От IGA Ответить на сообщение
К Monk Ответить по почте
Дата 14.01.2014 17:15:15 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Ссылки; Тексты; Версия для печати

Из истории "перестройки"

http://moskvam.ru/publications/publication_225.html
Молчание Горбачева. «Черный сценарий» для СССР, или план «голгофа»
Февраль 2013

Владислав Николаевич Швед родился в 1944 году в Москве.
В 1990 году — один из организаторов Коммунистической партии Литвы на платформе КПСС, председатель Гражданского комитета Литвы, защищавшего права русскоязычного населения, член Сейма Литовской Республики первого созыва.
В 1992 году выехал с семьей из Литвы. С 1996 по 2004 год работал в аппарате Госдумы РФ.
Действительный государственный советник РФ 3-го класса. Автор книг «Тайна Катыни», «Как развалить Россию. Литовский вариант» и др.
Член Союза писателей России.

Всей правды я вам все равно не скажу.
М.Горбачев,
23 августа 1991 года

«Саюдис» — дитя Кремля и КГБ

В октябре 1990 года первый секретарь Вильнюсского горкома КПЛ/КПСС Валентин Антонович Лазутка встретился с вновь назначенным председателем КГБ Литовской ССР Ромуальдасом Марцинкусом, прибывшим в Литву из Москвы. В ходе доверительного и откровенного разговора Марцинкус заявил Лазутке, что «КГБ Литовской ССР действует не самостоятельно и не по своей инициативе, а он осуществляет указания руководителей КГБ СССР и что ему дано прямое указание быть в подчинении у Ландсбергиса, выполнять его указания и не иметь никаких связей с остатками организаций советской власти. Что касается нашей партии, то ему велено не снабжать нас никакой информацией и не получать таковой от нас». В заключение беседы Марцинкус добавил: «Я выполняю приказ из Москвы лично Крючкова, и не больше» (V.Lazutka. «Kaip buvo kuriamas «Sаjūdis» // Karљtas kommentaras. 2007. № 13; V.Lazutka. «Sausio 13-ojo zvilgsnis kitu kampu» // Karљtas komentaras. 2008. № 1).

Что означали слова Марцинкуса, переданные Лазуткой? То, что литовский КГБ был передан Москвой в подчинение местным сепаратистам и националистам? Но как это могло быть?

Чтобы понять, перенесемся на несколько лет назад. Весной 1988 года Горбачеву стало ясно, что его перестройка (именно его) встречает все большее противодействие. В Политбюро ЦК КПСС и в партии в целом усилилось противодействие горбачевским экспериментам, которые ставили под угрозу безопасность и единство страны. Апофеозом этого сопротивления стала публикация в «Советской России» (13 марта 1988 года) статьи Нины Андреевой «Не могу поступиться принципами». В связи с этим Горбачеву было необходимо во что бы то ни стало укрепить свои позиции в стране и найти средство оказания давления на КПСС в целом.

Поскольку смена партийных кад­ров (партаппарат всех уровней к этому времени Горбачев трижды полностью обновил) эффекта не дала, главный идеолог перестройки секретарь ЦК КПСС Александр Яковлев предложил создать подконтрольные общественные организации, которые могли бы стать политическим противовесом КПСС.

В связи с этим следует рассказать об одном разговоре, невольным свидетелем которого я стал осенью 1990 года в пустом буфете ЦК на Старой площади (основное здание ЦК КПСС). Двое сидели за столиком, пили кофе и, сдвинув головы, о чем-то спорили. Я присел незамеченным за соседний столик и случайно услышал несколько фраз. Спор шел о том, как затею с общественными движениями в национальных республиках вернуть под контроль ЦК. Один считал, что следует жестко применять законы, другой настаивал на диалоге с национальными лидерами. Персонажей своего спора они называли «Колченогий» и «Он». Тут они заметили меня и, допив кофе, удалились. Поразмышляв, я понял, что собеседники имели в виду Яковлева и Горбачева и неудачную реализацию идеи с подконтрольными общественными движениями в национальных республиках.

Судя по Литве, дело по созданию движений и фронтов в поддержку перестройки поручили КГБ СССР. Об этом в 1988 году вполголоса говорил партийный актив республики. Ну а один из создателей и первый руководитель «Саюдиса» Витаутас Петкявичюс в книге «Корабль дураков» впервые публично раскрыл некоторые аспекты этой акции.

В 1976 году некто Антанас Терляцкас создал антисоветскую организацию Лига свободы Литвы. 23 августа 1979 года члены этой Лиги подписали «Меморандум 45 прибалтов», в котором требовалось ликвидировать последствия пакта Молотова — Риббентропа и Второй мировой войны, в результате которых страны Балтии были включены в состав СССР. Меморандум был адресован Генеральному секретарю ООН Курту Вальдхайму и руководителям государств, подписавшим Хельсинкский акт 1975 года. Из 45 подписантов 37 были членами Лиги свободы Литвы.

Уже в октябре 1979 года А.Терляц­кас был арестован и приговорен к 3 годам лагерей и 4 годам ссылки в районах Сибири. В Литву он вернулся в январе 1987 года. По информации, изложенной в книге В.Петкявичюса, этому возвращению способствовала просьба тогдашнего Председателя КГБ Литовской ССР Петкявичюса к соответствующим союзным органам. Возникает вопрос: с чего бы это главе республиканского КГБ, отличавшемуся нетерпимостью к врагам советской власти, проявлять такую заботу о диссиденте?

Всего лишь спустя семь с небольшим месяцев после возвращения из мест отдаленных, 23 августа 1987 года, А.Терляцкас решил организовать митинг у памятника Адаму Мицкевичу, находящегося вроде бы на отшибе, но в нескольких сотнях метров от центра Вильнюса. На митинге планировалось осудить пакт Молотова — Риббентропа и его последствия для Литвы. Заметим, что приглашение прибыть на митинг к памятнику А.Мицкевичу передали зарубежные радиостанции, вещавшие на Прибалтику. Сегодня в Литве этот митинг преподносят как состоявшийся. По утверждениям А.Терляцкаса, в нем приняло участие около 200 человек. Однако это не совсем так.

Спорить по поводу того, был ли митинг или нет, вроде бы не серьезно. Какая разница, был он или не был. Главное — сам факт протеста. Тем не менее следует рассказать, как это было, так как в Литве события 1980–1990 годов изрядно мифологизируются. Литовские «герои» борьбы за независимость пытаются создать впечатление, что в советский период они, невзирая на все запреты, успешно проводили мероприятия, приближавшие независимость республики.

На самом деле система запретов, которая существовала тогда в СССР, была весьма сильна и способна любого «скрутить в бараний рог». Позволялось лишь то, на что была санкция «сверху». Говорю об этом с полным знанием, так как партийной организации Октябрьского района Вильнюса в августе 1987 года было поручено организовать противодействие проведению митинга, задуманного Терляцкасом. Как первый секретарь райкома, я был ответственен за эту акцию.

К сожалению, это противодействие, как и большинство контрпропагандистских акций того времени, было осуществлено просто бездарно. Заставили согнать в ближайший к памятнику зал несколько сотен партийных активистов и держали их там двое суток на случай попытки проведения несанкционированного митинга.

Мои попытки добиться, чтобы кто-то толково и аргументированно выступил перед активом и объяснил значение пакта Молотова — Риббентропа и его влияние на судьбу Литвы, везде наталкивались на один ответ: «Вам поручено не допустить проведение митинга, вот и выполняйте. и не пытайтесь искать оправданий!» Соответственно, 23 августа противодействие возле памятника Мицкевичу вылилось в банальное физическое противостояние районного партийного актива и организаторов митинга. В итоге митинг как таковой не состоялся, а была бессмысленная словесная перепалка с одной и другой стороны. После этого мне стало ясно, что советская система утратила способность достойно обороняться. Дальнейшие события подтвердили правоту этих выводов.

К главному организатору митинга — рецидивисту-антисоветчику А.Терляцкасу никаких мер воздействия правового характера не было принято. Власть сделала вид, что ничего особенного не произошло, хотя в 1979 году за меньшие грехи Терляцкас был осужден. В этом не было бы ничего странного, если бы этот вопрос находился только в компетенции республики. Однако известно, что о любом антисоветском проявлении в республике КГБ обязан был докладывать в Москву. Скрыть это было невозможно. Сексотов Москвы в Литве было достаточно. А уж в Москве соглашались или нет с мерами воздействия к антисоветчикам, которые предлагали республиканские власти. Без сомнения, индульгенцию Терляцкасу выдали в Москве.

Но на этом дело не кончилось. В феврале 1988 года в райком вновь поступила команда мобилизовать актив, так как Лига свободы Литвы, уже по случаю 70-летия провозглашения независимости Литвы, вновь планировала провести митинг у памятника Мицкевичу. На этот раз районный актив провел «в засаде» уже три дня, с 14 по 17 февраля. Однако напрасно. Ни митинга, ни попыток не последовало.

2 июня 1988 года в Доме ученых Литовской ССР, находящемся в Веркяе, была организована узкая дискуссия под названием «Преодолеем ли бюрократию?», на которой и было принято решение по примеру эстонцев создать организацию типа «Народного фронта». Современные участники дискуссии утверждают, что собирались создать организацию, «способную противостоять бюрократическому режиму». На самом деле все в один голос говорили о создании организации в поддержку перестройки и Горбачева.

Решено было сделать это на следующий день, 3 июня, во время широкой публичной дискуссии на тему совершенствования управления экономикой, проводимой в большом зале Академии наук ЛитССР. Утверждается, что 3 июня в ходе дискуссии молодые литовские ученые А.Медалинскас и З.Вайшвила, преодолев сопротивление консервативного президиума, взяли инициативу в свои руки, предложили создать инициативную группу будущего органа по защите конституционных прав граждан (посмели бы они тогда озвучить это предложение!) и стали записывать предлагаемые кандидатуры. Так якобы и родился «Саюдис», а точнее, Инициативная группа Литовского движения за перестройку (Lietuvos persitvarkymo Sąjūdћio Iniciatyvinė grupė).

В нее вошли 36 известных деятелей культуры и науки. 17 из них были членами Коммунистической партии Литвы. И не меньше (16) состояли в формальной и неформальной связи с КГБ Литовской ССР. Ближайший соратник и «правая рука» Ландсбергиса Виргилиус Юозас Чепайтис был агентом КГБ, под кличкой «Юозас». Завербовали его еще в 1963 году.

На самом деле, как свидетельствует один из организаторов и первый лидер «Саюдиса» Витаутас Петкявичюс, накануне XIX Всесоюзной партийной конференции в зале Академии наук ЛитССР таинственным образом вдруг собрался практически весь интеллектуальный бомонд Литвы. Среди них было немало тех, кто никогда не ходил на такие мероприятия. Как потом выяснилось, существовали списки, по которым приглашались эти люди. По словам В.Петкявичюса, некоторые приходили заранее кем-то проинструктированными, с предложениями, записанными на бумажках. Одним словом, было традиционное подконтрольное мероприятие в советском стиле. Подобное об учредительном собрании «Саюдиса» мне довелось слышать от нескольких его участников.

Одним из формальных поводов проведения дискуссии послужила излишняя регламентация со стороны ЦК КПСС при избрании в республике делегатов на партконференцию. Но в зал академии пришли и те, кого волновало, что на фоне провозглашаемых Горбачевым грандиозных планов реальная социально-экономическая ситуация ухудшалась. Вести протокол этого собрания поручили молодому физику Зигмасу Вайшвиле, который имел тесные контакты с КГБ. Все было предусмотрено заранее. Итогом этого собрания стало создание инициативной группы «Саюдиса» — Движения в поддержку перестройки.

Сегодня существуют неопровержимые свидетельства того, что литовское движение за перестройку «Саюдис» было создано по указанию Москвы. Непосредственной организацией «Саюдиса» в Литве занимался КГБ ЛитССР. Он, как утверждают, скрупулезно руководствовался некой инструкцией, присланной из Центра. В Литве ее называли «черным сценарием».

Основную идею этого сценария раскрыл в книге «Корабль дураков» В.Петкявичюс. Она состояла в том, что «органы безопасности обязаны через своих людей влиять на все появляющиеся движения и постепенно перенимать инициативу. Допустимы всевозможные словесные, лозунговые отклонения, даже перегибы, но непосредственные действия должны согласовываться…».

Конечным результатом деятельности «Саюдиса» в республике должны были стать «нестабильность, хаос, охота на ведьм, которые отпугнут большинство народа. Вперед выступит агрессивное меньшинство, разговор с которым всегда более краток и перспективен». То есть по московскому сценарию планировалось дать проявить себя в Литве агрессивному антисоветскому меньшинству, довести дело до хаоса, а потом организаторов этого хаоса или заставить работать на КГБ, или изолировать.

В некотором плане «черный сценарий» перекликался с так называемым секретным планом перестройки под названием «Голгофа». Операция «Голгофа» после появления в 1995 году в газете «Совершенно секретно» публикации под тем же названием получила широкую известность в России. Автором этой публикации был бывший сотрудник КГБ СССР полковник Михаил Любимов.

Суть операции «Голгофа» (если таковая планировалась) заключалась в том, чтобы провести Россию через «дикий капитализм» и, используя негодование народных масс, вернуть страну на коммунистический путь. Возможно, Литву также хотели провести через «дикий» национализм и сепаратизм, дабы литовское общество получило хорошую прививку от этих явлений. Но на деле получилось наоборот. Хотя я уверен, что основная задумка кремлевских организаторов была в создании ситуации, которая должна была неизбежно привести к выходу Литвы из СССР.

Упомянутый выше Валентин Лазутка вспоминает, что весной 1988 года весьма активизировалась деятельность сотрудников КГБ, курирующих Академию наук. В ЦК Компартии Литвы работу по созданию движения «Саюдис» возглавлял секретарь ЦК Ленгинас Шепетис, с которым Лазутке по долгу службы приходилось неоднократно контактировать. Однажды Лазутка стал свидетелем телефонного разговора Шепетиса с помощником секретаря ЦК КПСС Александром Николаевичем Яковлевым по поводу необходимости создания движения в поддержку перестройки в Литве.

3 июня 1988 года, за несколько часов до начала учредительного собрания по созданию Инициативной группы «Саюдиса», во Дворце ученых в Веркяе состоялось узкое, полусекретное совещание, посвященное этому событию. На нем присутствовали упомянутый Шепетис и неизвестный сотрудник Отдела науки ЦК КПСС. Но на учредительном собрании «Саюдиса» в зале Академии наук ЛитССР московский гость не появился. У Лазутки сложилось мнение, что партийные органы в вопросах создания «Саюдиса» играли второстепенную роль. Главной «скрипкой» был КГБ.

В июне 1988 года КГБ СССР возглавлял Виктор Михайлович Чебриков — службист и любитель инструкций. После смерти К.Черненко именно он от имени КГБ однозначно поддержал кандидатуру Горбачева на пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Если принять вышеприведенную версию за истину, то именно при Чебрикове КГБ СССР развернул работу по созданию общественных движений в поддержку перестройки.

Не случайно, как упоминалось, секретарем учредительного собрания «Саюдиса» был назначен молодой физик Зигмас Вайшвила. Во время стажировки в Дубне в 1980 году он проживал у упомянутого генерала КГБ Р.Марцинкуса, служившего тогда в центральном аппарате КГБ СССР и отвечавшего за одно из подразделений Второго управления (контрразведка). Естественно, что Вайшвила протокол собрания «Саюдиса» сразу же передал своему куратору из КГБ. Его до сих пор так и не могут обнаружить.

Информация о том, что КГБ являлся «крестным отцом» «Саюдиса», не была секретом для литовской общественности. Об этом вполголоса говорил партийный актив республики. А вот что об этом рассказал в мае 2003 года в радиопередаче «Akis į akį» («С глазу на глаз») бывший литовский диссидент и политзаключенный, а ныне дипломат Видмантас Павилионис. В 1988 году он в Каунасе встретил «коллегу» по мордовскому лагерю Людвика Симутиса и пригласил того прийти в «Саюдис». На что Симутис ответил, что это организация кагэбистов и туда не следует лезть. Но Павилионис сумел убедить «коллегу» в том, что именно поэтому и надо идти в «Саюдис», чтобы его переориентировать. Что вскоре и произошло.

Росту авторитета «Саюдису» во многом способствовало то, что его неформальным лидером на первых порах явился упомянутый писатель Витаутас Петкявичюс. Он был известен в республике не только своими произведениями, но и тем, что всегда смело и достойно отстаивал интересы Литвы. Например, благодаря ему в 80-х годах был остановлен проект промышленной добычи нефти в Балтийском море, рядом с заповедной Куршской косой.

Авторитет Петкявичюса и его пробивная сила позволили организовать первые массовые митинги «Саюдиса». Петкявичюс прекрасно знал недостатки советской власти, но альтернативы ей не видел. В 1945 году он стал комсомольцем и с оружием в руках защищал новую власть. Мечтой Петкявичюса была свободная и счастливая Литва. Он полагал, что, став советской, она будет такой. Всю жизнь он боролся с бюрократами и карьеристами, которые сделали комсомольский и партийный билет «хлебной карточкой». Те платили ему ненавистью. Петкявичюс искренне верил, что «Саюдис» придаст новый импульс социализму в Литве.

