FM сообщил в новостях
следующее:74294@kmf...
> >Это вопрос о мотивах, по которым Хрущев
> >начал эту авантюру.
>
> Мне этой фразы вполне хватило. То, что американцы размещали ракеты в
Турции - это по боку, типа... :(
>
> Тогда они просто дико перепугались, что мы им свои ракеты под нос
подсунули в ответ на то, что они их подсунули нам туда же. И нечего тут
популистские речи расписывать...
Своего рода энциклопедия не только Карибского кризиса,но и Холодной
войны. Книга первоначально издана в США,отрывки работ Фурсенко и
участников событий(ветеранов)по результатам работы нескольких совместных
саммитов публиковались в толстых журналах.Уникальна книга набором
введенных в оброт рассекреченных документов и воспоминаний учаснтиков с
обеих сторон
отрывок ( только один из целого ряда, и из "середины сюжета")
-----------
(стр. 200 и далее. Глава 4)
Оплан 314
...
Анализ, проведенный командованием американских военных сил в Атлантике,
стал частью общего обзора политики американского правительства в
отношение Кубы. Месяцем раньше Роберт Кеннеди сказал новому директору
ЦРУ Джону Маккоуну, что Куба является "приоритетной проблемой
американского правительства, все другие - второстепенны, и на нее нельзя
жалеть ни времени, ни денег, ни усилий, ни людей"{4}. С ноября 1961
года, когда президент Кеннеди назначил бригадного генерала Лэнсдейла
руководителем и координатором программы против Кубы, на самом верху
стала циркулировать информация, что президент решил "использовать все
ресурсы, чтобы сместить Кастро"{5}. 18 января, после того как были
собраны мнения всех задействованных служб в правительстве, Лэнсдейл
доложил план выполнения "кубинского проекта", или операции
"Мангуста"{6}. Очевидно удовлетворенный прогрессом в этом деле, Кеннеди
сказал своему брату в частной беседе: "Заключительная глава по Кубе еще
не написана"{7}. Братья Кеннеди никогда не скрывали своего гнева в
отношении американской разведки в целом, в особенности в отношении ЦРУ,
после унижения, которое они испытали в апреле 1961 года. Больше не
должно было повториться поражения, подобного в Заливе Свиней.
Спустя две недели после того, как командование американских военных сил
в Атлантике обсуждало способы осуществления прямой военной интервенции
на Кубе, Объединенный комитет начальников штабов отдал ему распоряжение
официально оформить эти проекты, чтобы они могли стать основой для новых
планов возможных действий на Кубе. Директива Объединенного комитета
начальников штабов поступила в штаб-квартиру командования американских
военных сил в Атлантике в Норфолке, штат Вирджиния, в половине первого
ночи 22 февраля.
В Москве было время завтрака, когда в Норфолке узнали, что Объединенный
комитет начальников штабов принял решение: "Желательно, чтобы... планы
по поддержке Оплана командования американских военных сил в Атлантике
были завершены как можно скорее"{8}.
Кремль не получил копию этого послания. Однако у министра иностранных
дел Андрея Громыко и министра обороны Родиона Малиновского было общее
представление о намерениях командования американских военных сил в
Атлантике и Объединенного комитета начальников штабов. 21 февраля, за
день до того, как этот план получил добро от Объединенного комитета
начальников штабов, Владимир Семичастный, новый председатель КГБ,
направил им специальное послание, в котором предупреждал, что "военные
специалисты США получили оперативный план против Кубы, который, по его
информации, поддержан президентом Кеннеди"{9}.
В рапорте КГБ не было конкретного упоминания Оплан 314, но говорилось,
что действия сухопутных сил будут поддержаны подразделениями военной
авиации, расположенной во Флориде и Техасе. Советский разведывательный
источник неверно утверждал, что Кеннеди передал полномочия по
осуществлению агрессии единолично Макнамаре. Однако КГБ сообщал
советскому правительству, что ему неизвестно, когда Макнамара может дать
добро на проведение операции: "Конкретная дата начала операции нам еще
неизвестна, хотя говорят, что она состоится в ближайшие несколько
месяцев".
Откуда русским стало известно об этом? Были ли эти неопределенные
разведданные результатом проникновения советской разведки в высокие
сферы в Вашингтоне, или это всего лишь совпадение, что 22 февраля
советские и американские военные руководители в одно и то же время
обсуждали вероятность того, что Джон Ф. Кеннеди вскоре отдаст приказ
нанести второй удар по побережью Кубы?
