Латание дыр вместо капитального ремонта
Решать всё будут партийные кадры
Ярослав Бутаков
Дата публикации: 17 Сентября 2004
От многовариантности - к предсказуемости
Ограничение "политического рынка", начиная с 1991-93 гг., - основная тенденция развития российской политической системы. Путинские
инициативы по реформированию государственного строя - попытка создать эффективные механизмы контроля над стихией политической
конкуренции, сделать формирование властных структур на всех уровнях стопроцентно предсказуемым. В теории это означает свертывание
демократического процесса, которого не бывает без реальной альтернативы. Любопытнее, однако, посмотреть на предстоящие изменения не
с доктринерской, а с практической позиции.
Позитивные или негативные последствия планируемых перемен прогнозируются либо отталкиваясь от аналогий настоящему моменту, либо
исходя из теорий, объясняющих специфику российской государственности, коих (теорий) великое множество. Но это только кажется, что
ничего похожего нынешним катаклизмам наше государство еще не переживало. На самом деле опыт подчинения политики механизмам
социал-популистской и рыночной стихий, наряду с резкой децентрализацией власти, Россия испытала в 1917 году. Опыт, очевидно, можно
считать негативным. Потом, в период гражданской войны, памятуя о своих ошибках, бывшие творцы Февральской революции - руководители
кадетской партии, участвовавшие в политике белогвардейских правительств, заявили о том, что будущий политический строй России станет
не "свободной игрой политических партий, а установлением твердого порядка": соображения государственного единства и стабильности
возобладали над демократическим идеализмом.
Централизация федерации
Предлагаемые верховной властью изменения государственного строя можно суммировать в следующих пунктах:
1. Назначаемость губернаторов главой государства.
2. Превращение политических партий в единственную кузницу кадров государственной власти.
3. Сокращение числа общенациональных политических партий до двух, максимум - трех.
Нетрудно видеть, что из перечисленного только первый пункт находит прямую аналогию в прошлом российской государственности. Однако и
с ним далеко не все так однозначно.
Инициатива по введению принципа назначаемости глав субъектов федерации оставляет впечатление недосказанности. Речь идет только о
губернаторах (именно это слово использовал президент), или же о всех без исключения главах субъектов федерации? Т.е. президенты
республик в составе РФ остаются выборными лицами или нет?
Сто лет назад государственные деятели ломали копья вокруг "финского вопроса". Финляндия юридически не была частью Российской
империи, а находилась с ней лишь в личной унии (т.е. только монарх был общим). Финляндское законодательство строго проводило это
положение в плане разграничения прав финляндских и русских уроженцев. В то же время имперское законодательство России не делало
различий между русскими и финляндскими подданными императора. Получалось, что Финляндия обладала целым рядом привилегий перед
Россией не только в смысле наличия у нее конституционного строя, но и в том смысле, что ее жители обладали преимущественными правами
перед россиянами. Привилегиями особого законодательства, административного устройства и даже языка государственных учреждений
пользовались в Российской империи также Украина (до конца XVIII века), Польша (до 1864 года), Остзейский край (до 1914 года).
Так что наличие у национальных окраин особых прав по сравнению с русским центром - явление нередкое в истории российской
государственности. Только в том и дело, что подобное положение лучшими политическими умами России всегда воспринималось как
ненормальное, угрожающее единству и целостности государства. Впрочем, за примерами далеко ходить не надо, достаточно вспомнить "мину
замедленного действия" под единство Советского Союза - привилегии ряда союзных республик и отсутствие у Российской Федерации до 1990
года многих даже чисто формальных атрибутов государственности.
Пункт 2 статьи 77 Конституции устанавливает единство системы исполнительной власти РФ и ее субъектов. Реальное единство, как
представляется, может быть соблюдено лишь при том условии, если ни один субъект федерации не будет изъят из общего правила
формирования органов исполнительной власти. Поэтому объявленная реформа может привести к намеченным результатам лишь при
повсеместном проведении принципа назначаемости глав регионов, в том числе (и даже в первую очередь!) в республиках РФ.
