От Дмитрий Кобзев Ответить на сообщение
К Дмитрий Кобзев Ответить по почте
Дата 17.01.2002 10:16:28 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Версия для печати

M-005 1996-10 И.Павлов О русском уме

ЕВРЕИ, ЕВРЕИ, КРУГОМ ОДНИ ЕВРЕИ... ВИНОВАТЫ?

( Да - Александр СЕВАСТЬЯНОВ Нет - академик И. ПАВЛОВ)


Александр СЕВАСТЬЯНОВ

Евреи - причина невозможности для русской интеллигенции возглавить свой народ.
"Важно найти ответ на вопрос: кто именно делал то-то и то-то, какая конкретно интеллигенция на каких конкретно позициях стоит? Да, интеллигенция имела самое прямое отношение и к революциям начала века, и к так называемой "перестройке", поскольку естественной средой обитания интеллигенции, в которой ее положение, материальное и творческое, оптимально, - является буржуазная демократия".


При Советской Власти об интеллигенции рассуждать в прессе было не принято. Власть интеллигенцию по традиции недолюбливала, комплексовала по ее поводу, не понимала и не хотела ее понимать, замалчивала ее проблемы.

Зато за годы перестройки только и слышишь: интеллигенция такая, интеллигенция сякая. В основном ее дружно ругают все, кому не лень. От люмпена А. Баркашова, который прямо пишет в "Азбуке русского националиста", что интеллигенция - враг, до интеллигентнейшего В. Бондаренко, который даже сборник своих статей озаглавил "Крах интеллигенции". Самобичевание интеллигента - тоже традиция давняя, над которой еще Ленин потешался. В результате у нас сложился расхожий образ этакого червя, разъедающего изнутри здоровый плод - сиречь, интеллигента, самозабвенно разрушающего свое отечество.

За что же ругают интеллигенцию? Прямо-таки яростно атакуют? В основном за две вещи, исторически аналогичные. За два сокрушительных удара, пережитых Россией в XX веке. Во-первых, за перестройку и порожденные ею последствия - крах государства, колонизацию России, обнищание народа, духовный кризис и т.п. Во-вторых, за Октябрьскую революцию 1917 г., принесшую нам те же беды плюс гражданскую войну и большевистский геноцид русской нации.

Трактовка обоих событий как катастрофических, а равно идея "виновности интеллигенции" в том и в другом - прочно утвердились в общественном сознании. Настолько, что даже такой далекий от политики человек, как протоиерей Б. Старк, выросший в эмиграции, на вопрос: "Как вы относитесь к обвинениям в адрес интеллигенции, что на ней лежит огромная вина за все, что произошло и происходит с Россией?" - дал ответ: "Интеллигенция начала свое падение с декабристов. Дальше Герцен, Добролюбов, Писарев - все интеллигенция. Они начали расшатывать столпы... Большинство интеллигенции Февральскую революцию приняло положительно. Это и было начало конца" ("НГ" 13.03.96). Такова у нас типичная точка зрения.

Изучая историю интеллигенции (в том числе современную) всю свою жизнь, а также будучи потомственным русским интеллигентом во многих поколениях, я хочу вступиться за честь своего сословия.

Вся сложность трактовки интеллигенции и ее поведения в том, что интеллигенция - это социальная группа (сегодня уже - класс), чрезвычайно неоднородная. В том ее коренное отличие от других групп и классов. Внутри нее - слои и группировки, течения и традиции, зачастую противоположные, противоречащие друг другу. Поэтому всегда важно найти ответ на вопрос: кто именно делал то-то, и то-то, какая конкретно интеллигенция на каких конкретно позициях стоит?

Приведу ясный, современный и в высшей степени показательный пример. Передо мной - два письма, два обращения к Президенту России Б.Н. Ельцину. Под одним - сто подписей представителей российской интеллигенции; под вторым - девяносто две. Они написаны на одну тему, но с диаметрально противоположных позиций. О чем же идет речь?

Первое письмо начинается со слов: "Очередной виток братоубийственной войны в Чечне лишает россиян последней надежды на скорейшее мирное разрешение конфликта (выделено мной - А.С.)". Оно указывает: "Чеченская война представляется диким анахронизмом в глазах россиян и мирового сообщества", - и призывает: "Остановите чеченскую войну!" ("Известия" 06.01.96).

Второе письмо констатирует: "Уголовные мятежники - не братья гражданам России. Их нескрываемые цели - отторжение российских территорий, изгнание и уничтожение русских, превращение их в рабов" (выделено мной - А.С.). письмо заканчивается призывом: "Ответственный перед историей глава государства должен... предпринять решительные меры по подавлению криминального мятежа в Чечне, изобличению и наказанию московских сообщников Дудаева, восстановлению полноценного суверенитета России, утверждению законных прав всех граждан страны. Иное станет преступлением против Отечества". ("НГ" 23.02.96.).

Под обоими столь разительно отличными друг от друга письмами - подписи известных деятелей культуры: писателей, ученых, актеров, художников... Постороннему наблюдателю непонятно: кто же прав? Кому верить?

Чтобы ответить на эти вопросы, заглянем в книгу (единственную пока), освещающую русско-чеченскую войну наших дней: "Комиссия Говорухина" (М., Лавента, 1995). Никем доныне не отвергнутые наблюдения и выводы этой книги таковы:

"До прихода к власти Дудаева русские в Чечне составляли 30 % населения. За период его правления из Чечни выехало более 200 тысяч человек из 850-титысячного населения. Естественно, в подавляющем большинстве это были русские...

Комиссия располагает многочисленными фактами, которые позволяют утверждать, что после захвата власти в республике Исполкомом Общенационального Конгресса Чеченского Народа и генералом Джохаром Дудаевым нарушения прав гражданского населения приняли тотальный характер. Преступность по отношению к некоренному населению была возведена в ранг государственной политики. Сопротивляющихся этому произволу стали просто убивать...

Директор ПТК В. Денченко уволен и впоследствии убит, директор хим завода Н. Шилин похищен, подвергся вымогательству. Е.Ф. Следнев, зам. директора химзавода, был избит вместе с сыном. Сын сошел с ума, Следнев умер во время операции. Подвергался нападениям и был ограблен директор НИПИ "Промавтоматика" А. Опришко. Неоднократно подвевергался нападениям В.С. Глухов - генеральный директор СПКБ. Требовали денег и квартиру у доцента нефтяного института В. Шестакова.