....
8 февраля, за две недели до того, как КГБ направил свой тревожный доклад
об американских военных приготовлениях, Президиум ЦК вернулся к
рассмотрению проблемы обеспечения безопасности Кубы. Впервые с сентября
1961 года наиболее влиятельные деятели Советского Союза решили
предпринять что-нибудь, чтобы помочь Кастро защитить себя. Их побудили к
этому крайне тревожные разведданные от источника, гораздо более
надежного, чем те, которыми располагал КГБ. Даже не упоминая об операции
"Мангуста", этот источник нарисовал такую картину: нетерпеливый
президент приучил себя к мысли, что маленькая Куба представляет угрозу
безопасности региона и что политика по отношению к Фиделю Кастро
приобрела черты личной вендетты. Этим источником информации был не кто
иной, как сам Джон Ф. Кеннеди.
В первую неделю февраля зять Хрущева Алексей Аджубей возвратился домой
после длительного визита в Новый Свет. Эту поездку увенчала беседа
Аджубея с американским президентом в Вашингтоне. Аджубей уже сообщал в
Кремль об этой встрече в телеграмме, отправленной 31 января, но как он
объяснил своему тестю по возвращении, Кеннеди сделал крайне
провокационное заявление о кастровской Кубе, о котором он решил
информировать Хрущева лично.
Используя канал Большаков - РФК (Роберт Ф. Кеннеди), президент пригласил
Аджубея в Белый дом. В ходе разговора, в котором были затронуты все
основные пункты американо-советской конфронтации, - Лаос, Берлин,
разоружение, - президент поднял и проблему Кубы.
- Вопрос Кубы, - сказал Кеннеди, - будет решен на Кубе, а не
вмешательством извне.
- А как же Пунта-дель-Эсте? - спросил Аджубей, имея в виду попытку ряда
стран во главе с США исключить Кубу из Организации американских
государств.
- Народ Соединенных Штатов весьма озабочен тем, что Куба стала нашим
врагом. Вас беспокоят враждебно настроенные соседи, нас тоже. Но
повторяю, кубинский вопрос будет решен на Кубе.
- Но угроза Кубе сохраняется, - возразил Аджубей.
- Я уже говорил Н.С.Хрущеву, что считаю вторжение, которое имело место,
ошибкой; однако мы не можем не следить за развитием событий на Кубе. Вам
же небезразличен, например,курс Финляндии.
Он добавил, что США сами нападут на Кубу.
Аджубей отметил, что "разговор о Кубе был сложен для президента". В
какой-то момент Кеннеди, потеряв самообладание, раскрыл, что ожидает,
что отношения с Кастро станут проблемой предвыборной кампании 1964 года:
"Если я выставлю свою кандидатуру на следующих выборах и кубинский
вопрос останется в таком же положении, как сейчас, то придется что-то
предпринять"{12}.
Если бы это было все, что сказал Кеннеди, то Кремль мог бы не
пересматривать свою поддержку Кубе в феврале 1962 года. Однако Кеннеди
не только провел параллель между озабоченностью Советского Союза и
своей - Кубой, он воспользовался визитом зятя Хрущева, чтобы в еще более
образной форме предупредить русских и заявить, что США считают своим
законным правом иметь свободу рук в Карибском бассейне.
Как пишет Аджубей, в этот момент Кеннеди "пристукнул кулаком по столу" и
сказал: "В свое время я вызвал Аллена Даллеса и ругал его. Я сказал ему:
"Учитесь у русских. Когда в Венгрии у них было тяжело, они ликвидировали
конфликт за трое суток. Когда им не нравятся дела Финляндии, президент
этой страны едет к советскому премьеру в Сибирь, и все устраивается. А
вы, Даллес, ничего не смогли сделать"".
Противоречивость заявлений Кеннеди бросалась в глаза. С одной стороны,
он заверял, что США не готовят интервенцию, с другой - пытался убедить
Аджубея, что американцам "даже с психологической точки зрения" трудно
согласиться с тем, что происходит на Кубе. "Это ведь в 90 милях от
нашего берега. Очень трудно, - повторил он и добавил: - Куба лезет
изнутри".
...
