полезно провести маленький структурный анализ рассуждений Ниткина. Раз уж кролики теперь сами ползут на лабораторный стол. Есть в его выкладках нечто общее.
1. Радикальная субоптимизация – расчленение систем в пространстве, во времени и по функциям.
Вот, он утверждает, что «рентабельность растениеводства 100%». Подтверждает он это данными об одной зоне (пространство), за один урожайный год (время) для одной, не существующей отдельно подотрасли (функция). Как только вводишь в рассмотрение любой из неотъемлемых факторов реальности, утверждение выглядит абсурдным.
Вот справка «О финансовом состоянии коллективных сельскохозяйственных предприятий Российской Федерации за 1991-2000 гг.» (Центр экономической конъюнктуры при Правительстве Российской Федерации. Москва. 2002).
В ней говорится: «Значительную часть балансовой прибыли сельскохозяйственных предприятий составляли бюджетные субсидии, причем их удельный вес увеличился с 43% в 1992 году до 72% в 2000 году. Пытаясь преодолеть кризисные явления за счет использования заемных средств, сельскохозяйственные предприятия накопили огромные долги».
Итак, в норме за ряд лет рентабельность если и была, то создавалась она благодаря субсидиям – при том, что зарплата в с/х равна 30 долларов в месяц (в ноябре 2001 г., после уборки богатого урожая – 45 долларов или 1452 руб.). Ниткин, кстати, отвергает рентабельность колхозов и совхозов из-за очень небольших субсидий, которые они получали, но не замечает нынешних.
Однако в действительности бюджетные субсидии в норме слишком малы, и обеспечить стабильную рентабельность не смогут. Ниже в справке отмечается: «В 1994 году и за 1996-1998 годы бюджетные субсидии не покрывали убытки сельскохозяйственных предприятий. В 1994 году убыток по абсолютной величине превышал дотации и компенсации из бюджета приблизительно на 10%, в 1996 году – в 2,7 раза, в 1997 году – в 3,4 раза, в 1998 году – в 4,1 раза».
Можно ли говорить о стабильной рентабельности предприятий, имеющих накопленный долг, на порядок превышающий прибыль даже в благоприятный год? Кто может взять себе сегодня эти предприятия, кроме тех, кто прикован к ним жизненной необходимостью? Ведь перед нами не прерии, а исторически сложившиеся хозяйства, долги которых вынужден будет взять на себя «инвестор». Вот что сказано в справке.
«Просроченная кредиторская задолженность сельскохозяйственных предприятий в 2000 году в девять раз превышала балансовую прибыль, что свидетельствует об отсутствии у большинства сельскохозяйственных предприятий возможности самостоятельно рассчитаться с долгами. В настоящее время примерно у 60% сельскохозяйственных производителей арестованы счета, и они на протяжении нескольких лет не имеют возможности установить нормальные финансовые отношения с государством, поставщиками ресурсов и покупателями продукции».
Каковы масштабы долга и когда он сможет быть покрыт за счет «рентабельности»? Вот данные из справки 2002 г. За 1993-2000 годы суммарная задолженность по всем обязательствам (включая задолженность по кредитам банков и другим заемным средствам) выросла в 50 раз и достигла к концу 2000 года 229 млрд. руб., в то время как вся прибыль от реализации сельскохозяйственной продукции составила в 2000 году 15 млрд. руб. Просроченная задолженность достигла 164 млрд. руб. Более 70% сельскохозяйственных предприятий имели просроченную задолженность по оплате труда работников, величина которой росла на протяжении 1991-2000 годов и в 2000 году составила более 283% от фонда их заработной платы. Просроченная задолженность сельского хозяйства по кредитам банков и займам в ноябре 2001 г. – в год наивысшей «рентабельности» возросла на 11% по сравнению с ноябрем 2000 г.
Реально капиталистическое хозяйство в таких условиях возникнуть не может – оно может быть или крестьянским, или государственным. Идеологическая маскировка – другое дело. Пусть Ниткин представит себе реального капиталиста, который должен отдавать эти долги.
Не может быть капиталистического хозяйства и без кредита. Какова реальность в этом вопросе? В 2000 г. долгосрочное кредитование сельскохозяйственных предприятий банками составило в РФ 1,63 млрд. руб. По сравнению с 1990 г. цены на товары и услуги, покупаемые селом для производственной действительности, выросли в 23,48 раз. Это значит, что реальная величина кредитов 2000 года в ценах 1990 г. составляет всего 69,4 млн. руб. А в норме долгосрочное кредитование колхозов и совхозов РСФСР Госбанком колебалось в 80-е годы на уровне 5 млрд. руб (только колхозы в 1986 г. получили долгосрочных банковских кредитов 2,53 млрд. руб.). Таким образом, в 2000 г. масштабы долгосрочного кредитования сельского хозяйства РФ составляют около 1,3% от уровня 80-х годов.
2. Вырывая частный показатель в уникальный момент времени, Ниткин игнорирует «массивные», фундаментальные условия с их реальной динамикой и инерцией.
В 1997 г., который в целом для экономики считался относительно благополучным (тогда говорили о стабилизации) из 27 тыс. действовавших в РФ крупных и средних сельскохозяйственных предприятий убыточными были 22 тыс. или 82%. Рентабельность всей хозяйственной деятельности совокупности этих предприятий составила –24%. В 1999 году оставались убыточными более 53% сельскохозяйственных предприятий, а в 2000 году – более 54%.
Изменились ли в лучшую сторону фундаментальные условия, так, что хозяйство в будущем станет стабильно выгодным? Нет, эти условия ухудшились и продолжают ухудшаться – инвестиций нет, почва ухудшается, техника выходит из строя, и это процесс с ускорением, т.к. возрастает нагрузка на машину. Резко снизилась энергооснащенность, здоровье людей ухудшилось, квалификация падает. Как же Ниткин может в этих условиях объяснить перелом тенденции в рентабельности? Он и не объясняет.
Важнейшим фактором, сделавшим сельское хозяйство РФ убыточным или почти убыточным, было резкое повышение цен на машины и материалы, закупаемые сельскохозяйственными предприятиями. Меняется ли эта динамика, закрываются ли ножницы цен? Нет. Вот данные из той же справки: «В декабре 2001 года по сравнению с декабрем 2000 года цены на природный газ выросли в 1,6 раза; электроэнергию для села и картофелеуборочные комбайны – в 1,5 раза; сложные удобрения, машины для внесения минеральных удобрений – в 1,4 раза; минитракторы, плуги, культиваторы, ремонт тракторных двигателей, запасные части для животноводческого оборудования – в 1,3 раза; уголь, тракторы – в 1,2 раза. За тот же период сельскохозяйственная продукция по оценке Центра экономической конъюнктуры подорожала приблизительно на 13-14%».
Ниткин проектирует прибыльную ферму с 2 тракторами на 100 га – с нагрузкой на трактор 50 га. Почему же? Разве фермеры Запада – идиоты? В сравнимых, хотя и более благоприятных почвенно-климатических условиях Западной Европы нормальной является такая нагрузка пашни на трактор: в Великобритании - 13, Германии - 8, Италии – 6 га.
3. Расчленение системы по функциям
Ниткин твердит, что “растениеводство рентабельно”. Но сельское хозяйство – система, в которой растениеводство не может быть отделено от животноводства. Животноводство поглощает женскую рабочую силу, смягчает сезонность растениеводства и через траву превращает солнечную энергию пастбищ в органическое удобрение, необходимое для поддержания структуры почвы. Поэтому говорить о рентабельности только растениеводства бессмысленно, оно не может долго существовать при крайне убыточном животноводстве.
