Корейская война 1950-1953 гг.: первое столкновение ядерных сверхдержав
Александр ПАТУТИН
Кто был инициатором Корейской войны?
Это один из самых непростых, но и наиболее интересных вопросов, связанных с Корейским конфликтом. Долгие годы “официальные” историки по обе стороны Атлантики вдалбливали в головы своих сограждан версии, выгодные правительствам: советские историки клеймили американских “поджигателей войны” и их "южнокорейских марионеток", американские – соответственно "коммунистического диктатора" Сталина и его "марионеток" Мао Цзэдуна и Ким Ир Сена. Сейчас, когда стали доступными многие закрытые ранее для широкой публики документы, прежде всего из правительственных и партийных архивов СССР и КНР, этот вопрос уже не кажется таким однозначным.
Так, среди историков, в том числе российских, широко распространено мнение, что агрессором в той войне была КНДР. Северокорейцы действительно начали наступление первыми (о чем свидетельствуют некоторые обнародованные в последние годы в РФ секретные приказы северокорейского командования того периода и свидетельства участников тех событий), хотя советская пропаганда долгие годы твердила обратное.
Однако рассекреченные в последнее время документы говорят, что вопрос не столь однозначен. Так, в июле 1950 года в руки северокорейских военных, захвативших Сеул, попала оперативная карта, составленная в штабе южнокорейских сухопутных войск, которая свидетельствовала о планировавшемся “походе на Север”. Согласно разведданным, Сеул планировал развернуть активные боевые действия против Пхеньяна в июне 1949 года, то есть за год до начала Корейской войны. Вдоль 38-й параллели, по которой в 1945 году был разделен Корейский полуостров, шел процесс концентрации южнокорейских войск (к тому времени их насчитывалось там в общей сложности около 30 тыс.).
О намерениях Сеула красноречиво говорят и другие факты – огромное количество диверсионно-разведывательных операций, предпринятых южнокорейцами перед войной на границе в районе 38 параллели, жесткие милитаристские заявления южнокорейского президента Ли Сын Мана (в западной транскрипции – Ри Сингмана) о готовности Сеула “ударить по коммунистам в Пхеньяне” и т. п. Почему эти планы не были реализованы Сеулом, остается загадкой.
Ту же цель – объединить Корею силовым путем, только на свой лад, ставил перед собой и Ким Ир Сен. Как и южнокорейский коллега, он тоже строил планы проведения молниеносной наступательной операции. Его план, разработанный незадолго до начала боевых действий в 1950 году, предусматривал оккупацию Сеула всего за трое суток. Предполагалось, что после его взятия Ли Сын Ман капитулирует. На завершение всей кампании отводился всего месяц. Об оперативных резервах сильно не задумывались – надеялись на быструю победу, рассчитывая на народное восстание на Юге и поддержку партизанских отрядов в тылу южнокорейских войск. Правда, в отличие от Ли Сын Мана, открыто призывавшего к вторжению на Север, руководитель КНДР скрывал свои намерения за разного рода популистскими инициативами – например, об объединении парламентов КНДР и Республики Корея (РК). Так что войны одинаково сильно жаждали и на Севере, и на Юге.
Кстати, упомянутый военный план Ким Ир Сена был разработан при непосредственном участии московского советника – генерал-лейтенанта Васильева. Москва вообще сделала очень много для создания северокорейской армии, обеспечив ее техникой и инструкторами. То же сделал Вашингтон для южнокорейской. Знакомясь с внушительным перечнем вооружений, переданных двумя сверхдержавами своим корейским сателлитам в течение всего нескольких лет, неизбежно приходишь к мысли, что Северную и Южную Корею сознательно подталкивали к вооруженному конфликту. Зачем? Это – еще один интереснейший вопрос той войны, на который историки пока не дали однозначного ответа.
