От IGA Ответить на сообщение
К И.Т. Ответить по почте
Дата 19.11.2012 00:33:41 Найти в дереве
Рубрики Тексты; Версия для печати

Дмитрий Хмельницкий. Под звонкий голос крови

Дмитрий Хмельницкий
ПОД ЗВОНКИЙ ГОЛОС КРОВИ
Советская эмиграция и национальная идея

ОГЛАВЛЕНИЕ
1. ЧЕТЫРЕ ВОЛНЫ ЭМИГРАЦИИ
2. РУССКИЕ ЕВРЕИ ИЛИ ЕВРЕЙСКИЕ РУССКИЕ? НАРОД-ФАНТОМ
3. ЕВРЕЙСКОЕ ИСКУССТВО
4. ОБ АНТИСЕМИТИЗМЕ В ГЕРМАНИИ
5. РАСИЗМ КАК ОСОЗНАННАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ
6. ВЕЧНЫЙ БОЙ С ТЕНЬЮ
7. ЛИЦОМ К ЛИЦУ ГОРЕНШТЕЙНА
8. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
9. ПРИЛОЖЕНИЕ 1. Критика

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Вольно ли, невольно ли,
Но не столько нация,
Как полуподпольная
Мы организация.
Игорь Губерман

Эта книга о национализме советских эмигрантов. Эмигрантами стали в конечном счете все советские люди. И те, которые покинули Советскую Родину еще при ее жизни, и те, которые осиротели, оставаясь дома. Национальные идеи заполнили свято место советской идеологии. Марксизм-ленинизм в советском исполнении еще при Сталине фактически мутировал из классовой идеологии (за физическим отсутствием враждебных классов) в национальную. Все враги оказались за границей, а придуманная вождем советская нация превратилась в ментальную, языковую и политическую реальность. Пришло время, и один большой государственный красный национализм рассыпался на множество разноцветных национальных идей с отчетливым расистским душком.

Мы вышли из "пятого пункта" - самой зловещей и самой нецивилизованной графы советского паспорта. Бытовыми расистами мы становились еще раньше, чем комсомольцами, и навсегда. Типичная сегодня для интеллигентского эмигрантского застолья тема - сколько разных "половинок" и "четвертинок" в крови у того или иного знакомого. Мы с детства и на самом законном основании интересовались происхождением окружающих, а "национальность" определяли по форме носа и ширине скул. Понятие "смешаный брак" всегда имело для советских людей расовый смысл: "полунемец-получукча" - и плевать, что родителей в одной ванночке купали и по одному букварю учили. Все равно - дети разных народов.

Национал-патриотические идеологии - даже (а, может, и в первую очередь) ненавидящие друг друга - питаются одними и теми же мифами и предрассудками. Изнывающие от своего культурного величия русопяты-славянолюбы и апологеты еврейской исключительности играют в одни и те же игрушки и практически неотличимы по используемой ими терминологии.

Эта книга написана в основном на еврейском материале просто потому, что он сам шел в руки. Сначала еще на советской Родине, а потом и в эмиграции, я оказался в гуще носителей еврейской национальной идеи. Сам уезжал по "израильской визе". Много лет дискутировал с патриотами устно и письменно и, в конце концов, всерьез заинтересовался процессом того, как идея овладевает массами. И почему. Уж больно по-разному выглядели массы. Когда-то в национал-патриоты шли мои сверстники, комсомольцы семидесятых, затравленные государственным антисемитизмом и мечтавшие уехать. Сегодняшние неофиты - пожилые борцы советского идеологического фронта, доктора и кандидаты, оставшиеся в эмиграции без точки опоры и обретшие новый источник диалектической мудрости в свежепрочитанной Библии.

Интерес к отечественным националистам пробудился в конце семидесятых годов. Встретил тогда в ленинградском троллейбусе знакомого, простого советского инженера. Тот пожаловался на неприятности - сын хочет женится на русской.

- В чем проблема, - спрашиваю - она его не любит?

- Какая разница, любит или не любит? С ними можно дружить, с ними можно спать, но вводить их в дом?!..

Помнится, я первый раз тогда подумал, что проблема взаимоотношений евреев и антисемитов не так проста, как казалось раньше, и если возлюбленная молодого человека, познакомившись с папой, станет антисемиткой, я смогу ее понять. Видимо, так и произошло: брак не состоялся.

Через много лет, уже в эмиграции обнаружилось, что еврейская ксенофобия бывших советских людей именно в такой отвратительной расистской форме не только не исчезает, но, наоборот, кристаллизуется в виде идеологии вполне партийного образца. Эмиграция в демократические страны этому процессу, похоже, странным образом способствует.

В 1995 году в Берлине мне довелось принимать участие в нескольких публичных дискуссиях на еврейские темы среди так называемых "еврейских эмигрантов из бывшего СССР". Могу завидетельствовать, что в исключительные достоинства еврейских генов и в пагубность смешанных браков с инородцами верит гораздо больше народу, чем в Кашпировского и летающие тарелки. Уровень ксенофобии советских эмигрантов недопустимо высок, и он входит в странное противоречие с уровнем если не интеллигентности, то образованности. Например, на одной дискуссии, посвященной теме "Национальное и генетическое", абсолютное большинство участников - немолодых и с высшим образованием - так и не поверило, что свои замечательные еврейские качества и еврейскую ментальность они никак не могли унаследовать генетически, что это противоречит современной науке, что еврейских генов не существут точно так же, как и арийских. А на вопрос "возражали ли бы Вы против браков своих детей с гоями?", утвердительно ответили семьдесят процентов присутствовавших .