Однако следует заметить, что созданная инициативная группа «Саюдиса» не была полностью подконтрольна КГБ. Ей позволили действовать самостоятельно, иначе она не смогла бы завоевать авторитет в литовском обществе. Тем более что все условия для этого сложились. Республика жила в ожидании перемен, которые должны были последовать после XIX Всесоюзной партийной конференции. «Саюдис» использовал этот момент.

Активным пропагандистом и покровителем «Саюдиса» в Литве стал секретарь ЦК КП Литвы Л.Шепетис. Уже 23 июня 1988 года при его содействии члены бюро ЦК Компартии Литвы встретились с инициативной группой «Саюдиса». На встрече было дано разрешение на проведение митинга, посвященного проводам делегатов на партийную конференцию. Такой митинг состоялся 24 июня на центральной площади Вильнюса. На нем присутствовало 20 тысяч человек. Воспользовавшись моментом, Лига свободы Литвы Терляцкаса развернула на митинге трехцветные флаги буржуазной Литовской республики, но их быстро убрали.

На митинге впервые перед народом выступил В.Ландсбергис, профессор-музыковед с кафедры марксизма-ленинизма Вильнюсской консерватории, тогда лишь рядовой и малозаметный член инициативной группы. Его постигло полное фиаско. Тихий, гнусавый голос Ландсбергиса был почти не слышен. Из толпы послышался крик: «Вынь сено из носа!» Более удачно выступил секретарь ЦК, курировавший экономику, Альгирдас Бразаускас. Заметим, что Бразаускас был единственным из членов бюро ЦК Компартии Литвы, кто осмелился прийти на митинг. Остальные секретари ЦК делегировали эту честь Бразаускасу. Знали бы они, какую услугу оказали ему.

В завершение митинга солист Литовского театра оперы и балета В.Даунорас могучим баритоном зачитал наказы «Саюдиса» делегатам. С этого момента акции «Саюдиса» стремительно поползли вверх. Все поняли: в республике появилась новая сила, с которой считаются, раз поручили дать наказы делегатам, едущим в Москву. Для многих литовцев это было подлинным откровением, и они стали связывать с «Саюдисом» мечты о лучшем будущем.

9 июля 1988 года в вильнюсском парке «Вингис» состоялся грандиозный, стотысячный митинг, посвященный встрече с делегатами, вернувшимися с XIX партконференции. На этом митинге впервые был открыто поднят огромный (84 м) трехцветный флаг буржуазной Литовской республики. Точнее, он был развернут альпинистами на металлической дуге, поддерживавшей крышу открытой эстрады, на которой происходило главное действо митинга. Партийное руководство республики вновь проигнорировало митинг. От имени партии пришлось выступать Бразаускасу.

11 августа 1988 года в Литву с инс­пекционной проверкой приехал сек­ретарь ЦК КПСС Александр Яков­лев. В республике он провел ряд встреч: с учеными, с творческой интеллигенцией и партийным активом. 12 августа на встрече с активом республики в Вильнюсе Яковлев безоговорочно поддержал «Саюдис», дав идейно-теоретиче­ское обоснование его места в политической системе советской Литвы. Движение он назвал передовым отрядом людей, болеющих за перестройку.

Особый акцент в своих выступлениях Яковлев сделал на том, что в Союзе никогда не было подлинного социализма и не было подлинной советской власти. Яковлев подчеркнул, что те партийные работники, которые не поддерживают идеи перестройки (горбачевско-яковлевские), должны уйти.

Он также поддержал идею о том, чтобы группы поддержки «Саюдиса» создавались в партийных организациях, в том числе и райкомах партии. Это было равносильно тому, что в партии легально образовалась и действовала фракция с национальной идеологией. По Яковлеву выходило, что главным союзником ЦК КПСС становились народные движения за перестройку. Опираясь на заявления Яковлева, саюдисты вскоре сумели подавить «оппозицию» в большинстве партийных аппаратов Компартии Литвы и взяли райкомы под свой контроль.

После визита Яковлева саюдисты перешли в прямое наступление не только на социалистические основы жизни в республике, но прежде всего на тех, кто их отстаивал. Критика же советского периода в Литве стала огульной.

На февральском (1990 года) Пленуме ЦК КПСС я заявил о неблаговидной роли Яковлева в развитии ситуации в Прибалтике. Повторно об этом, а также о фактическом бездействии Секретариата и аппарата ЦК КПСС я планировал сказать на XXVIII съезде КПСС в июле 1990 года. Сути своего будущего выступлении я не скрывал. Но не так прост был Александр Николаевич. В один из первых дней съезда он уделил беседе со мной весь обеденный перерыв. Только потом я понял, насколько это был умный тактический ход, рассчитанный на мою политическую наивность.

К тому времени я всего лишь полгода как вращался в высших партийных сферах. До этого в течение десяти лет, до конца 1987 года, я занимался партийным курированием экономики. Я с теплым чувством вспоминаю годы работы с руководителями вильнюсских промышленных предприятий. Большинство из них были организаторами производства высочайшего класса. Благодаря им я прошел настоящую школу управления экономикой. Но в вопросах политеса и аппаратных интриг они, как и я, были слабоваты.

Вот на это и рассчитывал Яковлев. Он выслушал все мои замечания в свой адрес и адрес Секретариата ЦК. В основном согласился, но очень аргументированно (так мне тогда показалось, информацией Крючкова о нем я тогда не располагал) объяснил свою позицию и позицию Горбачева. В итоге мне пришлось в срочном порядке исключить почти половину моего выступления на съезде, так как она касалась Яковлева: неудобно как-то повторно критиковать человека, особенно после «доброго» разговора.

Полагаю, что Яковлев неслучайно выбрал для разговора меня. К тому времени я уже трижды выступал на пленумах ЦК по вопросам судьбы литовских коммунистов и каждый раз не в унисон с Горбачевым. Так, на декабрьском (1989 года) Пленуме Горбачев не планировал поездку в Литву. Однако выступления секретарей Временного ЦК Компартии Литвы (на платформе КПСС) убедили членов пленума ЦК КПСС «поправить» Михаила Сергеевича и принять решение о его поездке в Литву.

На февральском (1990 года) Пленуме Горбачев пытался убедить собравшихся в том, что всех литовских коммунистов, включая и тех, кто публично сжег партбилеты, следует до XXVIII съезда КПСС считать членами КПСС. Но к этому моменту ситуация в Литве была уже предельно ясна. В день начала работы Пленума ЦК КПСС (7 февраля 1990 года) Верховный Совет Литовской ССР, состоявший на 90% из коммунистов, принял решение считать незаконной и недействительной Декларацию Народного сейма Литвы от 21 июля 1941 года о вхождении республики в состав СССР. Но Горбачев сделал вид, что ничего особенного не произошло.

Выступал я и на утреннем заседании мартовского (11 марта 1990 года) Пленума ЦК КПСС. Я рассказал об итогах выборов в Верховный Совет ЛитССР и о том, что вечером намечено провозглашение независимости республики. Однако Горбачев по-прежнему утверждал, что в Литве все под контролем Союза. Тем не менее вновь избранный Верховный Совет Литвы вечером 11 марта объявил о независимости республики.

Тогда еще не было известно, что Горбачев 2 декабря 1989 года, во время встречи с Бушем на Мальте, уже дал окончательное согласие на выход Прибалтики, и прежде всего Литвы, из СССР. Но публично генсек продолжал играть роль убежденного сторонника единого Союза. Вот почему Горбачев на декабрьском (1989 года) Пленуме ЦК КПСС так отчаянно сопротивлялся попыткам заставить его ехать в Литву.

Поскольку тогда я не мог даже подумать о том, что предательство поселилось в Кремле и что те, кто об этом знает, молчат, мое выступление на XXVIII съезде КПСС оказалось в общепринятых рамках, хотя на самом деле следовало бы ставить вопрос об отставке Горбачева. Но съезд в то время вряд ли бы поддержал эту идею. Тем более что надеяться на то, что Крючков озвучил бы на съезде факты предательской деятельности Горбачева, не приходилось.

В связи с этим я хочу напомнить о двух выступлениях на пленумах ЦК КПСС советского посла в Республике Польше Владимира Игнатьевича Бровикова. Это был человек высочайшей пробы. В 1978 году он по рекомендации Петра Мироновича Машерова, тогда первого секретаря ЦК КП Белоруссии, был избран вторым секретарем ЦК КП Белоруссии. В 1983 году Бровикова назначали Председателем СМ БССР. Именно он претворял в жизнь озвученные П.Машеровым, к тому времени уже покойным, принципы социалистической инициативы и предприимчивости. Социально-экономические достижения Белоруссии в этот период были впечатляющими. Но в 1986 году «горбачевцы», решая кадровые проблемы, направили его послом в Польшу. А в 1990 году они сделали все, чтобы Бровиков не был избран первым секретарем ЦК КП Белоруссии.

К 1990 году Бровиков уже хорошо понял значение движения «Солидарность», которое командовало антисоветским и русофобским парадом в Польше. Страшным для Бровикова было то, что польская ситуация стала один в один повторяться в СССР. Поэтому 5 февраля 1990 года Владимир Игнатьевич решил выступить на Пленуме, обсуждавшем платформу ЦК КПСС («К гуманному демократическому социализму») к XXVIII съезду партии.

Бровиков в своем выступлении дал оценку происходящему в стране: «Мы все мечемся и ищем панацею от всех бед. Но получается наоборот. Страну из державы, которой восхищались в мире, превратили в государство с ошибочным прошлым, безрадостным настоящим и неопределенным будущим. И все это на потеху Западу, который, славословя в наш адрес, умиленно улюлюкает по поводу краха “колосса на глиняных ногах”, гибели коммунизма и мирового социализма».

В конце выступления Владимир Игнатьевич сделал вывод, глубину которого я оценил только много лет спустя: «…наша трагедия сегодня в том, что по-прежнему мы никак не можем отказаться от единоличной власти в государстве и партии». Этот синдром Россия не может пре­одолеть до сего дня. Дай бог, чтобы не пришел новый Горбачев.

Однако вернемся к «Саюдису». В первоначальный период, при Петкявичюсе, он был привлекателен и для многих русскоязычных. Лично я тоже считал, что «Саюдис» заставит партию очнуться от «спячки» и повернуться к людям.

Однако для московских и литовских создателей «Саюдиса» Петкявичюс оказался неудобной, плохо управляемой фигурой. Он мог «поставить на место» любого из тогдашних секретарей ЦК КП Литвы, в том числе и первого секретаря Рингаудаса Сонгайлу. Не особенно считался он и с авторитетом КГБ и мос­ковских гостей. Вот здесь и возникло противоречие с основным условием, которое предписывал «черный сценарий»: никакой самодеятельности в рамках «Саюдиса». Другими словами, полная подконтрольность лидеров движения организаторам. Волевой и авторитетный Петкявичюс под это условие никак не подходил. Немудрено, что и в Москве, и в Вильнюсе пришли к выводу о необходимости заменить его на более покладистого человека.

Где-то в сентябре 1988 года (накануне одного из митингов) тогдашний председатель КГБ ЛитССР генерал Эдуардас Эйсмунтас предложил Бюро ЦК Компартии Литвы на пост главы «Саюдиса» внешне невзрачного, но вполне «управляемого» и «проверенного» музыковеда Витаутаса Ландсбергиса. Основные аргументы Эйсмунтаса в пользу Ландсбергиса были следующие: интеллигентен, незаметен, плохой оратор, связан с КГБ и поэтому будет легко управляем. Особо акцентировалось, что семья Ландсбергисов стоит на «советских позициях», а его отец оказал неоценимые услуги советской власти. Бюро ЦК Компартии Литвы предложение Эйсмунтаса одобрило.

http://moskvam.ru/publications/publication_839.html
Продолжение. Начало — № 1.

Тайны семейства Ландсбергисов

На очередном заседании Инициативной группы «Саюдиса» Ландсбергис сразу поставил вопрос ребром, заявив, что ЦК партии утвердил его руководителем «Саюдиса» и вопрос не обсуждается. Заявление Ландсбергиса поддержало его шумливое окружение, остальные согласились.

В маленькой Литве эта информация под «большим секретом» стала распространяться среди партийного актива республики. Большинство недоумевало от такой неоднозначной замены руководства «Саюдиса». Ходили разные слухи. Утверждали, что Витаутас Ландсбергис проверенный человек, преданный советской власти. Якобы в годы войны на квартире его отца — архитектора Витаутаса Ландсбергиса-Жямкальниса скрывался первый секретарь Вильнюсского подпольного горкома Компартии Литвы Витас. Другие говорили, что именно Ландсбергис-старший выдал Витаса гестаповцам. Одним словом, понять, где правда, а где ложь, было сложно.

В то время по работе мне приходилось достаточно часто общаться с секретарями ЦК Компартии Литвы. На мои недоуменные вопросы по поводу смены руководства «Саюдиса» они лишь загадочно улыбались и говорили: «Все под контролем!» Интерес к «Саюдису» у меня был не праздный. Первый руководитель «Саюдиса» Петкявичюс для меня и многих русскоязычных Литвы был тем гарантом в «Саюдисе», который не допустил бы националистической вакханалии, разразившейся при Ландсбергисе.

На эту тему я разговаривал с первым замом председателя КГБ ЛитССР Станиславом Александровичем Цаплиным. Но и он на мой вопрос о неравнозначной замене в «Саюдисе» ответил: «Все под контролем. Это наш, проверенный человек».

Что же представляли собой этот «проверенный человек» и его отец — Витаутас Ландсбергис-Жямкальнис? История жизни и карьеры Ландсбергисов в определенной мере объясняет причины краха советской власти не только в Литве, но и в СССР.

Слухи о том, что прошлое Ландсбергисов, как старшего, Витаутаса Ландсбергиса-Жямкальниса (Ландсбергис в переводе на литовский — Жямкальнис, на русский — земляная гора), так и его сына Витаутаса Ландсбергиса, главы «Саюдиса», весьма туманное, ходили еще в советский период. Но конкретных данных, помимо того, что старший, В.Ландсбергис-Жямкальнис, был министром коммунального хозяйства во Временном правительстве Шкирпы-Амбразявичюса в 1941 году и подписал благодарственное письмо Гитлеру, не было.

Следует иметь в виду, что почти десятилетнее пребывание младшего Витаутаса Ландсбергиса у власти в Литве (1991–2000) позволило ему хорошо почистить архивы. Надо полагать, что к настоящему времени компрометирующие документы в литовских архивах Ландсбергис сумел уничтожить. В статье Ю.Строганова «“Корабль дураков” в судебной гавани», опубликованной в газете «Труд-7». (10.11.2005. № 210) цитируется заявление В.Петкявичюса на заседании Первого участкового суда Вильнюса. Петкявичюс сообщил, что он, как бывший председатель Комитета национальной безопасности сейма, «точно знает, что в архивах КГБ было найдено дело В.Ландсбергиса, которое заместитель директора Особого архива А.Шолинас незаконно, в обход инвентарного учета, отнес самому Ландсбергису. Когда через неделю дело вернули, в нем недоставало нескольких листов. Они были вырваны».

Однако ряд фактов из своей биографии младший Ландсбергис так и не смог скрыть. Еще живы свидетели, которые знают немало интересного о «чекистском», а точнее, «стукаческом» прошлом Ландсбергиса. Помимо этого, существует уверенность, что некоторая информация о связях Ландсбергиса с НКВД и КГБ СССР должна была сохраниться в архиве ФСБ России.

В 2000 году плотина умалчивания вокруг семейства Ландсбергисов начала разрушаться. В апреле того года Аудрюс Буткявичюс после выхода на свободу из вильнюсской колонии строгого режима в первом же интервью газете «Обзор» (2000. № 15) рассказал немало интересного о прошлом тогдашнего спикера литовского сейма В.Ландсбергиса.

Буткявичюс заявил, что нет сомнений в том, что Ландсбергис-старший сотрудничал с НКВД–КГБ. По его словам, курировал семью Ландсбергисов зам. начальника оперативного отдела каунасского НКВД Нахман Душанский. Буткявичюс также сообщил, что перед войной с В.Жямкальнисом «работал» начальник отдела контрразведки НКВД ЛитССР Александр Славин.

По словам Буткявичюса, после войны Славин, будучи начальником оперативной группы НКВД СССР по розыску военных преступников, благодаря помощи того же В.Жямкальниса, находившегося в Германии, сумел захватить и доставить в Литву генерального советника немецкого комиссара Литвы генерала Пятраса Кубилюнаса.

В подтверждение своих слов Буткявичюс сообщил, что именно Ландсбергис, как председатель литовского сейма, способствовал в 1990 году получению Славиным литовского гражданства, хотя было известно, что он бывший энкавэдист. Более того, Славину одному из первых в независимой Литве было возвращено имущество, национализированное в 1940 году. Его он поспешил продать и уехать в Израиль. Так же беспрепятственно в те годы выехал в Израиль и вышеупомянутый Нахман Душанский, впоследствии обвиненный в геноциде литовского народа. Взамен Ландсбергис, видимо, получил от Душанского и Славина обещание молчать.

