>На этот вопрос испанского моряка я не нашёл ответа. Мы и сами ещё не понимаем, что же мы, сволочи, сделали со своей страной.
Эти самые сволочи были самой главной частью советской системы. Кроме того, партийная элита, которая так же все это сделала, была одной из самых главных частей. Значит, эта самая Советская система развалилась сама. Ведь эти сволочи и есть Советский союз, но раз они не захотели в нем жить раз предали, значит, система была с чудовищными дефектами. Что же это за строй такой раз люди в нем являются слабым звеном.
Вот тут восторгаются Сталиным (точнее белогвардейской фашисткой реакцией) за великую чистку. А ведь именно он уничтожил ленинскую гвардию, которая предупреждала, куда все катится еще тогда в тридцатые годы. Сталин установил все тот же режим тирании царя, а от революции
оставил одни слова. Вот и пришлось делать вторую революцию да в добавок и выплескивать все самое ценное, что дал октябрь. Но нет этому пахану было сподручнее закрыть рот Троцкому ледорубом.
Ни за какую революцию Сталин не мстил, просто пахан был недоволен разговорчиками в его паханском царстве. Тем и страшен Ельцинизм что непонятно где что. Все перемешалось, а исток идет из той
Сталинской системы. Я тоже думал, что ужасы той поры наговоры, но занялся этим плотно, начиная от эмигрантов и кончая теми самыми ленинскими большевиками, включая Троцкого. У белогвардейцев одни
эмоции, мысли плоские и в основном матерные, нет ничего кроме ненависти к революции, это понятно когда я их читаю я думаю что, пожалуй, большевики в тех военных условиях были ангелами. У меня и в мирное время чешутся руки дать кому-то по физиономии за тех же простых крестьян. Тот же Сталин просто неимоверно душил народ, просто плевал и топтал как уголовник. Сколько грубейших ошибок, это просто поразительно. А война, это просто ужас, что вытворял с людьми этот кавказец. И ведь предупреждали, ведь настаивали, и о крестьянском голоде (например, жена Сталина покончила с собой, из за того что Сталин просто наорал прилюдно на нее матерно, когда она заступалась за умирающих крестьян) и за войну. Но эта кукла была упряма,
и своевольна, душила и гноила русский народ, но наши белогвардейские
фашисты очень уважают Сталина именно за то, что он перестрелял всех кто мог с ним спорить.
Вот, скажем, что Троцкий пишет. Ну, разве не пророческие слова!
Чтобы лучше понять характер нынешнего СССР, привлечем два гипотетических варианта будущего. Представим себе, что советская бюрократия низвергнута революционной партией, которая имеет все качества старого большевизма и в то же время обогащена мировым опытом последнего периода. Такого рода партия начала бы с восстановления демократии профессиональных союзов и советов. Она могла бы и должна была бы восстановить свободу советских партий. Вместе с массами и во главе их она произвела бы беспощадную чистку государственного аппарата. Она уничтожила бы чины и ордена, всякие вообще привилегии и ограничила бы неравенство в оплате труда жизненно необходимыми потребностями хозяйства и государственного аппарата. Она дала бы молодежи возможность самостоятельно мыслить, учиться, критиковать и формироваться. Она внесла бы глубокие изменения в распределение народного дохода в соответствии с интересами и волей рабо-
чих и крестьянских масс. Но посколько дело касается отношений собственности, новой власти не пришлось бы прибегать к революционным мерам. Она продолжила и развила бы дальше опыт планового хозяйства. После политической революции, т.е. низвержения бюрократии, пролетариату пришлось бы в экономике произвести ряд важнейших реформ, но не новую социальную революцию.
Если, наоборот, правящую советскую касту низвергла бы буржуазная партия, она нашла бы немало готовых слуг среди нынешних бюрократов, администраторов, техников, директоров, партийных секретарей, вообще привилегированных верхов. Чистка государственного аппарата понадобилась бы, конечно, и в этом случае; но буржуазной реставрации пришлось бы, пожалуй, вычистить меньше народу, чем революционной партии. Главной задачей новой власти было бы, однако, восстановление частной собственности на средства производства. Прежде всего потребовалось бы создание условий для выделения из слабых колхозов крепких фермеров и для превращения сильных колхозов в производственные кооперативы буржуазного типа, в сельско-хозяйственные акционерные компании. В области промышленности денационализация началась бы с предприятий легкой и пищевой промышленности. Плановое начало превратилось бы на переходный период в серию компромиссов между государственной властью и отдельными "корпорациями", т.е. потенциальными собственниками из советских капитанов промышленности, их бывших собственников-эмигрантов и иностранных капиталистов. Несмотря на то, что советская бюрократия многое подготовила для буржуазной реставрации, в области форм собственности и методов хозяйства новый режим должен был бы произвести не реформу, а социальный переворот.
Допустим, однако, что ни революционная ни контр-революционная партии не овладевают властью. Бюрократия попрежнему остается во главе государства. Социальные отношения и при этом условии не застынут. Никак нельзя рассчитывать и на то, что бюрократия мирно и добровольно откажется от самой себя в пользу социалистического равенства. Если сейчас, несмотря на слишком очевидные неудобства подобной операции, она сочла возможным ввести чины и ордена, то на дальнейшей стадии она должна будет неминуемо искать для себя опоры в имущественных отношениях. Можно возразить, что крупному бюрократу безразлично, каковы господствующие формы собственности, лишь бы они обеспечивали ему необходимый доход. Рассуждение это игнорирует не только неустойчивость прав бюрократа, но и вопрос
о судьбе потомства. Новейший культ семьи не свалился с неба. Привилегии имеют лишь половину цены, если нельзя оставить их в наследство детям. Но право завещания неотделимо от права собственности. Недостаточно быть директором треста, нужно быть пайщиком. Победа бюрократии в этой решающей области означала бы превращение ее в новый имущий класс. Наоборот, победа пролетариата над бюрократией обеспечила бы возрождение социалистической революции. Третий вариант возвращает нас, следовательно, к двум первым, с которых мы начали в интересах простоты и ясности. Научная, как и политическая задача не в
том, чтоб дать законченное определение незаконченному процессу, а в том, чтоб следить за всеми его этапами, выделять его прогрессивные и реакционные тенденции, вскрывать их взаимодействие, предвидеть возможные варианты развития и находить в этом предвидении опору для действия.
От себя.
Вот так вот. А вы думали что вражда между капиталом и советским
народом может кончиться полюбовно? Нет, или мы их, или они нас.
Сталин тем и мерзок, что не учитывал тотальной борьбы, которой были
преданы революционеры. Все полумерами да царскими выкрутасами
в одной стране делал, причем самыми варварскими методами.
Сталин просто плевал и на революцию и на ее наследие. Ну, плюйте,
как бы самих себя не угробили.