Многие факты приведены в "Белой книге" центра общественных связей Федеральной службы контрразведки России.

Все эти (и другие, подобные им) преступления остались безнаказанными.

Но террор касался не только ответственных работников. В большей мере от него пострадали простые граждане. Вот лишь несколько эпизодов из жизни города Грозного того времени.

Лето 1992 года. Днем из школы возвращалась ученица девятого класса. Трое подростков остановили ее около базара, затащили в ларек и изнасиловали.

Лето 1993 года.

Днем на улице Ленина около церкви автомобиль сбил пожилую женщину и протащил ее несколько метров до перекрестка. Водитель автомобиля вышел, пинком отбросил труп к обочине, спокойно сел в машину и уехал.

Лето 1994 года. Молодой парень лет шестнадцати вышел за хлебом около девяти часов утра и домой не вернулся. Через день к матери пришли представители "правоохранительных органов" и повезли ее на опознание трупа, который висел на дереве с выколотыми глазами, с изуродованным лицом и другими следами пыток.

Поразительным примером нарушения прав гражданского населения Чечни является постановление парламента Чечни о выселении лиц некоренной национальности из некоторых районов поселка Черноречье, принятое в августе 1992 года.

Главным предметом вожделения были дома, квартиры, автомашины. Но, кроме того, свидетели говорят и о нравственном терроре, стремлении унизить, оскорбить, даже если уже все отобрали или брать вообще нечего.

По свидетельству очевидцев, русских избивали прямо на улицах, угрожая холодным или огнестрельным оружием. Одной из самых распространенных форм вымогательства являлась угроза похищения или убийства детей.

Чеченская республика и особенно Грозный стали для русских адом. Поток беженцев хлынул в соседние регионы... Опросы беженцев позволили установить, что имели место целенаправленные действия по вытеснению русских из Чечни...

По свидетельству русских учительниц из Грозного, дети нечеченской национальности запугивались, избивались своими чеченскими одноклассниками. Одна из учительниц заявила, что, проработав в школе около 40 лет, она никогда раньше не испытывала таких унижений...

Имеются свидетельские показания, подтверждающие насилие над детьми, использование их для съемок порнофильмов. Дети дома-интерната №2 в Грозном систематически подвергались насилию. В республике возник преступный промысел похищения девочек и девушек для публичных домов и гаремов. Известны десятки случаев изнасилования и принуждения к сожительству молодых девушек, направленных учителями... в отдаленные села и аулы. В реках часто находили трупы замученных женщин.

Была распространена еще одна форма унижения гражданского населения - осквернение могил. На кладбищах были разбиты и расстреляны памятники русским людям.

Подводя итог можно сказать: то, что происходило в ЧР в период существования режима Дудаева по отношению к некоренному гражданскому населению, нельзя назвать иначе, как геноцид" (выделено в тексте - А.С.).

После знакомства с этими строками возникает уже не вопрос "кто прав?", а совсем другой вопрос: "У кого же повернулся язык назвать эту войну братоубийственной?"

И второй: как, почему могли сложиться две столь различные оценки очевидного? Где проходит водораздел, отделивший "одну" интеллигенцию от "другой"?

Ответ, увы, печально банален и банально печален. Чтобы найти его, достаточно прочесть подписи под обоими письмами, и все станет ясно. Водораздел проходит по одной линии: национальной. Персонажи, подписавшие оба письма, достаточно известны, произвести подсчеты легко. Среди ста человек, подписавших письмо с требованием остановить "братоубийственную" войну, подавляющее большинство - люди нерусской, в основном, еврейской национальности или находящиеся с евреями в родстве. А русских - не более двадцати человек. Этот вывод подтверждает и телеграмма из Санкт-Петербурга в поддержку данного письма: среди подписавших ее - лишь немногие русские (часть которых, подобно Д.С. Лихачеву, связана с евреями семейными узами), а фамилии других говорят за себя: Кушнер, Лурье, Стругацкий, Ургант, Фрейдлих, Рецептер и т.п. ("Известия" 11.01.96). На ту же чашу весов ложатся и "близкие друзья" Дудаева К.Н. Боровой и В.И. Новодворская, видные миротворцы Э.А. Паин и Г.А. Явлинский, правозащитница Е. Боннэр...

Что же касается второго письма, то оно представляет собой документ Православного политического совещания; среди 92 интеллигентов, чьи подписи стоят под ним, - трудно найти хотя бы одного нерусского.

Ларчик открывается до обидного просто.

Должен сразу оговориться: я ни в коем случае не антисемит и никогда им не был. Моя жизнь - говорю об этом открыто - не раз была украшена знакомством и дружбой с замечательными людьми еврейской национальности - учеными, врачами, художниками, литераторами. Я вовсе не утверждаю, что евреи - плохие, а мы, русские, хорошие, что мы во всем правы, а они - нет и т.д.

Но я утверждаю: МЫ - РАЗНЫЕ!

Именно потому, что я часто сталкивался с этим и как историк, и на богатом собственном опыте, я твердо знаю: мы по-разному смотрим на очень многие вещи, у нас во многом разные ценностные и нравственные установки, шкалы приоритетов, модели поведения. Но самое главное: мы по-разному смотрим на Россию и русскую нацию, по-разному оцениваем из прошлое и настоящее. И эту фактическую разницу - не преодолеть, не затушевать, не замолчать, не сбросить со счета.

К чему приводит эта разница во взглядах? Вот тут уместно вернуться к тому, с чего я начал эту статью.

Да, интеллигенция имела самое прямое отношение и к революциям начала века, и к так называемой "перестройке". Это естественно, поскольку естественной средой обитания интеллигенции, в которой ее положение, материальное и творческой оптимально, - является буржуазная демократия. И она стремится к таковой, как рыба стремится к воде. Винить ее в этом нельзя: такова ее природа. Та буржуазно-демократическая революция, что началась в феврале и была прервана феодально-бюрократической контрреволюцией в Октябре, состоялась заново в наши дни и состоялась с успехом. Поскольку люди умственного труда, составлявшие в 1941 г. всего 2,7 % занятого населения, сегодня составляют почти 30%; они - подлинный гарант необратимости тех революционных перемен, за которые в феврале 1917 г. у них просто не хватило сил.

