Замечания по структуре текстов (пример с АК) Словарь Грамши - продолжение (ч 1.2)
Приводится пример "устройства текстов Грамши", связанный с замыслом и
написанием книги"Анти-Кроче".(АК)
В письмах к Т.Шухт(сестре жены - именно благодаря ей были спасены ТТ)
содержится постановка проблемы . В них же (так, как они напечатаны в
книге) вводятся некоторые
понятия, содержание которых кратко комментируется в примечаниях по
сноскам. Расшифровываются и порой сознательно зашифрованные слова. Такие
как Виличи ,Ильич - Ленин.
Читать тексты, в том числе письма, подряд или без выборки не имеет
особого
смысла. Вдобавок такие тексты написаны довольно сложным языком и
изобилуют массой имен и реалий,от нас порой далеких. Надо включать
селектор на входе. Задаться задачей выяснения той или иной темы
("здравого смысла","идеологии" и т.п.), затем на нить нанизать отрывки и
"вводные" -такие, как в этих письмах.
Читать текст следует, корреспондируясь с этими примечаниями,содержащими
толкования терминов вроде "исторический блок" и т.п. Таковых немного.
Собранные затем вместе, примечания составляют мини-словарик -толковник.
========
Письма из тюрьмы
Т.Шухт
Из письма к ней же от 1 декабря 1930 г.
....
...
Письмо написано самим Кроче или по крайней мере одним из его учеников и
крайне любопытно. Из этого письма явствует, что позиция Кроче по
отношению к историческому материализму полностью изменилась за последние
несколько лет. Теперь Кроче утверждает, ни мало ни много, что
исторический материализм знаменует возврат к старому - средневековому! -
теологизму, к докантовской и докартезианской философии. Факт
поразительный, начинаешь подозревать, что даже он, несмотря на свою
олимпийскую безмятежность, начинает слишком часто подремывать - чаще,
чем это случалось с Гомером 28. Не знаю, напишет ли он особый реферат по
этому вопросу, было бы интересно и, по-моему, не так трудно ответить
ему, почерпнув в его собственных трудах необходимые и достаточные доводы
29. По-моему, Кроче прибег к весьма прозрачному полемическому трюку и
его суждение есть скорее акт воли, чем историко-философское суждение, т.
е. имеет практическую цель. Может быть, нетрудно доказать, что многие
так называемые теоретики исторического материализма очутились в
философии на позициях, сходных со средневековым теологизмом, и сделали
из "экономического строя" нечто вроде "неведомого божества" 30; но что с
того? Это все равно как взяться судить о религии папы и иезуитов, а
говорить о суевериях бергамских крестьян. Отношение Кроче к
историческому материализму напоминает, по-моему, отношение людей
Возрождения к Лютеровой реформе: "где появляется Лютер, исчезает
просвещение" 31,- говорил Эразм, однако историки и сам Кроче признают
теперь, что Лютер и реформация положили начало всей современной культуре
и философии, в том числе и философии Кроче. Человек Возрождения не
понимал, что великое движение нравственного и умственного обновления,
поскольку оно воплощалось в широких массах народа, как это было с
лютеранством, немедленно принимает грубые и даже суеверные формы, и это
неизбежно в силу того факта, что героем и знаменосцем реформации был
немецкий народ, а не узкий круг высокой аристократии духа. Если Юлия
сможет, пусть поставит меня в известность, даст ли полемика Кроче -
Луначарский повод к сколько-нибудь значительным интеллектуальным
выступлениям 32.
--------
30 Имеются в виду механические и "экономические" тенденции в марксизме
II Интернационала и 20-х гг., критике которых посвящена значительная
часть "Тюремных тетрадей". Эта и следующая фразы связаны с важным
принципом Грамши: "На фронте идеологии, напротив (в отличие от военной и
политической борьбы,- П. К.), разгром вспомогательных сил,
незначительных последователей почти ничего не значит; здесь необходимо
бить по самым выдающимся" (MS, р. 164). Не случайно и в споре с
механистическими тенденциями в марксизме Грамши взял наиболее
талантливого, культурного и влиятельного их представителя Н. И. Бухарина
и его книгу "Теория исторического материализма: Популярный учебник
марксистской социологии".
==========
Татьяне Шухт, 2 мая 1932 г.
Дорогая Таня,
.... через некоторое время я попрошу собрание сочинений самого
Макиавелли,- ты, может быть, помнишь, что я просил их еще в Милане 74,
но тогда издание еще не появилось.
...Могу дать тебе еще кое-какие ориентиры для работы о книге Кроче
(которую еще не прочел в полном объеме): хотя эти заметки немного
бессвязны, тебе они, я думаю, могут быть полезны. Сама подумай, как
скомпоновать их ради целей твоей работы. Я уже указал на то, сколь
большое значение Кроче придает своей теоретической работе зачинателя
ревизии, так что - и он сам с этим открыто соглашается - вся его
деятельность как мыслителя руководствовалась в последние двадцать лет
одной целью: сделать ревизию столь полной, чтобы она стала ликвидацией.
