Черновик письма в "СПб Вед" по поводу т. наз. "потерянной России" (*)
Если кому не лень, посмотрите, пожалуйста (по диагонали). Что следует смягчить (только в последней части письма!), что добавить,
оставить и пр. Может, покажется, что повод малозначителен, но все же...
*****************
По поводу статьи "Ах, как хочется стать студентом!" от 06.08.2002
Уважаемая редакция!
Поаод к написанию письма - мое удивление по поводу одного фрагмента из статьи "Ах, как хочется стать студентом!" Владимира Триодина,
напечатанной в Вашей газете 6 марта текущего года.
http://www.spbvedomosti.ru/2002/08/06/dom.shtml?print
"...Реставрировать нужно не только здание. Я глубоко убежден, что возрождение бывшей Красной гостиной, Камерного зала, Белого
зеркального танцевального зала и других уникальных помещений обязательно вызовет у студентов (да и у педагогов) интерес к
возрождению салонной культуры. И я живо представляю себе, как студентка - хозяйка салона, говоря языком Толстого, будет угощать
интересным человеком своих гостей, как она искусно будет "заводить разговорную машину", как поднимет салон на такой уровень, что
быть принятым в нем будет считаться делом чести, дипломом ума.
Речь, повторяю, идет не о реставрации одного из залов или здания в целом, а о возрождении одной из существеннейших сторон жизни
России, которую мы потеряли и имеем шанс вновь обрести."
Итак, автор полагает, что "салонная культура" - это "то, что мы потеряли и имеем шанс вновь обрести". Иными словами, ТО, ЧТО ОЧЕНЬ
ХОРОШО БЫ ОБРЕСТИ ВНОВЬ. При этом автор явно ссылается на Л. Н. Толстого - очевидно, на начало знаменитого романа "Войны и мир",
входящего в школьную программу. И это хорошо - если бы г-н Триодин для подтверждения особой ценности салонов сослался бы на мемуары
какого-нибудь великосветского деятеля или белоэмигранта, я бы поленился их разыскивать - мы, русские, как известно, "ленивы и
нелюбопытны". %-))
Но, к счастью, это не тот случай.
Итак, заглянем в бессмертный роман.
О "разговорной машине". Описание этого замечательного "аппарата", столь любезного, как видно, г-ну Триодину, у Толстого наполнено
нескрываемой иронией и сарказмом:
"И отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и
приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по
местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий шум веретена, торопливо идёт,
сдерживает или пускает его в надлежащий ход, - так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или
слишком много говорящему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину." (Война и
мир, т. 1, ч. 1, II)
Далее, перейдём к студентке как потенциальной хозяйке салона. Лев Николаевич описывает хозяйку "потерянного нами" вместе с "той"
Россией салона - Анну Павловну Шерер:
"Быть энтузиасткой сделалось её общественным положением и иногда, кода ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий
людей, знавших её, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим
чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не
находит нужным исправляться." (Война и мир, т. 1, ч. 1, I)
В чем же заключалось особенное умение хозяйки салона? Г-н Триодин не скрыл от нас этого: уметь "угощать интересным человеком своих
гостей". Тут без цитаты попросту не обойтись:
"Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приёмами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по
благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно,
угощала им своих гостей. Как хороший метр-д'отель подает нам как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть
не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом
аббата, как что-то сверхъестественно утончённое." (Война и мир, т. 1, ч. 1, III)
Навыки рекламиста в наше рыночное время - это, конечно, ценная штука; тут возражать не приходится.
Как же эта "фрейлина и приближённая императрицы" поступала, если разговор между какими-то гостями ее салона переходил "положенные
рамки"? А вот как:
"... но в это время Анна Павловна, все поглядывая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что-то слишком горячо и
громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. ... Аббат, видимо заинтересованный простодушною горячностью
молодого человека, развивал свою любимую идею. Оба слишком оживлённо и естественно слушали и говорили, и это-то не понравилось Анне
Павловне." (Война и мир, т. 1, ч. 1, III)
И наконец, меня привело в умиление вот это место из статьи: "[хозяйка] поднимет салон на такой уровень, что быть принятым в нем
будет считаться делом чести, дипломом ума".
