------------------------
В русской сети впервые появились отрывки основного политического
трактата Грамши - его учения о современной политической партии.
Термин"Государь"заимствован у Маккиавели с его знаменитым трактатом.
Грамши раскрывает разные аспекты современного"Государя", который может
быть только коллективным.
я переписал весь английский вариант и прогнал его через переводчик, но
итоговый текст слабо вычитан. Могу кинуть по мылу, но какчетво...увы.
По-русски в книге (ТТ) перевод лучше всего читать, потому что сухой
стиль английского перевода теряет множество смысловых и семантических
оттенков. Грамши владел пером как хороший писатель.
отрывки взяты из середины трактата и как обычно представляют собой набор
отдельных фрагментов,тут хоть - больших. Полный канонический текст
учитывает наложение отрывков, написанных в разные периоды, и выстроен в
логическую цепочку(так по крайней мере сделали на англоязычном сайте).
Из "Тюремных тетрадей" (ТТ - цитируется по первому и лучшему русскому
изданию изданию А.Грамши.Тюремные тетради. Избранное, т.3 М.Изд-во
иностранной литературы 1959)
----------
(из отрывка "Политическая партия", стр.134 сл)
Нужно подчеркнуть, что очень часто предают забвению как раз самые
элементарные, самые простые понятия политики.
Первое элементарное отношение в политике состоит в том, что в
реальности-то существуют правители и управляемые, руководители и
руководимые. Все искусство и вся наука политики построены на этом
первичном факте, от которого никуда не уйдешь.
Если даже в одной и той же группе существует деление на управляющих и
управляемых, то возникает необходимость установить определенные принципы
этих отношений. Ведь именно в этой области совершаются наиболее грубые
<ошибки>, обнаруживаются самая преступная неспособность и наиболее
трудные для исправления просчеты. (Считается, что раз цели этой группы
изложены, то это должно автоматически обеспечить ей полную поддержку, и
поэтому нет нужды отстаивать <необходимость> и разумность этих
принципов. Более того, считается бесспорным (кое-кто убежден в этом и,
что еще хуже, действует в соответствии с этим <убеждением>), что
поддержка <придет>, даже если не попросить о ней, даже если не намечен
путь, по которому предстоит двигаться. Так, например, трудно избавиться
от присущего руководителям убеждения в том, что дело будет осуществлено
только потому, что руководитель считает справедливым и разумным, чтобы
оно было осуществлено; если этого не происходит - возлагается
<ответственность> на того, кто <должен был бы...> и т.д. Так же трудно
вытравить преступные замашки - пренебрежение необходимостью избегать
бесполезных жертв. В самом деле, всем известно, что провал коллективных
(политических) действий происходит большей частью потому, что не
пытаются избежать бесплодных жертв или не учитывают жертв других и
играют чужими жизнями...
Если исходить из принципа, что существуют руководители и руководимые,
правители и управляемые, то несомненно, что <партии> до сих пор
представляют собой самое удобное средство для подготовки руководителей и
навыков руководства.
Следует обратить внимание на то, что там, где устанавливаются
тоталитарные режимы, традициаонная функция института верховной власти
присваивается на деле определенной партией, которая является
тоталитарной именно потому, что выполняет эту функцию. Хотя всякая
партия является выразителем интересов социальной группы, и только одной
определенной социальной группы, тем не менее определенные партии при
известных условиях представляют интересы такой группы, поскольку они
осуществляют равновесие и выполняют роль арбитра между интересами
собственной группы и других социальных групп, а также заботятся о том,
чтобы развитие представляемой ими группы шло при согласии и с помощью
союзных ей социальных групп, если они не являются прямо, решительно
враждебными ей группами. Конституционная формула, определяющая положение
короля (или президента республики), - <царствует, но не управляет>, -
представляет собой юридически оформленное выражение этой арбитражной
функции, выражение заботы конституционных партий о том, чтобы не
<разоблачать> корону или президента. Содержащееся в конституции
положение о том, что глава государства не несет ответственности за
действия правительства, и положение о министерской ответственности
представляют собой казуистическое выражение общего принципа, состоящего
в защите концепции государственного единства, концепции согласия
управляемых с государственной деятельностью вне зависимости от того, кто
входит в состав правительства и какая партия находится у власти.