Стратегические угрозы
Хотя Хрущев принял угрозу Кеннеди в отношение Кубы весьма серьезно, он
пока еще не был уверен, как будут развиваться отношения между США и СССР
в 1962 году. У Кремля были причины полагать, что после берлинского
кризиса президент Кеннеди захочет добиться реального прогресса на
стратегическом уровне. В январе Джон Кеннеди использовал канал
Большакова, чтобы договориться об обмене телевизионными обращениями и
информировать о намерении его брата посетить Советский Союз в ходе
своего всемирного турне, запланированного на весну. Белый дом намекнул,
что Кеннеди проявляет интерес к проведению второй встречи на высшем
уровне, на этот раз в Москве, и визит Роберта мог бы стать
подготовительным этапом{14}.
В январе Хрущев поставил вопрос о зондаже американского президента на
обсуждение Президиума ЦК. Руководство поддержало его намерение принять
Роберта Кеннеди и пресс-секретаря Белого дома Пьера Сэлинджера. Хрущев
одобрил также обмен телевизионными обращениями{15}.
Сообщение Аджубея, последовавшее через несколько недель после этого,
взволновало Хрущева, он беспокоился за Кастро, однако как ив 1961 году,
во время событий в Заливе Свиней, советский руководитель не был склонен
из-за Кубы ставить под удар любые позитивные изменения в отношениях с
Вашингтоном, которым он придавал большое значение. Потребовалось нечто
большее - какая-то еще более важная информация из Вашингтона, которая
заставила бы его пересмотреть советско-американские отношения в тот
самый момент, когда его специалисты по Кубе оценивали возможности Кастро
противостоять США.
2 марта 1962 года Большаков и Роберт Кеннеди встречались вне стен
Министерства юстиции, возможно в ресторане, выбранном Фрэнком Хоулменом,
для обсуждения возможностей проведения второй встречи на высшем уровне
между Хрущевым и Кеннеди{16}. Газета "Вашингтон пост" в тот день
сообщала, что президент Кеннеди собирается выступить с речью по вопросу
ядерных испытаний. Роберт Кеннеди начал встречу, заверив Большакова, что
его брат не желал бы возобновления испытаний. "Президент искренне хочет
избежать проведения ядерных испытаний и готов подписать соглашение по
этому вопросу с премьером Хрущевым, который, как мы уверены, хочет того
же"{17}.
Как и в мае 1961 года, Генеральный прокурор предложил Большакову, что
обе страны могут заключить соответствующее соглашение по этому вопросу и
тем самым избежать возобновления американцами испытаний ядерного оружия.
Поскольку две сверхдержавы не смогли достичь договоренности о режиме
контроля, в частности, о количестве проверок на месте, гражданстве
инспекторов и т. п., то почему бы не начать с соглашения, которое легко
поддавалось бы контролю? Ядерные испытания в атмосфере нельзя скрыть.
Имея это в виду, Кеннеди отдал распоряжение начать переговоры о
запрещении испытаний в атмосфере, и если представители двух стран не
смогут ни к чему прийти, то он вновь хотел бы встретиться лично с
Хрущевым{18}.
Решение США возобновить ядерные испытания было для Кремля ударом в
солнечное сплетение. Оно подтвердило подозрения, что Вашингтон
наращивает мускулы и намерен применить силу в Карибском бассейне. Более
того, Хрущев не был удивлен уловками братьев Кеннеди. Эти тайные сделки,
которые они так любили, никогда не затрагивали тех проблем, которые
реально разделяли две державы. Хрущев стремился догнать США по ядерной
мощи. Поэтому он считал, что если и установить запрет на ядерные
испытания, он должен быть всеобъемлющим и не оставлять американцам
возможности продолжать взрывы под землей. Советский Союз только что
провел первые подземные испытания, но они были дороги, а США опережали
русских по технологии их осуществления. Почему американское
правительство думает, что он пойдет на такие унизительные сделки? И что
еще хуже, это предложение было сделано за несколько часов перед тем, как
Кеннеди официально заявил о своем намерении возобновить ядерные
испытания 15 апреля, если к этому времени не будет подписано соглашение
об их запрете. Неужели американцы думают, что он согласится на
переговоры, основанные на угрозе. С точки зрения Хрущева, это был
шантаж, такая же бесстыдная попытка размахивать ядерным оружием, как
применение Трумэном атомных бомб, чтобы закончить войну с Японией.
Вашингтону следовало бы предвидеть реакцию Хрущева на подобные угрозы.
