Павел сообщил в новостях
следующее:60114@kmf...
> >Статья ценна тем, что "не втаптывает".
> >Может, зря все же С. Г. Ципко фейсом об тейбл, а?
>
> теперь Ципко тонким нюхом чуствует что маятник, возможно, качнется
обратно и этими статьями готовит себе индульгенцию.
>
> Тут на форуме промелькнула мысль, что если Чубайс говорит, что надо
ходить через дверь, а не через окно - то это не значит, что он честный и
порядочный человек.
Прямо в струю. Сейчас настал час. когда
такие"перехватчики"оживлись,идеи востребуются, но надо брать их из
незамутенных источников. Продолжая комментировать и разбирать
"курсо-полагающие"статьи СГ в ветке. http://vif2ne.ru/nvz/forum/0/co/60013.htm
Дойдя до последних абзацев(в ветке успел прокомментировать всего два)
> - Важным моментом является включение в левую идеологию
национализма. Это вообще понятие сложное и в отношении России плохо
разработанное. Взятое из западных теорий, оно не отражало сущности
явления в России. Очень неуверенно говорили о нем и русские православные
философы - как модернисты (Вл.Соловьев), так и "реакционеры"
(К.Леонтьев, Ф.Достоевский).
> Главное в том, что, не пройдя через этап капитализма и
государства-нации, русские не сложились в политическую нацию, а остались
народом (или супернародом как ядром империи). Поэтому в строгом смысле в
массовом сознании не может быть национализма, а может быть народность.
Национализм возникал и возникает снова лишь в среде интеллигенции,
которая почувствовала себя "буржуазной", но это пока что небольшое
меньшинство.
Мысли о том, что Россия была особого типа "интегрией", не
ругательски поминаемой империей, а именно интегрией,есть и тоже
пробивают себе дорогу. Отстирать слово империя видимо возможно, но очень
сложно. А идея, причем обновленная, есть и нуждается в ясном спокойном
изложении.
Есть любопытные заходы в эту тему у Дугина, а попроще - вот хотя бы
у акад.Заварзина
Он тоже не профессиональный идеолог, не
гуманитарно-белогвардейско-комсомольский высидок как ципко, а
"естественник". С сохраненным здравым смыслом,искренним желанием понять
и ясно изложить, а не по иезуитским "экономистским а ля ниткин"лекалам
изготавливать очередное желе-туфту для подправки в
"национально-мсперскую"сторону БандитЛиберашизма.
Большая и интересная статья акад.Заварзина на вивовоко.ру, из Вестника
РАН
============
ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
Заварзин Георгий Александрович - академик,
заведующий лабораторией Института микробиологии РАН,
председатель Комитета системного анализа РАН.
(2 ая часть)
....
ИМПЕРИЯ И СДЕРЖИВАНИЕ НАЦИОНАЛИЗМА
Слово "империя" имеет отчетливо негативную окраску, не менее чем
"национализм". Но империи бывают разные, например, колониальные во главе
с мировой Британской империей, достигшей своего апогея после Первой
мировой войны. Была Священная Римская империя германской нации. На
протяжении тысячелетий существует Китайская империя - на самом деле
крупнейшее государство-нация [15]. Существовали Османская империя,
Австро-Венгерская, Российская. Существует империя США, прикрывающаяся
словосочетанием "соединенные государства", хотя Линкольн в
инаугурационной речи заявил, что ни один штат не имеет права законно
покинуть этот союз по собственному желанию. Право штата (= state) иметь
свой жизненный уклад, отличный от других, ограничено в США
второстепенным законодательным регулированием. Для всех этих империй
характерны большие размеры и гетерогенность.
Для колониальных империй первостепенное значение имел расизм с
признанием преимущества одной нации над другими. Под расой здесь
подразумевается биологическая сторона, которая может быть выявлена
сейчас высокоразвитыми генетическими методами, а в прошлом - по не менее
чувствительным физиогномическим оценкам, хорошо развитым у человека в
первичном восприятии по эмоциональной окраске "свой-чужой" и
"симпатичен-несимпатичен". Термин "нация" имеет разное значение в
западном и русском словоупотреблении: в западной традиции
преимущественно государственной, в русской - этнической принадлежности.
Показатель размеров характерен и для национальных государств, где,
например, как в Китае, инородцы представляют незначительное меньшинство
и дезинтеграция на конфликтующие военные группировки последовала за
либерализацией, проводившейся Сунь Ятсеном после развала империи
маньчжурской династии. Для устойчивости требуется единство психологии,
как в этнически однородной Японии.