При господстве тоталитарной партии эти конституционные положения теряют
свое значение и деятельность функционировавших в соответствии с ними
институтов ослабевает. Однако выполнение этой функции арбитра берет на
себя тоталитарная партия, превозносящая абстрактную концепцию
<государства> и старающаяся различными способами создать впечатление
того, будто функция <беспристрастной силы> осуществляется действенно и
эффективно.
Можно отметить, что во многих странах современного мира органические,
основные партии вследствие необходимости вести политическую борьбу или
по другим соображениям разбиты на фракции... Поэтому часто случается,
что духовный генеральный штаб органической партии не принадлежит ни к
одной из таких фракций, а действует так. как если бы он был
самостоятельно существуюшей руководящей силой, стоящей над партиями; и
подчас люди этому даже верят. Эту функций можно очень точно изучить,
если исходить из того, что газета (или ряд газет) , журнал (или ряд
журналов) являются <партиями> или <партийными фракциями> или выполняют
<функцию определенной партии>. В этой связи следовало бы поразмышлять
над теми функциями, которые <Таймс> выполняет в Англии, которые
принадлежали <Коррьере делла сера> в Италии, а также о тех функциях,
которые выполняет так называемая <информационная> и <аполитичная> и даже
спортивная и техническая печать. Впрочем, это явление обнаруживает очень
интересные черты в таких странах, где безраздельно господствует
тоталитарная партия, ибо такая партия не выполияет больше чисто
политических функций - она выполняет теперь только технические,
пропагандистские и полицейские функции , а также функции нравственного и
культурного воздействия. Политическая функция выполняется в таком случае
косвенным путем, потому что если отсутствуют другие легальные партии, то
всегда существуют некоторые фактические партии и тенденции, которые
нельзя подавить легальным путем; полемика и борьба против них напоминает
игру в жмурки. Во всяком случае, несомненно одно, что р тоталитарных
партиях преобладают культурные функции, а язык политики превращается в
политический жартон, то есть политические вопросы облекаются в
культурные формы и как таковые становятся неразрешенными.
Существуют два типа <партии>. Один тип ее может представлять собой
элиту, деятелей культуры, "функции которых заключаются в том, чтобы с
позиций культуры и общих идеологических принципов осуществлять
руководство широким движением родственных между собой партий (которые
являются в действительности фракциями одной и той же органической
партии). Второй тип, появившийся в более близкий к нам период,
представляет собой не элиту, а массовую партию, причем политическая роль
массы заключается" только в том, что она должна (подобно армии) во всем
следовать и доверять открытому или скрытому политическому центру
(открытый политический центр часто является механизмом управления в
руках тех сил, которые стремятся остаться в тени и действуют косвенно,
через посредников и через <посредническую идеологию>) . Масса служит
здесь попросту средством для <маневра>, и ее <занимают> моральными
наставлениями, сентиментальными внушениями, мессианскими мифами о
наступлении легендарной эпохи, во время которой сами собой будут
разрешены все бедствия, устранены все противоречия современности.
Вопрос о том, когда можно считать партию сформировавшейся, то есть
имеющей ясную и постоянную цель, вызывает оживленную полемику и часто, к
сожалению, порождает даже партийную спесь, не менее смешную и опасную
,чeм <национальная спесь>, о которой писал Вико.
Трудно допустить, чтобы какая-либо политическая партия (представляющая
господствующую группу, а также и подчиненные социальные группы) не
выполняла также и полицейскую функцию, то есть функцию защиты
определенного узаконенного политического порядка.