"Общественная палата" - ненужная декорация, третья палата или нечто большее?
Но самая масштабная часть реформ состоит в создании взамен плюралистической многопартийности первых лет российской демократии более
управляемого механизма фактической одно-двухпартийности. Думается, не секрет, что главным мотивом повышения процентной планки для
вхождения в Госдуму в своё время стало желание партии власти надолго закрепить за собой конституционное парламентское большинство. В
сущности, стремление правящей партии увековечить свое положение есть такой же неотъемлемый элемент многопартийной демократии, как и
стремление оппозиции придти к власти. Однако отмена "мажоритарки" - это путь к утрате "партией власти" конституционного большинства:
для того, чтобы это понимать, достаточно представитель себе состав нынешнего парламента, каким бы он был, если бы выборы проводились
только по партийным спискам.
Главной функцией политической партии в любой системе является формирование правящей элиты (действующей или альтернативной).
Затеваемая парламентская реформа призвана, как предполагается, сделать эту функцию партий более эффективной. Однако не видно
механизмов, которые действительно позволяли бы партиям достигнуть этого. Партии отныне просто монополизируют процесс отбора
политической элиты, внепартийные пути вхождения во власть отсекаются реформой. Означает ли это, что строящееся таким образом
правящее меньшинство (а равно потенциально идущая ему на смену контрэлита) автоматически приобретет возможности для качественного
роста? Ничто не говорит в пользу этого.
Избранный по новой системе парламент даже формально не сможет считаться народным представительством. Впрочем, и здесь российская
власть смело отказалась от "демократического доктринерства". Да полно, кто раз и навсегда сказал, какого рода представительство
должно осуществляться в парламенте? Парламент в первую очередь - орган законодательной власти, его идеальная задача - создавать
полезные государству законы. А раз так, то парламентское представительство должно быть подчинено этой цели. Обязательно ли
представительство в парламенте всех оттенков общественного мнения? А почему не одного только господствующего мнения, организованной
воли большинства народа? Понятие "народного представительства" настолько расплывчато, что под него с полным основанием можно
подвести многое.
Итак, одна из целей реформы - превращение Федерального Собрания исключительно в деловой законодательный орган. Означает ли это, что
Федеральное Собрание, штампующее законы, выработанные в недрах одной партии, станет образом и подобием бывшего Верховного Совета?
Кажется, власть не столько стремится к этому, сколько опасается подобной аналогии, а потому решила учредить некую "общественную
палату" с неопределенными контрольными функциями.
В идее "общественной палаты" очень много невысказанного и неясного. В государствах развитого парламентаризма гласный общественный
контроль за исполнительной властью осуществляет высший законодательный орган. Так было даже в российской "третьеиюньской монархии",
где депутаты Государственной Думы имели право предъявлять запросы министрам. Дореволюционная Государственная Дума, избиравшаяся по
закону от 3 июня 1907 г., была и деловым законодательным органом, и главной публичной трибуной страны. Эта исторически первая
функция парламента - быть "говорильней" - существовала даже в тоталитарных государствах. Верховный Совет 1936-89 гг. служил форумом,
в котором происходило своего рода "освящение" важнейших государственных актов. Дискуссионный клуб или обрядовая мирская сходка, но в
любом случае парламент по своей природе - главная государственная говорильня, и это его предназначение вряд ли можно ликвидировать
какой бы то ни было реформой.
Очевидно, власть не может этого не понимать. Следовательно, в создании "общественной палаты" уместно видеть не столько попытку
лишить законодательный орган реальных контрольных функций, сколько создание действительно новой структуры, в какой-то степени даже
альтернативной представительству от партий, которое отныне становится единственным в парламенте.
