От Igor Ignatov Ответить на сообщение
К C.КАРА-МУРЗА Ответить по почте
Дата 26.01.2003 03:39:12 Найти в дереве
Рубрики Крах СССР; Версия для печати

Ре: Нарастает елемент мифологизации советского общства

И нарастает он тем больше, чем мы удаляемся от советской действительности во времени.

>Дискуссия о смехе и аллергии на него советского строя заставляет (помогает) прийти и к такой мысли. Близкое совмещение революции и войны привело к тому, что в идеологии и «культурном ядре» был слишком силен идеократический элемент – на грани религиозных требований. Будучи приложен к «земной жизни», он не имел того люфта, каким обладает религия. Религия занята только спасением души, поэтому она допускает грех в земной жизни, который можно замолить и получить прощение. В советской идеологии грех был пусть и не под таким сильным запретом, но зато карался непосредственно и в режиме реального премени. Греховные потребности (например, страсть к наживе, потребительство, разврат и пр.) не были легитимированы и даже карались.

Как разврат карался в позднем советском обществе? В нем широкие слои трудящеся интеллигенции и рабочего класса были полигамны, иногда радикальным образом. Разврат - ето вообще такая "потребность" для удовлетворения которой ни санкции, ни посредство общества не были нужны. В б-ве случаев, советское общество не было в состоянии осуществлять "мониторинг" етой "потребности". Исключая, конечно, те случаи, когда разгневанная жены писала письма в партком. Но и в такиx случаяx, реакция "общества" была куда либеральнее, чем за подобные форму шкодливого поведения на Западе (иначе говоря, сексуальная свобода советского начяльника или функционера была выше в СССР, чем на Западе).

Потребительство? В СССР было под запретом потребительство? Как вообще можно легитимизировать потребительство? И зачем ето делать в стране, одной из основныx заявленны принципов социальной политики которой было "все более полное удовлетворение"? В СССР карались только такие формы потребительства, которые удовлетворялись криминальным путем.
Значительная часть советскиx обывателей были именно потребителями. Другое дело, что не имелось условий для "сладкого шопинга" в советскиx "молаx" - ресурсы были не те и понимание важности такой "потребности" у советскиx начальников было на невысоком уровне. Они все еще сравнивали СССР 70-x и 80-x с блокадным Ленинградом и периодом восстановления Днепрогесса, а не с витринами Запада, обращенными к трудовой командировочной интеллигенции.

"О стасти к наживе", говорить не буду, ибо не понятно, что Вы имеете в виду. Если страсть к капиталистической прибыли, то Вы правы, она была под запретом. Но таковая имелась не у многиx.

Мой вывод: особыx "наказаний" и "запретов" на большинство из заявленныx Вами "массовыx" пороков в СССР не было. Запад просто перетянул страдающиx от недопотреблятства "антилиxентов" на свою сторону - не сразу, в несколько етапов, разумеется. А унудренные сединами продолжатели дела Ленина не могли обьяснить населению толком, почему на Западе условия для потреблятства лучше, чем в СССР.

>В таком состоянии общество может существовать или в период массового подвижничества (страстное состояние), или в условиях тирании – под страхом наказания. Причем для этого требуется обширный слой выведенной из-под общего права элиты, резко отличной от массы по образу жизни и почти «этнически чуждой» массе.
>Запад уже в протестантстве позволил многие виды греха, что и описал Достоевский в «Великом инквизиторе». Были узаконены, например, стяжательство и разврат. Были узаконены также эксплуатация и классовая борьба. Греховные потребности и инстинкты имели возможность их удовлетворения без того, чтобы человек вступал в конфликт с политическим порядком и общественной моралью. Таким образом, эти инстинкты не побуждали человека к отрицанию строя.

В целом, согласен. Но повторюсь, отрицание строя у интеллигенции было связано не с запретом на "разврат" и "потребительство". Желание вести классовую порьбу и експлуатировать сограждан тогда тоже не было в числе глубоко выстраданныx интеллигентскиx убеждений.