Эти факты Буткявичюс повторно изложил в интервью газете «Laisvas laikraљtis» («Свободная газета». 2004. № 12). В этом интервью он сообщил, что незадолго до своего ареста в августе 1997 года, инспирированного Ландсбергисом, он на заседании сейма озвучил информацию о сотрудничестве последнего с КГБ. По словам Буткявичюса, эту информацию позже подтвердил бывший офицер КГБ ЛитССР Юрас Абромайтис. Он в советский период несколько лет «работал» с Ландсбергисом.

В декабре 2000 года бывший майор КГБ ЛитССР Владас Гульбинас, являвшийся куратором литовской творческой среды по линии КГБ, в интервью газете «Lietuvos rytas» («Утро Литвы») и литовскому ТВ подробно рассказал о том, что в 1981 году жена В.Ландсбергиса Гражина Ручите-Ландсбергене сумела выехать в Австралию, к брату мужа — Габриэлису Жямкальнису, только по личному распоряжению первого заместителя председателя КГБ ЛитССР генерала Валентина Звезденкова. Но для этого Гульбинасу пришлось сообщить Звезденкову о том, что муж Регины Ручите, Витаутас Ландсбергис, с 1955 года являлся агентом КГБ, а его отец, Витаутас Ландсбергис-Жямкальнис, еще в 1927 году был завербован одним из сотрудников посольства СССР в Литве.

В ответ Ландсбергис инициировал возбуждение уголовного дела против В.Гульбинаса по факту клеветы в печати. После длительного и тщательного расследования, которое осуществляла начальник следственного отдела полиции Вильнюса Д.Букелене, дело было прекращено ввиду отсутствия состава преступления в действиях Гульбинаса. Реально это означало, что факты, изложенные Гульбинасом в своих интервью, не являлись клеветой (см.: «Opozicija». 2005. № 3/655; «Laisvas laikraљtis». 2007. № 37). В этом случае где-то в архивах ФСБ (КГБ–НКВД), несомненно, лежат и ждут своего часа материалы, раскрывающие подлинную сущность Ландсбергиса.

В 2003 году в Литве Витаутас Петкявичюс издал книгу «Корабль дураков», в которой было изложено немало нелицеприятных фактов о В.Ландсбергисе и его отце В.Жямкальнисе. Петкявичюс знал, о чем писал. Ландсбергис немного моложе его. В юности они учились в одной каунасской гимназии, только Петкявичюс был старше на два класса. Поэтому все грехи юности Ландсбергиса были хорошо известны Петкявичюсу.

Интересовался Петкявичюс и личностью отца Ландсбергиса после того, как тот в 1959 году вернулся в Литву из Австралии. Этим Петкявичюсу пришлось заняться по поручению главного редактора республиканской партийной газеты «Tiesa» («Правда») Г.Зиманаса, как корреспонденту этой газеты. Одним словом, факты в своей книге Петкявичюс излагал только проверенные или известные ему самому.

Однако Витаутас Ландсбергис и его брат Габриэлис (к этому времени уже вернувшийся из Австралии) обратились в прокуратуру по поводу «клеветы», изложенной в книге «Корабль дураков», якобы порочащей честь и достоинство их отца, Витаутаса Жямкальниса, и 20 сентября 2004 года начался судебный процесс «Ландсбергисы против Петкявичюса».

И тут выяснилось, что Петкявичюс не одинок в попытках рассказать правду о семействе Ландсбергисов. На суде в качестве свидетелей выступили профессор, доктор наук Ксаверас Пурвинскас и уже упомянутый Владас Гульбинас. Их показания были опубликованы в виде статей. 15 декабря 2004 года газета «Opozicija» («Оппозиция». № 3/655) перепечатала статью из журнала «Gairės» («Вехи») под названием «Тайны семейки Ландсбергисов», в которой были изложены показания К.Пурвинскаса на суде.

Казалось бы, смерть Петкявичюса в декабре 2008 года поставила точку в этом судебном разбирательстве. Однако и после смерти писателя Ландсбергис не оставил его в покое. Несмотря на то что в ходе судебного разбирательства, длившегося с 2004 по 2008 год, ряд свидетелей не только подтвердили факты, изложенные в книге «Корабль дураков», но и сообщили новые, доказывающие сотрудничество Ландсбергисов — старшего и младшего — с НКВД и КГБ, Ландсбергис в 2009 году попытался взять реванш.

Этому во многом способствовало то, что в 2008 году в Израиле умер бывший сотрудник НКВД и КГБ Нахман Душанский. Напомним, что именно он в 1955 году завербовал Ландсбергиса-младшего. Его показаний Ландсбергис боялся как огня (они могли быть сделаны в Израиле, заверены нотариусом и предоставлены в литовский суд). Известно, что Ландсбергис готов был поехать в Израиль для встречи с Душанским. Добавим, что А.Буткявичюс рассказал В.Гульбинасу о том, что Ландсбергис все же встречался с Душанским и умолял того молчать об отцовском и своем сотрудничестве с КГБ (см.: «Opozicija». № 3/655).

Помимо Душанского в Израиле, по непроверенным сведениям, умер и его коллега по НКВД — Александр Славин. Он «работал» со старшим Ландсбергисом. С уходом в небытие этих свидетелей и смертью Петкявичюса Ландсбергис почувствовал себя в безопасности и пошел ва-банк. Он добился, вопреки всем юридическим нормам, чтобы судебный процесс продолжился, а в качестве ответчиков выступили дети Петкявичюса, дочь и двое сыновей.

В результате окружной суд Вильнюса в декабре 2009 года вынес абсурдное и необоснованное решение: в книге покойного писателя «Корабль дураков» содержится клевета на Витаутаса Ландсбергиса и его отца, унижающая их честь и достоинство. Основным аргументом вынесения данного приговора было то, что дети писателя Петкявичюса не сумели доказать (?!), что утверждения о Ландсбергисе-Жямкальнисе-старшем, изложенные в книге «Корабль дураков», соответствуют истине.

Апелляционный суд Литвы в августе 2010 года подтвердил это решение. Более того, он постановил, что за утверждения Петкявичюса несут ответственность и дети писателя (!). Это еще одно неопровержимое подтверждение тоталитарности и ангажированности литовского правосудия. Но время рано или поздно все расставит по своим местам, и Ландсбергисам будет воздано по заслугам.

Однако уже сегодня все говорит о том, что реально Петкявичюс в споре с Ландсбергисами победил. Судебный процесс «Ландсбергисы против Петкявичюса» возбудил такой интерес к творчеству писателя, что моментально были раскуплены все его произведения. А книгу «Корабль дураков» перевели на несколько языков, в том числе на русский.

Кстати, в книге «Корабль дураков» Петкявичюс привел немало фактов, свидетельствующих о том, что Ландсбергис-младший с юности сотрудничал с НКВД, «сдавал» ему своих товарищей по гимназии и по жизни не гнушался мелочно подличать. Однако по поводу этих фактов Ландсбергис почему-то не подал в суд и предпочитает до сих пор молчать. Видимо, потому, что пока еще живо немало людей, которые подтвердили бы правоту Петкявичюса.


Ну а теперь предлагаем небольшой экскурс по биографиям наших героев — Ландсбергисов, старшего и младшего. Начнем с Витаутаса Ландсбергиса-Жямкальниса, отца будущего главы «Саюдиса». Он родился в 1893 году в Литве, входившей тогда в состав Российской империи. Образование получил в Риге. Там он в 1916 году окончил Высшую техническую школу. В ней Жямкальнис учился вместе с Альфредом Розенбергом, будущим имперским министром по делам оккупированных территорий, они были одногодками. В октябре 1917 года наш герой оказался в Петрограде, где поддержал большевиков. В итоге Жямкальнис был избран делегатом на съезд солдатских депутатов. Там он встретился с начинающим литовским революционером-большевиком Йонасом Валунасом. Эта встреча сыграет важную роль в жизни Жямкальниса.

Вернувшись в Литву, он добровольцем вступил в литовскую армию. В 1922 году Жямкальнис продолжил учебу в Римском университете и стал первым литовцем, получившим архитектурное образование в Западной Европе. В 1925 году вернулся в Каунас и начал работать архитектором. В 1927 году, согласно информации, сообщенной В.Гульбинасу его начальником Р.Сприндисом, был завербован сотрудником НКВД, работавшим под прикрытием в советском посольстве в Каунасе (см.: «Opozicija». 2005. № 3/655).

В 1939 году, после возвращения Литве города Вильнюса, Жямкальнис перебрался в новую столицу и стал работать главным инженером-архитектором Вильнюса. Вхождение Литвы в СССР не принесло Жямкальнису никаких неприятностей. Наоборот. Председателем Вильнюсского горисполкома стал его давний знакомый Валунас, прибывший в Литву из России. Жямкальнис стал его замом — советником по архитектурным вопросам.

Оккупация Литвы нацистами также не принесла Жямкальнису особых проблем. Ему была предложена должность министра коммунального хозяйства во Временном правительстве Шкирпы-Амбразявичюса. Как уже отмечалось, 25 июня 1941 года В.Ландсбергис-Жямкальнис подписал известное благодарственное письмо Гитлеру, в котором также содержалось положение о национализации имущества, принадлежавшего «евреям и лицам, активно действовавшим против интересов литовского народа».

В перечень обязанностей Жямкальниса как министра Временного правительства, помимо коммунальных проблем, входила организация еврейских гетто в городах Литвы. В это же время Жямкальнис сотрудничал с советским подпольем, возглавляемым известным нам Валунасом, взявшим себе псевдоним Юозас Витас. Он укрывал членов семьи Витаса на даче в поселке Качергине (под Каунасом) и материально поддерживал подпольщиков.

Вскоре Витас был арестован гестапо, а подполье разгромлено. Однако Жямкальнису странным образом удалось выкрутиться из этой смертельно опасной ситуации. Бывший соратник Витаса по подполью декан юридического факультета Вильнюсского университета Андрюс Булота сообщил Петкявичюсу, что все оставшиеся в живых подпольщики обвиняли в провале Жямкальниса, но доказательств этому не было (см.: «Laisvas laikraљtis». 2004. № 26; http://www.mediabv.lt/res_zinpr_det.php?id=3973).

Жямкальнис тогда отделался увольнением с работы, так как немцы что-то все-таки заподозрили. Или, наоборот, создали для него прикрытие. Р.Сприндис, бывший начальник майора КГБ В.Гульбинаса, рассказал тому, что когда он «работал» с Жямкальнисом как агентом КГБ, то слышал от сотрудников центрального аппарата КГБ СССР, что Жямкальнис серьезно подозревался в сотрудничестве с гестапо в период войны. По мнению этих сотрудников, факт предательства Жямкальниса подтверждала его боязнь быть уличенным в связях с гестапо, которая заставила его в конце войны сбежать на Запад и вплоть до 1959 года скрываться (см.: «Opozicija». 2005. № 3/655).

Сам же Жямкальнис в автобиографии, написанной в советский период, скромно указывал род занятий во время войны: «партизанил». Свой уход на Запад он объяснял желанием спасти сына Габриэлиса, который был вывезен в Германию. И вот здесь происходит невероятное. В Германии, провозгласившей тотальную войну и слежку, где свирепствовало гестапо, ликвидируя предателей и врагов рейха, Жямкальнис чувствовал себя свободно. Он в поисках сына без особых усилий посещал некоторые нацистские лагеря и тюрьмы. И это в нацистской Германии! Так вести себя мог только человек, у которого была мощная охранная грамота. Ну не меньше, чем от шефа гестапо Мюллера или главы РСХА Кальтенбруннера. Ну а для этого надо было иметь особые заслуги перед рейхом. Видимо, у Жямкальниса они были.

И только в конце неудачных поисков Жямкальнис обратился с письмом помочь в розыске сына к своему дальнему знакомому — рейхсминистру Альфреду Розенбергу. По утверждению Жямкальниса, уже на следующий день его адвокат лично вручил письмо Розенбергу, а от себя добавил несколько добрых слов о просителе. Сразу же после встречи с рейхсминистром адвокат сообщил Жямкальнису о просьбе Розенберга передать, что через две недели сын Жямкальниса будет выпущен из тюрьмы (см.: http://kantas.net/2011/06/11/geriausio-lietuvos-rasytojo-vytauto-petkeviciaus-nuomone-apie-fasistine-landsbergine-gnyda/
#more-5319).

Впечатление такое, что Розенберг, принимая адвоката, уже располагал личным делом сына Жямкальниса и только ждал момента, когда сообщить отцу, что сын будет освобожден. Невероятно, но факт! Более того, странно, что рейхсминистр вне очереди принял какого-то адвоката. Адвокаты для Розенберга были обычными посетителями, и к нему на прием, учитывая нацистскую иерархию, вряд ли мог попасть человек, выступающий в роли почтальона. Для этого следовало быть, по меньшей мере, доверенным лицом рейхсминистра. Не говоря уже о том, откуда у Жямкальниса в Германии появился адвокат такого уровня. Одним словом, в этой истории, известной со слов Жямкальниса, трудно разобраться.

Как уже говорилось, после войны Жямкальнис остался в Германии и помогал выявлять военных преступников. В 1949 году Жямкальнис эмигрировал в Австралию, к сыну Габриэлису. И наконец, в 1959 году, в период хрущевской «оттепели», Жямкальнис вернулся в Литву.

Ну а дальше повторились «чудеса», аналогичные тем, которые сопровождали Жямкальниса во время его пребывания в нацистской Германии в поисках сына. Прежде всего, решение о том, что «возвращенец» Ландсбергис-Жямкальнис будет жить в Литовской ССР, принималось на самом высшем уровне советского руководства. Достаточно сказать, что постановление о возврате Жямкальнису дома в элитном поселке Качергине, конфискованного у него в 1944 году, подписывал лично председатель Совмина СССР А.Косыгин, которого, видимо, убедили в заслугах Жямкальниса перед советской властью.

Тогдашние руководители Литвы Антанас Снечкус и Мотеюс Шумаускас были против возвращения Жямкальниса в Литву. Но с Москвой особо не поспоришь. Ландсбергису был возвращен конфискованный в 1944 году дом, предоставлена государственная квартира в Каунасе и назначена персональная пенсия союзного значения. Трудоустроен он был старшим архитектором Института городского и сельского строительства в Каунасе. Помимо этого, Жямкальнис получил право работать в обществе «За возвращение на Родину», куда вход не проверенным людям был заказан.

В ответ на попытку корреспондента газеты «Tiesa» Витаутаса Петкявичюса выяснить у Жямкальниса подробности его возвращения на родину тот заявил: «Власть знает о моем возвращении все. Идите и говорите с ней!»

Указания из Москвы относительно Жямкальниса были даны как по партийно-советской линии, так и по линии КГБ. Когда Витаутас Петкявичюс по поводу Жямкальниса обратился к тогдашнему председателю КГБ ЛитССР Юозасу Петкявичюсу, тот ответил: «Я не обсуждаю приказов, я их выполняю». Тем самым шеф КГБ дал понять, что Жямкальнис является креатурой Москвы. Этот ответ Ю.Петкявичюса весьма напоминает ответ другого председателя КГБ ЛитССР — Ромуальдаса Марцинкуса Валентину Лазутке по поводу «Саюдиса». Об этом говорилось ранее.

О том, что Москва строго контролировала ситуацию с обустройством Жямкальниса в республике, свидетельствует следующий факт. Тогдашний председатель Каунасского горисполкома Юозас Шерис рассказал Петкявичюсу о том, что получил нагоняй от первого секретаря ЦК Компартии Литвы А.Снечкуса за то, что с задержкой предоставил Жямкальнису не совсем надлежащую квартиру. Снечкус же в свою очередь получил головомойку от Москвы. Остается лишь удивляться степени внимания, которое Москва уделяла такой личности, как Жямкальнис.

О возврате дома Ландсбергису-Жямкальнису партийный актив республики знал, но вот факт получения им персональной пенсии союзного значения лишь недавно установил литовский историк Витаутас Тининис. Последний сумел найти в архивах благодарственное письмо В.Жямкальниса тогдашнему первому секретарю ЦК Компартии Литвы Антанасу Снечкусу от 14 марта 1973 года. В нем Жямкальнис благодарит первого секретаря за содействие в получении персональной пенсии (LVVO.F 16895, папка 2, дело 173, л. 102, 135, дело 172, л. 128–130). Этот факт Тининис описал в книге «Snieиkus. 33 metai valdћioje» («Снечкус. 33 года у власти». Изд. 1995 г. с. 126. Изд. 2000 г., дополненное. с. 251).

Учитывая, что «заслуги» Ландсбергиса-Жямкальниса в советском градостроительстве не тянули на пенсию такого уровня, получается, что КГБ СССР имел в его лице литовского Штирлица, только не ясно, каким хозяевам он более верно служил.


Ну а теперь перейдем к нашему главному герою — лидеру «Саюдиса» Витаутасу Ландсбергису-младшему. Родился он в Каунасе в 1932 году. Его мать, Она Яблонските-Ландсбергене, была дочерью известного литовского лингвиста Йонаса Яблонскиса. Она фанатично верила в литовское возрождение и привила эту веру сыну Витаутасу. С тех пор Витаутас жаждал совершить нечто такое, чтобы его имя осталось в истории Литвы, как имя Йонаса Басанавичюса, под председательством которого литовская Тариба 16 февраля 1918 года приняла Заявление о независимости Литвы.

