнейшим образом
получали даже московские газеты>. И в другой раз: <Письма для нас - это
сейчас самая большая радость. Сначала каждый читает свои письма, а потом
начинаем читать друг другу>.

САМОСТРЕЛ НА ФРОНТЕ И В КИНОСТУДИИ

Всё это, повторяю, Вы, Алексей, могли не знать. Могли не увидеть фальшивость
и в таком, например, эпизоде. Врач оперирует солдата, получившего пулевое
ранение, причём всё с той же целью, чтобы пострашней - без наркоза, как в
фильме Бондарчука <Война и мир> после Бородинского сражения оперируют
Анатоля Курагина. Хирург извлекает пулю, рассматривает её и вдруг заявляет,
что это наша советская пуля, значит, солдат стрелял из своего личного
оружия, значит - самострел. Врач говорит, что обязан сообщить об этом
командованию, и солдата ждёт суровая кара, не исключено, что расстрел. Он
сразу признаётся в совершённом преступлении и умоляет врача пожалеть его.
Всё здесь - малограмотная лажа. Во-первых, оружие, из которого произведён
выстрел, можно определить по стреляной гильзе, она остаётся целёхонькой, а
пуля при выстреле и при попадании в цель непременно в той или иной степени
деформируется. Допускаю, что специальная экспертиза может по извлечённой
пуле определить оружие, но уж никак не врач с первого взгляда. Во-вторых, в
результате столь длительного <контакта> и у нас и у немцев на передовой
имелось и снаряжение, и оружие противника. Поэтому солдат мог быть ранен
немцем из советской винтовки или автомата. Наконец, понятное дело, при
самостреле человек стреляет себе не в голову и не в живот, а, как правило, в
руку, притом, естественно, с очень близкого расстояния, по сути в упор, и
хотя порой через кусок хлеба или через доску, чтобы не было ожога и следов
пороха, но всё равно при таких условиях пуля не может застрять в теле, она
пройдёт навылет. Так что врачу было просто нечего извлекать, и весь
драматизм сцены опять же картонный, придуманный за письменным столом в Доме
творчества Союза кинематографистов.

СИДОРА К БОЮ!

А вот пятерых штрафников творцы посылают в немецкий тыл взять языка. Сразу
скажу, Алексей, лютая чушь: посылать штрафников в разведку было
категорически запрещено. И то сказать, они же осуждённые, и потому были
дела, которые поручать им воздерживались. В фильме же Володарский лишил их
всякой иной возможности искупить вину, кроме ранения или смерти. Такая
безысходность могла кого-то толкнуть на дезертирство или даже на переход к
противнику. А уж тем паче - политических, которых беспощадные новаторы
напихали в свой штрафбат. И уж совсем непонятно, как мог Володарский послать
осуждённых в тыл к немцам, если уверяет, что в одной освобождённой деревне
при отступлении немцев с ними ушли десяток даже вовсе не осуждённых
колхозников - так ненавистна им была поганая советская власть! В моей родной
деревне Рыльское в Тульской области, сожжённой и разграбленной немцами в
декабре 41-го, ничего подобного и быть не могло...
Ну хорошо, пусть штрафники идут на захват языка. Имеет же право сценарист
что-то приврать. Но как они идут! Не прячась, не маскируясь, шутят,
балагурят, на привалах в карты играют, поют. Только что грибы да ягоды не
собирают. Идут два дня с ночёвкой в пути. Позвольте, но они же находились на
передовой, немец рядом. Что за двухдневный турпоход? И вещмешки у них за
плечами, как у туристов, набиты чем-то доверху. Да что ж могло быть в
солдатском вещмешке в летнюю пору? Ну запасные портянки, банка тушёнки на
дорогу, пара пачек галет или десяток сухарей. Что ещё?
Но главное вот в чём. Пришли, наконец, штрафники к немецким окопам,
рассмотрели в бинокль их расположение, надо полагать, обдумали план
действия. Дождались ночи - и бросок, рывок, отчаянный рукопашный бой. Так
вот, они и в рукопашную идут, снимают часовых, а затем - в офицерский
блиндаж врываются всё с теми же чем-то под завязку набитыми сидорами за
спиной. И это война? Кто придумал такую чушь в такой обстановке - не Сергей
ли Воробьёв, постановщик трюков в фильме? Уж тут-то, Алексей, Вы могли и
должны были сказать сценаристу: <Эдуард Яковлевич, навьючьте на себя вот
такой сидор и попробуйте хотя бы пробежать с ним до кассы за гонораром>.

НУ, БРАТ, ВРЁШЬ!

А дальше эпизод ещё несуразней. Какой-то подполковник сообщает Вашему герою,
Алексей, что ожидается немецкое наступление, в котором примут участие 500
немецких танков. Это без малого целая танковая армия. Значит, по воле
Володарского немцы предпринимают широкомасштабную наступательную операцию.
Но после разгрома на Курской дуге летом 1943 года они таких операций уже не
предпринимали. Стратегическая инициатива перешла к нам и прочно удерживалась
до конца войны. Допустим, Вы и этого могли не знать. Но нельзя же рисовать
картину, как в байке Васи Тёркина:

- Вот ты вышел спозаранку,
Глянул - в пот тебя и в дрожь:
Прут немецких тыща танков...
- Тыща танков? Ну, брат, врёшь.
- А с чего мне врать, дружище?
Рассуди - какой расчёт?
- Но зачем же сразу - тыща?
- Хорошо. Пускай пятьсот.
- Ну, пятьсот. Скажи по чести,
Не пугай, как старых баб.
- Ладно. Что там триста, двести. -
Повстречай один хотя б...

Не повстречавшему в жизни один хотя б Володарскому очень легко и просто
манипулировать сотнями танков. И в фильме все верят, что прут 500. Но обязан
же Ваш герой соображать, что полученные им четыре <сорокопятки>, 20 штук
противотанковых ружей (ПТР) и гранаты - ничто против такой танковой лавины.
Но нет, он говорит: <Как-нибудь выкрутимся!> И представьте себе, остановили,
кажется, даже уничтожили танковую лавину, выкрутились. Правда, и сами немцы
шибко помогли своему разгрому: они, болваны, шли в наступление не за
танками, а между ними, давая отменную возможность расстреливать себя.

СТАТИСТИКА И МЕРА СТОЙКОСТИ

А какие потери понёс батальон? Ранее Ваш герой сообщал, что <из 530 человек
полегло 500>. Раненых, как видно, не было, одни убитые. Это как же? После
боя с танковой армадой - 529 убитых, но появились раненые - 92 человека.
Дорогой Алексей, неужели Вы не понимаете, что эти цифры могли родиться
только в больном воображении? Раненых всегда раза в три бывает больше.
Но этих цифр мало. Авторы фильма ещё живописуют, как заградотряд косит
очередями отступающих штрафников. Так, в одном случае, по словам Вашего
героя, Алексей, заградчики уложили 97 человек. Здесь самая грязная клевета.
Эти отряды формировались опять-таки не из войск НКВД. Герой Советского Союза
генерал армии П.Н. Лащенко свидетельствует: <В отряды направлялись солдаты,
младшие командиры и офицеры стрелковых частей, как наиболее стойкие и
мужественные>. И согласно приказу Сталина отряды выставлялись <в тылу
неустойчивых дивизий>, а ведь здесь-то - гвардейская! Летом 43-го
гвардейских дивизий было не так уж и много. Правда, мы видим только её
командира генерала Лыкова, ещё двух-трёх невнятных офицеров да зверюгу
особиста, который почему-то всегда при комдиве и даже принимает участие в
обсуждении оперативных планов - его ли это дело? Все они только штрафбатом и
занимаются, а кто реально командует дивизией - непонятно.
А что касается штрафников, то знакомый нам генерал Бараболя
свидетельствовал: <Штрафники воевали мужественно, никто не гнал их в бой
силой оружия... В нашей роте я не помню ни одного случая, чтобы штрафников
заставляли идти в атаку силой оружия>. Полковник Рощин, служивший в штрафной
роте в тяжелейшую пору осени 42-го - зимы 43-го, свидетельствует: <Да,
штрафные подразделения ставили на трудные участки, и потери были немалые, но
никогда нас не расстреливали заградотряды. Это злостный вымысел авторов
<Штрафбата>.
Я лично, прошедший со своей частью в составе Брянского, Западного и 2-го
Белорусского фронтов от Калуги до Кёнигсберга, ни тогда, ни после войны ни
разу и не слышал и не встречал в мемуарах, даже в романах о войне, чтобы
заградчики применяли оружие против своих. И вот только 15 лет назад - в
фильме Льва Данилова.
Во время работы над этой статьёй я обратился и к литературным источникам.
Тот же генерал Лащенко писал в связи с фильмом Льва Данилова, что
заградотряды главным образом занимались тем, что задерживали дезертиров,
направляли отбившихся от своих частей солдат и офицеров в сборные пункты,
наводили порядок на переправах, а также прикрывали войска с тыла от
диверсантов и вражеского десанта. <А иногда эти отряды вели борьбу с
прорвавшимися танками, пехотой и несли немалые потери. Но чтобы кто-нибудь
из бойцов заградотрядов стрелял по своим, таких случаев на нашем, например,
фронте не было>. Лащенко воевал на 2-м Украинском.
<Ах, на его фронте?!> - конечно же, воскликнет Володарский. Предвидя это, я
позвонил своему старому товарищу Юрию Бондареву. Он воевал и на
Сталинградском фронте, и на 4-м Украинском. Юра сказал: <Когда мы драпали,
заградчики нас останавливали, собирали, велели занять оборону, но ни единого
выстрела никто из них не сделал. Это я тебе клянусь>.
Позвонил ещё маршалу Язову, моему давнему благодетелю в книжном деле. Он
воевал на Волховском. Дмитрий Тимофеевич сказал примерно то же самое, что и
Бондарев, но добавил, что на Карельском, Северном, Ленинградском,
Волховском, Прибалтийском фронтах заградотрядов не было вообще.
А маршал Жуков однажды пояснил: <В начале войны мы плохо воевали не только
наверху, но и внизу. У нас рядом воевали дивизии, из которых одна дралась
хорошо, стойко, а соседняя с ней бежала, испытав на себе такой же удар
противника. Были разные командиры, разные дивизии, разные меры стойкости. А
победа зависит от всех, от каждого человека, от его стойкости в бою>. И в
самую критическую пору войны заградотряды потребовались. Как потребовались
они и немцам после разгрома под Москвой.

НЕМЦЫ В СТАЛИНГРАДЕ И МЫ В БЕРЛИНЕ

И ещё одно заявление: <У немцев не было даже такого понятия - штурм. Ни
одного города не брали они штурмом>. Ну, допустим, Копенгаген, Осло,
Брюссель, Амстердам, Париж и множество других городов Западной Европы немцы
действительно не штурмовали, ибо никакой необходимости не было. Одни из этих
городов, как Париж, правительство объявляло открытыми и на 32-й день войны
приказало <столицу мира> сдать без боя; другие столицы после того, как
бежали оттуда в Англию короли с королевами, сдавались и без приказа
правительства на третий, как Амстердам, или на пятый день войны, как
Брюссель.
А как было у нас? Что, подходили немцы к Бресту, Смоленску, Одессе,
Севастополю, к Ленинграду, Москве, Сталинграду, кричали в мегафон <Рус,
сдавайся!> - и города сдавались? Разве знает этот олух царя небесного, что
Харьков, Белгород, Ростов и другие советские города - всего более двадцати -
переходили из рук в руки несколько раз. А на Западе этого не было - ни когда
Гитлер захватывал города, ни когда их мы и союзники освобождали.
Различия между понятиями <штурм>, <наступление>, <атака> весьма
относительны. Но уж если этот <баталист> завёл речь именно о штурме, то вот
несколько строк из книги о Севастопольской обороне: <26 декабря (1941 года),
сосредоточив на Мекензиевых горах основные силы, противник начал яростный
штурм города. Сражение шло днём и ночью. В 345-й и 25-й стрелковых дивизиях
и в 79-й бригаде оставалось всё меньше людей, но они не только отражали
бесчисленные атаки, но и бросались в контратаки. 28 декабря противник
предпринял ещё одну попытку... Декабрьский штурм был отбит> (П. Гармаш.
Севастополь - город-герой. М., 1983.).
Ни Володарский, ни Досталь, ни Вайсберг в упомянутых выше частях не служили.
Но могли бы хоть поинтересоваться, сколько штурмов, наступлений и атак
пережили, скажем, Ленинград и Сталинград.
Хорошо, пусть немцы брали города не штурмом, а как-то иначе, мы же брали
только штурмом. И что? Каков итог-то? Чем дело-то кончилось? Володарский не
желает знать об этом. Для него Великая Отечественная с её миллионами жертв -
какая-то спортивная игра, в которой за город, взятый, допустим, измором, он
начисляет 10 очков, а за взятый штурмом - 2 очка. И по его подсчёту, может,
получается, что фашисты набрали больше очков, т.е. выиграли войну. А тут
недавно по телевидению один его собрат и такое брякнул во славу фашистской
армии: <Немцы шли до Сталинграда год, а мы до Берлина - четыре года!> Ну
точно, о войне двух мировых держав, как о соревновании по спортивной ходьбе!
Да, Гитлер шёл до Сталинграда год с небольшим. И к чему пришёл? К разгрому.
А к чему через три неполных года пришли мы в Берлине? К обгорелому трупу
фюрера с крысиным ядом в желудке:
<Штрафбат> - это ещё одна попытка оболгать Великую Отечественную войну,
подвиг нашего народа. Вот, Алексей, во что Вас втравили. Понять этого Вы не
смогли. Но жизнь не кончается, и перед Вами остаётся выбор.

Владимир БУШИН

---

От	Георгий
К	Георгий (16.12.2004 21:13:42)
Дата	20.12.2004 23:08:43

Еще про штрафников (*+)

---

http://www.gudok.info/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=2053
8&mode=thread&order=0&thold=0


<Штрафбатя>
Командира штрафной роты Николая Смирнова всю войну пули обходили стороной.
Первое время сослуживцы называли его заговоренным в шутку, потом - без
всякого смеха.

Молодой и необстрелянный лейтенант шел в бой в первых рядах под градом огня
и каждый раз возвращался без единой царапины.

В штрафную роту Николай Смирнов попросился служить по собственному желанию.
Согласно секретному приказу ? 227 <штрафников> предполагалось <ставить на
наиболее трудные участки фронта>, чтобы они кровью искупали вину перед
Родиной. Большинство из них погибали в первой же атаке. Николай Смирнов
дошел до Берлина, не получив даже контузии.

- Может, и правда я какой-то заговоренный, - говорит Николай Иванович. - До
сих пор вот живой и здоровый сижу перед вами, как будто меня все время Бог
берег.
- Николай Иванович, попроситься воевать бок о бок со <штрафниками>, которых
посылали в самые гибельные места, уже само по себе героический поступок. Как
так получилось?