Но русская интеллигенция не несет никакой ответственности за Октябрьский переворот и установление большевистской власти. Как не ответственна она в своем большинстве и за этот антинародный режим спекулянтов, сырьевиков и ростовщиков, символом и оплотом которого является Президент Ельцин.

Вспомним историю. Необходимость устранения прогнившего монархического строя в России понимали, чувствовали все: ни один класс, ни одно сословие не может снять с себя ответственность за это. Даже Церковь заявила, что не имеет причин сожалеть об окончании правления Романовых, и радостно отреагировала на него восстановлением патриаршества. Ни гвардия, ни армия не сделали ничего, чтобы вызволить и спасти несчастного Николая Второго и его семью. Лозунг восстановления на троне династии Романовых не выдвигали ни Деникин, ни Колчак, ни Врангель. Крестьянско-монархической Вандеи Россия не знала. "С прошлым надо покончить", - таков был общий вердикт.

Но вот что касается будущего - здесь расхождения были очень велики. Как известно, верх взяли левые партии, главным образом, социалисты - эсеры, эсдеки. Не секрет, что руководство этих партий было по преимуществу нерусским. Особенно велико было участие евреев. Таков неоспоримый исторический факт. Русская интеллигенция в большинстве своем избегала быть в социалистическом движении, предпочитая партию кадетов и другие, менее значительные организации. Ленин, в котором, кстати, русской крови не было ни капли, не случайно терпеть не мог интеллигенцию и не уставал подчеркивать ее буржуазность и неперевоспитуемость: он, в отличие от сегодняшних ругателей интеллигенции, твердо знал по опыту, что русская интеллигенция - не опора для революционеров, для Советской власти. Если в раннем социалистическом движении она и принимала участие, то после 1905 года от него отшатнулась, массами перебегаю к Милюкову и Ко. С некоторым опозданием эту тенденцию выразили знаменитые "Вехи". А уж после февральской революции, свершившей все, что с точки зрения русского интеллигента должно было свершить, разрыв стал необратим. Свидетельствуют документы VI Cъезда РСДРП (26.07 - 03.08.1917): "Отлив интеллигенции из рядов пролетарской партии, начавшийся в 1905 году стал массовым после февральской революции, когда классовое содержание деятельности нашей партии неизбежно определило отношение к ней непролетарских элементов".

Об этом нельзя забывать. Невероятный успех русской пугачевщины XX века именно тем и объясняется, что на "теле" народного бунта сидела и направляла его стихию инородная "голова".

А что же собственно русская интеллигенция? В годы гражданской войны она эмигрировала, вымирала от голода и лишений, сражалась и гибла в рядах белых армий, саботировала распоряжения враждебного правительства. Ленин, накануне революции надеявшийся сломить сопротивление интеллигенции и заставить ее служить новой власти, очень скоро понял, что не так-то легко это сделать. Еще в октябре 1917 года он писал, что хлебная монополия, хлебная карточка явится оружием посильнее гильотины и принудит интеллигентов к работе "в интересах трудящихся" ("Держат ли большевики государственную власть?"). В декабре того же года он неискренне удивлялся, задавал риторический вопрос: "Если вы умудрены во всех делах и опытны, почему же вы нам не помогаете, почему на нашем трудном пути мы от вас ничего, кроме саботажа, не встречаем?" (Протокол ВЦИК от 14.12.1997). В мае 1918 года он грозил интеллигентам: "Их саботаж надо сломить, их надо как слой или группу подчинить Советской власти". О том же - в марте 1919 г.: "Организационная творческая дружная работа должна сжать буржуазных специалистов так, чтобы они шли в шеренгах пролетариата, как бы они ни сопротивлялись и ни боролись на каждом шагу" (Отчет ЦК на VII Съезде РКП/б 18.03.1919). Борьба - упорная! - была; сопротивление - было.

Тем, кто сегодня любит попрекать русскую интеллигенцию за приход большевиков к власти и последующий кошмар их правления, надо почаще перечитывать эти и подобные строки, во множестве рассыпанные в сочинениях Ленина. Неплохо также вдуматься в горькие слова Н. Бердяева, опубликованные в феврале 1918 г.: "Русскому интеллигентному обществу, выброшенному за борт жизни в дни торжества его заветных идей и упований, предстоит много переоценить". Нет, Советская власть не была детищем русской интеллигенции, не ею была вскормлена и выхожена, не ею поставлена на ноги.

А кем же? Ведь ясно, что новую государственность вовсе без интеллигенции было создать невозможно. Свидетельствуют источники, которые нельзя заподозрить в предвзятости. Так, В.И. Ленин в беседе с С.М. Диманштейном заявил: "Большое значение для революции имело то обстоятельство, что в русских городах было много еврейских интеллигентов. Они ликвидировали тот всеобщий саботаж, на который мы натолкнулись после Октябрьской революции... Еврейские элементы были мобилизованы после саботажа и тем самым спасли революцию в тяжелую минуту. Нам удалось овладеть государственным аппаратом исключительно благодаря этому запасу разумной и грамотной рабочей силы" ("Российская газета" 27.02.93., выделено мной - А.С.). А вот признание Н.И. Бухарина: "Во время "военного коммунизма" мы русскую среднюю и мелкую буржуазию наряду с крупной обчистили... Затем была допущена свободная торговля. Еврейская средняя и мелкая буржуазия заняла позиции мелкой и средней российской буржуазии... Приблизительно то же произошло с нашей российской интеллигенцией, которая фордыбачила и саботажничала: ее места заняла кое-где еврейская интеллигенция, более подвижная, менее консервативная и черносотенная" (Н.И. Бухарин. Путь к социализму. Новосибирск, 1995. С. 190-191). Еще одно свидетельство - М.И. Калинина: "В первые дни революции... когда значительная часть русской интеллигенции отхлынула... как раз в этот момент еврейская интеллигенция хлынула в канал революции, заполнила его большим процентом по сравнению со своей численностью и начала работать в революционных органах управления" ("Известия" 25.11.1926). Историк Р. Нудельман подводит под изложенной ситуацией итог, с которым невозможно не согласиться: "Евреи приняли непропорционально высокое участие в революции, заняли соответствующие места в советском и партийном аппарате и, что самое главное, заменили ту самую старую дворянскую и разночинскую интеллигенцию, которая была изгнана из революционной России" (Р. Нудельман. Современный советский антисемитизм: Формы и содержание. В кн. Антисемитизм в Советском Союзе. Иерусалим, 1979 г., выделено мной - А.С.).

