А при чем тут, спросите, физика? Дело-то в том, что в физике такое разбивание мира на части и рассмотрение объекта в короткий промежуток времени, пока в нем не произошли качественные изменения, оказывается очень полезным, а зачастую и единственно возможным методом исследований. И поэтому, когда при Хрущеве вопрос о положении в биологической науке снова стал в повестку дня, а фактический министр физики Л.П. Берия был уже злодейски убит, распоясавшиеся физики полезли со своими, простите, убогими методами в биологию, а потом навязали свой способ мышления остальной интеллигенции. (Говоря об убогих методах мышления физиков, я, конечно, имею в виду их убогость в приложении к биологии и политике, а не к точным наукам). Академик И.Е. Тамм писал тогда своему другу-биологу Любищеву о Т.Д. Лысенко: «Нелепость его основных положений и, главное, его полный алогизм мне ясны, но неясно, были ли в его архиве (хотя бы в сравнительно отдаленном прошлом) какие-либо существенные достижения, или и этого не было».44 То есть, нелепость положений, подтвержденных всем развитием биологии XX в., ему, видите ли, очевидна. А причина этой «очевидности» в том, что И.Е. Тамм в то время не знал о существовании других биологических фактов, кроме гороховых законов Менделя, и совершенно логично выводил из одного этого факта свое отношение к биологии. А владей он диалектикой, может быть, засомневался бы, несмотря на законы Менделя. (По воспоминаниям все того же Сахарова, «И.Е. [Тамм] любил повторять, что его интересуют все науки, кроме философии и юриспруденции».45) Действительно умные люди, например, Тимирязев, с самого начала осудили вейсманизм, хотя опытных данных Мичурина и Лысенко у них не было.
Все-таки прав был И.В. Сталин, говоря, что учить марксизму-ленинизму надо абсолютно всех специалистов. Да, их учили, но плохо, неправильно. Сталина слишком буквально поняли. Учить надо было марксистско-ленинскому диалектическому мышлению, а вместо этого учили отвлеченным и малоактуальным образцам диалектического мышления - заставляли конспектировать устаревшие работы В.И. Ленина. Чтобы понять эти работы, нужно было вникнуть в тогдашнюю идейную атмосферу. Естественно, занятия по диалектическому материализму пошли больше во вред.
Еще одна проблема - то, что интеллигенция воспитывается на книжных знаниях, а не на реальном опыте. Выучить диалектику, как В.В. Маяковский, «не по Гегелю», у нее нет возможности, поэтому приходилось учить ее диалектике по книжкам. А это не всегда получается. К тому же, если заставлять ученых учить философию, это отнимет у них много времени, может затормозить развитие науки.46 Пожалуй, надо предоставить им выбор: либо они учат философию и школьные основы знаний во всех областях и принимают строгое наказание за любую ошибку, допущенную вне своей области, либо не лезут в политику и общественные дела. Ответственность за ошибки должна быть предусмотрена по-всякому, для каждого гражданина, в том числе для академиков-теорфизиков. Академиком можешь ты не быть, но гражданином быть обязан.
В любом случае, начинать учить диалектике (неявно) нужно с самой школы. Если Россия хочет остаться Россией, то и школьные науки она должна преподавать несколько иначе, чем на Западе. Нужно постоянно держать в голове две закономерности, уже изученные выше. С одной стороны, западное мышление традиционно рассматривает явления независимо друг от друга, «вне их великой общей связи» (Ф. Энгельс). Поэтому вейсманизм-морганизм, игнорировавший роль внешней среды, легче прижился на Западе, чем у нас. С другой стороны, принятый в науке философский подход влияет на формирование в данном обществе определенного типа мировоззрения. Начиная с 60-х будущих интеллигентов не учили диалектическому мышлению на примере мичуринской биологии - и вместо диалектического мышления родилось «новое». Это когда «легкость в мыслях необыкновенная». Что же до наших физиков-теоретиков, то они и до 60-х развивались «долго и односторонне», и уже тогда неспособны были ни понять суть спора, ни вникнуть в утверждения мичуринцев и морганистов, ни честно разобраться, кто прав. Все же не зря на сессии ВАСХНИЛ47 приводились слова Энгельса из Анти-Дюринга (то же самое говорится у Сталина, но физики не прислушались бы к Сталину; впрочем, им и Энгельс - как об стенку горох):
«Разложение природы на отдельные ее части, разделение различных явлений и предметов в природе на определенные классы, анатомическое исследование разнообразного и внутреннего строения органических тел, - все это было основой тех исполинских успехов, которыми ознаменовалось развитие естествознания в последние четыре столетия. Но тот же способ изучения оставил в нас привычку брать предметы и явления природы в их обособленности, вне их великой общей связи, и в силу этого - не в движении, а в неподвижном состоянии, не как существенно изменяющиеся, а как вечно неизменные, не живыми, а мертвыми. Перенесенное Бэконом и Локком из естествознания в философию, это мировоззрение создало характерную ограниченность последних столетий: метафизический способ мышления».