Этническое смешение в XX столетии, обусловленное миграцией - важнейшим
фактором сложения человеческих общностей, - вызывает повышенное внимание
к полиэтническим империям с общей территорией, таким как Османская
империя, Советский Союз и Соединенные Штаты. Все они имеют объединяющим
принципом идеологию: в Османской империи - мусульманскую религию, в
Советском Союзе - коммунизм с примечательной догмой интернационализма, в
Соединенных Штатах - американский образ жизни как символ избранности.
Государственный язык служит средством межнационального общения и
вытесняет национальные языки. Этническая принадлежность оказывается
второстепенной, особенно для наследницы Византии Османской империи со
славянами-янычарами, если оставить вне обсуждения биологически значимые,
но не обладавшие политическим статусом полиэтнические гаремы.
Соединенные Штаты с трудом преодолели унаследованную от истории проблему
черных граждан. Оборотной стороной преодоления явилось предоставление
преимущественных прав меньшинствам и предположительно угнетенным
категориям, что соответствует гипертрофии "прав человека", но
принципиально противопоказано демократии как правлению большинства.
В Советском Союзе по инициативе Ленина была заложена федеративная
система, ранее не существовавшая в Российской империи благодаря
естественной биологической интеграции в подвижных слоях населения и
общей культуре. Тенденция к интеграции возникла еще в период сложения
великороссов как этнической общности, когда продолжалась славянская
миграция на северо-восток. К тому же в России отсутствовали моральные
барьеры для метисации как в высших слоях общества, принимавших
переселенцев и "из немцев", и с Кавказа, так и в казачестве (в широком
смысле слова) при условии принятия православия. Ориентированная на
интегрирующиеся национальные меньшинства Поволжья национальная политика
Ленина была для России столь же противоестественной, как его обвинение
грузина Сталина и поляка Дзержинского в великодержавном шовинизме.
Империи создаются за счет распространения одной этнической или иной
группировки на область проживания другой с временным доминированием ее
над покоренным населением. Наиболее наглядна в этом отношении история
Китая, где сменявшие друг друга династии были чужеродными, но в течение
трех поколений полностью окитаивались и оказывались целиком
ориентированными на внутренние проблемы. Итак, в развитии империи как
большого гетерогенного образования можно выделить два этапа: период
экспансии и период удержания. Экспансия обычно осуществляется военным
путем, хотя возможны и иные, например династические в монархиях.
Находящееся в этом состоянии государство называют империалистическим.
Следует различать колониальные империи и государства, расширявшие свое
национальное ядро.
Наиболее экспансионистским государством XIX в. были Соединенные Штаты,
проникновение России в Азию началось много раньше [16]. Одновременно с
возникновением Соединенных Штатов в Российской империи происходило
заселение Причерноморья полиэтнической смесью иммигрантов, призванных
Екатериной II на земли, освобожденные от хищнических угроз с юга оружием
Румянцева. Эти территории сначала даже назывались Новосербией и лишь
потом приобрели этнически обоснованное название Новороссии. За
десятилетие государственным гением Потемкина край был освоен и жизнь в
нем упорядочена. В XIX в. сюда переместился фокус развития страны и
произошла полная интеграция края в состав национального ядра. Что
касается включения в Российскую империю территории Средней Азии, то
прогрессивную роль этого объединения признавал даже такой противник
царизма, как К. Маркс.
Термин "империализм" относится к агрессивному подчинению других своим
целям, причем оно вполне может осуществляться республиками, например
Римской, название которой связывалось с мировым господством: Imperium
populi Romani orbis terrarum. Слово "империализм" как идея мирового
господства утвердилось в Англии в лозунге "Rule Britania". Вслед за тем
представление о военном экспансионизме дополнилось параллельным
представлением о капиталистическом завладении миром. Термин
распространил в конце XIX в. Б. Бауер, уже тогда связывавший империализм
с действиями англо-американцев [17]. В конце XIX столетия слово
"империализм" широко употреблялось для осуждения политических
противников. Антитезой империализму служит либерализм, который, "с одной
стороны, восстает против усиления идеи самоутверждения государственной
мощи, а с другой, выступает как идеология капитализма par excellence как
свободной конкуренции и свободы торговли" [17, с. 180]. Либерализм
возникает как плод кажущейся безопасности вследствие предполагаемой
устойчивости большой системы. При появлении чувства опасности он
исчезает. Русские либералы (а не группа монархистов) объединились в
Белую армию под лозунгом "Единая и неделимая".
