Сталинская индустриализация - путь к свободе. Альтернатива - план Дауэса
Все критики сталинской индустриализации и адепты концепции "Российская Империя и так неплохо развивалась" (хотя далеко не всех словопроизносителей, текстовыдавателей, ссылкосыпателей и прочих имитаторов мыслительной деятельности лично мне хотелось бы называть так вежливо), а так же товарищи "а вот Чаянов, а вот Кондратьев" сознательно (?) упускают простой и принципиальный момент: реальный рост экономики, обеспеченной советской моделью хозяйства, значительно больше официальных цифр, в разы, и даже на порядки, если принимать во внимание кардинальный рост сложности экономической системы.
А так же, все эти товарищи сознательно (?) не обсуждают реально отпущенные России сроки для осуществления этого астрономического увеличения сложности.
Все дело в том, что в царской России машиностроение, на фоне тогдашних стран-лидеров, просто отсутствовало как класс. Если применительно к позднему СССР можно говорить об отставании, как качественном так и количественном (на самом деле простой тест на неуча или экономически вменяемого человека: понимает ли он, что никакого качества без количества нет), и то вовсе не во всех отраслях, то царское машиностроение не выдерживает просто никакого сравнения со своими современниками.
А. Г. Купцов "Миф о красном терроре":
"Россия. Собственное производство станков и инструментов всех видов оценивалось в 90 млн рублей. Ввоз в этой группе на 182 млн. рублей. Непосредственно выпуском станков для металлообработки (токарные, фрезерные, строгальные, шлифовальные) занимались три завода и выпускали оных на сумму 3,7 млн рублей. (Лопаты и вилы проданы на сумму - 2 661 500 руб)
1912 год. В 50 губерний Европейской России было 1747 промышленных заведений по обработке металлов, по производству машин, аппаратов и орудий ремесел. В них работало 283 771 человек.
США. 1913 год. В станкоинструментальной промышленности и в предприятиях по металлообработке всех видов было занято – 7 085 309 человек.
ГЕРМАНИЯ (всего всех видов) 2 086 368 заведений - 10 852 873 человек.
* * *"
Это - важнее - ВСЕГО остального. Развитое машиностроение не просто главный, а единственный практически значимый показатель свободы, незавимости, да и самого права нации на существование, если уж на то пошло. Что, кстати Гитлер и попытался испробовать на зуб.
В России были свои чудеса. Именно чудеса и только чудеса. Например, автоматизация и электрификация военных судов русского флота была самая высокая в мире. Именно чудесами, причем - весьма многочисленными, подобного рода, любят потрясать "критики" коммунистической России. Со спокойной совестью заявляю и утверждаю, что все это - малозначительные мелочи (хотя и высоко ставящие русских инженеров), потому что корнями все это, все равно, не опиралось на собственное машиностроение, собственные БАЗОВЫЕ, системообразующие технологии.
Масштабы скачка, который предстояло совершить России, хоть так хоть этак, с коммунистами или без, мало кто адекватно оценивает. Именно скачка, а не "нормального" развития. "Нормальное" развитие могли себе позволить те же Германия и США.
Кстати, и Германия-то не могла, - в этом то и фокус и учебный (точнее, лечебный) пример для РИ-"филов". Германии, с ее могучим машиностроением, не было места в мире, управляемыми англо-саксами, и она развязала 2 мировые войны,утащившие в гроб более 70 млн человек - ЧТОБЫ ДОБИТЬСЯ ПРАВА НА РАЗВИТИЕ, а нас пугают какими-то непотребными копейками сталинского голодмора.
Хоть и крайне необходимый для СОЗДАНИЯ собственного машиностроения, но все равно очень и очень тактический и ничего кардинально не решающий в большой перспективе план ГОЭЛРО был невозможен в дореволюционной модели. Профессор Гриневецкий, идейный предтеча ГОЭЛРО, был критиком большевиков и сторонником классического капиталистического пути развития России. Его проблема, личная и как ученого, состояла, однако в том, что в капиталистической России его главные научные результаты были никому не нужны, а заинтересовались ими первыми только большевики:
"Кроме Кржижановского, идеей электрификации занима-
лись многие русские инженеры. В первые дни революции,
когда Совнарком только-только формировался, приходили
люди с идеями и предложениями к новой власти с надеждой
на их воплощение. Тогда-то Ленин впервые и услышал о про-
ектах электростанций. В декабре 1917 года в Смольный при-
шел инженер Александр Васильевич Винтер, знакомый
Кржижановского, который предложил Ленину проект строи-
тельства Шатурской станции на торфе. От него, по всей ви-
димости, Ленин узнал о проекте Волховской электростанции
Графтио и заинтересовался им. Через несколько дней, в нача-
ле января 1918 года, Ленин попросил найти Графтио и пору-
чить ему заняться срочной разработкой системы Волховской
гидроустановки.
Идеи Кржижановского об электрификации на основе
использования местного топлива нашли понимание у Лени-
на при достаточно своеобразных обстоятельствах. Осенью
70
1919 года, когда развернулся очередной этап лихорадочной
работы в военном производстве, Красин набрел, в поисках
более полной и точной информации о возможностях русской
промышленности, на книгу профессора В. И. Гриневецкого
«Послевоенные перспективы русской промышленности».
