Сталин оставался правоверным марксистом-ленинцем до конца дней
Никола сообщил в новостях
следующее:69246@kmf...
>
>
> Считая разрыв Сталина с марксизмом уже завершившимся процессом,
Федотов задавался вопросом, почему в таком случае в Советском Союзе "на
каждом шагу, изменяя марксизму и даже издеваясь над ним, ханжески
бормочут старые формулы?" Причины этого Федотов видел в том, что всякая
власть, а особенно деспотическая, тоталитарная, нуждается в идеологии,
освящающей её господство. Однако для нынешних правителей России
непосильна задача "создать заново идеологию, соответствующую новому
строю... Марксизм для них вещь слишком мудрёная, в сущности почти
неизвестная. Но открытая критика его представляется вредной, ибо она
подрывала бы авторитет Ленина и партии, с именем которой неразрывно
связана Октябрьская революция. Отрекаться от своей собственной
революционной генеалогии - было бы безрассудно". Федотов Г. П. Судьба и
грехи России. Т. II.
Издана наконец-то в последние годы в общих и специализированных
ихданиях масса мемуарной и исследовательской литературы, основанной на
первоисточниках и архивах, содержащая достаточно ясную картину по
"тезису". .Сталин оставался правоверным марксистом-ленинцем до конца
дней.
И в частных, интимных беседах, таких как с Шепиловым,и на
"внутренних"встречах с "бригадами" разработчиков, и наконец в личным
записках(зписях,пометах на книгах ) образ мышления
Сталина-марксиста-ленинца проявляется и высвечивается . В последние годы
также. Не полностью, но выразительно и в меру ясно, что дает основание
сделать вывод о приверженности Сталина марксистской традиции, как он ее
сам
понимал и проводил. Цитаты я уже приводил в постинге "Рефлексия" -за
1948-50годы. http://vif2ne.ru/nvz/forum/archive/57/57138.htm
Ничего кроме констатации - не отстаивается (могу еще усилить -"
постояннно и в здравом государственном уме, а не в трансе или помутнении
чувств".) . Не отстаиваются оценочные позиции - ни что "это
плохо(хорошо) и последствия этого такие-то",. ни "все таки, что-то кроме
этого может еще есть". и т.п., Дается аутентичная архивная информация.
Контрааргументы - с указанием иных свидетельств - при отстаивании иных
позиций --принимаются с готовностью, плиз.
Понимаю, что дискутабелен вопрос, поэтому как и в прошлый раз даю
источники.
Г.Федотов - эмигрантский религиозный антисовсетский мыслитель. Я опять
же не отрицаю, что он - в отличие от многих - голова, сам давал из него
отличную находку(насчет"большевики они свои, хоть и курвы" - это еще
его личные впечатления, покак он не убег в эмиграцию). Федотов - голова.
Но не экстрасенс. По личным записям и пометкам товарища Сталина ис
воспоминаниями его ближайщего,интимного круга он не работал, как
архивисты. Там есть много таких вот личных нюансов и деталей.
.Меня, например, весьма впечатлили подробные описания того, как Сталин
дарил детям книги и расчертил"Краткий курс". Поэтому в частности текст
сохраняю длинным,для такого рода подробностей. Хотя Илизаров восе не
приверженец Сталина .
Ссылки на публикации последних лет .
====================
материалы из ж-ла"Свободная мысль" Статья"Культ"(о подготовке
издания"Биографии" с участием И.Сталина)
Ф.Чуев - книги(записи бесед с Молотовым, Кагановичем, Шепиловым.
Воспоминания Шепилова (признанный в историографии источник).
Исследования библиотеки и архивного фонда Сталина (Елизаров),.
-----
Елизаров (отрывки из большой работы из"Знание-сила"). Кажется.издана
недавно и книга по этим материалам
?? 3,4, 2000 г.
СТАЛИН. ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ
НА ФОНЕ ЕГО БИБЛИОТЕКИ И АРХИВА
Б.С. Илизаров
Илизаров Борис Семенович - доктор исторических наук, профессор,
ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН,
директор Центра документации "Народный архив".
.....
Сталин читал чрезвычайно много и очень много комментировал прочитанное.
Читал не только как высший государственный и партийный чиновник читает
документы. Он читал еще и как главный редактор, и как главный
политический и духовный цензор огромной державы. Он читал и как обычный
заинтересованный, но к тому же еще и страстный человек, тут же
комментируя книгу, статью, рукопись учебника, романа или киносценария.
Это небольшие, но все же лазейки, которые могут помочь проникнуть в
сталинскую душу.
ОПОРНЫЕ ТОЧКИ
Наметим первые опорные точки будущего портрета. На противоположных
сторонах незапятнанного еще чистого исторического полотна поставим
полюсные знаки "+" и "-". К плюсу отнесем все то, что относится к тому,
каким он видел себя сам (и физически и психологически), а к минусу -
каким его видели другие в разное время со стороны. Эта идея игры с
полюсами принадлежит не мне, а Сталину. Как в электрическом поле эти
условные знаки не несут в себе по отдельности никакой нагрузки, но
соединенные вместе приобретают исключительное значение. Находясь уже
ближе к концу жизни Сталин поставил себе в заслугу умение всесторонне
учитывать все плюсы и минусы: "Сталин мудр, нетороплив в решении сложных
политических вопросов, там где требуется всесторонний учет всех плюсов и
минусов" [4]. Казалось бы, речь идет об элементарной взвешенности
необходимой любому человеку при принятии серьезных решений. На самом же
деле здесь все сложней.
Как и всех людей от века, его мучил вопрос о смысле жизни, суть которого
сводится к вере или неверию в Бога. Как и для многих, вера и неверие в
Бога для него упирались в дилемму разума и чувства. Как и многие, в
новое время он считал, что его мысли о Боге и представления о нем
порождены исключительно человеческим, т.е. его же собственным иллюзорным
сознанием.
Как-то он зачитался неоконченной книгой Анатоля Франса "Последние
страницы", фрагменты которой были изданы до войны в СССР. Сталин сделал
отметки в тексте и на полях, а также оставил несколько замечаний. У
Франса речь шла о Боге: "Мысли, которые мы приписываем ему, исходят от
нас самих; мы бы их имели, если бы и не приписывали их ему. И не стали
бы от этого лучше". "Люди подчиняются своим собственным выдумкам. Они
сами создают богов и повинуются им". Сталин синим карандашом двумя
горизонтальными линиями на полях отметил первый тезис и подчеркнул
первое предложение последнего фрагмента, а рядом написал: "Известная
истина!". Еще до Франса Сталин не раз должен был сталкиваться с
подобными мыслями, высказанными Марксом или Энгельсом, а может быть, и
Фейербахом.
Как многие в XX в., он чаще гнал от себя мысли о религии, о вере, но
бывали в его жизни минуты, когда эти мысли все же прорывались в сознание
и тревожили его. Франс написал: "Христианство есть возвращение к самому
первобытному варварству: идея искупления..." Фраза обрывается. А бывший
ученик православной семинарии Иосиф Сталин на полях насмешливо чиркнул:
"Так его!!!" [5].
Как и для многих людей Х1Х-ХХ вв., иудео-христианский Бог для Сталина
умер еще в юности, когда он вступил на стезю марксизма. Минуя этапы
внутренней эволюции, отметим сейчас только то, что он уже в зрелые годы
обозначил для себя в качестве базовой точки опоры идею аннигиляции,
взаимного уничтожения при соприкосновении разума и чувства, превращение
в "ничто" положительных и отрицательных жизненных полюсов.
"Бог - перекресток всех человеческих противоречий" - сделал вывод Франс.
Сталин согласно подчеркнул его и направил две стрелки. Одну к тезису
Франса: "Существование бога есть истина, подсказанная чувством... Каждый
раз, как его разум (человека. - Б.И.) приходит в столкновение с
чувством, разум оказывается побежденным". Закольцевал стрелкой уже эти
два тезиса, а сбоку, слегка ерничая, приписал: "Куды ж податься?".
Затем от того же тезиса о Боге как перекрестке всех противоречий
направил стрелку к собственному пониманию сути противоречия: "Разум -
чувства". А уже от него еще одну карандашную стрелку вниз страницы, где
вывел окончательный итог: "Неужели и это тоже (+/-) ?!.. Это ужасно!"
Ужасно! Значит, несмотря на все насмешки и ерничанье, его устрашил этот
абсолютный ноль? Из этой записи видно, что мысль о "ничтожестве" того
бытия, где разум уничтожается чувством и - наоборот, пришла к нему
далеко не в первый раз. И не в последний.
Я думаю, что здесь, как на дне сказочного океана, спрятана разгадка
самой глубокой тайны сталинской души. Это тайна безграничной внутренней
свободы, которую он достиг, став беспрецедентно неограниченным
властителем. Точнее, он стал неограниченным властителем, когда понял,
что чувства, благодаря которым спонтанно рождается в душе человека Бог
(совесть, сострадание и т.д.), рационально уничтожаются критическим
разумом, но и он, в свою очередь, уничтожается чувствами (Богом). Не
будем упрощать - перед нами не знакомый материализм и тем более не
гуманизм в его крайних проявлениях, когда человек не просто
приравнивается к Богу, а, порождая его, возвышается над ним.