14. Культура мысли, внимательность и знание философии
Вы только смотрите в книгу.
Из реплики на сессии ВАСХНИЛ48
Чувствуется огромное умственное движение в нашей интеллигенции
и не только старой, но и у молодежи.
Из письма Любищева Шмальгаузену, 1956 г.49
Делясь своими воспоминаниями о борьбе с мичуринцами, морганисты с друзьями всячески создавали впечатление, что академик Лысенко и его сторонники были, как говорил Голохвастов, «хамло необразованное». На самом же деле, определение чьего-либо хамства или, наоборот, глубокого ума - вещь весьма субъективная. По крайней мере, читая стенограмму ВАСХНИЛ, можно заметить, что выступления мичуринцев, за исключением отдельных ляпсусов, отличались более высокой культурой рассуждений, хотя они и не церемонились с выбором наукообразной терминологии и частенько употребляли к морганистам нелестные эпитеты. Это очевидное превосходство (я про рассуждения, а не эпитеты) позволило им делать правильные научные выводы при минимуме исходных данных. Ярким примером таких рассуждений служит доклад Т.Д. Лысенко, но я приведу отрывок речи В.А. Шаумяна, директора Государственного племенного рассадника крупного рогатого скота костромской породы, в которой рассказывается об истории выведения породы в совхозе «Караваево».
Подробно описав мичуринские методы, с помощью которых удалось вывести породу, оратор описывает ее свойства, а затем в ходе небольшого рассуждения опровергает морганистскую точку зрения, что «гены» породных качеств были заложены в коровах до начала селекционной работы, что они были у далеких предков коров, а мичуринские методы только раскрыли эти «гены», позволив им проявиться. Это внешне простое рассуждение представляет замечательный образец диалектического мышления, которому нам еще учиться и учиться:50
«Что именно обеспечило такой большой успех нашей работы?
Первое и основное условие успеха в породообразовании - это обильное и интенсивное кормление животных во все периоды их роста, развития и продуцирования.
Второй не менее важный фактор (я лично ставлю его наравне с кормлением) - умелое интенсивное доение коров.
Третий фактор - умелое воспитание животных, соответствующий уход за ними, так как все наши действия на организм животных в конечном итоге преломляются через его периферическую и центральную нервную систему.
