профессор, действительный член Академии политической науки
В наши дни неожиданно актуализировался интерес к идеям народников, сути
самого народничества, оценка которых была дана В. И. Лениным. <Под
народничеством, - писал он, - мы разумеем систему воззрений, заключающую в
себе следующие три черты: 1) Признание капитализма в России упадком,
регрессом... 2) Признание самобытности русского экономического строя вообще
и крестьянина с его общиной, артелью и т. п. в частности.. 3) Игнорирование
связи <интеллигенции> и юридико-политических учреждений страны с
материальными интересами определенных общественных классов...> (Ленин В. И.
Полн. собр. соч. Т. 2. С. 528-529).
Россия и капитализм
Россия - на перекрестке дорог, ее направляют к капитализму. Это пока еще
можно притормозить и избрать более оптимальный вариант будущего. Капитализм,
пусть и в специфической форме, в стране уже был, его реставрация чревата
непредсказуемыми результатами. В нашей печати наряду с негативным отношением
к капитализации страны, распространяется точка зрения, согласно которой
природа России несовместима с капитализмом, ибо он противоречит русскому
духу и т. п. Так, по мнению С. Кара-Мурзы, Россия никогда не была классовым
обществом, а нынешние либералы пытаются превратить российское общество в
классовое по типу западного. Им помогают коммунисты, поскольку исходят из
того, что Россия не является общинной страной, а имеет классовую структуру.
Автор полагает, что есть два варианта марксизма - простейший, классовый и
более сложный, общинный. В оправдание подмены классового подхода общинным.
С. Кара-Мурза обращается к английским историкам, анализирующим <самый
фундаментальный вопрос: существуют ли классы реально или это научная
абстракция, введенная для анализа общества>.
Вопрос важный и решается он по-разному, в том числе и английскими
историками. Например, Т. Джонсон, К. Дандекер, К. Эшуорт считают, что всякое
социологическое теоретизирование сталкивается с двумя вопросами' какова
природа социальной реальности и каков наилучший способ ее познания? В
решении первого вопроса есть два основных способа - материализм и идеализм,
а второго - номинализм и реализм. Номинализм исходит из того, что понятия
(класс, бюрократия и т. д.) - удобные имена для обобщения отдельных явлений,
образующих мир, и считать обобщающие понятия самой реальностью есть ошибка
овеществления. Часто пишут, что классы руководствуются своими интересами. Но
классы не имеют интересов и не могут действовать, их, в сущности, нет.
Реалисты же полагают, что научные понятия обнаруживают социальную
реальность, непосредственно не доступную наблюдению. Эта реальность лежит в
основе отдельных событий (см.: Джонсон Т., Дандекер К., Эшуорт К.
Теоретическая социология: условия фрагментации и единства//Альманах THESIS.
M., 1993. Т. 1. Вып. 1).
Британские историки, на которых ссылается С. Кара-Мурза, делают вывод: <В
определенный исторический период классы - реальность!> Люди образуют классы
в классовой борьбе в качестве ее участников. Но хотя российский пролетариат
не одно десятилетие вел классовую борьбу, С. Кара-Мурза считает, ссылаясь на
нынешнюю пассивность рабочих, что в России рабочего класса не было и нет.
<Чтобы появился мощный класс, должна быть сломана общинная психология. А
возможно ли это в православной стране - вопрос теоретически не решенный...>
С. Кара-Мурза в отличие от теоретиков, весьма далеких от марксизма и все же
нередко признававших экономическую природу классов, отбрасывает исторический
подход к классам и выдвигает идею о том, что <надо дать программу советским
людям, таким, как они есть, - с их общинным мировоззрением, призывая их не
раскалываться на классы, а следовать понятиям правды, справедливости и любви
к своей земле>. Пожалуй, такая идея могла родиться у идеалиста, живущего в
православной стране и претендующего на особое видение марксизма. Итак, если
психология общинная, то нет классов, но в то же время люди с общинной
психологией раскалываются на классы. Такова логика нового прочтения
марксизма.