Мне кажется. Сказанного вполне достаточно, чтобы снять с русской интеллигенции обвинение в том, что она сыграла роль движителя большевистского катка.

Как видим, в ту поистине переломную эпоху русская и еврейская интеллигенция разошлись в оценке событий, сделали разный выбор, по-разному повели себя. Роковые последствия этого, особенно для русского народа, известны. Отрекаясь сегодня от большевистского "негатива", Россия и русские отрекаются и от того выбора, и от тех, кто этот выбор им навязал. (Парадоксально, но особенно активно критикуют сегодня большевиков сами же евреи. Позднее прозрение без намека на покаяние?).

К сожалению, ситуация начала века во многом повторяется в его конце. Снова России и русским навязывается модель развития, губительная для них. Снова, как и тогда, раскололась интеллигенция, чье мировоззрение - печально, но факт! - детерминировано ее национальным происхождением и связями. Снова русские оценки прошлого и настоящего России разошлись с еврейскими, как разошлись и подходы к формированию российского будущего. Идеальный пример, подтверждающий эту мысль, - характер и персонажи так называемых "реформ", проводящихся под нажимом Бориса Ельцина в тени его фигуры.

Для общей оценки ситуации полезно представить себе расстановку сил. Слово - объективному свидетелю. Небезызвестный журналист Л. Радзиховский пишет в статье "Еврейское счастье": "Еврейский вопрос в России в последние годы пре терпел интересные изменения. Из 150 миллионов жителей России примерно тысяч 600 - евреи по паспорту. Еще свыше миллиона - "полукровки". Если добавить членов их семей, то мы получаем не менее трех миллионов человек, находящихся в "еврейской сфере". Думаю, что почти 800000 - 1000000 из них сосредоточены в Москве (до 10 процентов населения).

Однако дело не только в численности. Евреи сегодня составляют огромную часть россйской элиты - художественной, интеллектуальной (это, впрочем, было всегда в течение последнего века), а также политической и коммерческой.

Политики: Жириновский, Явлинский, Чубайс, бывший министр иностранных дел Козырев и новый министр тех же дел Примаков, министр экономики Ясин, помощники президента Лифшиц, Сатаров, губернатор Нижнего Новгорода Немцов, первый вице-премьер Москвы Ресин, знаменитый генерал Рохлин, и т.д. и т.п. С некоторой натяжкой в этот ряд может быть включен и Гайдар. Такое изобилие евреев было абсолютно немыслимо в течение последних десятилетий.

Евреи составляют и огромную часть ранней капиталистической элиты страны. Почти все крупнейшие банки Москвы возглавляют евреи... Одним словом, евреи сегодня в России после 20 лет непрерывной эмиграции молодых и самых энергичных из них оказались сильнее, чем 20 лет назад. Больше того, рискну предположить, что евреи имеют больший удельный вес в российской политике и бизнесе, чем в политике и бизнесе любой другой христианской страны" ("Новое русское слово" 17.01.96).

К сказанному я бы добавил только не менее общеизвестные сведения о контроле евреев над важнейшими газетами и телеканалами: "Известия", "Московский комсомолец", "Сегодня", "Огонек", "Независимая", "Московские новости", "Общая газета", ОРТ, ТВ-6, НТВ, "Эхо Москвы", "Радио России" - эти и многие другие "боевые единицы" СМИ находятся в сфере еврейского влияния или даже прямой еврейской зависимости.

Имеющий глаза и уши прекрасно видит, слышит и знает: весь перечисленный контингент (а также и подразумеваемый за этими "знаковыми" именами и названиями) - горячий сторонник "реформ", их локомотив и пропагандист. Результат "реформаторской" деятельности тоже не скрыть: разграбление и колонизация России, вакханалия криминалитета, развал армии и промышленности, разгул торгово-спекулятивного капитала, территориальные утраты, обнищание и вымирание населения, стремительный откат со всех позиций завоеванных кровью и потом поколений... Словом - насмешка над делом и угроза для жизни и благоденствия потомков.

Нет никакого сомнения в том, что будущие поколения русских людей проклянут эту черную полосу горбачевско-ельцинского правления. Боюсь, что, как и в случае с приходом большевизма, немало проклятий достанется, без особых оснований, на долю русской интеллигенции. В этой связи для нее необычайно актуальной стала задача осознанного и четкого размежевания с интеллигенцией еврейской. Есть и прекрасный повод для этого - выборы президента.

Как стало недавно известно из газет, у нас создано общество с привычно провокационным названием "Интеллигенция России за Ельцина". Разумеется нетрудно догадаться, какая именно интеллигенция входит, в основном, в это общество, тем более что от лица этой организации выступает с заявлениями А. Глезер ("НГ" 09.04.96). Не удивляет и то, что на обсуждении предвыборных программ кандидатов в президенты, состоявшемся 23.04.96 г. в Российском общественно-политическом центре, сторону Ельцина представлял известный еврейский бизнесмен Марк масарский. И так далее: позиция еврейской стороны в этом деле ясна, недвусмысленна и покамест неизменна.

Несомненно, в России есть множество людей - в том числе, русских, в том числе интеллигентов - для которых победа Ельцина будет означать ряд временных личных выгод, льгот и преимуществ. Столь же, несомненно, и то, что выигрыш Ельцина обернется стратегическим поражением России. Заложних собственного режима, Ельцин не в состоянии изменить его сущность. Если глянуть чуть дальше, видно также, что стратегический проигрыш России, никак не может быть выигрышем для русского. Ибо нам и нашим детям на русской земле - жить, трудиться и умирать. Благо русских для нас неотделимо от блага России и наоборот: благо России без блага для русских в наших глазах - нонсенс. Чем мы и отличаемся в принципе от других россиян.

Все вышесказанное позволяет мне поставить вопрос: с км вы, российские евреи? С Ельциным против русского народа? Или с русским народом против Ельцина? Решение предстоит сделать на редкость ответственное, его последствия в том и в другом случае нельзя переоценить. Тем более, что печальный опыт в этом роде уже есть.