Четвертое - на основе обильного кормления, интенсивного умелого доения и правильного соответствующего ухода за животными мы проводили отбор лучших животных <...>
Пробные забои животных показали, что [в результате этих действий] все важнейшие органы коров совхоза «Караваево» сильно изменены. Легкие, печень, почки, селезенка, органы пищеварительного тракта (желудок, кишки и т.д.) и особенно сердце весят в 1,5-2 раза больше, чем у обычных коров. <...>
Основные физиологические нормы - дыхания, пульса и даже температуры - у караваевских коров повышены (пульс 70-86 вместо 55-60. - М.К.). <...>
Поражает большой вес вымени коров, составляющий 15-18 кг, в то время как у обычных малопродуктивных коров средний вес вымени обычно составляет 0,5-1,5 кг. <...>
Есть еще один момент, который необходимо здесь осветить. Когда формальных генетиков на основании многочисленных фактов приводишь в тупик, они выставляют такой «аргумент» - ладно, признаем, что действительно произошли изменения, они даже разительны, но знаете, все же эти изменения не есть результат воздействия внешних условий, они имелись в скрытом виде в наследственных задатках, в первоначальном генофонде, они собственно вами и «вскрыты». Этим только и объясняются эти изменения, а поэтому здесь вами собственно ничего нового не создано. <...>
Становясь на позиции морганистов-менделистов, надо, очевидно предполагать, что когда-то предки наших коров имели действительно большие наследственные задатки - порядка 15-16 тыс. кг молока, 800-900 кг живого веса, вес вымени коров 20-25 кг и т.д. Детальное изучение генеалогии нашего стада в течение сорокалетнего периода ничего этого не подтвердило, да и не могло подтвердить. Стало быть, речь может идти о более давних временах. Приходится предполагать, что много тысяч лет назад молочный скот возник каким-то образом с определенными задатками наследственности, которые нами сейчас «вскрыты». Спрашивается тогда, кто же и когда «вложил» эти гены и наследственные задатки в душу или тело наших коров? Кому нужны были такие высокие удои и вес, какая историческая, естественная или биологическая целесообразность диктовала или вызывала необходимость суточного удоя коровы, например, в 50-60 кг молока? Совершенно бесспорно, что для существования и развития потомства (теленка) нужно было всего лишь 200-250 л молока, в день не более 3-5 л. Чем же объяснить присутствие генов-носителей продуктивности 15-18 тысяч кг молока в год, 50-60 кг в день? Могло ли вообще такое животное когда-либо существовать хоть сколько-нибудь продолжительное время? Безусловно, нет. По своему весу, по форме, объему и весу вымени такое животное лишено возможности не только быстрого бега, но и относительно медленного передвижения. Одно только это обстоятельство сделало бы его прекрасной и легкой добычей для самых малосильных и малоэнергичных хищных зверей.
Абсурдность такого предположения и утверждения очевидна. Ясно совершенно, что современная молочная корова есть результат исторически длительного процесса, результат человеческого труда. И все, что связано с повышением продуктивности животных, есть результат систематического, упорного, многовекового воздействия на организм коровы со стороны человека».
* * *
Что ж, с мышлением Т.Д. Лысенко и его сторонников мы, вроде бы, разобрались. А что же было с противоположной стороны? На сессии было несколько выступлений, где приводились эксперименты, подтверждающие правоту мичуринской биологии на животном мире (на саламандрах, кроликах, крысах), а В.А. Шаумян, как мы только что видели, на примере выведения костромской породы долго и подробно рассказывал, как принципы мичуринской биологии применить в селекции улучшенных пород домашнего скота. В других выступлениях описывались мичуринские методы выведения кур и овец. Неоднократно озвучивался общий мичуринский вывод: вопреки представлениям формальных генетиков, условия содержания животных сказываются на породных качествах. (Попробуйте не взять на зиму в дом породистую собаку - оставить в будке). Казалось бы, не заметить эти выступления невозможно. Но вот на трибуну выбегает морганист Завадовский, академик, и, ритуально поплевав на своего кумира Моргана51, выдает:52
«Вряд ли кто может серьезно предложить мичуринское направление в отношении животных организмов, особенно в свете той вариации, которую придает Т.Д. Лысенко вегетативной гибридизации видов. Вегетативные гибриды на животных, кроме создания химер - разнокрылых бабочек, - еще не предлагались. Дайте конкретно указания и предложения, как применить методы вегетативной гибридизации (первый символ веры Т.Д. Лысенко) по отношению к животному миру».
Как говорится, я тебе про Фому, а ты мне про Ерему.53
Однако это не все, что можно сказать об уме морганистов. Между прочим, противники мичуринцев тоже пытались использовать на сессии «философские» аргументы, но как неуклюже и нелепо у них это получалось! Вот, например, как это делает наш персонаж Завадовский:54
«В той же работе тов. Лысенко я вижу несколько мест, где он прямо и ясно говорит о том, что он не признает категорию случайности, как форму закономерности, признаваемую марксистской диалектикой:
«В редчайших случаях, - [пишет Лысенко], - если и можно наблюдать перенаселенность, то это происходит не на основе биологической необходимости (закономерности), а чисто случайно и не входит в цепь закономерностей эволюции» («Совхозное производство», N 1, 1946 г.)