Не лучше обстоит дело и с этикой этого прочтения. К кому может быть обращен
призыв не раскалываться на классы? К массам нуждающихся? Не фарисейство ли
это - призывать богатых не раскалываться с бедными ввиду того, что в
православной стране непреодолимо общинное сознание? Но у С. Кара-Мурзы свои
резоны. В ответ на возражения оппонентов, полагающих, что в России имеет
место типичный классовый конфликт, он пишет: <Наш конфликт носит скорее
характер холодной отечественной войны. Или... войны этнической, при которой
классовые различия если и есть, отступают на второй план. Кто же воюет?
Народ <совков> против отщепившегося от него малого, но очень бодрого народа
<новых русских> Поскольку на этом этапе <новые русские> захватили рычаги
политической власти, СМИ и собственность (деньги), они силой и подкупом
мобилизовали против нас армию из <совков> же...> И это хотят представить как
марксизм? Марксизм сейчас справедливо упрекают за абсолютизацию классовых
аспектов межнациональных отношений. Но связывать с ним националистические
идеи, подмену классовых проблем национальными - не слишком ли это даже для
завсегдатаев сегодняшней оппозиционной прессы?
Коль скоро <малый, но очень бодрый народ <новых русских> - общность не
социально-экономическая, а этническая, то в писаниях С. Кара-Мурзы уже
ничего не удивляет - ни его призыв объявить отечественную войну анонимному
народцу, в которой могут объединиться все сословия, не перешедшие на сторону
противника, ни вуалирование формирующегося класса капиталистов, ни
воспевание бюрократии.
Л. Петровский идею несовместимости России и капитализма облекает в иную
форму. Он отрицает наличие русской нации. Выступая против призыва президента
России выработать за год современную национальную идею, автор пишет:
<Русский народ никогда не соблазнить анонимной национальной идеей, тем
более, что <русской нации> никогда и нигде не существовало. Изначально был,
есть и будет пребывать в веках народ русский. Народ, состоящий из солдат,
рабочих и крестьян, учителей и ученых, врачей и чиновников, предпринимателей
и купцов-коммерсантов, несчастных челноков и бомжей, - все это люди
русские!> Этноэкономическое понятие <нация>, по Л. Петровскому, появляется
на определенном историческом этапе развития производительных сил и
производственных отношений, получившем название <капитализм>. Этому этапу
соответствует конкретное духовное состояние общества - протестантизм
<Понятие <нация> нужно нарождающемуся классу буржуа... Все это ничего общего
с историей России и с русским народом не имеет>.
Самобытность России
Очевидно, что разъединение России и капитализма выводится из идеи ее
самобытности и исторического развития. Это прослеживается в статье Г.
Куницына, утверждающего якобы вслед за Марксом, что Россия не пойдет по пути
капиталистического Запада. <Минуло уже более 100 лет с того времени - не
пошла. И не пойдет!>
Самобытность у названных авторов категория несравненно более широкая, чем
для народников конца XIX в. (русский народ, а не нация, отсутствие классов,
общинное сознание, православие как особое состояние духа; особое будущее).
Конечно, нельзя сказать, что взгляды трех авторов полностью идентичны. На
фоне простодушной уверенности Г. Куницына рельефно выступает озабоченность
С. Кара-Мурзы и Л. Петровского, чувствующих, что Россию могут-таки совратить
в капитализм, и уповающих не только на ее самобытность. <Та группа, - пишет
С. Кара-Мурза, - которая захватила общественную собственность, еще не стала
буржуазией (хотя часть этой группы пытается ею стать)>. Л. Петровский рисует
российское общество как бурлящий расплав с тремя зонами кристаллизации. Пока
что выявлена лишь одна социальная группа населения, стремительно
формирующаяся в класс со своим осознанным классовым интересом, - <новые
русские>. Однако, если С. Кара-Мурзе все ясно насчет <новых русских>, то
практику Л. Петровскому ничего не ясно. <Никто еще, - полагает он, - не
провел подробного социального анализа этой группы и не дал достоверных
данных по социальным истокам их представителей, их реальным ресурсным
возможностям, истинному политическому удельному весу в обществе, этническому
составу и другим социально-политическим характеристикам. Расхожие
определения типа <компрадорско-криминальной буржуазии> (принятые в
коммунистических кругах - В. Б) не столько помогают прояснению вопроса,
сколько затеняют суть процессов формирования этого класса>.
