>Мы, пожалуй, не разберемся в истоках победы "демократов" над коммунистами, если не учтем такой фактор, как веберовская реабилитация класса капиталистов и основанная на веберовских пре-зумпциях, идеологически подогретая система массовых ожиданий. Массы, шокированные системой но-менклатурных привилегий и закрытого спец-распределительства, ожидали, что номенклатурную элиту новых партийных феодалов, жирующих на фоне всеобщего "дефицита", заменит веберовский буржуа-аскет, с презрением отвергающий всякие привилегии и дармовые блага в пользу принципа последова-тельной самодеятельности и не-подопечности. Номенклатурные растратчики общественного богатства, которых постоянно страховало государство, не требующее у них настоящего экономического отчета, должны были смениться ответственными частными собственниками, погружающимися в стихию рынка как в священную очистительную воду. При этом предполагалось, что крушение прежних политических и идеологических запретов автоматически сделает свободным все общество и что эта всеобщность сво-боды столь же автоматически преобразуется во всеобщую гражданскую ответственность.
>Мне уже приходилось писать, сразу же по следам нашей приватизации, что оба указанных допу-щения оказались ложными. Падение прежней партийной цензуры освободило не общество - оно освобо-дило от всякой гражданской и морально-политической ответственности прежнюю номенклатуру, которая проводила уходящую идеологию словами персонажа Достоевского: "Если Бога нет, то все позволено". Бог для этих атеистов умер давно, но гнет партийной цензуры в известной мере смягчил для общества последствия этой смерти Бога, ибо демагогия партийной "коммунистической сознательности" служила не только в качестве средства массовой манипуляции, но и в качестве сдерживающего тормоза внутри самих верхов.
>Как оказалось, советское общество явно переоценило само себя: освобождение от партийно-идеологической цензуры сработало в пользу "сильных" и давно уже в тайне от всех ведущих буржуаз-ный образ жизни и только усилило беззащитность остальных, у которых к моменту "демократического переворота" не оказалось ни капиталов, ни политического влияния, достаточного для эффективной са-мозащиты от произвола номенклатурных приватизаторов. Наряду с этой неожиданной классовой дели-мостью свободы, оказавшейся целиком в руках прежней номенклатуры, обнаружилась и проблематич-ность той связи между свободой и ответственностью, которую постулировал новый либерализм.
>Удивительное дело, но безответственность стала всеобщей: верхи отделались от этики долга как от опостылевшей Цензуры, низы соблазнились объявленной вседозволенностью, Не уразумев того, что в обстановке вседозволенности всегда выигрывают сильные и проигрывают слабые, Причем — и это бы-ло еще одним сюрпризом постсоветской эпохи — сами Понятия сильных и слабых совершенно не сов-падали со смыслом, заложенным в идеологии либерализма. Идеология Постулировала, что слабые - это те, кто привыкли полагаться на государственный патернализм, а сильные — это те, кто готов к свобод-ному рыночному соревнованию, избавленному от любых тайных подстраховок.
>На деле оказалось, что "сильными" оказались как раз те, кто сумел сполна использовать всю систему номенклатурных подстраховок и привилегий для перераспределения национального богатства в свою пользу, а "слабые", напротив, оказались предоставленными самим себе, но с заведомо урезан-ными правами и возможностями, что по существу исключало их полноценное приобщение к доброде-телям самодеятельного гражданского общества.
>Номенклатурные приватизаторы с самого начала повели себя отнюдь не по примеру "аскетов накопления", методически накапливающих по крохам добываемую прибыль для ее последующего ин-вестирования в экономику роста. Они, напротив, повели себя как безответственная богема, даром по-лучившая не ею созданное богатство и намеренная использовать его ради неслыханно разнузданного гедонизма. Объективный социокультурный анализ их поведения указывает нам не на аскетическую эти-ку самонакопления, связанную с методическим внутренним самоограничением, а на сочетание психоло-гии разнузданной богемы с психологией захватнической "удали" , все более становящейся откровенно криминальной. Не менее обескураживающим оказывается и сравнение класса "новых русских" (и иных "новых" во всем постсоветском и постсоциалистическом пространстве) с национально ответственным пу-ританским мещанством, строящим национальный капитализм с полным сознанием собственной укоре-ненности в местную среду и традицию.
>Номенклатурная богема, получившая новую собственность вкупе со старыми привилегиями, ока-залась в принципе не способной идти трудным путем честных сбережений, партнерства и ответственно-сти. Она сделала головокружи тельное открытие, что старая предпринимательская при быль, связанная с экономикой роста не идет ни в какое сравнение с ростовщической прибылью, связанной со спе кулятивным помещением капитала, финансовыми пирами дами и играми типа "МММ".
Очень хорошие формулировки. Хотя и очень пессимистические.