Как зачинатель ревизии он способствовал возникновению
экономико-юридического течения в исторической науке 75 (оно, в
ослабленной форме, до сих пор имеет представителей, прежде всего
академика Джоакино Вольпе); теперь он придал литературную форму той
истории, которую сам называет этико-политической и образцом которой
должна была бы стать его "История Европы". В чем состоит новизна вклада
Кроче, имеет ли она то значение, какое он ей приписывает, и особенно ту
"ликвидирующую" силу, на которую он притязает? Можно с полной
определенностью сказать, что Кроче в историке-политической деятельности
ставит акцент единственно на том моменте, который в политике именуется
"гегемонией" 76 согласия, культурных устремлений, чтобы отличать его от
моментов насилия, принуждения, законодательного, государственного и
полицейского вмешательства. На самом деле непонятно, почему Кроче верит,
будто тот оборот, который он дал философии истории, способен
окончательно ликвидировать всю философию "праксиса" 77. Ведь случилось
так, что именно в то время, когда Кроче готовил эту свою якобы
сокрушительную палицу, философия "праксиса" разрабатывалась самыми
крупными из своих современных теоретиков 78 в том же направлении, и
момент "гегемонии" и культурных устремлений переоценивался в
противоположность механистическим и фаталистическим концепциям
экономизма. Стало возможно даже утверждать, что основной признак
новейшей философии "праксиса" есть именно историко-политическое понятие
"гегемонии". Поэтому мне кажется, что Кроче не оказался up to date 79 со
своими исследованиями и с библиографией любимых своих очерков или же что
он утратил способность критической ориентировки. Судя по всему, его
сведения основываются прежде всего на пресловутой книге высокого
журналиста Фюлоп-Миллера 80. Этот пункт следовало бы развить подробно и
аналитически, но тогда понадобилась бы очень длинная статья. Для того,
что тебя интересует, хватит, по-моему, этих заметок, которые мне было бы
не с руки развивать пространно...
----------
Ей же, 9 мая 1932 г. 81
...Так как я не прочел еще "Историю Европы", то не могу дать тебе
никаких наметок относительно ее реального содержания. Могу, однако,
написать тебе о некоторых наблюдениях, посторонних только на первый
взгляд, как ты увидишь. Я уже тебе писал, что вся историографическая
работа Кроче в последние двадцать лет была направлена на разработку
философии истории как истории этико-политической в противоположность
истории экономико-юридической, представлявшей собою теорию,
ответвившуюся от исторического материализма после той ревизии, которой
он подвергся стараниями самого же Кроче. Но действительно ли история
Кроче - этико-политическая? По-моему, историю Кроче нельзя назвать иначе
как "умозрительной" или "философской", и именно из-за этого своего
характера, а не из-за того, что она этико-политическая, она
противоположна историческому материализму. Этико-политическую историю
исторический материализм не исключает -- в той мере, в какой она есть
история времени с преобладающей "гегемонией", но он исключает историю
"умозрительную", как и всякую "умозрительную" философию. Кроче говорит,
что, разрабатывая свою философию, он хотел освободить современное
мышление от всякого следа трансцендентности, теологии, а значит, и
метафизики в традиционном смысле; двигаясь в этом направлении, он пришел
к отрицанию философии как системы 82 именно потому, что в самой идее
системы есть остаток теологии. Но его философия - это философия
"умозрительная" и как таковая продолжает быть трансцендентной и
теологичной, несмотря на язык, взятый у исторической науки. Кроче так
погружен в свой метод и в свой язык умозрительной философии, что не
может ни о чем судить несогласно с ними; когда он пишет, что в философии
"праксиса" формация есть нечто вроде неведомого бога, это было бы верно,
будь философия "праксиса" философией умозрительной, а не абсолютным
историзмом, на деле, а не на словах освободившимся от малейшего остатка
трансцендентности и теологии. С этим пунктом связано другое наблюдение,
которое гораздо ближе касается концепции и композиции "Истории Европы".