Но в Кремле в первые две недели марта произошло еще нечто такое, чего не
ожидал Джон Кеннеди. Почти в тот же момент, когда Роберт Кеннеди призвал
представителей Кремля к заключению соглашения по контролю над
вооружениями, советская военная разведка передала Хрущеву информацию,
которая считалась надежной и подтверждала, что Пентагон сделал серьезные
приготовления для ядерного нападения на Советский Союз. Согласно двум
сообщениям от 9 и 11 марта из надежного источника в службе национальной
безопасности США, крупные советские ядерные испытания, проведенные
осенью 1961 года, удержали Соединенные Штаты от дальнейшего продвижения
их планов нанесения упреждающего ядерного удара по Советскому Союзу.
Этот источник, который считался весьма ценным и донесения которого
передавались советскому руководству, сообщал, что между 6 и 12 июня 1961
года Соединенные Штаты приняли решение нанести ядерный удар по
территории СССР в сентябре 1961 года. И только лишь объявление,
сделанное русскими о проведении новой серии ядерных испытаний, заставило
Соединенные Штаты отменить свое решение. Согласно сообщению информатора
ГРУ, испытания убедили Соединенные Штаты, что советский военный
потенциал был более мощным, чем они полагали ранее{19}.
В архивах ГРУ нет указания, кому поступило это сообщение. Однако оно
несомненно должно было дойти до Хрущева и укрепить его уверенность в
том, что ядерное оружие - это единственный язык, который понимают
Соединенные Штаты. В конце июня 1960 года подобный рапорт КГБ
относительно планов Пентагона нанести превентивный ядерный удар
подтолкнул Хрущева сделать публичное заявление о ядерных гарантиях
Гаване. Теперь, два года спустя, неуклюжая ядерная дипломатия Кеннеди и
два пугающих сообщения, полученных ГРУ, не могли не усилить
озабоченности Хрущева насчет стратегической уязвимости Москвы.
Хрущев реагировал немедленно, отменив обмен телевизионными обращениями
между двумя лидерами. Громыко проинструктировал советское посольство в
Вашингтоне, чтобы Большаков сказал пресс-секретарю Кеннеди Пьеру
Сэлинджеру, который занимался организацией телеобращений с американской
стороны, следующее:
"Последние события, в особенности решение Джона ф. Кеннеди возобновить
ядерные испытания, делают невозможным обмен телевизионными
посланиями"{20}.
Советский руководитель также решил ужесточить свои условия по запрещению
испытаний оружия, чтобы убедиться в том, что Кеннеди понял его. Это
соглашение должно быть всеобъемлющем или его не должно быть вовсе. В
прошлом он был готов на две или три инспекции в качестве "политической
уступки" вечно подозрительному Западу. Но теперь позиция Советского
Союза состояла в том, что инспекций быть не должно. Хрущев явно
нервничал, опасаясь, что американские эксперты могут получить точные
сведения о советском ядерном потенциале. Три инспекции могли бы убедить
американцев в том, что они располагают достаточным стратегическим
превосходством, чтобы воспользоваться таким шансом и нанести
превентивный удар. Позднее Хрущев вспоминал: "Мы не могли позволить
Соединенным Штатам и их союзникам присылать сюда своих инспекторов,
которые шныряли бы по Советскому Союзу. Они бы обнаружили, что наши
позиции относительно слабы, а поняв это, они могли бы решиться напасть
на нас"{21}.
Хрущев поставил на карту свой престиж на заседании Политбюро, которое
было посвящено проблеме урегулирования советско-американских отношений
путем заключения соглашений по разоружению. Решение Кеннеди возобновить
испытания ядерного оружия более чем что-нибудь другое означало провал
попытки договориться с СССР. У Хрущева не оставалось другого выбора, как
отказаться вести дела с американским президентом, контролирующим правое
крыло своего правительства. Чтобы подстраховаться, Хрущев попросил
своего зятя Аджубея распространить содержание его беседы во время
встречи с Кеннеди, с акцентом на острый характер диалога{*}. Хрущев
чувствовал, что вскоре ему может быть брошен вызов, и, вероятно, это
будет связано с Кубой.
Мангуста
...
=======
Александр Фурсенко
Тимоти Нафтали
Адская игра
Секретная история Карибского кризиса 1958-1964
Предисловие
Часть I Объятия
Глава 1 Как относится Кастро к России
Viva Фидель!