Почему Сталин не хотел ввязываться в войну в Корее
Вопреки сложившемуся образу Сталина как человека, расположенного к исключительно силовым методам решения международных проблем, изначально тот был решительно против вторжения северокорейцев на юг полуострова. Об этом свидетельствуют рассекреченные советские архивы. Когда в 1948 году к нему впервые с таким планом приехал Ким Ир Сен, Сталин отказался его одобрить. Советский руководитель полагал, что Северокорейская армия еще слишком слаба для такой операции, к тому же наступление южан маловероятно. Поэтому “добро” Ким Ир Сену было дано лишь на контратаку, если последует нападение со стороны Южной Кореи. Не поддержал Сталин и предложений северокорейского лидера и своих советников об оккупации некоторых стратегически важных районов Юга -- провинции Кенгидо и полуострова Онджин.
Авторитет Сталина в Пхеньяне был непререкаем, и Ким Ир Сену ничего не оставалось, как подчиниться. Однако надежды убедить руководителя Советского Союза в осуществимости своего плана тот не оставил. В течение последующего года он трижды встречается с китайским лидером Мао Цзэдуном, излагает тому свой план. Мао идея явно нравится, однако момент для его осуществления он считает неподходящим – ситуация в мире, по его мнению, не благоприятствует подобным операциям, к тому же Китай, занятый собственными проблемами – борьбой с Чай Канши, не готов оказать Ким Ир Сену действенной помощи. Китайский лидер предлагает немного потерпеть.
Окрыленный поддержкой Мао северокорейский лидер снова мчится в Москву. И в очередной раз получает отказ. Более того – то ли стремясь дистанцироваться от межкорейского конфликта и продемонстровать нейтралитет в корейских делах, то ли пытаясь избежать обвинений в оказании давления на Пхеньян, Москва ликвидирует в Северной Корее, несмотря на недовольство Ким Ир Сена, свои военно-морскую базу и военные авиакомендатуры. Что это было -- тонкий дипломатический маневр со стороны Москвы или ее нежелание быть втянутой в корейские проблемы – так и осталось неясным.
В директивах советскому послу в Пхеньяне, направленных в сентябре 1949 года, Москва вновь категорически выступает против каких бы то ни было военных действий Севера против Юга. По мнению советского руководства, это неминуемо повлекло бы за собой вступление в войну Соединенных Штатов под флагом ООН, перманентную оккупацию ими Юга и увековечение раздела полуострова. Как показали дальнейшие события, прогноз Москвы оказался абсолютно точным.
Но спустя всего четыре месяца позиция Сталина меняется на 180 градусов. Ссылаясь на “изменившуюся международную обстановку”, он дает “добро” на осуществление предложенного Ким Ир Сеном плана “освобождения Южной Кореи”. Правда, при этом ставит обязательное условие – согласовать план с Пекином и получить его согласие. Что и было сделано.
Исследователи до сих пор спорят, чем был обусловлен столь резкий поворот в позиции Москвы. По одной версии, ею стало появление у Советского Союза собственного ядерного оружия (успешные испытания первой ядерной бомбы были проведены в СССР в августе 1949 года) и убеждение Сталина в том, что Вашингтон не решится ввязаться в конфликт, в котором участвует еще одна ядерная держава. Согласно другой, на решение советского лидера повлияла “изменившаяся международная обстановка” после победы китайских коммунистов над Чан Кайши: возможно, Сталин считал, что Вашингтон, оставив на произвол судьбы Чай Канши в межкитайской войне, не решится ввязаться и в межкорейскую.
Интересно, что поразительно точно предсказав возможность вмешательства в войны в Корее Соединенных Штатов, Москва до последнего надеялась, что этого все-таки не произойдет. Что касается Мао Цзэдуна и Ким Ир Сена, то они, как свидетельствовали советские дипломаты, даже не сомневались в том, что Вашингтон спасует. Как свидетельствуют архивы, в Пекине и Пхеньяне допускали возможность вступления в войну на стороне Сеула японских войск и даже частей Чай Канши (в то время полностью разбитых и деморализованных). В качестве худшего варианта рассматривали возможность поддержки силами США южнокорейской армии с моря и воздуха, но не более того. Жизнь, однако, полностью опровергла эти расчеты.