Пока выскажу только в качестве догадки, что как в молодости, так и в
зрелые годы - всю жизнь Сталина грызли сомнения, не является ли Бог
такой же реальностью, как и человек? Он всячески избегал открытых
высказываний на этот счет, но категорически запрещал выписывать в свою
личную библиотеку атеистическую литературу [6]. По правде сказать - она
почти вся была низкопробной. Но и к церкви как организации он, став
властителем, относился с холодным прагматизмом.
Сталин, страшась своей же собственной мысли, демонстрирует рисунком свое
понимание полной свободы. Это свобода от любых последствий своих
поступков, кем бы они ни порождались - его разумом (человеческим) или
его чувствами (божественным). Сталкиваясь в реальности, они взаимно
уничтожаются, как электрические заряды. Поэтому незачем и не на кого
оглядываться: ни на Бога, ни на человечество. Абсолютно свободен! От
добра и зла, от чувства вины за то и другое.
Все, что он делал, вся его жизнь была посвящена достижению, а затем
удержанию абсолютной личной свободы. Конечно, не все так прямолинейно и
просто - полностью освободиться от чувства вины и раскаяний, как и
любому человеку, ему не удалось никогда. И тому мы найдем немало
отчетливых свидетельств.
Очень хочется указать на Ницше как на сталинский первоисточник с его
знаменитым высказыванием о сверхчеловеке, шагнувшем по ту сторону добра
и зла, но среди книг с пометами Сталина произведений Ницше пока не
обнаружено. Дуновение же ницшеанства вполне ощутимо.
Пройдут годы, и уже после кровавой Отечественной войны рука Сталина
вновь потянется начертать похожую анаграмму. Сталин читает книгу Г.
Александрова "Философские предшественники марксизма" (М., 1940). На
одной из страниц автор излагает философскую систему Фихте, в которой
решается диалектическое противоречие между "Я" и "не-Я". По Фихте как
результат разрешения этого противоречия в сознании, как диалектический
синтез рождается человеческая личность. Точно так же, как на страницах
книги Анатолия Франса, Сталин вновь взрывается аккуратной надписью и
знакомым рисунком на полях: "Это же чудесно! "Я" и "не-Я". Это же
(+/-)!" [7], т.е. - ноль, ничто.
И если в книге Франса он написал: "Это ужасно!", то здесь он уже
восхищен: "Это же чудесно!".
(+/-) такова первая опорная точка будущего портрета. Вторую опорную
точку обозначим его самым любимым словом - "Учитель".
....
ПРОФИЛЬ НА ФОНЕ БИБЛИОТЕКИ
...
он тем не менее очень бережно относился к своей личной библиотеке. Книги
всех репрессированных, причем не только деятелей первого ряда, но и их
учеников и приверженцев, Сталин тщательно собирал, читал и хранил.
Зачем? Как выяснилось он был абсолютным прагматиком. В процессе
государственного строительства, широко расточая человеческий материал,
он в то же время старался рационально использовать его физические и
интеллектуальные возможности. Бывшие большевистские вожди, лидеры и
просто интеллектуалы мало годились в качестве обычной лагерной рабочей
силы. Но их интеллектуальная мощь использовалась Сталиным до предела как
при жизни, так и, в особенности, накануне расстрела, и уж тем более
после. Не случайно его самый старый и преданный соратник В.М. Молотов
несколько раз возвращался в своих мыслях о прошлом к проблеме утилизации
интеллекта врагов: "Сталин, в общем, умел использовать и троцкистов, и
правых, но когда потребовалось, тут уж, конечно, полетели щепки... Но не
использовать таких лиц - тоже неправильно. А вот до каких пор можно
использовать, тут можно и ошибиться: либо слишком рано с ними
разделаться, либо слишком поздно" [25]. Какой молодец Вячеслав
Михайлович - в старости вытащил потайной ключик к пониманию феномена
сталинизма. Точнее - к источнику его интеллектуальной силы.
Гений Сталина (без кавычек!) заключался в безошибочном определении этого
момента. Например, Бухарин и Радек, последние три-четыре года
отстраненные от серьезных государственных дел, активнейшим образом
работали в конкурсной комиссии по оценке новых школьных и вузовских
учебников по мировой и российской истории. Образованные и талантливые
люди они сделали все, что могли, для усиления каркаса историософии
сталинизма. Участвовали в литературном погроме "школы" М.Н. Покровского,
а Бухарин корпел над "сталинской" конституцией.
Многие, находясь под следствием в тюрьме, творчески сочиняли
расстрельные показания на самих себя и даже (как Радек) писали сценарии
судебных процессов над самими собой. А до этого и часто после
умерщвления "двурушников и шпионов" (Сталин отлично чувствовал
интонационную музыку русского языка, отсюда зловеще шипящие звуки двух
его любимых словечек) вождь штудировал их произведения с цветными
карандашами в руках. Помимо уже упомянутых, вот перечень имен врагов и
их пособников, чьи книги несут на себе следы его вдумчивой работы: Г.
Сафаров, Э. Квиринг, Ф. Ксенофонтов, Г. Евдокимов, А. Бубнов, Ян Стен,
И. Стуков, В. Сорин, С. Семковский и др. В большинстве своем это
публицистические работы по истории партии, замешанные на личных
ощущениях. На некоторых из книг есть дарственные надписи авторов, так
как почти все они поначалу были активными членами антитроцкистской
кампании. На обложках и страницах других книг - комментарий самого
Сталина, заинтересованный и резко враждебный по отношению к Троцкому.
Так на книжке Квиринга "Ленин, заговорщичество, Октябрь", вышедшей в
разгар борьбы в 1924 г., он начертал сам себе простым карандашом:
"Сказать Молотову, что Тр. (Троцкий. - Б.И.) налгал на Ильича насчет
путей восстания (так в тексте. - Б.И.)". Квиринг критиковал книгу
Троцкого о Ленине.
* * *
Сталин был заядлым библиофилом. В дореволюционные годы, во время
подполья, ссылок и бродяжьей жизни профессионального революционера у
него было мало возможностей систематически читать, а главное - хранить
книги. Но все, кто с ним встречался тогда, отмечали его постоянно
растущую начитанность. В ранних работах, газетных и журнальных статьях,
опубликованных на грузинском, а затем на русском языках, он цитировал не
только марксистских классиков, но и довольно широкий спектр других
зарубежных философов и историков, правда, опубликованных на тех же двух
доступных ему языках.
Из дореволюционных работ Сталина особенное внимание заслуживает довольно
большое произведение, показывающее знакомство 16-17-летнего автора с
основами марксистской доктрины, ее первоисточников и умение работать с
литературой по выбранной теме. В первую очередь, это относится к
публиковавшейся в Тифлисе на грузинском языке в 1906-1907 гг. серии
статей под общим название "Анархизм или социализм?".
Признанный мэтр от марксизма Г.В. Плеханов 12-ю годами раньше
опубликовал брошюру с похожим названием "Анархизм и социализм". В этих
статьях Сталин Плеханова не упоминает, но он уже явно усвоил и его
трактовку "оппортунизма" Бернштейна и так называемый "монистический"
подход к истории природы и общества. Книги Плеханова вновь войдут в круг
его научных интересов в конце 30-х годов. В 1938 г. одновременно с
"Историей ВКП(б). Краткий курс" было переиздано одно из лучших
произведений Плеханова "К вопросу о развитии монистического взгляда на
историю". В библиотеке Сталина сохранился экземпляр этого издания с
пометами.
В статьях Сталин обнаружил знание некоторых трудов Маркса и Энгельса,
цитировал Кропоткина, Бернштейна, Каутского, Виктора Консидерана
(последователя Фурье), упоминал Прудона, Спенсера, Дарвина и Кювье, а
также ссылался на книги французских историков и мемуаристов: П. Луи
"История социализма во Франции", А. Арну "Народная история Парижской
коммуны", Э. Лиссагарэ "История Парижской коммуны" [26].
Очень важно отметить, что в работе "Анархизм или социализм?" Сталин
впервые формулирует свое понимание основ диалектики и исторического
материализма. Почти через 40 лет он вновь изложит свой взгляд на эти
проблемы, которые будут вынуждены "усваивать" миллиарды подданных. Это
произойдет после 1938 г., когда уже выйдут в свет не только "Истории
ВКП(б). Краткий курс", но и его официальная биография, новые школьные и
вузовские учебники по истории, в подготовке которых он примет самое
непосредственное участие.
Список авторов, им упомянутых, огромен, но скорее всего первоисточники
он читал только те, что были опубликованы на русском и грузинском
языках, так как молодой Сталин ссылается на русские переводы французских
историков, Каутского и русскоязычного Кропоткина. К этому времени многие
ключевые работы Маркса, Энгельса, Прудона и даже Бернштейна были
переведены на русский язык. Многое было переведено и на грузинский.
Вспомним, что грузины в социал-демократическом движении по численности
занимали второе-третье места после русских и евреев, особенно в
меньшевистском крыле. А это были высокообразованные люди.
Еще одна любопытная деталь - в этой работе юный Сталин впервые,
наверное, привел автобиографический факт. Как Маркс в "Капитале" рисовал
некоего портного для иллюстраций своих политэкономических изысканий, так
и Сталин использовал образ покойного отца-сапожника. Объясняя читателю,
каким образом мелкобуржуазное сознание трансформируется в
социалистическое, Сталин, не называя имени, на нескольких страницах
описал его судьбу: работал в крохотной собственной мастерской, но
разорился. Пытаясь скопить денег для открытия нового дела, поступил на
работу на обувную фабрику Адельханова в Тифлисе, но скоро понял, что
никаких перспектив для открытия собственного дела не имеет, в результате
чего сознание Виссариона Ивановича Джугашвили (именно так, в русской
транскрипции "Иванович", будет писаться в будущих биографиях вождя
отчество родителя) из мелкобуржуазного трансформируется в пролетарское и
наш добрейший сапожник "вскоре приобщается к социалистическим идеям"
[27].
