|
|
От
|
Георгий
|
|
|
К
|
Gera
|
|
|
Дата
|
08.02.2002 23:31:47
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
|
"Дуэль". О Северной Корее (*+)
"Дуэль". О Северной Корее (*+)
http://www.duel.ru/?action=s&n=200206&p=3&s=06_3_1.html
ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА К ЖЕЛЕЗНОМУ ГОСУДАРСТВУ
По случаю исполняющегося 16 февраля 2002 года 60-летия руководителя КНДР Ким Чен Ира мы публикуем аналитическую статью, посвященную
истории, значению и перспективам русско-корейских отношений. Автор статьи побывала в КНДР сентябре 2001 г. в составе делегации
Фронта Национального Спасения.
Регион больших надежд
Корейская тема в отечественных СМИ - большая редкость на протяжении многих десятилетий. Чего нельзя сказать о 2001 г., когда, с
одной стороны, ее переполнили ядовитые комментарии, сопровождавшие визит в Россию лидера Северной Корее Ким Чен Ира, а с другой -
сообщения о переговорах между Москвой, Пхеньяном и Сеулом о соединении корейских железных дорог с Транссибом. Большая часть
комментариев оценила эти переговоры более чем положительно. А как же - дорога, соединяющая Дальний Восток с Европой, дойдет до
портов Корейского полуострова, и оттуда через Транссиб в Россию и Европу потекут миллионы тонн грузов, которые сейчас попадают из
стран Тихого океана, таких как Япония, Китай и Южная Корея, в места назначения морским путем через Суэц.
И хотя в выборе вариантов связи Транссиба и Корейского полуострова не все так просто, реализация этого проекта окажется настоящим
прорывом России в Дальневосточную Азию, континент, который русские знают совершенно недостаточно. Особенно плохо известна Корея. И
причина незнания этой дальневосточной Италии заключается не только в расстояниях, но и в особенностях, которые характерны для всей
корейской истории.
Длина сухопутной русско-корейской границы всего лишь 19 километров. Но количество лет в истории Кореи, когда она была по настоящему
открыта для общения с другими странами, - существенно меньше этого числа. Например, связи России с Кореей смогли установиться на
более или менее постоянной основе не раньше, чем Россия утвердилась в Приморье. А это произошло лишь в середине XIX столетия.
Что касается предыдущей истории, то более-менее постоянные отношения Корея имела лишь со своими ближайшими соседями - Китаем и
Японией. И эти отношения были отнюдь не идиллическими. Однако, к концу XIX в. международные связи Кореи существенно расширились:
были заключены торговые договоры со многими державами, а в 1884 г. и с Россией.
Длительная борьба за влияние на корейские дела привела к тому, что в 1895 г. Россия получила равные с японцами права, включая право
держать такое же количество солдат для охраны своей дипломатической миссии, как японская - для своей. Два года, с 1896 по 1898, были
наиболее тесными в российско-корейских отношениях. Тогда в Корею были направлены русские военные инструкторы, а вернувшегося в
страну корейского императора охранял русский отряд. В 1898 г. по Токийскому протоколу преобладающие права в Корее получила Япония, а
русские инструкторы были отозваны. После русско-японской войны 1904-1905 гг. Корея оказалась полностью оккупированной японскими
войсками. В 1905 г. Токио навязал Корее протекторат, а с 1910 до 1945 года она и вовсе стала японским генерал-губернаторством.
По Ялтинскому соглашению 1945 г. Вашингтон и Москва договорились разделить Корейский полуостров на две зоны оккупации: севернее 38-й
параллели - советскую и южнее - американскую. Русские потеряли в боях с японцами 20 тыс. человек, американцы же высадились в Корее,
когда японская армия капитулировала. В 1948 г. наши войска ушли из Северной Кореи, однако Юг остался в сфере прямого американского
влияния.
В 1950 г. началась война за обладание всем Корейским полуостровом, в которой на стороне Юга выступили американцы, возглавившие под
прикрытием флага ООН коалицию из 15 государств. На стороне Севера Кореи, первоначально оборонявшего свою территорию в одиночку,
выступили советские авиачасти и китайские добровольцы. Война была остановлена в 1953 г. перемирием, действующим и поныне.
Разделенная Корея
По окончании военных действий, и не в последнюю очередь из-за советско-китайского конфликта, возникшего в середине 50-х годов, вождь
Северной Кореи Ким Ир Сен пришел к выводу о необходимости выработки самостоятельной линии развития, независимой от политического
курса великих держав, ставшей основой идеологии <чучхе> (<сам себе хозяин>).
