а вы не слишком поспешили обвинять меня в смертных грехах?
>>В случае же Гумилева, я не специалист, но и не с неба взял свой тезис, - я просто полагаюсь на авторитет Ю.Семенова. (См. его статью "Идеологическая мода в науке").
>Семенов говорит (в присущем ему стиле) только о Гумилеве-"цивилизационщике" с его пассионарными ударами, а не о Гумилеве-историке. Кроме того, образованность Гумилева не ставит под сомнение никто. Это очень образованный человек.
>>Я конечно употребил несколько гротесковое выражение (чем Семенов), но что это меняет?
>Ваша позиция потеряла всякий вес и уважение в глазах грамотных людей. В том чмсле в глазах Семенова. :). Всего и делов-то.
Моя позиция не может потерять «всякий вес и уважение» в глазах грамотных людей, потому что грамотные люди прежде не поленятся поднять архив и посмотреть ту статью, которую я упоминаю, и тогда они увидят, о чем там (вопреки вашим предположениям) говорит на самом деле Ю.Семенов, и говорит ли он именно о Гумилеве как историке.
Специально для ленивых :) вот полная цитата:
«…Дутой фигурой является Л.Н. Гумилев со своей совершенно антинаучной концепцией этногенеза и пассионарности. Вот что писал известный специалист по методологии истории и археолог Л. С. Клейн о его сочинении «Этногенез и биосфера Земли» (1990), касаясь, в частности, претензии Л Н Гумилева на естественнонаучный подход к истории: «...Изложение яркое, увлекательное, но клочковатое и совершенно непоследовательное, даже местами противоречивое.. Автор блещет эрудицией, книга изобилует фактами. Горы фактов, факты самые разнообразные, это изумляет и подавляет, но... не убеждает (или убеждает лишь легковерного) Потому что факты нагромождены именно горами, навалом, беспорядочно. Нет, это не методика естествознания. Л.Н. Гумилев не естествоиспытатель. Он мифотворец. Причем лукавый мифотворец — рядящийся в халат естествоиспытателя... Безоглядная смелость идей, громогласные проповеди, упование исключительно на примеры и эрудицию — ведь это оружие дилетантов. Странно видеть профессионального ученого, столь подверженного дилетантскому образу мышления»15.
К сожалению, таковы не только философско-исторические, но и конкретные исторические работы Л.Н. Гумилева. Долгое время он занимался в основном кочевниками степей Евразии. И в этих его работах было множество натяжек, ни на чем не основанных положений. Но востоковеды, видя все это, щадили его. Л.Н. Гумилев был человеком, пострадавшим от власти, гонимым, и никому не хотелось присоединяться к гонителям.
Однако полностью воздержаться от критики его построений они не могли. Китаисты, например, отмечая ошибочность его построений, связывали это с «органическими дефектами источниковедческой базы его исследований» В частности, они указывали, что «основными использованными источниками» являются у Л.Н. Гумилева такие материалы, которые в действительности «представляются второстепенными в общей совокупности источников, имеющихся сегодня в распоряжении исследователя»16.
В последующем, не бросая кочевников, Л.Н. Гумилев обратился к русской истории Это он сделал в книге «Поиски вымышленного царства» (М., 1 970) В ней было такое обилие прямых нелепостей, что специалисты по русской истории не выдержали. Академик Б.А. Рыбаков убедительно показал, что тринадцатая глава книги, посвященная русской истории и носящая название «Опыт преодоления самообмана», не просто содержит массу небрежностей и ошибок, а представляет собой прямую фальсификацию истории. «Тринадцатая глава книги Л.Н. Гумилева, — писал он в статье «О преодолении самообмана», — может принести только вред доверчивому читателю; это не «преодоление самообмана», а попытка обмануть всех тех, кто не имеет возможности углубиться в проверку фактического основания «озарений» Л.Н. Гумилева»17.
Своеобразно реагировал на книгу Л Н. Гумилева польский медиевист А. Поппе. Он охарактеризовал ее как «красивую трепотню» (hubsche Plauderei), как «перфектологический» (от «перфект» — прошлое) роман, не имеющий никакого отношения к исторической науке. Поэтому его удивило, что Б.А. Рыбаков принял эту книгу «всерьез» и вступил с ее автором в научную полемику18.
Вслед за «Поисками вымышленного царства» появилась книга «Древняя Русь и Великая Степь» (М., 1989 и др. изд.), в которой Л.Н. Гумилев снова наряду с кочевниками рассматривает Русь, а его следующее сочинение «От Руси к России: Очерки этнической истории» (М. 1 992 и др. изд.) почти полностью посвящено русской истории. Но к этому времени Л.Н. Гумилев из гонимого превратился в одного из самых почитаемых авторов, и специалисты перестали себя сдерживать.
Один из видных знатоков истории кочевых обществ, A.M. Хазанов, дал совершенно недвусмысленную оценку «Древней Руси и Великой степи»: «Претенциозная монография Гумилева (1989) о кочевниках евразийских степей, опубликованная в России, примечательна лишь ничем не обузданной фантазией и плохо скрытым антисемитизмом»19.
Развернутый разбор работ Л Н. Гумилева предпринял крупнейший специалист по русской истории Я.С. Лурье в своих статьях и монографии «История России в летописании и в восприятии нового времени» (Лурье Я.С. Россия древняя и Россия новая. СПб., 1 997). Характеризуя применяемые Л.Н. Гумилевым методы, Я.С. Лурье писал: «При изложении истории Киевской Руси автор в основном опирался на пробелы в летописной традиции, позволявшие ему строить произвольные конструкции; описывая историю последующих веков, он систематически умалчивает о том, что повествуется в летописях, сообщая читателям нечто такое, чего в письменных источниках найти не удается»20.
Конечный его вывод: «...Построение Гумилева не только теоретически уязвимо, но и фактически неверно Проверка его на материале источников по истории Древней Руси обнаруживает, что перед нами не попытка обобщить реальный эмпирический материал, а плод предвзятых идей и авторской фантазии»2'.»
Re: а вы... - alex~117.11.2003 13:41:46 (37, 339 b)