Оставим на совести автора картину эволюции сознания отца, убитого, по
слухам, в пьяной драке, когда сын был еще ребенком. Важнее другое - уже
в молодые годы Сталин усвоил и внушал другим: "За изменением
материального положения сапожника в конце концов последовало изменение
его сознания". "Сознание" для него уже было прямо производно от
материального положения человека. На этом постулате, вытекавшем из
притчи о сапожнике, будет вскоре основана вся официальная философия
жизни российского общества XX в.
Отметим также, что использование образа покойного отца, который, как
говорят, жестоко обращался при жизни и с ним, и с матерью, указывает,
что Сталин, как всякий человек рано потерявший родителя, идеализировал
его, правда в духе новой "материалистической" веры.
Через много-много лет, когда Сталину исполнилось уже 73 года,
Министерство иностранных дел СССР переслало ему подарок польки Я.
Моравской: письмо и книгу Э. Лиссагарэ "История Парижской Коммуны"
объемом более 500 страниц, изданную в Санкт-Петербурге в очень далеком
1906 г. Пакет пришел 11 января 1953 г. Жить ему оставалось чуть более
полутора месяцев. Но, как вспоминают очевидцы, он был активен и
продолжал, пусть не так, как прежде, но все еще много читать. Скорее
всего послание молодости не успело попасть к нему в руки или он счел
нужным оставить его без внимания, как всегда насторожившись, когда речь
заходила о его дореволюционной биографии. И это символично: у многих
начало жизни и ее конец озарены одним светом. Но мы этого не осознаем.
Других европейских языков, кроме русского, Сталин не знал. И, видимо,
это очень задевало его самолюбие. Есть свидетельства, что он пытался
изучать немецкий, когда был за границей [28]. В ссылке в Туруханском
крае он брался за изучение только что изобретенного эсперанто,
предполагалось, что это язык будущего мирового Интернационала [29].
Симптоматично, что позже он всех эсперантистов беспощадно преследовал. И
не только из-за постигшей его неудачи. После войны он вплотную занялся
вопросами языкознания. "Не зря Сталин занялся вопросами языкознания, -
отмечал Молотов. - Он считал, что, когда победит мировая
коммунистическая система, а он все дела к этому вел, главным языком
межнационального общения станет язык Пушкина и Ленина" [30]. Отметим,
что речь идет не о мировой революции, а о победе "системы", вершиной
которой должен был стать сталинский СССР. Личная неудача с освоением ино
странных языков стала косвенным фактором глобальной державной политики.
Еще до революции Сталин, видимо, пытался изучать английский. Ничего из
всего этого не вышло. Наверное, еще в духовной семинарии усвоил зачатки
латыни, старославянского и русского церковного языка. Последнее
обстоятельство облегчило усвоение русского литературного языка, но
сказалось на характере его стилистики. Следы неудовлетворенной тяги к
иностранным языкам встречаются на страницах книг из его библиотек сплошь
и рядом. Помет нет только на эсперанто. Красивым, ровным почерком писал
он на полях известные латинские изречения, правда не всегда относящиеся
к смыслу читаемого. С удовольствием их отмечал, если встречались в
тексте. Например, в работе Маркса "Критика Готской программы" обвел
волнистой линией заключительную фразу: "Dixi et salvavi animan meam" (Я
сказал и тем спас свою душу) [31]. Второе издание книги Г. Александрова
"Философские предшественники марксизма", обреченного им в 1947 г. на
погром и поругание, собственноручно изукрасил цитатами и комментариями к
ним:
"Многознание не научает быть умным". Гераклит. Т.е. учись, а не
дилетантствуй впустую";
"Марксизм - не догма, а руководство к действию. Ленин";
"Свобода лежит по ту сторону материального производства. (К. Маркс)".
Переводил на немецкий или английский языки отдельные слова или имена
собственные. И не всегда поймешь - знал ли он на самом деле, как они
пишутся на родных языках, или, не жалея времени, специально рылся в
справочниках? Например, все в той же книге Александрова (и не только в
ней) под гравированным портретом Гольбаха воспроизвел русскую надпись
по-английски: "Pol Henri Holbach" [32]. Судя по неточностям, написал
так, как казалось правильным. В задумчивости он вообще любил чиркать
карандашом и ручкой. Иногда чисто машинально, но иногда, как выясняется,
с глубоким подтекстом.
Поскольку сам он не переводил с европейских языков, тем не менее многие
русские слова, заимствованные из других языков, требовали пояснений.
Обращаться к кому-то за помощью "выдающемуся" специалисту в области
языкознания было, видимо, не желательно, поэтому только на Ближней даче
в Кунцеве в его библиотеке скопилось к концу жизни почти с десяток
толковых словарей иностранных слов. Среди них два словаря иностранных
слов дореволюционного издания Ф. Павленкова, "Полный толковый словарь
всех общеупотребительных иностранных слов" Н. Дубровского, вышедший в
Москве в 1905 г. 21-м изданием, два словаря, составленных Бурдоном и
Михельсоном и изданных, соответственно в 1899 и 1907 гг. [33] Так что
всю жизнь он не чурался черновой и подготовительной работы.
В молодости его политическая деятельность на Кавказе включала не только
организацию демонстраций, забастовок, стычек с полицией, ограблений
банков для пополнения партийной кассы, но и устную агитацию и пропаганду
марксизма, а также обустройство типографий, издание газет и листовок,
распространение печатной продукции.
В 1889-1901 гг. небольшая комнатка при Тифлисской обсерватории, где он
работал согласно его официальной биографии "вычислителем-наблюдателем"
[34], а по мнению современных биографов - ночным сторожем, была
превращена в склад нелегальной литературы [35]. Это, конечно, не
библиотека, но привычка иметь под рукой книги, причем сразу несколько
экземпляров одного наименования, сохранилась на всю жизнь. Наиболее
значимые для него произведения он возил с собой, их могло быть сразу
два-три экземпляра. Все их он по несколько раз перечитывал с карандашом
в руке.
Совершенно очевидно, что, даже если бы он захотел все же собрать
значительную библиотеку, жизненные обстоятельства того времени не
позволили бы этого сделать. Однако ему удалось сохранить вплоть до
головокружительного взлета своей политической карьеры в 1922 г.
несколько марксистских книжек и, возможно, некоторые брошюры Ленина, а,
главное, довольно полный комплект большевистского легального журнала
"Просвещение" за 1911-1914 гг. Отдельные номера именно - этого журнала
он хранил всю жизнь в нескольких экземплярах. И это не случайно. В
журнале публиковались все видные большевистские публицисты: Ленин,
Зиновьев, Каменев, Покровский, Стеклов и др. Публиковались еще не
известные тогда русскому читателю произведения Маркса и Энгельса,
Бебеля, Меринга, Каутского и даже - идейных противников большевизма типа
Павла Аксельрода и многих других. Скорее всего этот журнал был главным
источником его политического самообразования.
Официальная биография, которую он сам правил и дописывал, в вопросе о
круге чтения молодого Сталина и его интеллектуальных упражнениях
чуть-чуть привирает. В ней утверждается, что еще в 1896-1898 гг., т.е.
между 17-м и 19-м годами жизни "Сталин много и упорно работает над
собой. Он изучает "Капитал" Маркса, "Манифест коммунистической партии" и
другие работы Маркса и Энгельса, знакомится с произведениями Ленина,
направленными против народничества, "легального марксизма" и
"экономизма". Уже тогда работы Ленина произвели глубокое впечатление на
Сталина. "Я во что бы то ни стало должен увидеть его", - сказал Сталин,
прочтя работу Тулина (Ленина)" [36]. Так сказано в последнем издании его
официальной биографии.
Она, конечно же, умалчивает о том, что в ссылке за Полярным кругом,
когда умер один из сосланных товарищей, Сталин, нарушая традиции,
единолично завладел библиотекой покойного, чем вызвал негодование своих
коллег. Они же, напротив, охотно делились с ним. Так, Я.М. Свердлов
давал ему читать обширную монографию француза А. Олара "Политическая
история французской революции" [37]. Для новых поколений русских
революционеров французская революция была если не образцом, то уж во
всяком случае "учебным пособием". Для Сталина тоже.
Однако позже он использовал и другие стороны революции - уроки ее
победоносных войн против всей Европы, феномен Наполеона (и Кромвеля),
борьбу с "врагами народа", механизм организации массовых психозов. Без
всякого сомнения в революции его волновали ожесточенная борьба,
гражданские и внешние войны, непримиримое противоборство. Поэтому
революционная тема плавно перетекала в военную и наоборот. Об этом же и
книга Г.Е. Зиновьева "Война и кризис социализма": о национальных
революциях и национальных войнах, о войнах освободительных и войнах
наступательных, захватнических. То, что Сталин потом говорил и писал о
войнах справедливых и несправедливых во многом перекликается с мыслями
Зиновьева. Сюда же нужно отнести курс лекций талантливейшего историка Н.