- Шел сорок третий год. К тому времени я окончил Кемеровское пехотное
училище, и нас отправили в резерв 47-й армии. Горячие мы тогда были, и всем
хотелось на передовую - чувствовали, что война уже подходит к концу. В
резерв армии приехал капитан Князев - командир штрафной роты - и сказал, что
ему срочно нужны четыре добровольца. Я, как и многие другие молодые офицеры,
тогда ничего о <штрафниках> не слышал. Он рассказал, чем нам придется
заниматься и с каким контингентом работать. Задачи определил так: прорыв
обороны, разведка боем, вылазки ночью за <языками>.
Я, как настоящий комсомолец, рвался на фронт и особенно не задумывался, куда
именно попаду. Вот так и получилось - можно сказать, на себя я тогда рукой
махнул. Как только приехали на место, под мое командование выделили первый
взвод, а уже потом, когда погиб командир, принял на себя командование ротой.

- Что собой представляли штрафные роты и как вас приняли бойцы?
- Рота как рота - обычное, на первый взгляд, боевое подразделение. Но
все-таки чувствовалось какое-то напряжение - как-будто смерть совсем рядом с
нами летала. Я молодой был, но мне доверяли. Эти люди уже были в бою раньше,
но их почему-то не освободили. Обычно отпускали сразу после боя, выдавали
справки с гербовой печатью, подтверждающие, что судимость полностью
снимается.
Уважали меня <штрафники>, приказы выполняли беспрекословно, дисциплину не
нарушали. Бывали, конечно, исключения, но война есть война. Иногда я
закрывал глаза на некоторые отклонения от устава. Как-то прибегает ко мне
боец и докладывает: <Во взводе непорядок>. Мои <штрафники> жили в большом
доме. Прихожу к ним и вижу такую картину: накрытый стол, за которым сидят
около десяти человек неформальных лидеров. Были и такие! Помощник командира
взвода командует: <Встать! Смирно!> Потом докладывает о том, что взвод
отдыхает, и приглашает к столу. И что мне прикажете делать? Я сажусь с ними
и выпиваю до утра. В общем, старался вести себя по-человечески с бойцами, и,
наверное, поэтому у меня всегда был порядок во взводе.

- Интересовались, за что они попали в <штрафники>?
- Я не спрашивал - не принято это было. Они даже друг с другом на эти темы
разговор не заводили. Дел на руках у меня не имелось, но я знаю, что за
убийство сидели, за мародерство да за мелочи разные. Как тогда было: мешок
муки украл - враг народа, опоздал из госпиталя или высоту сдал - тоже
преступник.

- Не боялись получить пулю в спину?
- Даже мысли такой не было. Все зависит от командира - как себя поведешь,
такая тебе и будет отдача. Я разговаривал с ними, как с обычными солдатами.
Не мог по-другому. Воевали они отважно, никто назад не оборачивался. О
мужестве и храбрости <штрафников> легенды ходили, а прошлое на войне не в
счет.
У меня служил один цыган, так он угнал лошадь у командира полка и продал ее
за бутылку водки полякам. Когда это обнаружилось, потребовали, чтобы к
вечеру кобыла стояла на месте. Он и привел лошадь обратно - наверное, украл
теперь уже у поляков. Вот за такое ко мне попадали. Другого бойца направили
в штрафроту за то, что отказывался брать в руки оружие. Верующим оказался.
Его ставили перед строем, грозились расстрелять как собаку, а он - ни в
какую. Мы с политруком поразмыслили, что делать, и придумали. Определили
парня в санитары. Так он вытащил с того света столько наших парнишек,
сколько не каждый из них фрицев пострелял. Шел всегда в первых рядах и живой
остался. Вот вам и вера!

- Первый бой в штрафной роте помните?
- Такое не забывается. В 1943-м готовилась большая операция по форсированию
Вислы. Для проведения разведки боем было принято решение собрать усиленную
роту в количестве двухсот человек, в том числе подключили и мой взвод.
<Штрафникам> поставили задачу взять <языка>. Саперы сняли мины, и после
пятиминутной артподготовки мы пошли в бой. Страху, конечно, я натерпелся, но
взял себя в руки и повел своих в атаку.
Ворвались в окопы, давай бить немца, потом скрутили одного ефрейтора - и,
как планировали, назад. Когда фрицы немного опомнились, начали нас
<поливать> со всех сторон, окружать. Пришлось идти напролом. Из двухсот
бойцов в живых тогда осталось около сорока человек, и то - калечных да
раненых. Мне просто повезло - до сих пор вот думаю, как можно было из такой
бойни выйти живым и невредимым. А потом началось общее наступление: моя
штрафная рота участвовала в освобождении Варшавы, Берлина, на Эльбе мы
встретились с американцами.

- А как же НКВД?
- Вообще-то нам запрещали встречаться с союзниками, но, как понимаете, от
радости мы обо всем забыли. Обнимались с ними, фотографировались на память.
Я встретил одного американца, который хорошо говорил по-русски. Выяснилось,
что во время революции его богатый отец иммигрировал с Украины в США. Он
сказал, чтобы я пришел утром за фотографией, но... Замполит уговорил не
делать этого, и правильно. НКВД на следующий день начал вызывать всех, кто
участвовал в <несанкционированной встрече с иностранцами>.

- Первые штрафные роты воевали чуть ли не голыми руками. Как у вас было с
оружием?
- Нам выдавали автоматы и патронов не жалели. Говорили - бери, сколько
унесешь. Кроме того, каждому полагались оборонительные гранаты <Ф-1> и
наступательные <РГД-33>. В бою вооружались сами. У немцев тогда появились
фаустпатроны. Я учил своих подчиненных стрелять из них, но они боялись
обжечься. Приходилось самому. Штрафников не обижали, понимали, что к чему.
Кормили бойцов хорошо. Одевали не хуже, чем остальных.

- Говорят, что фашисты панически боялись <штрафников>?
- Терять нам было нечего, поэтому воевали отчаянно, как черти. Поднимались в
атаку по первой команде, и не было такого, чтобы сдрейфили, попятились назад
без приказа. Однажды только не встали, когда по нам бил пулемет так, что
головы не поднимешь. Самоходка шарахнула по этой цели, и мы, грянув <ура>,
снова пошли в наступление.

- <За Сталина!>, наверное, не кричали...
- Кто орал <За Родину!>, а кто с матом - всякое было. Сейчас некоторые
говорят, что <штрафники> беспредельничали. Не было у нас такого: они свято
верили, что воюют за родную страну, за нашу общую победу. Я видел слезы на
их глазах и знаю, что они искренне чувствовали свою вину перед Родиной и
хотели реабилитироваться любой ценой.

- У вас были любимчики?
- Мой ординарец - хороший был парень, мы его из плена освободили. Предложил
ему остаться в штрафной роте. Молодой он был, отчаянный. Берег я его, да,
видно, не уберег. Смотрю как-то в окно разрушенного дома, а оттуда блески.
Предупредил ординарца, что снайпер там, а он махнул рукой и выглянул. По
глупости погиб мальчишка.

- Командиров в штрафбатах в шутку называли штрафбатями...
- Еще Ваньками взводными звали. Я был младшим лейтенантом, а меня называли
просто - лейтенант. Так быстрее, на войне ведь нет времени звания
выговаривать. В шутку меня называли <заговоренным>. Ведь столько гибло
молодых лейтенантов, а мне постоянно везло. Только шинель прострелили и
брюки, когда в Потсдаме через дорогу перебегал за подмогой к танкистам. Моя
рота была первой вступившей в этот красивейший город: вокруг Потсдама
несколько озер и нам приказали форсировать их на самоходках-амфибиях. Много
тогда наших погибло. За каждый дом с фрицами бились: они на одном этаже
сидят, а мы на другом, переночевали - и давай снова перестреливаться...

- Были случаи дезертирства или другие ситуации, когда вам приходилось писать
<штрафникам> плохие характеристики?
- На нашем участке фронта война закончилась 7 мая 1945 года, поэтому
последний набор <штрафников> участия в боях не принимал. Нам дали приказ
огораживать государственную границу. Но в Берлин мою роту не пустили:
местные жители запаниковали и, опасаясь издевательств и мародерства, ушли к
американцам. Чтобы не подогревать ситуацию, командование решило разместить
<штрафников> в лесах. Двенадцать человек плохо себя вели - водку и спирт
пили, - и я их повез в тюрьму в Берлин. По дороге они спокойно могли убить
меня, но ведь не тронули! Сдал их, вернулся обратно в часть, а там уже
узнал, что моих нарушителей, оказывается, отпустили по амнистии. Получилось,
что они домой вперед меня уехали. И письма потом писали, проходимцы, - мол,
спасибо, лейтенант, за все хорошее.

- Победу встретили в Берлине?
- Этот день я никогда не забуду - незнакомые люди обнимались, смеялись и
плакали. От вспышек ракет небо горело разноцветными огнями, и мы радовались
как дети. Я был счастлив вдвойне, потому что накануне нашел отца. Получил из
дома письмо, в котором мать писала, что на него пришла похоронка. Уже вторая
за войну. Я начал наводить справки и получил ответ из госпиталя города
Лодзь. Писали, что у них есть человек с такой фамилией. Приехал в госпиталь,
и как камень с души упал. Смотрю на отца, а он меня не узнает. Конечно,
когда он уходил на фронт, я мальчишкой сопливым был, а тут перед ним стоит
офицер - вся грудь в орденах и медалях. Обнялись, поцеловались. Я у него три
дня в палате прожил. Главврач хороший попался - спирт нам принес. Как потом
выяснилось, мы с отцом вместе Одер форсировали, стояли на одном мосту, да
как-то разминулись. Вот она какая война, даже по мелочам жестокая!

- Николай Иванович, в этом году вы праздновали юбилей. От всей души
поздравляем вас с восьмидесятилетием. Сибирского вам здоровья и всего самого
наилучшего!

Вадим КУЛЕШОВ



Строки из биографии

Николай Иванович Смирнов родился в селе Кантошино Косихинского района
Алтайского края

2 декабря 1924 года. В армию был призван в конце 1942 года. Войну закончил в
должности командира роты в звании старшего лейтенанта, кавалер орденов
Отечественной войны 1-й и 2-й степени, ордена Александра Невского. Награжден
медалями <За освобождение Варшавы>, <За освобождение Берлина>, <За победу
над Германией> и другими.

По окончании войны работал в локомотивном депо Барнаул помощником машиниста,
а потом и машинистом.

За высокое профессиональное мастерство и ответственный труд он удостоен
звания <Почетный железнодорожник СССР>. С 1986 года Николай Иванович на
заслуженном отдыхе, но до сих пор является активным членом Совета ветеранов
локомотивного депо Барнаул.

---

От	Rainwheel
К	Георгий (20.12.2004 23:08:43)
Дата	21.12.2004 14:38:40

КГХМ???

---

>В 1943-м готовилась большая операция по форсированию Вислы.

Вислы? В 43-м? Это что - опечатка, или опять клюква?

---

От	Георгий
К	Rainwheel (21.12.2004 14:38:40)
Дата	21.12.2004 15:11:23

Наверное, опечатка. Я тоже обратил внимание.

---

Потому что остальное на клюкву не похоже.
Кстати. Недавно узнал, что в 1942 г., на подразделение, в котором служил мой дед (ему тогда 19-20 лет было) были возложены обязанности заградотряда (район Ростова-на-Дону). Ну и - в общем, ловили дезертиров и бежавших, возвращали обратно. Но ни в кого не стреляли.

---

От	Георгий
К	Георгий (16.12.2004 21:13:42)
Дата	16.12.2004 21:22:08

В. Бушин. Лауреаты КГБ и кавалеры РПЦ (!!!!) за работой. О передаче Швыдкого с обсуждением "Штрафбата" (*+)

---

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/04/578/51.html

Владимир Бушин
ЛАУРЕАТЫ КГБ И КАВАЛЕРЫ РПЦ ЗА РАБОТОЙ
----------------------------------------------------------------------------
----




В ТЕЛЕВИЗИОННЫХ ПЕРЕДАЧАХ, КОГДА В НИХ УЧАСТВУЮТ СОБЕСЕДНИКИ,
персонально приглашенные в студию, и зрители, голосующие по телефону, почти
всегда мы видим одно и то же: сами организаторы (ведущие) и большинство их
гостей отстаивают одно, а большинство зрителей - прямо противоположное.

Это свидетельствует о недобросовестной игре телевизионщиков, о
стремлении не дать объективную картину мнений в обществе, а навязать нам
свою, по разным причинам выгодную для них точку зрения. Особенно наглядно
такой результат можно видеть в передачах В. Соловьева "К барьеру!" Там едва
ли не всегда он сам и подобранные им "секунданты" оказываются на стороне
меньшинства, проигравшего спор.

То же самое 18 ноября явила нам и передача, в которой под руководством
М.Швыдкого, известного знатока всех видов фашизма, особенно еврейского,
обсуждался фильм "Штрафбат".

Действительно, самых звонких похвал и фильму и его создателям было
пропасть. Известный экономист Михаил Делягин там же обратил на это внимание:
"Здесь большинство поддерживает фильм, а в обществе - наоборот!" Сценарист
фильма Э.Володарский пытался это оспорить: "Мне звонят фронтовики, и ни один
не позвонил, чтобы обругать меня, а, наоборот, говорили спасибо". Но ясно
же, что звонили знакомые и друзья. А незнакомым где взять телефон великого
сценариста?

Кто же расточал похвалы сериалу? Прежде всего мы услышали их, конечно
же, из уст помянутого знатока фашизмов: "Этот фильм, созданный талантливыми
людьми, - лидер среди сериалов последних десяти лет... Драма настоящая,
подлинная... Драма постижения истории... Когда мы защищаем свою родину, мы
обретаем величие и бессмертие, - фильм об этом!" Вот даже как воспарил.

Прекрасно! Но что значит "мы защищаем"? Где и когда в жажде величия и
бессмертия Швыдкой лично защищал родину? По неохватной талантливости своей
он состоит членом сразу трех творческих Союзов - Театральных деятелей,
Писателей да еще и Журналистов. Как известный герой Островского: "Один в
трех каретах поеду!" Так неужели и Ефимыч сразу в трех каретах мчится в бой
за родину? Являясь председателем Национальной комиссии по культуре ЮНЕСКО,
вице-президентом Комитета коммуникаций Международного института театра при
той же (или том же?) ЮНЕСКО, президентом Национального Российского центра
Международной ассоциации театральных критиков, а также членом Совета
попечителей Московского Аглицкого клуба, - на каком поприще Ефимыч проливал
кровь и защищал родину особенно успешно? И не за эту ли мешками пролитую
кровь держиморда-дармоед Ельцын еще в 2000 году вручил ему Государственную
премию России, а на другой год святейший патриарх поспешил пожаловать орден
преподобного князя Даниила Московского? А и того раньше, в 1999 году,
получил Ефимыч французский орден "За заслуги", - не за то ли, что уговорил
дубину Черномырдина выплатить французам 300 миллионов долларов царских
долгов позапрошлого века? Право, всё это довольно таинственно. Ведь Швыдкой
же всего-то навсего маленький, лысенький, тихий киргиз из небольшого аила
Кант в предгорьях Тянь-Шаня. Там он родился 5 сентября 1948 года в годовщину
позорного для России Портсмутского мирного договора с Японией, по которому
мы теряли половину Сахалина. Но, оказывается, в этот же проклятый день
календаря обретали будущего министра культуры, который пострашнее японских
самураев...