Пока непонятно, каким образом будет формироваться "общественная палата". Но нечто подобное уже было в истории Российского
государства. Так, в революцию 1917 года, в преддверии так и не состоявшегося Учредительного собрания, Временное правительство
неоднократно созывало всероссийские совещания из представителей непартийных общественных организаций, самоуправлений, профсоюзов и
т.п. Последнее такое собрание выделило своего рода Предпарламент, действовавший до момента свержения Временного правительства
большевиками. В гражданскую войну на территории. занятой белыми армиями, выдвигались проекты создания подобных же
законосовещательных учреждений. Основное общее обоснование их всех - прямое, без политиканствующих посредников, представительство
мнений и интересов реальных общественных слоев и корпоративных групп. Правда, пока мало оснований считать, что будущая "общественная
палата" будет строиться именно по такому принципу.
Во всяком случае, монополизация партиями парламентской деятельности делает жизненно необходимым создание альтернативного канала
формирования политической элиты. Если создание "общественной палаты" имеет в виду эту цель, то оно выглядит вполне логично. Только
возникает вопрос: неужели так необходимо разделение двух систем представительства, из которых партийная приобретает характер
безраздельно главенствующей?
На пути к новому парламентаризму?
Оценивая намеченную парламентскую реформу, уместно вспомнить, что писали о представительной системе евразийцы в 1920-30-е гг. Они
стремились к созданию "органического представительства" "реальных общественных слоев", которое, как считал Н.Н. Алексеев, "сделает
ненужным самое существование политических партий". При этом они отвергали систему парламентаризма, построенную на праве партии,
получившей большинство голосов на выборах, руководить государственной политикой. Выборы, которые, по определению того же Алексеева,
"есть олигархия ныне живущего взрослого поколения над нацией", не могут считаться выразителем народной воли. Евразийцы выдвинули
идею организации стабилизированного правящего слоя в форме "партии-ордена", независимого от выборов и формирующего правящую элиту
через тесную связь с органично существующими в государстве группами населения, представленными в "парламенте".
Для значительной части русской общественной мысли было характерно неприятие партийной системы представительства. Большинство
возражало против нее по той причине, что она подменяет реальные мнения и интересы народа мнением и интересами партий. Сторонники
партийной системы, в свою очередь, доказывали, что партии, напротив, помогают народу выразить свою волю и требования.
Более существенные возражения против партийного представительства сформулировал И.А.Ильин. Основная задача любой политической
системы, по Ильину - обеспечить отбор к власти наиболее способных к государственному делу людей: "вверх должно вести качество лица и
его дел, предметность его воли, сила его духа, верность его совести; и не партиям дано распознавать эти свойства людей". Правда,
Ильин писал о партиях, созданных для конкурентной борьбы между собой за власть. Но в той системе, которая выстраивается сегодня в
России, конкуренция сводится до минимума, а смена правящей элиты в результате выборов исключается почти полностью. Может быть, по
неведомой нам пока милости Божией, партия власти сумеет в таких условиях сосредоточиться на задаче подготовки дееспособного
правящего слоя?
Иными словами, пока объявленная реформа производит впечатление не начала хорошо продуманного и нацеленного на перспективу укрепления
государственного строя, а нервной спонтанной реакции на происходящее. Из предпринимаемых властью первых шагов по обновлению
политической системы совершенно неочевидно, какими будут последующие шаги. А их логическую неизбежность власть, кажется, еще не
готова принять. Провозглашенные мероприятия обрисовывают контуры зыбкой, неустойчивой конструкции, временно создаваемой властью в
смутной надежде на то, что потом "кто-нибудь умный", возможно, решит, что же делать дальше.
Президент в обращении к нации по следам трагических событий в Беслане обещал привести политические институты в соответствие с
сегодняшним уровнем развития общества. И он выполнил это обещание. Развитие гражданского общества по сути признано не первоочередной
задачей. Возможно, потому, что сегодня эта задача почти невыполнима. Поэтому выполнять предписано иное: будет укрепляться
государственность. Через государственные институты, через систему исполнительной власти, через подразделения антитеррора.
Необходимость перестроить государство и страну для того, чтобы противостоять террору, стала поводом для самой радикальной
политической реформы последних лет. Она отражает как стремление сделать государство более эффективным, так и разочарование в так
называемой прямой демократии в исполнении сегодняшнего российского электората. За 15 лет новой жизни гражданское общество в России
толком так и не проснулось. И президент решил: в условиях, требующих быстрых, эффективных, а во многом и чрезвычайных решений, ТАКОЕ
общество лучше не будить. Потому как власть не уверена в результатах такой побудки. Что же предлагается взамен?
