На фронте льется кровь борцов за Русь Святую, а в тылу происходит вакханалия. Лица же офицерского звания пьяными скандалами позорят имя добровольцев; в особенности отличаются чины дезертировавших с фронта частей. Все это подрывает веру в спасение Родины и наш престиж. Вдобавок спекуляция охватила все слои общества ...
Генерал Слащов
(Слащов-Крымский Я.А. Белый Крым. 1920 г.: Мемуары и документы. М., 1990. С.12-13)
Естественно, основная часть главарей прогитлеровских формирований, прекрасно понимая суть гитлеровского
режима, ни за какую идею не боролась, а попросту решала свои сугубо шкурные вопросы, попутно всячески
пресмыкаясь перед немецкими хозяевами. Это касалось как предателей, так и перешедших на службу III Рейху
эмигрантов, типа Краснова и Шкуро. Впрочем, последним было не привыкать, ведь еще в 1918-м атаман
Краснов выступил против большевиков под лозунгом не восстановления на престоле царя-батюшки, и даже не
созыва Учредительного Собрания, а создания на Дону независимой казачьей республики под покровительством германского кайзера! За такое на Руси всегда было принято расстреливать, вешать или
рубить голову, независимо от цвета развевавшегося над Кремлем знамени. Похоже, наши "поручики
Голицыны" это предчувствовали, потому вели себя зачастую не как русские офицеры, а подобно обычным
холуям и уголовникам. О чем красноречиво свидетельствует мемуары уцелевших, типа вахмистра воевавшего
на территории Югославии Русского охранного корпуса Сергея Вакара.
"Как-то раз в конный взвод зашел приехавший в "Бородино" немецкий унтер-офицер из хозяйственной части штаба корпуса - Вернер. Для его встречи полковник Попов выстроил взвод и скомандовал: "Взвод, смирно, равнение - направо!" Когда же я спросил его, зачем он, будучи лейтенантом вермахта, так встречает унтер-офицера, он мне ответил: "Ну как же иначе, ведь он все-таки немец!"... Конный взвод имел обыкновение во время разъездов завтракать с вином и водкой за счет благодарного населения, причем хозяина дома или сельского старосту предупреждали, что, если он только попробует за угощение взять деньги, то он увидит, что будет..."