В 1944 году отец Витаутаса (ранее упомянутый В.Жямкальнис) сбежал в Германию с отступающими нацистами. Пришла советская власть. Витаутас продолжал учебу в каунасской гимназии «Аuљra» («Заря»). По наступлении комсомольского возраста он публично отрекся от отца и стал полноправным комсомольцем. Сидел Витаутас Ландсбергис за одной партой с закадычным другом Алоизасом Сакаласом, который не очень любил советскую власть и писал антисоветские листовки, привлекая к этому занятию и других учащихся. В 1949 году А.Сакаласа арестовали и за антисоветскую агитацию приговорили к 8 годам заключения.

В настоящее время Сакалас — известный литовский политик. Вот что он говорит о Ландсбергисе-младшем: «Когда меня, еще школьника, арестовали, были опрошены все мои друзья. В 1950 году мне дали подписать дело, и я заметил, что там не было показаний моего товарища по парте. Значит, его не допрашивали. Естественно, возникает вопрос: почему не столь уж близких приятелей допросили, а самого близкого — нет? Безопасность обычно таких ошибок не делает» (см.: «Труд-7». 10.11.2005. № 210).

Заметим, что дело о подпольной организации в каунасской гимназии «Аушра» вел сам начальник отдела Каунасского НКВД Нахман Душанский. Впоследствии, после освобождения Сакаласа, Ландсбергис в разговоре с бывшим другом допустил непростительный «прокол». Он заявил, что после ареста Сакаласа сотрудники НКВД (возможно, Душанский) приглашали его для беседы на конспиративную квартиру. В ответ Сакалас резонно заметил: «Они не приглашают на конспиративную квартиру человека, который не сотрудничает, иначе эта квартира станет известной». И хотя эта информация является косвенной, но она весьма однозначно подтверждает характер особых отношений юного Ландсбергиса с НКВД и Душанским уже в 1949 году (НКВД СССР существовал до марта 1954 года, потом он был преобразован в КГБ).

В.Петкявичюс в книге «Корабль дураков» пишет, что при приеме Ландсбергиса в комсомол возникли вопросы по поводу его отца. Однако комсорг гимназии А.Раманаускас пояснил членам комсомольского бюро, что именно Витаутас помог раскрыть созданную в гимназии подпольную антисоветскую организацию. Комментарии, как говорится, излишни.

По свидетельству непосредственного начальника известного нам В.Гульбинаса Р.Сприндиса, Ландсбергис-младший был завербован в Каунасе в 1955 году сотрудником КГБ Н.Душанским. Впоследствии с Ландсбергисом, как агентом КГБ, работал А.Славин, за ним упомянутый Р.Сприндис. В Клайпеде, где Ландсбергис работал с 1974 по 1978 год, его курировал лично начальник горотдела КГБ Д.Абромайтис.

В начале 2000-х годов тяжелобольной Д.Абромайтис в больнице в присутствии депутатов сейма А.Сакаласа и В.Чяпаса, а также прокурора Генпрокуратуры Литвы Ч.Наринкявичюса дал подробные показания о тайном и сознательном сотрудничестве отца и сына Ландсбергисов с КГБ СССР. Показания Абромайтиса были записаны на магнитофон, но магнитофонная запись таинственным образом исчезла из сейфа литовской Генпрокуратуры в период политического всевластия В.Ландсбергиса. Абромайтис умер в 2002 году, и восстановить его свидетельство невозможно. В этой связи писатель Петкявичюс в ходе судебного заседания спросил Ландсбергиса, куда пропала эта запись? Ландсбергис предпочел промолчать.

В начале «чекистской карьеры» Ландсбергис выбрал себе гордый и значительный псевдоним «Витаутас». Позднее, боясь слишком явной аналогии с собственным именем, он заменил его на «Dedulк» («Дядюшку»). Агентурные доносы на своих коллег и хорошо знакомых людей вплоть до 1978 года Ландсбергис подписывал именно этим псевдонимом (см.: «Opozicija». № 3/365; «Laisvas laikraљtis». 2007. № 37). Петкявичюс в книге «корабль дураков» неопровержимо доказал факт доносительства Ландсбергиса на музыкальную знаменитость Литвы Саулюса Сондецкиса, который якобы поддерживал деятельность своего отца Сонды во Всеобщем комитете освобождения Литвы. Этот комитет действовал в США и ставил своей задачей свержение советской власти в Литве.

Несомненно, что первое время Ландсбергис исправно информировал своих хозяев и о деятельности инициативной группы «Саюдиса». Ну а потом ситуация изменилась. Ландсбергис стал хозяином, а КГБ, как в Вильнюсе, так и в Москве, предпочло промолчать о грешках Ландсбергиса.

В результате советская власть в Литве создала все условия для воспитания и становления своего могильщика в лице Ландсбергиса-младшего. Задачу облегчал тот факт, что тогда первым секретарем ЦК Компартии Литвы был Рингаудас Сонгайла, хороший хозяйственник, но весьма нерешительный и колеблющийся политик. При нем «Саюдис» мог не опасаться командного окрика или серьезного противостояния. Вкус власти Ландсбергис почувствовал, едва успев стать лидером «Саюдиса». Благо что его, как «радетеля» о всеобщем благе Литвы, за минувшие полгода телевидение и СМИ вознесли на вершину общественно-политической значимости. Петкявичюс утверждал, что это произошло опять-таки не без помощи КГБ, который, давая указания литовским СМИ, слепо следовал «черному сценарию». Московские авторы сценария полагали, что если «выделять все высказывания правых, направленные против свободы печати и слова, и как можно больше показывать по телевидению толпу, скандирующую: “Ландсбергис, Ландсбергис!” <...> прогрессивная интеллигенция будет оппозиционно настраиваться или нейтрализовываться».

Суть этой рекомендации состояла в том, чтобы вызвать неприятие Ландсбергиса. На деле же литовская интеллигенция стала смотреть тому в рот. Но, возможно, авторы сценария именно этого эффекта и добивались. Одним словом, самые ощутимые удары советской власти в Литве нанесли те, кого она воспитывала и лелеяла. Именно эти люди стали организационным и идейным ядром «Саюдиса».

Вот еще несколько примеров, подтверждающих этот вывод. Одним из активнейших членов Инициативной группы «Саюдиса» был Альгимантас Чекуолис. В Литве Чекуолиса называли Альгимантас «Чекист». Упоминали даже звание, которое он якобы получил в КГБ, — подполковник. Известно было, как Чекуолис попал в сети КГБ. В свое время он не брезговал валютными операциями. КГБ поймал его «на крючок», когда Чекуолис, работая в Союзе писателей, был задержан на границе с валютой. Но вместо того, чтобы избавиться от проходимца, его рекомендовали для работы на Кубе. Далее Чекуолис выполнял деликатные поручения комитета в Канаде, Португалии и Испании. В итоге к 1988 году из него сформировался ярый антисоветчик и русофоб.

Из «проверенной советской семьи» происходил и ранее упомянутый секретарь Учредительного собрания «Саюдиса» Зигмас Вайшвила. Этот молодой человек с детским выражением лица в январе 1990 года весьма понравился Раисе Максимовне Горбачевой во время ее пребывания с Михаилом Сергеевичем в Литве. Зигмас вполне подходил для общения с первой леди Союза, особенно если исходить из характеристики, которую ему дали в КГБ ЛитССР. В ней было написано: «В характере З.Вайшвилы есть болезненные черты, он человек упрямый, любит опеку, признает волю более сильного. Имел связь с агентом Штази Эгле. Вошел в руководство “Саюдиса”, поэтому в обеспечение полной секретности доверенного рекомендуется поддерживать связь только во время поездок за границу (Болгарию)» (Лич. дело 34011. Пятое отделение. Сичюнас) (цит. по книге В.Петкявичюса «Корабль дураков», с. 32–33).

Вышеназванные перевертыши и им подобные во многом обусловили приход «Саюдиса» к власти. Вывод из этого следует один. Прав был английский публицист Сирил Паркинсон, который утверждал, что «люди никогда не восстают против тирании, но всегда — против власти слабеющей и колеблющейся». Горбачев, продемонстрировав недееспособность и слабость возглавляемой им власти, позволил колеблющимся перейти в стан врагов и стать их верными помощниками. Этот урок Россия должна помнить всегда.

22–23 октября 1988 года «Саюдис» провел свой учредительный съезд. Он прошел в Вильнюсском дворце спорта. Туда прибыло 1122 делегата и 3,5 тысячи гостей. Горбачев через Бразаускаса передал съезду «искренние приветствия и пожелания», подчеркнув при этом, что в «Саюдисе» он «видит ту позитивную силу, которая способна служить на благо перестройки и еще выше поднять авторитет Советской Литвы». В ответ учредительный съезд направил Генсеку ЦК КПСС следующее послание: «Просим судить о нас по нашим конкретным действиям и просим способствовать самоопределению Литвы в семье суверенных народов СССР. Мы верим Вам, Михаил Сергеевич. Ваши слова — на наших плакатах. Движение не собьется с пути, начертанного партией, с пути к осуществлению глубинных и конструктивных перемен в нашей жизни».

Съезд наглядно продемонстрировал эти действия. Целый ряд выступлений носил антирусский и антисоветский характер. Лозунги некоторых ораторов: «Русские — оккупанты» и «Вывести из Литвы оккупационную армию» — зал встречал неистовыми овациями и скандированием: «Lie-tu-vа!» Достаточно взвешенное выступление первого секретаря ЦК Компартии Литвы А.Бразаускаса на этом фоне выглядело блекло.

На съезде «Саюдис» был окончательно оформлен организационно и политически. Был избран сейм «Саюдиса» в количестве 220 человек. В ночь на 23 октября в кулуарах съезда после долгих споров и взаимных ультиматумов был избран совет (тариба) из 35 человек. Несмотря на то что В.Ландсбергис постарался использовать съезд для своего возвеличивания, председателем тарибы сейма он был избран только 25 ноября 1988 года. Москва содержание и настрой съезда «Саюдиса» оставила без внимания.

http://moskvam.ru/publications/publication_862.html
«Черный сценарий» для СССР, или План «Голгофа»

Кризис «Саюдиса» в конце 1990 — начале 1991 года

Не является секретом, что деструктивные процессы в СССР «Черный сценарий» для СССР, или План «Голгофа» можно было пресечь в самом начале. Это признавал даже лидер литовских сепаратистов В.Ландсбергис. Еще в апреле 1990 года в интервью английской газете «Daily mail» он заявил: «Запад должен понять, что Горбачев сам позволил сложиться нашей ситуации. Он в течение двух лет наблюдал за ростом нашего движения за независимость. Он мог бы остановить его в любой момент... Но он его не остановил».

Весь ход событий в период перестройки свидетельствует о том, что подлинными «отцами» независимости Литовской республики являются два президента — СССР и РСФСР: Михаил Горбачев и Борис Ельцин. Литве фактически подарили независимость эти два политика. Но главным демиургом в этом процессе являлся Горбачев. Именно он довел ситуацию до краха СССР.

Правда, впоследствии именно с подачи того же Ландсбергиса в Литве утвердился миф о том, что Литва 50 лет жила в условиях оккупации Советами, а литовцы гнули спины на русских, пока литовский Моисей — Ландсбергис не поднял народ и не вывел его из пустыни тоталитаризма в светлое капиталистическое будущее. Однако доподлинно известно, что и «Саюдис», и литовские вожди были подготовлены КГБ, а Литва была лишь частью огромной геополитической игры. И главную роль в этой игре исполнил Горбачев.

Излюбленной тактикой Горбачева было имитировать бурную деятельность по защите интересов СССР в Прибалтике, а на деле доводить дело до того состояния, когда можно было сказать: ну вот, сделать уже ничего нельзя, следует принять ситуацию как таковую.

Нынешние литовские власти пытаются представить январскую ситуацию 1991 года следующим образом. После объявления независимости 11 марта 1990 года Литовская республика в едином монолитном строю, за исключением жалкой кучки «отщепенцев», возглавляемых партией «другого» государства (Компартия Литвы / КПСС), строила свое государство. Упомянутая «кучка», в основном состоявшая из иноязычных, спровоцировала в конце концов кровавое столкновение у телебашни. Вроде бы просто и понятно.

Но это не только примитивное, но и ложное объяснение. Оно не объясняет, почему многие русскоязычные, прекрасно владеющие литовским языком, весьма неуютно почувствовали себя в Литве, провозгласившей независимость. Почему же практически вся многотысячная польская диаспора, проживающая в Литве не одну сотню лет, также неодобрительно приняла ультимативный выход республики из СССР? Напомним, что еще 6 сентября 1989 года сессия Шальчининкского районного совета народных депутатов объявила район польским национально-территориальным районом. Впоследствии их поддержали народные депутаты Вильнюсского района. Это был польский протест против этнократической политики литовских властей.

Особо следует подчеркнуть, что после прихода к власти клики Ландсбергиса противостояние в республике стало не только межнациональным, но и политическим. Прежде всего, раскололся «Саюдис». После прихода к власти Ландсбергиса из «Саюдиса» ушел его основной организатор и неформальный лидер Витаутас Петкявичюс. В своем интервью газете «Gimtasis kraљtas» («Родной край», 5–12 сентября 1989 года) он заявил: «Пришли крикуны, хулиганы, они заправляют всем от имени “Саюдиса”... Осталось политиканство... Общество раскололось». Петкявичюс тогда же отметил разрастающийся культ личности Ландсбергиса: «Полгода не прошло, как Ландсбергис “взошел на престол”, а уже массовым тиражом издаются сборники его речей. Ему, как когда-то Ленину, Сталину или Брежневу, вручаются самые различные документы под первым номером…»

Предельно кратко и емко Петкявичюс охарактеризовал в декабрьском номере журнала «Politika» за 1990 год переродившийся «Саюдис». «Борясь за независимость, мы уже в который раз блуждаем меж трех сосен: национальное возрождение превратили в национализм, единство — в очередную охоту на ведьм, а независимость — в сепаратизм. Последних двух понятий никогда не следует путать. Независимость — это возможность свободному человеку жить среди свободных людей, возможность свободному народу жить среди свободных народов. А сепаратизм — это искусственная изоляция одного народа от других, это возвышение одного народа за счет других, что неизбежно ведет к национализму и, наконец, к фашизму».

В 1990 году из «Саюдиса» демонстративно вышел другой его активный сторонник — философ Арвидас Юозайтис. Он заявил: «Я перешел в оппозицию, потому что с таким “Саюдисом” надо было бороться». Этот факт вынужден был признать в своих воспоминаниях Ландсбергис.

Противостояние в республике подогревалось противостоянием с Союзом, которое Верховный Совет под руководством Ландсбергиса сделал базовым в своей политике. В апреле 1990 года Ландсбергис спровоцировал так называемую блокаду Литвы. Называя СССР другим государством, глава Верховного Совета, ссылаясь на советское хозяйственное законодательство (!), требовал от советского руководства обеспечивать республику, объявившую себя вне Союза, энергоресурсами на прежних льготных условиях.

В ответ руководство СССР предложило возобновить действие Конституции СССР на территории республики. Ландсбергис категорически отказался. 18 апреля 1990 года в республику были ограничены промышленные поставки газа, нефти, нефтепродуктов и угля из Союза. Это Ландсбергис и его окружение расценили как «блокаду».

29 апреля 1990 года президент Франции Ф.Миттеран и канцлер ФРГ Г.Коль направили Ландсбергису совместное послание с призывом как можно скорее начать переговоры с Москвой. На пресс-конференциях по этому поводу они выразили беспокойство, так как, по их мнению, напряженность в отношениях между Вильнюсом и Москвой может привести к краху перестройки. При этом Коль подчеркивал, что без перестройки были бы невозможны процессы, происходившие тогда в Европе и СССР, в том числе и в Литве.

Ответ Ландсбергиса Миттерану и Колю был, как всегда, предельно демагогичен. Якобы Литва готова к переговорам с СССР, но только на межгосударственном уровне, то есть при условии признания независимости Литвы. А ведь сутью переговоров и была эта тема. Одним словом, Литва готова была договариваться по вопросу независимости, если СССР изначально признает эту независимость. Только в этом случае не понятно, о чем договариваться.

Правда, в этот раз Ландсбергис сделал оговорку. Он согласился, чтобы ФРГ и Франция передали советскому руководству предложение обсудить согласие литовского руководства временно приостановить последствия всех принятых парламентом суверенной (!) Литовской Республики решений, которые наиболее нежелательные для советского руководства.

При этом Ландсбергис не терял надежду найти управу на Горбачева. С этой целью он направил премьер-министра Казимеру Прунскене с частным визитом в США. Однако американский президент Дж. Буш-старший предпочел продолжать так называемый диалог-игру с Горбачевым, так как на карту были поставлены весьма важные грядущие американско-советские договоренности. Проблемы Литвы на фоне этих договоренностей выглядели мизерными. 3 мая 1990 года Буш принял Прунскене, но не как «представителя свободной Литвы», а как «признанного и свободно избранного представителя литовского народа». На пресс-конференции официальный представитель Белого дома по этому поводу заявил: «Мы не признаем Литвы, и ничего в этом отношении не изменилось» («Правда», 3 мая 1990 года).