Как это понять? - вопрошает идеологически подкованный морганист Завадовский.- Ведь мы хотим, чтобы нас честно убедили, что Т.Д. Лысенко не обязывает нас перестроить всю нашу линию понимания марксистской диалектики. Здесь отрицание случайности. Мы обучаемся азбуке марксизма по трудам классиков, которые нас справедливо учат рассматривать случайность как форму проявления закономерности».
Как видим, цитату Т.Д. Лысенко морганист Завадовский употребил сногсшибательным образом. Во-первых, высказывание Лысенко недопустимо вырвано из контекста, так что не вполне понятно, о чем идет речь в цитируемой статье. Во-вторых, Лысенко, скорее всего, употребляет слово «случайно» в самом обычном смысле, в котором оно употребляется в русском языке; не исключать же слово из языка только из-за того, что какой-то морганист чегось неправильно вычитал у классиков марксизма (как говорят украинцы, «недочув»)!
Вот, например, мы говорим: «пока морганист Завадовский стоял в очереди за двадцатью сортами вожделенной колбасы, ему на голову случайно упал кирпич». Слово «случайно» здесь просто значит, что факт падения кирпича не связан ни с личностью Завадовского, ни с тем, что он морганист, а с ветхостью здания или халатностью строителей. Если же подставить здесь слово «закономерно», то получится, что хотели убить именно его. Вот он придет в себя в больнице (а он выживет, ибо лоб чугунный) и станет вопить, что покушение организовано лично Лысенко и осуществлено Лепешинской!
Что же касается цитаты Т.Д. Лысенко, то у него слово «случайно» означает, по-видимому, что причины явления выходят за пределы объекта рассмотрения данной науки, в данном случае - биологии отдельного вида, эволюции отдельного вида. Перенаселение может быть вызвано, например, стихийным бедствием, уничтожившим источник питания или, наоборот, убившим хищников, поедающих данный вид. В нормальных же условиях численность вида очень тонко регулируется совокупностью внешних и внутренних факторов (условиями биоценоза и свойствами вида), поэтому перенаселения не происходит. Эволюция уничтожает виды, неспособные к регуляции; человек к таковым не относится.
А вот если на покрытый травой остров привозят несколько коз с козлами, на которых нет подходящих львов (был такой случай в Тихом океане), то козлы размножаются, пока не сожрут всю растительность. Как видим, перенаселение получилось чисто случайно, из-за вмешательства человека, а на больших островах и материках, где давно налажен соответствующий биоценоз (включая хищников), перенаселения не получается. Похоже, что именно это и имел в виду Лысенко.
Кстати, вопрос о «перенаселении» тоже попал в число спорных не случайно, а закономерно, хотя и не был основным на сессии ВАСХНИЛ. Его политическое звучание связано с распространенными на Западе (и ныне пришедшими к нам) концепциями неомальтузианства. Ух, наука!
* * *
Посмотрите. Одному из лидеров советского морганизма Завадовскому (он не какой-нибудь профессор, а академик!) предоставили возможность высказаться на сессии. Ему даже время для выступления продлили, чтобы смог сказать все, что хочет. Но он не говорит по существу спорных вопросов, он пытается обвинить Лысенко во вредительстве против марксистко-ленинской философии и советского животноводства. И вместо того, чтобы лягнуть Лысенко, морганист Завадовский оба раза обо...рался сам! И это мозг нации?
Союзники морганистов из числа физиков-теоретиков в биологии ничего не смыслили. Но чтобы понять морганиста Завадовского и мичуринца Шаумяна, не надо быть биологом: их рассуждения очень ясные. Почему же физики не пытались вникнуть в слова Завадовского и Шаумяна? Почему они не предъявляли к Завадовскому столь же жесткие требования, как к Лысенко?
Вот и скажите сами, можно ли было с такими мозгами нации не поссориться.55
Словом, морганисты и их союзники заслуживали наказания не только по политическим причинам, но также за нежелание и неумение думать. Их пытались научить...
