|
|
От
|
Георгий
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
03.09.2002 17:05:19
|
|
|
Рубрики
|
Прочее; Россия-СССР;
|
|
Статья С. Телегина "СР", 03.09.2002. Часть 1. (+)
Сергей ТЕЛЕГИН
ВЛАСТЬ, ЛЕЖАЩАЯ В ГРЯЗИ
За последние десять лет стало очевидно, что следствием, а теперь уже и
причиной тяжелейшего кризиса России, который перерастает в катастрофу, стала
болезнь государства, всей структуры власти в стране.
За 70-80-е годы сложился у нас редкостный союз сил, которые нанесли удар по
Советскому государству и стали хозяйничать в стране. Но удар этот оказался
такого рода, что он не привёл к смене одного государственного строя другим
жизнеспособным строем - он запустил цепной процесс всеобщей коррупции,
распада власти. Это как рак костной такни - метастазы разносятся по всему
скелету государства. Умирают клетки государственной власти и чувства,
утрачиваются понятия о чести и совести государственного человека, цинизм и
продажность становятся нормой, так что честный человек в этой среде
чувствует себя изгоем и вынужден маскироваться.
Без тени злорадства надо признать, что в ходе антисоветской перестройки всей
государственной машины России произошёл срыв. Реформаторы, упоенные страстью
разрушения <империи зла>, возможно, не заметили, что события покатились по
наихудшему коридору - контроль над процессом взяли теневые силы, питающиеся
хаосом, омертвленными тканями страны. Это - наша общая национальная беда.
Сейчас речь не о вине. Пусть разбираются историки и криминалисты, по злому
ли умыслу или по халатности не заметили все эти горбачёвы и ельцины, кто
поднимался к власти и стал орудовать рычагами государства, прячась за спиной
блаженного Сахарова. Важен факт - вся эта свора изнасиловала государственную
власть России, растлила ее и превратила в больную, дешевеющую год от года
шлюху. Конечно, государство - это не только власть, а и огромная система
управления, и эта система оказалась у нас на удивление устойчивой и даже
<самоотверженной> -- искалеченная и деформированная властью и идеологией,
она поддерживает жизнь страны и населения. Поддерживает в отступлении, сама
болея и деградируя. Но будем говорить о власти.
Активными силами, заключившими пакт для слома Советского государства, были,
как известно, коррумпированная часть номенклатуры, дельцы теневого и
преступного мира и либеральная часть интеллигенции. У каждого участника
этого союза был свой интерес, и, в общем, он был удовлетворён. Даже
<бескорыстные> интеллигенты сахаровского помёта не прогадали - и <империя>
разрушена, и за границей можно ошиваться по университетам и киностудиям, и
кадры новых собственников из них рекрутируются.
Уж на что правозащитник Сергей Адамович Ковалёв - божий одуванчик, не от
мира сего, а и то может мимоходом поиграть в <напёрсток>, проиграть и, не
моргнув глазом, вынуть из кармана две тысячи долларов и заплатить (правда,
потом пожаловаться в милицию: надеялся выиграть у напёрсточников, а они его
перехитрили). Такие вот у наших бессребреников карманные денежки -
позавтракать на перемене. О том куше, который отхватили всякие доценты с
кандидатами типа Починка, Бендукидзе или Ходорковского, и говорить не будем.
Что же сделал этот альянс с государственной властью России, каковы были его
установки в государственном строительстве? История повторяется в точности,
но многому учит. В начале XX века кадеты мечтали заменить авторитарный
<азиатский> самодержавный строй цивилизованной демократией западного типа.
Они вырабатывали конституционные проекты, согласовывали их с либеральными
немецкими юристами и французскими масонами.
Разделение властей! Сдержки и противовесы! Многопартийные выборы! Напрасно
предупреждали их историки и консерваторы, что государственность складывается
не логически, по хорошему шаблону, а исторически - извилистым путём, по
часто невысказанным причинам и на невыраженных основаниях.
Что же у них получилось, когда самодержавие рухнуло и наши интеллигентные
масоны пришли к власти? Они отдали ее на поток и разграбление. Экономика,
включая теневую промышленность, перешла под контроль теневиков. В ходе
выборной лихорадки в основном побеждали две категории - болтуны и
уголовники. Они, как писали современники (М. М. Пришвин), изнасиловали
власть. Тогда и стало привычным выражение <власть валяется в грязи>. Нечего
и удивляться, что через 10 месяцев население поддержало большевиков -
единственную силу, способную калёным железом выжечь эту гниль и вновь начать
государственное строительство. Причём строительство именно на матрице
сложившейся в России государственности: <Вся власть - Советам!> - власть
самодержавна, а не разделена.