Парадоксально, но те же вопросы стоят и перед русской интеллигенцией. Да не заслужит она проклятия потомков.

01.05.96 г.

вверх

академик И. ПАВЛОВ

Милостивые государи!
Заранее прошу меня простить, что в гнетущее время, которое мы все переживаем, я сейчас буду говорить о довольно печальных вещах. Но мне думается, или вернее сказать, я чувствую, что наша интеллигенция, т.е. мозг родины, в погребальный час великой России не имеет право на радость и веселье.

У нас должна быть одна потребность, одна обязанность - сохранять единственно нам доставшееся достоинство: смотреть на самих себя и окружающее без самообмана. Побуждаемый этим мотивом, я почел своим долгом и позволил себе привлечь ваше внимание к моим жизненным впечатлениям и наблюдениям относительно нашего русского ума.

В чем видеть русский ум? На этом вопросе необходимо остановиться. Конечно, отчетливо выступает несколько видов ума.

Во-первых, научный русский ум, участвующий в разработке русской науки. Я думаю, что на этом уме мне останавливаться не приходится, и вот почему. Это ум до некоторой степени оранжерейный, работающий в особой обстановке. Он выбирает маленький уголочек действительности, ставит ее в чрезвычайны условия, подходит к ней с выработанными заранее методами, мало того этот ум обращается к действительности, когда она уже систематизирована и работает вне жизненной необходимости, вне страстей и т.д. Значит, в целом это работа облегченная и особенная, работа, далеко идущая от работы того ума, который действует в жизни. Характеристика этого ума может говорить лишь об умственных возможностях нации.

Далее. Этот ум есть ум частный, касающийся очень небольшой части народа и он не мог характеризовать весь народный ум в целом. Количество ученых, я разумею, конечно, истинно ученых, особенно в отсталых странах очень небольшое. По статистике одного американского астронома, занявшегося определением научной производительности различных народов, наша русская производительность ничтожная. Она в несколько десятков раз меньше производительности передовых культурных стран Европы.

Поэтому, мне кажется, я прав, если в дальнейшем не буду учитывать научного ума. Но тогда каким же умом я займусь? Очевидно массовым, общежизненным умом, который определяет судьбу народа. Но массовый ум придется подразделить. Это будет во-первых, ум низших масс и затем ум интеллигентный. Мне кажется, что если говорить об общежизненном уме, определяющим судьбу народа, то ум низших масс придется оставить в стороне.

Возьмем в России этот массовый, то есть крестьянский, ум по преимуществу. Где мы его видим? Неужели в неизменном трехполье, или в том, что и до сих пор по деревням летом невозбранно гуляет красный петух, или в бестолочи волостных сходов? Здесь осталось то же невежество, какое было сотни лет тому назад.

Недавно я прочитал в газетах, что когда солдаты возвращались с турецкого фронта, из опасности разноса чумы хотели устроить карантин. Но солдаты на это не согласились и прямо говорили: "Плевать нам на этот карантин, все это буржуазные выдумки". Или другой случай. Как то, несколько месяцев тому назад, в самый разгар большевистской власти мою прислугу посетил ее брат, матрос, конечно, социалист до мозга костей. Все зло, как и полагается, он видел в буржуях, причем под буржуями разумелись все, кроме матросов, солдат. Когда ему заметили, что, едва ли вы сможете обойтись без буржуев, например, появится холера, что вы станете делать без докторов, он торжественно ответил, что все пустяки "ведь это уже давно известно, что холеру напускают сами доктора". Стоит ли говорить о таком уме, и можно ли на него возлагать какую-нибудь ответственность?

Поэтому-то я и думаю, что то, о чем стоит говорить и характеризовать, то, что имеет значение, определяя судьбу науки, - это, конечно, есть ум интеллигентный. И его характеристика интересна, его свойства важны. Мне кажется, что то, что произошло сейчас в России, есть безусловно, дело интеллигентного ума, массы же сыграли совершенно пассивную роль, они восприняли то движение, по которому их направляла интеллигенция. Отказываться от этого, я полагаю, было бы несправедливо, недостойно.

Ведь если реакционная мысль стояла на принципе власти и порядка и его только и приводила в жизнь, а вместе с тем отсутствием законности и просвещения держала народные массы в диком состоянии, то, с другой стороны, следует признать, что прогрессивная мысль не столько старалась о просвещении и культивировании народа, столько о его революционировании.

Я думаю, что мы с вами достаточно образованы, чтобы признать, что то, что произошло, - не есть случайность, а имеет свои осязательные причины и эти причины лежат в нас самих, в наших свойствах.

Однако мне могут возразить следующее. Как же я обращусь к этому интеллигентному уму с критерием, который я установил относительно ума научного. Будет ли это целесообразно и справедливо? А почему нет, спрошу я? Ведь у каждого ума одна задача - это правильно видеть действительность, понимать ее и соответственно этому держаться. Нельзя представить ум существующим лишь для забавы. Он должен иметь свои задачи и, как вы видите, эти задачи и в том и в другом случае одни и те же.

Разница лишь в следующем: научный ум имеет дело с маленьким уголком действительности, а ум обычный имеет дело со всей жизнью. Задача по существу одна и та же, но более сложная, можно только сказать, что здесь тем более выступает настоятельность тех примеров, которыми пользуется ум вообще. Если требуются известные качества от научного ума, то от жизненного ума они требуются в еще большей степени.

ПЕРВОЕ свойство ума, которое я установил, - это чрезвычайное сосредоточие мысли, стремление мысли безотступно думать, держаться на том вопросе, который намечен для разрешения, держаться дни, недели, месяцы, годы, а в иных случаях и всю жизнь. Как в этом отношении обстоит с русским умом? Мне кажется, что мы не наклонны к сосредоточенности, не любим ее, мы даже к ней отрицательно относимся.

Я приведу ряд случаев из жизни. Возьмем наши споры. Они характеризуются чрезвычайной расплывчатостью, мы очень быстро уходим от основной темы. Это - наша черта. Возьмем наши заседания. У нас теперь много всяких заседаний, комиссий. До чего эти заседания длинны, многоречивы и в большинстве случаев безрезультатны и противоречивы. Мы проводим многие часы в бесплодных, ни к чему не ведущих разговорах.