Воспоминания молодости
Глава 2 Наш человек в Гаване
Танец канкан
Прибытие Алексеева
Микоян и Кастро
Глава 3 "Ля Кубр"
Тактика "салями"
Микоян в Гаване
Предлог
Реакция сверхдержав на инцидент с "Ля Кубр"
Ядерные гарантии ХрущеваАванпост
Глава 4 "Куба -да, янки - нет!"
Гаванская декларация
Советский Союз идет на сближение
Тревога в октябре
"Москва - наш мозг и главный руководитель"
Ответ Хрущева
Часть II Столкновение
Глава 1
Залив Кочинос
Стремление к саммиту
Кеннеди и Куба
"Если бы речь шла о части советской территории"
Саммит и Залив Кочинос
Алексеев в Бразилии
Нападение
Счастливчики
Глава 2 Урок президенту
Жестокий апрель
Первый шаг Советского Союза
Гамбит Кеннеди
Появление Георгия Большакова
Взаимные подозрения
Ответ Москвы
Собственные идеи Хрущева
Заседание Президиума ЦК 26 мая
Приготовления Кеннеди
Вена
Глава З Кондор и Мангуста
Поезд в Житомир
Планы убийства
Берлинские дни
Кастро тоже хочет иметь ракеты
Специальная операция
Разочарование в Гаване
Мангуста
Глава 4 Трудности в Тропиках
Оплан 314
Любимый зять
Стратегические угрозы
Мангуста
Москва пересматривает свою кубинскую политику
Внутренние проблемы на Кубе у Кастро
Глава 5
Ядерное решение
Лиса и ёж
Неожиданное приглашение
Американский визитер
Ядерное решение
Предложение Хрущева
Глава 6
Анадырь
Пинок под столом
Попытки Хрущева сохранить тайну
Глава 7 "Теперь мы можем поддать вам"
Крестовый поход Джона Маккоуна
Заявление Кеннеди
Решение, принятое в Пицунде
Глава 8
Исполком
Снова план "Мангуста"
Две кампании
Шок в Сан Кристобал
Первое заседание Исполкома, 16 октября 1962 года
"Думаете, это можно сделать за один день?"
Маккоун возвращается
Затишье перед бурей
А еще и межконтинентальные баллистические ракеты?
США не готовят нападения
19 октября: что делать?
20 октября: день решений
Воскресенье 21 октября 1962 года: связь с Великобританией
Понедельник 22 октября 1962 года: подготовка речи
Глава 9 Ракетный кризис
"Может вылиться в большую войну": Москва. 22 октября 1962 года
Вашингтон, 22 октября, 6 часов вечера, восточное поясное время (1 час
ночи по московскому времени)
Реакция Хрущева
Реакция советского посольства в Вашингтоне
Что собирается делать Хрущев?
"Роберт Кеннеди едет к Добрынину"
"Александровск"
24 октября: блокада
Глава 10
Апогей холодной войны
"Правильная и разумная тактика"
Уоррен Роджерс
Москва, пятница 26 октября
Вашингтон, 26 октября
Гавана, 26 октября
Вашингтон, 26 октября, вечер
Москва, 27 октября, 9 часов утра (Гавана, 2 часа ночи)
Москва, суббота 27 октября, полдень (4 часа утра по времени Восточного
побережья США)
Гавана, суббота 27 октября, 10 часов утра (5 часов дня по московскому
времени)
Вашингтон, суббота 27 октября, 10 часов утра (5 часов вечера по
московскому времени)
Москва, воскресенье, 28 октября, 10.45 утра (2.45 ночи)
Вашингтон, воскресенье, утро, 28 октября, 9.00 утра (5 часов дня по
московскому времени)
Гавана, воскресенье днем 28 октября
Глава 11
Миссия Микояна
Скептицизм на Кубе
Ноябрьский кризис в Вашингтоне
Кризис, вызванный самолетами ИЛ-28
Кастро хочет использовать силу
"Это будет сделкой"
Кастро не успел моргнуть глазом
Месть Кастро
Часть III Последствия
Глава 1 Речь в Американском университете
Кеннеди в Палм Бич
У Хрущева другие заботы
План "Мангуста" в 1963 году
Фидель Кастро в СССР
Глава 2
Даллас и Москва
Вторая миссия Микояна
Заговор правых сил?
Москва, октябрь 1964 года