В похвалах фильму тщился не отстать от фашизмоведа отставной полковник
Александр Шаравин из Института военного и политического анализа. Сразу надо
заметить, что этот военно-политический аналитик с первых же слов очень
насторожил. Так, он рассказал, что двадцать лет тому назад пребывал "в
рамках (!) советской идеологической машины", и когда наша 21-я армия вела в
Афганистане боевые действия, то он, читая не только газеты, но и какие-то
"специальные книжки", три года не мог понять, что там происходит, "пока сам
не оказался внутри"(?). Это военный-то человек! Аналитик! И добавил: "То
была моя трагедия!"

Почему "была"? Как показывают другие нынешние сентенции аналитика,
трагедия прогрессирует. Например, он решительно заявил: "Слово "всегда"
неприменимо для исторической правды!" Почему? Кто сказал? Откуда взял? Из
чего это видно? Разве не соответствуют исторической правде, допустим, такие
суждения: "Англия всегда стремилась загребать жар чужими руками"? (Стоит
сравнить её и наши потери во Второй мировой войне). Или: "США всегда не
спешили вступать в мировые войны и всегда чудовищно наживались на них". Или:
"Русский народ всегда изгонял захватчиков со своей земли". Или, наконец:
"Полковник Шаравин всегда хвалил и будет нахваливать фильм "Штрафбат". Что
здесь не так? И при чем здесь идеологическая машина?

С другой стороны, наряду с безоглядно смелыми завиральными идеями
полковник не гнушается простодушного долдонства в таком духе: "Сверху
спущенная истина не всегда является истиной". Ну кто же этого не знает! У
всех на памяти хотя бы оболтус Гайдар, который спустил нам сверху истину,
что если освободить цены, то они поднимутся в два-три раза, и после
кратковременного шока начнется новая райская жизнь. А цены подскочили в
сотни раз, и для большинства народа жизнь началась действительно новая, но
не райская, а помирайская... Так, при чем, говорю, здесь какая-то машина,
если тебя от рождения Бог обидел?

И вот эта опять же весьма загадочная личность, которой по сценарию
предназначалась роль главного хвалебщика, вопиет: "Однобоких фильмов о войне
мы насмотрелись сотни. Нет, тысячи! (Да почему не сотни тысяч? - В.Б.) А вот
с другого бока заглянуть не могли набраться смелости". Что, изображали одни
только успехи, победы, торжества? Интересно. А с какого бока показана война,
допустим, в фильмах "Радуга", "Зоя Космодемьянская", "Молодая гвардия"? Это
один вопрос. А вот другой : есть ли французский фильм о том, как в мае-июне
1940 года немцы разнесли в прах французские армии и вошли в Париж? Нет
такого фильма. Зато есть развеселая победоносная комедия "Бабетта идёт на
войну" с прелестной Брижитт Бардо в главной роли. А есть ли английский фильм
о том, как в те же дни гордые сыны Альбиона драпали от немцев в Дюнкерк, и
многим удалось тогда спастись через Ла-Манш только потому, что Гитлер,
всегда восхищавшийся англичанами, приказал прекратить танковое преследование
в расчёте на то, что такой жест побудит Англию пойти на мир? Нет такого
фильма. Зато есть опять же развеселая английская комедия "Мистер Питкин в
тылу врага". А есть ли американский фильм о том, как в декабре 1944-го и они
сто верст драпали от немцев в Арденнах? Увы, нет и такого фильма. Зато есть
супергуманный клюквенный фильм о целой войсковой операции ради спасения
одного рядового Райана.

Так почему же у вас, военный аналитик, нет никаких претензий к
кинематографии наших союзников по войне, а у родного кино вы готовы шкуру
спустить с того и другого бока?

Но полковник не слушает, он продолжает о творении Досталя и
Володарского: "Мощное произведение!.. Блестяще!.. Ничего оскорбительного!
Это прорыв к правде! "Штрафбат" приближается к правде, как никакой другой
фильм о войне. Это фильм о силе и мужестве нашего народа... Он делает
хорошую прививку нашему и будущему поколению... Его создатели - мужественные
и мудрые люди...".

Эти мужественные и мудрые тут же появились. Режиссер Николай Досталь
сказал: "Мы старались сделать памятник приговоренным к подвигу. О них не
говорили и не писали". Каков слог: памятник! А тут же и Ефимыч: "Такое
понятие, как штрафники, в кинематограф не допускалось". Да откуда вы это
взяли, эрудиты? Еще как писали, даже пели и фильмы ставили о штрафниках!
Вспомните Высоцкого, Галича. А фильм Льва Данилова, который так и
назывался - "Штрафники"? А публикации в связи с ним? Уж режиссер-то обязан
знать о работе коллеги, тем более - на ту же тему, уж главный-то критик и
кавалер ордена преподобного князя Даниила Московского должен ведать. Вот так
да! Критик Миша Бобчинский не знает о фильмах режиссера Лёвы Добчинского...

А еще, повторяя любимую мысль Эренбурга, Достать призвал: "Давайте
судить о фильме по тому, что в нем есть, не по тому, чего там нет". Что ж,
давайте. В фильме показано, например, как наши заградчики сотнями
расстреливают своих же красноармейцев, а это ложь и клевета, как показал я
еженедельнике "Патриот" ?46'04, основываясь на свидетельствах почивших и
здравствующих фронтовиков, исторических исследованиях и собственных
воспоминаниях. Как же вас после такой подлой клеветы называть? И разве
одного этого недостаточно, чтобы самое малое заставить вас пять раз подряд
прочитать своей кошке вслух роман "Штрафники". Вам еще сказать "о том, что
есть"? Обратитесь к своему другу Володарскому, у него есть помянутый
экземпляр "Патриота".

Тут же возник артист, играющий в фильме негодяя-особиста Харченко.
(Извиняюсь, не запомнил фамилию): "Фильм поднял одну из самых важных тем,
самую главную тему: ценность человеческой жизни". Как это? Как это?
Невиновных людей ни за что отправляют в штрафбат, там над ними глумятся, их
морят голодом, бросают на минное поле, с убогим оружием шлют в бой против
целой танковой армии, их расстреливают заградчики, никто в фильме против
такой подлости не протестует, не восстаёт, и всё это, оказывается, во имя
темы человеческой ценности. Ну и загнул!

Дальше: "У меня один дед погиб в первые дни войны в районе Смоленска,
потому что был брошен, как кусок мяса, с одной винтовкой на троих".
Во-первых, сударь, ваш дед едва ли погиб в первые дни войны, ибо Смоленск
немцы захватили почти через месяц после начала вторжения. Во-вторых, откуда
вам известно о винтовке на троих - дед, что ли, в письме сообщил? или у
Астафьева прочитал? в передаче Радзинского услышал?

Да, война есть война, на ней случается всякое, тем более - в обстановке
внезапного мощного удара по всей границе от Баренцева до Черного моря. Но к
началу войны, как пишет известный военный историк генерал армии М.А.Гареев,
в Красной Армии, насчитывавшей 5 млн. человек, состояло на вооружении 8 млн.
винтовок. (Неоднозначные страницы войны.М.,1995. с. 142). К тому же, как,
надеюсь, вы понимаете, артист, лётчики, танкисты, моряки и кое-кто еще в
винтовках не очень нуждались. "Так что винтовок хватало, - пишет генерал, -
но, к сожалению, в исключительно сложных условиях в начале войны они не
всегда оказывались там, где были нужны". Вы слышите, артист, "к сожалению".
А у вас - злоба и злорадство. И в этом вся суть вашего фильма, где вы убого
играете убого и злобно написанную роль.

"Это не раз бывало и в немецкой армии, - продолжает Гареев. - Например,
лейтенант К.Ф.Бранд в найденном нами дневнике писал, что его послали в бой
под Курском, и у них было "по одной винтовке на троих" (Там же. с.143). А
это не наш катастрофический 41-й, а 43-й год, немцы еще в центре России. И
однако немецкий лейтенант не называет себя "куском мяса", и в Германии никто
не назовет его так, а ведь, надо полагать, он тоже был убит.

И как язык поворачивается у этих не нюхавших пороха доморощенных
свистунов гундосить о "мясе", о "мясорубке" - ведь речь-то идет о их отцах и
дедах, спасших родину, да заодно и таких вот наследничков.

"Второй мой дед, - продолжает "Харченко",- прошел всю войну от звонка
до звонка". Это про лагерь так говорят, а на войне звонков не было, там
призыв и демобилизация. Так почему же второго-то деда не бросили, как "кусок
мяса"? Ведь по вашей логике непременно должны были!

Кончает артист так: "Люди жмут мне руку, благодарят, когда должны бы
стрихнин сыпать мне в чай". Ну, стрихнин - это слишком, но я бы лично
отстранил вас от кино до полного выздоровления от инфекции клеветы и
самолюбования.

Тему "мяса" решил продолжить и развить хвалебщик фильма Юрий Богомолов,
русский кинокритик. Возражая режиссеру Евгению Герасимову, отвергающему
фильм, он сказал: "Вы ссылались на Владимира Карпова, а я сошлюсь на Виктора
Астафьева: он сказал, что победили мы мясом. И в год 60-летия Победы надо
особенно это понять всем поколениям".

Вот какой юбилей Победы они намерены нам учинить! Но бедный Богомолов
не ведает, что творит. Да, Астафьев говорил: "Воевать не умели, залили
кровью, забросали трупами". И Владимир Солоухин говорил то же самое. Но он,
Владимир-то Алексеевич, как известно, при весьма отменных физических данных
всю войну прослужил в кремлевской охране, никаких личных впечатлений о
фронте иметь не мог. Потом кончил Литературный институт, вступил в партию и
начал громыхать стихами во славу своего партбилета, коммунизма, Ленина и
Советской власти:

Наше красное знамя пылает огнём
Над просторами африк и азий.
Ну а Марс? Мы мечтаем о нём:
Коммунистам и это
не область фантазий!

Каково? Но, увы, времена переменились, и певец, холуйствуя перед новой
властью, всё это предал, все это на деньги фирмы "Belka Tradinq
Corporation"(США) стал поносить.

Астафьев же в начальную, самую страшную пору войны, на фронте тоже не
был. Его биограф А.Большакова пишет: "Осенью 1942 года ушел добровольцем на
фронт" (Русские писатели ХХ века. М., 2000. С.47). Каким добровольцем? Парню
шел девятнадцатый год, и он уже, почитай, полгода как подлежал призыву. Но
дело не в этом. Главное, пробыв на фронте года полтора в должности ротного
телефониста, Астафьев до самой смерти остался в военном отношении человеком
загадочно дремучим. Он даже не научился читать военную карту. Был уверен,
например, что каждая стрелка на карте или схеме означает общевойсковую
армию, тогда как на самом деле это - направление удара или контрудара теми
или иными силами, которые иногда указываются в основании стрелки, допустим:
6А, или - 3 танковый корпус, или - 328-я стрелковая дивизия, или всё это
вместе.

Но опять-таки не в этом суть. Главное, как и Солоухин, и Астафьев до
контрреволюции прославлял нашу Победу, а после во всеоружии своего
невежества из тех же побуждений принялся клеветать. Например, раньше на
страницах "Правды" писал: "Мы достойно вели себя на войне... Мы, фронтовики,
и весь наш многострадальный героический народ, на все будущие времена
прославивший себя трудом и ратным делом". При этом уж очень лез из кожи и
порой изрядно привирал. Писал, например, что в победоносных боях соотношение
потерь было 1:10 в нашу пользу. Тогда кто же кого, спрашивается, заваливал
трупами и заливал кровью? Но потом уже, естественно, в "Московских новостях"
Астафьев стал уверять на радость антисоветскому режиму, что такое именно
соотношение потерь 1:10 было в пользу врага. (Подробно смотри об этом в моей
книге "Честь и бесчестие нации"). За всё это Горбачев дал ему Звезду Героя,
а Ельцин отмусолил на 15-томное собрание сочинений. Так что уверения и
Солоухина и Астафьева, русский критик Богомолов, невозможно принять во
внимание ввиду их фактической и нравственной ничтожности.

Но Швыдкой, будучи сам оборотнем, пытается оправдать и других
оборотней: "Я сталкивался с людьми, которые в разные годы писали разные
мемуары о войне и порой о тех же самых событиях". Сказано уклончиво-коряво,
но суть ясна: об одном и том же кто-то сначала писал одно, а в другое
время - совсем иное, т.е. лгали и приспосабливались. Но Швыдкой,
естественно, на стороне лжецов: "Это свойство человеческой памяти, это
нормально". Да, для таких, как он, лживость и угодничество нормальное дело,
это свойство их души, а вовсе не памяти.

Из умильно-хвалебных примечательно еще выступление артиста В. Он
появляется в двух последних сериях в эпизодической роли генерала, хотя и
рядовым-то в армии отродясь не служил. Сдаётся мне, что весь фильм генерал
не видел. Иначе как объяснить хотя бы такое его заявление: "Володарский стал
приводить не цифры, а говорить о конкретной судьбе". Ну, во-первых,
художественный фильм это почти всегда конкретные судьбы, - в чем тут
достоинство великого Володарского? Во-вторых, цифр у него отменное
множество: потери в бою - было в штрафбате 535 человек, погибло 500;
заградчики расстреляли 97 человек; наступают 500 танков противника; против
них имеется 4 сорокапятки, 20 ПТР и т.д. Другое дело, что его цифрам можно
верить не больше чем приведенным выше цифрам Астафьева или кремнолога
Солоухина, который уверял, например, что Маршал Жуков при каждом наступлении
требовал десятикратного превосходства наших войск над немцами. От кого
требовал? Неизвестно. А где взять столько войск? Бог весть! Еще хорошо, что
кремнолог не уверял, будто Жуков от немцев требовал перед нашим наступлением
десятикратного сокращения их сил.