Ставится на обсуждение тема, и сначала обыкновенно охотников говорить нет. Но вот выступает один голос, и после этого уже все хотят говорить, говорить без всякого толку, не подумав хорошенько о теме, и не уяснив себе, осложнятся ли этим решение вопроса или ускорятся. Подаются бесконечные реплики, на которые тратится больше времени, чем на основной предмет, и наши разговоры растут, как снежный ком. И в конце концов, вместо решения получается запутывание вопроса.

Дальше. Обратитесь к занимающимся русским людям, например, студентам. Каково у них отношение к этой черте ума, к сосредоточенности мыслей? Господа! Все вы знаете, стоит нам увидеть человека, который привязался к делу, сидит над книгой, вдумывается, не впутывается в споры и у нас уже зарождается подозрение: "недалекий, тупой человек, зубрила". А, быть может, это человек, которого мысль захватывает целиком, который пристрастился к своей идее.

Или, в обществе, в разговоре стоит человеку расспрашивать, переспрашивать, на поставленный вопрос не отвечать прямо, - и у нас уже готов эпитет: неумный, недалекий, тяжелодум! Очевидно, у нас рекомендующими чертами является не сосредоточенность, а натиск, быстрота, налет. Это, очевидно, мы и считаем признаком талантливости, кропотливость же и усидчивость для нас плохо вяжутся с представлением о даровитости. А между тем для настоящего ума это вдумчивость, остановка на одном предмете есть нормальная вещь.

Возьмите в нашей специальности. Как только человек привязался к одному вопросу, у нас сейчас же говорят: "А, это скучный специалист". И посмотрите, как к этим специалистам прислушиваются на западе, их ценят и уважают, как знатоков своего дела. Неудивительно! Ведь вся наша жизнь двигается этими специалистами, а для нас это скучно. Кто-нибудь из нас разрабатывает определенную область науки, он к ней пристрастился, он достигает хороших и больших результатов, он каждый раз сообщает о своих фактах, работах. И знаете как публика на это реагирует: "А этот! Он все о своем? Пусть даже это очень большая и важная научная область. Нет, нам это скучно, подавай новое".

Но что же? Это быстрота, подвижность, характеризует она силу ума или его слабость? Возьмите гениальных людей. Ведь они сами говорят, что они не видят разницы между собой и другими людьми, кроме одной черты, что они могут сосредоточиться на определенной мысли, как никто. И тогда станет ясно, что эта сосредоточенность есть сила, а подвижность, беготня мысли есть слабость. Если бы с высот этих гениев спуститься в лаборатории к работе средних людей, я и здесь нашел бы подтверждение этому.

ГОСПОДА! Второй прием ума - это стремление мысли прийти в непосредственное общение с действительностью, минуя все перегородки и сигналы, которые стоят между действительностью и познающим умом.

В науке нельзя обойтись без методики, без посредников, и ум всегда разбирается в этой методике, что бы она не исказила действительности. Мы знаем, что судьба всей нашей работы зависит от правильной методики. Неверна методика, неправильно передают действительность сигналы - и вы получаете неверные, ошибочные, фальшивые факты. Конечно, методика для научного ума только первый посредник.

За ней идет второй посредник - это слово. Слово - тоже сигнал, оно может быть подходящим и неподходящим, точным и неточным. Я могу представить вам очень яркий пример. Ученые натуралисты, которые много работали сами, которые на многих пунктах обращались к действительности непосредственно, такие ученые крайне затрудняются читать лекции о том, чего они сами не проделали. Значит, какая огромная разница между тем, что вы проделали сами и между тем, что знаете по письму, по передаче других. Настолько резкая разница, что неловко читать о том, чего сам не видел, не делал. Такая заметка идет между прочим, и от Гельмгольца.

Посмотрим, как держится в этом отношении русский интеллигентный ум. Я начну со случая мне хорошо известного. Я читаю физиологию, науку практическую. Теперь стало общим мнение, чтобы такие экспериментальные науки и читались демонстративно, предъявлялись в виде опытов, фактов. Все мои лекции состоят из демонстрации. И что вы думаете! Я не видел никакого особенного пристрастия у студентов к той деятельности, которую я им показываю. Сколько я обращался к своим слушателям, сколько я говорил им, что я не читаю вам физиологию, я вам показываю. Если бы я читал, вы бы могли меня не слушать, вы бы могли прочесть это по книге, почему я лучше других. Но я показываю вам, факты, которых в книге вы не увидите, а потому чтобы время не пропало даром, возьмите маленький труд. Выберите 5 минут времени и заметьте для памяти после лекции, что вы видели. И я оставался гласом, вопиющим в пустыне. Едва ли хоть один из них последовал моему совету. Вы видите до чего русский ум не привязан к фактам. Он больше любит слова, и ими оперирует.

Таким образом, ГОСПОДА, вы видите, что русская мысль совершенно не применяет критики метода, т.е. нисколько не проверяет смысла слов, не любит смотреть на подлинную действительность. Мы занимаемся коллекционированием слов, а не изучением жизни.

Я вам приводил примеры студентов и докторов. Но почему эти примеры относятся только к студентам, докторам? Ведь это общая, характерная черта русского ума. Если ум пишет разные алгебраические формулы и не умеет их приложить к жизни, не понимает их значения, то почему вы думаете, что он говорит слова и понимает их?

Возьмите вы русскую публику, присутствующую при прениях. Это обычная вещь, что обыкновенно страстно хлопают и говорящему "за" и говорящему "против". Разве это говорит о понимании? Ведь истина одна, ведь действительность не может быть в одно и то же время и белой и черной. Я припоминаю одно врачебное собрание, на котором председательствовал Боткин Сергей Петрович. Выступали два докладчика, возражая, друг другу. Оба хорошо говорили, оба были хлесткие, и публика аплодировала и тому и другому. И я помню, что председатель тогда сказал: "Я вижу, что публика еще не дозрела до решения этого вопроса, и потому я его снимаю с очереди". Ведь ясно, что действительность одна. Что же вы одобряете и в том и в другом случае? Красивую словесную гимнастику, фейерверк слов?

ПЕРЕЙДЕМ к следующему качеству ума. Это свобода, абсолютная свобода мысли, свобода, доходящая прямо до абсурдных вещей, до того, чтобы сметь отвергнуть то, что установлено в науке, как непреложное. Если я такой смелости, такой свободы не допущу, я нового никогда не увижу. Есть ли у вас эта свобода? Надо сказать, что нет.