Наконец, поняв, что помощи от США не стоит ждать, а республика находится на грани экономического краха, Ландсбергис попытался наладить контакт с Горбачевым. 4 мая 1990 года некий профессор из Вильнюсского университета (видимо, Б.Гензялис) попал на прием к члену Политбюро, главному редактору газеты «Правда» Ивану Фролову. Профессор просил Фролова передать Горбачеву согласие Ландсбергиса на то, что «решения, принятые Верховным Советом Литвы после 11 марта, могут стать объектом обсуждения и приостановления» (см.: Горбачев М. Жизнь и реформы).

Несмотря на то что, по словам Горбачева, он не дал ответа на предложение литовского профессора, Ландсбергис 29 июня 1990 года пошел на введение 100-дневного моратория на Акт независимости. После принятия Верховным Советом Литвы решения по мораторию, в республику немедленно вновь в полном объеме стали поступать газ и нефть. Однако заявление Литвы о моратории оказалось просто ширмой. ВС продолжал прежнюю политику конфронтации с Москвой. Но Горбачев остался доволен. Он публично сохранил лицо, ну а как реально выполнялся мораторий, его уже не интересовало.

Социально-экономическая ситуация вследствие принятия Верховным Советом Литвы законов, полностью игнорирующих действительность, продолжала ухудшаться. 31 июля 1990 года газета «Республика» напечатала «Обращение» 20 весьма уважаемых политических и общественных деятелей к людям Литвы. Его подписали двадцать, как их называли, светлейших умов Литвы. Ряд тех, кто в свое время создавал «Саюдис». Например, Ю.Марцинкявичюс, Э.Вилкас, В.Статулявичюс, А.Малдонис — те, кто действительно является честью и совестью Литвы.

Они писали: «...мы все еще на перекрестке. Увы, не все выбираем демократию, правосудие, правду, добро и взаимоуважение. Видимо, кое-кто добивается чересчур быстрого личного обогащения и чересчур раннего почета и лавров. Корыто власти, денежные мешки, тенета мафии, охота на ведьм и врагов, черный стяг хозяйственно-политической суматохи никогда не были и не могут стать символами свободы».

В «Обращении» высказывалось недовольство деятельностью Верховного Совета, который, увлекшись непоследовательным законотворчеством, «мощью своей власти» мешал работе правительства. В итоге предлагалось «избрать Сейм возрождения и доверить ему фундамент демократической Литвы». Это было фактическое объявление вотума недоверия Верховному Совету Литвы и его председателю В.Ландсбергису.

В ответ против подписантов «Обращения» развернулась самая настоящая психологическая война. В конце концов некоторых из них заставили публично отречься от своих подписей и покаяться. Среди них был и поэт Юстинас Марцинкявичюс, кому в октябре 1988 года было доверено открывать учредительный съезд «Саюдиса». В августе 1990 года Марцинкявичюс был объявлен врагом. Это был традиционный прием Ландсбергиса: «выжать» из нужного человека максимум полезного, а потом морально раздавить его, если он пытается протестовать против политики «отца нации».

Не случайно писатель Витаутас Петкявичюс в интервью журналу «Politika» образно заметил: в Литве второй год борьба со сталинщиной ведется бериевскими методами. Он также акцентировал, что «Ландсбергис только несколько месяцев играет роль “спасителя отечества”, однако его игра уже стоила литовскому народу свыше миллиарда рублей, пока не запахло окончательным экономическим крахом».

Бывший активный сторонник Ландсбергиса и бывший народный депутат СССР Казимирас Антанавичюс в ответ на травлю в газетной реплике «Кому объявляете войну, господа?» расставил точки над «i» в этой истории. Он так охарактеризовал ситуацию в Литве: «Вернулись. Куда? В самые черные времена большевизма. Начнутся или не начнутся репрессии? Слава богу, что пока еще нет силы, которая могла бы всех непослушных придавить».

Понимая, что единственным средством сохранить власть является манипуляция общественным сознанием, окружение Ландсбергиса с помощью СМИ в 1990 году проводило настоящее зомбирование населения республики. Людей приучали к мысли: во всем виновата Москва, и жертвы в противостоянии с ней неизбежны. Следует заметить, что это происходило в период действия моратория на Акт независимости и подготовки к переговорам с советским руководством.

Эффективным средством зомбирования населения стали лживые сообщения. Так, в сентябре 1990 года Центральное телевидение СССР предоставило телеэфир ранее упомянутому прокурору Литвы (независимой) Артурасу Паулаускасу. Он озвучил один из фактов «вопиющего беззакония», которое якобы осуществили советские военные в Литве. Будто бы в Каунасе два офицера в сопровождении восьми солдат ворвались в чужую квартиру! Главу семейства, оторвав от жены и от детей, вывели в палисадник и расстреляли.

У любого услышавшего подобное естественно возникало чувство ненависти к советским «нелюдям» и желание наказать их. Однако, когда начали разбираться, выяснилось следующее. Литовский юноша, дезертировавший из Советской армии, нашел в Каунасе приют у женщины, хранившей дома большие ценности. В течение нескольких дней молодой человек сумел выяснить все тайники в квартире. И вот однажды женщина обнаружила пропажу «любимого» и ценностей примерно на 10 тысяч рублей (стоимость двух «жигулей»). Она заявила об этом в милицию. После задержания вора выяснилось, что он еще и дезертир. Соответственно, его передали советским военным властям. Дезертира повезли на освидетельствование в Каунасский военный госпиталь. На обратном пути он попытался бежать. На предупредительный выстрел он не остановился. А следующий оказался смертельным.

Факт убийства человека имел место. Но как его преподнес советским телезрителям прокурор республики! После такого «промывания мозгов» в Литве можно было найти немало желающих надеть пояс шахида. Видимо, не случайно ночью 13 января некоторые боевики Буткявичюса имели при себе самодельные взрывные устройства, изготовить которые им помог бывший американский «зеленый берет» литовского происхождения Эндрю Эйва (он же Андрюс Эйтавичюс).

При этом глава руководства Литвы постоянно подчеркивал свою готовность к конструктивному диалогу с Москвой. На самом деле это был камуфляж, чтобы получить передышку и энергетические ресурсы из СССР. О том, что в этот период ландсбергистское руководство продолжало действия, направленные на рост политической и межнациональной напряженности, свидетельствуют следующие факты.

Реализуя закон «О службе по охране края», принятый 20 мая 1990 года, в республике развернулась работа по формированию национальных воинских подразделений. Согласно этому закону каждый мужчина — гражданин Литовской Республики, достигший 19 лет и пригодный к службе, был обязан пройти действительную службу по охране государства. В результате число боевиков А.Буткявичюса росло не по дням, а по часам. При этом, несмотря на объявленный мораторий, в республике росло противодействие призыву литовских юношей в Советскую армию.

В сентябре 1990 года Министерство юстиции ЛР (глава — бывший ортодоксальный коммунист П.Курис) отказалось зарегистрировать устав детского движения «Как помирить взрослых». Акция по примирению взрослых была объявлена газетой «Пионерская правда» и получила широкую поддержку среди детей Советского Союза. В Литве участники акции решили создать движение и способствовать урегулированию конфликтов взрослых. Благородная цель, но она противоречила целям руководства Литвы, и в регистрации движению было отказано.

Не случайно летом 1990 года в Литве началась настоящая кампания по сносу и осквернению советских памятников. Между тем известно, что от памятников, как правило, переходят к людям. Многие в республике это понимали. Но власти негласно поощряли развернувшуюся «войну с монументами». В ответ ряд трудовых коллективов республики и руководство двух районов — Вильнюсского и Шальчининкского — заявили, что будут продолжать жить по советским законам.

В тот период это было возможно, так как в республике сложилось правовое двоевластие: действовали две прокуратуры (союзная и республиканская), функционировали две компартии, советские военкоматы, и, главное, в республике оставались советские воинские части, являвшиеся гарантами политического и национального равноправия.

Ситуацию для Ландсбергиса усугубляло то, что «Саюдис» стал терять интеллектуальное ядро, с помощью которого он обрел власть. 10 октября 1990 года академики Э.Вилкас, В.Статулявичюс и философ Б.Гензялис созвали учредительное собрание Форума будущего Литвы (ФБЛ). В создании ФБЛ активное участие принимали премьер-министр Литвы К.Прунскене и депутат ВС Литвы известная литовская писательница В.Ясукайтите. В итоге ФБЛ стал альтернативой ландсбергистскому «Саюдису».

Недовольство политикой Верховного Совета выразили ряд общественных организаций. Так, съезд земледельцев Литвы, состоявшийся 12–13 октября 1990 года, выразил недоверие Верховному Совету. Земледельцы прямо говорили, что их не устраивает диктатура, которую установил парламент республики. Однако осенью 1990 года литовское село еще выжидало.

В ответ подконтрольные Ландсбергису организации «Лига свободы Литвы» и «Молодая Литва» 9 ноября 1990 года провели у здания Верховного Совета митинг, на котором призвали к «священной» войне с коммунистами, русскими и Советской армией. Митинг закончился скандированием лозунга: «Пусть горит земля под ногами оккупантов!»

В этот период из одного района республики в ЦК Компартии Литвы поступил любопытный документ. Утверждалось, что это совершенно секретный приказ № 009 командиру войсковой части Департамента охраны края (ДОК) ЛР. Этим приказом предписывалось в рамках операции «Skydas» («Щит») изолировать руководителей «подрывных центров другого государства в районах и городах республики», то есть секретарей райкомов Компартии Литвы / КПСС и партийного актива. В этих целях «к каждому едут по две машины, в каждой по три бойца. Водители остаются в машинах и при необходимости прикрывают группу автоматным огнем, а четыре бойца осуществляют задержание преступника со всеми членами семьи. Жителям объясняют, что задержаны криминальные преступники, которые укрывали краденые вещи.

Преступники, которые не подпишут обязательства о прекращении политической деятельности, должны быть укрыты в тайниках и использоваться как заложники, сдерживающие активность армии. Если оккупационная армия начнет боевые действия, заложники должны быть немедленно расстреляны».

Вышеприведенные заявления литовских руководителей и общая ситуация в республике подтверждали реальность этого приказа. В этой связи 23 ноября 1990 года я и А.Науджюнас озвучили данный приказ по Центральному телевидению. Что тут поднялось в республике и так называемой демократической печати России! Наше телеобращение характеризовалось как провокация литовских коммунистов, фальшивка, мерзкие измышления и т.д.

Со стороны авторов этого плана подобная реакция была естественной. Если бы удалось установить подлинность озвученного документа, то «Саюдис» и Армия охраны края были бы запрещены, а их лидеры были бы привлечены к уголовной ответственности. А российские «демократы» в то время готовы были поддержать любую ложь, лишь бы она била по советской власти.

Сегодня, когда известно, каким образом, используя заложников, действовали чеченские боевики-сепаратисты, можно было бы и не затрагивать эту тему. Но по истечении 20 лет я еще больше убежден, что такой приказ был в действительности. Напомним, так действовали литовские националисты в июне 1941 года. То же и по спискам. Известно, что в послевоенный период литовские «партизаны» также расправлялись с «врагами литовского народа» на основании списков, составленных их агентами, при этом нередко выдавая себя за сотрудников НКВД.

Тем не менее попытаться установить истину в этом вопросе необходимо, так как в ноябре 1991 года к опровержению нашего телезаявления от 23 ноября 1990 года подключили бывшего главу литовского КГБ Ромуальдаса Марцинкуса (см.: Известия. № 269, 13.11.1991). В конце 1991 года генерал Марцинкус, оставшийся в Москве не у дел, желал во что бы то ни стало вернуться в Литву. Ну а для этого следовало замаливать свои грехи. Поэтому Марцинкус повторил аргументы, которые еще в ноябре 1990 года излагали саюдисты. Напомним, в чем была их суть.

Прежде всего, Марцинкус упирал на то, что отсутствует подлинник приказа № 009. Но якобы четкость формулировок свидетельствует о том, что этот приказ был просто списан с аналогичных документов НКВД послевоенного периода. Иными словами, Марцинкус намекнул, что к изготовлению приказа могли иметь отношение сторонники СССР. Однако Марцинкусу, как советскому разведчику с 20-летним стажем, должно быть известно, что целый ряд сверхсекретных директив наших зарубежных противников носил именно такой характер. Они писались советскими разведчиками по памяти, но, как правило, основные формулировки были предельно четкими. Ведь невозможно изъять сверхсекретный документ, если он существует в одном экземпляре. Следует иметь в виду, что формулировки в приказе № 009 были предельно простыми и запомнить их было не сложно.

Продолжим перечень свидетельств того, что такой приказ действительно существовал. 26 января 1991 года корреспондент ТАСС передал из Вильнюса: 12 января того же года в здании Департамента охраны края Литвы военнослужащими МВД СССР были найдены списки активных членов Компартии Литвы и лиц, неугодных режиму Ландсбергиса. Там же содержались и краткие характеристики на них. Газета Компартии Литвы «Tarybu Lietuva» («Советская Литва») 26 января 1991 года опубликовала часть этих списков. Удивительно, но в них фигурировал даже покровитель «Саюдиса» — бывший секретарь ЦК КП Литвы Л.Шепетис. Видимо, где-то перешел дорогу Ландсбергису.

Следующий факт. В середине декабря 1990 года инспектор ДОКа Ж.Разминас с двумя помощниками ворвались к секретарю парторганизации шауляйского колхоза «Шакина» Ю.Кучинскене и изъяли у нее списки тех, кто выступал за подписание Литвой Союзного договора. Женщину отвезли в штаб районного отделения ДОКа и устроили допрос. Кстати, тот же Разминас как-то заявил, что при необходимости будет брать в заложники русских детей из детсадов. Мой депутатский запрос по поводу действий Разминаса, адресованный главе ДОКа А. Буткявичюсу, остался без ответа.

К этому следует добавить, что бывший Генеральный директор Департамента государственной безопасности (ДГБ) Мячис Лауринкус, давая показания Окружному суду в рамках слушаний по «делу профессоров», заявил, что ответ на вопрос, был ли подготовлен план расправы над Компартией Литвы, является государственной тайной (протокол Окружного суда. С. 791. Цит. Куолялис. С. 104).

Этот бывший научный сотрудник заигрался, возомнив себя литовским Джеймсом Бондом. По Лауринкусу, даже информация о том, кто организовал митинг у стен Верховного Совета Литвы 8 января 1991 года, являлась также государственной тайной. Напомним, что литовские газеты уже 9 января сообщили, что этот митинг устроила группа «Саюдиса» завода топливной аппаратуры.

Если исходить из того, что в Литве все свидетельствующее о подлинных виновниках январских событий объявлено государственной тайной, то неизбежен вывод: план расправы над литовскими коммунистами существовал. Это подтверждает и такой факт. В ноябре 1991 года глава каунасского отделения Лиги свободы Литвы В.Шуштаускас заявил, что основной задачей боевиков из лиги, находившихся в январские дни в литовском парламенте, было «с оружием в руках охранять депутатов-коммунистов, а в случае негативного поворота событий уложить их». Говоря проще, прикончить (Respublika. 16.11.1991. Заметка Р.Ермалавичюса «LLL — Temidės akiratyje»). Ясно одно: в январе 1991 года с коммунистами в Литве не церемонились бы.

Следует также напомнить, что депутат Верховного Совета Литвы и бывший до 8 января вице-премьер Р.Озолас в интервью еженедельнику «Literatura ir menas» («Литература и искусство») заявил: «Резистенция такая, какой она была в послевоенные годы, была бы невозможна, а террористические акции, думаю, были бы более осмысленными. Это должны быть почти профессионально подготовленные люди, которые бы знали, что делают, на что решаются». Тут уж, как говорится, комментарии излишни.

Однако вернемся в конец 1990 года. 24 ноября, как бы подтверждая наше заявление по ЦТ, Ландсбергис, выступая по республиканскому радио и телевидению, заявил о возможности применения военной силы со стороны СССР. Газета «Gimtasis kraљtas» (6–12 декабря 1990 года) опубликовала статью редактора А.Чекуолиса «И силой, и умом!», в которой Литва призывалась дать вооруженный отпор СССР. В пример приводилась Финляндия, которая в войне с СССР в 1939–1940 годах потеряла «всего» 70 тысяч человек, но осталась независимой.

Заметим, что до этого Ландсбергис с молчаливого согласия Кремля слетал в ноябре к британскому премьеру Маргарет Тэтчер, а 10 декабря 1990 года вылетел из аэропорта Шереметьево-2 на встречу с президентом США Дж. Бушем-старшим. Однако вернулся и из Лондона, и из Вашингтона несолоно хлебавши. Эти визиты не помогли Ландсбергису поднять рейтинг Верховного Совета.