Однако вот что еще интересней в выступлении артиста В.: "Каждый человек
в нашей стране до сих пор штрафник в какой-то степени". Вы подумайте! Артист
родился и вырос далеко от Москвы, на юге, в провинции. Кто-то из его
родственников был репрессирован. Однако это не помешало ему приехать в
столицу и поступить в престижный театральный вуз, а после его окончания он
не вернулся в родной город поднимать любимую культуру малой родины и своего
малого народа - он устроился опять же в прекрасный столичный театр. Но при
всем этом постоянно чувствовал себя штрафником. Ему всегда, естественно,
хотелось избавиться от этого гнетущего чувства, и вот в надлежащий момент он
выбрал свободу - со всей своей обретенной в Москве молодой семьёй укатил в
Израиль. Скатертью дорога! Таскать вам не перетаскать!.. Там артист купался
в свободе, блаженствовал, жуировал. Великолепно! Но прошло несколько
годочков, и что же мы видим? Под израильским солнцем быстро облысевший
артист вслед за коллегой Михаилом Казаковым, всем хорошо известным, покидает
землю обетованную, где остаются две постаревших жены и двое детей. А он с
новой молодой женой и с помощью сердобольной тещи вернулся на родину, т.е.
туда, где каждый человек - штрафник. Здесь, в Москве, а не в разбитом
Грозном, хорошо устраивается: много играет в модном театре, фигурирует в
кино, ездит на гастроли по стране и за границу, по представлению, надо
полагать Швыдкого, получил звание заслуженного да еще и премию правительства
Москвы, но всё равно, всё равно, всё равно, как видим, чувствует себя
штрафником. И его очень радует, что Володарский в фильме о войне "говорит не
о величии русского народа и Отечественной войны". Фильм интересует его темой
"конкретного отношения к живому человеку". Оно, говорит, "должно быть
человечным". Прекрасно! Услышали бы это его конкретные дети и бывшие
конкретные жены в Израиле... Таковы защитники и хвалители фильма "Штрафбат".
Швыдкой скажет: "Это нормально".



ТИТАНИЧЕСКУЮ МЫСЛЬ ОБ ОТНОШЕНИИ ВЛАСТИ К СОВЕТСКОМУ НАРОДУ, как именно
к штрафнику, с энтузиазмом развивал еще и Б. Соколов, большой русский
учёный, от обильного и давнего вранья об Отечественной войне уже дошедший до
хронического косоглазия. Съездил бы тоже в Израиль. Нетушки, там не
разгуляешься: слишком много евреев, побить могут.

А еще этот неистребимый Соколов заявил, что если бы в фильме
командирами в штрафбате были не штрафники, то такие командиры оказались бы
ни чем иным, как надсмотрщиками. Ах, ты, лапушка... даже врезать как-то
жалко. Ведь в реальности-то именно так и было, и никаких надсмотрщиков. А
при желании обозвать так можно любого, кто в том или ином смысле повыше
тебя. Вот пошел Боря в детский сад, а там надсмотрщица тётя Нюша; вступил
Боря в пионеры, а там надсмотрщик-вожатый; поступил Боря в ветеринарный
институт, а там надсмотрщик-декан... И нет конца этому жуткому гнёту.

Разумеется, слово взял и сам Володарский. Начал так: "Во-первых,
штрафбаты появились не после приказа 227 (т.е. не после 28 июля 1942 года),
а значительно раньше. В воспоминаниях Рокоссовский пишет, что 5 июля 42-го
года к нам подошла 2-я бригада штрафников. Значит, была и 1-я". Странно,
маэстро... Открываю воспоминания маршала на 136 странице: " В августе (1942
года) к нам на пополнение прибыла стрелковая бригада, сформированная из
людей, осужденных за различного рода уголовные преступления. Вчерашние
заключенные добровольно вызвались идти на фронт, чтобы ратными делами
искупить свою вину. Правительство поверило чистосердечным их порывам, таким
образом и появилась эта бригада у нас на фронте". Очень содержательная
цитатка. Тут, во-первых, не "5 июля", т.е. не "значительно раньше" приказа
Сталина, а - "в августе", т.е. после приказа. Во-вторых, это не "бригада
штрафников" (таких штрафных формирований и не было вовсе), а бригада
уголовников-добровольцев. В-третьих, не сказано, что это "2-я бригада", а
следовательно, была, дескать, и 1-я, - откуда великий маэстро взял это?
Наконец, маршал не писал, что эти добровольцы были невинно осужденные,
наоборот, он считает, что вина за ними есть, и они искупят её ратными
делами, не обязательно кровью. Это важно отметить, поскольку у Володарского
в штрафбате почти сплошь ни в чем не повинные белокрылые ангелы.

И вот как после этого слушать категорическую похвалу полковника
Шаравина: "Я утверждаю: фильм основан на документальных материалах, на
серьёзной исторической базе". Как, говорю, слушать речи про "базу", если
даже на обсуждении, даже на глазах почтенной публики сценарист являет нам не
"базу", а лажу? Был, если помните, еще полковник Скалозуб. Тоже весьма
решительный субъект. Он сейчас, пожалуй, сказал бы:

Я Володарскому и вам
Фельдфебеля в Вольтеры дам.

И глядишь, это было бы полезнее, чем полковник-аналитик в роли
Вольтера.

Тут надо заметить, что к одноименному сочинению Володарского, по
которому он написал сценарий фильма, в конце приложен список "Штрафные
батальоны Красной Армии. 1942-1945". Он дан и в конце фильма. В этом списке
черт ногу сломит. Например, читаем: "5-й отдельный штрафной батальон
Северо-Западного фронта. 1942-1943". Означает ли это, что были в этом фронте
еще четыре штрафбата: 1-й, 2-й, 3-й, 4-й? Ведь сам-то Володарский, как мы
только что видели, считает, что если была 2-я бригада штрафников, то
непременно была и 1-я. Но в списке указан еще только один штрафбат
Северо-Западного фронта. Как это понимать? А где еще три? Или вот: "11-й
отдельный штрафной батальон Западного фронта. 1943". Значит, было еще 10? А
в списке находим только три. Еще: "11-й отдельный штрафной батальон 10-й
армии. 1943-1944." А где остальные 10? Их нет! И так далее. Не означает ли
всё это, что перед нами фокус, подобный тем, которые в фильме показывает
один солдат-картежник из уголовников? Нет ответа.

И сценарист продолжал: "Во-вторых, это неправда, что кадровые офицеры
шли с радостью командовать штрафбатами!" Конечно, неправда. А кто сказал,
что с радостью? Ведь и просто на фронт, даже просто в армию многие шли безо
всякой радости, но была мобилизация, был приказ и шли. Есть основание
думать, что кое-кто из создателей фильма и в мирное-то время шел в армию без
радости или даже не шёл вовсе. Интересно бы знать, например, в каких войсках
служили товарищи Володарский, Досталь, Вайсберг...

Дальше: "Меня интересовало, почему немцы вдруг (!) оказались под
Москвой..." С чего вы взяли, что "вдруг", маэстро? Немцы с их супертехникой
и вундер-оружием доползли, докарабкались ближе всего к нашей столице лишь в
декабре, т.е. почти через полгода и притом на три месяца позже, чем Наполеон
с его конной тягой, пехтурой и аркебузами. А ведь те и другие начали
вторжение с одной и той же позиции да еще Наполеон на два июньских дня
позже. К тому же французы-то, увы, захватили Москву, а немцы получили здесь
отлуп и, увы, - раком, раком, раком. Вы хоть слышали об этом?

А вот Варшаву немцы захватили на 28-й день войны, а в Париж, разметав
превосходящие франко-англо-бельгийские силы, вошли через месяц. Вот уж это
вдруг так вдруг. Надо ли упоминать о Копенгагене, Осло, Брюсселе,
Амстердаме, Афинах, Белграде, для захвата которых немцам потребовались
считанные дни, а то и часы. Вся Европа распластались под сапогом Гитлера. Но
Володарского это не интересует, он не желает ничего сравнивать и
сопоставлять. Ему, вояке, дай только позубоскалить о "мудрости наших
генералов, маршалов, Генштаба, Верховного Главнокомандующего", которых вояка
называет "мясниками". Ему, лауреату премии КГБ, дай только свободу для
сотрясения атмосферы: "Мы, народ, победили не благодаря, а вопреки партии. Я
так думаю". Он - народ... Да не думаешь ты так, а только подпеваешь стае
клеветников от покойного Астафьева до живородящей Новодворской.

Однако Володарского в его простодушном эпигонстве можно какой-то
молекулой души и пожалеть. Но не таков знаток фашизмов Швыдкой. Вы
посмотрите, что он проделывает. Говорит Евгению Герасимову, решительно
отвергающему фильм: "Что искажает картина - историю войны или миф о войне,
который складывался на протяжении пятидесяти лет?" Вопрос изощренно
провокаторский. Разумеется, фильм не об истории всей Великой Отечественной.
Но главное другое: история войны - это нечто реальное и конкретное, а
фашизмовед и о каком-то мифе говорит, как о чем-то реально существующем и
всем известном.

Первая реакция Герасимова была естественна и правильна: "Миф о войне? О
чем вы говорите! О нашей великой победе? О подвиге народа?" Фашизмолог
понял, что хватил через край и струсил: "Вы меня не пугайте. Надеюсь, после
передачи никого не арестуют ...". И идёт на попятную: "Я говорю о мифологии,
которая складывалась о Второй мировой войне, мифологии очень важной,
безусловно, очень дорогой всем нам". Вон как, даже дорогой! И наконец: "Я
хочу понять вашу логику. Что искажает картина - реальную историю войны или
историю наших представлений о войне". На место "мифа", похожего на ложь,
ловко ввернул "наши представления".

Герасимов, увы, не разобрался в хитростях фашизмолога. Умело
поставленный как бы перед неизбежным выбором, он сказал: "Я думаю, историю".
Но надо было спросить: "А где ваша логика? О каких мифах и представлениях
речь, каковы они у вас, Ефимыч?"

Одно из этих "представлений-мифов" Швыдкой высказал в самом начале
передачи, но, видно, в студийной суете и в жарких спорах Герасимов об этом
забыл. А сказал фашизмолог тогда вот что: "Мы точно (!) знали, что в армии
воевали только (!) кристально честные, чистые, благородные люди". Даже не
думали или считали, а "знали", и притом не как-нибудь, а - "точно"! Да
откуда он это взял? Кто смог члену трех творческих Союзов внушить такую
чушь? Необъяснимо! Или сам изобрел? Похоже.

Неужели не соображает, что армия это часть народа. А на свете нет ни
одного народа, который состоял бы только из сверкающих кристаллов, перлов и
диамантов добродетелей. В армию брали не по "Кодексу строителя коммунизма",
а по двум пунктам: возраст и здоровье. Конечно, в большинстве своём на
фронте были честные, достойные граждане своего Отечества. Но всякий не
полоумный человек понимает, что встречались и трусливые, и вороватые, и
наглые, и лживые ... И никто этого, разумеется, не скрывал, об этом и
говорили и писали. Вспомните хотя бы героя довженковского очерка
"Отступник", негодяя Меженина из бондаревского "Берега" или дезертира
Гуськова из распутинской повести "Живи и помни". Но что об этом говорить,
ведь Швыдкой ничего этого не читал, ему некогда, он фашизмы изучает, а в
перерывы бегает за орденами то к президенту, то к патриарху.

Да, встречались на фронте и недостойные люди, но другое дело, что наша
цель в Великой Отечественной войне была поистине кристально честной, чистой
и благородной - разбить фашизм, освободить родину и другие народы Европы от
гнета и порабощения. Но нам говорят: нет, в годовщину великой Победы
изображайте только Межениных да Гуськовых, штрафников да дезертиров. Это,
мол, и будет полная правда о Великой Отечественной, которую мы должны
передать потомкам.

А какие еще мифы о войне, кроме мифа о сплошной беспорочности личного
состава РККА, точно знает Швыдкой? Может, кто-то уверял его, что мы разбили
немцев в приграничных сражениях и через две недели взяли Берлин? Нет, никто
не сочинил такой миф. Или для него, несчастного малоумка, кто-то придумал,
будто немцы не были ни под Москвой, ни на Волге? Нет, множество исторических
трудов, мемуаров, фильмов рассказали об этих трагических событиях. Или он
поверил раннему мифотворцу Астафьеву, что соотношение потерь было 1:10 в
нашу пользу. Нет, опубликованы документально выверенные данные, согласно
которым соотношение боевых потерь всех сил агрессора и Красной Армии 1:1,3.
Другое дело, что при этом немцы истребили миллионы пленных и мирных граждан,
и уж при таком зверстве соотношение будет 1:4.

Какие еще мифы? Заткнитесь, Ефимыч, не смеши людей своей черепушкой...



НО ТОЛЬКО ЛИ ВРЕТ ФАШИЗМОЛОГ ИЛИ ПОХВАЛЯЕТСЯ бывшим министерским умом?
Нет, он был глубоко прав, когда назвал фильм "Штрафбат" "историческим
документом времени". Воистину так! Мало того, это документ большой силы о
нашем времени - времени предателей и лжецов, приспособленцев и хапуг,
оборотней и прохиндеев, словом, времени швыдких и володарских.

О таких защитниках фильма, как косоглазый Соколов или студентка Анна
Каплан, страстно жаждущая "знать и о грязи" в истории Великой Отечественной
войны - в грязи кое-кто любит купаться - мы позволим себе больше не
упоминать.

Но нельзя молча пройти мимо Валентина Смирницкого, нахваливавшего фильм
и призывавшего развеять "миф о репрессиях". Действительно, вот уж тут миф
существует. Его сварганили Солженицын, Яковлев, Радзинский, Евгения Альбац и
другие энтузиасты мифотворчества. Одни говорят, что было репрессировано 10
миллионов, другие - 25, третьи - 60, четвертые - 110 и т.д. Вот сами и
займитесь, Смирницкий, разоблачением этих комических цифр. А с меня довольно
и того, что сказал в свое время Вадим Кожинов: "Ведь у них получается, что и
воевать-то против немцев некому было".

А что касается Евгения Герасимова, главного критика фильма, то он
решительно отвергал его, но при этом уж так был озабочен тем, чтобы не
рассердить Володарского, Досталя и других создателей "шедевра лжи", как
сказал о фильме офицер штрафбата ленинградец А.В.Пыльцын (Советская
Россия.27.Х1.04). Герасимов то и дело твердил о талантливости авторов, о
художественной силе фильма, и даже договорился до самооговора: "Мы
растоптали советское семидесятилетие...". Кто - мы, Евгений Владимирович -
вы да я? Наши жены и дети? Нет, его остервенело топтали и продолжают злобно
топтать такие пройдошливые кавалеры ордена Даниила Московского, как Швыдкой,
такие оборотистые лауреаты премии КГБ, как Володарский.

И потому смешно было слышать, что "элементы лжи" оказались, мол, в
фильме "только ради сюжета", что авторы "пошли против правды только для
того, чтобы заинтересовать зрителя". Или: "Мой хороший друг Эдуард мог бы
поработать серьезней... Великая Отечественная - это единственное, что нас
объединяет... Эдик мог бы...". Герасимов, проснитесь! Ни Володарский, ни
Досталь, ни Швыдкой ничего другого не могут и не хотят, ибо вся их цель -
оболгать, извратить, оскорбить. И чем ближе к юбилею Победы, тем они
энергичней. Поэтому Великая Отечественная, вернее, её изображение ими, не
объединяет, а окончательно размежевывает нас.

А тут еще и Виктор Кожемяко, у которого от иных сцен сериала
"Московская сага", видите ли, аж "мороз по коже продирает", советует его
авторам почитать "интереснейшие работы" Вадима Кожинова и Сергея Кара-Мурзы
(Советская Россия. 25.Х1.04). Да это же все равно, что нильскому крокодилу
рекомендовать питаться ананасами, а его крокодильчикам - простоквашей!