Лукина (Н. Антонова), уничтоженного им в самом конце 30-х годов, "Из
истории революционных армий", а также воспоминания Бисмарка и
Людендорфа, военно-исторические монографии Г. Леера и А. Свечина. Даже
изучая такие, казалось бы, специфические издания середины XIX в., как
"Артиллерийский журнал", он в первую очередь обращал внимание на статьи
по истории войн и истории оружия.
работы Маркса и Энгельса, усвоить которые было проще, он по своему
обыкновению читал и перечитывал в течение своей генсековской жизни не
один раз. Здесь и несколько изданий "Анти-Дюринга" и "Немецкая
идеология", "Гражданская война во Франции", "Диалектика природы",
"Людвиг Фейербах", "Происхождение семьи, частной собственности и
государства" и собрание так называемых "Исторических работ" Маркса и др.
В журнале "Просвещение" в 1913 г. было опубликовано и первое заметное
произведение самого Сталина на русском языке "Марксизм и национальный
вопрос" [38]. Писал он ее в Вене в конце 1912 - начале 1913 г. под
наблюдением Ленина. Вопреки мнению Троцкого и многим, писавшим о Сталине
после XX съезда КПСС, Ленин всю жизнь (за исключением нескольких
предсмертных месяцев) протежировал "чудесному грузину". Благодаря Ленину
Сталин еще до революции сделал довольно успешную партийную карьеру: был
кооптирован в состав ЦК, был делегатом нескольких заграничных съездов
партии, руководил вместе с другими видными деятелями РСДРП(б)
центральными партийными изданиями, в частности "Правдой", занял высший
административный пост в партии. Ленин явно любил и поощрял Сталина. Так,
во время работы Сталина над брошюрой "Марксизм и национальный вопрос"
Ленин, преувеличивая, писал М. Горькову: "У нас один чудесный грузин
засел и пишет для "Просвещения" большую статью, собрав все австрийские и
пр. материалы" [39].
* * *
Революция не принесла оседлости в его жизнь. Во время гражданской войны,
нередко выполняя роль доверенного лица Ленина, Сталин колесил по всей
стране и фронтам, не имея постоянного пристанища. Даже в столице
постоянная жилая комната появилась у него только в середине гражданской
войны. Но и в это время он находил возможность читать и собирать книги.
Какие из сохранившихся изданий сталинских библиотек относятся к этому
времени, сейчас установить трудно. На основании того, что есть в
современных архивах, можно предположить, что он продолжал читать и
собирать произведения Ленина, Маркса, Энгельса, Люксембург, Каутского, а
также других теоретиков и публицистов: Зиновьева, Троцкого, Бухарина,
Богданова...
Часть книг, относящихся к этому времени, можно отделить от остальных
произведений будущих "врагов" не только по году публикации, но и по той
доброжелательной интонации, которая до сих пор сквозит через
сохранившиеся на их страницах пометы. Реальный круг его интеллектуальных
интересов, конечно же, был шире. Судя по выходившим в то время статьям
самого Сталина, сюда входили и произведения видных деятелей европейской
социал-демократии, а так же публицистические и художественные
произведения на русском языке.
Хотя он как народный комиссар по делам национальностей параллельно
занимался и этими вопросами, отчетливых следов такой деятельности среди
сохранившихся читанных им книг не видно. Однако из текстов докладов,
которые Сталин делал на различных форумах как нарком, вытекает, что он
вместе со своим немногочисленным аппаратом прорабатывал большую
литературу по национальным проблемам.
Но постепенно, по мере того как Сталин превращался в могущественного
Генерального секретаря ЦК РКП(б) и появлялась в связи с этим возможность
вести оседлую жизнь, он стал обрастать различными библиотеками. Да и
положение обязывало. Мы как-то подзабыли, что в эти годы, как никогда
раньше, а тем более позже, политическая борьба в России была тесно
связана с борьбой интеллектуальной. В этой борьбе оперировали
отвлеченнейшими философскими идеями и понятиями, политэкономическими
терминами, данными из мировой и российской истории. Журналистика и
вообще литературная и научная работа была формой политической жизни
большевистских вождей, а не делом лакействующего партийного или
государственного аппарата.
Для многих большевистских лидеров было естественно знать, как
отечественную и мировую литературную классику, поэзию и музыку. так и
несколько европейских языков. Все вожди имели зачастую огромные личные
библиотеки и архивы, основа которых была заложена еще в эмиграции
Все политические деятели первого ряда были людьми европейски
образованными. Из них лишь Сталин так и остался недоучкой-семинаристом,
но он упорно всю свою жизнь восполнял пробелы в образовании, не только
находя время для учебы в официальных партийных заведениях, но и читая,
читая, читая... И об этом можно судить не только на основании
воспоминаний современников, часто вызывающих законные сомнения. Почти
все воспоминания, написанные в СССР при его жизни. явно льстили,
преувеличивали или, не желая того, выбалтывали "лишнее". Он терпеть не
мог мемуаристов, особенно из близких родственников. Многих он посадил
или уничтожил только за то, что они, как он выражался, "знали слишком
много и болтали слишком много". Воспоминания о Сталине и эпохе,
написанные за рубежом или после его смерти в России, чаще более
взвешенны, но и они не без вранья. Более надежные свидетели - книги его
библиотек.
____Совершенно достоверно - Ленин был для него главным теоретическим
источником, и не потому только, что он использовал Ленина, его партийную
публицистику в качестве основного идеологического оружия в борьбе с
различными оппозициями. Убеждая других и себя, что он по праву является
его духовным наследником, Сталин вынужден был постоянно штудировать
ленинские тексты. Не все он, безусловно, принимал. Редко, но можно
встретить на страницах ленинских работ критические замечания Сталина
(как и в адрес Энгельса и других теоретиков, за исключением Маркса). Но
в целом ленинское наследие было для него источником, из которого он
черпал для своих вечно меняющихся политически конъюнктурных
доктрин.__________
Сталин всю кремлевскую жизнь собирал произведения Ленина. Получив
власть, он разыскивал и собирал у себя как дореволюционные и
прижизненные издания Ленина (в том числе редчайшие), так и их
последующие переиздания. Как обычно, держа под рукой несколько
экземпляров, читал и перечитывал с карандашом в руке: "Детскую болезнь
"левизны" в коммунизме", "Что такое "друзья народа"...", "Пролетарская
революция и ренегат Каутский", "Две тактики...", "Государство и
революция", "Материализм и эмпириокритицизм", "Империализм, как высшая
стадия капитализма" и т.д. Все четыре издания собраний сочинений Ленина,
причем в различных "заводах" читаны им не единожды. Правда, не на всех
томах остались пометы, но те произведения, которые его чем-то волновали,
испещрены вдоль и поперек.
* * *
Ближняя дача в Кунцеве ("Волынское") - любимое жилье Сталина. Сначала
там построили одноэтажный дом по проекту известного сталинского
архитектора Мержанова. В этом доме проводились заседания с ближайшими
соратниками, принимали иностранных гостей, устраивали банкеты. Здесь
Сталин жил один. После войны, в 1948 г., дача была перестроена: появился
второй этаж, где никто никогда не жил и где располагался большой
банкетный зал. Сам хозяин всегда обитал внизу и практически в одной
комнате. "Она служила ему всем, - пишет С. Аллилуева. - На диване он
спал (ему стелили там постель), на столике возле стояли телефоны,
необходимые для работы, большой обеденный стол был завален бумагами,
газетами, книгами. Здесь же, на краешке, ему накрывали поесть, если
никого не было больше" [45] Конечно же была и отдельная спальня, где,
как говорят, рядом с деревянной кроватью стоял большой книжный шкаф
[46].
Кроме этих комнат, на первом этаже дачи был еще один банкетный зал с
роялем, куда приглашали по ночам членов политбюро, а также несколько
детских комнат и бильярдная. Со временем хозяин приказал все детские
комнаты объединить в одну, куда велел внести диван, постелить ковер и
поставить стол, как в других жилых комнатах, там же стоял еще один
книжный шкаф.
В огромной прихожей первого этажа по всем стенам были развешаны карты.
Работать с картами Сталин любил еще со времен гражданской войны не
меньше, чем с книгами. Молотов вспоминал: "Он очень карты любил
географические, вот здесь Азия была, Европа, все карты. Здесь мы
топтались подолгу... Как бы Северный Ледовитый океан, сибирские реки,
богатства Сибири использовать - этим он очень интересовался, особенно
устьем Оби... Как бы там построить порт" [47]. В архивном фонде Сталина
сейчас собрано почти 200 самых различных карт: военных, географических,
политико-экономических, исторически относящихся к различным частям
света, территориям СССР, отдельным республикам и регионам. На
большинстве из них есть пометы, сделанные рукой Сталина. И в книге, не
важно относилась ли она к современности или к глубокой древности, если в
ней имелись карты, он обязательно что-нибудь отмечал цветными мягкими
карандашами.
С началом войны, в 1941 г., точно так же, как Ближняя дача, был
оборудован для вождя дом в Куйбышеве, куда предполагался переезд
правительства, если столица будет сдана немцам. Туда перевезли
библиотеку из кремлевской квартиры, а Ближнюю дачу заминировали. Во
время войны даже его бомбоубежище в Кремле было оборудовано по тому же
принципу, что и дача. Был у него свой кабинет с книгами и картами в
бомбоубежище Генерального штаба. Всю войну библиотека из кремлевской
квартиры находилась в Куйбышеве.