В конце ХХ века произошло нечто похожее. Опять консультации на Западе, опять
западные советники и спецслужбы, масоны разных оттенков. А за спиной наших
новых кадетов, физиков и лириков к власти опять пробрались, без лишнего
шума, легальные представители всяческих теневых и уголовных <группировок>. И
опять они изнасиловали власть и втоптали её в грязь. Ну кто такие А. Кох, Н.
Хапсироков или А. Вавилов? Разве кто-нибудь сомневается в их тесной связи с
уголовным миром? А ведь они занимали и занимают важные руководящие посты в
государственной иерархии Российской Федерации. И разве они ушли из
российской политики?
Близко разглядев за последние десять лет мысли и дела всей этой толпящейся у
власти <элиты> - от Аганбегяна до Ясина с Никитой Михалковым посередине, -
мы с трудом верим в то, что этот срыв в государственном строительстве
произошёл из-за романтической наивности либеральных интеллектуалов. Хотели,
мол, как лучше, да не удержали вожжи. Нет, речь идёт именно о союзе
либеральных и уголовных сил и о преступном сговоре. Причём настолько цинично
открытом (<Больше наглости, господа!>), что никакой теории заговора не
требуется, чтобы весь этот проект разглядеть.
Роли, как и при любом воровстве, сейчас различаются. Бывает даже, что после
ограбления участники разбегаются, легальные фигуры <не засвечиваются> - но
даже этого нет сегодня. Грабители, скромные мародёры и отвлекающие внимание
жертвы паяцы не разорвали союза, не распустили своего сообщества. Так и
толкутся у огромного <общака>. Дезертиров из этого сообщества - раз, два и
обчёлся. С символической повинной к ограбленным никто не пришёл.
Так что не будем гадать о том, чего хотели академики Т. Заславская и С.
Шаталин, партбоссы вроде А. Яковлева и <хозяйственники> вроде В.
Черномырдина, когда проектировали нынешнюю властную машину, её главные
подсистемы. Они хотели именно того, что получилось: никто не отмежевался от
замысла и не отказался от гонорара. Г. Попов писал в начале реформы: <Сейчас
возник гигантский конфликт между законами России и тем, что приходится
делать ради реформы>.
Поступок, который находится в <конфликте с законом>, и называется
преступлением. Сращивание нынешней элиты с преступным миром организует сама
власть, это ее <политический выбор>. Умудрённый жизнью и прошедший к тому же
через десятилетнее заключение в советских тюрьмах и лагерях В. В. Шульгин
написал в своей книге-исповеди <Опыт Ленина> (1958) такие слова:
<Из своего тюремного опыта я вынес заключение, что <воры> (так бандиты сами
себя называют) - это партия не партия, но некий организованный союз или даже
сословие:
Существование этой силы, враждебной всякой власти и всякому созиданию, для
меня несомненно. От меня ускользает её удельный вес, но представляется она
мне иногда грозной. Мне кажется, что где дрогнет при каких-нибудь
обстоятельствах аппарат принуждения, там сейчас же жизнью овладеют бандиты.
И можно себе представить, что наделают эти объединённые воры, пока честные
объединятся>.
Что они наделают, мы сегодня видим воочию. И всё говорит о том, что те
<обстоятельства>, при которых бандиты овладели жизнью, реформаторы создавали
сознательно, как видимая, легальная часть сословия бандитов. Для нас важно
понять, какие опоры государства они подпилили, как сумели переделать
построенное за века грозное сооружение, державшее страну, в грязную кормушку
воровского сословия. Ведь перестройку провели основательную! Как теперь
подступаться с ремонтом - ведь всё равно придётся.
Как известно, никакого общественного сдвига не может произойти, прежде чем
не будет соответствующим образом изменено общественное сознание. При
подготовке реформы вставала трудная задача - убедить общество, что
приглашение преступников к экономической, а затем и политической власти -
дело необходимое и для всех выгодное. Для этого в течение ряда лет велась
небывалая в истории <культурная> программа. Она должна была и поэтически, и
философски оправдать преступность, представить её носителем
демократического, освободительного начала.
Вспомним, какие силы были брошены на <раскручивание> звёзд эстрады, которые
поэтизируют уголовный мир и уголовную субкультуру. Сам-то какой-нибудь А.
Новиков вряд ли задумывается о том, как используется его блатная лирика в
политике. В 70-е годы эта лирика создавалась на потребу фрондирующей
интеллигентской тусовки, которая утоляла в этой <воровской моде> свои
антигосударственные комплексы. Безобидная психотерапия - после лаптей на
стене и икон на серванте.
Другое дело - создание на основе этой лирики всей мощью идеологической
машины жёстких установок массовой культуры. <Хрип под уголовника> был введен
в ранг идеологически предписанной культурной нормы. Имитация этого хрипа
была поставлена фабриками массовой культуры на поток. Уголовная лексика
стала едва ли не обязательным компонентом языка политиков. Язык - главное
средство власти, и его криминализация была незамеченным, но важнейшим
сдвигом всей российской государственности.
(Продолжение следует.)