Фильм не "искажает" картину войны, как говорите вы, продолжая
деликатничать, а клевещет на Красную Армию. И потому, по вашим же словам, он
"оскорбил "фронтовиков, их корежит от него". Но не только фронтовиков, вы
опять пытаетесь смягчить, фильм оскорбляет весь наш народ, кроме Швыдкого.

Очень верно сказал о фильме Михаил Делягин, отметивший, что несмотря на
потоки крови, фильм очень слащавый. Но еще хуже, что "он показывает наш
народ способным быть только жертвой, не умеющей постоять за себя. Кто тут
враг - фашисты или ВКП(б)?" Ответ Володарского мы знаем: победили вопреки
партии, т.е. в борьбе и с фашистами и с ней. "Но самое главное, - продолжал
Делягин, - фильм воспевает покорность, неспособность защитить себя. Это
очень страшно, ибо мы сейчас входим в эпоху, когда нам будет крайне нужна
способность защищаться. Эта способность всегда была у нашего народа, а такие
фильмы отрицают её".

Я думаю, что именно за это фильм и его авторы получат премию от
президента и орден от патриарха. А что им выдаст русский народ? Посмотрим.

---

От	Георгий
К	Георгий (08.12.2004 13:52:06)
Дата	16.12.2004 21:13:37

Но ты, художник, твёрдо веруй! (Круглый стол в "ЛГ": Поляков, Анненский, Салуцкий, Меньшов и др.) (*+)

---

http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg502004/Polosy/art1_1.htm

Но ты, художник, твёрдо веруй!

В ближайшие дни правительство России должно обсудить такую <первостепенную>
для нашего издания тему, как государственная политика в области культуры. В
преддверии этого события в редакции <ЛГ> состоялся круглый стол, участники
которого - а в их числе были и давние авторы, и друзья газеты, и люди,
впервые пришедшие в стены редакции, и творцы, и представители высоких
культурных инстанций - попытались объять, конечно же, необъятное. То есть
рассмотреть максимально широкий спектр вопросов, связанных с этой вечной, но
отнюдь не теряющей с годами своей остроты и актуальности проблемы: художник
и власть.

Юрий ПОЛЯКОВ, главный редактор <ЛГ>. Мы давно хотели провести этот круглый
стол - <Государственная политика в области культуры>, поскольку
<Литературная газета> - тот культурологический еженедельник, который
постоянно пытается размышлять на эту тему. Правда, мы работаем больше в
сфере, связанной с литературой, это наша специфика, но какие-то типичные
проявления этой политики мы отслеживали, и нам даже удавалось на неё
повлиять. Например, нам удалось получить обещание от прежнего министра
культуры Михаила Швыдкого выделять средства на поддержку не только <толстых>
литературных журналов либеральной ориентации, но и почвеннической, как,
скажем, <Наш современник> и <Москва>, чего не делалось в течение 10 лет.
Причём это не просто не делалось, но и подавалось как какая-то заслуга
тогдашнего Министерства культуры. Надо отдать должное Швыдкому, он
согласился, что государственная структура и государство должны быть
равноудалены и равноприближены ко всем направлениям отечественной культуры,
и своё слово сдержал: эти журналы тоже стали получать небольшие, но всё-таки
средства.
Какой была эта политика при советской власти, мы с вами, люди, прожившие
значительную часть жизни в советской цивилизации, знаем. Мы знаем её сильные
стороны, знаем и слабые. Какой она должна быть сейчас? Этот основополагающий
вопрос, конечно, увязывается с массой частных вопросов, таких, как
конкретная, точечная финансовая поддержка тех или иных культурных учреждений
или деятелей культуры, распределение грантов, система поддержки одних и
игнорирование других направлений в нашей культуре, помощь в пропаганде одних
направлений за рубежом и, наоборот, замалчивание других. Это очень сложные,
многообразные проблемы, мы, конечно, все их сегодня не сможем охватить, но я
думаю, что у каждого есть на этот счёт свои соображения. Мы сегодня
заинтересованы в том, чтобы наш круглый стол стал предметом размышления
власти, которая после 14 лет существования <новой России> всё-таки
озаботилась проблемой государственной политики в области культуры.

Юрий БУНДИН, директор Департамента государственной политики Министерства
культуры и массовых коммуникаций. Более полугода назад в стране произошла
административная реформа. На министерство как федеральный орган
исполнительной власти возложена функция выработки государственной политики и
нормативно-правового регулирования в установленной сфере деятельности.
Произошло объединение нескольких отраслей. В ведении министерства оказались
отрасли собственно культуры и кинематографии - старое Министерство культуры;
отрасли печати и средств массовой информации - старое Минпечати; Российское
архивное агентство, которое теперь преобразовано в Федеральную архивную
службу. Кроме того, создан совершенно новый орган исполнительной власти -
Федеральная служба по надзору за соблюдением законодательства в сфере
массовых коммуникаций и охране культурного наследия (Росохранкультура), на
который возложен надзор за соблюдением законодательства.
Фактически произошло укрупнение отрасли. Cфера культуры и сфера массовых
коммуникаций должны тесно интегрироваться друг с другом, образовать некое
органичное единое целое, для того чтобы существенно повысить их роль и место
в обществе.
Россия испытывает беспрецедентное внешнее культурное и информационное
давление. Сейчас остро встаёт вопрос: как нам гармонично вписаться в
процессы формирования глобальной массовой культуры, чтобы Россия заняла
достойное место и чтобы мы не потеряли свою культурную идентичность?
С другой стороны, совершенно очевидно, что культурный и образовательный
уровни нашей страны в конечном счёте определяют нашу способность
воспроизводить наукоёмкие технологии и занимать те лидирующие позиции,
которые Россия всегда занимала в мире и на которые сегодня всё ещё может
претендовать.
Следующий вопрос, который мне хотелось бы обсудить: каковы основные
ориентиры и приоритеты государственной политики в сфере культуры и массовых
коммуникаций? Отдельный вопрос - о взаимоотношениях государства и творческих
союзов. И ещё более узкий - об участии государства в поддержке и развитии
нашего литературного цеха.
Всего полгода существует принципиально новое Министерство культуры, но мы
уже выступили с инициативой - попытаться разработать стратегию государства в
сфере культуры и массовых коммуникаций.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, поэт. А финансирование по остаточному принципу - оно
осталось в министерстве, или всё по департаментам разошлось?

Ю. БУНДИН. Дело в том, что функцией государственного заказчика сегодня
наделены федеральные агентства. Смысл реформы в том, что
политико-управленческие и нормотворческие функции отданы министерству, а
производство государственных услуг отдано агентствам. Теперь они выступают
учредителями государственных учреждений культуры, федеральных
государственных унитарных предприятий культуры со всеми вытекающими
последствиями.

А. ДЕМЕНТЬЕВ. Министерство может, например, кого-то поддержать?

Ю. БУНДИН. Здесь мы выстраиваем необходимые взаимоотношения. По идее, как
мне это видится, министерство должно определять приоритеты, формы и
механизмы государственной поддержки, распределять такие формы
государственной поддержки, как президентские гранты, формировать федеральные
целевые программы. А собственно агентства реализуют то, что принято на
уровне министерства.

Лев АННИНСКИЙ, критик. Я никогда не касался государственной политики и
надеюсь не касаться и дальше, это для меня абсолютная terra incognita. Хотя
в Министерстве культуры у Швыдкого был в числе многочисленных членов
какой-то коллегии, которая эти деньги раздавала. Но как я действовал? Если
что-то знал про обсуждаемый коллектив, кричал <дать, дать!>, если не знал,
то молчал, никогда не кричал <нет!>.
Мир находится в подвешенном состоянии, и я как человек, выросший во время
войны, допускаю, что в глобальной ситуации могут быть всякие перемены. В
этом случае непредсказуемо будет меняться государственная поддержка тех или
иных направлений культуры, что очень сложно спланировать заранее. В принципе
я согласен с тем, о чём говорил Юрий Михайлович Поляков: государство должно
быть объективным, равноудалённым или равноприближенным к разным крыльям этой
непредсказуемой культурной реальности. А если она предсказуема, то это уже
не культурная реальность. А раз непредсказуема, значит, может быть всё что
угодно. Сегодня вот такая-то ситуация, и государство равноудалилось от
таких-то элементов, а завтра появится ещё десять совершенно новых молодых, а
раз молодых, значит, скорее всего, экстремистов, потому что иначе это уже не
молодые. Или, допустим, возникают какие-то экстремальные или экстремистские
направления. Они тоже тащат в разные стороны, и в принципе, когда это
уравновешивается, получаются весы, государство может терпеть то и другое.
Поэтому думаю, что нужно иметь в виду такую вот равноудалённость, но каждый
раз придётся делать поправки. Сам я как фаталист утешаюсь тем, что мы в своё
время кричали: всякая государственная поддержка ведёт к тому, что возникает
человек, который диктует, как тебе писать, как тебе думать, возникает
ощущение полной несвободы. Моё поколение привыкло это дело решать эзоповым
образом и даже с огромным удовольствием всё это делало. Но, во-первых,
далеко не все с этим согласятся и, во-вторых, те люди, которые находятся у
государственной власти, тоже имеют право на своё мнение. Нет никакой
абстрактной власти, все - те же самые люди.
Когда мы получаем такую свободу, как сейчас, - мели что хочешь, то
уравновешивает тебя не государственная политика, а интерес со стороны
читающих людей. Ты можешь каким угодно образом самовыразиться, а никто не
будет покупать твоих книг.

А. ДЕМЕНТЬЕВ. Детективы выходят миллионными тиражами. Это что сейчас главная
литература?

Л. АННИНСКИЙ. Ну выходят, но человек, который их прочёл, долго ли их помнит?
Поэтому, поддержав идею равноудалённости, нужно учитывать, что каждую
секунду ситуация будет меняться, т.е. действовать придётся методом проб и
ошибок.

Анатолий САЛУЦКИЙ, писатель. Коснусь более узкой темы - ситуации в
литературе, которую я знаю лучше, чем, скажем, ситуацию в театре. Меня
смущает, что наиболее мощная, общественно-влияющая, воспитующая сила России,
каковой она была на протяжении последних 200 лет: литература, писательское
сообщество, - сегодня полностью ушла с общественной арены. Существуют
какие-то отдельные писатели - лучше, хуже, того направления, другого
направления, но писательское сообщество не функционирует. В этом повинны,
конечно, в первую очередь сами писатели, которые так раздробились, но мы
сейчас говорим не о писателях, а о судьбе страны и о государстве.
Как же нам поступить? Вести речь о том, чтобы снова объединить всех
писателей в один союз, видимо, нерационально, нелепо, да и невозможно. О чём
же необходимо, на мой взгляд, вести речь? О создании какого-то
корпоративного писательского представительства перед государством. Потому
что сегодня от имени писателей некому говорить с государством, некому
говорить с президентом, некому говорить с министром Соколовым. А
представительство возможно создать только на корпоративных основах, не на
идеологических. Мы видели, что творилось на последнем съезде
кинематографистов: Но когда речь идёт об интересах корпоративных, то они
выступают единым фронтом.
Думаю, одна из важных задач государственной политики - найти форму
корпоративного объединения писателей и возвращения писательского сообщества
как такового на общественную арену.
Второе - об агентствах и распределениях. Очень важно, чтобы при этих
агентствах были созданы гласные общественные советы. Это сразу оздоровит
обстановку. И такие общественные советы нужны во всех сферах, это касается
не только литературы.

Валентин ЮРКИН, генеральный директор издательско-полиграфического комплекса
<Молодая гвардия>. В нашей компетенции два издательства, два десятка
молодёжных журналов, типография и прочее. Мы приветствуем тот факт, что
слова <государственная политика> легализованы и даже создана какая-то
структура, и мы имеем возможность всё это обсуждать.
Сегодня прозвучали очень важные слова: <разработка стратегии государственной
политики>. Да, это центр, это главное. Но возникает вопрос: а во имя чего?
Какое общество мы хотим смоделировать? Чего мы ждём от общества через пять,
десять, пятнадцать, пятьдесят лет? Когда здесь произносят слова
<производительные силы>, это особенно радостно слышать нам, тем, кто связан
с производством.
В бытовом и даже государственном мышлении не случайно культура на последнем
месте. Всем кажется, что оборона - важна, система МВД - исключительно важна,
а культура - это нечто, позволяющее переносить политический режим более или
менее пристойно. Анатолий Салуцкий очень правильно говорил об открытости и
честности.
Приведу только один пример. В системе <Молодой гвардии> существует
единственный на территории России журнал для слепых и слабовидящих детей.
Трудовой коллектив <Молодой гвардии> в самые трудные времена не позволил
закрыть этот журнал. Сегодня нам дают крохи, на которые мы издаём этот
журнал тиражом 700 экземпляров. При этом <Молодая гвардия> платит громадные
деньги государству. Например, за землю, на которой располагается <МГ>, три
года назад мы платили 2 миллиона рублей арендной платы в год, а в этом году
росчерком пера представителя государства должны заплатить уже 7 миллионов
100 тысяч. Мы объясняем, что для того, чтобы право было равным, оно должно
быть неравным. Нельзя к нам предъявлять претензии как к нефти, газу, казино,
алкоголю и т.п.
В общем, как нам представляется, здесь проблемы такого порядка, таких
масштабов, что косметикой, подбрасыванием деньжонок ничего не решишь.
Поэтому я сегодня приветствую практику открытого разговора.