Симптоматично, однако, что такого рода шаги к реалистическому восприятию
российской действительности вязнут в неадекватных представлениях и оценках.
К примеру, С. Кара-Мурза для анализа современного российского общества
широко использует отнюдь не современную стратификационную форму -
сословность. Или взять его идею о том, что воры капиталистами стать не
могут. Объявляя затем российских капиталистов ворами, он заключает: <Значит,
относиться к ним как к классу, а не как к преступникам и действовать по
законам классовой борьбы, а не применять полицейские меры - ошибка>.
Подобные сентенции вызывают множество вопросов, решение которых не имеет
шансов на успех. Столь же малоубедительны и идеи Л. Петровского. Если в
нашем обществе происходят процессы кристаллизации, то они изменяют и народ.
Он признает, что в первой зоне кристаллизации формируется нечто вроде
буржуазии. Так не превращается ли русский народ в нацию? Нет, и это
объясняется его духовной самобытностью. <Никакое возрождение России, -
утверждает он, - невозможно в отсутствие ее духовного возрождения. Этому
наследию в России знают цену, поэтому одна из главных задач патриотической
оппозиции - не допустить подмены этого понятия этническим нигилизмом новых
космополитов без роду и племени, лукавством экуменических течений и мирских
соблазнов среди православных. Духовными пастырями общества сегодня должны
стать Сергий Радонежский и отец Иоанн Санкт-Петербургский и Ладожский, а не
лжепророки и попы-расстриги смутного времени вкупе с залетными миссионерами
с тугими кошельками>.
Л. Петровский отвергает возможность русской национальной идеи, но высоко
ценит русскую идею в ее практическом воплощении. <Надо, чтобы отечество
крепло и богатело и мы - вместе с ним, чтобы был в нем порядок и все было по
справедливости...> Хорошая мысль. Она может украсить фасад не одной России.
Если же обратиться к трактовкам русской идеи и сравнить интерпретации
традиционные (православие, самодержавие, народность) и современные (КПРФ,
НДР, РСПП, церковные), то мы увидим немало общего. Наряду с державностью,
духовностью, народностью нередко говорят об общинности (соборности,
коллективизме), но не как о социально-экономическом, а, скорее, как об
этическом феномене. И это не случайно.
Социальная безадресность
Для анализируемой системы взглядов характерна шаткость социальных позиций.
Чьи интересы она выражает? Адресат С. Кара-Мурзы - <совки>. Кто это такие?
Рабочие, но не рабочий класс, бюрократы, шепчущиеся в саунах и кабинетах,
как осадить режим, директора, которым всучили предприятие и которые с ним
маются, люди с общинным сознанием, но не члены трудовых коллективов. Одним
словом, все, кто способен объединиться под национальным знаменем в
этнической отечественной войне против бодрого народа <новых русских>.
Не менее поучительно вместе с Л. Петровским заглянуть после президентских
выборов в другие зоны кристаллизации. Например, во вторую - зону ограбленной
и низведенной до рабского положения многочисленной группы населения. Нужно
понять, <почему мы в стороне от них, как получилось так, что мы оказались в
положении горячо сочувствующих, но все-таки сторонних наблюдателей,
лишившихся в последний момент поддержки своих самых верных сторонников?>
Третьей зоной кристаллизации расплава автор считает мегаполисы и
города-миллионники. Какие социальные процессы привели к тому, что оппозиция
терпит здесь поражения, <куда подевались пролетарии умственного и
физического труда, где теперь рядовые работники культурного фронта,
воспитатели детей и юношества, медицинские работники и мелкие чиновники,
работники бывшей сферы обслуживания и кто теперь населяет эти города. Не
поняв этого, не прояснив для себя интересы, которыми живут теперь эти люди,
мы никогда не получим их голосов на очередных выборах>.
Получается, таким образом, что социально-классовая структура сегодняшнего
российского общества формируется не из социально-классовой структуры
советского общества. Ни один класс не имеет даже наименования. Л. Петровский
не поминает ни рабочего класса, ни крестьянства, ни трудовых коллективов.
Складывается впечатление, что наши авторы живут в мире не социальных
субъектов, а социальных теней.