К концу жизни Сталин был охвачен зудом перестройки своего старого жилища
и строительством новых дач. На Ближней даче помимо перестройки старого
дома он приказал соорудить отдельный деревянный флигель, наполовину
врытый в землю. В нем были сооружены стеллажи из неструганых сосновых
досок, на которых и расположилась большая часть книг его библиотеки,
прежде всего литература, которую он стал собирать еще в 20-е годы: книги
по гражданской истории, истории войн, различные варианты уставов Красной
Армии, а также художественная литература [48].
...
Ровно через два года после смерти отца, 5 марта 1955 г., видимо понимая,
что квартира и кабинет в Кремле не будут сохранены в неизменном виде,
как не будет и музея на Ближней даче, она направила письмо члену
президиума и секретарю ЦК КПСС Н.А. Булганину, в котором писала, что на
квартире отца в Кремле осталась большая библиотека. Ее начала собирать
еще ее мать, Н.С. Аллилуева. Библиотека пополнялась в предвоенные и
послевоенные годы и насчитывала много сотен томов, главным образом,
художественной и исторической литературы. Какова судьба этой библиотеки
сейчас - она не знает, так как уже давно не была на прежней квартире. С.
Аллилуева просила передать ей часть этой библиотеки. "Библиотека
колоссальна, в ней много книг не интересующих меня, но если бы мне было
разрешено отобрать самой часть книг, я была бы глубоко Вам благодарна.
Меня интересуют книги по истории, а также русская и переводная
беллетристика, библиотеку эту я хорошо знаю, так как всегда раньше ею
пользовалась", - писала она.
Письмо было доложено Хрущеву, разослано всем членам партийного ареопага
и отправлено 10 марта без ответа в архив (Сталина!). Такова была
практикуемая и ныне форма хамоватого отказа.
До 1956 г. библиотека и на Ближней даче все еще находилась в неизменном
виде. Но в феврале того же года директор Государственной библиотеки им.
В.И. Ленина (ГБЛ) П. Богачев сделал немыслимый в сталинское время шаг:
он отправил письмо в ЦК КПСС с просьбой вернуть принадлежавшие ГБЛ
книги, находящиеся "в Библиотеке И.В. Сталина... взятые по абонементу в
прошлые годы". При этом прилагался список на трех листах содержавший 72
наименования [52]. К концу лета выяснилось, что на 62 книгах есть пометы
Сталина, поэтому было принято разумное решение книги с пометами
отправить в Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (ИМЛ), возместив их
ГБЛ аналогичными экземплярами из библиотеки института.
Помимо словарей, о которых говорилось выше, и нескольких курсов
географии в этом списке значились книги как древних, так и новых
историков: Геродота, Ксенофонта, П. Виноградова, Р. Виппера, И.
Вельяминова, Д. Иловайского, К.А. Иванова, Гереро, Н. Кареева, а
главное - 12 томов "Истории государства Российского" Карамзина и второе
издание шеститомной "Истории России с древнейших времен" С.М. Соловьева
(СПб., 1896).
А также: пятый том "Истории русской армии и флота" (СПб., 1912), "Очерки
истории естествознания в отрывках из подлинных работ д-ра Ф. Даннемана"
(СПб., 1897), "Мемуары князя Бисмарка. (Мысли и воспоминания)" (СПб.,
1899), с десяток номеров "Вестника иностранной литературы" за 1894 г.,
"Литературные записки" за 1992 г., "Научное обозрение" за 1894 г.,
"Труды Публичной библиотеки СССР им. Ленина", вып. 3 (М., 1934) с
материалами о Пушкине, П.В. Анненкове, И.С. Тургеневе и А.В.
Сухово-Кобылине, два дореволюционных выпуска книги А. Богданова "Краткий
курс экономической науки", роман В.И. Крыжановской (Рочестер) "Паутина"
(СПб., 1908), книга Г. Леонидзе "Сталин. Детство и отрочество" (Тбилиси,
1939, на груз. яз.) и др.
Позже, после XX съезда, часть книг из библиотек Сталина (в кремлевской
квартире и на Ближней даче) была передана в библиотеку ИМЛ. Туда
поступило только 5,5 тыс. из более чем 20 тыс. томов. Это были книги со
штампом библиотеки Сталина и его замечаниями на полях и подчеркиваниями
в тексте. Затем те книги, на которых были обнаружены пометы, около 400
экземпляров, в 1963 г. передали в Центральный партийный архив (ныне -
РГА СПИ). В библиотеке ИМЛ остались книги с дарственными надписями
авторов и со штампами "Библиотека И.В. Сталина" [53]. Остальные книги
без помет, надписей и штампов были переданы в различные публичные
библиотеки, но главным образом в ГБЛ.
Удивительное дело! Из 62 книг, на которых, как доподлинно известно, были
"подчеркивания отдельных предложений... которые по своему характеру
являются выводом к выше сказанному" или имели сталинские "замечания на
полях" [54], в РГА СПИ мне удалось обнаружить только одну - пятый том
"Истории русской армии и флота". Библиотечный шифр ГБЛ на ее обложке и в
списке, представленном Богачевым, совпадают. Куда исчезли остальные
книги из этого списка неизвестно. Особенно жаль, что мы не знаем сейчас,
как Сталин воспринимал труды таких историков, как Карамзин и Соловьев.
Будем надеяться, что они еще обнаружатся.
Кроме того, уже сейчас известно, что некоторые экземпляры с пометами
Сталина находятся в частных руках. В.М. Молотов показывал своему
мемуаристу Ф. Чуеву книгу с пометами вождя. Известный историк М. Гефтер
показывал Рою и Жоресу Медведевым первый том собрания сочинений
Бисмарка, подготовленный к изданию в 1940 г. Вводная статья была
испещрена пометами Сталина [55]. Есть и другие свидетельства о
нахождении в частных руках книг с его пометами. С уверенностью можно
говорить о том, что значительное количество не изданных по разным
причинам рукописей книг, киносценариев, книг, присланных на различные
конкурсы, с пометами, замечаниями и отзывами Сталина находятся в
настоящее время в государственный архивах, в фондах различных советских
организаций и в личных фондах деятелей советской культуры и ждут
исследователя.
Значительную научную ценность представляют дошедшие до нас в неизменном
виде знаменитые собрания книг по разному знаменитых людей: библиотеки
Вольтера, Дидро, Линкольна, Ленина и др. Книга веками может сохранять
тепло (а иногда и грязь) прикасавшихся к ней рук и уж тем более пометы и
другие, часто неожиданные, маргиналии. У книги, как и у всего того, к
чему прикасалась рука человека, особая, часто таинственная, жизнь. В то
же время по недомыслию уникальные библиотеки раскассируются. То же
произошло и со сталинскими библиотеками. Их раскассировали вопреки
протестам специалистов. Хорошо еще, что сотрудники библиотеки НМЛ сочли
возможным составить общий каталог [56].
...
До начала перестройки о судьбе архива в открытой печати сведений не
было. Затем появились биографии Сталина, написанные Волкогоновым и
Радзинским, широко использовавших материалы АП РФ, где и "обнаружился"
фонд Сталина. Люди, считавшие себя оплотами борьбы за демократию, ни
разу даже не поставили вопрос о сомнительности самой системы "избранных"
и "доверенных". Если учесть, что Волкогонов после августовских событий
1991 г. в течение нескольких лет возглавлял комиссию Верховного совета
РФ по передаче архивов КПСС и КГБ СССР в государственные архивы РФ,
одной из задач которой было открытие этих самых архивов для науки и
общественности, то его позиция в отношении АП РФ и фонда Сталина мне не
понятна и чужда. Работая в этой комиссии, я близко наблюдал, как легко
генерал лавировал между различными мнениями.
Несмотря на то, что часть архива Сталина оставалась "засекреченной", на
страницах журнала "Источник", издаваемого администрацией Президента РФ,
опубликовано много интереснейших документов из сталинского и других
фондов. Совершенно очевидно, что дело здесь не в защите государственных
интересов, а в корыстной монополии группы чиновников на государственную
информацию. По тем же причинам там до сих пор застряла часть книг
сталинской библиотеки. Под предлогом засекреченности книги скорее всего
осели в так называемой "Коллекции". А между тем еще в начале 90-х годов
Волкогонов в монографии процитировал некоторые страницы гитлеровской
"Майн кампф", отмеченные карандашом Сталина, и упомянул перевод книги
Конрада Гейдена "История национал-социализма в Германии", вышедшей в
Цюрихе в 1934 г. Книга Гейдена - одно из самых ранних и ярких описаний
становления нацизма в Германии - была издана в 1935 г. отделом
пропаганды РКП(б). недавно она частично была переиздана в России. Эти и
другие книги по истории и практике нацизма, проштудированные Сталиным,
как и многое другое, пока находятся в АП РФ.
Неизвестно, что происходило со сталинским архивом в годы правления
Хрущева. Правда, появлялись глухие обвинения его в том, что фонд Сталина
был "почищен", как и другие архивы страны, на предмет уничтожения следов
деятельности самого Хрущева и в годы репрессий. Однако доказательств
чистки именно сталинского архива пока нет.
