От And Ответить на сообщение
К And
Дата 23.12.2000 14:54:00 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Версия для печати

производственная химера: западная и восточная

Герд БЕРГФЛЕТ
"Горизонты антиэкономики"
(выдержки)

Маркс в своем анализе товарных форм и, в особенности, товарного фетишизма сводил именно производственный процесс к производителям, которые для того и призваны, чтобы в свободной артели тружеников брать последний под свой планомерный контроль. Сам же производственный процесс, как таковой он никогда не ставил под вопрос, также как и на этапе относительно развитой промышленности, на котором разумное планирование оказывается чем-то технократическим, выступающим отныне в противоположность освобожденным производителям как еще один объект для сдачи внаем, потому что управление производством вменяет производительным силам науку и технику, которым рабочий вынужден только подчиняться.

Диалектика производительных сил и производственных отношений представляют в этом случае историко-философскую конструкцию освобождения от капитализма, но она лишь еще раз показывает, что марксизм привержен тому же самому культу производства, который избрала своим идолом и рыночная экономика.

"Критика политэкономии" остается во власти духа капитализма, потому что она ставит, в точности как он, на безграничное развертывание производительных сил на основе науки и техники и на хищническую разработку природных ресурсов, что следует из первого. Это главная причина того, что та, до недавнего времени реально существовавшая система, опиравшаяся на теоретические разработки Маркса, не представила сущностной альтернативы капитализму. Ее плакатный социализм структурно был лишь разновидностью капитализма, которую мы могли бы назвать "государственным капитализмом".

То, что эта система полностью разрушилась в ходе поражающей воображение цепной реакции осени 1989 года, должно было случиться. Не стоит сводить к тому, что безграничное развертывание производства не было столь же удачным, как на Западе, поскольку бюрократическое планирование душило частную инициативу, не учитывало побочных последствий и прочее.

К тому, что этот общий обвал мог значить что-то еще, кроме как покаянное возвращение в капиталистический рай, мы еще вернемся.

Прежде всего, нужно твердо уяснить: марксистская критика товарной формы продукта, "окаянного обмена", выражаясь витиевато, не смогла свергнуть капитализма с его престола потому, что она разделяла с ним больше убеждений, чем ей представлялось. Потому что первое, что нужно проделать для развенчания капитализма - провести критику производственной химеры (производственного безумия), а в это дело марксизм не внес ни малейшего вклада.

Важнейший вывод, который нужно сделать из крушения марксистского эксперимента, состоит в том, что критика химер производства не может вестись с точки зрения экономической науки. Потому что коль скоро уже и от марксизма нечего ждать, который нам теперь можно рассматривать как самую передовую точку зрения капиталистической самокритики, то, естественно, тем более нечего ждать от различных направлений либерально-капиталистической экономической науки, которая слепо подчиняется повсеместному террору производственной химеры.

Во всяком случае, экономическая наука может нам объяснить, как этот тоталитаризм производства ради производства пришел в мир. Она обращает внимание на первоначальное накопление капитала, которое развилось из глубоко мирской аскезы кальвинизма и, соответственно, рациональности. Экономической науке не по силам взгляд назад, который бы проникал за рамки идеологии поступательного развития, лежащей в основе производственной химеры, тем более взгляд вперед. Ибо это свойственно современному промышленному обществу, уничтожать все трансцендирующее, все, что хочет быть причастным чему-то, что находится вне его рамок.

Производственная химера - это отнюдь не исторический опыт человечества по превращению природного в духовное, а своего рода наказание отсутствием истории, что должно уничтожить яростную волю, всю историчность, не создав ничего нового взамен. И это беспримерно. Сорвав с себя путы всего исторического в первую, раннекапиталистическую фазу, набрав ход в фазу промышленной революции, в эпоху своей всеобщности это готовится дать ответ на все вопросы, провозгласив Конец Истории через Фукуяму и других, сознательно представляющих пост-историю.