Мыслима ли объединяющая история Европы, которая начиналась бы с 1815
года, т.е. с рестраврации? Если можно написать об истории Европы как о
формировании исторического блока 83, то нельзя исключить из нее
Французскую революцию и наполеоновские войны, которые были
"экономико-юридической" предпосылкой исторического европейского блока,
моментом насилия и борьбы. А Кроче берет только следующий момент, когда
разнузданные перед этим силы уравновесились и, так сказать, "прошли
катарсис" 84, делает из этого момента самостоятельный факт и строит свою
историческую схему. То же самое он сделал со своей "Историей Италии":
начав с 1870 года 85, он пренебрег моментом борьбы, моментом
экономическим, ради апологии момента исключительно этико-политического,
который, как видно, упал с неба. Кроче, при всей его прозорливости и при
всех ухищрениях его современно-критического языка, породил новый вид
риторической истории: ее современным видом и является умозрительная
история. Это видно еще лучше, если рассмотреть "историческое понятие",
образующее центр книги Кроче, т. е. понятие "свободы"; Кроче,
противореча самому себе, путает "свободу" как философский, умозрительный
принцип и свободу как идеологию, или же практическое орудие управления,
элемент морального единства в период гегемонии. Если вся история есть
история свободы, или же духа, который творит самого себя (а на этом
языке свобода равна духу, дух равен истории, а история равна свободе),
то почему только история Европы в XIX столетии есть история свободы?
Нет, она не будет не историей свободы в философском смысле, но историей
самопознания этой свободы и распространения этого самопознания: среди
интеллигентских слоев - в форме религии и в форме суеверия - в слоях
простонародных, поскольку они ощущают свою связь со слоями
интеллигентскими, чувствуют, что участвуют в политическом блоке,
знаменосцами и жрецами которого являются интеллигенты. Речь идет,
следовательно, об идеологии, т. е. о практическом орудии управления, и
следует изучить тот практический комплекс, на котором она основывается.
"Свобода" как понятие историческое есть сама диалектика истории и не
имеет индивидуальных и разобщенных практических "представителей".
История была свободой даже в восточных сатрапиях, поскольку и тогда было
историческое "движение", и эти сатрапии рухнули. Одним словом, я думаю,
что слова меняются, слова, может быть, и хорошо сказаны, но вещи даже не
затронуты. Мне кажется, что в "Фашистской критике", в одной из статей,
содержалась, хотя и не явно, справедливая критика: там было замечено,
что спустя двадцать лет Кроче, увидев нынешнее время в перспективе,
сможет найти ему историческое оправдание как движению свободы 86.
Впрочем, если ты помнишь первый пункт из написанных мною, т. е.
замечания о позиции Кроче во время войны, ты лучше поймешь его точку
зрения: как жрец новейшей религии историзма, Кроче видит тезис и
антитезис исторического процесса и равно настаивает на том и на другом
из "практических соображений", так как в настоящем видит будущее и
тревожится о нем не меньше, чем о настоящем. Каждому свое, а "жрецам" --
беречь завтрашний день. В сущности, есть в этой "этико-политической"
концепции немалая доля нравственного цинизма: это - современная форма
макиавеллизма...
===================
(примечания -сноски)
...
76 Одно из центральных и получивших наибольшую известность понятий в
теоретической системе Грамши.
Первые шаги к формированию концепции гегемонии прослеживаются еще в
ранних статьях Грамши. Так, в 1916 в "Гридо дель пополо": "Любой
революции предшествует интенсивная деятельность по критике,
распространению культуры, проникновению идей в большие массы народа,
ранее для этих идей недоступные, думающие лишь о повседневных,
сиюминутных решениях своих непосредственных экономических и политических
проблем, не связывающиеся узами солидарности с другими, живущими в тех
же условиях" (Gramsci A. Scritti politici. Roma, 1971, p. 19). В 1920 в
редакционном введении к статье А. В. Луначарского "Культура в
социалистическом движении": "Существуют ли уже элементы для создания
искусства, философии, морали (нравов), свойственных рабочему классу? Эту
проблему надо поставить и разрешить: наряду с задачей завоевания
политической и экономической власти пролегариат должен также поставить
перед собой задачу завоевания интеллектуальной власти; он должен думать
не только о том, как организовать политику и экономику, но и о том. как
организовать свою культуру" (Gramsci A. Scrilti: 1915- 1921. Milano,
1968, p. 127 - 128). Затем эта проблематика как бы отходит в
теоретической деятельности Грамши на второй план и вновь начинает
привлекать его внимание с 1924 (1-й номер возобновленного "Ордине
нуово"), уже на основе знакомства с работами В. И. Ленина. Теория
гегемонии разрабатывается в "Некоторых аспектах южного вопроса" и в
"Тюремных тетрадях".
Наиболее подробное исследование развития концепции гегемонии у Грамши
дала К. Буси-Глюксман (Buci-Glucksmann С. Gramsci e lo Stato: Per una
teoria materialistica della filosofia. Roma, 1976), которая показала как
итальянские и европейские источники идей Грамши, так и воздействие на
него работ и деятельности В. И. Ленина и опыта русской революции.
77 Грамши постоянно употребляет выражение "filosofia della praxis" (или,
в итальянизированной форме, "della prassi") как синоним марксизма, и не
только для обмана тюремной цензуры, как это традиционно объясняется, но
и для выражения главного, по Грамши, в марксизме.