Владимир МЕНЬШОВ, кинорежиссёр. Сколько бы мы ни возмущались финансированием
культуры по остаточному принципу, всё равно государство будет думать в
первую очередь о хлебе и тепле для своих граждан, об армии и милиции, о
зарплатах врачей, учителей и чиновников, и только в конце этого очень
длинного списка возникнет слово <культура>. Поэтому говорить о политике
государства в этой области, не затрагивая при этом фундаментальные вопросы:
<правильно ли живём?>, <куда движемся?>, - для меня лично занятие
малоинтересное. А вот при ответах на эти главные вопросы постоянно возникают
какие-то заминки, невнятности, недомолвки. Все правильные и красивые слова о
необходимости отвечать на вызовы времени перетекают затем в недоступные для
понимания не изощрённым в чиновничьих играх умом административные реформы,
результатом которых оказывается полный коллапс власти - по крайней мере на
полгода. Про Министерство культуры я это могу уверенно сказать, туда
несколько месяцев обращаться с какими-либо вопросами вообще не имело смысла,
мы только сейчас начинаем понимать, кто за какие проблемы отвечает и в каком
кабинете сидит нужный начальник. Уверен, что и в других министерствах схожая
картина, а количество чиновников при этом уж ни в коем разе не уменьшилось.
Но работы по укреплению вертикали власти азартно продолжаются, уже и
уследить нельзя за новыми инициативами: то губернаторов будет президент
назначать, то в Совет Федерации по-другому избирать будут, ещё и совсем
непонятная Общественная палата возникает... <Ладно, - думают люди, наблюдая
за всей этой имитацией деловой деятельности, - наверное, истинный смысл
поступков власти нам, простым смертным, недоступен, вот сейчас наведут
порядок, скопят ещё побольше денег - и как начнут строить новые заводы,
современные самолёты, вернут в страну разбежавшихся учёных, вытащат страну
из демографической пропасти!..> <Не надейтесь! - отвечает им один из
идеологов нынешней экономической политики министр финансов Кудрин. -
Вкладывать деньги в российскую экономику невыгодно, правильнее держать наши
накопления в швейцарском банке под 2% годовых>. Это не пародия, друзья мои,
не сатирическое преувеличение, это чёрным по белому напечатано в журнале
<Итоги>. Ведь это подумать только: в страну, где на 80% изношены основные
фонды, где половина продовольствия ввозится из-за границы, - в эту страну
наши собственные нефтедоллары инвестировать бессмысленно! И никто эти
заявления не дезавуировал, никто за них должностями не поплатился, стало
быть, наш бодрый марш к очередному дефолту, а то и ещё к чему-то более
непоправимому продолжается. На этом фоне рассуждать о каких-либо
долгосрочных программах, в том числе и в культуре, как-то не хочется.
Поэтому, оставив в стороне все глобальные проблемы, хочу поставить на
обсуждение только один конкретный вопрос: образ страны, который возникает в
наших произведениях культуры. Сейчас в связи с событиями на Украине снова
стал актуальным вопрос: за что нас так не любят на Западе? Причин и в
глубине веков, и в современной истории отыскивается немало, но одна из них
почти не рассматривается: мы сами в своих художественных произведениях
создаём крайне непривлекательный образ России. Взгляните глазами иностранца
на продукцию нашего телевидения только за последние несколько месяцев -
<Красная площадь>, <Штрафбат>, <Московская сага>, <Дети Арбата>, прибавьте к
этому ежедневно возникающие на экране журналистские расследования и
исторические версии об убийстве Чкалова, убийстве Горького, убийстве Надежды
Аллилуевой... Своей смертью у нас, похоже, умирать не принято.
Или вот совсем свежий пример - очень достойный фильм <Водитель для Веры>.
Отличная режиссура, прекрасные актёрские работы. Если только не принимать во
внимание серьёзную сюжетную натяжку. Действие фильма раскручивается вокруг
некого давнего неверного приказа, отданного большим начальником из КГБ.
Организация эта, по обыкновению, демонизирована до предела, там, по мнению
современных либералов, ни одного порядочного человека не было и быть не
могло по определению. Богдан Ступка играет человека, который знает об этом
преступном приказе, но до поры до времени молчит. Однако начальник из КГБ на
всякий случай решает убрать опасного свидетеля. Действие происходит в 1961
году после XX съезда, после процессов над Берией, Абакумовым и другими,
после серьёзной чистки в органах государственной безопасности. Оказывается,
ничего не переменилось, и вот мы видим, как человек шесть душат несчастного
Богдана Ступку, да ещё дочка его случайно видит эту сцену, - её тоже
убивают! Я в 61-м году был уже достаточно взрослым человеком и хорошо
понимаю, что это дичь несусветная, но молодые-то люди всерьёз думают, что в
такой вот дикой несообразной стране мы жили, а уж какое мнение о России
составят иностранцы, которые увидят этот фильм на фестивалях, предположить
нетрудно.
Очень вовремя вспомнились мне слова Льва Николаевича Толстого, он записал,
читая <Историю...> Соловьёва: <...невольно приходишь к заключению, что рядом
безобразий совершилась история России. Но как же ряд безобразий произвели
великое, единое государство? Читая о том, как грабили, правили, воевали,
разоряли (только об этом и речь в истории), невольно приходишь к вопросу:
что грабили и разоряли? А от этого вопроса к другому: кто производил то, что
разоряли?>
Не о цензуре, как вы понимаете, я говорю, а о чувстве меры. Франция позорно
проиграла войну Германии, четыре года пребывали они в состоянии
коллаборационизма с фашистским режимом, но сейчас они вспоминают только о
Сопротивлении, хотя участвовали в нём ничтожное число французов. Не
поддержат ни немцы, ни японцы разговора об их военных поражениях. Мы же с
непонятным упорством бередим старые раны, посыпаем их солью и кричим,
встречая похоронные процессии: <Таскать вам не перетаскать!>
Невозможно с таким постоянно нагнетаемым комплексом национальной вины
подняться с колен. Тем более удвоить ВВП. Вот сейчас грядёт 60-летие Победы,
боюсь, опять нам будут рассказывать о том, как мы своими трупами немцев
завалили. Мне кажется, государство может вмешаться в этот процесс, тем более
что большинство этих фильмов делается на бюджетные деньги. Можно ведь
деликатно намекнуть художникам: перебор, ребята, давайте хоть на время к
другим темам обратимся. Творческая интеллигенция у нас очень понятливая,
моментально сообразит, куда ветер дует...

Игорь ВОЛГИН, профессор МГУ. Следует, очевидно, начать ab ovo. Для того
чтобы государство могло проводить культурную политику, необходимо по крайней
мере наличие двух непременных вещей: самого государства и того, что может
именоваться культурой. И, разумеется, той государственной воли, без которой
никакая политика вообще невозможна.
Нравится нам это или не нравится, но исторически так сложилось, что в России
культура - не скажу обслуживала, но, во всяком случае, выражала
общенациональные интересы. И <Слово о полку Игореве>, и <Задонщина>, и
<Полтава> - что это, как не художественное воплощение жгучих национальных
нужд? Недаром Пушкин назван <поэтом империи и свободы>.
И первую русскую газету и первый университет, и Академию наук учреждает
государство. Пётр I велел подносить рюмку водки посетителям Кунсткамеры: он
полагал, что эффективен именно этот национальный способ приобщения к мировой
культуре. У Пушкина были резоны назвать правительство единственным
европейцем в России. Он поднимает тост за нелюбимого им императора
Александра (<властитель слабый и лукавый>), ставя ему в величайшую заслугу
два вроде бы несопоставимых, но для Пушкина - равнозначных события: <Простим
ему неправое гоненье: он взял Париж, он основал Лицей>. Да, Париж стоит
обедни. Но Лицей стоит Парижа!
А в начале XX столетия государство как бы оказывается в культурной изоляции.
Напротив, сама культура обретает почти абсолютную свободу самовыражения.
(Номинальное присутствие полицейских приставов на концертах футуристов - это
скорее бесплатный пиар для последних.) Практически вся культура - от Л.
Толстого до Маяковского - оказывается враждебной власти. Теперь именно она,
культура, числит себя в качестве <единственного европейца> в России.
Правительство - это <Азия>. Но крушение государства (сколь бы, положим,
<непродвинутым> это государство ни было) сокрушает и культуру, что
заставляет многих из тех, кто призывал <грядущих гуннов>, издать по этому
поводу горестный и запоздалый вопль.
Ну, что касается советской власти - тут культурная политика всегда была на
первом плане. За стихи сажали, что, как справедливо замечено, было
признанием величайшей действенности слова. Сталин не только смотрел все
кинофильмы и читал пухлые романы, он ещё находил возможность лично позвонить
<мастерам культуры>. Эта <телефонная драматургия> тоже являлась политикой.
Нигде и никогда культура не была столь жёстко мобилизована и направляема. И
тем не менее она дала поразительные плоды.
При Ельцине существовала обслуживающая самоё себя власть, но практически
отсутствовало государство. На всё, кроме себя самой, этой власти было, как
принято ныне выражаться, глубоко наплевать. Культура превратилась в тусовку.
Культура по определению есть самонастраивающаяся система эстетических и
нравственных регуляций (в том числе культурных табу и ограничений), но ныне
торжествует антикультура, действующая по принципу <всё позволено>.
Оплёвывается собственная культурная традиция, происходит массированная
эстетизация зла, эстетизация безобразного, понижается (до нуля) общий
нравственный потенциал. Всё это есть прямая угроза национальной
безопасности. Страна с лишённым исторической воли и перманентно развращаемым
народом уже физически не может противостоять никаким вызовам - ни внешним,
ни внутренним. Такая страна обречена.
Значит ли это, что функции государства - исключительно охранительные? Ни в
коем случае. Государство вообще не должно вмешиваться ни в процесс
творчества, ни в демонстрацию его результатов. Культура не терпит насилия, и
не власти определять политическую или эстетическую целесообразность того или
иного культурного (или даже псевдокультурного) факта. Это не его,
государства, дело. Это дело всего общества.
Но что тогда есть <государственная политика в области культуры>?
В такой стране, как Россия, государство не имеет права отказываться от своих
патерналистских обязанностей. Во-первых, оно должно оберегать то, что есть:
музеи, библиотеки, архивы, культурные и исторические памятники и т.д.
Во-вторых, оно должно поддерживать разного рода культурные инициативы (в том
числе и экспериментального характера). В-третьих, оно должно защищать юное
поколение от тех видов культурной экспансии, которые угрожают его
физическому и моральному здоровью. И, наконец, оно должно само инициировать
те культурные программы, которые отвечают национальным интересам.
Иными словами, культурная политика государства заключается в защите и
умножении общественного блага. Ни к какому явлению культуры не может быть
применён государственный остракизм. Но государство имеет право определять
систему собственных ценностей и предпочтений. Певица, рекламирующая средство
для похудения, возможно, весьма талантлива и мила. Но не вполне прилично
вводить её в президентский совет. И когда, скажем, общество стоном стонет от
телевизионного беспредела, государству не следует делать вид, что эта сфера
вне его компетенции.
Культурная политика не может осуществляться некультурным государством. Но
дело ещё и в том, что она не есть что-то обособленное, отдельное, автономное
от общей государственной политики. Она самым непосредственным образом
зависит от тех стратегических целей, на которые ориентируется нация. И если,
скажем, <великая американская мечта> есть национальная идея Соединённых
Штатов, то вся американская культура ориентирована на эту гипотетическую, но
внятно заявленную цель. Посмотрите голливудские фильмы с неизменным конечным
торжеством добра - разумеется, <добра по-американски>. Культура есть
внутреннее содержание нации, её духовный стержень. Это не область жизни, а
сама жизнь - миропонимание, мирочувствование, мироповедение. В идеале России
надлежало бы позиционировать себя, исходя из своих культурных доминант -
тех, которые вырабатывались веками. Из своего понимания правды и неправды,
добра и зла. То есть из системы национальных представлений. Иными словами,
государству следует говорить на языке собственной культуры. Иначе у него нет
будущего.

Михаил ЛЕРМОНТОВ, президент Ассоциации <Лермонтовское наследие>, директор
<Национального Лермонтовского центра в Середниково>. Я занимаюсь бизнесом, и
заняться делами Ассоциации, войти в Экспертный совет - для меня большая
ответственность, потому что та ситуация, которая сегодня складывается, -
катастрофическая. Мы от Юрия Ивановича услышали, что власть должна
поддерживать культуру. Когда один орган государственного организма говорит,
что должен поддерживать или не поддерживать другой орган, получается, что
мозг, наша власть, даёт команду наращивать мышцы, при этом иммунная система,
каковой является, с моей точки зрения, культура, даёт остановку. От этого
организм умирает.
Мне хотелось предложить такую модель: культура - иммунная система и геном
цивилизации, государства, общества. И от того, насколько серьёзно мы будем к
ней относиться, настолько и организм, то бишь государство, будет
жизнеспособно или нежизнеспособно. И здесь, с моей точки зрения, возникает
ключевой вопрос позиционирования культуры как некоего свойства организма, от
которого зависит его способность социально и экономически развиваться,
сохраняя при этом систему самоидентификации личности, народа и государства.
Кто-то сегодня очень правильно сказал, что власть - это не некий орган, а
это люди, которые туда пришли. И проблема отношений не с властью, а с теми
людьми, которые во власти. Проблема - в ответственности. Пока люди во власти
не будут ответственны перед обществом, они будут ответственны перед собой и
будут выполнять функции <внутреннего потребления>, т.е. власть будет
потреблять сама себя. И это проблема форматирования субъекта со стороны
общества, которое происходит в виде общественных советов или общественной
палаты. Мы с вами сегодня этот формат видим: сколько таких общественных
советов существует при президенте! А почему мы думаем, что новая палата
вдруг обретёт новую функцию, которая позволит представлять общество? А может
ли общество сформировать внутри себя субъекта, который не будет зависим от
власти и от денег? Может ли наше сообщество вырастить этого субъекта до
уровня партнёрских отношений с властью?
Мне хотелось бы предложить вам для рассмотрения одну интересную модель.
Можно себе представить сегодняшнее пространство, в котором мы живём, как
инфосферу. Мы действительно из постиндустриального общества переходим в
информационное общество, и эта инфосфера порождается гиперреальностью. Все
те примеры, все те фильмы, о которых здесь говорили, становятся реальностью.
Люди не просто смотрят кино, они начинают жить в этой реальности, начинают
понимать, что жизнь такая и есть. И гиперреальность создаётся каким-то
хаотическим, непонятным образом, случайно организованными продюсерами,
режиссёрами и выплёскивается через средства массовых коммуникаций.
И вот тут, мне кажется, роль государства и заключается в том, чтобы
сформировать систему, в которой бы эта гиперреальность с позитивной системой
ценностей была транслирована в общество через государственные каналы и на
государственные средства. Но возникает и другой вопрос: а кто же будет
носителем этой системы ценностей? Сумеет ли общество сложить национальную
(не политическую) элиту, отличающуюся наивысшим чувством ответственности за
себя, за свою семью, за свою Родину? Только сформировав конструктивное ядро
отношения к реальности через некое пространство доверия национальной элиты,
мы смогли бы предложить государству партнёрство.
И мне кажется, что совместно разработанная властью и представителями
национальной элиты программа культурной модернизации - это и есть
государственная политика.

Аркадий БЕДЕРОВ, заместитель руководителя творческо-производственного
объединения канала <Культура>. Сам факт существования нашего канала - уже
факт государственной политики. Нас не только не загубили в первые годы,
когда совсем не было финансов и не было никакой поддержки, но помогли
держаться на плаву в последующие годы. И мне довольно странно слышать
разговоры о телевидении вообще. Ведь государство может запрещать что-то, а
может создавать и альтернативные проекты, и делать многое для того, чтобы
эти проекты были конкурентоспособны.
Прошу прощения, что не касаюсь негатива, связанного с каналом <Культура>. Он
существует, и <Литературная газета> много чего пишет: иногда справедливо,
иногда - довольно тенденциозно. Но когда появляется конкурентоспособный
проект, он не сразу становится таковым. В первые годы за пределами Садового
кольца о канале <Культура> вы бы не услышали. Теперь такого уже не
происходит, и это, наверное, тоже факт государственной политики. Во многих
городах, во многих отдалённых местах спрашивают: <Когда к нам придёт этот
канал?>
Вот на этом позитиве я бы остановился. Конечно, хотелось бы более конкретной
поддержки финансовой, потому что телевидение - это не только творческий
организм, это ещё и завод, где должны обновляться основные фонды, должна
быть техника, на которой можно работать. Это и огромное туристическое
агентство, извините за термин, потому что мы должны много ездить и снимать.
Это тоже гигантские деньги.
Хочу вернуться к фразе: <положение с культурой катастрофическое>. Есть на
канале два проекта: <Российский курьер> и <Письма из провинции>. Это проекты
еженедельные, они продолжаются уже долгое время. Когда журналисты выезжают в
маленькие города и встречаются с людьми, они ведь этих людей не
конструируют, они их находят. А это люди - культурные, это люди разного
возраста и разного достатка, чаще всего не слишком высокого, но люди
образованные, интересующиеся не программой <Окна>, а программой Волгина о
Достоевском, программой Аннинского <Серебро и чернь>, <Линией жизни>.
Я бы, наверное, не говорил так оптимистично, но, слушая выступления на
сегодняшнем круглом столе, мне захотелось сказать то, что я сказал. Хорошо,
если будет развиваться государственная политика в направлении поддержки
альтернативных проектов, не обязательно канала <Культура>, их должно быть
много, таких программ. Появилась <Радиокультура>, что тоже хорошо. Должны
существовать издательские проекты, газеты должны существовать, посвящённые
вопросам культуры. И тогда слово <катастрофично> из нашего лексикона уйдёт.

