В статье «Ты помнишь, как все начиналось?» Н.Поляков пишет:
Я имею ввиду пресловутую проблему «вала». Это был неправильно выбранный показатель отчетности, перекореживший советскую экономику.
В хрущевское время, еще до косыгинской реформы «вал» (план по «валу») стал играть все большую и большую роль в экономике, в стимулировании (неправильном) руководителей предприятий Снижать себестоимость продукции стало невыгодно (поскольку при этом автоматически снижалась и отпускная цена продукции).
Рационализация производства, удешевление себестоимости продукции приводили к тому, что валовая стоимость продукции уменьшалась (со следующего года после соответствующего пересчета цен), и в следующем году выполнить план по валу становилось сложнее, что для директора предприятия было чревато лишением премий. В результате рационализация производства замедлилась, научно-технический прогресс забуксовал, рабочие и инженеры потеряли стимулы к рационализации (более того, они в значительной степени потеряли интерес к своему производству, стали считать его не «своим», а чужим.
В результате цены перестали снижаться (знаменитые сталинские снижения цен!), более того, цены стали расти, что при фиксированных ценах в госторговле привело к дефициту и пустым полкам магазинов! Вот такая нехитрая механика, и все из-за пресловутого «вала». (Конец цитаты.)
Что можно на это сказать? Беда не только этой, как и многих других статей, но и психологии многих советских экономистов, занимавшихся созданием и развитием плановой системы социалистической экономики, состояла и состоит в том, что им хочется, чтобы вся система была единообразной! Как говорил нам сержант в армии: красота казармы в ее единообразии!
То есть либо 100% плана, либо 100% рынка! Но в СССР был 1% рынка (когда вы покупали туфли в магазине – вы могли их купить или не купить!). Все остальное был план.
То же относится и к «валу», иногда он был не только полезен, но он даже был единственным решением задачи. Я работал в отрасли, производящей стальные металлоконструкции для строительства промышленных и общественных зданий (каркасы цехов, каркас здания МГУ, кожуха доменных печей и т.д.). Так как и конструкции, и большая часть технологических процессов в отрасли оставались неизменными многие десятилетия, то имелся подробный ценник на практически все виды выпускаемых изделий, его составили работники нашей отрасли путем сопоставления с ценами других конструкций. Поэтому искусственное завышение себестоимости приносило заводу только убытки. Тоннаж изделий устанавливался по проекту, а не по факту, т.е. и здесь завышать вес конструкций сверх необходимого было лишено смысла!
Детальное планирование, – сколько колонн или подкрановых балок изготовить в следующем квартале, – было бессмыслицей, потому что мы нередко еще не знали, какой объект на какую стройку будем изготавливать в следующем квартале. И хотя себестоимость тонны колонн отличалась от себестоимости тонны подкрановых балок, но их соотношение в составе каркаса здания было если не одинаковым, то уж во всяком случае, не отличалось очень резко. В этих условиях общий тоннаж выпуска металлоконструкций за квартал, – а именно это был наш «вал», – давал приемлемые рамочные условия для слаженной работы заводов и поставки металлоконструкций на стройки.
Не утверждаю, что вал как показатель полезен всегда и везде. Госкомитет по ценам при СМ СССР испытывал принципиальные трудности при установлении цены на новые изделия. И, чтобы не мучиться, он запрашивал завод-изготовитель о фактической себестоимости нового изделия, добавлял 15% на прибыль (не знаю, почему именно 15%, но именно так!) – это и была цена нового изделия. Вот тут завышать себестоимость, может быть, имело какой-то смысл, но и то не очень очевидный, если план устанавливался в штуках.
Нет, не вал «перекорежил» советскую экономику! Экономику «перекорежило», в первую очередь, неправильное соотношение между капиталовложениями в производство товаров группы А (производство средств производства) и группы Б (производство предметов потребления), остававшееся неизменным с довоенных времен, когда проводилась ускоренная индустриализация. Экономика позднего СССР работала сама на себя, а не на потребителя. И все советские руководители считали такое положение правильным.
Но кроме того, в каждой отрасли были свои «заморочки». Например, в строительстве отчет шел по объемам освоенных капиталовложений (чем больше денег потратили, тем лучше!?) Наиболее выгодным этапом строительства были фундаменты, вот поэтому дальше стройка замирала, отсюда долгострой!
Очень важный вопрос - оптимальное распределение капиталовложений. Действительно, в 60-е годы в промышленности все капиталовложения шли только на новое строительство, а на реконструкцию и замену оборудования - непропорционально мало. С этого и начался «застой»! В конце 70-х спохватились, начали выделять деньги на «техническое перевооружение». Это было логично: пассивная часть основных фондов (здания) уже есть, да и оборудования нужно заменять несоизмеримо меньше.
Почему не сразу спохватились? Потому что отчитываться легче и красивее, когда скажешь, что построен новый завод. А это техперевооружение (на порядок более эффективное) – пойди проверь его! Появился даже партийно-бюрократический термин - «рапортоемкий объект»!
Было еще много нелепостей. Например, заказывать металлопрокат нужно было на квартал вперед, причем минимальный объем заказа был 63 тонны, так называемая «вагонная норма», У проклятых капиталистов (случилось видеть своими глазами) процедура заказа такая: сегодня позвонил – завтра привезли; заказал столько, сколько нужно, хоть 10 кг уголка. Складов на заводах металлоконструкций у них нет! А у нас на каждом таком заводе внушительный склад, перегруженный многими тоннами ненужного в ближайшие годы металла. Но продать на сторону без согласования с плановыми органами нельзя ни грамма. «Достоинство» такой системы в том, что металлурги могли прокатать больше металла и отчитаться красивой цифрой, их прокатные станы были максимально загружены. А на то, что значительная часть этого металла ржавела без надобности, никто не обращал внимания (хотя об этом много раз писал в «Известиях» тогдашний и нынешний Президент Украинской академии наук академик Е.О.Патон).
Еще сложнее было заказывать станки и оборудование – за год вперед! Потому что заранее «на склад» они не изготавливались, считалось, что это означает нерационально использовать мощности станкостроительной отрасли. У проклятых капиталистов: сегодня перевел деньги, через два дня станок привезли, еще через несколько дней установили и ввели в эксплуатацию….
Плановую систему нужно было шлифовать и совершенствовать, детально по каждой отрасли, но как-то никто этим не занимался, отделывались звонкими отчетами. Как говорили в эпоху застоя: вся энергия паровой машины стала уходить в свисток!…
Ну и моральная обстановка в обществе, и в первую очередь, - в партии стала обывательски-мещанской, всем было на все наплевать! Поэтому и не вышел ни один из 18 миллионов (миллионов!) членов КПСС на защиту Советской власти! Небывалое в истории массовое предательство. А мы называем предателем одного Горбачева, хотя это клеймо должно лежать на всех бывших членах КПСС. Как говорит писатель С.Г.Кара-Мурза: Что же мы, сволочи, с нашей Родиной сделали!
А вот А.Н.Косыгин был из другого теста. Приведу малоизвестный факт. В 1942 году он был представителем Ставки на Ленинградском фронте, тогда под его руководством по дну Ладожского озера был проложен бензинопровод в блокадный Ленинград, питавший всю блокаду горючим Ленинградский фронт и Балтийский флот! За что его И.В.Сталин, у которого Косыгин был заместителем по Совету Министров, и ценил.