Из двух путей
То, что прозвучало в понедельник из уст президента, лишь отчасти продиктовано событиями в Беслане и серией других кровавых терактов
последних недель. Непосредственно борьбы с террором касается вторая часть его выступления, где говорится об антитеррористических
комитетах, объединении бдительных граждан-добровольцев, создании специальной комиссии по Северному Кавказу и специального
министерства.
Первая часть - реализация сугубо политических задумок, давно вызревавших в кабинетах Кремля. Просто президент и его соратники
решили, что сейчас наиболее подходящее время для создания новой политической модели в России.
Путин вчера в выступлении отдал некую дань гражданскому обществу, поддержав, в частности, идею образования Общественной палаты, где
бы обсуждались гражданские инициативы и проводилась общественная экспертиза решений, которые имеют общенациональное значение. "Речь
идет о контроле граждан за работой государственного аппарата, включая спецслужбы", - сказал Путин, правда, не изложив даже коротко
механизмы создания и функционирования такой палаты.
Но главная ставка сделана на государственные институты. Услышав обращение Путина к нации после Беслана, многие, в том числе на верху
политической системы, гадали: какую модель поведения выберет президент. В обращении он заложил две "опции": усиление госинститутов и
"подтягивание" гражданского общества до европейского уровня (а Путин сам не раз говорил о России как о части европейской
цивилизации), до состояния, в котором оно должно пребывать в XXI веке с его новыми угрозами, вызовами, требованиями и реалиями.
Впрочем, век еще только начался...
Видимо, подумав за эти дни и посмотрев на реакцию страны на общенациональную трагедию, которая по идее должна была всколыхнуть
нацию, сплотить ее, по крайней мере вызвать в ней некий общенациональный, по большому счету нравственный порыв, Путин еще тверже
уверился: нынешнее российское общество недоразвито и спит, а потому не может выступать партнером в решении стоящих перед страной
задач наравне с выстраиваемой им вертикалью власти.
Поэтому он будет строить власть
Ставка сделана именно на власть, причем на власть более централизованную, все нити которой сходятся по сути на одном человеке.
Сейчас, конечно, многие будут и уже начали возражать, мол, последние годы - уже в условиях вроде бы выстроенной вертикали власти -
показали: нельзя всем до деталей управлять из Кремля, из Москвы, с высшего уровня. Одно из доказательств - централизованная система
правоохранительных органов, которые показали свою неготовность к столь молниеносному кровавому развитию событий. Но Путин, очевидно,
настолько не верит никому на местах и настолько понимает неготовность общества (впрочем, как и большей части нынешней элиты России)
соучаствовать в серьезном управлении страной, что решился на крайний шаг: окончательно возложил ответственность за события в стране
на себя.
И своими руками, но под воздействием новых серьезнейших обстоятельств если не похоронил, то радикально ревизовал то, над чем он, его
соратники и госслужащие бились последние 2 года, - административную и федеративную реформы, возможно (пока это еще непонятно), и
преобразования в системе местного самоуправления. А также то, что сам Путин еще несколько месяцев назад считал незыблемым: принцип
выборности губернаторов. Не исключено, что на второй план могут быть отодвинуты и ключевые экономические преобразования: в
образовании, здравоохранении, налоговой и бюджетной сферах. Они могут быть признаны слишком политически рискованными для новой
системы власти. С другой стороны, большая управляемость регионов является предпосылкой именно для более решительных действий в
экономике. Приоритеты изменились. Политика вновь, как в 1999-2000 годах, выходит на первый план.
Нужно сохранить целостность страны, говорил вчера президент. "Убежден, единство страны - это главное условие победы над террором, и
без такого единства достичь этой цели невозможно", - сказал Путин. Но при этом под целостностью страны он понимает прежде всего
сохранение любыми законными способами России в ее существующих границах, единство, скорее, административное, нежели ценностное.