Определение марксизма как "filosofia della praxis" (где слово "практика"
дается калькой немецкого "Praxis", а не итальянским "pratica") имеет
определенную традицию в Италии. Впервые оно появляется у Антонио
Лабриолы, у которого термин заимствует В. Кроче, но меняя коренным
обраюм его смысл - марксизм для В. Кроче потому "философия практики",
что он -- вовсе не философия. В системе Кроче есть и своя "философия
практики" (filosofia della pratica) - философия практической жизни -
этика, право и экономика. Термин "Filosofia della praxis" вновь вернул к
жизни (исследовав его младогегельянские истоки) в 1912 в своей книге
"Исторический материализм Фридриха Энгельса" социалист Р. Мондольфо.
Грамши четко различает термины "pratica" (в сочетании "teoria e
pralica") и "praxis" ("filosofia della praxis"). Философия практики для
него не "философствование о практике", а особый род философии,
непосредственно вплетенной в практическую деятельность по преобразованию
мира, и особый род практики, осмысленной, одухотворенной идеей,
постоянно осмысляющей себя. "Это философия, которая одновременно
является политикой, и это политика, которая одновременно является
философией".
78 Грамши имеет в виду прежде всего В. И. Ленина, наиболее крупным
философским завоеванием которого считал именно понятие и практическое
осуществление гегемонии.
81 Для понимания текста существенно полученное Грамши письмо Т. Шухт от
6.5.1932, где говорилось: "...один друг Кроче, недавно встретившийся с
ним, сообщил Пьеро, что Кроче ему сказал о своей нынешней убежденности,
что "исторический материализм не имеет никакой ценности, разве что как
практический канон интерпретации": друг, сорокалетний крочеанец, не
рискует присоединиться к этому последнему повороту и хотел бы по крайней
мере сохранить местечко для экономики. Это, впрочем, очевидно из
"Истории Европы", но если Кроче сим непоследователен, чем может быть
сегодня доказана последовательность его ревизионистской мысли?" (LC, р.
623)
82 Кроче стремился освободить философию от попыток построения философии
природы и философии истории: "Необходимо сохранить живую часть
[философии Гегеля]. а именно новое понимание понятия конкретной
универсалии, вместе с диалектикой противоположностей и доктриной
степеней реальности: надо отвергнуть, опираясь на это новое понятие и
развивая его, всякий панлогизм, всякое спекулятивное построение
индивидуального и эмпирического, истории и природы: признать автономию
различных форм духа... и, наконец, разрешить всю философию в чистую
философию духа" (Сroce B. Saggio sullo Hegel.-- Bari, 1913, p. 139).
83 Грамшианский термин "исторический блок" традиционно считается
синонимом "общественно-экономической формации" ("базис и надстройка
составляют "исторический блок".- MS, p. 47). Однако Грамши, отталкиваясь
от Ленина, подчеркивает прежде всего деятельностную, субъективную
сторону общественной жизни. Исторический блок для него это общество,
организуемое в различных сферах своей жизни классом (социальной
группой), который выступает как господствующий и руководящий,
объединяющий вокруг себя (осуществляющий по отношению к ним гегемонию)
одни слои и подкрепляющий спою руководящую роль в необходимых случаях
насилием по отношению к другим слоям. В формировании и поддержании
исторического блока особая роль цементирующего начала принадлежит
интеллигенции.
Несомненна родственность понятия "исторический блок" "конкретной
целостности" Г. Лукача и "реальной целостности" К. Корша. Вместе с тем
оно появилось не без влияния Ж. Сореля.
84 Очищение (греч.) -- эстетическое понятие у Грамши получает
неожиданный смысл: "Можно применить термин "катарсис", чтобы указать на
переход от чисто экономического (или аффективно-эгоистического) момента
к моменту этико-политическому, т. е. высшую переработку базиса в
надстройку в умах людей. Что означает также переход от "объективного к
субъективному" и от "необходимости к свободе". Базис из внешней силы,
которая подавляет человека, приспосабливает его к себе, делает его
пассивным, превращается в средство свободы, в инструмент создания новой
этико-политической формы, вначале -- новой инициативы. Определение
"катарсического" момента становится, таким образом, по-моему, исходным
пунктом всей философии практики; катарсический процесс совпадает с цепью
синтезов, которые являются результатом диалектического развития.
(Помнить два пункта, между которыми вибрирует этот процесс - что никакое
общество не ставит задач, для решения которых уже по существовали бы или
не находились бы в процессе возникновения необходимые и достаточные
условия и что никакое общество не гибнет прежде, чем выразит все свое
потенциальное содержание.)" (QC, р. 1244; MS. p. 48.) В скобках
содержится аллюзия на К. Маркса (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 13, с.
7).
85 Т. е. с завершения объединения Италии.
...
=========