«Но, видно, воспитатели напрасно время тратили».
15. «Be careful!»
Интеллигент гадит бескорыстно.
М.М. Саяпин56
Сажать надо таких, как Сахаров! Судить!
Т.Д. Лысенко57
Как можно догадаться, противоборство сторон в советской биологии носило мировоззренческий характер и касалось едва ли не всех вопросов жизни. В частности, читая стенограмму памятной сессии ВАСХНИЛ, я наткнулся на совершенно разное отношение научных школ к окружающей природе и к допустимому вмешательству в нее. То, как это различие сказалось потом в организации сельского хозяйства у нас и на Западе, - отдельная тема, сейчас же обратим внимание еще на одну сторону конфликта. Судя по всему, мичуринская биология была одним из первых направлений в науке западного типа, ученые которого не замыкались на познании истины в своей узкой области, а осторожно подходили к методам познания истины, стараясь не навредить природе и миру, в котором живут. Они оценивали глобальную роль своей науки и ответственно подходили к последствиям, к которым могли привести их результаты. Касалось это как возможных способов воздействия на природу, экологических последствий деятельности, так и политико-философских выводов из научных теорий. Если же выйти за рамки своей науки и посмотреть на связь ее с другими областями человеческой жизни, то часто так и получается: на одной чаше весов - узкие интересы твоей науки, порой даже научная истина, а на другой - правда, и приходится делать нелегкий выбор.
Собственно, сегодня мы сплошь разбирали примеры таких явлений. Было ли зерно научной истины в исследованиях формальных генетиков? Безусловно было. Зерно истины было даже в бреднях Давенпорта: мы видели это на примере людей, не вырабатывающих достаточно дофамина и попадающих, в определенных условиях, в наркозависимость.58 Но чего стоит это зерно истины по сравнению с теми «побочными эффектами», к которым приводили ошибки менделизма-морганизма и возведение рационального зерна формальной генетики в ранг всепоглощающей абсолютной истины? А подойди все эти вейсманы, морганы, бригамы к своим исследованиям менее безответственно, стараясь не навредить, то не было бы и «побочных эффектов». И нечего страшиться политического контроля над наукой: если бы исследования расиста Давенпорта или психопата Мониша прекратили силовыми средствами, человечество от этого только выиграло бы. Шутка ли - лезть скальпелем в мозг живого человека, не зная даже в общих чертах механизм действия лоботомии? И кому нужна лоботомия Мониша, если он тысячи людей угробил без медицинского и научного результата, а настоящее хирургическое лечение психических заболеваний (до сих пор с побочными эффектами) стало возможным только с совершенствованием техники?
Вот нам говорили, что Лысенко погубил генетику. Мы видели, что это не так. Но предположим даже, что это правда. Дело ведь в том, что это только один предположительно правдивый факт. А евгенические законы и массовая стерилизация в САСШ и Германии, равно как и насаждение капитализма с помощью «биологических» аргументов, - это уж точно правдивый факт, хотя и другая сторона проблемы. Так давайте взвесим две стороны одного явления и подумаем, как бы мы поступили на месте советского руководства. Неужели то, что у нас не было стерилизации и евгенических законов, или то, что перестройка не удалась в 60-х годах, - это не достаточная компенсация за (мнимую) потерю приоритета в некоторых открытиях цитологов? Ведь первой совершенно здоровой реакцией нормального человека на извращения расистов было бы устранить источник этих извращений! Именно эта реакция и раскрыта Л.Н. Толстым в диалоге Нехлюдова с княгиней Софьей Васильевной (мы еще к этому вернемся): если теории наследственности оправдывают бесчеловечные порядки, то и теорий таких не нужно, и наследственность не грех отрицать. Сама по себе наука не обладает абсолютной ценностью.