В конце 70-х годов Сеул на деньги США возвел вдоль линии перемирия <железобетонную стену> (цепь укреплений, усиленных минными полями
и, по некоторым данным, ядерными зарядами). Весь мир знает, чем была берлинская стена, возведенная на территории ГДР вокруг
Западного Берлина, но о том, что существует корейская стена длиной в 270 километров, высотой до 12 и шириной в 6-7 метров,
практически не знает никто. Американская пропаганда выдавала берлинскую стену за символ слабости советского блока,
противопоставившего западному вещному изобилию и персональной свободе железобетон и колючую проволоку. Но что тогда символизирует
стена, перегородившая Корейский полуостров, возведенная на американские деньги для того, чтобы отгородится от корейского социализма?
Непрекращенное состояние войны обусловило наличие военного положения и на Юге, и на Севере. Оно продолжается после 1953 г.
десятилетия и выражается в самых разнообразных административных ограничениях. Но о том, что на Юге такой режим существует многие
годы, официальные российские СМИ, как правило, не вспоминают, тогда как об особенностях военного положения на Севере напоминают
постоянно. А между тем все эти годы противники смотрели друг на друга сквозь ружейный прицел. Миллионная армия на Севере и
700-тысячная, усиленная авиацией и 2-й дивизией США общей численностью почти в 60 тыс. человек на Юге. Умиротворению Кореи отнюдь не
способствуют и проводимые почти каждый год американо-южнокорейские военные маневры <Тим спирит>, имитирующие вторжение на Север.
Но с конца 80-х годов ситуация противостояния стала меняться. Усилились контакты между КНДР и Республикой Корея с целью мирного
объединения страны. В феврале 1992 Пхеньян и Сеул подписали соглашение о примирении, ненападении, обмене и сотрудничестве. После
50-летнего перерыва стали возможными поездки членов разделенных семей как с Севера на Юг, так и с Юга на Север, другие контакты
гуманитарного характера.
Новый толчок развитию межкорейских отношений придала встреча в Пхеньяне в июне 2000 г. лидера КНДР Ким Чен Ира и президента Южной
Кореи Ким Дэ Чжуна, в результате которой между двумя частями Кореи стали налаживаться не только гуманитарные, но и экономические
связи.
Корейские Север и Юг, разделившиеся политически в 1945 г., образовали во многом различные по своему характеру государственные
сообщества. На Севере сформировалась весьма стабильная политическая система, во главе которой на протяжении 49 лет стоял
общепризнанный национальный лидер Ким Ир Сен. Причем к концу своей жизни он сумел обеспечить плавный переход своих полномочий
преемнику - Ким Чен Иру, который является таким же неоспоримым национальным вождем Севера по сей день. На Юге, напротив, за это
время два президента (Ли Сын Ман и Пак Джон Хи) погибли в результате переворотов, двое других, генералы (Чон Ду Хван и Ро Де У),
были приговорены к смертной казни за коррупцию и казнокрадство, а действующим ныне президентом стал диссидент, много лет бывший
узником южнокорейской тюрьмы.
Тем не менее, как жители капиталистического Юга, так и социалистического Севера объединены общими для всех чувствами -
необходимостью национальной общности, потребностью преодолеть состояние разделенной нации, стремлением к воссоединению.
Национальные интересы России на Дальнем Востоке
Прошедшее столетие подтвердило, насколько дальновидной была политика Александра III и Николая II, стремившихся утвердить русское
присутствие в Корее и Маньчжурии, чтобы использовать их незамерзающие порты и для целей создания баз русского тихоокеанского
военно-морского флотов, и для торгово-экономической деятельности. Выход в мировой океан через теплые моря дает очевидные
преимущества для развития русского Дальнего Востока по сравнению с мизерными возможностями гаваней Приморья.
Этому решительно противодействовали Япония, чьи территориальные притязания приводили к многочисленным войнам в этом регионе, и США и
Великобритания, не желавшие получить на Тихом океане в лице России сильного геополитического конкурента. Русско-японская война,
начавшая в январе 1904 г. нападением японского флота на военные корабли русской Тихоокеанской эскадры, не была, разумеется, делом
одной лишь Японии. Ее агрессию не только поощряли и провоцировали, но и финансировали Лондон и Вашингтон.
К сожалению, смысл государственной политики на Востоке и этой войны не были поняты и не нашли поддержки тогдашнего русского
общества, прежде всего интеллигенции. Ей была нужна, как сказал впоследствии премьер-министр Столыпин, не великая Россия, а великие
потрясения в России. Разложение и деградация общества, революционное брожение в нем, разгул террора и аграрные беспорядки вынудили
русское правительство заключить с Японией, исчерпавшей уже почти все ресурсы для ведения войны, мир на унизительных условиях.
