>- В чем состоит реальный быт, жизнь и драма расцерковленного российского общества? Оно ведь не светское общество, ему не дали ни остаться традиционным, ни стать светским! Поэтому сегодня оно не может стать и секуляризованным, удаляясь от церковной жизни по-европейски. Не будем сейчас рассуждать о ценности такого удаления, но там все-таки они сами отдалялись от традиции, а не власти рушили Церковь, насаждая вместо нее атеистическую псевдоцерковь, как у нас. Советская жизнь никогда не была светской, это была могучая идеократия. Ее сознательно строили, как альтернативу православию, и, например, Проханов правильно называет ее "красной верой".
>- Никто толком в современной России не описал и не продумал то, что происходило с православием за последние век-два. Тем более я не берусь восходить к Никону и Петру. Все-таки какая-то внутренняя эрозия православия имела место, о ней писали еще в XIX веке. Об угрозе предупреждали многие, но к обвалу оказались не готовы ни культура, ни система церковного образования. О масштабе духовной подточенности Церкви перед революцией достаточно говорит сам факт, что расцерковление удалось. Нигде в мире не удалось, а у нас удалось, и еще в Кампучии! Оно было очень жестким, но ужас в том, что оно не ограничилось гонениями и убийствами. Церковь не просто разгромили, на ее месте была сформирована новая искусственная квазирелигиозная форма жизни - советский ленинизм или сталинизм. Можно, кстати, даже предположить, что ленинизм - это было своего рода русское "реформатство", извращенная крипторелигиозная реакция на выветривание церковных форм жизни в империи. Ведь и крах атеистической церкви, как известно, происходил в той же форме - морального краха, обвала всей архитектуры ошельмованных советских авторитетов. Но Церковь обратно не вернулась, и так возник вот этот религиозный пробел, внутри которого мы существуем. И откупаемся трансляцией литургий по ТВ.
>- Христианин повсюду "у Христа за пазухой", даже в концлагере. Его вера не имеет никакого отношения к политическим условиям вообще. Но на основании веры грех оправдывать мирское зло. Церковь пользовалась легальностью только в обмен на самоустранение из духовной жизни людей, отданной "красной вере". Это отказ от свидетельствования, прозябание, достойное секты, а не Церкви. Если поп вспоминает про заработки у гонителей Церкви, он плохой поп. Я еще в Одессе встречал любителей повспоминать про сытую жизнь в оккупации. Не нахожу здесь предмета для ностальгии. И не готов пересматривать взгляд на советскую эпоху как на время унижения, подавления православия и повального духовного разврата. Единственное, что можно сказать хорошего об этом: да, мы выживали, как аббат Сиейес при якобинцах. Но ведь не все выжили, а сами выжившие были испорчены, развращены. Я сам был одной из миллионов жертв этого принудительного разврата.
>Почему, как вы думаете, мы сегодня так творчески непродуктивны? Умственный травматизм советских лет описан великими мастерами, обратитесь ко всей русской литературе ХХ века.
>- С чем, по-вашему, связана эта беспомощность?
>А "общественникам" реально безразличны инвалиды, как и любые другие реальные группы их реального общества. Оказалось, что русское общество, будучи расцерковленным, впало в неумение быть и обществом - ни светским, ни клерикальным, никаким.
>Если она (Церковь) этого не делает, то ее захватывает стихия храмостроительства и соблазн мечтаний о "контроле экспорта", хлебного и иного. Удаление от реальной религиозной жизни людей и есть сектантство. Оно неизбежно ведет к обмирщению и срастанию с распоряжающимся государством.
>- Если РПЦ не может всерьез рассчитывать опереться на реальных православных прихожан, то она абсолютно зависима от выстраивания бюрократических балансов. ... Одна из центральных задач восстановления церковной жизни - это церковное просвещение, а его нет, и я не вижу, чтобы оно даже осознавалось как проблема, которую не решить, не заинтересовав ею все общество как жизненно важной. Церковь совершила с начала 90-х годов фатальную ошибку: она предоставила государству оценивать самое себя и выбирать направление госстроительства.
>Если вы помните, до этого у нас стали почти официальными формулировки "ускорение процесса реформ", "в интересах процесса реформ". Что за процесс реформ? Реформа - это превращение чего-то определенного во что-то другое, но тоже определенное. А "процесс реформ" - это санкция на бесконечное насилие над действительностью. Это столь же абсурдно, как мировая революция. Церковь не может быть сторонницей процесса реформ в принципе. Хотя реформы иногда необходимы, и на них Церковь идет скрепя сердце.