А. САЛУЦКИЙ. Когда Путин стал президентом, одним из первых был поставлен
вопрос о создании верного имиджа России за рубежом. Больше ни разу,
насколько я знаю, он к этому вопросу не возвращался. И мне представляется,
что все наши размышления о государственной политике в сфере культуры будут
упираться в то, что верховная власть не понимает до конца значения
духовно-нравственной сферы в жизни страны.
Пару слов о канале <Культура>. Во-первых, это замечательный канал. Мы все
его хвалим, и правильно делаем. Но я вспоминаю, что примерно полтора года
назад в этой же аудитории сидел Швыдкой, я хвалил канал <Культура>, но при
этом задал вопрос: <Не кажется ли вам, что в литературной сфере происходят
деформации, никаких альтернатив и т.д.?> Швыдкой полностью это признал.

Ю. ПОЛЯКОВ. Вы сейчас неточно воспроизвели свой вопрос. Вы сказали: <Не
кажется ли вам, что на канале <Культура> отдаётся явное предпочтение
писателям экспериментального и либерального направления, а традиционных
литераторов:>

А. САЛУЦКИЙ. В этом смысле, насколько я могу наблюдать, изменений мало.
Никаких альтернативных программ, о которых говорил представитель канала
<Культура>, и близко нет. Наоборот, убрали программу Шаталова - об этом
писала <ЛГ>.

И. ВОЛГИН. Канал, конечно, замечательный, но на других каналах бытует такой
подход: для нашего, <нормального> канала, скажем, для <России>, это не
нужно, это - для <Культуры>. Потом, есть же такое понятие, как <общественные
приличия>. То, что нельзя показывать даже по кабельному телевидению, идёт на
национальных каналах ранним вечером. Если бы это произошло на Западе, их
прикрыли бы.

Ю. ПОЛЯКОВ. Хотя мы и высказывали критику в адрес <Культуры>, но мы отмечаем
и хорошие работы канала. Критика просто связана с нашим желанием, чтобы было
ещё лучше и объективнее.
Хочу обратить внимание: когда говорят, что государство обязано заботиться о
культуре, то это ещё и потому, что культура заботится о государственности. И
когда государство не заботится о культуре, тем самым оно подрывает
государственность. К сожалению, этот процесс шёл в 90-е годы очень активно,
целенаправленно и управляемо, а сегодня мы пожинаем результаты этого
целенаправленного саморазрушения государства, в том числе и в области
культуры.

---

От	Георгий
К	Георгий (08.12.2004 13:52:06)
Дата	16.12.2004 20:21:39

Ирина Антонова: <Я не имею права коллекционировать> (*+)

---

http://www.ng.ru/saturday/2004-12-10/13_musa.html

МУЗА МУЗЕЯ
Ирина Антонова: <Я не имею права коллекционировать>
Андрей Морозов

Большая часть жизни Ирины Антоновой связана с Государственным музеем
изобразительных искусств имени Пушкина. Она пришла туда на работу в 1945-м,
в 1961-м стала его директором. По ее мнению, секрет профессионального
долголетия прост - надо любить свое дело.






Ирина Антонова любит свое дело.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)


- Ирина Александровна, концерты в музеях стали обычным делом. Чем отличаются
<Декабрьские вечера> от них?

- Такого музыкального фестиваля в рамках музея больше нигде в мире не
существует. Каждый год к <Декабрьским вечерам>, которым в этом году
исполняется 24 года, выбирается специальная тема и специально готовится
выставка. Каждый год продумываются и взаимоотношения между музыкальной
программой и материалом пластических искусств - графики, живописи,
скульптуры.
Первые <Декабрьские вечера> были более иллюстративными. Например, если
музыкальная программа состояла из произведений русских композиторов, то и
живопись была русская. Дальше мы стали делать более сложные программы. Вот
была у нас бетховенская программа - камерная музыка, трио, квартеты.
Специально для этого мы сделали выставку офортов Рембрандта. Вроде бы они
жили в разные века и оба мастера монументальной формы, но и у Бетховена, и у
Рембрандта есть очень камерные вещи.

- Тема нынешних <Декабрьских вечеров>?


- <Отражения и метаморфозы>. Мы имеем в виду сегодняшних мастеров и то, как
они творят, оборачиваясь назад. Не может крупный мастер творить сегодня без
того, чтобы он не вступал в некий диалог с прошлым.
Из художников мы выбрали только Пикассо, потому что он эту тему развивал как
никто другой. Например, на тему картины Веласкеса <Менины> он сделал 58
картин. Мы специально привезли некоторые из них из музея Барселоны. Также
будут выставлены его вариации на тему картин <Давид и Вирсавия> Кранаха
Старшего, <Завтрак на траве> Мане, <Похищение сабинянок> Пуссена, <Алжирские
женщины> Делакруа. Это все поздний Пикассо, которого наша публика не знает.
Он совсем не похож на раннего Пикассо.
Мы покажем и графические серии, одна из них называется <Сюита Воллара>. Это
потрясающие по красоте работы, в этих рисунках очень чистая и упоительная
линия. Будет и графическая серия к <Метаморфозам> Овидия. Это все относится
к теме <Пикассо и античное искусство>. Будет еще интересная тема <Пикассо и
африканская скульптура>.
Если говорить о музыкальной программе, то она тоже получается очень
любопытной. У Моцарта есть опера <Аполлон и Гиацинт>. И у Бриттена есть
сочинение <Юный Аполлон>, а у Стравинского - <Аполлон Мусагет>. Их
представит Юрий Башмет вместе с оперой <Геликон>.
Будет тема <Бах и джаз>. Оказывается, он вдохновлял джазовых музыкантов.

- Скажите, а кто придумывает темы вечеров?

- Это в достаточной степени коллективное творчество. Раньше многое
предлагал Святослав Теофилович Рихтер. Сейчас выставочная часть вечеров -
наша, в частности я работаю над ней. Музыкальную часть предлагает Башмет.
Но, кроме него, у нас есть такой замечательный человек, как Инна Ефимовна
Прусс. Она ведет переговоры с музыкантами. В оркестре Башмета есть очень
интересный музыкант Роман Балашов, он тоже подсказывает нам очень много
интересных тем.

- Какая публика обычно бывает на таких вечерах?

- Очень много молодежи, и они явно не музыканты и не специалисты по
живописи. Приходит, конечно, интеллигенция. Много постоянных
зрителей-слушателей.

- Вы как-то говорили, что хотели бы, чтобы <Декабрьские вечера> стали
элитарными.

- Наоборот! Нас жутко ругали за то, что наши вечера элитные. А я спрашивала:
<Мы играем музыку Чайковского, Бетховена, Шопена. Разве это элитарно?> К нам
приходит самая разная публика. Да, у нас мало мест, всего 400. Но ведь
элитарность не определяется количеством мест в зале, правда? Элитность в
самом желании человека послушать хорошую музыку, в его духовном настрое.
Мы уже говорили с Башметом о том, что нужно бы представить и более
современную музыку. Но обязательно качественную. Вот, к примеру, <Битлз>,
это же ведь очень качественная музыка?

- А вам нравится их музыка?

- Да, мне они очень нравятся. У меня много их дисков. Получилось так, что в
1963 году я оказались в Филадельфии и жила в семье директора местного музея.
Его дочь, молодая девушка, как-то раз поставила мне их пластинки, и мне они
понравилось. С тех пор я стала покупать их записи, диски.

- Недавно вы призвали созвать некий совет интеллигенции по спасению
московских памятников. Понятно, что с этим спасением дело плохо, но неужели
настолько плохо?

- Я думаю, что все-таки настолько плохо. Создается новая Москва, и, конечно,
многое мне нравится - что-то ремонтируется, реставрируется. Бывает, что это
получается хорошо, а бывает, что совсем плохо. Не знаю, стоит ли говорить об
этом, но когда я впервые попала на Манежную площадь после реконструкции, то
я заплакала.
Сейчас я думаю о пустом месте после сноса гостиницы <Москва>. Я считаю, что
не надо трогать вот такие здания. Да, это не великая архитектура, но это
памятники и вехи эпохи. <Москва> давала масштаб Театральной площади и даже
Большому театру. А теперь говорят, что на ее месте разобьют парк. Вот этого
я не понимаю.
К моему великому изумлению, меня включили в комиссию по сносу гостиницы
<Россия>. Я видела предложенные проекты, и там есть очень интересные
решения.

- Вы думаете, что совет, к созданию которого вы призываете, что-то решит?

- Я говорила не о совете, а о конференции с докладами, прениями.

- Не получится ли очередного сотрясения воздуха?

- Я думаю, что это чем-то может помочь.

- Вас несколько раз избирали вице-президентом Всемирного совета музеев. Это
как-то помогло вам в работе?

- Благодаря этому я овладела большим опытом. Сейчас я вхожу в Совет
руководителей музеев - организаторов международных выставок, и очень дорожу
этим. В этот совет входят директоры Лувра, Музея Метрополитен, Британского
музея, Прадо. Это невероятный обмен опытом. Из России, кстати, в него входят
только два человека - я и Михаил Пиотровский.

- Вы еще член жюри премии <Триумф>. Не много ли общественных нагрузок?

- Это уже больше для души.

- Вы довольны конкурсом и претендентами <Триумфа>?

- У этой премии есть своя особенность. В жюри <Триумфа> очень уважаемые
люди, это очень сильный состав. Каждый член жюри сам предлагает своего
претендента. Их обсуждение бывает страшно интересным. Но выбрать - именно
тайным голосованием - мы имеем право только пять человек. Все очень честно.

- В Музее имени Пушкина вы работаете с 1945 года. С 1961 года вы его
директор. Не откроете секрет, как столько лет вы смогли держаться на этом
посту?

- Не посчитайте, пожалуйста, за самохвальство, но, по-моему, надо просто
любить свое дело. Конечно, тебя могут не хотеть, могут уволить, как уволили
Светланова. Но надо хотеть делать свое дело. Какой-то материальной выгоды у
меня нет. Вы даже представить себе не можете оклады музейных работников. Это
же сущие копейки. Возможно, в другом месте я могла бы получать больше. Но я
просто люблю музей.

- Меня поразила ваша биография. Оказывается, вы жили в Германии с отцом с
1929 по 1933 год. Как раз в то время, когда к власти пришел Гитлер.

- Тогда я училась в школе. Я хорошо помню, как пришла мама и сказала мне:
<Не ходи на улицу, там пожар>. Это горел Рейхстаг. Но когда фашисты пришли к
власти, мы очень скоро уехали.
Мой папа занимался кинематографом, и мы с ним часто ходили в кино. Еще очень
хорошо помню, что ходила на концерты Эрнста Буша. Он пел замечательные
рабочие песни.


- Во время войны вы работали медсестрой в госпитале. Наверное, эта работа
вас потрясла?

- В университете я окончила курсы медсестер, и работать мне довелось в двух
госпиталях. Первый был на Красной Пресне, и от него у меня остались страшные
воспоминания. Я была тогда еще молодой девушкой, а в тот госпиталь привозили
бойцов прямо с поля боя. В основном это были летчики. Они были
забинтованные, на ранах были черви, им срочно делали операции, ведь могла
начаться гангрена. Потом меня перевели в офицерский госпиталь на Бауманской.
Там больные в основном шли на выздоровление.

- Правда, что вы любите цирк и в детстве мечтали стать цирковой наездницей?

- Да, я обожаю цирк. Те, кто работают в цирке, - предмет моего восхищения.
Во-первых, в цирке нельзя схалтурить. Те, кто там работает, люди особенные.
Я очень уважаю циркачей.
А то, что хотела быть наездницей, то что ж здесь такого? Мне это очень-очень
нравилось. Я хотела быть балериной на лошади. Мне так нравилось, когда я
видела их в такой короткой юбочке и как они танцевали на лошадях. (Смеется.)
Ну а кто о чем только не мечтал в детстве?

- Я слышал, что вы любите машины?

- Обожаю. Сейчас у меня <Фиат-Пунто>, он такой маленький и очень хорошо
паркуется. К тому же у него очень хорошие ходовые качества.

- Какие машины нравятся?

- Спортивные машины, конечно, красивые. У них есть форма, дизайн. Но что их
любить? Вот на какой хотела бы ездить? Не знаю. Главное, чтобы была машина.
Сегодня мне очень нравятся маленькие смешные <Мерседесы>. Видели, наверное,
их, они такие горбатые карлики?

- Вы сами водите машину, когда, например, едете на работу?

- Часто. У меня еще и служебная машина есть, но если я куда-то опаздываю - в
театр или на концерт, то еду сама. И в пробках тоже по полчаса стою.

- В одном интервью вы сказали: <Все коллекционеры рискуют>. Что вы имели в
виду?

- Я, наверное, говорила о тех коллекционерах, которые были в советское
время. Они рисковали тем, что их могли назвать спекулянтами. Их вообще
считали каким-то нечистым миром. Конечно, среди них есть и такие. Но чаще
всего настоящие коллекционеры - это подвижники и, конечно, сумасшедшие люди.
Коллекционерство - это страсть.

- Наверное, еще и выгода?

- Знаете, не всегда это выгодно. Я знала коллекционеров, простите меня,
которые ходили в протертых штанах. Вот был такой коллекционер Коростин. Он
собирал русскую графику. У него все уходило только на это.
Или вспомнить другого коллекционера - Вишневского. Если бы вы увидели его на
улице, то могли бы подумать, что перед вами бомж. Но какими вещами он
окружал себя! Иногда он что-то из своей коллекции продавал, чтобы купить
другую вещь. Настоящий коллекционер - это потрясающая личность.

- А вы сами что-нибудь коллекционируете?


- Нет. Я не имею права. Даже морального. Музейные работники не имеют права
коллекционировать. Это ведь страсть, как я уже сказала. Иногда можно спутать
свою коллекцию с государственной. У меня лично нет никакой страсти к
коллекционированию.