Еще нам говорили, что гонения на генетику, на низкопоклонство и проч. были преступлением. Но дело-то обстоит как раз наоборот! Преступление было совершено потом, когда власти равнодушно взирали на разрастание смертельных для советского общества идей. Долг руководства - стоять на страже интересов страны и защищать ее от всех опасностей, даже если при этом приходится жертвовать чем-то менее значимым (например, развитием формальной генетики). Если бы Сталин и Жданов под предлогом «защиты науки» поддержали морганистов в борьбе с Лысенко или сохранили нейтралитет, то именно это и было бы преступлением, преступной халатностью. Ибо интересы страны важнее, чем интересы доморощенных морганистов-шмальгаузенов и завадовских. Задача руководителя - оберегать страну от всех опасностей: не только военных и экономических, но также от идейного разложения и кадрового перерождения. Если он этого не делает (как хрущевско-брежневское руководство), то это преступная халатность.
В чем главное преступление перестроечно воспетого генетика Тимофеева-Ресовского, которого навязывали в моральные авторитеты? В том, что даже в годы Великой Отечественной войны он продолжал свои исследования в лабораториях гитлеровской Германии. Он там «познавал истину». А чего бы стоила эта «истина», кто бы ею воспользовался, если бы победила та страна, науку которой он обогащал научными знаниями? Неужели эта научная истина стоила измены? И насколько нужно выжить из ума, чтобы заявлять потом, что его «незаконно репрессировали»? Как можно не понять, что наказали его совершенно заслуженно (хотя и недостаточно) именно за то, что он свою «научную истину» поставил выше судьбы Родины, на которую в ее тягчайшую минуту ему было наплевать и на врагов которой он так услужливо работал?!
А то, что Тимофеев-Ресовский был мразью, показывает его поведение потом, после освобождения. Человек, который понимает, что оступился и правильно наказан, сидит тихо и не высовывается. А этот участвовал в антилысенковской деятельности, а затем рассказал Даниилу Гранину о своих «страданиях» после ареста, чтобы перестройщики могли использовать его воспоминания в антисоветских целях. Он мстил. «Ему захотелось всем отомстить за собственные пакости. Вспомнил он вдруг теперь кстати, как когда-то, еще прежде, спросили его раз: «За что вы такого-то так ненавидите?» И он ответил тогда, в припадке своего шутовского бесстыдства: «А вот за что: он, правда, мне ничего не сделал, но зато я сделал ему одну бессовестнейшую пакость, и только что сделал, тотчас же за то и возненавидел его»». (Ф.М. Достоевский. «Братья Карамазовы»).
В чем главное преступление физиков, химиков и проч., помогавших морганистам свергнуть Лысенко? Во-первых, они не разобрались по существу спора, поверив на слово знакомым биологам. Во-вторых, они не подумали, к чему приведет пропаганда ими достижений формальной генетики.
Главное же преступление морганистов аналогично преступлению науки, которую они двигали. Им было наплевать на последствия своей деятельности: их, в лучшем случае, только свои узконаучные проблемы волновали.
Также и главное преступление всей советской интеллигенции состоит в ее полной безответственности, в нежелании подумать о последствиях идейных положений, которые она развивает. Казалось бы, что опасного в генетических или социологических исследованиях? Что опасного в безобидных кухонных разговорах? Ан нет. Аукнулось, да еще и как! Самое ведь паршивое - что почти никто из интеллигенции доселе не испытывает морального дискомфорта из-за когда-то сказанных глупостей. Глупостей, которые в ходе интеллигентской болтовни разошлись в обществе и помогли разразиться катастрофе. Попробуй сейчас намекнуть кому-нибудь из кухонных умников, как он из генетики выводил, что «людей не переделаешь», так ведь и не вспомнит! У таких в бедах страны то Ельцин виноват, то Кучма с Чубайсом. А ведь Ельцин с Кучмой и Чубайсом всего-то претворяют в жизнь кухоннорожденные идеи интеллигенции, чего их винить?
* * *
История развития генетики, как и вся история ХХ в., преподает русской интеллигенции урок осторожности и ответственности. Оказывается, нужно думать о том, что думаешь, не говоря уже о том, что говоришь и делаешь. Не замыкаться на одной стороне явления, постараться найти их как можно больше и оценить. Ибо живем мы в очень взаимосвязанном мире, и если не понимать своей роли в нем, то одним только думанием или недодумыванием, действием или бездействием можно такого наворотить, что, даже если лично тебя последствия не заденут, то, по меньшей мере, совесть заест. Заглушить ее, если не ослепить себя, трудно.
