От Георгий Ответить на сообщение
К Pout Ответить по почте
Дата 19.02.2002 12:48:35 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Версия для печати

К слову - о смертной казни (*+)


http://www.politcom.ru/aaa_p_vz220.php

ЦЕНА ВЫСШЕЙ МЕРЫ
Борис Макаренко

Что есть высшая мера наказания для российской политики, правовой системы и общества? Ответить на этот вопрос меня побудило эмоциональное выступление Леонида Радзиховского против запрета на смертную казнь на "Политком. Ру". Сначала - чтобы не было недоразумений - о моем кредо. По определениям Радзиховского, я не "профессиональный борец" за отмену смертной казни, поскольку никогда не имел дела с западными правозащитниками. Я, по его же определению, и не "любитель", поскольку не считаю смертную казнь недопустимой в современном обществе: "казнящая" Америка ничуть не менее гуманистична, чем "неказнящая" Англия (про Россию уж и не говорю). Я, как и Леонид, знаю о господствующих настроениях в обществе, а потому добровольный отказ российского государства от права казнить своих подданных я рассматриваю как социальную цену за… За что?
Многие аргументы "вынужденных сторонников" смертной казни по сути дела и описывают масштаб этой социальной цены. Не сомневаюсь, что с ними согласны многие наши соотечественники, да и я сам не могу оспаривать многих из них. Например, сомнение в правомочности употребления противниками смертной казни тезиса о "священности жизни". Действительно, религиозная Америка не верит в этот аргумент - почему же должна верить атеистическая в своей массе Россия? Более того, любое государство (даже "неказнящее") сохраняет свое право на легитимное насилие, вплоть до лишения жизни: присяга военнослужащего - есть юридически оформленное обязательство погибнуть, если того требует исполнение воинского долга; солдат и полицейский обязан стрелять на поражение во врага внешнего и врага внутреннего, если последний оказывает вооруженное сопротивление аресту. "Священность жизни" - бесспорная в идеале - в этом случае не работает.
Я тоже не имею рациональных оснований верить в то, что отмена смертной казни как-то влияет на уровень преступности. Чужая статистика - свидетельство слабое и лукавое, потому что к России неприменима. А в отечественной статистике последнего десятилетия воздействие "фактора казни" выделить вообще невозможно, поскольку на уровень преступности мощно влияли и резкое падение уровня жизни значительной части общества, и кризис морали, и стагнация правоохранительных служб.
Но два аргумента сторонников восстановления смертной казни я все же не могу не оспорить. Во-первых, вероятность судебных ошибок. Это утверждение неубиваемо. Судебные ошибки вероятны везде, стократ более вероятны они в России с ее судебной системой. И введение суда присяжных - по крайней мере, на первых порах - не уменьшит, а увеличит эту вероятность, потому что присяжные - тоже люди, со своими эмоциями, со своей правовой неграмотностью, с благородным гневом и желанием покарать по всей строгости. А сравнивать ошибки судебные с ошибками врачебными (тоже порой ведущими к смерти) - кощунственно хотя бы потому, что врачи ошибаются в попытке спасти жизнь, а не отнять её.
Второй аргумент - о неприменимости понятия "социальный фактор". Разумеется, тяжелое социальное положение преступника не оправдывает его, и не все убийства совершаются от нищеты. Но и преступник, и его судьи (то бишь присяжные) не свободны от давления социальных факторов. Посмотрите на тот же американский опыт - сколько там говорят о расовой предубежденности при вынесении смертных приговоров. Уверены ли мы, что на присяжных не будет влиять национальность подсудимого, его социальный статус и множество других субъективных факторов? Но несомненно, что общество будет приветствовать смертный приговор, потому что в большинстве своем оно - за это. А за что еще у нас большинство общества? За запрет частной собственности на землю. За отмену результатов приватизации. За национализацию нефтяной промышленности. За всеобъемлющую государственную помощь социальной сфере. Так, может, мы во всем будет следовать настроениям большинства, а не ограничиваться только вопросом о смертной казни? Нельзя же быть непоследовательными!
Но если идти против настроений большинства, то во имя чего? Во имя Совета Европы. Но что стоит за членством в Совете Европы (а мы его, безусловно, лишимся и с большим позором, если восстановим смертную казнь)? Дело в том, что именно вопрос о смертной казни - своей очевидной простотой и понятностью - стал символом, если хотите, лакмусовой бумажкой, показывающей вектор нашего движения к цивилизованному обществу. Свобода слова, положение заключенных в тюрьмах и даже ситуация в Чечне такой "понятностью" не обладают: с ними положение может быть чуть лучше или чуть хуже, прогресс или регресс, но трудно представить, чтобы по ним вынесли одномоментный вердикт о несоответствии России европейским принципам и стандартам демократии. А всего девять грамм свинца в затылок осужденному вызовут этот эффект немедленно. Нравится нам или нет, но в их монастыре не нам диктовать правила.
Дело, разумеется, не в Совете Европы как организации. Дело в том, что стандарты в области демократических прав и свобод, под которыми Россия подписалась, вступая в него, служат для России заменителем естественного права. Естественное право - это (если не вдаваться в словарные формулировки) набор правовых аксиом, которые "тестируют" все остальные установления, писаные законы и действия исполнительной власти на соответствие общим принципам справедливости. Подписавшись под этими нормами, российская власть была вынуждена всегда "оглядываться" на то, как ее действия соотносятся с европейскими понятиями о демократии, правах человека, справедливости, в конце концов. Так же, кстати, себя ведут и все другие новые члены Совета из бывшего соцлагеря и прежних советских республик: они "подтягиваются" к этим стандартам, причем порой вопреки господствующим в их политике и обществе настроениям.
Нужно ли Европе, чтобы до ее стандартов "тянулись" соседи с Востока? Наверное, нужно. Но стократ нужнее это нам, поскольку у нас явный дефицит внутренних стимулов к развитию норм демократической жизни и прав человека. Особенно в последнее время.
Когда через колено ломают последний независимый телеканал, а на его частоту открыто заявляют претензии новые восходящие отряды элиты - чиновники от спорта, чиновники от официальной церкви и чиновники с родины президента.
Когда у памятника Пушкину юнцы с портретом президента на груди обменивают книги "неправильных" авторов на "правильных".
Когда наш высокопоставленный парламентарий публично обзывает "карликами" своих коллег из парламентов европейских стран.
Когда Дума "на ура" голосует за закон, вводящий уголовную ответственность за "оскорбление гимна", не удосужившись объяснить, что такое "оскорбление".
Когда гражданское общество, с помпой проведя свой форум, на следующий день после него растворяется без следа на бескрайних просторах.
Когда… нужно ли продолжать? У меня нет сомнений, что в России все громче о себе заявляют силы, которым "внешний правовой ограничитель" в виде норм Совета Европы становится обузой и помехой. Нет ничего легче, чем спровоцировать отказ от них путем введения популярной в обществе смертной казни. Как говорят в Одессе, "Вам это надо?" Мне - нет. Я готов заплатить отказом от смертной казни за сохранение России в цивилизованном правовом поле.

13.02.02

Борис Макаренко - первый заместитель генерального директора Центра политических технологий