Даже при условии упорного замалчивания наиболее массовыми официальными и «независимыми» СМИ сути состоявшегося процесса шила в мешке все равно не утаишь, и сенсационные подробности суда, закончившегося 21 декабря по иску Центральной избирательной комиссии к журналисту Александру Минкину и газете «Московский комсомолец», дойдут до широких масс. Цель нашей встречи с Александром в этом и состояла: предать гласности открытый судебный процесс.
Началось с того, что 19 января этого года была напечатана (по-видимому, в МК - Артем) моя статья «Голосуй, не голосуй...», что выборы сами по себе не есть абсолютное добро, критиковалась система, по которой избирается в России вся власть.
Мы принесли в суд видеоролик, такой учебный материал, который рассылался по всем избирательным комиссиям, как надо организовывать выборы. И вот, когда рассортировали бюллетени по кучкам, этот инструктивный фильм учит, что считать их надо так, как «ломщики» считают деньги, то есть только по уголкам, не оглашая, за кого этот бюллетень. Это в инструктивном фильме! Как будто специально, в законе отсутствует термин «вброс». Уголовное наказание за изготовление лишних бюллетеней есть, а за вброс — нет! И председатель избирательной комиссии или любой ее член может делать это, совершенно ничего не опасаясь.
У нас на суде был свидетель, очень опытный в выборах человек, который свидетельствовал, что открепительный талон дает возможности для фальсификации, и доказал, что можно взять пачку открепительных талонов, 500 штук, допустим, посадить 10 человек в автобус, и они поедут по нескольким участкам и проголосуют. Из 10 человек выйдет 500 голосов.
В подтверждение своей невинности ЦИК пыталась предъявить суду документ ОБСЕ, составленный иностранными наблюдателями по итогам выборов президента в 2000 г., его преамбулу где все в общем довольно пристойно. Но в этом же заключении ОБСЕ сказано: «На 27 процентах участков списки избирателей не были заверены, на 48 процентах не заполнялись, как положено, соответствующие графы протокола, около 57 процентов избирательных комиссий во время сортировки не представляли для индивидуального контроля избирательных бюллетеней. Часто участковые избирательные комиссии заполняли протокол карандашом, а потом звонили в территориальную комиссию, чтобы получить подтверждение, правильно ли они указали данные, и только после получения ответа, что все их расчеты приемлемы, они заполняли протокол. Во многих территориальных избирательных комиссиях ввод данных в компьютер происходил в другой комнате, что лишало наблюдателей возможности контролировать достоверность введенных данных. Вот этот документ пытались предъявить суду в свое оправдание.