Во второй половине 60-х годов из архивов СССР произошли две странные
утечки. В марте 1966 г. американский журнал "Лайф" опубликовал
фотоснимок документа "Особого отдела Департамента полиции" царской
России о Сталине. Вторая обнаружилась в 1967 г., когда Стэндфордский
университет США опубликовал на русском языке его сочинения в трех томах.
На самом деле это были 14, 15 и 16 тома из собраний сочинений Сталина,
полностью подготовленные ИМЛ, но не успевшие выйти в печать до его
смерти. Уже говорилось, что при жизни Сталина в свет вышло только 13
томов, охватывающих довоенный период. В 1997 г. в России был издан так
называемый 15 том сочинений Сталина под редакцией Р. Косолапова [60].
Это фальсифицированная версия макета подлинного 16 тома сочинений,
содержащего материалы военного времени. Совершенно немыслимо
предположить, что подобные "утечки" в те годы могли иметь место без
ведома высших партийных органов и спецслужб. Похоже, что здесь нашла
отражение борьба за реабилитацию Сталина, которая началась в верхах
после снятия Хрущева.
Сейчас стало известно, что научно-техническая обработка архива Сталина
была осуществлена только в 1977-1978 гг. Тогда же была проведена
пересистематизация документов фонда, выделены комплексы, не имевшие, как
считали работники архива ЦК КПСС, прямого отношения к работе аппарата
ЦК. Сама постановка этого вопроса порочна. Известно, что Сталин был и
партийным, и государственным, и военным, и дипломатическим, и научным, и
т.д. деятелем. Если следовать этой логике, весь фонд Сталина надо было
раскассировать полностью.
"Специалисты" из архива ЦК, нарушая принцип недробимости архивного
фонда, передали в другие хранилища дела губернских жандармских
управлений за 1873-1915 гг., дела Юго-Западного фронта за 1918-1920 гг.,
документы Секретариата НК РКИ за 1918-1922 гг. и Секретариата Наркомнаца
за 1920-1923 гг. Тогда же были переданы в Партархив ИМЛ по распоряжению
К.У. Черненко дореволюционные печатные издания, такие, как "Искра",
"Брдзола", "Листок борьбы пролетариата", подшивки газет "Правда",
"Рабочий и солдат", "Рабочий путь" и другие - всего 29 наименований
печатных изданий, в которых Сталин так или иначе принимал участие. Я
убежден, что на многих из этих документов остались сталинские пометы,
что делает их особо ценными. В результате опрометчивых действий
партийных функционеров и архивистов вряд ли удастся установить точно,
какие из печатных изданий принадлежали лично Сталину и с какого времени,
а какие из них он получил уже в советское время и из каких источников.
Тогда же был передан в Государственную публичную библиотеку (бывшую
Государственную библиотеку им. В.И. Ленина) роман А.С. Пушкина "Евгений
Онегин" с пометами Сталина издания 1837 г. Издание, конечно, редкое,
прижизненное, но и не единичное. Сталин любил поэзию, сам писал в юности
стихи, которые публиковал великий грузинский поэт Илья Чавчавадзе. Они
даже вошли в грузинский учебник "Родной язык", изданный в 1912 г. [61]
Позже Сталин сам оказывал протекцию многим поэтам (как и большинство
других большевистских вождей "ленинского" набора) и не мало их загубил,
понимая силу поэтической речи. умноженную на сатиру и сарказм.
Почему Сталин держал у себя под рукой документы наркоматов, которые он
возглавлял, и периодические издания, в которых сотрудничал, понять
можно, если учесть, что он сам принимал участие в работе по написанию
собственной официальной биографии и изданию сборников и собраний
сочинений: наверняка мелькала мысль и о будущем мемориале. Уже во время
празднования 70-летия настойчиво предлагалось открыть музей Сталина
[62]. А вот как он использовал материалы жандармских управлений, понять
сложнее. Скорее всего это был источник поиска опытных "специалистов" или
же источник шантажа своих бывших и настоящих соратников, а может быть,
он лично занимался поиском и уничтожением компрометирующего его
материала? Возможно - все вместе. Еще до революции в партийных кругах
циркулировали слухи о его провокаторской деятельности, о связях с
полицией. Вполне естественно, что в годы борьбы с оппозициями эти слухи
усилились и время от времени до сих пор оживают на страницах различных
изданий. Особенно упорно эту версию разрабатывают Радзинский и Волков
[63]. Но ни ими, ни другими ничего доказательного обнаружено не было, и
скорее всего не будет.
В переданной в 1999 г. в РГА СПИ части фонда Сталина наряду с
разнообразной документацией, характеризующей партийную, государственную
и военную деятельность, содержится также его обширнейшая переписка,
биографические материалы, фотографии и фотоснимки, материалы членов
семьи, прижизненные публикации о самом Сталине. Но нас в первую очередь
интересуют документы, дающие представление не о работе
Сталина-бюрократа, хитроумного интригана, организатора террора,
политических процессов и идеологических компаний, военного и
дипломатического деятеля, т.е. опять-таки бюрократа пусть и в
специфических областях, а источники, характеризующие его внутреннюю
духовную и интеллектуальную деятельность. Для этого мы проанализируем
круг его чтения, рассмотрим характер редактирования им учебников по
истории, политэкономии, географии, философии и др. Через все это мы
войдем в систему его истинных, т.е. потайных, интересов, взглядов и
мнений и сопоставим их с официально провозглашенными догмами и
установками, предназначенными для всеобщего усвоения.
Человеком он был аккуратным и чистоплотным, но на некоторых
сохранившихся книгах есть следы от случайно пролитого чая или от
горячего подстаканника, чистил трубку - на страницах желтые никотиновые
пятна, а между ними пепел от осыпавшейся папиросы. Помимо того, что он
по-хозяйски писал, подчеркивал и загибал страницы, не задумываясь над
тем, принадлежит ли книга ему лично или получена из публичной библиотеки
по абонементу, он делал еще сотни бумажных закладок. Чаще всего полоски
резались из розоватой или белой писчей бумаги, но иногда, как и всякий
много читающий человек, он использовал то, что было под рукой -
оторванный угол газеты или листок перекидного календаря. Благодаря этим
случайным закладкам можно установить конкретную дату, когда он размышлял
над той или иной страницей. Наводя "порядок", кто-то распрямил загнутые
углы страниц, желая облегчить труд исследователя, вставил свои закладки,
чтобы указать те места, где есть сталинский текст. Пока и то и другое
еще можно отличить. Но вскоре все разгладится и одинаково выцветет.
Сталинские библиотеки пополнялись благодаря системе заказов, которые
хозяин через секретарей и даже через охранников [64] направлял в
различные библиотеки, причем как в государственные публичные, так и в
партийные и ведомственные. Многое он получал прямо из издательств или от
авторов в подарок. Все книги фиксировались в специальных годовых
реестрах, которые хранятся ныне в РГА СПИ. 80% книг, где есть пометы
Сталина, а иногда развернутые рукописные вставки, вопросы и
комментарии, - это книги из публичных и специальных библиотек.
НА ФОНЕ СЕМЕЙНЫХ И СОСЕДСКИХ ПРИСТРАСТИЙ
Как известно: "Книга - лучший подарок". Может быть, Сталин был автором
столь навязчиво популярного лозунга советской эпохи? Не знаю. Но особое
отношение к книге выразилось, в частности, в том, что когда он что-то
дарил своим близким или уважаемым людям (на то короткое время, пока он
их "уважал"), то это была книга. Чаще всего книга, написанная им самим.
В РГА СПИ, куда была собрана большая часть книг с автографами и пометами
из разных библиотек Сталина, есть с десяток изданий, подаренных им в
разное время разным людям, иногда с дарственными надписями. Эти книги не
остались у адресатов, а были возвращены или прежними владельцами, или
стараниями людей бериевского ведомства, или так и не были вручены по
каким-то особым соображениям хозяина. Чаще всего подарки были
многозначительны, а иногда и не без элемента дидактики и нравоучения.
Почти все, прочитанное Сталиным, исчерчено цветными карандашами и
ручками в полном смысле этого слова вдоль и поперек. Только в описи
имущества Ближней дачи значится 127 столь любимых им мягких карандашей.
Поскольку я видел большую часть того, что сегодня сохранилось от
библиотек Сталина, я уверен - книга Андреева, вышедшая в популярной
серии "Книжная полка рабочего", была Сталиным внимательнейшим образом
просмотрена до конца. Чем же она его могла привлечь? В ней просто и
очень грамотно даны сведения для неподготовленного читателя из истории
физики, воздухоплавания, радио, антропологии, истории техники,
энергетики и т.д. Все это, без сомнения, было интересно для человека,
который не успел получить технических знаний даже в рамках обычной
школы, поэтому набирал их везде, где можно. Любой источник, даже,
казалось бы, самый примитивный, был для него приемлем. В этом отношении
он не был исключением.
Первая половина XX в. с ее страшными социальными потрясениями и войнами
породила во всех странах развитого мира огромный слой недоучек,
дилетантов, но часто неглупых и даже чрезвычайно талантливых людей. Это
были очень разные люди, достаточно сказать, что такой замечательный поэт
и публицист, как Илья Эренбург, формально не имел даже законченного
среднего образования. Довольно скромное образование имел и величайший
гений XX в. А. Эйнштейн. По свидетельству одного из лучших биографов
Гитлера В. Мазера, будущий "фюрер" Германии был очень начитанным
человеком, хотя дальше гимназии не продвинулся [71]. Лишь во время войны
под влиянием вполне естественной пропаганды сложилась легенда о тупом
невежестве вождей "третьего рейха" и их союзников. Такое же и совершенно
несправедливое мнение стало господствовать о Сталине после его смерти.