22 декабря ведущие экономисты обратились в ВС и правительству республики, заявив о критической ситуации в экономике. В тот же день депутаты трех уровней Литвы поддержали заявление экономистов и приняли заявление «Республика в опасности!». В конце декабря 1990 года Ландсбергис встретился с представителями интеллигенции Литвы, которые раскритиковали курс ВС и его главу. А вновь избранному лидеру Литовской профсоюзной конференции М.Висакавичюсу Литовское телевидение из-за боязни критики Ландсбергиса отказалось предоставить эфирное время.

Верховный Совет Литвы между тем продолжал нагнетать напряженность в республике. Воинственные заявления следовали одно за другим. Но и в этой ситуации рейтинг Верховного Совета оставался невысоким. В газете «Lietuvos balsas» («Голос Литвы») от 30.12.90–06.01.91 года были опубликованы итоги общественного опроса, проведенного в конце декабря 1990 года Институтом философии, социологии и права АН Литвы. Согласно им, 46% населения Литвы были разочарованы деятельностью ВС Литвы. Положительно оценивали эту деятельность лишь 31%.

В этот период глава литовского правительства К.Прунскене благодаря зарубежным поездкам и встречам с рядом мировых лидеров существенно повысила свой рейтинг. В вопросах отношений с Союзом Прунскене занимала прагматичную позицию и готова была пойти на определенные уступки в вопросах независимости Литвы. Она явно теснила на политической арене Ландсбергиса. Одним словом, власть явственно ускользала из рук главы Верховного Совета.

В этой связи Ландсбергис усиленно толкал республику к дьявольской январской провокации, которая должна была устранить с политического поля не только набиравшую популярность премьершу К.Прунскене, но и Компартию Литвы / КПСС. Как теперь стало ясно, реализации этого замысла Ландсбергиса активно содействовали Яковлев и Горбачев.

Ухудшающаяся экономическая ситуация заставила правительство Литвы пойти с 7 января 1991 года на значительное повышение (в 3–6 раз) розничных цен. Этот шаг литовский премьер-министр К.Прунскене согласовала с Ландсбергисом. Однако, давая согласие на повышение цен, Ландсбергис приготовил камень за пазухой. Об этом Прунскене рассказала на заседании Окружного суда, давая показания по «делу профессоров» (У.Д. Т. 251, С. 192 и далее). Прунскене сообщила, что, по ее сведениям, уже 7 января 1991 года Ландсбергис провел узкое совещание в здании Верховного Совета, на котором обсуждалась отставка правительства Литвы (цит. Куолялис. С. 135).

Ландсбергис через двадцать лет вновь бросил этот камень в Прунскене, утверждая, что во всем было виновато ее правительство. 8 января 2011 года в интервью РИА «Новости» он заявил, что «Верховный Совет в декабре запретил менять ценовую политику, пока граждане не обеспечены компенсациями». Однако Ландсбергис умолчал, что именно он негласно поддержал Прунскене в плане повышения цен и именно он, игнорируя тревожную ситуацию, 8 января 1991 года направил ее в Москву, на встречу с Горбачевым. По удивительному совпадению тогда же в ЦК КПСС под разными предлогами были вызваны первый секретарь ЦК КПЛ / КПСС Бурокявичюс, а также первый секретарь Вильнюсского горкома партии Лазутка. Я уже находился в Москве, готовясь к поездке во Францию.

7 января 1991 года подконтрольный Ландсбергису Союз либералов Литвы отреагировал на повышение цен заявлением о том, что ВС и правительство республики окончательно утратили доверие трудящихся. Либералов поддержала Лига свободы Литвы (ультранационалистическая организация, поддерживавшая Ландсбергиса). Вечером 7 января лига провела первый протестный митинг напротив здания ВС. В нем приняли участие ошеломленные новыми ценами покупатели, вышедшие из магазина «Таллин», находившегося неподалеку (см.: «Эхо Литвы» от 08.01.91).

Утром 8 января 1991 года в Вильнюсе площадь у здания Верховного Совета заполнили рабочие вильнюсского завода топливной аппаратуры, которых привела группа «Саюдиса». Это доказанный факт. К ним присоединились рабочие ряда предприятий союзного подчинения. Вскоре вся площадь была полна людьми, которые прибывали из разных районов Вильнюса. Митингующие пытались прорваться в здание ВС, чтобы высказать депутатам свое недовольство.

Здесь вновь следует обратиться к интервью Ландсбергиса РИА «Новости». Ландсбергис, якобы забыв, что митинг протеста у ВС начали подконтрольные ему структуры, сегодня без тени смущения заявляет, что значительную часть митингующих 8 января 1991 года у здания ВС составляли «молодые люди одного возраста, одинаково подстриженные и в военных сапогах, хотя и в гражданской одежде. Они, вероятно, уже имели задание сместить парламент еще 8 января. Но у них ничего не вышло». Надо полагать, что еще лет через десять Ландсбергис, видимо, «вспомнит», что эти молодые люди, вероятно, были вооружены «калашниковыми», скрытыми под куртками?!

Протесты у здания Верховного Совета закончились, когда Ландсбергис лично пообещал митингующим, что цены будут возвращены. «Тetuљis» («папашка», как тогда в народе стали называть Ландсбергиса) в этой ситуации литовскими СМИ был представлен как защитник интересов простых людей, а Прунскене — как враг. В итоге правительство Прунскене ушло в отставку, а коммунисты (КПСС), как говорилось, были обвинены в попытках захвата здания ВС и свержения законной власти.

Но это был только первый акт задуманной Ландсбергисом провокации. Теперь наступила очередь действовать Горбачеву, который отдал приказ ввести на территорию Литвы подразделения псковских десантников, якобы для помощи в организации призыва в СА. Заметим, что Ландсбергису и его ближайшему окружению были прекрасно известны планы действий советских военных, вплоть до маршрутов, по которым двинется бронетехника на захват объектов в Вильнюсе в ночь на 13 января.

Ясно, что если бы не неуклюжие действия советского руководства, то власть Ландсбергиса и его клики вряд ли продержалась бы до конца 1991 года. Протестные настроения в литовском обществе заставили бы ландсбергистский Верховный Совет уйти в отставку и назначить новые выборы. Еще раз напомним, что в 1992 году Ландсбергис и «Саюдис» проиграли выборы и к власти пришли бывшие коммунисты во главе с Бразаускасом. Однако Горбачев в 1991 году сделал все, чтобы Ландсбергис остался у власти.

Это была сознательная политика президента СССР, который хотел «отделаться» от слишком самостоятельных и неуправляемых сторонников Союза в Литве. Заодно надо было «приструнить» Ландсбергиса, который своими неадекватными действиями и заявлениями ставил под удар пораженческую политику Горбачева.

Напомним, что Горбачев на Мальте пообещал Бушу отпустить Прибалтику с миром. В то же время генсек прекрасно понимал, что в Союзе найдутся силы, которые не позволят ему сделать этого. Поэтому в январе 1991 года со стороны Москвы все было сделано для того, чтобы Компартия Литвы / КПСС была дискредитирована, а Горбачев оказался бы перед однозначным решением: Литву надо отпускать.

В этой связи следует напомнить весьма странный факт. В этот период в Москве таинственным образом появилось письмо без даты (его датируют 7 января 1991 года) за подписью М.Бурокявичюса, адресованное М.Горбачеву. В нем содержалась просьба незамедлительно ввести в республике президентское правление. По моим сведениям, о данном письме не имел понятия ни один секретарь ЦК КПЛ / КПСС. Оно нигде и никогда не обсуждалось. Бурокявичюс на заседании Окружного суда также категорически отверг свою причастность к этому письму.

Ничего определенного по поводу письма не смог сообщить и бывший заведующий Общим отделом ЦК КПСС Валерий Болдин, в бумагах которого оно было обнаружено. До сих пор так и не выяснено, кто подлинный автор этого письма, что наводит на грустные размышления о том, что коммунисты Литвы КПСС в очередной раз стали жертвами политической провокации.

В этой связи вернемся к показаниям бывшего Генерального директора ДГБ Литвы М.Лауринкуса Окружному суду. Он сообщил, что в «середине декабря 1990 года оперативным путем удалось получить информацию о том, что в следующем году в Литве может быть введено президентское правление… Уже с 24.12.1990 мы это обсуждали на заседании ВС… Наконец к нам в руки попал документ, который, по нашим сведениям, обсуждался в Москве. В нем указано предложение — план, ряд мероприятий, как в Литве ввести президентское правление» (Протокол Окружного суда. С. 791. Цит. по Куолялис. С. 103).

Не о документе ли за «подписью» Бурокявичюса идет речь в показаниях Лауринкуса? Странно, в ЦК КПЛ / КПСС об этом письме никто не знал, а его уже обсуждали в Верховном Совете Литвы. Кто же автор этого письма? Может, сам ДГБ и его московские покровители? То, что ДГБ Литвы в 1990–1991 годах изготовил и распространил от имени ЦК Компартии Литвы / КПСС ряд подложных документов, является доказанным фактом.

http://moskvam.ru/publications/publication_887.html
«Черный» январь


Особый размах в Литве в 1990 году получило преследование военнослужащих Советской армии и членов их семей. 22 марта 1990 года в городе Паневежисе пятеро неизвестных избили офицера и сломали ему челюсть. 25 марта в городе Кедайняй двое неизвестных сломали ногу майору Басюку. 7 апреля в Каунасе в автобусе был избит капитан Семенченко. В том же Каунасе в период с 15 по 21 апреля были зверски избиты лейтенант Валиков, майор Шмиглев и жена офицера Глотова. У Глотовой — сотрясение мозга и открытый перелом костей носа. 15 мая в Каунасе избит старший лейтенант Арсенюк. 15 июля в Вильнюсе был жестоко избит бывший военный комиссар республики генерал-майор в отставке Мицкявичюс, и т.д.

Дело дошло до того, что на IV съезде народных депутатов СССР (декабрь 1990 года) командующий Балтийским флотом адмирал В.Иванов заявил: «...экстремистские элементы создают предпосылки к тому, что военнослужащие в определенный момент могут применить оружие для защиты своих семей, для защиты своих детей».

Чувствуя опасность ситуации, 5 декабря 1990 года в Верховном совете Литвы выступил депутат Б.Гензялис, один из наиболее последовательных сторонников независимости. Он отметил, что в обострении межнациональных отношений во многом виноваты Верховный совет и его руководство. В частности, он сказал: «Как могут себя чувствовать нелитовцы в Литве, для которых она является родиной, когда на Каунасском телевидении, на митингах в Вильнюсе постоянно слышно, что они граждане второго сорта и должны уехать из Литвы» (Tiesa. 08.12.1990). Его поддержал председатель инициативного комитета Ассоциации по защите прав человека академик А.Бурачас.

В ответ 15 декабря 1990 года Учредительный съезд Ассоциации всеобщих прав человека принял решения, по которым все приехавшие после 1940 года и их потомки объявлялись колонизаторами! Редактор газеты «Кранклис» Л.Кяулейкис в интервью газете «Lietuvos rytas» (22.12.1990) заявил: «В республике идет ожесточенная антирусская кампания».

Естественно, русскоязычное население Литвы было в полном смятении. В Москву потоком шли письма и телеграммы с требованием ввести в Литве прямое президентское правление. Их посылали как отдельные граждане, так и целые коллективы. Следует подчеркнуть, что утверждения литовских прокуроров о том, что эти письма и телеграммы были инспирированы или ЦК КПЛ / КПСС, или Гражданским комитетом, являются примитивной ложью. Достаточно было побывать на встречах с людьми в этот период в трудовых коллективах, чтобы понять, что многие из них были недовольны сдержанной позицией ЦК и Гражданского комитета. Они требовали решительных действий по защите своих прав и не нуждались в подсказках для того, чтобы писать в Москву.

Из Москвы в ЦК КПЛ / КПСС постоянно поступала информация, что Указ о введении в Литве президентского правления уже лежит на столе у президента СССР, осталось его только подписать. 9 января 1991 года Горбачев пригласил в Москву представителей Конгресса демократических сил Литвы, чтобы обсудить вопрос о введении прямого президентского правления.

Делегация прибыла в Москву, но с ней встречался председатель Совета национальностей ВС СССР Р.Нишанов и его зам Б.Олейник. По воспоминаниям участника этой встречи И.Кучерова: «Р.Нишанов сказал, что президент знает об обстановке в Литве и, безусловно, примет меры. Далее он сообщил, что по поручению Горбачева подготовлен текст Указа о введении прямого президентского правления».

Напомним, что 9 января Ландсбергис, выступая в Верховном совете, призывал своих сторонников провести контрмитинги и срочно прибыть в Вильнюс, чтобы защитить здания Верховного Совета, Совета министров и там, «где может быть использована сила». Однако Горбачев и в этой ситуации указ не подписал. Вместо этого 10 января 1991 года он в очередной раз обратился к Верховному Совету Литвы с требованием восстановить на территории республики действие Конституции СССР и Конституции Литовской ССР. В ответ Ландсбергис назвал обращение президента СССР «ультиматумом» и заявил, что Горбачев обратился якобы к «несуществующей Литовской ССР, и Литовская республика отвергает все его обвинения».

Мои попытки выступить 10 января на заседании Верховного Совета и озвучить резолюцию митинга протеста, состоявшегося накануне, с учетом Обращения президента СССР оказались бесплодными. Обсуждение вопроса, предоставлять мне слово или нет, превратилось в длительную процедуру голосования депутатов ВС. В конце концов слово мне так и не было предоставлено.

Далее события развивались стремительно. 11 января 1991 года псковские десантники взяли под охрану республиканский газетный комплекс (Дом печати), продукция которого способствовала разжиганию антисоветских настроений и межнациональной розни в республике. Почему Дом печати, партийная собственность, не был взят под охрану в марте 1990 года, когда под охрану брали здания Вильнюсского горкома партии и ЦК Компартии Литвы, до сих пор не ясно.

Между тем Верховный Совет Литвы продолжал нагнетать обстановку в республике. Вечером 10 января заместитель председателя ВС Литвы Казимерас Мотека озвучил очередную ложь. Он заявил, что в программе «Время» (союзное ТВ) было объявлено, что на пост премьер-министра Литвы руководство СССР якобы планирует назначить Бурокявичюса или Шведа. Это вызвало новую волну возмущения в республике. В этой связи 11 января я так и не смог попасть в Верховный Совет. Толпа блокировала вход. Потом выяснилось, что заявление Мотеки было ложным.

11 января 1991 года произошло событие, внесшее дополнительную напряженность в отношения Вильнюса и Москвы. В 17.00 заведующий идеологическим отделом ЦК Компартии Литвы / КПСС профессор Юозас Ермалавичюс в здании ЦК на пресс-конференции объявил: «В республике создан Комитет национального спасения, который берет власть в свои руки. В комитет вошли представители всех демократических организаций. Фамилии членов комитета пока не могут быть названы в интересах безопасности их близких. Местопребывание комитета — Вильнюсский завод радиоизмерительных приборов». И хотя Ермалавичюс уверял, что Компартия Литвы не имеет отношения к этому комитету (а так оно и было), стрелки ответственности за создание комитета автоматически перевелись на Компартию Литвы / КПСС.

В статье «Чего не понимали разрушители СССР?» профессор Ермалавичюс утверждает, что уже во время встреч с Горбачевым понял, что тот создает политический механизм разрушения СССР. Если Ермалавичюс уже тогда понял предательскую сущность Горбачева, почему же он согласился стать его политической марионеткой? Ведь заявление профессора 11 января 1991 года о создании Комитета национального спасения было тем штрихом в январской провокации, которого так ждали и Горбачев, и Ландсбергис.

После обнародования факта «существования» Комитета национального спасения Литвы от его имени в средства массовой информации республики было вброшено 24 различных заявления, требования и предупреждения. Следует иметь в виду, что делать подобные предупреждения имели право лишь конституционные органы: президент, правительство или прокуратура СССР. Однако эти органы безмолвствовали, предоставив какому-то комитету подменить их.

Не вызывает сомнения, что мифический Комитет национального спасения был задуман Москвой как средство переведения ответственности за происходившее в республике на местных военных и коммунистов. Иначе как объяснить тот факт, что Комитет национального спасения в Литве действовал до 24 января 1991 года? Без поддержки Москвы это было бы невозможно.

12 января 1991 года Верховный Совет Литвы объявил СССР агрессором и поручил президиуму Верховного Совета и правительству образовать «временное руководство обороной Литовской республики». В тот же день ранее упомянутый К.Мотека заявил, что Литва находится в состоянии войны с Советским Союзом. Он призвал граждан Литвы к активной защите республики. Республиканские радио и телевидение резко усилили нагнетание напряженности, круглосуточно призывая население к вооруженной борьбе с «оккупантами, русскими захватчиками», так как в Литве якобы «идут боевые действия».

Масла в огонь добавило решение ранее упомянутого Комитета национального спасения (КНС), якобы принятое в 23 часа 12 января 1991 года, о том, что Комитет радио и телевидения Литвы способствует разжиганию межнациональной розни в республике, в связи с чем КНС постановляет: «рабочим дружинам взять под контроль функционирование Комитета по радио и телевидению, телебашню, другие объекты радио и телевидения в республике». Помимо этого, в постановлении содержалась просьба к «начальнику Вильнюсского гарнизона и командованию войск МВД СССР об оказании рабочим дружинам помощи в выполнении данного постановления».