Возможно, опять потому, что хорошо отдает себе отчет в том, каким населением ему приходится руководить. Хотя многовековая история
Европы показывает: еще никому не удавалось добиться единения государства без единения духа нации.
Не Европа - ни духом, ни делом
И вот тут важна оговорка: мы еще не совсем Европа. Ни духом, ни делом. И она, Европа, нас своей частью всерьез тоже не считает.
Молчаливый, скорбный Рим со 150 тысячами свечей, горящих в память о детях, погибших в далеком неизвестном итальянцам городке. Он
вышел на улицы САМ. И на контрасте - официозная бравада на Васильевском спуске, на которую свозили автобусами. Это - тоже одно из
тому подтверждений. Это увидели все. И нет никаких оснований полагать, что этого не видел и не понял президент. Все он увидел. И все
он понял. И начал действовать по-своему.
ВЫБОРЫ ГУБЕРНАТОРОВ. Формально замена прямых губернаторских выборов на фактическое назначение Кремлем - отступление назад по
сравнению с системой, возникшей в середине 90-х. Но давайте вспомним, как проходило в последние годы подавляющее большинство
выборов: либо борьба капиталов, либо борьба властного ресурса, либо соревнование "глоток". "Я проголосовал за него, потому он меня
прикалывает", - увы, распространенное поведение человека, даже не понимающего, как отражается на стране и отдельном регионе этот его
"прикол". Не имеющий внятных экономических интересов, которые он может сопоставить с программой того или иного кандидата или партии,
полунищий обыватель-избиратель с эмоциями, замешенными на "совковой" ностальгии и социальном иждивенчестве, вместо системы
адекватного эпохе мировоззрения - таким вошел этот "электорат" в ХХI век. И он не может рассуждать иначе, кроме как этими (так легко
манипулируемыми пиарщиками!) эмоциями, взирая на плакаты кандидатов, где те позируют на фоне Путина. Именно эти плакаты решали по
большому счету исход большинства выборов.
Теперь, по крайней мере, не надо изощряться в фотомонтаже: Кремль сам укажет, кто ему мил. И если местная элита, представленная в
местном законодательном собрании, сочтет нужным голосовать осмысленно за или против кандидатуры Москвы, значит, в стране заработает
хотя бы модель "элитарной демократии". Если же она просто слепо возьмет под козырек - "чего изволите-с?" - туда ей и дорога.
Чудовищная проблема состоит в том, что, формально находясь в XXI веке, по сути российское общество пребывает сегодня на такой стадии
гражданского развития и самоосмысления, каковая соответствует периоду расцвета цензовой демократии на Западе XIX века. Когда
избирательные права имели только те, кто претендовал именно на ОСМЫСЛЕННОЕ голосование, - имевшие определенное имущество,
образование. Иными словами, знавшие, за что или против чего они голосуют и как именно результат выборов отразится на их жизни. И
если уж говорить совсем откровенно, то именно учреждение имущественного (именно имущественного, потому что с образованием у нас ныне
почти все) ценза оздоровило бы сегодня политическую систему России. Но, очевидно, это было бы слишком радикально для ХХI века, в
условиях борьбы с проявлениями "дикого капитализма" и тотального сокрытия своего истинного имущественного "веса".
Что же касается якобы несменяемости и неснимаемости назначенных губернаторов, то довольно посмотреть на сегодняшнюю Северную Осетию,
чтобы ответить на вопрос: усидит ли кто-либо назначенный хоть самим господом Богом, если его отставки потребует народ, в массовом
порядке вышедший на улицы. Но народ сегодня, как правило, ни на улицы не выходит, ни на выборы не спешит.
Куда более серьезный вопрос, как ни странно на первый взгляд, с уровнем муниципальным. Если все же принять версию о младенческой
незрелости гражданского общества в России, то вот как раз муниципальный уровень - это тот самый полигон демократии, та самая ее
школа (как некогда - "школа коммунизма"), где обыватель мог бы потренироваться в начатках осмысленного самоуправления путем
ответственного подхода к голосованию. Однако пока этот уровень характеризуется еще даже большей профанацией идей демократии, чем
губернаторский: на местные выборы ходит еще меньше народу. А теперь губернаторы-назначенцы наверняка начнут (собственно, уже начали,
в первый же день) ссылаться на надобность "привести в соответствие" и свою региональную вертикаль. И будут настаивать на своем праве
назначать мэров и глав администраций.