После достижения "пределов роста", определяемых возможностью интеграции
и действенности центральной власти, империя переходит в консервативное
состояние, направленное на удержание своих частей, их слияние,
подавление внутренних центробежных тенденций. Она стремится перейти в
состояние консервативного устойчивого развития. Размерами империи до
известной степени ограничивается возможность ее разрушения извне без
активизации дезинтеграционных процессов. Тем не менее внешняя угроза
остается основной цементирующей силой. Консервативные тенденции в
империи обусловливают необходимость эффективного чиновничьего аппарата,
коррумпированность которого подавляется страхом жестоких репрессий со
стороны центральной власти, периодически их осуществляющей.
Безнаказанность аппарата противопоказана для имперской организации,
нуждающейся в военной субординации. Расплатой за устойчивость
оказывается замедление развития на время, необходимое для принятия
решения центральной властью. Структуры, основанные на государственной
собственности, характерны для "азиатского способа производства",
отличного от капиталистического, и свойственны большинству государств
неевропейского типа [15].
Слово "национализм", как и слово "империя", обозначает что-то нехорошее.
В Советском Союзе "национализм" был предан проклятью, потому что
противоречил политике классового интернационализма, был связан с
"русским шовинизмом" и мелкобуржуазной идеологией, служил синонимом
расизма, воплощенного в фашизме и нацизме. Вместе с тем признавалось
право наций на самоопределение и поддерживалась противоречивая политика
культуры "национальной по форме, социалистической по содержанию". На
этих понятиях строилась социальная психология советского человека с
постоянным упоминанием "равноправия наций" в этническом понимании.
Вопрос сдерживания национализма важен для таких возникающих объединений,
как Европейский Союз. Он показал свою неспособность к быстрым адекватным
действиям в рамках демократии и парламентаризма и нуждается в эволюции в
"универсальную империю". Европа пытается придерживаться консервативной
линии сохранения достигнутого, безнадежной в развивающемся мире.
Положительный рост трудовых ресурсов в Европе возможен за счет
иммиграции, но преимущественно носителей мусульманской традиции. Вопрос
состоит в ассимиляционном потенциале западноевропейского образа жизни в
смысле не потребительских ценностей, а идеологии и характера мышления.
Тенденции рождаемости определяются состоянием семьи, и она находится под
"сильным идеологическим гнетом" [18]. Считается, что имелись два типа
семьи, разделяемые примерно линией Санкт-Петербург-Триест: планируемой с
поздним браком к западу от нее, и с ранними и более частыми браками -
восточнее.
Любопытно, что в Советском Союзе и затем в Российской Федерации
рождаемость коррелировала со сменой лидеров государства как символов
кажущейся ближайшей жизненной перспективы для женщин репродуктивного
поколения: резкий спад в период правления Ельцина, похоже, сменяется
всплеском во времена Путина.
Национализм становится антитезой имперскому сознанию этнического
равноправия и признанию значимости прежде всего социальной иерархии.
Утверждается, что национализм есть явление лишь новейшей истории. Вряд
ли это справедливо. Для общества, возникшего после мировых войн XX в.,
национализм стал главной силой дезинтеграции. Разумеется, можно считать
парадоксом, что разгром нацизма во Второй мировой войне вызвал
национализм, но не следует забывать о происхождении нацизма из "права
наций на самоопределение", декларированного Вильсоном для Европы и
использованного Лениным для разбазаривания Российской империи. Подобным
же образом действовали его недавние наследники, воспринявшие агитацию
современных им американских президентов, которые к чести американцев
руководствуются только интересами своей страны.
Долгое время считалось, что национализм состоит из политической
активности, цель которой сделать границы нации как культурно
определенной группировки, коллективно требующей самоопределения,
совпадающими с границами государства. Предполагается, что такая
националистическая группировка не претендует на господствующее положение
внутри государства, а напротив, ссылается на свое угнетенное положение
внутри империи или федерации. Ее социальная психология является
"исключающей", вплоть до развитых форм нацизма. Стартовав с идеи
исключения чужеродного, трудно найти границу для дробления; на практике
ее определяют местные вожди, и начинает действовать принцип "чифдом",
который служит исходным для формирования государственных объединений
вообще. Очевидно, что "права человека" в этих условиях не соблюдаются и
оказываются несовместимыми с "правом нации на самоопределение".
Казалось бы, "государство-нация", если оно не является деспотическим и
ориентировано на нужды общества, социума, должно представлять собой
вариант национал-социализма. Но эта ловушка, в которую в
послевильсонианский период попали 18 млн. логически мыслящих немцев и
многие миллионы жителей самоопределившихся стран Центральной Европы,
слишком хорошо известна! Какую бы форму объединения ни рассматривать,
общность людей для самосохранения должна исключать из своего числа и
переводить в категорию "извергов", excommunicated, особей, проявляющих
double loyality (лингвистически переведены у нас в категорию dissidents,
хотя у себя они оказываются detectors). Русская терминология для этих
категорий была развита в сталинской империи с общей квалификацией их как
"врагов народа", что логически точно, но практически угрожающе.