Живой ум, не угасающая, а наоборот, возрастающая с каждым годом,
несмотря на многочисленные болезни, любознательность, явное
удовольствие, которое он получал от жизни как победитель всех своих
реальных и мнимых врагов, безграничность открывающихся политических и
жизненных перспектив, порождали новый прилив уверенности в своих
гениальных способностях. Знания Сталина становились все более обширными
и универсальными. Здесь начинал срабатывать эффект лидерства, вождизма.
Интеллектуальный и духовный миры человека никогда не совпадают. В то же
время они удивительно пластичны, никогда не бывают неизменны. На
протяжении жизни их объем и накал могут резко возрастать и расширяться и
столь же резко сокращаться и даже падать. Наследственные способности,
генетика - это лишь предпосылки, в дальнейшем многое определяют среда и
собственная воля человека. Способности у Сталина явно были. Все, и
соратники и недруги, отмечали у него совершенно невероятную силу воли.
(С этим, правда, нужно бы еще разобраться. Не путают ли с волей полную
душевную омертвелость?) Став благодаря своему политическому таланту
единственным сверхдиктатором, он сознательно, а чаще интуитивно
действовал сразу в двух направлениях - постоянно повышал свой
интеллектуальный уровень и, используя механизмы репрессий, резко снижал
его во всех сферах общественной жизни. В первую очередь это затронуло
правящую и интеллектуальную элиты.
Когда начались первые грандиозные стройки в Москве, он давал
архитекторам указания и принимал нередко, казалось, фантастичные, а на
самом деле грамотные решения. По свидетельству Альберта Шпеера,
талантливого фашистского архитектора и руководителя военной
промышленности Германии, Гитлер во время сближения с Москвой как юноша
обижался на Сталина, считая, что тот подворовывает его архитектурные
идеи [72]. Очень может быть, что так оно и было, но не забудем, что
первые планы реконструкции Моcквы и монументальные проекты начали
осуществляться тогда, когда Гитлер еще только-только дотягивался до
власти в Германии.
Без личного сталинского одобрения не принимался ни один проект станций
метро. Сталин рассматривал решения по проектированию водных каналов,
железных дорог и гидроплотин, о выпуске тех или иных видов вооружения,
издания книг и учебников, строительстве новейших заводов и т.д. И это
были не формальные решения, многие из которых принимает любой глава
государства. Талантливейшие конструкторы в воспоминаниях в один голос
отмечают, что он поражал своих собеседников тонким пониманием
конструктивных особенностей тех или иных машин.
В годы второй мировой войны Сталин также, как и Гитлер, принял на себя
верховное командование. Г.К. Жуков, А.В. Василевский, К.К. Рокоссовский
и другие военачальники, которым не было смысла врать после смерти и
развенчания диктатора, в один голос отмечали умение Сталина быстро
учиться. Хорошо известно, что именно он принимал все стратегические
решения в ходе войны. Поэтому в биографии Сталин вправе был о себе
написать:
"Круг вопросов, занимающих внимание Сталина, необъятен: сложнейшие
вопросы теории марксизма-ленинизма - и школьные учебники для детей;
проблемы внешней политики Советского Союза - и повседневная забота о
благоустройстве пролетарской столицы; создание Великого северного
морского пути - и осушение болот Колхиды; проблемы развития советской
литературы и искусства - и редактирование устава колхозной жизни и,
наконец, решение сложнейших вопросов теории и практики военного
искусства" [73].
Отметим, что не только разработка теории марксизма и успехи в войне
вошли в список важнейших деяний вождя, но, что для нас особенно
примечательно, - работа над школьными учебниками, прежде всего
учебниками по истории.
Но ни разу никто не обмолвился, что именно он внес те или иные
принципиально оригинальные предложения или по военным планам, или по
строительству, или в чем-то другом. Да, он обладал способностью точно
оценить чужую мысль, но творческой потенции в нем не было. Даже его
известные "научные" работы по национальному вопросу, по политэкономии и
языкознанию ничтожны по своей базе и выводам. В основе его изысканий по
языкознанию лежит несколько статей из одного тома БСЭ, посвященных
яфетической концепции академика Я. Марра, его же двух небольших
отдельных работ и цитаты из классиков марксизма.
Неспособный к подлинному творчеству, он, не подозревая того, был одним
из первых экзистенциалистов-практиков. Ни кто иной, а именно Сталин,
сделал открытие, что, если поставить человека, особенно талантливого, на
грань жизни и смерти, он сможет совершать творческие и трудовые подвиги.
И сотни тысяч творцов прошли через бериевские "шарашки", лагеря, тюрьмы,
"чистки" и действительно создали советскую, а точнее сталинскую науку,
технику и даже культуру. В годы сталинщины практически все население
СССР было поставлено на грань жизни и смерти. Отсюда, бешенные темпы
строительства "социализма" и даже успехи в войне.
Если в гуманитарных науках Сталин, без сомнения, считал себя глубоким
знатоком и даже гением, технические и точные науки были ему менее близки
и понятны. Во всяком случае среди книг с пометами Сталина почти нет
изданий по точным наукам. С известной натяжкой сюда можно отнести
несколько книг по артиллерийскому вооружению европейских стран и
технический обзор военно-морских сил предвоенной Японии.
Книга Андреева исключение. Судя по всему, в руки ему она попала не
случайно. Его, без сомнения, особенно заинтересовали две проблемы - это
социальная роль машины (нового "раба" по терминологии автора) в
капиталистическом и новом социалистическом обществах и... детектор лжи.
Ознакомившись с принципом его действия, он, конечно же, понял, что для
него он не нужен, даже вреден. Именно в эти годы его любимым обвинением,
выдвигаемым против "врагов народа", было обвинение в неискренности,
фальшивой лести, обмане. Что касается лести, то она и сейчас видна
невооруженным глазом, если прочитать стенограммы выступлений на съездах
партии Каменева и, особенно, Зиновьева, да и других видных деятелей
разных групп оппозиций. Как и во все времена, лесть вымогалась страхом.
Но обмана не было - уже не было борьбы за лидерство, и никогда не было
предательства национальных интересов, шпионажа и другой страшной чепухи.
Может быть, Сталин поверил в действенность детектора лжи и поэтому
отверг его. У него могло быть выбито из рук самое любимое "политическое"
оружие - собственные "признания" жертв, а точнее - самооговоры,
сделанные под воздействием пыток, избиений, запугивания. До конца
советской эпохи, детектор лжи, впервые изобретенный в России, оставался
запрещенным орудием дознания и был предметом публичных насмешек.
* * *
Сталин был очень любознательным человеком и хотел видеть ту же
любознательность в своих детях.
....
В 1938 г. после многолетних усилий коллектива авторов, можно даже
сказать всего пропагандистского аппарата партии, включая и самого
Сталина, после многочисленных редактур вышла в свет воистину всемирно
известная работа "История ВКП(б). Краткий курс". Сталин так сжился с ее
текстом, так его отточил на свой лад, что убедил себя, что он может
претендовать на авторство. Других "убедить" было легче. Поэтому в
официальной биографии так и указано: "В 1938 году вышла в свет книга
"История ВКП(б). Краткий курс", написанная товарищем Сталиным и
одобренная комиссией ЦК ВКП(б)" [75].
Первые ее издания вышли большими тиражами и несколькими заводами.
Разумеется, самым простым и дешевым было массовое издание в картонном
переплете. Но одновременно "Краткий курс" издали и в более дорогих
переплетах и большими, чем обычно, форматами. В архиве Сталина
сохранились как первые, так и промежуточные варианты книги, а также и
окончательные, увидевшие свет экземпляры "Краткого курса". Особое,
возможно, подарочное издание вышло в парчовом темно-малиновом переплете
(царский цвет!), отпечатано на дорогой мелованной бумаге красивым
крупным шрифтом. Не знаю, были ли еще другие подобные экземпляры, а если
были, то кому они достались, но на первом листе "малинового" издания,
что хранится в архиве, размашисто написано любимым красным очень мягким
карандашом: "Васе от Сталина".
Малиновый экземпляр "Краткого курса" весь разлинован разноцветными
мягкими карандашами, разрисован различными и тоже разноцветными
стрелками и кружками: красный, фиолетовый, синий, зеленый, простой и
сиреневый карандаш. Здесь представлен весь тот спектр цветов, которым он
обычно пользовался, прочитывая, как он сам утверждал, не менее 500
страниц в день. В этом издании нет только следов чернил и так
называемого "химического карандаша", а в других случаях он часто
пользовался ими. Вопреки расхожему мнению цвет карандаша не играл особой
роли и не придавал пометам какую-то особую значимость,
точнее -различными карандашами Сталин пользовался не столько для того,
чтобы что-то резче выделить, сколько для того, чтобы не запутаться
самому. Он был трудолюбивым чтецом и, как уже говорилось, у него была
редкая привычка читать особо значимые книги несколько раз. Похоже, что
цвет карандаша позволял ему сразу видеть, в какой из очередных заходов
он размышляет над текстом и что ему думалось раньше.