Она была написана в начале Первой мировой войны и содер-
жала в себе анализ состояния русской промышленности,
а также разработку вопроса о том, как она будет развиваться
после войны.
Красин, прочитав книгу, оценил ее и показал Ленину. Тот
ухватился и прочитал ее всю до последней страницы единым
запоем. Не только прочитал, но и исписал все ее поля все-
возможными замечаниями. Гриневецкий, к тому моменту
уже умерший, давал набросок первоочередных мер для раз-
вития промышленности после войны, вывода ее из дезорга-
низации.
Ленин дал этот свой экземпляр книги сначала Цюру-
пе, а потом Рыкову. Рыков, к большому несчастью, этот
экземпляр потерял, за что Ленин его беспощадно обругал.
Но, несмотря на потерю столь ценного экземпляра, Ле-
нин был полон решимости довести начатое дело до кон-
ца. Только вот самые неотложные дела заставили его на
время отложить разработку идеи общегосударственного
плана.
В конце декабря 1919 года Кржижановский подготовил
и представил в ВСНХ записку о запасах торфа и перспекти-
вах его использования. Глеб Максимилианович в ней ничего
нового не сказал, а повторил лишь старые свои идеи. Торфа
в Центральной России много. К северо-востоку от Москвы
лежат огромные торфяники. Торф есть на Урале и в Сибири.
Кроме того, торф добывать очень легко. Для этого не нужно
строить шахты и заводить сложную технику. Достаточно раз-
бить карьер. Торф легко режется, и добывать его можно вруч-
ную. После просушки он становится очень легким и кало-
рийным топливом, которое вполне может заменить дрова
и бурый подмосковный уголь. Поэтому, писал Кржижанов-
ский, нужно для решения топливной проблемы больше вни-
мания обратить на торф, развернуть его добычу и в дальней-
71
шем построить тепловые и электрические станции на торфе
по всей России.
Ленин, уже подготовленный чтением книги Гриневецко-
го, ухватился за сообщение Кржижановского. Вообще, судя
по запискам и заметкам, касающимся вопросов хозяйствен-
ного развития, Ленин и ранее очень сильно интересовался
торфом и возможностями его применения.
Первые эксперименты в этом направлении были сделаны
еще летом 1918 года. Но тогда не удалось добиться сколь-
нибудь серьезных результатов, потому что топка не отвеча-
ла условиям сгорания торфа. Из-за этого притормозилосъ
строительство Шатурской станции. Но уже в декабре
1918 года профессор Т. Ф. Макарьев сумел спроектировать
новую топку, дававшую намного более лучшие результаты
сжигания. Проект энергетики на торфе стал реальностью.
Отложенный из-за активных боев на фронте, этот проект
находился в запасе активных идей, и Ленин к нему вернул-
ся сразу же, как только сложилась более или менее благо-
приятная обстановка. "
(с) Д. Верхотуров, "Сталин. Экономическая революция":
Важнейший момент здесь: экономика РИ находилась в устойчивой потенциальной яме и рынок мог, только теоретически, выйти из этой ямы, только за неопределенно длительное время:
"Русские промышленники и инженеры, безусловно, понимали выгоды электрификации хозяйства, но дело вставало
из-за ряда обстоятельств.
Во-первых, для проведения электрификации нужны
были большие свободные средства. Во-вторых, в России
были слабо развиты те производства, которые могли быть
сразу же электрифицированы: сложное машинострое-
ние, химическое производство, электропромышленность.
А в-третьих, русская электропромышленность находилась
под контролем немецких фирм, которые не желали созда-
вать на свои же деньги себе русского конкурента. Элект-
рификация уперлась в высокую стоимость электрообо-
рудования. Немцы поддерживали уровень производства
в России на таком уровне, чтобы иметь возможность
обслуживать имеющееся электрооборудование, но не
более."
Так что именно сделала именно сталинская модернизация (только после того как ревоюция решила тактические задачи):
Все-таки, что бы там о Бухарине ни говорили, рецепт ин-
дустриализации он предложил чисто теоретический, кото-
рый мало чем отличался от рецепта Преображенского, не-
смотря на то, что первый стремился всеми силами
отмежеваться от второго. С точки зрения теории он, может
быть, и правильный, но неверный и неосуществимый с точ-
ки зрения практики.
К слову сказать, что все противники Сталина выдвигали,
в общем, схожие предложения. Вот Бухарин, Рыков и Том-
ский защищали приоритетный рост легкой промышленнос-
223
ти. Базаров тоже защищал легкую промышленность и осо-
бенно настаивал на импорте тракторов и автомобилей. Со-
кольников требовал приоритетного роста сельского хозяйст-
ва. Того же самого требовали профессора Кондратьев
и Литощенко в Госплане. Все их требования объединялись
одним — сохранением сложившегося положения в экономи-
ке. Они исходили из того, что все пропорции советского хо-
зяйства должны быть в неприкосновенности сохранены.