Доказательства самобытности России
Публикация Г. Куницына под заголовком <Марксизм в России начинался со лжи>,
оснащенная репродукциями картин и фотографиями основоположников учения и их
непутевых российских <учеников> (так автор вслед за народниками 90-х гг.
называет Г. В. Плеханова, В. И. Засулич, В. И. Ленина), ошеломляет. Избрав
эпистолярный жанр, Куницын утверждает, что в первом письме его интересуют
только первоисточники.
Г. Куницын возвращается к старому спору между русскими народниками и
социал-демократами о судьбах России, самобытности ее исторического развития,
значении крестьянской общины для ее будущего. Вопрос для научной
общественности не новый. Моя задача состоит не в защите марксизма, а в
доказательстве того, что все основные выводы Г. Куницына, поскольку они
базируются на работах Маркса и Энгельса, неосновательны и смыкаются по духу
с взглядами С. Кара-Мурзы и Л. Петровского. Эти выводы таковы.
1. Маркс и Энгельс по-разному относились к русским народникам и
социал-демократам: Маркс ценил первых, а Энгельс - вторых.
Познакомившись с рядом писем Энгельса (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 34.
С. 306; Т. 35. С. 234; Т. 36. С. 238; Т. 37. С. 316), читатель убедится в
следующем. Энгельс пережил своего друга на 12 лет - как раз тех лет, когда
происходило становление российской социал-демократии. На определенном этапе
он высоко ценил и тепло отзывался о народниках, называл их <нашими
товарищами>, <героическими нигилистами>. В 1885 г., когда развернулась
борьба между народниками и социал-демократами, Энгельс корректно отказался
дать какие-либо оценки тактике тех и других, ссылаясь на недостаточное
знание истории русской революционной партии. <Мои друзья из народовольцев
мне о ней никогда не говорили. А это - необходимое условие, чтобы составить
себе определенное мнение>. Однако народники не оставались неизменными, и
отношение Энгельса к ним менялось. В 1890 г. он соглашается с В. Засулич,
что необходимо бороться против народничества - немецкого, французского,
английского или русского.
2. По мнению Г. Куницына, Маркс и Энгельс по-разному относились к русской
общине. Энгельс уже в 1875 г. заговорил о ее распаде, Маркс в 1881 г. давал
ей самую высокую оценку.
Куницын игнорирует то обстоятельство, что отношение Маркса и Энгельса к
общине и артели складывалось десятилетиями, определялось разными факторами и
изменялось. Начиная с 50-60-х гг. это отношение было достаточно трезвым,
особенно в связи с панславистскими иллюзиями в русском освободительном
движении. Так, Маркс в 1868 г отмечал, что в русской общине все абсолютно
тождественно с древнегерманской общиной. <В добавление к этому у русских не
демократический, а патриархальный характер управления общиной и... круговая
порука при уплате государству налогов и т. д.> (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.
32. С. 158). В 1870 г. он писал Лафаргам, что Н. Флеровский питает некоторые
иллюзии относительно <неограниченной способности к совершенствованию>
русской нации и о провиденциальном характере общинной собственности в ее
русской форме. <Но не в этом главное... в России неизбежна и близка
грандиознейшая социальная революция - разумеется, в тех начальных формах,
которые соответствуют современному уровню развития Московии...> (там же. С.
549).
В 1875 г. Энгельс написал брошюру <О социальном вопросе в России>. <В этой
брошюре, - утверждает Г. Куницын, - и высказана... концепция, в сущности,
сбившая Плеханова (и его друзей) с толку. Энгельс, стало быть, - вот кто
первым стал обосновывать точку зрения на перспективы России, в самом
принципе, в корне отличающуюся от позиции Маркса. Факт - очевиднейший. Хотя
и воспринимается как фантастика>. Далее автор отмечает, что Маркс тогда еще
не писал открыто о судьбах России, а его переписка с Н. Ф. Даниельсоном была
неизвестна. <А вот Энгельс высказался! Высказался крайне ошибочно... Энгельс
в брошюре... возгласил: община станет важнейшим фактором в жизни будущей
России лишь в том случае, если в Западной Европе, еще до окончательного
распада этой общинной собственности, совершится победоносная пролетарская
революция>.
В действительности Энгельс в своей брошюре полемизирует с П. Ткачевым,
причем эта полемика продолжает мысль Маркса из цитированного письма 1870 г.