---

От	Георгий
К	Георгий (08.12.2004 13:52:06)
Дата	13.12.2004 13:06:08

Умер последний <джентльмен удачи> - заслуженный артист России Раднэр Муратов (*+)

---

http://www.rosbalt.ru/2004/12/13/188792.html

Умер последний <джентльмен удачи>

МОСКВА, 10 ноября. В Москве на 77-м году жизни скончался заслуженный артист
России Раднэр Муратов. Об этом сообщает <Эхо Москвы>. Муратов известен
широкой публике как Василий Алибабаевич из комедии <Джентльмены удачи> (1972
год).
Артист умер в больнице, не приходя в сознание. Два месяца назад его в
бессознательном состоянии доставили в госпиталь, а затем, с помощью его
друга, актера Владимира Протасенко, перевели в 68-ю больницу, где долгое
время безуспешно пытались вывести из комы.
Раднэр Зинятович Муратов родился 21 октября 1928 года в Ленинграде. В 1946
году окончил Казанскую специальную школу ВВС, а в 1951 году - ВГИК, где
учился в мастерской Михаила Ромма и Сергея Юткевича. До 1988 года работал в
театре-студии киноактера. Муратов снимался во многих известных картинах, в
том числе в фильмах <Золотой теленок>, <12 стульев>, <Вечный зов>, <Щит и
меч> и др. В <Джентльменах удачи> его партнерами были Евгений Леонов
(1926-1994), Савелий Крамаров (1935-1995) и Георгий Вицин (1918-2001).

---

От	Георгий
К	Георгий (13.12.2004 13:06:08)
Дата	16.12.2004 20:23:07

"Джентльмены удачи" как отражение советской действительности (*+)

---

Русский Журнал / Колонки / Понедельник
http://www.russ.ru/columns/monday/20041211.html

Серый черный белый
Роман Лейбов

Дата публикации: 11 Декабря 2004

С. Кузнецову, который не прочитает этого текста, как и предыдущих

Тема:

10 декабря в московской больнице ? 68 после второго инсульта не приходя в
сознание в возрасте 76 лет скончался актер Раднэр Муратов.

Похороны состоятся 14 декабря на Николо-Архангельском кладбище.

Источник:
http://www.kp.ru/daily/23422/35025/

Вариации:

1. Вот какая история: кинорежиссер Александр Иванович Серый в 1958 году
закончил Высшие режиссерские курсы при "Мосфильме" и тут же загремел в
тюрьму. На почве ревности он нанес в ресторане одному человеку удар то ли
тупым, то ли острым предметом, и тот человек, архитектор по специальности,
стал навеки инвалидом.
Выйдя на свободу, Александр Иванович (вопреки некоторым мемуаристам) вовсе
без работы не остался, снял два фильма, но оба - в соавторстве. И тут
Александру Серому решил помочь его соученик Георгий Данелия. Он вспомнил о
сюжете, который ему подарил Валентин Ежов (сценарист "Белого солнца
пустыни"): как добрый милиционер словом и личным примером перевоспитывает
группу уголовников. Но такой сценарий органы отказались визировать, и
Данелия со своим соавтором - Викторией Токаревой - сделали героя директором
детского садика.
В 1971 году фильм Александра Ивановича Серого "Джентльмены удачи" вышел на
экраны и с тех пор не сходит с них, и никогда уже не сойдет.
Сам Александр Иванович снял после этого еще две комедии, но они не повторили
успеха "Джентльменов" и были забыты. Александр Иванович болел, подвергался
постоянным преследованиям покалеченного им когда-то архитектора, бедствовал
и в конце концов покончил с собой в 1987 году.

2. Вот какая история: на роль Василия Алибабаевича не сразу позвали Раднэра
Муратова. Сперва предполагался там Фрунзик Мкртчян, но его не отпустили
другие армяне. А может быть, он сам отказался или просто в запое был. Хотя,
говорят, Фрунзик в запое был всегда.
Так или иначе, но нашли другого артиста, в Ташкенте. Договорились с ним уже
обо всем, но тут вдруг и этот артист отпал. Он под следствием оказался. Тут
и появился Муратов, который сперва планировался на роль начальника колонии.

3. Вот какая история: немудреная комедия нелепых и неправдоподобных
положений, чуть отягощенная сентиментальным психологизмом, оказалась
попаданием в какое-то невидимое "яблочко". Отчасти, конечно, дело в подборе
актеров (даже в эпизодических ролях - почти сплошь "звезды"). Отчасти - в
несомненных достоинствах сценария (Данелия, кстати, говорят, негласно
курировал и съемки, иногда подменяя Серого на площадке).
Но было в этом фильме что-то еще, что и делает кино, как выражались десять
лет назад, "культовым", - активное обыгрывание культурных мифов
позднесоветской эпохи. Такое обыгрывание далеко не всегда есть следствие
сознательных намерений авторов, и в "Джентльменах удачи" оно проявляется на
разных уровнях сюжета - иногда прямо и преднамеренно отсылая к коллективному
полусознательному советского человека, иногда - являясь следствием скрытой
работы этого самого полусознательного.
Сюжет фильма строится вокруг мотива двойничества. При этом двойники, как это
часто бывает, оказываются антиподами. Советский доктор Джекил заведует
детским садиком. Мистер Хайд ходит в законе.
Имена этих литературных героев помянуты не случайно. Заметим, что мотив
углубляется темой оборотничества, заданной сперва как легкая подсветка
образов: добрый педагог демонстрирует детям, как надо исполнять роль Серого
Волка, на секунду преображаясь в своего антипода. Злой уголовник носит
кличку "Доцент" (она будет каламбурно обыгрываться в "дачном" сюжете).
Оборотнем главный герой является для своих соратников, не подозревающих о
подмене Доцента добрым Евгением Ивановичем Трошкиным. Интересно, что добрый
герой - лысый, а злой - волосатый. Никаких аллюзий на зафиксированную позже,
кажется, Войновичем, особенность чередования советских вождей, тут искать не
стоит, но схождение следует отметить. "Добрые" Ленин и Хрущев, "злые" Сталин
и Брежнев. Интересно, была уже в 1971 году лысина у Горбачева?
Мотив оборотничества проявляется и на других уровнях сюжета: например, в
прямо травестийном эпизоде переодевания в женское платье.
Оборотнями, хотя и не столь зловещими, как Доцент, являются главные герои:
они отказались от своих имен, порвали связи с социальным миром и загнали
себя в нелепую самоизоляцию. Собственно, педагогические усилия Евгения
Ивановича направлены именно на то, чтобы пробудить в Косом, Хмыре и Василии
Алибабаевиче исходную естественную прекрасность, заставить их отказаться от
кличек, тюремного жаргона (отчасти придуманного авторами фильма), вернуть их
в светлый и по-детски слегка идиотический мир советских людей.
Последнее свойство мира "Джентльменов удачи" бросается в глаза. Только
милиционеры да директора детских садиков в этом мире способны скептически
отнестись к происходящему, все остальные принимают все на веру,
оптимистически смотрят на жизнь и не способны отличить Федю Косого от
научного работника.
Культурная модель общества, явленная в "Джентльменах удачи", описывается
словами песни из другого кино, также эксплуатирующего мотивы оборотничества
и двойничества: "Мы можем петь и смеяться, как дети, / Среди упорной борьбы
и труда"
Любой детектив - повествование о столкновении двух миров: видимого мира
порядка и скрытого мира хаоса. Однако в СССР хаоса нет. Изнаночный кромешный
мир тюрьмы и тот изображен здесь как большой детский сад.
Напомним, что все-таки "Джентльмены удачи" - не столько детектив, сколько
авантюрное повествование. Фильм опирается на классический в этом отношении
текст советской эпохи - "Золотой теленок". Как и в романе Ильфа и Петрова,
повествование строится вокруг обретения сокровища, как и в романе, вокруг
главного героя собирается компания не вполне чистых перед законом
персонажей, комически противоположных по амплуа, темпераментам и речевым
маскам.
Ильф и Петров поместили в одну "Антилопу" флегматического хозяйственного
Козлевича, простодушного сангвиника Шуру и истерического меланхолика
Паниковского. Данелия и Токарева амплуа Шуры отдали герою Крамарова,
совместили в персонаже Вицина черты Паниковского и Козлевича. А вот образ
Василия Алибабаевича у Ильфа и Петрова прямого соответствия себе не находит.
Правда, подобно Козлевичу, Василий Алибабаевич имеет некоторое отношение к
автомобильному транспорту. Как мы помним, в тюрьме он сидит по
"хозяйственной" статье, связанной с махинациями на бензоколонке. При этом
герой Муратова - единственный персонаж, не отзывающийся на кличку. Правда
имя его - не совсем его имя, это русифицированный и оттого уже смешной
вариант.
Собственно, в замечательно воплощенном покойным Раднэром Муратовым образе
Василия Алибабаевича впервые был выведен на экран персонаж массовой
словесности и массового сознания, который в советское время назывался
"чуркой". Даже на фоне инфантилизма остальных героев Василий Алибабаевич
выделяется: он говорит со смешным акцентом смешные вещи, верит всему на
свете и тоскует по тюрьме, как какой-нибудь шильонский узник. В определенном
смысле он и есть тот самый идеальный естественный человек: даже преступление
его символически руссоистично (он разбавляет бензин ослиной мочой).
"Чурки" в тюбетейках - так и говорили, тогда - полушепотом, попозже - в
полный голос. Инородец Данелия, у которого пафос руссоистского изображения
"южной" культуры (будь то восхитительные герои "Не горюй" или темпераментный
авиатор из "Мимино") явно перекликается с руссоизмом Искандера, сделал
"чурку" Василия Алибабаевича главным положительным героем "Джентльменов
удачи".
Кстати, о мотиве оборотничества и серых волках: Василий Алибабаевич ведь,
скорбя о преступном прошлом, тоже называет себя "шакалом паршивым".

4. Вот какая история: писатель Пелевин в последнем своем романе вывел героя
по имени "Александр Серый". Этот герой - волк-оборотень из ФСБ, который
впоследствии превращается в "Черного" - пятилапого пса с неудобопроизносимым
именем, ну, того самого, который всем наступает.
Кстати, настоящая фамилия Доцента в фильме режиссера Александра Серого -
"Белый".


Комментарии:

Леонид Кондратенко

Образ Василия Алибабаевича, не имея прямого аналога, возможно, перекликается
косвенно с фигурой самого Бендера. Он единственный, кто сидит за
мошенничество, слегка напоминающее бендеровские трюки.
Сын турецкоподданного Остап Ибрагимович предлагает нанятому работнику в
получить у Пушкина в качестве оплаты за труд от мертвого осла уши. Другой
трудящийся, сын Востока Василий Алибабаевич, работатет с мочой ослов живых.
Еще одна отсылка к "Золотому Теленку" - тот факт, что идентификационными
фигурами для зрителей являются персонажи якобы отрицательные.
Мрачноватому неприятию безалкогольного Нового Года ("скучно без водки")
противостоит попсово-советское "Проснись и пой!". Нетрудно догадаться, какой
из этих двух вариантов мировосприятия ближе массовому зрителю, который с
детства привык к роли неблагодарного обьекта для перевоспитания.
Добрый и правильный воспитатель, чей сентиментальный визит домой так
трогательно напоминает эротическую сцену встречи Штирлица с женой, так же
чужд непутевым, бесправным, находящимся в безвыходной ситуации персонажам,
как и убийца-уголовник.
Если ильфовская троица лелеет мечту о блюдечке с голубой каемочкой, то
персонажами фильма движет единственная цель - побег. Намеком на социальную
близость воспитующих и бандитов является финальный вывод грустного
алкоголика Хмыря - "чем больше сдадим, тем лучше", перефразирующий весьма
распространенный нецензурный вариант: "да пошли они все..."

Альма Патер

С тем, что фильм по-своему точно воплотил конструктивный принцип советского
мировидения, не поспоришь. Официальная реализация принципа отлилась, среди
прочего, в формулу "два мира - две морали". Но у принципа была и другая,
оборотная версия, породившая, в частности, моду на бахтинистскую
амбивалентность: поветрие не могло не стать заразным по тому непосредственно
данному нам в ощущениях факту, что там, где официально значится верх
государственного тела, на самом-то деле красуется телесный низ. Оттого-то
планы и решения его то и дело оказывались несбыточными, а если что-то и
получалось, то все равно не так и не поэтому. Так в фильме не по планам
милицейского начальства герои не в той машине оказались и заехали не туда.
Да и воспитательные усилия Лжедоцента повели к покушению на самоубийство и
бунту команды. Еще в те назбвенные годы получила некоторое распространение в
академических кругах концепция диглоссии. Вряд ли в замыслы Б.А. Успенского
входило создание некой аллегории современных, 1970-1980-х годов,
обстоятельств, но как же точно она соответствовала ситуации, когда одним
языком говорили в курилке, а другим писали протоколы собраний, и главное
дело было, как и в Древней Руси, понимать, где церковь, а где - баня, и не
перепутать поясок с нательным крестиком. Художественные эффекты столкновения
двух языковых систем черпала из милицейских протоколов, объяснительных
записок и заявлений последняя, сколько помнится, полоса "Литературной
газеты". Да и другие грешили - как издания, так и отдельные авторы. То же
столкновение двух языков, двух стилей, их перевертывание - во многих из тех
крылатых выражений, что вылетели из фильма и зажили своей отдельной жизнью.
Амбивалентность и диглоссия: воспитатель детсада про моргалы, а бандюган
обходится восклицанием, в лексическом и синтаксическом отношении более чем
удовлетворительным "Помогите! Хулиганы зрения лишают!"
Где yes, а где ОБХС (так, кажется, в фильме, не ОБХСС)! Но сливаются в
бессмертном и бессмысленном речении, сливаются, чтобы развести навеки два
мира, две морали.

Заяц Полосатый

"Советское полусознательное" - ничего себе оборот. Когда сюжет только
начинается, он выглядит новым. Но тот архетип, который он зацепил при
рождении, лезет за ним, как потревоженный медведь, - хорошо, если один, а то
бывает, разъярится целое стадо. Рано или поздно медведи догонят его, поделят
между собой, прочтут на старый лад, и все кончится, как положено. Волк, по
сообщению магических источников, тотемное животное славян, "вызывавшее у них
противоречивое чувство":
Волк - существо двуединое. С одной стороны, он тесно связан с солнечными
божествами, мудрый и верный спутник, могущественный прорицатель. С другой -
хищный демон, чужой зверь из мира мертвых. Помянувший страшное имя к ночи,
тут же осекался и замолкал, отводя беду. Все это можно увидеть в образе
оборотня - наполовину человека, наполовину зверя.

Время волка - это осень и начало зимы.

Цвета - серый, белый, черный.

---

От	Георгий
К	Георгий (08.12.2004 13:52:06)
Дата	08.12.2004 13:56:17

Открытое письмо Швыдкому (в jpg-виде, содержит табуированную лексику!)

---

==========Десакрализаторам - бой!=======

---

От	Rainwheel
К	Георгий (08.12.2004 13:56:17)
Дата	08.12.2004 16:32:14

Этот анекдот как-будто точно в предчувствии Швыдкого сочиняли :) (-)

---

---