Показав это со всей отчетливостью, вопрос следует поставить по-другому,
а именно как вопрос о тех путях и о тех способах, с помощью которых
осуществляется эта функция. Что лежит в ее основе - репрессии или
убеждение, носит ли она реакционный или прогрессивный характер?
Выполняет ли данная партия свою полицейскую функцию с целью сохранения
порядка, который является внешним, чуждым живым силам истории и
сковывает их развитие, или эти ее действия продиктованы стремлением
поднять народ на новую ступень цивилизации, политическое и правовое
устройство которой составляет ее программную цель? В самом деле, закон
находит тех, кто его нарушает, во-первых, среди реакционных социальных
элементов, которых он лишил власти; во-вторых, среди прогрессивных
элементен, которых закон подавляет; в-третьих, среди тех элементов,
которые не достигли того уровня цивилизованности, который выражает
закон. Поэтому выполняемая партией полицейская функция может быть
прогрессивной и регрессивной: она прогрессивна, когда направлена на то,
чтобы удерживать в рамках законности реакционные силы, отрешенные от
власти, и поднять на уровень новой законности отсталые массы; она
регрессивна, когда стремится подавить живые силы истории и сохранить уже
превзойденную, антиисторическую законность, ставшую чуждой массам. А в
остальном отличительным критерием какой-либо партии служит характер ее
деятельности: если партия является прогрессивной, она выполняет эту
функцию <демократически>; если партия является регрессивной, она
выполняет эту функцию <бюрократически>. Во втором случае партия
представляет собой простого нерассуждающего исполнителя она является (в
техническом отношении) полицейской организацией и ее название -
<политическая партия> - представляет собой простую метафору, носящую
мифологический характер.
-------
(из отрывка"Цезаризм".ТТ,стр 185 сл)
Цезаризм является отражением такой ситуации, когда борющиеся между собои
силы находятся в состоянии катастрофического равновесия, то есть такого
равновесия, при котором продолжение борьбы может иметь лишь один исход:
взаимное уничтожение борющихся сил.
Цезаризм всегда служит выходом из историко-политической ситуации,
характеризующейся таким равновесием сил, которое грозит завершиться
катастрофой; этот выход принимает форму <арбитража>, доверенного великой
личности. Цезаризм прогрессивен, когда его вмешательство помогает
восторжествовать прогрессивной силе - хотя бы и с помощью определенных
компромиссов и условий, ограничивающих значение одержанной победы;
цезаризм носит реакционный характер, когда его вмешательство помогает
восторжествовать реакционной силе также с помощью компромиссов и
ограничений, но имеющих в этом случае иной смысл, иную силу, иное
значение. Цезарь и Наполеон I служат прим*ерами прогрессивного
Цезаризма. Наполеона III и Бисмарка - цезаризма реакционного, Впрочем,
цезаризм - это полемико-идеологическая формула... Обстоятельства могут
привести к установлению цезаризма без Цезаря, без великой <героической>
и представительной личности.
...
В современном мире явление цезаризма в общем носит особый характер...
Тем не менее даже в современную эпоху для развития цезаризма имеется
известное поле, более или менее широкое (в зависимости от характера
страны и того места, которое она занимает в мировой структуре), потому
что эта социальная форма <всегда> имеет потенциальные возможности для
последующего развития и организационного оформления. Она может особенно
рассчитывать на относительную слабость противостоящей ей прогрессивной
силы, вытекающей из самой ее природы и особенностей ее существования,
слабость, в сохранении которой эта социальная форма заинтересована;
поэтому и говорят, что современный цезаризм носит скорее полицейский, а
не военный характер..
----------
(из отрывка"Государство"ТТ стр 237 сл)
...
-"Входят ли парламенты в состав государственной структуры (даже в тех
странах, где они как будто бы играют максимально действенную роль), а
если нет, то какую функцию они выполняют в действительности? При
положительном ответе встает другой вопрос: каким образом они входят в
состав государства и каким образом выполняют свою специфическую функцию?
