|
|
От
|
Афордов
|
|
|
К
|
Афордов
|
|
|
Дата
|
08.06.2015 20:12:37
|
|
|
Рубрики
|
Прочее; Семинар; Тексты;
|
|
Продолжении прерванной статьи Александра Евдокимова "Много РАН не бывает"
Продолжении прерванной статьи Александра Евдокимова "Много РАН не бывает":
http://svpressa.ru/blogs/article/123544/
... Не случайно само становление Российского государства как мощного и суверенного при Петре Первом и Екатерине Великой шло практически рука об руку с развитием Академии наук. Это важнейший компонент, который отделяет среднее государство от великого. И чем шире спектр проводимых исследований, тем могущественнее оно становится. Опять-таки не случайно пик влиятельности СССР в мире совпал с расцветом советской науки, ставшей всемирно известным брендом. Учиться у наших ученых было честью для студентов и аспирантов самых разных стран. Академическая наука чудом выжила в период либеральных реформ, когда из-за шоковой терапии зарплата ученых стала чисто символической. В результате многие уехали за рубеж, другие переквалифицировались. Оставшиеся все практически становились совместителями, работая одновременно преподавателями, журналистами, переводчиками, да Бог знает кем еще. Произошло вымывание целых поколений, из-за чего сейчас наблюдается своеобразный демографический провал в самом трудоспособном для исследователей возрасте 35−45 лет. Именно в нем Игорь Курчатов и Сергей Королев сделали свои главные, прорывные открытия. Теперь возможное сокращение может свести эту «среднюю» прослойку совсем к минимуму, потому что маститых ученых преклонного возраста грех обижать отправкой на заслуженный отдых, а молодежи нельзя перекрывать дорогу, иначе не будет будущего. Но что будет с исследованиями и проектами, пока начинающие научные работники оперятся?Последствие второе — наша страна может потерять объект национальной гордости Конечно, России есть чем гордиться и помимо великолепных научных школ. Со времен Владимира Высоцкого мы помним о них — балет, хоккей, ракеты. Хотя, что касается последних двух пунктов. все уже далеко не так однозначно, как в советские годы. Хоккеисты, бывает, проигрывают, ракеты, увы, случается, падают. И то, и другое происходило, конечно, и тогда, но гораздо реже. Но во все времена наша страна привыкла гордиться тем, что у нее есть не имеющая практически аналогов Академия наук. Это подлинное национальное достояние, такое же, как хоккейная сборная для Канады или оперный театр Ла-Скала для Италии. Ни одна страна не может взять и закрыть то, что составляло и составляет ее славу в течение многих десятилетий и даже веков. РАН — это в каком-то смысле символ России. Впрочем, архитекторы ее перестройки и не говорят даже на уровне слухов о закрытии проекта Петра Великого в целом, речь, повторим, лукаво идет только лишь об оптимизации численности. Но не могут же канадцы играть одной даже суперпятеркой весь матч, да и все партии в Ла-Скала петь не в состоянии лишь пара-тройка самых выдающихся теноров и басов. Иными словами, оптимизация численности национального символа может привести к утрате этого самого символа вовсе. Тем более что российским ученым приходится работать не только в сложных жизненных обстоятельствах постоянного недофинансирования, но еще и в условиях жесточайшей конкуренции с научными школами других ведущих стран. Так что место РАН как крупного научного центра мирового масштаба и значения легко займут другие, кто дорожит своими учеными, а не постоянно их тем или иным образом оптимизирует. Советская наука прекрасно обходилась без пертурбаций по поводу и без — и это не мешало ей занимать ведущее место в мире. Треть научных открытий и рацпредложений приходилось на нашу страну, когда никто не делил управленческие функции и даже не видел в этом главного в достижении высоких результатов в исследованиях. Хотелось бы не изобретать велосипед, а опираться на оправдавшие себя традиции. Последствие третье —академическую науку может ждать участь отраслевой и вузовской, во многом обескровленных за годы либеральных реформ Собственно, трудности у этих двух направлений единого прежде научного комплекса не могли не сказаться на ситуации в РАН. Падение качества высшего образования, разумеется, привело к тому, что молодые исследователи в каком-то смысле иногда вынуждены уже в аспирантуре доучиваться. Ну, а исчезновение немалого числа КБ и НИИ в период «шоковой» терапии не давало возможности реализовывать фундаментальные открытия в конкретных разработках по многим направлениям. Академические ученые очень опасаются, что их институты могут пойти по стопам отраслевых, ставших порой жертвой рейдерских захватов, а также общего экономического упадка и анархии в управлении. Причем последняя причина являлась во многих случаях ключевой. Показательна в этом плане судьба организации, которую возглавляет мой отец В.