Roudnev поставил вопрос в методологической плоскости: "Почему со своими суженными семантическими пределами и эмпирической ориентированностью они /испанцы/ ухитряются понимать лучше и больше, чем мы - свою ситуацию? В "Сов.Цивилизации" Вы пишите, что советские специалисты с большой точностью предсказали последствия принятия закона о приватизации. Как это сочетается с "нехваткой инструментария" в сегодняшней постсоветский действительности?"
Сначала маленькая поправка: "с большой точностью предсказали последствия принятия закона о приватизации" не всякие специалисты, а именно те, кто действует "со своими суженными семантическими пределами и эмпирической ориентированностью". Например, Т.Айзатулин и в еще большей степени - криминалисты, которые знают преступный мир ("праксис"). "Академики" от А до Я (Аганбегян, Богомолов,.. Шаталин, Ясин) тяжелых последствий не видели, и считать их всех преступниками я не могу. Можно этот факт принять за свидетельство ущербности того инструментария, которым они прекрасно владели? Я считаю, что можно - а Вы?
В чем суть ущербности и почему она была нормой в мышлении образованного человека? Суть в то, что та парадигма, в которой было сформировано это мышление и закреплено СМИ, неверно описывала реальность мир-системы с точки зрения интересов большинства советских людей. Мы оперировали и оперируем инструментарием Аганбегяна-Ниткина-Ясина и сердимся на них на уровне морали.
В принципе, и исходя из марксизма можно было построить годный инструментарий - о нашей судьбе при "раскрытии России" Маркс все сказал в своих примечаниях и отступлениях вроде стоимости унции серебра из Перу. А главное, в различении эксплуатации и угнетения. Но обществовадение не звало нас внимательно читать примечания, и все мы считали, что "переход к рынку" означает для нас всего-навсего эксплуатацию - как немцев или "недоразвитых бразильцев". Никто и помыслить не мог, что речь идет совсем о другом, и что очень скоро "при рынке" мы станем гораздо более "недоразвитыми", так что Бразилию будут уже в 1995 г. считать недосягаемым идеалом.
Откуда взялся у нас, как неопровержимая догма, постулат о необходимости перегнать Запад в "развитии производительных сил" (и еще более жесткий постулат о "производительности труда")? Ведь он противоречит и логике, и нашей культуре. Именно принятие этих догм втянуло нас в попытку построения в России "общества потребления" - при том, что именно у нас была уникальная возможность развития альтернативного проекта. Теперь, когда большой части населения навязаны почти насильно потребности в вещах-символах, предназначенных на Западе для утоления тех жажд, которых у нас и в помине не было, повернуть к проекту, совместимому с реальными ограничениями, будет очень трудно. Но ведь все это интеллигенция обязана была предвидеть! Не смогла увидеть - негодные очки имела. Значит, очки эти именно для нее были плохи. А с теми, для кого они хороши, спорить бессмысленно.