И если даже парламенты органически не входят в состав государства, то
может ли это тем не менее служить свидетельством того, что их
существование не имеет общегосударственного значения? И каково основание
тех обвинений, которые выдвигают по адресу парламентаризма и неразрывно
связанного с ним многопартийного режима? (Основание, естественно,
объективно, то есть связано с тем фактом, что само существование
парламентов препятствует и замедляет техническую деятельность
правительства.) Вполне понятно, что представительный режим в
политическом отношении может <причинить" беспокойство> кадровой
бюрократии, но вопрос состоит не в этом. Суть его сводится к следующему:
не превратился ли представительный и многопартийный режим,
предназначенный служить механизмом для отбора лучших функционеров,
которые дополняли бы и уравновешивали кадровую бюрократию с тем, чтобы
предотвратить окаменение, - не превратился ти этот представительный
режим в препятствие, в механизм совершенно противоположного характера, и
если да - то по каким причинам?
Впрочем, даже утвердительный ответ на этот вопрос не исчерпывает
проблемы, ибо если даже допустить (а это как раз нужно допустить), что
парламентаризм утратил свою действенность и, больше того, стал приносить
вред, то отсюда вовсе не следует, что нужно реабилитировать и
превозносить бюрократический режим. Нужно подумать над тем, не
отождествляются ли парламентаризм и представительный режим вообще и нет
ли возможности по-иному разрешить как проблему парламентаризма, так и
проблему бюрократического режима....
Поскольку государство есть само упорядоченное общество, оно суверенно.
Оно не может иметь юридических границ: для него не могут служить
границей субъективные нормы публичного права, государство не может
сказать о себе, что оно самоограничивается. Установленное право не может
быть границей для государства, ибо в любой момент оно может быть
изменено государством во имя новых социальных потребностей и т.д.
Пока существуют классовые государства, упорядоченное общество может
существовать только как метафора, то есть только в том смысле, что и
классовое государство также является упорядоченным обществом. Утописты,
поскольку они выступали с критикой современного им общества, прекрасно
понимали, что классовое государство не может быть упорядоченным
обществом, и это подтверждается тем, что, рисуя в утопиях различные типы
общества, они вводили в качестве необходимой основы задуманной реформы
экономическое равенство.
Что касается этического и культурного государства то самое разумное и
конкретное, что можно сказать по этому поводу, сводится, на мой взгляд,
к следующему: каждое государство является этическим, поскольку одна из
наиболее важных его функций состоит в том, чтобы поднимать широкие массы
населения до определенного культурного и морального уровня (или типа),
соответствующего потребностям развития производительных сил и,
следовательно, отвечающего интересам господствующих классов. В этом
смысле особенно важную роль в государстве играет школа, выполняющая
позитивную воспитательную функцию. Однако в реальной действительности на
достижение этой цели направлено множество других видов деятельности и
инициативы, носящих так называемый частный характер, которые образуют в
совокупности аппарат политической или культурной гегемонии
господствующих классов.
В полемике (кстати сказать, поверхностной) о функциях государства
(которая понимается в узком смысле как политико-юридическая организация)
выражение <государство - ночной сторож> соответствует итальянскому
выражению <государство-карабинер> и должно обозначать государство, чьи
функции ограничиваются охраной общественного порядка и гарантированием
соблюдения законов.
Выражение <государство - ночной сторож>, которое должно, вероятно, иметь
больший саркастический оттенок, чем выражение <государство-карабинер>
или <государство-полицейский>, принадлежит, кажется, Иссалю.
Противоположностью такому государству должны служить <этическое
государство> или <государство-интервенционист> ( <государство,
осуществляющее вмешательство>). И нужно проводить различие между этими
двумя категориями.