Противоположностью идеологии национализма выступают интернационализм и
транснационализм. Культурный интернационализм автоматически развивается
в публике, особенно в связи с созданием единого информационного
пространства быстрого общения, как Интернет, и в этой форме не
национален, хотя англоязычен. Как политическое движение интернационализм
предполагал классовое единство. Парадоксально, что, отрицая "диктатуру
пролетариата", в России выдвинули лозунг создания и господства "среднего
класса" с возвратом к классовому принципу. В противоположность недавнему
прошлому переиначен старый лозунг - "Капиталисты всех стран,
соединяйтесь!", призывающий к достижению мирового господства. В
настоящее время капитализм принял форму транснационализма.
Транснационализм, который правильнее было бы перевести как "сквозь
государственные" объединения, связан с торговым капиталом и его
носителями и жестко - с существованием государств. До известной степени
он может быть национально обусловлен как размещение национальных
компаний на территории других государств для эксплуатации их трудовых
или природных ресурсов. Защита от транснационализма необходима и
гражданам, и государствам.
Каким образом можно сдерживать национализм? Современный американский
исследователь М. Хехтер рассматривает следующие возможности: либо
удовлетворить желания националистов путем самоопределения, либо размыть
социальную базу наций; уменьшить стремление к национальной
государственности, установив непрямое правление; сделать цену
коллективных действий слишком дорогой [19]. Откровенно ориентированный
на американские ценности, Хехтер в результате анализа приходит к выводу,
что наилучшим способом сдерживания национализма служат репрессивные
режимы. В качестве примера он рассматривает два этапа развития
Советского Союза: ленинский (массовый террор в то время был ничуть не
меньше, чем в последующем, если вспомнить подавление крестьянских
движений) с провокацией восстановления отживавших национальных
образований в федеративной форме, и сталинский, когда федерация стала
фикцией, государство превратилось в империю, где этнические группы и
национализм подавлены. В общей форме американский автор рекомендует
"деволюцию" национальных групп [19, с. 144]. Пример многовековой истории
Китая и Советского Союза побуждает согласиться с ним.
В Советском Союзе, согласно Хехтеру, каждая титульная нация подавляла
свои национальные меньшинства (кроме русских в тот период истории). В
Грузии, например, грузинский национализм подавлял армян, абхазцев,
осетин, курдов. Напротив, примером неустойчивости федерации служит
Югославия, стабильность которой поддерживалась личностью вождя, а затем
балансированием между НАТО и Варшавским пактом. В 1980 г. экономическая
рецессия заставила Югославию обратиться к Международному валютному
фонду, а тот потребовал проведения экономической приватизации и урезания
затрат на социальные услуги, занятость. Правительство приняло эти
требования. Результат: инфляция и безработица. Развал Советского Союза
понизил стратегическую ценность Югославии для США, и они сняли свои
гарантии этой социалистической стране. Последовали дезинтегративные
националистические процессы, закончившиеся испытанием высокоточного
оружия США на территории Сербии. Итак, федерация изначально провоцирует
дезинтеграцию, которая может быть сдержана лишь репрессивными методами.
Наибольшие надежды на сдерживание национализма возлагаются на снижение
потребности в самоопределении для национальных групп. Для этого Хехтер
предлагает ввести "непрямое правление" (какое редкое созвучие со
стратегией непрямых действий, проповедывавшейся английским
империализмом!) и применить его к федерациям. Впрочем, здесь, скорее,
имеется в виду "скрытое правление", точнее соответствующее используемым
в США механизмам. В интересах США сохранить "хороший" национализм своей
страны и поддержать раздробленность вовне, что совсем не ново.
В империи США, которую Хехтер совершенно безосновательно относит к
федерации, скрытое правление, сочетающееся с ограничением индивидуума,
признается лучшим методом. В России необычайно высокий процент
первоначально проголосовавших за имперскую программу В. Жириновского
(пока она не была нарочито скомпрометирована через его личность)
продемонстрировал на большом статистическом материале тенденции
социальной психологии жителей Евразии. В конечном итоге мы приходим к
парадоксальному выводу: свобода личности и права человека (за
исключением антиобщественных) в наибольшей степени обеспечиваются в
империи, не имеющей иных категорий, кроме гражданина - "верноподданного"
в монархических империях.
======