>- Я считаю, что американская модель интересна для изучения, но как то, чего нет у нас и быть не может. Она основана на том, что огромное количество инаковерующих людей заселяло огромную территорию, оттесняя и уничтожая коренное население - индейцев, и создали на ней светское государство, которому запретили вмешиваться в дела совести раз навсегда. Большая их часть вообще ушла на эти земли именно в поисках религиозной свободы. Мы же создаем новое государство на месте идеократии, вытоптавшей именно религиозную и частную жизнь старой России. Это мы, выходит, вроде индейцев, которые взялись бы восстанавливать свою цивилизацию, - где уж тут американский опыт! Возникает новое государство Россия, которое пока не готово самоопределиться ни идеологически, ни культурно. Но свобода совести должна оставаться важным конституционным ограничением. В наших условиях она реально означает ограничение возможностей бюрократии вмешиваться в религиозное восстановление нации, что привело бы только к новым кощунствам.
>- ...Существует масса возмутительных кощунств, которые себе позволяют СМИ, причем в качестве чего-то естественного, "для связки слов". В России это отрыжка все той же позы "демократического Синода", наставничества, унаследованного от Агитпропа! Они наши учителя, им можно все. Истина у них, поэтому они себе позволяют вещи, за которые пора, строго говоря, привлекать к ответу. Я думаю, что должно существовать что-то вроде общественного совета:
- Суд чести?
- Если хотите, по контролю политкорректности. У нас осмеяли это явление, даже не поняв, в чем оно состоит. А как еще, кроме политкорректности, можно в смешанном обществе избежать погромов и судебных склок? Как в Америке избежать бесчисленных исков за использование слова "ниггер"? Так и у нас должны быть слова и выражения, которые должны быть самоцензурованы, и журналистское сообщество обязано это помнить. Этому не так трудно выучиться, если человек точно знает, что за "кавказскую национальность" или "исламский терроризм" он гарантированно теряет работу в СМИ и на госслужбе.
>-Вот, есть вреднейший миф историзма - тенденция рассматривать крохотные участки больших циклов как прямые линии, прогрессивно ведущие от нас в бесконечность. Отсюда все эти современные доказательства именем "неопровержимых законов истории", взятых из вчерашней газеты. Аргумент от массовости, аргументы от силы вещей - смешно даже опровергать. Так же обосновывают и секуляризацию - верой в "сейчас все так живут". Ну и что с того, что все? Мы ведь еще помним, как все слушались КПСС. Если мы проходим сегодня секулярный участок мировой траектории, это вовсе не значит, что схема в целом утратила религиозный смысл. Глупо забывать о больших циклах и веровать в короткие.
>-Практически все тезисы, которые используются как якобы научные и исторические в российском обороте являются старыми суеверными мифами. Они транслируются из газет в учебники и завладевают школой. Мифом является тезис о том, что какие-то злые силы поработили наше хорошее общество, которое к тому же было насквозь религиозным, православным, - кто теперь, кроме специалистов, знает о том, что было сто лет назад? Это опасный миф: раз общество не может сознаться, как гнусно оно покончило с собой когда-то, оно может сделать это еще раз. Кстати, и объявление России правопреемником СССР само по себе навязало обществу мифологизирующую атмосферу.
> - Опять-таки один из мифов России, что мы "многонациональная страна". Мы многокультурная и полиэтничная страна. Если мы опять попытаемся строить "многонациональное государство", то окажемся массой мелких этнократий, воюющих друг с другом. Наша нация - это русская цивилизация. Российское просвещение не может строиться ни на чем другом, кроме как на восточном христианстве. Мы Европа именно в этом качестве, в другом мы не Европа. После 11 сентября, мне кажется, пришло понимание, что Россия - часть Европы, но на Западе это более сильно переживается, чем здесь. Перестав считать себя чем-то от всех отдельным, этакой геополитической сектой, мы вынуждены самоопределяться среди других. Это приведет к массе последствий во всех сферах жизни. Я думаю, что восстановление единой Европы предполагает очень интенсивное развитие форм религиозного диалога. Кстати, православие не ведет такого серьезного диалога с исламом, какой ведет с ним западное христианство. Мы почему-то считаем, что нам это не обязательно или не срочно. Но поздно начинать диалог, когда идет уже война в Чечне. Чтобы начать самоопределение, нужно встать вровень с другими, почувствовать себя среди них. Спросить самого себя - а ты кто такой? Это самоопределение ждет и Россию в целом, и российское православие, и, я надеюсь, российский ислам.
Меня особенно интересуют выделенные мной фрагменты.