Концепция этического государства имеет философское и интеллектуальное
происхождение (она свойственна интеллектуалам; пример - взгляды Гегеля),
и ее действительно можно было бы поставить в один ряд с концепцией
<государство - ночной сторож>, потому что она относится скорее к
самостоятельной (воспитательной и моральной) деятельности светского
государства в противоположность космополитизму и тому вмешательству,
которые характеризуют деятельность религиозно-церковной организации как
пережитка средневековья. Концепция же государства-интервенциониста имеет
экономическое происхождение и связана, с одной стороны, с
протекционистскими течениями, или течениями экономического национализма,
а с другой стороны - с попыткой заставить определенные государственные
кадры феодального и помещичьего происхождения взять на себя <защиту>
трудящихся классов от эксцессов капитализма (политика Бисмарка и
Дизраэли).
Эти различные тенденции могут вступать в разнообразные комбинации, что и
происходит на деле. Естественно, что либералы (сторонники <экономизма>)
выступают за государство с функциями <ночного сторожа> и хотели бы,
чтобы историческая инициатива была предоставлена гражданскому обществу и
различным силам, которые развиваются бурно, если существует
<государство-сторож>, заботящееся о том, чтобы <игра> велась <честно> и
чтобы соблюдались ее законы. Интеллигенты, будь то либералы или даже
сторонники государства-интервенциониста, относятся очень неодинаково к р
азличным вопросам: они могут быть либералами в экономической области и
одновременно интервенционистами в области культуры и т.д.
(стр.247 сл)
Мы всегда отождествляем государство и правительство, а это
отождествление представляет собой как раз новое выражение
экономико-корпоративной формы (здесь: формы выражения
социально-экономического содержания государства. - Ред.), то есть
смешения гражданского общества и общества политического, ибо следует
отметить, что в общее понятие государства входят элементы, которые
должны быть отнесены к понятию гражданского общества (в_этом смысле
можно было бы сказать, что государство == политическое общество +
гражданское общество, иначе говоря, государство является гегемонией,
облеченной в броню принуждения. В доктрине государства, согласно которой
существует тенденция к тому, что государству суждено исчерпать себя и
раствориться в упорядоченном обществе, - в этой доктрине указанный выше
вопрос занимает центральное место. Можно-представить себе, как
принудительная сторона государству постепенно исчерпывает себя в
результате того, что утверждаются все более значительные элементы
упорядоченного общества (то есть этического государства или гражданского
общества). Выражения <этическое государство> или <гражданское общество>
должны были бы означать, что это <представление> о государстве без
государства имелось у Крупных ученых в области политики и права
постолькуку, поскольку они становились на почву чистой науки (то есть
чистой утопии, поскольку она основывалась на предположении, что все люди
будто бы действительно равны между собой...).
В доктрине государства как упорядоченного общества нужно будет от фазы,
на которой <государство> будет равнозначно <правительству> и
отождествляться с <гражданским обществом>, перейти к фазе, на которой
государство будет выступать в роли <ночного сторожа>, то есть будет
являться принудительной организацией, охраняющей развитие элементов
упорядоченного общества, которые будут непрерывно умножаться, вследствие
чего авторитетные и хаотические вмешательства этой организации будут
постепенно сокращаться...
Если ни один тип государства действительно не может не пройти через фазу
экономико-корпоративного примитивизма (то есть прямого выражения
интересов господствующей социальной группы. - Ред.), то не следует ли
отсюда, что содержание политической гегемонии новой социальной группы,
основавшей новый тип государства, должно носить преимущественно
экономическии характер? Ведь в таком случае речь идет о преобразовании
экономической структуры и конкретных отношении между людьми и
экономическим миром, то есть производством. Элементы надстройки не могут
быть при этом слаборазвитыми; деятельность этих элементов сведется
к.предвидению и борьбе, причем <плановое> начало будет играть при этом
еще явно недостаточную роль; культурный план будет носить главным
образом негативный характер, сведется к критике прошлого и к тому, чтобы
предать забвению, старое и разрушить его, а план позитивного
строительства оудет намечен еще в самых <общих чертах>, которые в любой
момент можно (и нужно) будет изменять, чтобы план находился в
соответствии с вновь создаваемой экономической структурой.