В подарке сыну все несколько иначе, особенно в первых главах. Красным
карандашом он подчеркнул все, что относится к Ленину и большевикам,
сиреневым (черным он пользовался редко) текст, характеризующий Мартова,
меньшевиков и вообще всяческих оппозиционеров, т.е. врагов. Вот как это
выглядит в одном из абзацев:
"Формулировка Ленина говорила, что членом рартии может быть всякий, кто
признает программу партии, поддерживает партию в материальном отношении
и состоит членом одной из организаций", - подчеркнуто красным
карандашом.
А следующая фраза: "Формулировка же Мартова, считая признание программы
и материальную поддержку партии необходимыми условиями членства в
партии, не считала, однако, участие в одной из ее организаций партии
условием членства в партии" - сиреневым карандашом [76].
Напрашивается мысль, лежащая на поверхности, - похоже он с детства делил
весь мир на две несоединимые половины, как в Евангелии. Видимо, и сыну
хотел внушить этими цветовыми сигнатурами "правильное" прочтение и
толкование этого воистину сакрального текста. Забегая вперед, отметим,
"Краткий курс" был создан из исторической пустоты, из одной лишь
мысленной конструкции, но благодаря особой силе "автора", эта дикая
конструкция способна была творить полнокровную (буквально!) историческую
реальность. Основы конструкции "Краткого курса" до сих пор громоздятся в
умах тех, кто жил на территории СССР, и даже тех, кто учится сейчас в
России и во многих странах СНГ. Но эта тема требует особого и более
подробного разговора.
Перед нами в 1938 г. уже не отец, а Вождь и Учитель, даже для младшего
сына. Сталин хотел оставить Василию и своим потомкам в назидание пример
того, как именно Вождь работал с книгой, как должно эту книгу понимать,
как "отделить в ней главное от второстепенного" (любимое его
выражение!).
Генеральный секретарь ЦК ВКП(б), председатель Совета народных
комиссаров, легендарно бдящий по ночам в своем кремлевском кабинете и
думающий о всем человечестве сразу, не поленился расчертить книгу в 300
страниц до самого конца, постепенно теряя представление о смысле
задуманного. Как истинный "учитель", чрезвычайно занятый государственный
муж затратил, видимо, не один час своего драгоценного времени,
разрисовывая различными карандашами текст, обводя кружками даты,
которые, как он считал, надо сыну запомнить (так он делал всегда и для
себя). Выделял тем же красным карандашом номера пунктов в выводах. Такие
номера он особенно любил ставить как в своих рукописях и книгах, так и в
опубликованных текстах других авторов. Эта любовь к пунктам придавала
его речам и письму особую дидактическую убедительность, а мыслям, даже
самым плоским, - осязаемую весомость,
В этом странноватом рисовании видно и другое. Он заранее как бы
предвосхищал "академические" издания своих произведений. К этому времени
он терпеливо проработал много похожих печатных изданий -
подготовительных и черновых трудов Ленина, Маркса и Энгельса. В них
графическим образом передавались различного рода рукописные пометы на
полях или в самом тексте книг и рукописей. И вот профессиональный
редактор дал полную волю своему неодолимому пристрастию. Его привычка
выправлять, редактировать и корректировать написанное и напечатанное
была так же органична, как стремление к безраздельному господству, к
интеллектуальному первенству или к "Учительству".
В сущности и его политическая карьера началась как карьера редактора.
Редактируя различные большевистские издания на Кавказе и в центральной
России, в частности и "Правду" в 1917 г., он с легкостью включился в
работу секретариата и оргбюро ЦК после назначения на пост генерального
секретаря. Ведь Ленин, и единогласно его поддержавшие члены политбюро,
справедливо полагали, что Сталин как генеральный секретарь партии
возьмет на себя всю бумажную, бюрократическою, организаторскую работу в
партии. А эта работа, по существу, редакторская, так как связана с
подготовкой различных партийных документов, циркуляров, с перепиской и
т.п. Этим они надеялись развязать себе руки для революционной,
теоретической и "вождистской" работы. Преследовались и другие чисто
политические цели.
Ленин при слабеющем здоровье предполагал, что в лице Сталина приобретет
доверенное лицо, нечто вроде местоблюстителя при своенравном партийном
ареопаге.
разговоры о "коллективном руководстве". Они особенно усилились после
смерти Ленина. (Кстати, как и после смерти Сталина.) Но в
действительности никто этого не хотел. Как известно, все просчитались, и
не в последнюю очередь потому, что Сталин искренне любил "бумажную"
работу, постоянно совершенствуя и стягивая на себя все нити
всеобъемлющего партийно-государственного аппарата. Постепенно он стал
превращаться в "человека - государство".
СТАЛИНИЗМ: "ЧЕЛОВЕК-ГОСУДАРСТВО" ИЛИ "ТВОРЕЦ"
"Человек - государство" явление уникальное в истории. Многие сильные
личности ставили перед собой цель добиться абсолютного личного
господства, а значит абсолютной личной свободы от общества. Но
практически никому, даже самым известным диктаторам, этого не удавалось.
Все они так или иначе были ставленниками каких-нибудь сил: военных,
политических, клерикальных, либо - бюрократии, капитала, олигархии или
охлократии. В этих случаях правитель олицетворял какую-либо из сил или
целую группу сил, действуя в той или иной степени в их интересах.
Но "человек - государство" создает такую политическую систему, при
которой ему подчинены не только базовые институты общества. Воле одного
человека подчинена вся материальная, духовная и культурная сферы, и
полностью порабощен государственный или партийно-государственный
(церковно-государственный) аппарат. Не человек является ставленником
аппарата, вольно или невольно выражая его интересы, а, наоборот, вождь,
диктатор, император, президент, генеральный секретарь - как бы он ни
назывался - полностью подчиняет его себе террором, интригой,
интеллектом, духовным и моральным растлением - всеми возможными
средствами. Человек, добившийся всего этого, приобретает не просто
власть над страной, ее институтами и ресурсами, а контроль над всеми
людьми этой страны от младенца до старца. Его власть настолько
безгранична, что он может свободно не только вмешиваться в текущие
события, но и изменять в общественном сознании по своему усмотрению
прошлое, т.е. историю, и выстраивать по собственному плану будущее. И
это не метафора, это реальный результат деятельности Сталина.
Если бы в мире не было других государств, кроме СССР, или если бы Сталин
добился мирового господства, то история человечества впервые стала бы
при нем управляема. Сталин доказал на практике возможность в рамках
одной страны управляемой, т.е. планово-предсказуемой и инженерно
сконструированной, жизни человечества. Сталин доказал на практике
возможность "конца истории" как непредсказуемого спонтанного процесса, в
котором участвуют миллиардные массы и колоссальные социальные силы. Он
доказал (пусть все лишь на мгновение, по историческим меркам), что воля
одного далеко не гениального человека может их себе подчинить. Он же
доказал, что никаких моральных и этических запретов в социальной
инженерии нет. Все эти вместе взятые доказательства и есть "сталинизм".
Хорошо бы разобраться в том, что за общество было сконструировано и
осуществлено на практике им и какие при этом избирались исторические
модели и образцы, а что было воистину новаторским?
Троцкий был глубоко неправ, рисуя Сталина в традициях классической
социал-демократии как ставленника новой партийной бюрократии, по
существу, нового эксплуататорского класса. Только однажды в 1923-1924
гг., т.е. на очень короткое время, Сталина поддержал
партийно-государственный аппарат. Но ведь уже тогда Ленин писал в своем
"Завещании": "Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках
необъятную власть" [77].
Все последующие годы Сталин этот аппарат уничтожал, усмирял, перекраивал
и подчинял себе лично самым жесточайшим образом. То же самое он делал и
с другими слоями общества. Не Молотов, не Каганович, не Жданов, не
Маленков, не Берия или Хрущев и иже с ними выпестовали в своей среде
Вождя и держали его на своих плечах, а, напротив, он их всех выдвигал и
"задвигал" по своему усмотрению. Все они рабски, даже с любовью, ему
служили и смертельно боялись всю жизнь. Конечно, они, как большинство
нашего народа, были рабами нового Навуходоносора, рабами не только
социальными (беспощадно эксплуатировал, в любое время мог направить на
смерть и мучения!), но и духовными.
При всей своей проницательности и уме Троцкий и Джилас безнадежно
ошибались, объясняя феномен возвышения Сталина, поддержкой его
обуржуазившейся контрреволюционной бюрократией, т.е. "новым классом".
Здесь сказалось привычное марксистское клише - искать скрытые классовые
и групповые силы и интересы в любом историческом явлении. Феномен
Сталина - это принципиально иное: с помощью миллионов подсобников,
помощников и слуг он по собственному усмотрению проектировал и
перестраивал всю страну, не раз меняя "генеральные планы".
Бухарин, сыгравший при хитроумном Улиссе - Сталине роль политического
троянского коня, с глуповатой растерянностью говорил в 1928 г.: о своем
недавнем друге Кобе: "Он с ума сошел. Он думает, что все может, что он
один все удержит, что все другие только мешают" [78]. Несмотря ни на
что, ни на тяжелейшие болезни и стрессы Сталин прекрасно все взвешивал и
неплохо рассчитывал. Ему действительно только мешали все эти умники и
болтуны. И он доказал, что способен был удержать все один. И удерживал -
30 лет!
Единственный, кто от начала и до конца был подлинным, живым и абсолютно
свободным творцом этого мира, так это только он - Сталин.