В результате Россия не только утратила наиболее важные территории, такие как Ляодунский полуостров с его портами и южную часть
Сахалина, служившие ей своеобразными легкими. Она была принуждена отказаться от всей своей дальневосточной стратегии. А это, в свою
очередь, не могло не остановить или в значительной степени ограничить развитие на многие десятилетия всех русских территорий от
Новосибирска (Ново-Николаевска) до Читы, Хабаровска и Магадана. С другой стороны, такой результат сказался и на положении Кореи и
Маньчжурии, которые на 40 лет стали колониальными владениями Японии, плацдармами для ее агрессии.
Не будь русское общество столь близоруким в вопросах геополитики, не будь оно столь бесчувственным в понимании того, что
действительно необходимо России для ее развития, и история первой половины XX века могла бы пойти по другому сценарию.
События 1945 г. и все геополитические приобретения, право на которые возникло у СССР в результате его победы во Второй мировой
войне, не были реализованы на Востоке. В войне с Японией Советский Союз таскал каштаны из огня и приносил жертвы не во имя
собственных, а для обеспечения чужих интересов. Либо китайской компартии, давая ей возможность выиграть гражданскую войну, в которой
Маньчжурия использовалась в качестве тыловой базы, либо интересов США, соглашаясь на монополию янки в оккупации Японских островов и
на раздел Корейского полуострова.
Могут вспомнить возвращение России южной части Сахалина и Курил. Но разве эти острова не были русской территорией, захваченной у нее
Японией благодаря интригам, коварству и агрессии? Вернув свое, Россия, в отличие от США, ничего не приобрела. Но главное состояло в
том, что русский Дальний Восток и на этот раз остался без выходов к незамерзающим портам Японского и Желтого морей, без Квантунской
железной дороги (КВЖД), построенной Россией и связывающей эти порты с Сибирью и через Сибирь - с европейской Россией.
Следующие полвека в нашей дальневосточной политике - период безволия, равнодушия и некомпетентности власти. Как можно иначе
оценивать историю с Ляодунским полуостровом, возвращенным в 1945 г. под управление СССР на условиях долгосрочной аренды, но при
Хрущеве отданным Китаю, который нисколько не претендовал на этот неожиданный для него подарок? Или знаменитая, воистину
геростратовская, советско-японская Декларация 1956 г., содержавшая двусмысленные формулировки относительно Южно-Курильских островов.
Ничуть не лучше развивались и советско-китайские отношения, начавшиеся с <дружбы навек>, но прервавшиеся более чем на четыре
десятилетия через пять лет после ее провозглашения.
Наконец, корейская политика России. Она была не более последовательна, чем все остальные направления. В сущности, современная
закрытость Севера, его замкнутость и изолированность - вынужденные меры. Без них, скорее всего, ему пришлось бы в свое время, в
условиях Холодной войны, лавировать между Варшавским пактом и Североатлантическим альянсом, между советским молотом и китайской
наковальней, между западнической идеологией марксизма и традиционным корейским обществом, поскольку оно остается восточным по своей
природе. Не лучше обстояло дело и с отношением к Югу. Коминтерновская ограниченность Москвы, выражавшаяся в непризнании на
протяжении 50 лет южнокорейского государства, уживалась с долгами СССР Сеулу, составляющими ныне 1,7 млрд. долл.
В результате русское влияние к концу XX века на Севере свелось к нулю. Вряд ли случайно в инициативах Пхеньяна по урегулированию
корейской проблемы и воссоединению страны ни Пекин, ни Москва не упомянуты. Речь идет лишь о трех сторонах - Пхеньяне, Сеуле и
Вашингтоне. Известный поворот в русско-корейских отношениях наметился лишь после государственных визитов президента РФ В. Путина в
Пхеньян (2000 г.) и Сеул (2001 г.) и ответного визита лидера КНДР Ким Чен Ира в Россию (2001 г.). Прежде всего, они стимулировали
проект продолжения Транссибирской магистрали на Корейский полуостров.
Железнодорожные варианты и политические гранты
Речь идет об использовании потенциала портов Кореи для создания нового трансконтинентального пути между Европой и
Азиатско-Тихоокеанским регионом. Но в том-то и дело, что надо еще убедить заинтересованные государства и основных грузоотправителей
и грузополучателей (то есть Японию, Южную Корею, Европейский Союз, Китай и, разумеется, Вашингтон) в стратегической необходимости
такого проекта. Ибо даже самый беглый взгляд на карту покажет, что присоединение Транскорейской магистрали к Транссибирской через
Хасан - длина маршрута до Европы 13 тыс. 54 км - менее выгодно по сравнению с другими возможностями. Другой вариант - соединить
Транскорейскую и Трансманчжурскую железные дороги с Транссибирской магистралью через северокорейский город Намьян, китайские Тумэнь
и Манжоули. Его длина 11 тыс. 608 км. Есть и третий путь - наиболее короткий - через Пхеньян, Шэньян, Тяньцзинь и Улан-Батор. Его
протяженность всего 11 тыс. 231 километр.