ПАРТИИ. На протяжении последних полутора десятков лет мелькали с такой частотой, что избиратель подчас не успевал не то что
определиться с принципами, которые те якобы защищали, но даже с набором лиц. Снизу никаких партий так и не возникло. Значит, в целях
политического структурирования общества их надо создавать сверху. Этой мыслью в ближайшем окружении Путина прониклись еще даже до
подсчета результатов минувших думских выборов. К весне стало ясно: партийная модель возобладает, а летом уже и срок перехода на
пропорциональную модель все знали - ноябрь-декабрь. Именно в эти месяцы Дума должна будет принять соответствующий закон. Пассаж о
надобности принудительно внедрить пропорциональную систему парламентских выборов навеял Путину один из ближайших членов его
окружения. Другой вообще мечтает о монархии если не де-юре, то по крайней мере де-факто. Испания, кстати, после Франко пошла именно
этим путем - и ничего.
Другое дело, как все это будет работать в России
В результате предложенных новаций уже в самом ближайшем будущем мы можем получить глубоко партийную страну, еще сильнее
ориентированную на одного человека, который, соответственно, будет нести на себе такой груз ответственности, что рано или поздно он
может оказаться неподъемным. Опасность эта тем более велика, что за последние несколько лет отчетливо проявилось: люди и структуры,
ориентированные в своем благополучии и дальнейшем политическом существовании лишь на одного человека, как правило, перестают даже
минимально выполнять функции, диктуемые им законом и моралью, и стараются лишь улавливать эманации своего руководителя.
Огромной осторожности требует и подбор назначенцев-губернаторов, особенно в потенциально или реально конфликтных регионах. Таковые
практически все в Южном федеральном округе и немало в Приволжском.
Отсюда вытекает еще одна опасность новой политической модели - кадровая. Опять тасуется одна и та же колода управленцев, что,
кстати, даже в высшем окружении Путина уже начинает вызывать вопросы. Вместо кропотливого и - да, трудоемкого - поиска людей или
выращивания из имеющихся на разные "амбразуры" бросаются одни и те же персоналии. Причем подбор людей на конкретные посты подчас
выглядит странным. Скажем, Яковлев, "брошенный" теперь на национальный вопрос, прежде не демонстрировал глубокого знания
национальных проблем. И за последние годы, успев позаниматься всем - городом, коммуналкой, Южным округом, мягко говоря, нигде не
преуспел.
Хотя со становлением вразумительной партийной системы у нее появится шанс заработать в том числе и как институту выращивания
политических кадров. Такова, во всяком случае, одна из функций любой классической много- или даже однопартийной системы:
Столь же не очевиден пока и Дмитрий Козак во главе суперведомства по Северному Кавказу. Козака лучше всего использовать как таран,
когда уже сформулированы четко принципы того, что необходимо делать, но не тогда, когда еще эти тезисы необходимо аккуратно и
кропотливо разрабатывать. Козак способен пройти через огонь и воду, через отчаянное ведомственное противодействие и тихий
министерский саботаж. Но не в его характере проворачивать тонкие, хитроумные многоходовки, к тому же на Кавказе.
И еще одну особенность продемонстрировало вчерашнее выступление Путина: в Кремле нет больше питерских и непитерских, либералов и
ортодоксов. В окружении Путина есть если и не монолитная команда, то набор людей, обладающих одинаковым представлением о том, как
должна выглядеть страна, ее партии, ее институты и ее граждане к 2007-2008 годам. И представление это - сугубо государственное,
жесткое и однозначное. И сам президент это поддерживает. И не потому что склонен к авторитарным шагам, а потому что очень хорошо -
может быть, даже слишком хорошо - чувствует страну, которая его два раза с таким единодушием избирала.