Ткачев считал, что России предстоит революция социалистическая. <И это
возможно, мол, потому, что русские являются, так сказать, избранным народом
социализма, обладая артелью и общинной собственностью на землю!> Энгельс
вслед за Марксом подвергает анализу артель и общину. Он признавал наличие в
русском народе сильного стремления к ассоциации. Но это вовсе еще не
доказывает, что русский народ с помощью этого стремления способен прямо
перескочить из артели в социализм.
По Энгельсу, развитие России в буржуазном направлении мало-помалу
<уничтожило бы> и здесь общинную собственность, как это произошло в других
странах, без вмешательства <штыка и кнута>. Факторы такого исхода: 1)
общинная земля не обрабатывается сообща, с последующим распределением
произведенного, а периодически переделяется; 2) здесь коренится возможность
экономического неравенства, и оно действительно существует. <Из всего этого
ясно, - делает вывод Энгельс, - что общинная собственность в России давно
уже пережила время своего расцвета и, по всей видимости, идет к своему
разложению. Тем не менее, бесспорно существует возможность перевести эту
общественную форму в высшую, если только она сохранится до тех пор, пока
созреют условия для этого, и если она окажется способной к развитию в том
смысле, что крестьяне станут обрабатывать землю уже не раздельно, а
совместно, причем этот переход к высшей форме должен будет осуществляться
без того, чтобы русские крестьяне прошли через промежуточную ступень
буржуазной парцелльной собственности. Но это может произойти лишь в том
случае, если в Западной Европе, еще до окончательного распада этой общинной
собственности совершится победоносная пролетарская революция, которая
предоставит русскому крестьянину необходимые условия для такого перехода...>
(Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 18. с. 541-546).
Мной выделены слова, извлеченные Г. Куницыным из текста Энгельса и
противопоставляемые им письму Маркса В. Засулич 1881 г. На самом деле
взгляды Маркса и Энгельса тождественны. Но прежде чем привести
доказательства этого, сделаем одно замечание. Г. Куницын пишет: <Маркс в
письмах к Н. Ф. Даниельсону уже в 1873 г выразил свою позицию относительно
общины, как именно о решающем факторе в истории России...> В
действительности речь идет об одном небольшом письме, в котором Маркс писал:
<Вопрос о пути, которым эта (общинная - В. Б.) форма собственности
образовалась (исторически) в России, является, конечно, второстепенным и не
имеет ничего общего с вопросом о значении этого института:> (Маркс К.,
Энгельс Ф. Соч. Т. 33. С 482). Следовательно, вопрос о значении общинной
собственности важнее вопроса о ее происхождении, их можно соотнести как
первостепенный и второстепенный, но нет оснований считать, что Маркс полагал
общину решающим фактором российской истории. Не соглашаясь с тем, что
община - просто фискальная мера, Маркс отмечал: <Этот же самый институт
возник естественным путем и представлял собой необходимую фазу развития
свободных народов...> (там же).
Письмо Маркса В. Засулич нельзя понять без другого его письма - в редакцию
<Отечественных записок> (1877 г.). Цитирует ли Г. Куницын последнее? Он
ограничивается тем, что называет его провидческим. Но это письмо
провидческое в том же смысле и степени, что и брошюра Энгельса! <Если
Россия, - утверждал Маркс, - будет продолжать идти по тому пути, по которому
она следовала с 1861 г., то она упустит наилучший случай, который история
когда-либо предоставляла какому-либо народу, и испытает все роковые
злоключения капиталистического строя> (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С.
119). Та же мысль изложена и в письме В. Засулич. Маркс писал, в частности:
<...специальные изыскания... убедили меня, что... община является точкой
опоры социального возрождения России, однако для того, чтобы она могла
функционировать как таковая, нужно было бы прежде всего устранить тлетворные
влияния, которым она подвергается со всех сторон, а затем обеспечить ей
нормальные условия свободного развития> (там же, с. 251). Но Г. Куницын
отбрасывает выделенные мной слова.
3. Куницын и не ставит вопрос о том, что же необходимо для превращения
общины в точку опоры социального возрождения России, община для него -
абсолютная ценность на все времена. Маркса он пытается сделать проводником
именно такого отношения к общине, а Энгельса - противником марксовых
взглядов.