Во время другой дискуссии один очень солидный господин, доктор и профессор, заявил при почти единодушной поддержке зала: " Вот вы утверждаете, будто еврейской расы нет. А как же расовая теория Гитлера? Он-то знал, кого уничтожает!". И очень удивился, услышав в ответ, что Гитлер все выдумал, и что в расовой теории нацистов нет никакого научного смысла. Я удивился в свою очередь, обнаружив, как страстные борцы с антисемитизмом отрицают не всю расовую теорию Гитлера, а только ее оценочную часть. С тем, что еврейская раса хуже прочих, они не согласны, но в наличии ее самой не сомневаются.

Советско-еврейский национализм расцвел, как и множество других национальных фобий, на развалинах коммунистической идеологии. Но, в отличие от прочих, к примеру русского национал-патриотического движения, он попал в мертвое критическое пространство. Еврейские идеологи обсуждают свои проблемы в русской эмигрантской прессе (в Америке, Израиле, Германии) в таком тоне и в таких выражениях, которые - иди речь о русской или немецкой национальных идеях - были бы однозначно восприняты интеллигентной читающей публикой как праворадикализм и национальный экстремизм, чего, к сожалению, в данном случае не происходит. Малейшая критика парируется обвинениями в антисемитизме и апелляциями к памяти жертв Холокоста. Получается так, что мертвые оплатитили своими жизнями право потомков на безнаказанный шовинизм!

В тепличных условиях плывут, казалось бы, ставшие привычными критерии. Недавние советские вольнодумцы и жертвы государственного антисемитизма без всякого смущения публично дискутируют в Израиле на вполне безумные темы, например: как ограничить бесконтрольное размножение инородцев и практически осуществить свое единоличное божественное право на Святую Землю.

Писатель Фридрих Горенштейн беспрепятственно и безнаказанно (никого не удивив) публикует в берлинском эмигрантском журнале отчетливо расистские статьи. Полтора десятка лет назад, в расцвет застоя, Виктор Петрович Астафьев вступил в переписку с Натаном Эйдельманом и подвергся всесоюзному неформальному интеллигентскому остракизму за гораздо меньшие грехи. Как говорил чукча из известного анекдота: "Однако, тенденция!"

Предлагаемая работа представляет собой попытку понять и проанализировать причины, генезис и особенности современного постсоветского еврейского национализма. Материалом для нее послужили публикации в "русско-еврейской" эмигрантской прессе восьмидесятых-девяностых годов - в израильских газетах и журналах, изданиях Еврейской общины и Еврейского культурного общества Берлина, Еврейской общины Потсдама и многолетний опыт дискуссий с "носителями национального самосознания".

Национальная идеология (любая) - вещь для "своих".Она совершенно не рассчитана на широкое обсуждение. Исследователь со стороны, тем более - "инородец", наталкивается либо на глухое враждебное молчание, либо на откровенное вранье. Так, крупный функционер Берлинской еврейской общины Мария Браунер не постеснялась заявить корреспонденту берлинской газеты "Тагесшпигель", что "еврейские эмигранты из бывшего СССР" не придают никакого значения своей русской культуре и мечтают только о скорейшем приобщении к еврейству ("Tagesspiegel", 19.7.95). Тут интересен не только сам факт вранья, но и уверенность в том, что не найдется желающих уличать. Такой смельчак должен учитывать постоянную возможность при неосторожном вопросе получить вместо ответа ярлык "антисемит" без возможности отмыться. Один мой знакомый, издатель серьезного эмигрантского журнала, десятилетиями боровшийся с советской властью и оттянувший наконец свой вполне заслуженный срок уже на заре перестройки, отказался касаться "еврейской темы". "Я - русский и не могу вмешиваться в еврейские дела," - сказал он. Интересно, что отсутствие пролетарского происхождения не мешало ему воевать с советской властью.

В этом смысле я оказался в привилегированном положении. Собеседники и оппоненты держат меня, ввиду чистокровности, за своего - сначала, по крайней мере. И расслабляются. Как тот ленинградец, о котором шла речь вначале. Зато и гневаются потом особенно сильно - имели дело не только с идеологическим врагом, но и с предателем национальных идеалов, которых любой еврей обязан придерживаться по факту рождения.

Некоторые вполне искренние доброжелатели предостерегали меня от публикации книги. Дескать, ее могут использовать антисемиты. Сомневаюсь. Не вижу как. Книга направлена против любых национально-патриотических идеологий. Использовать ее в борьбе между ними, не перевирая, нельзя. А от вранья, спекуляций и передергиваний никто не застрахован.

Я благодарен всем, кто прислал или напечатал письма и рецензии на мои публикации, в первую очередь профессору из Женевы Шимону Маркишу (" Наперевес с чем?", КОНТИНЕНТ, №75, 1993 г."). Таким путем был получен неоценимый материал по психологии националистов.

Иронизировать по этому поводу легко, но не сказать, что бы очень приятно. Возникает странное чувство, когда приходится в конце двадцатого века поднимать проблемы, казалось бы, решенные в цивилизованных странах десятилетия назад, когда даже такая простая мысль, что в демократическом обществе ВСЕМ МОЖНО ОБСУЖДАТЬ ВСЕ, оказывается далеко не очевидной,

Продолжение - http://www.chmelnizki.de/texte/buch1.html