В. Евдокимов, — ВКТБвалмаш, которая вела разработки для валяльно-войлочной и фетровой промышленности. Для нашей холодной северной страны направление крайне важное, ибо без валенок в Сибири ни газопровод не построишь, ни на нефтяной вышке не поработаешь. Но, увы, вот уже пару десятилетий эта организация не может выполнять свою уставную деятельность из-за отсутствия помещения для работы. Не может, хотя еще в 1992 г. тогдашний премьер-министр России Егор Гайдар подписал распоряжение о необходимости обеспечения работоспособности данного К. Б. Даже реформатор прекрасно понимал, что без валенок в России туго. Стоит ли удивляться, что академическую общественность, как управдома Буншу, «терзают смутные сомнения», а не окажутся бездомными и некоторые институты РАН? Тут ведь не просто помещения у многих из них, а элитные особняки в самом центре Москвы и Санкт-Петербурга. Уж больно лакомые куски для ловких дельцов, готовых погреть руки на реформах, а точнее, возможных сокращениях в Академии наук. Но даже если такие страхи напрасны, кто поручится, что в результате очередной оптимизации (а одна уже была в 2008 г.) численности научных кадров для ведения всех необходимых работ будет достаточно рабочих рук, точнее, в данном случае умных голов?Последствие четвертое — может возникнуть сложная ситуация с библиотеками, архивами и музеями Вообще-то, она уже очень сложная, хроническое недофинансирование привело к глубокому кризису, прежде всего, гуманитарные науки, в которых институтам сложнее всего изыскать средства для дополнительных заработков. Глубину пропасти, в которую вогнали отечественных гуманитариев, высветило пламя пожара в ИНИОН, который по иронии судьбы возглавлял до недавних пор ярый критик всего советского и нерыночного Юрий Пивоваров. Масштаб материальных потерь ужасающе велик — погибли миллионы книг, но куда страшнее последствия духовного порядка. Кто-то может сказать, что кризис вызван как раз отсутствием реформ. Возможно, многие изменения и назрели, но совсем не те, которые проводились последние лет двадцать. Надо не сокращать научное и культурное наследие, а всячески его приумножать и сберегать. И избавляться от бесхозяйственности, разгильдяйства и безответственности. Много было сетований, почему фонды ИНИОН не были практически оцифрованы. Во всяком случае, оцифровка шла медленно, но такая же ситуация во многих местах. Даже каталоги в некоторых архивах и библиотеках не имеют электронных версий или имеют, но жуткого качества, где не охвачена значительная часть фондов. И вместо того чтобы выделить средства для ведения такого рода работ, для расширения куцых штатов гуманитарных институтов, их, весьма вероятно, сократят, как и остальные, а может быть, еще сильнее. То есть пропасть предполагается не засыпать, а фактически углублять. Но ведь сберечь наследие — это еще полдела, важно также ввести его в научный оборот. Исследователи гуманитарного профиля сейчас особенно нужны, ведь одна за другой предпринимаются попытки фальсификации нашего прошлого. А кто компетентнее, чем ученые с фактами, добытыми по крупицам в тех же библиотеках и архивах, на руках, сможет дать ответ тем, кто хотел бы бросить тень на героические страницы в истории России и СССР?Последствие пятое — очень высокий риск нового оттока «мозгов» за рубеж Уже за предыдущие десятилетия реформаторского зуда и тотальной глобализации страна лишилась по статистическим данным почти 1,3 миллиона высококвалифицированных кадров, которые теперь работают на чужую экономику и чужую науку стран, многие из которых не отличаются дружелюбностью к России и охотно присоединились или даже были инициаторами санкций против нее. Т. е. мы им «мозги» ученых и инженеров, а они нам вместо благодарности дали по мозгам, которые еще не утекли за бугор. Согласитесь, неравноценный на любой взгляд обмен. Как и в политике, где СССР согласился на слом стены в Берлине, а ему в ответ (и России по наследству) обеспечили продвижение НАТО на восток. Переманивание юных кадров проводится не только прямо за счет грантов и стажировок, но и более хитрым способом посредством конкурсов. В этом случае вербовщики из-за бугра как бы дают проявить себя широкому кругу ребят и девушек, а на самом деле присматривают для себя, как на невольничьем рынке древности, наиболее перспективную молодежь. Несколько лет назад руководитель Национальной ассоциации инноваций и развития информационных технологий (НАИРИТ) Ольга Ускова выдвинула очень разумную идею о своеобразном банке данных талантливых молодых специалистов в самых разных областях. Таким образом государство могло бы отслеживать их судьбу и оказывать адресную поддержку при необходимости. Удалось ли реализовать эту инициативу —неизвестно. В любом случае главный способ борьбы с утечкой мозгов — не создавать условий, при которых она носила бы массовый характер. А глобальные сокращения научных кадров как раз такую ситуацию вольно или невольно провоцируют. Задача возможных реформ не в отборе кадров, а в постановке важнейших задач и обеспечении соответствующими ресурсами. В процессе выполнения проектов наиболее способные как раз и проявляют себя. Талант нужно определять по результатам работы, а не методом тыка, за которым могут скрываться банальные личные симпатии или антипатии тыкающего.