Лично я отношусь к так называемым "маргинал-национал-патриотам", для которых характерна приверженность идеалам "Православия, Самодержавия и Народности", кои являются, по моему мнению, "вечными", "истинно-русскими" ценностями. При этом отрицание Ленина, Троцкого и большевизма "органически сочетается" с восхищением Сталиным, при котором всевозможные "комиссары в пыльных шлемах" в значительной мере прекратили свое существование.
С этих позиций хотелось бы сделать пару замечаний о юбиляре.
Первое. Общим местом интеллигентского сознания является уподобление В.И.Ленина Петру Великому. Это сквозит и у западных писателей и мыслителей, и у отечественных, тех лет и нынешних, современных. В свое время "немецкий писатель" Э.Людвиг, беседуя с И.В.Сталиным, сравнивал Ленина с Петром Первым. Б.Рассел тоже называл большевиков "наследниками Петра Великого", а их деятельность - "возрождением методов" российского императора. Склонность к подобным сравнениям "между Петром и Лениным, между петровским переворотом и большевицким" наилучшим наилучшим образом выразил Н.А.Бердяев в книге "Истоки и смысл русского коммунизма". При этом он видел различие "между петровским переворотом и большевицким" в том, "большевицкая революция путем страшных насилий освободила народные силы, призвала их к исторической активности, в этом ее значение. Переворот же Петра, усилив русское государство, толкнул Россию на путь западного и мирового просвещения, усилил раскол между народом и верхним культурным правящим слоем".
Такого рода сопоставления проводят и новейшие историки. Например, Я.А.Гордин, касаясь религиозной политики петровского и советского периодов, пишет, что, мол, "в русской истории у Петра-богоборца есть только один аналог - Ленин". Есть такой Е.В.Анисимов, который все "стереотипы имперского мышления" изучает и описывает, так вот, он тоже находит немало схожего в петровской и ленинской эпохах. Большевизм Петра нашел отражение даже в поэзии:
Великий Петр был первый большевик,
Замысливший Россию перебросить,
Склонениям и нравам вопреки,
За сотни лет, к ее грядущим далям... и проч.
Это у Максимильяна Волошина.
Всеми этими аналогиями не следует пренебрегать, зачисляя их в разряд экстравагантностей, не имеющих исторического обоснования. Петра I и Ленина, эпоху петровских преобразований и эпоху большевизма, сближают радикализм и тотальное насилие - в первом случае по наитию и из пренебрежения к подданным, а во втором - по "научной теории", так сказать. В общем, "железной рукой загоним человечество в счастье".
Второе. Об этом я здесь уже писал. Победа Ленина и большевиков остановила развал, распад, разгул анархии, которую нынешние либералы до сих пор называют расцветом свободы, "превзошедшей свободы всех западных демократий, вместе взятых", территориальное расчленение страны. Что до одержимости Ильича "мировой революцией", то я склонен верить В.Кожинову, который считает Ленина сторонником идеи "революция для России", а не "Россия для Революции". Не был Ильич "фанатичным глашатаем идеи мировой революции" (как его главный марксист-ленинец Советской армии ген.Волкогонов обозвал), умел свои взгляды изменять. Хоть и оставался до конца своих дней верен пресловутой "мировой революции", он был более гибким и более национальным политиком, чем Троцкий. Более прагматичным. Считал, что лучше все-таки отсидеться по возможности до момента, когда, "революция" произойдет в европейских странах естественным порядком. Что, собственно, и отразилось в смене курса от "военного коммунизма" к нэпу. А вот Лев Давыдыч отводил России и русскому народу роль поджигателя "всемирного пожара", обреченного на колоссальные жертвы и собственную гибель.
А ориентация Ленина на мировую революцию, в которой Россия играла бы роль "локомотива", получаетя, совершенно исключала идею расчленения России на ряд минигосударств, поскольку задавать тон в такой революции могла только крупная и мощная держава, способная своей громадой потянуть за собой другие государства. И большевики, на словах провозгласив "право наций на самоопределение", на деле являлись сторонниками сохранения крупного централизованного унитарного государства. С Гельфандом-Парвусом Ленину оказалось не по пути. Всего четыре года понадобилось большевикам, чтобы восстановить разрушенное единство России. Большевики сумели восстановить впавшую при душке-Керенском в полный паралич центральную государственную власть, при том, что объединительная политика большевиков наталкивалась на упорное сопротивление иностранных государств, заинтересованных в раздробленной России. В этом - величие Ленина-политика.