Так, посмотрим - кого же в салоне Анны Павловны принимали, и, видимо, считали обладающим этим самым "дипломом ума":
"[Князь Василий:] - Что ж мне делать? - сказал он наконец. - Вы знаете, я сделал для их воспитания всё, что может отец, и оба вышли
des imbeciles. Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль - беспокойный. Вот одно различие, сказал он, улыбаясь более
неестественно и одушевленно, чем обыкновенно..."
Непосредственные описания князя Ипполита и некоторых других гостей позвольте опустить, чтобы не удлинять и без того пространное
послание.
Не очень привлекательная картина, не правда ли? И неудивительно - Толстой не идеализировал ни салоны, ни аристократию, ни "Россию,
которую мы потеряли". Недаром Толстой, показывает, как скучно в этом высокоинтеллектуальном салоне князю Андрею. А Пьер... Так ведь
он пришел в салон тогда впервые. К тому же ему сказали, что, мол, здесь собирается "вся интеллигенция Петербурга... Он все боялся
пропустить умные разговоры, которые он может услыхать". Потом-то Пьер переменил свое мнение относительно "света" - но уже потом.
Разумеется, я не хочу отрицать важности собраний у Долли Фикельмон и "урожденной княжны Кутузовой-Смоленской", как любила именовать
себя Елизавета Михайловна Хитрово, да и других подобных им салонов. Но время-то, кажется, изменилось, стало, вроде бы,
ДЕМОКРАТИЧНЕЕ. Известно, что и Пушкин не любил салоны КАК ТАКОВЫЕ и скучал в них нередко не меньше князя Андрея. А собеседников там
хватало всяких - и немало было их в роде вымышленного князя Ипполита, или, скажем, вполне реального Жоржа Дантеса-Геккерна,
"человека чести", так сказать. Их тоже принимали в этих салонах - почти без ограничений.
***
Почему я вообще решил написать обо всем этом? Да потому, что мне очень не нравится сегодняшняя тенденция "возрождательства"
(извините за неологизм!) всего без разбора, в том числе и того, что порицали - и справедливо! - люди, которые не смотрели на те
времена из "прекрасного далёка", а сами жили тогда.
Подчас создается впечатление, что наша интеллигенция и культурная элита жаждет возрождения сословного общества (а "салоны"
несомненно являются сословным социальным институтом!), при этом клятвенно заявляя о приверженности к "демократии". Я, например,
слышал о том (сам я этого не видел), как режиссер Н. Михалков и актер Стеблов откровенничали на ТВ по поводу того, что как хорошо бы
им быть помещиками, крепкими хозяевами, иметь крепостных девок и т. д. и т. п. Se non e vero, e ben trovato - по крайней мере, это
хорошо вписывается в сегодняшнюю тенденцию. При этом никто, конечно, не хочет оказаться "внизу" - все рассчитывают на "допуск" в эти
самые салоны.
Все это меня не может радовать, честно говоря. Я скажу больше - возрождая "элитарность" и сословность, мы обессмысливаем
деятельность выдающихся людей России 18-19 века, обессмысливаем жертвы "гражданской войны" в России и путь, проделанный ею в 20
веке. Думаю, что среди читателей "СПб Ведомостей" все же немало людей, которые не считают 20 век "черной дырой" и провалом в
Российской истории.
Извините за, быть может, резкое письмо. Наболело. Надеюсь на публикацию этого моего отзыва.
Георгий,
выпускник ЛИТМО 1997 года, простой ленинградец-петербуржец
P.S. Цитаты из романа - по изданию: Толстой Л. Н. Война и мир. - М.: Гос. изд-во худ. лит., 1956.