===============
Губернаторы и политологи о новой системе выборов в регионах
СТАНИСЛАВ БЕЛКОВСКИЙ, президент Института национальной стратегии:
- Фактически Путин решил возложить на федеральную бюрократию 100% ответственности за ситуацию в стране. На ту самую бюрократию,
которая на протяжении последних лет показала свою полную недееспособность в критических ситуациях и в значительной мере
недееспособность в принципе в силу отсутствия стратегического видения. Тем самым Путин нанес удар по себе самому, усугубив свое
политическое одиночество.
Развитие ситуации дальше будет зависеть от позиции региональных элит. Все последние годы показали, что губернаторы, которые были
де-факто назначены Кремлем (например, Мурат Зязиков или Алу Алханов), были абсолютно недееспособны. Еще несколько десятков
недееспособных бюрократов - и страна не выдержит.
Введение полностью пропорциональной избирательной системы приведет к тому, что будут существовать несколько структур, называющих
себя партиями, но фактически таковыми не являющихся, - это структурированные по направлениям бюрократические клубы, которые будут
делить между собой мандаты по разнарядке, утвержденной в Кремле.
То, что преподносится как усиление вертикали власти, ведет к параличу государственного механизма и распаду системообразующих
структур управления. Хаос начнется, когда региональные лидеры, поняв, что их отстраняют от рычагов управления, перейдут от позиции
социально-политической ответственности к позиции "быстрее урвать, пока не убрали".
ГЛЕБ ПАВЛОВСКИЙ, президент Фонда эффективной политики:
- Основная идея президента - построить систему сцеплений между федеральной и местной властью и с ее помощью достать до общества,
построить блок, на который смогут реально влиять общественные организации. Блок состоит из трех элементов: пропорциональная система,
выборность губернаторов законодательными собраниями (избранными, видимо, на пропорциональной основе) и общественная палата. Если
заксобрания будут формироваться как сегодня, в значительной степени путем назначений со стороны губернаторов, это будет профанация,
мнимый орган и мнимые выборы.
Второй вопрос: если губернатор из представительной фигуры, лица региона, превращается в чиновника, то кто станет этим лицом?
Очевидно, что тогда не может быть сохранена нынешняя система назначаемых представителей в Совете федерации. Если иное выборное лицо
не появится, возникнет неполная легитимность главы субъекта федерации, он будет восприниматься как варяг, и любой мэр будет более
легитимен, чем он.
Перед нами стоит задача - построить какой-то инструмент работы в обостренной ситуации. Вот инструмент предлагается. Спорить с этим
можно, только предлагая альтернативную систему мер. Я считаю, что возражения по отдельным пунктам просто не должны приниматься. От
политических сил нужны системные решения, если они хотят политической дискуссии по этому вопросу.
МИНТИМЕР ШАЙМИЕВ, президент Татарстана:
- Перемены вызваны тем, что во власть во многих регионах пришли люди, которые поддерживались капиталом неизвестного происхождения и
которые неспособны обеспечить нормальное развитие области или республики. Поэтому, когда меня спрашивают, поддерживает ли президент
Шаймиев новые предложения президента России, я просто отвечаю: мы по такой схеме в республике живем! До сих пор в Татарстане
руководители городов и районов назначаются моим указом. И по мере того как страна несколько успокоится, российский путь развития
федеративного государства будет в основном ориентирован на опыт цивилизованных стран.
ВЛАДИМИР ТИХОНОВ, губернатор Ивановской области:
- Укреплять вертикаль власти надо - это сомнений не вызывает. Если губернатор полностью отвечает за свой регион в любой сфере, то
ему нужны дополнительные полномочия, в том числе и по воздействию на федеральные структуры, которые находятся на территории области,
и это правильно. А то отвечай за всю область, а две трети структур на территории области губернатору не подчинены. Однако я уверен,
что борьба с терроризмом и методика избрания губернаторов никак не связаны. Предложение избирать губернаторов на заседании
законодательных собраний - шаг назад в вопросах демократии, по большому счету это вариант, как просто избавиться от политически
неугодных.