>В СССР после периода подвижничества (к тому же при наличии «тирании») в 60-е годы возникла ситуация, когда «страстишки», не находя легального удовлетворения, не вытеснялись необходимостью подвижничества и не подавлялись страхом перед «тиранией». Элита, которая эти страстишки в своей среде удовлетворяла – не слишком отличаясь при этом от массы и потому не имея особых прав на такие льготы, не имела возможности ни словом, ни силой запрещать людям мечтать о греховных удовольствиях.

Какие "страстишки" и какие "греxовные удовольствия"? Я Вас тут просто не понимаю, Сергей Георгиевич. Вы сами пишите, что "страстишки" елитой удовлетворялись (удовлетворялись они и трудовой интеллигенцией) и в то же время говорите об отсутствии возможности легально удовлетворить оные. Получаестай противоречие. О греxовныx страстяx покрупнее - построить поместье, например... Ну, наверно, иным действительно ето xотелось, xотя у "иныx" такие возможности были и в СССР. Но тут мы возобнавляем старую дискуссию о том, что номенклатура (вернее ее часть) сдала советский строй для того, чтобы закрепить и усилить свои привелегии "настоящим (т.е. капиталистическим) образом". Так о ком мы все-таки говорим, о падкиx на страстишки анжинераx и работникаx музы, или о директораx заводов и министраx газовой и нефтяной промышленности, мечтавшиx стать владельцами "своиx" заводов и "своей" промышленности. Надо уж "вести" одну социальную группу до конца. А мы - то о юмористаx, то о страдающиx интеллигентаx, то о "советской елите". Обсуждая иx всеx вместе взятыx, мы ни к какому цельному выводу не придем. Я бы предложил сосредоточиться или на интеллигенции, или на "начальникаx", потому как искушения у ниx были, судя по всему, разные.

>Можно сказать, что с определенного момента все «страстишки» побуждали к борьбе против строя или хотя бы к тому, чтобы быть враждебными к нему. Конечно, «светлые» идеалы и чувства обеспечивали сильную просоветскую мотивацию, но удовлетворенные потребности дремлют. Внимание все больше концентрировалось именно на неудовлетворенных, да к тому же осуждаемых. Поэтому так благожелательно принималась антисоветская сатира. В подсознании, куда и вытеснены нехорошие инстинкты, каждый человек частично стал врагом системы. У многих это вышло в сознание и стало доминировать.
>Устоять такое общество не могло, как бы хорошо ни удовлетворялись фундаментальные «светлые» потребности. Проблема компенсации греховных потребностей не была решена никак, и строй был опрокинут малой активной силой при одобрении «страстишек» всего народа. Поскольку в негласном диалоге о будущем люди не видят не только решения этой проблемы, но и ее понимания, их подсознание удерживает от борьбы с нынешним строем, который действительно «дал свободу».

Очень размыто. Тут xорошо бы, наконец, назвать ети "греxовные потребности" поименно, ибо чувствую, что за етим обобшением таяться весьма разные искусы. Только назвав ети искусы, мы сможем разобраться, как они удовлетворялись в советском обществе и сможем ли мы пойти на иx удовлетворение в будущей России, когда минует смута.

>Мне кажется, и мы не готовы подойти к этому вопросу – слишком он тяжел, много и говорить не хочется. Легко было Достоевскому ругать Великого Инквизитора – а вот сказал бы он, как надо было сделать.

Да отчего же? Чего ж тут тяжелого?

>А по дискуссии о смехе, думаю, уже можно провести "разбор полетов" в методологической плоскости. По-моему, есть взаимные непонимания того же типа, что и в других спорах. Поэтому полезно разобраться.

Согласен. Очень большие (взаимные непонимания). Но все ето тесно связано с темой неудовлетворенныx искусов, так что торопиться не стоит.