Я помню мои студенческие годы. Говорить что-нибудь против общего настроения было невозможно. Вас стаскивали с места, называли, чуть ли не шпионом. Но это бывает у нас не только в молодые годы. Разве наши представители в Государственной Думе не враги друг другу? Они не политические противники, а именно враги. Стоит кому-либо заговорить не так, как думаете, вы, и сразу же предполагаются какие-то грязные мотивы, подкуп и т.д. Какая же это свобода?

И вот вам еще пример к предыдущему. Мы всегда с восторгом повторяли слово "свобода", и когда доходит до действительности, то получается полное третирование свободы.

Следующее качество ума - это привязанность мысли к той идее, на которой вы остановились. Если нет привязанности - то нет и энергии, нет и успеха. Вы должны любить свою идею, чтобы стараться для ее оправдания. Но затем наступает критический момент. Вы родили идею, она ваша, она вам дорога, но вы вместе с тем должны быть беспристрастны. И если что-нибудь оказывается противным вашей идее, вы должны ее принести в жертву, должны от нее отказаться. Значит - привязанность, связанная с абсолютным беспристрастием, такова следующая черта ума. Вот почему одно из мучений ученого человека, это постоянные сомнения, когда возникает новая подробность, новое обстоятельство. Вы с тревогой смотрите, что эта новая подробность за тебя, или против тебя. И долгими опытами решается вопрос: смерть вашей идее или она уцелела.

Посмотрим, что в этом отношении у нас. Привязанность у нас есть, много таких лиц, которые стоят на определенной идее. Но абсолютного беспристрастия, его нет. Мы глухи к возражениям не только со стороны иначе думающих, но и со стороны действительности.

Следующая, пятая черта - это обстоятельность, детальность мысли. Что такое действительность? Это есть воплощение различных условий, степени, меры, веса, числа. Вне этого действительности нет. Возьмите астрономию, вспомните, как произошло открытие Нептуна. Когда расчисляли движение Урана, то нашли, что в цифрах чего-то недостает, решили, что должна быть еще какая-то масса, которая влияет на движение Урана. И этой массой оказался Нептун. Все дело заключалось в детальности мысли. И тогда так и говорили, что Леверье кончиком пера открыл Нептун. То же самое, если вы и спуститесь и к сложности жизни. Сколько раз какое-либо маленькое явленьице, которое едва уловил ваш взгляд, перевертывает все вверх дном и является началом нового открытия. Все дело в детальной оценке подробностей условий. Это основная черта ума.

Что же? Как выглядит эта черта в русском уме? Очень плохо. Мы оперируем насквозь общими положениями, мы не хотим знаться ни с мерой, ни с числом. Мы все достоинство полагаем в том, чтобы гнать до предела, не считаясь ни с какими условиями. Это наша основная черта.

Возьмите пример из сферы воспитания. Есть общее положение - свобода воспитания. И вы знаете, что мы доходим до того, что осуществляем школы без всякой дисциплины. Это, конечно, величайшая ошибка, недоразумение. Другие нации это отчетливо уловили, и у них идут рядом и свобода, и дисциплина, а у нас непременно крайность в угоду общему положению.

... Культурные классы, интеллигенция обыкновенно имеет стремление к вырождению. На смену должны подыматься из народной глубины новые силы. И, конечно, в этой борьбе между трудом и капиталом государство должно стать на охрану рабочего. Но это совершенно частный вопрос, и он имеет большое значение там, где сильно развилась промышленность. А что же у нас? Что сделали из этого? Мы загнали эту идею до диктатуры пролетариата. Мозг, голову поставили вниз, а ноги вверх. То, что составляет культуру, умственную силу нации, то обесценено, а то, что пока является еще грубой силой, которую можно заменить и машиной, то выдвинули на первый план. И все это, конечно, обречено на гибель, как слепое отрицание действительности.

У нас есть пословица: "Что русскому здорово, то немцу смерть", пословица, в которой чуть ли не заключается похвальба своей дикостью. Но, я и думаю, что гораздо справедливей было сказать наоборот. "То, что немцу здорово, русскому смерть". Я верю, что социал-демократы - немцы приобретут еще новую силу, а из-за нашей русской социал-демократии, быть может, кончим наше политическое существование.

Перед революцией русский человек млел уже давно. Как же: у французов была, а у нас нет. Ну и что же, готовились мы к революции, изучали ее? Нет, мы этого не делали. Мы только теперь задним числом, набросились на книги и читаем. Я думаю, что этим надо было заниматься раньше. Но раньше мы лишь оперировали общими понятиями, словами, что, вот, бывают революции, что была такая революция у французов, что к ней прилагается эпитет "великая", а у нас революции нет. И только теперь мы стали изучать французскую революцию, знакомиться с ней.

Следующее свойство ума - это стремление научной мысли к простоте. Простота и ясность - это идеал познания. Вы знаете, что в технике самое простое решение задачи, есть и самое ценное. Сложное достижение ничего не стоит. Точно так же мы очень хорошо знаем, что основной признак гениального ума - это простота. Как де мы, русские, относились к этому свойству? В каком почете у нас этот прием покажут следующие факты.

Через мою лабораторию прошло много людей, разных возрастов, разных компетенций, разных национальностей. И вот факт, который неизменно повторялся, что отношение этих гостей ко всему, что они видят, резко различно. Русский человек, не знаю почему, не стремиться понять то, что видит. Он не задает вопросов с тем, чтобы овладеть предметом, чего никогда не допустит иностранец. Иностранец никогда не удержится от вопроса. Бывали у меня одновременно и русские и иностранцы. И в то время как русский поддакивает, на самом деле не понимая, иностранец непременно допытывается до корня дела. И это проходит насквозь красной нитью через все. Можно представить в этом отношении много и других фактов.

Вообще у нашей публики есть какое-то стремление к туманному и темному. Я, помню, в каком-то научном обществе делался интересный доклад. При выходе было много голосов "гениально". А один энтузиаст прямо кричал: "гениально, гениально, хотя я ничего не понял!" Как будто туманность и есть гениальность.