------
(из отрывка "Человек-индивидуум и человеческая масса"ТТ стр252)
...Старые руководители общества, возглавлявшие его в интеллектуальном и
нравственном отношении, чувствуют, что почва уходит у них из-под ног,
понимают, что их <проповеди> становятся именно <проповедями> - вещью,
чуждой действительности, голой формой, лишенной содержания, безжизненным
призраком; отсюда их отчаяние и консервативные и реакционные тенденции.
Из-за того, что разлагается та особая форма цивилизации, культуры и
нравственности, которую они представляют, они кричат о гибели всякой
цивилизации, всякой культуры, всякой нравственности и требуют от
государства принятия репрессивных мер. Эти руководители образуют
.сопротивляющуюся группу, стоящую вне реального исторического процесса;
тем самым они увеличивают продолжительность кризиса, ибо закат
определенного образа жизни и образа мышления не может происходить без
кризиса. С другой стороны, люди, представляющие новый порядок, которому
предстоит появиться на свет, из-за <рационалистической> ненависти к
старому распространяют утопии и надуманные планы.
Что служит исходным пунктом этого нового порядка, которым чревата
действительность? Мир производства, труд. В основу всякого анализа
нравственных и идеологических установлений, которые предстоит создать, и
принципов, которые предстоит распространить, должен оыть положен
критерий максимального утилитаризма; коллективная и индивидуальная жизнь
должна быть организована на базе максимального использования
производственного аппарата. Развитие экономических сил на новых основах
и прогрессивное развитие новой экономической структуры излечат
противоречия, которые не могут отсутствовать, и откроют новые
возможности для самодисциплины, то есть и для индивидуальной свободы.
=============
еще один отрывок ТТ(стр.256-258)
. Фетишизм.
Из "Тюремных тетрадей"
Как можно определить явление фетишизма? Коллективный организм состоит из
отдельных индивидов, которые образуют данный организм, поскольку они
создали и активно соблюдают определенный иерархический порядок и
подчиняются определенному руководству. Если каждый индивид рассматривает
коллективный организм как нечто ему чуждое, то совершенно очевидно, что
этот организм фактически более не существует, а становится неким
призрачным порождением интеллекта, неким фетишем. Нужно подумать,
неунаследован ли этот широко распространенный образ мышления от
католической трансцендентальности и от старых патерналистских режимов;
этот образ мышления присущ целому ряду организмов, от государства до
нации, политических партий и т. д. Совершенно естественно, что его
происхождение связано с церковью, поскольку, по крайней мере в Италии,
многовековые усилия Ватикана, направленные на уничтожение всяких следов
вдутренней демократии и вмешательства верующих в религиозную
деятельность, увенчались полным успехом и обусловили все то, что стало
второй натурой верующего, хотя отсюда и возникла как раз та особая форма
католицизма, которая свойственна итальянскому народу. Удивительно и в то
же время знаменательно, что такого рода фетишизм проявляется и по
отношению к <добровольным> организмам не <административного> или
государственного типа, какими являются партии и профсоюзы. Отношения
между отдельным индивидом и организмом стали мыслиться как некое
противоречие, индивид начал смотреть на организм с позиций чисто внешней
критики (если он не стоит на позициях некритического восторженного
преклонения). В любом случае речь идет о фетишистском отношении. Индивид
полагает, что организм сам все сделает, даже если лично он бездействует,
и не задумывается над тем, что, поскольку такое поведение весьма
распространено, организм неизбежно оказывается бездейственным.