Теперь это носит имя Капитала. Когда он поет и смеется, он между делом насмехается еще и над той единственной идеей, выдвинутой им в ходе своего долгого развития: выдвинутой в 19-м веке идеей прогресса. Насколько эта идея была ограничена, настолько же она предполагала все большую веру в будущее, тогда как единственная определенность которую дает производственная химера, состоит в том, что будущего нет. То, что отменило прошлое, как может иметь будущее? Эти однозначно тупиковые устремления, которые породила самая рациональная эпоха всех времен, определенно наводят на мысль не рассматривать больше капитал как реальность, а как полностью не имеющее отношения к реальности агентство по симуляции.

Тем не менее, он продолжает существовать не смотря на то, что он не просто лишает мир реальности, а уничтожает через эту дереализацию.

Производственная химера представляет собой пример предельного европейского нигилизма, который стал между делом планетарной идеологией, потому что то, что лежит в его основании - это некая мироотрицающая воля к искоренению всей жизни на этой планете. Мы должны ясно понять, что опустошение Земли явится прямым следствием производственной химеры и что не существует какого бы то ни было политического или экономического средства приостановить или вообще предотвратить это опустошение Земли. Если главенство производства надо всем остальным не будет сломлено, неизбежным станет общий слом всех видов нынешней жизни, включая экономическую сферу.
[...]
Так как расширение системы имеет вид постоянного поглощения все новой солнечной энергии, бунтующей против своей неволи, тяга к разрушению будет все больше усиливаться, так что можно предсказать наступление мига под названием "дальше некуда", который обозначит общий слом производственной химеры.

Мы должны в действительности считаться с той возможностью, что производственная химера близится к своему концу, поскольку отныне человек не один, кто оказывает ей сопротивление. Умножение в числе экологических катастроф показывает, что природа больше в игре не участвует и намерена покончить с человеком-титаном.

Стихии пришли в движение и торопятся сорвать свои путы. Силы природы, которые человек пытался покорить, оказались ему выше головы. То, что производственная химера уничтожает природу, не означает, что когда она будет близка к тому, чтобы загнуться, некий техник по окружающей среде ее починит. Это следует воспринять совсем по другому - если до такого дойдет, природа восстанет на производственную химеру, в ходе чего ее разрушительная сила обрушится на промышленность и приведет ее к смертельному исходу.

Всякий акт разрушения, направленный против природы, отрицательно скажется на разрушителе, поскольку он высвобождает такие силы разрушения, с которыми уже не может совладать. Таким образом, мы можем сказать, что дело идет ко всеобъемлющему мятежу природы, к мощному восстанию против человеческого гибрида делания и умения. Общий обвал производственной химеры запрограммирован, поскольку она сама послужит причиной этой последней битвы. И почти нет сомнений, кто в этой войне будет побежден: не природа, а агрессор, потому что - повторим это снова - ее поражение опять означает его смерть.

Антиэкономика также не боится прогнозировать общий обвал господствующей капиталистической экономики. Конечно, те, кто празднует сегодня победу капитализма над коммунизмом, слишком опьянены, чтобы дать себе в этом отчет. На самом деле, как раз эта победа является прелюдией предстоящего близкого поражения, так как в ходе восстания природы, главной жертвой этой всеобщей катастрофы будет как раз капитализм. И никто не испытывает иллюзий, тем более в разгар войны в Заливе, что этот, отныне безальтернативно господствующий либерал-капитализм, хоть и не ведет больше идейной конкурентной борьбы с коммунизмом, не станет проводить свою презирающую людей и природу политику еще более безоглядно.

С антиэкономической точки зрения поражение экс-конкурента представляется в совершенно ином свете. Падение коммунизма следует понимать как первую стадию заката капитализма, как первое поражение идеологии роста производства, как первый крах производственной химеры. Западная производственная химера имеет мало оснований праздновать это саморазрушение, ей бы лучше воспринимать катастрофу восточной производственной химеры как зловещее предзнаменование. Потому что и социальная рыночная экономика, не смотря на все усилия экологов является экономикой поступательного опустошения Земли.
*