Следующее свойство ума - это стремление к истине. Люди часто проводят всю жизнь в кабинете, отыскивая истину. Но это стремление распадается на два акта. Во-первых, стремление к приобретению новых истин, любопытство, любознательность. А другое это стремление постоянно возвращаться к добытой истине, постоянно убеждаться и наслаждаться тем, что то, что ты приобрел, есть действительно истина, а не мираж. Одно без другого теряет смысл. Если вы обратитесь к молодому ученому, научному эмбриону, то вы отчетливо видите, что стремление к истине у него есть, но у него нет стремления к абсолютной гарантии, что это - истина. Он с удовольствием набирает результаты и не задает вопроса, а не есть ли это ошибка. В то время как ученого пленяет не только то, что это новизна, а что это действительно прочная истина. А что же у нас?

А у нас прежде всего первое - это стремление к новизне, любопытство. Достаточно нам что-либо узнать, и интерес наш этим кончается. Как я говорил на прошлой лекции, истинные любители истины любуются на старые истины, для них это процесс наслаждения. А у нас - это прописная, избитая истина, и она нас больше не интересует, мы ее забываем, она больше для нас не существует, не определяет наше положение. Разве это верно?

Перейдем к последней черте ума. Так как достижение истины сопряжено с большим трудом и муками, то понятно, что человек постоянно живет в покорности истине, научается глубокому смирению, ибо он знает, что стоит истина. Так ли у нас? У нас этого нет, у нас наоборот. Я прямо обращаюсь к примерам. Возьмите вы наших славянофилов. Что в то время Россия сделала для культуры? Какие образцы показала миру? А ведь люди верили, что Россия протрет глаза "гнилому" Западу. Откуда эта гордость и уверенность? И вы думаете, что жизнь изменила наши взгляды? Нисколько! Разве мы теперь не читаем, чуть ли не каждый день, что мы авангард человечества! И не свидетельствует ли это, до какой степени мы не знаем действительности, до какой степени мы живем фантастически!

Возьмите веру в нашу революцию. Разве здесь было ясное видение действительности со стороны тех, кто создавал революцию во время войны? Разве не ясно было, что война сама по себе страшное и большое дело? Дай Бог, провести одно его. Разве были какие-либо шансы, что мы сможем сделать два огромных дела сразу - и войну, и революцию? Разве не сочинил сам русский народ пословицы о двух зайцах?

Возьмите нашу Думу. Как только она собиралась, она поднимала в обществе негодование против правительства. Что у нас на троне сидел вырожденец, что правительство у нас было плохое - это мы все знали. Но вы произносите зажигательные фразы, вы поднимаете бурю негодования, вы волнуете общество. Вы хотите этого? И вот вы оказались между двумя вещами - и перед войной, и перед революцией, которых вы одновременно сделать не могли, и вы погибли сами. Разве это видение действительности?

Возьмите другой случай. Социалистические группы знали, что делают, когда брались за реформу армии. Они всегда разбивались о вооруженную силу и они считали своим долгом эту силу уничтожить. Может эта идея - разрушить армию - была не наша, но в ней, в отношении социалистов, была хоть видимая целесообразность. Но как же могли пойти на это наши военные? Как это они пошли в разные комиссии, которые вырабатывали права солдат? Разве здесь было соответствие с действительностью? Кто же не понимает, что военное дело - это страшное дело, что оно может совершаться только при исключительных условиях. Вас берут на такое дело, где ваша жизнь каждую минуту висит на волоске. Лишь разными условиями, твердой дисциплиной можно достигнуть того, что человек держит себя в известном настроении и делает свое дело. Раз вы займете его думами о правах, о свободе, то, какое же может получиться войско? И тем не менее, наши военные люди участвовали в развращении войска, разрушали дисциплину.

Много можно приводить примеров. Приведу еще один. Вот - Брестская история, когда господин Троцкий проделал свой фортель, когда он заявил и о прекращении войны и о демобилизации армии. Разве это не было актом огромной слепоты? Что же вы могли ожидать от соперника, ведущего страшную, напряженную борьбу со всем светом? Как он мог иначе реагировать на то, что вы сделали себя бессильными? Было вполне очевидно, что мы окажемся совершенно в руках нашего врага. И, однако, я слышал от блестящего представителя нашей первой политической партии, что это и остроумно и целесообразно. Настолько мы обладаем правильным видением действительности.

Нарисованная мной характеристика русского ума мрачна, и я сознаю это, горько сознаю. Вы скажете, что я сгустил краски, что я пессимистически настроен. Я не буду этого оспаривать. Картина мрачна, но и то, что переживает Россия, тоже крайне мрачно. А я сказал с самого начала, что мы не можем сказать, что все произошло без нашего участия.

Вы спросите, для чего я читал эту лекцию, какой в ней толк. Что я наслаждаюсь несчастием русского народа? Нет, здесь есть жизненный расчет. Во-первых, это есть долг нашего достоинства осознать то, что есть. А другое вот что. Ну, хорошо, мы, может быть, лишимся политической независимости, мы пойдем под пяту одного, другого, третьего. Но мы жить все-таки будем! Следовательно, для будущего нам полезно иметь о себе представление. Нам важно отчетливо сознавать, что мы такое. Вы понимаете, что если я родился с сердечным пороком и этого не знаю, то я начну вести себя как здоровый человек и это вскоре даст себя знать. Я окончу свою жизнь рано и трагически. Если же я буду испытан врачом, который скажет, что вот у вас порок сердца, но если вы к этому будете приспособляться, то вы сможете прожить до 50 лет. Значит, всегда полезно знать, кто я такой.

Затем еще есть и отрадная точка зрения. Ведь ум животных и человека это есть специальный орган развития. На нем всего более сказываются жизненные влияния и им совершеннее всего развивается как организм отдельного человека, так и наций. Следовательно, хотя бы у нас и были дефекты, они могут быть изменены. Это научный факт. А тогда и над нашим народом моя характеристика не будет абсолютным приговором. У нас могут быть надежды, некоторые шансы. Я говорю, что это основывается уже на научных фактах.

Вы можете иметь нервную систему с очень слабым развитием важного тормозного процесса того, который устанавливает порядок, тему. И вы будете наблюдать все последствия такого слабого развития. Но после определенной практики, тренировки, на наших глазах идет усовершенствование нервной системы и очень большое. Значит, невзирая на то, что, произошло, все-таки мы надежды терять не должны.