Кроме того, следует признать, что поскольку широко распространено
механистическое и детерминистское представление об истории
(представление, соответствующее житейскому смыслу и связанное с
пассивностью широких народных масс), каждый индивид, видя, что, несмотря
на его бездействие, все-таки что-то происходит, склонен думать, что над
отдельными индивидами существует нечто фантасмагорическое, существует
абстракция коллективного организма, своего рода независимое божество,
которое не думает конкретной головой, но все-таки думает, не
передвигается с помощью человеческих ног, но все же передвигается п т.
д.
Может показаться, что некоторые идеологические концепции (как, например,
концепция актуального идеализма (Уго Спирито), отождествляющая индивид и
государство) должны были бы перевоспитать сознание индивидов, однако не
заметно, чтобы это действительно происходило, поскольку это
отождествление носит чисто словесный, декларативный характер. То же
самое можно сказать и о любых формах так называемого <органического
централизма>, основывающегося на предположении (которое верно лишь в
исключительные моменты накала народных страстей), что отношение между
правителями и управляемыми определяется тем фактом, что правители
действуют в интересах управляемых и в то же время <должны> иметь на то
их согласие, то есть должно произойти отождествление индивида с целым, а
целое (каким бы организмом оно ни являлось) должно быть представлено
руководителями. Можно полагать, что для католической церкви подобная
концепция не только полезна, но и необходима: любая форма вмешательства
снизу вызвала бы распад церкви (это видно на примере протестантских
церквей); однако для других организмов вопросом жизни или смерти
является не пассивное и косвенное согласие управляемых, а согласие
активное, прямое и, следовательно, непосредственное участие отдельных
индивидов в управлении, даже если это создает видимость разложения и
смуты. Коллективное сознание, то есть живой организм, образуется лишь
после того, как от множественности мнений придут к единству в результате
споров, столкновений отдельных индивидов; нельзя также сказать, что там,
где царит <молчание>, нет подобной множественности. Оркестр, в котором
во время репетиций каждый инструмент исполняет свою партию, производит
впечатление ужасной какофонии; и все-таки такие репетиции являются
необходимым условием для того, чтобы оркестр жил как единый
<инструмент>.
Сам генерал Пиночет почтил покойного мыслителя своей лютой ненавистью. В
интервью <Комсомольской правде> в начале 90?х годов отставной палач
говорил: <Марксизм-ленинизм в вашей стране - да, потерпел крах, но
появился куда более опасный враг - грамшианство. Учение итальянского
коммуниста Антонио Грамши - это марксизм в новом платье. Оно опасно тем,
что проникает в сознание людей, в первую очередь, интеллигенции> (КП от
30.09.1992). Отчего же трясутся генеральские поджилки?
Дело в том, что Антонио Грамши разработал новую революционную теорию,
пригодную как раз для индустриального, а ещё более - для нынешнего
информационного общества. В её основе - не <кавалерийские атаки на
капитал>, не отчаянный и бесплодный бунт <красных бригад>, а борьба за
умы. Она не отмечена вспышками ярости и торопливого бунта, в котором
нетерпеливая молодёжь приносит себя и других в жертву идее, которую не
успевает даже хорошенько изучить. Она не годится для киносюжета. Эта
борьба - неспешная, неброская, требует от человека не столько задора,
сколько воли и честности. Но завоевания, которые она приносит,
необратимы.
=========
это как бы введение к статейке, зацепившейся по теме"Грамши и
современность". Ушакин (автор статьи в "ПолИс") пытается угрызть ядро
орешка ТТ - "концепцию гегемонии". Как чистого инструмента, пригодного
для вооружения противоположных сторон в схватке .Помните, что СГКМ писАл
в "Обездоленных" про концепцию культурной гегемонии и молекулярной
революции - что это"дышло", которое можно развернуть и ипользовать тому,
кто окажется маневренней, умней,мощнее. В прошлый раз его использованли
против нас - об этом напоминает и предыдущий материал , из"Нового
времени" 1990года,и упоминание бабы Леры в статье Ушакина