Последнее просто абсурдно. В отсутствие указа президента о введении режима чрезвычайного положения на территории Литвы некто обращается к региональным подразделениям союзных военных и силовых структур, и те беспрекословно выполняют их просьбу...

Вот с таким общественно-политическим настроем республика подошла к 13 января 1991 года. Верховный Совет Литвы под руководством Ландсбергиса упорно толкал республику к кровавой развязке. И она последовала январской ночью 1991 года.



Ночь у телебашни


В ночь на 13 января якобы в ответ на просьбу Комитета национального спасения две колонны десантников по 190 человек с приданными 50 дружинниками в каждой на грузовых автомашинах и на 28 бронетранспортерах в сопровождении 7 танков и 16 боевых машин десанта двинулись к зданию телерадиокомитета и к телебашне.

У телебашни и у здания телерадиокомитета десантников ждали не только люди, верившие, что защищают Литву, но и вооруженные боевики «Саюдиса», которые должны были окропить независимость кровью невинных людей. Ожидали сенсационных снимков литовские и зарубежные (!) фоторепортеры и телеоператоры. Уже одно это должно было насторожить руководителей штаба силовой акции. Или же они дали команду на выдвижение колонн без предварительной разведки у объектов?

Следует напомнить, что колонна армейской бронетехники подошла к телебашне тогда, когда та уже почти час была под контролем группы «Альфа». Известно, что основной задачей этой колонны было раздвинуть заграждения, оттеснить людей и обеспечить проход «альфовцев» в телебашню. Так как «альфовцы» уже сделали свое дело, эта задача утратила смысл. Но тем не менее команда на возврат бронетехники в Северный городок (место дислокации) так и не последовала. Кому-то в Москве понадобилось «шоу» с шумом и громом, с холостыми выстрелами танков и сплющиванием легковых машин. Кому?

Видимо, тому, кто сумел задержать прилет делегации Совета Федерации СССР, в которую входили заместитель председателя Совета национальностей ВС СССР, председатель ВС БССР Николай Иванович Дементей, зам председателя Совета национальностей ВС СССР украинский писатель Борис Ильич Олейник, председатель ВС Армении Левон Акимович Тер-Петросян и председатель Комитета по гласности, правам и обращениям граждан в ВС СССР Александр Константинович Фатеев.

Делегация вылетела в Вильнюс поздно вечером 12 января. Лету от Москвы до столицы Литвы около часа. Прибыть в Вильнюс планировалось после 24.00. И вдруг самолет садится в Минске, когда до Вильнюса 10–15 минут полета. Почему? Зачем? Хотя для кого-то эта задержка решала многое. И этот «кто-то» сидел не в Вильнюсе, а в Москве.

Вот как эту ситуацию описывает Б.Олейник в своей книге «Князь тьмы...»: «Возглавлял делегацию тогдашний председатель ВС Белоруссии Николай Иванович Дементей. Насколько мне помнится, по времени вылета нам выпадало прибыть 13 января. Но кто-то распорядился остановиться в Минске на ночлег. Таким образом, мы очутились в Вильнюсе лишь утром 13 января. И только там, продираясь к парламенту сквозь 60-тысячную толпу, бросавшую нам в лицо: “Убийцы!” — я начал кое-что понимать. Трагическая картина несколько прояснилась после беседы с Ландсбергисом и просмотра видеокассет, запечатлевших события той трагической ночи.

Оказывается, именно в ночь с 12 на 13 января, когда мы ночевали в Минске, и произошла кровавая схватка, унесшая человеческие жизни. Сопоставляя события, я теперь могу предположить, что кто-то заранее знал о готовящейся провокации и, дабы поставить делегацию перед свершившимся, притормозил ее прибытие. Ибо, прибудь вовремя, мы бы, вне всякого сомнения, бросились гасить пожар.

...Не решаюсь давать оценки действиям сторон. Напомнил же об этом зловещем фрагменте лишь для того, чтобы еще раз твердо сказать: не могли сами военные, без хотя бы устного разрешения, выйти из городка. Теперь, опираясь на опыт пребывания во всех горячих точках, так ли я буду далек от истины, если предположу, что и эта трагедия разыгралась не без вашего ведома, Михаил Сергеевич?» (Олейник Б. «Князь тьмы. Два года в Кремле». С. 22–24).

Анализируя этот фрагмент, понимаешь, что военные, скрывая главного «закоперщика», вешали народным депутатам СССР «лапшу на уши». По их словам получалось, что солдаты вильнюсского гарнизона сагитировали десантников Псковской десантной дивизии и бойцов спецгруппы «А» КГБ СССР на самовольную акцию. Потом сообща самовольно вывели танки Т-72, боевые машины десанта, бронетранспортеры и двинулись спасать соотечественников, которых, кстати, у телебашни не было. Комитет национального спасения при этом не упоминался. Почему? Одним словом, бред. Добавим, что разрешение на использование танков Т-72 могло быть получено только на самом верху.

Ну а теперь главное. В бытность мою в Белоруссии, где-то в 1994 году, мне удалось выяснить у ранее упомянутого В.Севрука, что Н.Дементея перед вылетом в Вильнюс Горбачев неожиданно задержал в своем кабинете. Потом, уже в аэропорту, Дементей вдруг убедил Олейника и Тер-Петросяна в том, что надо сделать посадку в Минске. Якобы ему было крайне необходимо передать какие-то документы в канцелярию ВС Белоруссии. Ну а утром, по его словам, делегацию на машинах за два часа домчат до Вильнюса.

Не вызывает сомнений, что Дементей задержался в Минске по просьбе Горбачева. Возможно, Горбачев ему даже всучил какие-то документы для Белоруссии. Все это позволяет утверждать, что Горбачев был инициатором задержки в Минске делегации Совета Федерации СССР. Президент СССР плотно контролировал и направлял развитие ситуации в Литве в нужном для него направлении.

Анализируя события в Вильнюсе, следует иметь в виду, что это была третья силовая акция, которую проводили Советская армия и Комитет госбезопасности. Первые две, в апреле 1989 года в Тбилиси и в январе 1990 года в Баку, с точки зрения пропагандистского обеспечения закончились полным фиаско для руководства армии и КГБ.

Возникает вопрос: а какова была в этом случае роль руководства органов госбезопасности? Отдается предательский приказ, а оно берет под козырек?! Кому было нужно такое руководство органов безопасности? Только Горбачеву! Это не означает призыв к возврату времен Берии, когда «органы» могли предъявить обвинение любому, но органы государственной безопасности и созданы для того, чтобы защищать государство от ЛЮБОГО внешнего и внутреннего врага.

В январе 1991 года проблему с литовским подстрекательским радио и телевещанием можно было решить и путем прекращения подачи электроэнергии на передающие устройства телебашни. Специалисты из «Альфы» сделали бы это тихо и незаметно в течение получаса. В этой связи недоумение вызывает и такой момент. Как известно, захват вильнюсской телебашни не лишил «саюдистов» радио и телевещания. Эту роль стал выполнять каунасский радиотелецентр, который покрывал телевещанием значительно большую территорию Литвы, нежели вильнюсский. Почему же одновременно не взяли под контроль и его? Получается, что разработчики акции либо были дилетантами, либо ничего, кроме провокации, не планировали.

Ответ приходит, если признать, что акцию у телебашни совместно организовало окружение Горбачева и Ландсбергиса. Не случайно известный Витаутас Петкявичюс в интервью (Обзор. 14.10.2002) подчеркнул, что январская провокация у вильнюсской телебашни «была подготовлена с обеих сторон: М.Горбачевым и В.Ландсбергисом при участии руководителя КГБ Э.Эйсмунтаса и А.Буткявичюса».

В целом анализ ситуации январской ночи 1991 года оставляет странное впечатление какого-то абсурдного сценария плохого кинофильма. В итоге литовские и российские СМИ вот уже двадцать лет тиражируют «достоверные подробности», как в январе 1991 года у вильнюсской телебашни спецназовцы КГБ из группы «Альфа» и советские десантники из автоматов в упор расстреливали безоружных людей, а танки давили их.

Необходимо отметить, что литовские прокуроры сознательно искажают ситуацию, имевшую место у телебашни в ночь на 13 января 1991 года. По их утверждениям, башню одновременно штурмовали и убивали мирных защитников бойцы группы «А» КГБ СССР, псковские десантники, солдаты вильнюсской 107-й мотострелковой дивизии, солдаты внутренних войск СССР и дружинники. Это позволяет им огульно предъявлять обвинение всем советским военнослужащим и так называемым дружинникам.

На самом деле, и об этом уже говорилось, группа «А» осуществила захват телебашни без поддержки бронетехники и десантников, с использованием только приемов рукопашного боя и имитационных светошумовых гранат. Они вводили людей в шоковое состояние, не причиняя особого вреда здоровью. Армейская колонна с бронетехникой и десантниками и так называемыми дружинниками у телебашни появилась лишь через 40 минут. Десантникам и дружинникам не было необходимости повторно брать телебашню и вести огонь на поражение. Они, оказавшись в толпе, окружавшей башню, были вынуждены лишь отбиваться от специально подготовленных боевиков Буткявичюса, вооруженных заточенной арматурой, дубинками и т.п.

Известно, что из телебашни группа «Альфа» выбиралась под прицельным огнем, который велся с крыш соседних с башней домов. Для прикрытия выхода из башни «альфовцам» пришлось даже вызвать по рации три бронетранспортера. Это зафиксировано в материалах уголовного «дела профессоров» (У.Д. Т. 298. Л. 64–67).

Там же представлена распечатка радиоперехвата переговоров советских военных ночью 13 января 1991 года, осуществленного Департаментом госбезопасности Литвы. Из нее явствует, что по советским военнослужащим велась стрельба из огнестрельного оружия, причем стрелки находились как внутри занимаемых зданий, так и снаружи, на крышах близлежащих жилых домов.

В книге Ю.Куолялиса «Дело на стыке двух столетий» приводятся показания очевидцев январских событий. Свидетель С.Шикторова показала, что стреляли «из-за кустов из автомата» (У.Д. Т. 131. С. 11). Свидетель Г.Ветерилас: «стреляли со стороны лесочка» (там же. С. 54). Свидетельница Г.Крылова: «Стреляли не оттуда, откуда бежали солдаты, а с крыши дома № 182 по ул. Архитекту» (там же. С. 168).

Свидетельница Вида-Эляна Гражене показала: «Плачущая женщина рассказала, что в ее комнате был раненый с простреленной ногой. Врач, уложив его, извлекла пулю. Женщина рассказала, что раненый говорил — в него стрелял гражданский, одетый в белую рубашку с черным галстуком, на котором вышита дева в пуантах, как у балерин, в белых чулках. Таких молодых людей потом, на другой день, я видела возле Верховного Совета» (У.Д. Т. 61. С. 81).

В справке Генпрокурору СССР Трубину зам. начальника группы «А» подполковник М.Головатов писал, что у здания телерадиокомитета и телебашни «Альфа» столкнулась с хорошо организованными гражданами, у которых было изъято более 20 пистолетов Макарова (Куолялис. С. 110–111). Однако эти свидетельства литовским следствием и Окружным судом Вильнюса были проигнорированы.

О том, что кровавые жертвы были запланированы Ландсбергисом изначально, свидетельствует и то, что уже в 1 час 10 минут ночи 13 января 1991 года из окна Верховного Совета Литвы ксендз Альгимантас Кейна начал служить мессу по погибшим от Советской армии. Он начал ее со слов: «уже есть первые жертвы», — хотя до появления военнослужащих СССР около так назывемых «стратегических объектов» Вильнюса оставалось еще 40 минут.

Лживыми являются утверждения литовских прокуроров о том, что советские десантники в упор расстреливали беззащитных людей. Между тем российское и литовское телевидение год за годом демонстрирует лишь видеокадры, на которых молоденький десантник не стреляет, а бьет кого-то из толпы прикладом.

При этом диктор должен был бы пояснить, что удар был нанесен боевику, который размахивал бутылкой с горючей смесью и намеревался бросить ее в танк. Очевидцы утверждают, что в этот момент ясно был слышен крик боевика: «Aљ ji padeginsiu!» («Я его подожгу!»). Естественно, десантник нанес ему удар, дабы этого не произошло. Ни одного кадра с десантниками, расстреливающими людей «от бедра», телевидение так и не продемонстрировало.

Установлено, что автоматы советских десантников были снаряжены магазинами с холостыми патронами. Применять боевые патроны разрешалось только по команде офицеров и только в том случае, когда возникала реальная угроза жизни военнослужащих. Это было хорошо известно литовским организаторам так называемой общественной обороны телебашни. Глава этой «обороны», а точнее, главный боевик «Саюдиса» Аудрюс Буткявичюс кричал людям, находившимся у башни: «Не бойтесь, солдаты будут стрелять холостыми...»

Генеральная прокуратура Литвы утверждает, что от пуль советских военнослужащих погибли девять человек. Зафиксированные смертельные ранения январских жертв вызывают большие сомнения относительно источника их происхождения. В целях установления истины придется затронуть некоторые подробности гибели январских жертв, которые были изложены в справке № 29 от 6 февраля 1991 года за подписью руководителя Республиканского бюро судебно-медицинской экспертизы А.Гармуса.

Так, литовское следствие утверждает, что причиной смерти погибшего И.Шимулёниса явилось смертельное ранение в голову. Прокуроры заставили даже мать погибшего Шимулёниса повторить эту ложь. Бедная женщина сообщила литовским журналистам, что ее «сын погиб сразу же, от выстрела в голову» (см. еженедельное приложение на русском языке № 3 (11534) от 19 января 1991 года к газете «Lietuvos rytas»).

Однако в ходе экспертизы такое ранение вообще не было обнаружено. В то же время судмедэксперты зафиксировали, что тело Шимулёниса было изрешечено пулями с разных сторон. Он получил «шесть сквозных пулевых ранений конечностей и грудной клетки и одно слепое пулевое ранение живота». Профессор, доктор юридических наук криминалист И.Кучеров (ныне покойный) установил, что стреляли с разных точек в уже мертвое тело. Также была обнаружена травма головы Шимулёниса, которая обычно «наблюдается при перекатывании колес транспортного средства». Это мог быть только легковой автомобиль. Переезд головы человека одним из восьми колес 14-тонного советского бронетранспортера БТР-80 закончился бы совершенно другим результатом.

Установлено, что погибший у телебашни В.Мацюлявичюс погиб от смертельного ранения в шею. Однако пуля образца 1908 года, извлеченная судмедэкспертами из его тела, могла быть выпущена только из винтовки образца 1891/1930 года (системы Мосина), которая была давно снята с вооружения Советской армии. Причем траектория ее полета была сверху вниз. Ее не могло быть ни у десантников, ни у спецназовцев КГБ СССР. В то же время в № 3 литовского журнала «Karys» («Воин») за 1991 год было опубликовано фото «защитников» телебашни с «мосинскими» винтовками в руках. Любопытный факт, который литовские прокуроры предпочитают игнорировать. Подлинного убийцу Мацюлявичюса они и не думают искать. Комментарии, как говорится, излишни.

Литовское следствие утверждает, что другой погибший — Д.Гербутавичюс, находясь в толпе, стал жертвой выстрела советского солдата. В то же время эксперты в морге насчитали в его теле пять сквозных огнестрельных ранений от выстрелов, произведенных с разных сторон, в том числе два ранения от выстрелов снизу вверх и одно — от выстрела сверху вниз под большим углом. Последнее ранение оказалось смертельным. Разве могли десантники, находясь в толпе, с разных позиций расстреливать Гербутавичюса? Они бы прежде всего перестреляли друг друга. Видимо, некто расстрелял уже мертвое тело Гербутавичюса.

Невероятный факт зафиксирован в актах судебных экспертиз относительно пули, смертельно поразившей В.Друскиса. Пуля, якобы извлеченная из его тела, трижды «меняла» свой калибр (точнее, эксперты в отчетах меняли калибр). Судя по раневому каналу, она поразила тело погибшего практически насквозь сверху вниз под углом 40 градусов, но при выстреле почему-то не покрылась характерной окалиной (не потемнела, осталась блестящей, оранжево-желтой) и, пронзив тело несчастного, нисколько не деформировалась. Возникает подозрение, что, возможно, причиной смерти Друскиса была другая пуля. Но литовскую прокуратуру такие мелочи не волнуют. Большинство вышеперечисленных фактов отмечены в приговоре Окружного суда Вильнюса по «делу профессоров» (с. 109, 110, 116).

Единственная жертва, чьи смертельные ранения могли быть произведены из АК, это Повилайтис. Они, как утверждает литовское следствие, были от пуль калибра 5,45, которые используются в автоматах Калашникова. Свидетель И.Титарюнас показал, что возле телебашни он находился рядом с Повилайтисом, который случайно толкнул светловолосого офицера. Тот якобы в ответ выпустил в него серию (!) пуль из автомата («Эхо Литвы». № 199/14577. 11.09.1991). Однако на теле Повилайтиса всего два пулевых ранения (в грудь и левое предплечье) и одно касательное кожи груди. При стрельбе в упор практически невозможно промахнуться.