А тех, кто ослепил себя и не думает сам, накажут и будут заставлять. Они ничего не выиграют.
* * *
То, как мы в течение 30-40 лет трактовали давнишнюю биологическую дискуссию - это тот самый односторонний и поверхностный взгляд, то самое недодумывание, которое привело к печальным последствиям и за которое теперь должно быть стыдно. Получилось, что достаточно посмотреть на 2-3 стороны одного и того же явления, поподробнее с ними разобраться - и история предстает перед нами не в виде упрощенных яркокрасочных картинок вроде новых американских мультиков, а в виде многоцветного полотна. Вглядываясь в его детали, мы начинаем понимать, чем были вызваны действия наших предков, и удивляться тому, до чего же наивно все это себе представляли.
* * *
А Трофим Денисович Лысенко был не просто великим ученым и замечательным философом, но и выдающимся Гражданином. Поэтому он действовал, исходя из высших интересов своего народа и своей Родины, т.е. моего народа, моей Родины. И никто до сих пор не убедил меня, что он ошибался.
Послесловие
Л.Н. Толстой об умном человеке:
«- А вы верите в наследственность? - спросила княгиня Софья Васильевна Нехлюдова, тяготясь его молчанием.
- В наследственность? - переспросил Нехлюдов. - Нет, не верю, - сказал он...» («Воскресение»).
44 А.А. Любищев. В защиту науки. Статьи и письма. Ленинград, «Наука», Ленинградское отделение, 1991, с. 285.
Естественно, биолог Любищев разъяснил другу-физику, что и практических достижений у Лысенко никаких, и И.Е. Тамм бросился спасать биологию от шарлатанства. Что же касается научной честности самого Любищева (а он, в свою очередь, был другом троцкого советской биологии, морганиста Шмальгаузена), то тут можно почитать его сборник «В защиту науки» (только после стенограммы), в котором порой встречаешь по три подлога на страницу. Вот открываю эту книгу наугад (честное слово, не выбирал) и читаю первый попавшийся абзац (там же, с. 228): «...Сам Лысенко в борьбе против генетиков на сессии ВАСХНИЛ выставил как главный философский аргумент то, что знаменитый физик Шредингер в своей книге «Что такое жизнь [с точки зрения физики]?» договорился до бога, хотя тут Шредингер выражал только свое личное мнение». Ну, если Любищев на 35 страницах доклада Т.Д. Лысенко не нашел более весомых философских и научных аргументов, то можно только посочувствовать его студентам. (На самом же деле, Э. Шредингер не выражал личное мнение, а честно изложил все нелепые положения вейсманизма-морганизма и сделал из них неизбежные выводы).
Кстати, Эрвин Шредингер - тоже один из великих физиков-теоретиков XX в. и тоже, как видите, был введен в заблуждение моргановской генетикой.
45 «Знамя», 1990, N 11, с. 148.
46 Когда в конце 40-х выяснилось, что надвигающаяся дискуссия по философским основам физики может отвлечь силы физиков, работавших над атомной бомбой, от самой насущной задачи (срочно создать бомбу), идеологическую работу вокруг физики прекратили (по просьбе Курчатова высказанной Сталину). Я думаю, что шаг этот был в тех условиях абсолютно правильным, ибо угроза атомной агрессии стран НАТО была тогда самой актуальной.
А вот после 1953 г. было самое время «подкрутить мозги» нашим физикам, потому что к тому времени стала нарастать угроза социалистическому строю со стороны физиков. Тогда этого не сделали, вот и повырастали в физической среде сахаровы и шушкевичи.
Но «учиться никогда не поздно». Я не шучу. Освежить головы интеллигенции совершенно необходимо, пусть не вполне добровольно. Нет сомнений, что повышение ее культуры плодотворно скажется не только на развитии науки, но и на всей жизни страны.
47 В речи Д.А. Кисловского, с. 436.
58 Реплика С.С. Перова, обращенная к морганисту Жуковскому, с. 390.