Понятно, какому варианту будет, скорее всего, отдано предпочтение по чисто экономическим критериям. Конечно, эти варианты уступают
тому, что можно предложить, если соединить Корейский полуостров с Европой по так называемому <шелковому пути>, проходящему через
Китай, Туркестан, Иран и Турцию, минуя Россию. Другое дело, что этот маршрут из-за отсутствия самих железных дорог и политической
нестабильности практически бесперспективен, по крайней мере, в течение текущего столетия.
Тем не менее, несмотря на заключенные протоколы о намерениях, в которых участвовали как северные, так и южные корейцы, присоединение
корейских железных дорог к Транссибу через Хасан маловероятно. Причина? Новый характер межгосударственных отношений в мире,
возникший после событий 11 сентября. Согласившись встать в кильватер политики Вашингтона, одобрив его войну против <терроризма>,
признав за США право на развертывание военных баз в Средней Азии, демонстративно отказавшись от военного присутствия на Кубе и во
Вьетнаме, может ли Российская Федерация надеяться, что с ее интересами будут считаться?
Принятие решения теперь зависит не столько от Москвы, Пхеньяна и Сеула, сколько от Вашингтона и Пекина. Как сообщила южнокорейская
информационная служба, <Китай стремится соединить Транскорейскую железную дорогу с Трансманчжурской и Транссибирской магистралями,
т.к. этот маршрут может быть использован в качестве канала для экспорта природных ресурсов из трех северо-восточных провинций
Китая>, и даже Монголия <активно пытается убедить Корею принять проект соединения Транскорейской железной дороги с Транскитайской,
Трансмонгольской и Транссибирской магистралями>.
Политический, а отнюдь не экономический аспект и на этот раз может существенно повлиять на судьбу железнодорожного проекта. Как и
следовало ожидать, в отличие от Москвы Пхеньян не солидаризировался с военной акцией Вашингтона против Афганистана, заявив <о
недопустимости любых военных действий без соответствующего решения Совета Безопасности ООН>, поскольку <никто не наделял ни США, ни
НАТО правом вершить суд над народами, по своему усмотрению карать неугодные государства>. За железнодорожными магистралями,
соединяющими Корею и Россию, северокорейцы, в отличие от южан, не могут не увидеть, прежде всего, вопрос стратегии, а не торговли.
Если до 11 сентября для Пхеньяна в транспортном проекте присутствовал прежде всего фактор воссоединения, то после 11 сентября он
может почувствовать в нем угрозу своего подчинения американским интересам, управляющих действиями как Сеула, так и Москвы.
Поэтому, скорее всего, указанный вариант маршрута будет под самыми вескими предлогами заменен гораздо более короткой и более
выгодной трассой через Манчжурию и Монголию. Северной Корее в новых условиях политически целесообразнее иметь своим партнером в
отношениях с Южной Кореей и другими странами тихоокеанского региона не зависимую от Вашингтона, а потому и несамостоятельную в своих
поступках Россию, а вторую в недалеком будущем сверхдержаву мира в лице Китая, тем более, что его отношение к политике Вашингтона в
Азии, фактически изолирующего Пекин от ресурсов Среднеазиатского региона, совпадает с позицией Пхеньяна.
Накануне прошлогоднего визита президента РФ в Пхеньян американский эксперт по Корее Р. Дьюжаррик на вопрос, может ли Россия
<создавать внешние условия>, гарантирующие соглашения между Севером и Югом Кореи, объявил: <Не может, поскольку для того, чтобы
играть важную роль в регионе, надо иметь либо деньги, которые есть у Японии и которых нет у России, либо значительную военную мощь,
которая есть у США, но у России отсутствует. Россия слишком слаба, слишком больна для того, чтобы играть какую-то заметную военную
роль. И, конечно, она не может здесь играть никакой экономической роли...>. Понятно, что весовая категория России в процессе
воссоединения ныне несопоставима низка по сравнению с Китаем и с США. И прагматичные корейские руководители будут наверняка исходить
из этого, весьма неприятного для нас, фактора.
Татьяна СЕРЕБРЯКОВА