Странно, что Титарюнас увидел в темноте цвет волос офицера. Ведь советские солдаты и офицеры у телебашни были в касках. Это видно на фотографиях и видеокадрах о событиях 13 января, которые иногда демонстрируются на ТВ. Далее, учитывая строжайший приказ стрелять лишь в случае непосредственной угрозы жизни, не верится, что подобный нервный срыв допустил офицер. Нервы могли не выдержать у солдата-десантника, но у офицера...

О том, как в действительности вели себя советские десантники у телебашни, свидетельствует следующий факт. 11 января 2001 года на канале НТВ, в программе «Независимое расследование» Николая Николаева, появился бывший защитник телебашни Раманаускас, который рассказал, что, когда он схватился руками за автомат десантника, тот выстрелил ему в ногу. Можно ли себе представить, чтобы американский или английский десантник позволил прикоснуться к своему оружию человеку из агрессивно настроенной толпы? Там в ответ на любое угрожающее движение немедленно следует выстрел на поражение.

Тем не менее следует признать, что в сумятице у телебашни и постоянно вспыхивающих в разных местах провокационных драках некоторые советские военнослужащие, возможно, применили боевые патроны. Но при этом не стреляли на поражение. Жертв этих выстрелов следует искать среди 48 раненых.

Не волнуют литовских следователей и явные ошибки, допущенные на этапе расследования. Так, на первом этапе следствия следователи утверждали, что некий А.Канапинскас погиб от огнестрельного ранения. В морге же судмедэксперт констатировал, что смерть наступила от повреждения взрывным устройством, которое взорвалось на теле Канапинскаса. Прокуроры, изменив вывод о причинах смерти Канапинскаса, теперь твердят, что советские военнослужащие, «взорвав взрывное устройство, умышленно убили Альвидаса Канапинскаса».

Бывший секретарь ЦК КПЛ / КПСС Ю.Куолялис, выступая в 2000 году на заседании Апелляционного суда Литвы, заявил: «Знакомясь с протоколами суда, я обнаружил, что многие мои справки и другие документы исчезли из дела...» Куолялис также отметил, что много документов и свидетельств, подтверждающих его невиновность, также исчезли из дела. В протоколах судебных слушаний отсутствовал ряд показаний Куолялиса, которые разрушали предъявленное ему обвинение.

Не вызывает сомнений, что наиболее «неудобные» для литовского следствия свидетельства и материалы к настоящему времени из уголовных дел или изъяты, или подкорректированы. Это наглядно характеризует «заданную объективность» литовского следствия. Естественно, что таким же образом литовские следователи устанавливали причины смерти погибших 13 января.

К вышесказанному следует добавить, что за «убийство» Канапинскаса был также осужден лидер движения «Единства» В.Иванов, который организовал видеосъемку событий у здания телерадиокомитета. При ознакомлении с материалами своего уголовного дела № 09-2-068-91 Иванов выяснил следующее. Судмедэксперт Козловский, проводивший 13 января 1991 года, с 4.30 до 5.30, анатомическое вскрытие трупа Канапинскаса, и следователь Вильнюсской прокуратуры Бурокас, осматривавший труп Канапинскаса с 4.50 до 5.00 часов 13 января 1991 года, пришли к кардинально разным выводам.

Судмедэксперт зафиксировал смерть от взрывного устройства. Простите за подробности, но у Канапинскаса были вырваны бок, легкие, сердце и проч. Следователь же в протоколе осмотра записал, что причина смерти — стреляная рана. Это уже наглая фальсификация: спутать рану от взрыва с раной от простой пули.

Но это не все. На суде Иванов задал вопрос врачу машины «скорой помощи», перевозившей труп Канапинскаса, узнает ли тот медкарточку, якобы заполненную им? Врач, находясь под присягой, сказал, что карточку заполнял не он. А кто? Напрашивается вывод, что в ночь на 13 января в Вильнюсе действовал целый механизм по фальсификации событий у телебашни.

Приведем еще одно доказательство того, что расследование январской трагедии фальсифицировалось с самого начала. Днем 13 января 1991 года главный судмедэксперт Литвы А.Гармус сделал первое официальное заявление о причинах гибели людей у телебашни. Он сообщил, что к 15 часам 13 января 1991 года исследование трупов погибших у башни завершено полностью и вина советских солдат за их гибель не вызывает сомнений. При этом Гармус утверждал, что в морге на ул. Полоцкой, 6а находится 10 трупов. Добавим, что в газете «Республика» появилось сообщение о том, что в этом же морге находится юноша, раздавленный танком пополам.

После заявления Гармуса я, как председатель Гражданского комитета Литовской ССР, попросил корреспондентов ТАСС, «Комсомольской правды», «Красной звезды» и «Советской Литвы» (к сожалению, запомнилась лишь фамилия фотографа — В.Клоповский) выехать в морг на ул. Полоцкой. Однако в морге предъявили не десять, а восемь трупов. Двое из них, как заявил врач, не имели отношения к событиям у башни, так как погибли в автоавариях. Смерть третьего, по фамилии Макулка, наступила в результате инфаркта. О раздавленном пополам юноше никто в морге не слышал.

Причины смерти остальных пятерых погибших на момент прибытия журналистов (после 15 часов) не были установлены. Это притом, что А.Гармус утверждал: к этому времени анатомические исследования тел погибших уже завершены. В таком случае исследованные тела потерпевших должны были быть, по крайней мере, без одежды.

В то же время на снимках, которые сделал Клоповский, ясно видно, что пятеро покойников, находящихся в морге, были в одежде, а их вскрытие еще не проводилось. Аналогичные снимки были опубликованы и в газете «Республика» от 13 января 1991 года (№ 8/339).

На одной из фотографий был запечатлен неизвестный. Как потом удалось выяснить, это был некто Роландас Янкаускас. Прокуроры утверждали, что его грудная клетка была раздавлена танком. На фото же ясно видна тельняшка, в которую был одет Янкаускас, а на теле не видно никаких повреждений, за исключением раны на лбу. Впоследствии судмедэкспертиза установила, что Янкаускас стал жертвой автомобильной аварии.

Можно ли после этого считать заявления литовских прокуроров относительно причин смерти январских жертв достоверными? Мои попытки довести полученную от корреспондентов информацию до сведения литовской общественности оказались безрезультатными. Литву и Россию захлестнула настоящая истерия о вине Советской армии за вильнюсские жертвы.

Особо следует сказать о советских танках, которые литовская сторона преподносит как средство умышленного убийства людей. Во избежание наезда на людей экипажи четырех танков, двигавшихся к телебашне, были укомплектованы только опытными офицерами-танкистами: командир танка — майор или подполковник, механик-водитель — лейтенант, наводчик — старший лейтенант. Танковые орудия были заряжены вышибными (холостыми) зарядами. Для того чтобы не опалить людей из толпы, танкисты в стволы пушек поверх зарядов забили буханки хлеба. Перед каждым холостым выстрелом они кричали в толпу: «Откройте рот, закройте уши!» Танки двигались с включенными фарами, подавая при движении сигналы и периодически останавливаясь.

Очевидцы утверждали, что в момент остановки танка рослые мужчины подкладывали под его гусеницу человека, а после сигнала о начале движения извлекали его. Это было позирование для фотокорреспондентов, прежде всего иностранных. Это подтвердил свидетель по уголовному делу № 09-2-068-91 (Т. 10. Л. 168) В.П. Ярец (см.: Иванов В. Гекатомба. Трилогия. Ч. 2: Страшная ночь). Его показания в Литве обнародовала газета «Lietuvos rytas» (№ 79. 04.04.1996). Тем не менее факт использования танков против демонстрантов стал главным козырем в пропагандистской кампании саюдистов.

Советские военные даже в страшном сне не могли подумать, что будут жертвы. Как мне потом объясняли, планировали танками оказать психологическое воздействие на толпу, оттеснить ее от телебашни и при необходимости раздвинуть баррикады. Наивно? Глупо? Да. Но факт остается фактом.

На ранее упомянутой телепередаче у Николаева присутствовал защитник телебашни по фамилии Сакалаускас. Он поведал, что его ногу переехал танк. Но, как я заметил, в студию он явился практически не хромая. Если бы 40-тонный танк наехал хотя бы на ступню Сакалаускаса, то от нее осталось бы только кровавое месиво.

В связи с этим мне вспомнилась одна женщина из Литвы, которая также по ТВ рассказывала, как у телебашни советский танк наехал на ее ноги и несколько раз развернулся на них (?!): «Я лежала на асфальте, по мне ездил танк, но я была счастлива, что умираю за независимость...» При этом она тоже не хромала.

Литовские прокуроры настаивают, что одну из январских жертв, Лорету Асанавичюте, танк переехал в области таза и бедер. Но существует видеофильм, в котором Лорета запечатлена в момент доставки ее в больницу. Она была в сознании и даже пыталась улыбнуться! В первоначальной клинической истории болезни Асанавичюте не были отмечены переломы костей таза, бедер и др. Во время хирургической операции врачи также не зафиксировали переломов или раздробления костей. И это при утверждении, что Лорету переехал 40-тонный танк.

Между тем очевидцы сообщали, что Асанавичюте была вытолкнута из толпы к бронетранспортеру, который «притер» ее к проволочной изгороди вокруг телебашни. Она умерла в больнице через два с лишним часа после операции.



Правда, которую нельзя скрыть


Прокуратура СССР, несмотря на активное противодействие со стороны литовских властей, сумела провести расследование событий у вильнюсской телебашни. Информационная записка за подписью Генерального прокурора СССР Н.Трубина «О ходе расследования уголовного дела о событиях, имевших место в Вильнюсе 13 января 1991 года» 28 мая 1991 года была направлена в Верховный Совет Союза ССР.

На основе этой записки газета «Советская Россия» опубликовала статью под названием «Схватка у телецентра» (№ 109/10560 от 04.06.1991). Приведем некоторые выдержки из записки Трубина.

«...Многочисленные показания военнослужащих, дружинников и очевидцев событий, копии справки начальника бюро судебно-медицинской экспертизы Литвы и заключений экспертиз о причинах смерти некоторых из погибших, фотографии погибших, предварительные заключения судебно-медицинских экспертов, протоколы осмотров мест происшествий и другие доказательства свидетельствуют о том, что большинство потерпевших у здания телецентра в действительности погибло не от выстрелов военнослужащих и наезда танков, а от выстрелов самих боевиков, наезда легковых автомашин и других причин, в том числе вообще не связанных с происшедшими событиями.

Судя по направлению раневых каналов, указанных в справке начальника бюро судебно-медицинской экспертизы Литвы, шесть потерпевших были убиты в результате 1–7 выстрелов в каждого из них с разных точек, в том числе при выстрелах сверху и в спину, то есть не военнослужащими при непосредственном столкновении с ними лицом к лицу, а боевиками во время их стрельбы из здания телецентра и с крыш ближайших домов.

<...> Как показали военнослужащие, дружинники и свидетели — очевидцы событий, солдаты и офицеры на поражение в людей боевыми патронами не стреляли, наездов на них танков не было, хотя некоторые сами заскакивали на движущиеся танки, а других боевики специально подталкивали под них. При осмотре танков после окончания операции экипажи крови на них не видели. При осмотре следователями танков 16.01.91 крови на гусеницах и вообще на танках также обнаружено не было.

<...> Так, по показаниям свидетелей-очевидцев, несколько человек из толпы были сбиты легковыми автомашинами, а не танками. Один из них, в частности, показал, что лично видел, как недалеко от здания телерадиокомитета выехавший из-за танка автомобиль “Жигули” на проезжей части дороги сбил мужчину и скрылся.

Согласно показаниям другого свидетеля, на детской площадке около телецентра находилось много людей, и автомашина “Москвич” сбила там несколько человек, один из которых, по-видимому, был задавлен насмерть, и всех потерпевших увезла “скорая помощь”».

Вывод Генерального прокурора СССР Н.Трубина был однозначен: ни один человек не погиб в Вильнюсе 13 января 1991 года от действий советских военнослужащих. Генпрокуратуре Литвы оставалось опровергнуть этот вывод или согласиться. Но в январе 1991 года прокурор Литвы А.Паулаускас издал распоряжение, запрещающее оказывать помощь следователям прокуратуры СССР. Помимо этого, Паулаускас обратился к гражданам Литвы с призывом не сотрудничать и не давать показания советским прокурорам. Видимо, основания бояться правдивых показаний очевидцев у Паулаускаса были серьезными.

Не вызывает сомнений, что в этот период литовские следователи спешно корректировали истории болезни и результаты анатомических вскрытий январских жертв, вели обработку свидетелей в плане согласованности их показаний и т. д.

Серьезный удар по объективности расследования январских событий Генпрокуратурой Литвы нанес видеофильм режиссера Б.Талочки (видеофильм ЛТВ 1995 года, авторы: С.Штикялис, Б.Талочка, режиссер Б.Талочка, оператор Л.Григонис). Его литовские телезрители увидели в январе 1997 года. Этот фильм был характерен указанием времени снятия того или иного эпизода январских событий. Так вот, сопоставление временных параметров эпизодов фильма Талочки с временными параметрами уголовных эпизодов, представленных литовским следствием, показало, что трупы одних и тех же январских жертв ночью 13 января 1991 года должны были одновременно находиться в различных местах Вильнюса.

Мистика, да и только. На самом деле при фальсификации следственных материалов литовские прокуроры не учли, что временные параметры ряда эпизодов, которые они подгоняли под свои версии, были зафиксированы на видеоматериалах, которые использовал для создания своего фильма Талочка.

Этот сенсационный факт также выявил правозащитник В.Иванов. Литовское следствие так и не смогло опровергнуть его выводы. В итоге в ходе судебного заседания они были просто проигнорированы. Это еще одно подтверждение факта фальсификации выводов литовского расследования о причинах гибели январских жертв (см.: Иванов В. Гекатомба. Трилогия. Ч. 2: Страшная ночь).

Видимо, не случайно на уголовных процессах над так называемыми виновниками вильнюсской трагедии, состоявшихся в Литве, так и не прозвучало ни одной фамилии конкретного человека, в результате действий которого наступила смерть хотя бы одной конкретной январской жертвы. Вместо этого литовское правосудие предпочло оперировать названиями коллективных «убийц»: Советская армия, спецподразделение КГБ СССР «Альфа» и Компартия Литвы / КПСС.

С точки зрения юриспруденции это нонсенс. Но он не смущает литовских прокуроров. Они убеждены в своей правоте. Тем более что их некому поправить. Россию тема вильнюсской трагедии пока не интересует, хотя Литва в последние годы начала предъявлять к ней, как правопреемнице СССР, претензии по этому поводу. Несомненно, эта тема в литовско-российских отношениях с каждым годом будет звучать все более громко.

Правда о подлинных организаторах и виновниках январских событий зазвучала в Литве уже летом 1991 года. Первой о том, что январские события были спровоцированы Ландсбергисом, публично заявила активная сторонница независимости, депутат ВС Литвы писательница Видманте Ясукайтите. 17 июня 1991 года на учредительной конференции регионального отделения Форума будущего Литвы в городе Пренай она сказала (в изложении):

«Печально, что 13 января наши юноши неизвестно почему пали жертвами у телебашни. Я вместе с другими депутатами, прибыв к башне, уговаривала ребят уйти, так как нам было известно, что эта провокация была подготовлена В.Ландсбергисом. Но ребята были пьяны и не хотели нас слушать.

Здания телевидения и Дом печати были заняты, так как оттуда распространяли клеветническую политику ландсбергистов. Если бы Ландсбергис был настоящим литовцем, то всего этого не было бы. Советские солдаты выполняли воинский долг, а люди погибли из-за расчетов Ландсбергиса. Такое правительство ведет нас к обнищанию и погибели. А Ландсбергис, идя по пятам своего отца, создает в Литве фашизм...»

Давая свидетельские показания в ходе уголовного процесса, рассматривавшего дела литовских коммунистов Бурокявичюса, Ермалавичюса, Куолялиса и др., глава ДОКа Буткявичюс заявил, что здание Комитета радио и телевидения, Дом печати и телебашня в случае попытки захвата их советскими десантниками должны были превратиться в огромные пожарища. Буткявичюс пояснил суду, что «Дом печати должен был гореть, планировалось организовать пожар, заснять его и показать за рубежом. Ведь когда мы сами отдаем здания — это одна позиция, а то, что мы сопротивляемся, — это другая позиция. Дом печати должен был гореть во имя информационного фарса...» (У.Д. Т. 282. С. 232. Цит. по книге Ю.Куолялиса «Pro kalejimo grotas». Vinius: «Politika», 2010. С. 14).

Через два года, 14 августа 2001 года, во время телепередачи «Последние годы империи» на ОРТ Буткявичюс добавил, что здание литовского Верховного Совета также было подготовлено к поджогу. Очевидцы отмечали огромное количество бутылок и канистр с бензином и другими горючими смесями, находившихся во всех зданиях, которые были намечены советскими военными для взятия под охрану.

Таким образом, в Литве тогда планировалось то же самое, что осуществил Гитлер в январе 1933 года, подпалив рейхстаг. Но вышло нечто иное: генеральная репетиция роковых для СССР событий в Москве 19–21 августа 1991 года.