49 «В защиту науки», с. 81. Термин «умственное движение» относится к нарастанию антилысенковских и вообще антисталинских настроений. Далее в письме Любищева следовал оптимистический прогноз: «Я полагаю, что полная свобода научной мысли не только в биологии, но и в философии и в общественных науках у нас будет достигнута примерно в период 1960-1965 гг.»
50 с. 213-219. Я беру речь рядового мичуринца, а не доклад Т.Д. Лысенко, потому что злые языки поговаривают, будто бы доклад Лысенко правил сам Сталин. Впрочем, будь это даже правдой, что же предоссудительного в том, что научный руководитель проверяет готовность ученика к ответственному выступлению?
51 Дело в том, что на самой сессии никто из морганистов не осмеливался защищать ошибки формальной генетики в первоначально абсурдной форме (так, как они были изложены в американской энциклопедии). Слишком уж неопровержим был доклад Лысенко. Большинство формальных генетиков начинали выступления с того, что их-де неправильно поняли, что и они, якобы, критиковали Моргана и его положение о полной независимости генов от условий жизни. Однако они продолжали отстаивать «неопределенность» влияния внешней среды на наследственность и уходили от ответа на вопрос о наследовании приобретенных признаков.
52 с. 291.
53 Я, правда, взял выступление Завадовского как самое показательное: это совершенно клинический случай, остальные морганисты выглядели поумнее.
54 с. 294.
55 Насколько слабоумны были формальные генетики в общих вопросах, видно хотя бы по тому, каким дебильным экспериментом они опровергали возможность наследования приобретенных признаков. Начиная с Вейсмана, многие «исследователи» поколение за поколением отрубали хвосты мышам в надежде получить бесхвостую мышь. Естественно, это не удавалось. На основании описанного опыта они заявили, что наследование приобретенных признаков (например, потери конечности) невозможно. Как заметил упомянутый биолог Любищев, когда в нем потом начала просыпаться совесть, опыта с мышами можно было и не проводить: широко известно, например, что евреи и некоторые другие народы сотни лет проводят обрезание, но природа так и не избавила новорожденных от участия в процедуре.
А ведь из положений мичуринской генетики явственно следует, что под приобретенными признаками следует понимать те признаки, которые вырабатываются самим организмом под влиянием внешней среды, в ходе его развития и приспособления к условиям внешней среды. Отрубленный хвост - это не выработанный организмом признак, а травма, несчастный случай.
Поэтому куда умнее было бы поместить мышей с отрубленными хвостами в нормальные условия развития с тем, чтобы им пришлось много двигаться. Очевидно, с потерей хвоста регуляция движений у них будет существенно затруднена и вызовет соответствующее приспособление вестибулярного аппарата или перераспределение массы тела. Почему же не исследовать, насколько будут наследоваться эти изменения? Это же очевидный эксперимент! Между прочим, после того, как я задумался о подобном опыте, я прочитал в стенограмме сессии о прямом опытном подтверждении такой возможности (опять-таки, в выступлении Н.Г. Беленького):
«Гриффит вызывал у крыс наследственные специфические нарушения равновесия (вестибулярный дефект), заставляя родительские особи в течение до 1,5 лет постоянно вращаться в круглых клетках либо по направлению часовой стрелки, либо против часовой стрелки. Этот дефект вестибулярного прибора передавался по наследству».
Что же касается непреходящего еврейского вопроса, то тут Любищев погорячился: многовековая процедура обрезания никак не опровергает наследования приобретенных признаков во всей природе из-за одной исключительной особенности евреев. Дело в том, что, как известно, национальные признаки у евреев передаются только от матери. Поэтому еврейские мальчики рождаются необрезанными.
56 «Дуэль», N 28, 2001 г.
57 «Знамя», N 12, 1990 г., с. 84. Из одного этого восклицания видно, насколько глубока пропасть между лагерями Лысенко и Сахарова.
58 Впрочем, пока что изучение наследственной предрасположенности к наркозависимости пользы не принесло: с ростом наркомании в десятки раз за годы горбачево-ельцинских реформ всем должно быть очевидно, что болезнь эта социальная. На фоне социальных причин наследственностью можно пренебречь.