Энгельс обвинен и в нелогичности: запутался-де в русской и нерусских
революциях. В действительности речь шла о взаимодействии
буржуазно-демократической революции в России и пролетарских революций на
Западе, а ответ на вопрос о судьбах крестьянской общины в России Маркс и
Энгельс вырабатывали вместе. О самой четкой и полной формулировке этого
ответа сказано в предисловии ко второму русскому изданию <Манифеста
Коммунистической партии>, о чем Г. Куницын ничего не пишет. А сказано там
следующее: <Задачей <Коммунистического манифеста> было провозгласить
неизбежно предстоящую гибель современной буржуазной собственности. Но рядом
с быстро развивающейся капиталистической горячкой и только теперь
образующейся буржуазной земельной собственностью мы находим в России большую
половину земли в общинном владении крестьян. Спрашивается теперь: может ли
русская община - эта, правда, сильно уже разрушенная форма первобытного
общего владения землей - непосредственно перейти в высшую, коммунистическую
форму общего владения? Или, напротив, она должна пережить сначала тот же
процесс разложения, который присущ историческому развитию Запада?
Единственно возможный в настоящее время ответ на этот вопрос заключается в
следующем. Если русская революция послужит сигналом пролетарской революции
на Западе, так что обе они дополнят друг друга, то современная русская
общинная собственность на землю может явиться исходным пунктом
коммунистического развития> (там же, с. 305). Можно по-разному относиться к
этим словам, но что они написаны единомышленниками, отрицать невозможно.
4. Важен еще один аспект проблемы. Письмо Маркса в редакцию <Отечественных
записок> было протестом ученого против превращения исторического очерка
возникновения капитализма в Западной Европе в историко-философскую теорию о
всеобщем пути, по которому роковым образом обречены идти все народы, каковы
бы ни были исторические условия, в которых они оказываются (см. там же, с.
120-121). Этой же мыслью Маркс руководствуется и в письме В. Засулич, в
котором указано, что в <Капитале> исследуется процесс экспроприации
землевладельцев в Западной Европе. Цитируется <Капитал>: <Частная
собственность, основанная на личном труде... вытесняется капиталистической
частной собственностью, основанной на эксплуатации чужого труда, на труде
наемном>, а затем подчеркивается: <В этом, совершающемся на Западе процессе
дело идет, таким образом, о превращении одной формы частной собственности в
другую форму частной собственности. У русских же крестьян пришлось бы,
наоборот, превратить их общую собственность в частную собственность.
Анализ, представленный в <Капитале>, не дает, следовательно, доводов ни за,
ни против жизнеспособности русской общины...> (Выделено мной - В. Б.) (там
же, с. 251).
Г. Куницын последние слова опускает. А потому получается, что Маркс
расходился со своими <неверными русскими <учениками>. Автор пишет: <В
России - выходит - <наоборот>! В том смысле, что здесь крестьяне тогда не
только еще не <раскрестьянены> и не подверглись массовой пролетаризации, но
они пока и не перешли к частной собственности на землю. В Западной же Европе
этот переход закончился тысячу лет назад (?)... Тысячу лет...>
Маркс пишет, что этот процесс завершен лишь в Англии (добавлю: в начале XIX
в.), что он на Западе происходит (совершается). Г. Куницын уверяет, что
Маркс заявил своим <новоявленным русским <ученикам>, что позиция
<Капитала> - это же не для русских условий! Действительная позиция ученого,
Маркса, означала, что необходим специальный длительный научный анализ
развития России. Этот анализ и был осуществлен усилиями целого поколения
русских экономистов, статистиков, политических деятелей. Лишь пренебрегая их
исследованиями, можно утверждать, что Маркс решил спор в пользу тогдашних
народников и сегодняшних эпигонов народничества.
Итак, мы имеем дело с системой взглядов, во многом идентичной народнической.
Сама по себе эта система вряд ли заслуживает особого внимания. Но она
становится вредоносной, ибо растет ее влияние на КПРФ - крупнейшую
политическую партию современной России. Народники конца XIX в. боролись
против марксизма, наши современники нередко рядятся в марксистские одежды,
подменяя марксизм теоретическим старьем.