К лету 1926 года в самых основных чертах оформилась
и сталинская программа индустриализации. Он представил
четкий курс на развитие тяжелой промышленности и маши-
ностроения. Причем машиностроение поднималось, соглас-
но замыслу, на самый высокий мировой уровень. Собствен-
но, развитие машиностроения до мирового уровня и выше —
это и есть программа сталинской индустриализации.
В одной этой фразе заключен большой план. Мировой
уровень конца 20-х годов — это автомобили, тракторы, само-
леты-монопланы, дирижабли, танки. Все эти виды техники
представляют собой сложную комбинацию различных узлов
и агрегатов, каждый из которых требует своего производства.
В одном только автомобиле1 около 3 тысяч деталей.
---
1 Автомобиль 20-х годов — не чета нашему. По сравнению с нашими
машинами он кажется очень простым.
2 Могу привести такой пример. В газогенераторном двигателе, постав-
ленном на конвейер в конце 30-х годов, использовалось 18 тысяч специаль-
ных колец. В 40 тысячах тракторов, которые за год мог выпустить один трак-
торный завод в СССР, таких колец в сумме используется 720 млн штук. Вот
что такое массовое производство!
---
В тракто-
ре — около тысячи. Каждую деталь нужно производить мас-
совым, поточным способом, по своей технологии и на своем
оборудовании. Выпуск одних только метизов и подшипников
превращается в отдельную отрасль машиностроения. Сталь
для каждой детали нужна с особыми свойствами. Для произ-
водства автомобиля и трактора используется с десяток видов
самых разных сталей.
Развитие, например, только одного тракторостроения тре-
бует развития многих сопутствующих производств, начиная
от выплавки высококачественной стали и кончая массовым
изготовлением шайб и гаек2. И для развития автостроения
1 Автомобиль 20-х годов — не чета нашему. По сравнению с нашими
машинами он кажется очень простым.
2 Могу привести такой пример. В газогенераторном двигателе, постав-
ленном на конвейер в конце 30-х годов, использовалось 18 тысяч специаль-
ных колец. В 40 тысячах тракторов, которые за год мог выпустить один трак-
торный завод в СССР, таких колец в сумме используется 720 млн штук. Вот
что такое массовое производство!
224
требуется множество сопутствующих производств. И для раз-
вития самолетостроения тоже. На один самолетный сбороч-
ный цех начала 30-х годов работало около тысячи заводов-
поставщиков.
Для изготовления серпов и кос, плугов и жаток ниче-
го этого не требуется. Для сельхозинвентаря не требует-
ся хромо-ванадиевой и никелевой стали, не требуются
сотни заводов-смежников. Серп можно и в кузнице вы-
ковать из обычного углеродистого железа. Совсем не нуж-
но заводов-смежников для текстильного производства.
Ткацкие машины можно, в крайнем случае, и за грани-
цей купить.
Это веши, самоочевидные для всякого, кто хоть раз дал се-
бе труд познакомиться с машиностроительным производст-
вом. Поставив целью развитие машиностроения, Сталин
оказался вынужденным сделать и следующий шаг, начать
развитие всех сопутствующих производств. Нельзя строить
трактор, если нет качественной стали и чугуна, нет медного
проката, если подшипники и болты с гайками покупаются за
границей. Значит, развитие машиностроения — это одновре-
менно и развитие доброго десятка отраслей: от станкострое-
ния до метизного производства.
Для всего этого хозяйства требуется металл в огромных ко-
личествах. Развитое машиностроение пожирает колоссаль-
ное количество чугуна, стали, меди, никеля и других метал-
лов. Значит, для развития машиностроения нужно развитие
металлургии, как черной, так и цветной. Нельзя строить ни
трактор, ни автомобиль, если нет металла.
Строительство новых заводов во всех отраслях тяжелой
промышленности потребует расхода колоссального количе-
ства строительных материалов, в первую очередь бетона,
кирпича и металлоконструкций. Будут возводиться тысячи
корпусов и цехов, десятки тысяч зданий, сотни тысяч жилых
домов для рабочих.
Для строительства и работы всех построенных заводов
нужно оторвать от земли десятки миллионов человек, обу-
чить их самым разным профессиям и поставить к станкам
и машинам. Работать на земле они, понятно, уже не смогут,
и, значит, нужно позаботиться об их снабжении продовольст-
вием.
Кратко говоря, одна-единственная фраза о развитии ма-
шиностроения и превращении СССР из страны, ввозящей
машины, в страну, производящую машины, означает на деле
огромные изменения в хозяйстве, количественные и струк-
турные, во всех ее отраслях.
Изменения эти — эпохальные. Сталин, в отличие от всех
остальных, повел курс на кардинальные изменения в эко-
номике, курс на ее перестройку. С такой программой Ста-
лин не мог не разойтись с Бухариным. То, что он намере-
вался сделать, в корне противоречило всем взглядам
Бухарина, всем его надеждам и лозунгам. Сталин начал ра-
боту по строительству новых заводов, уже достаточно ясно
понимая, к чему все это приведет. Бухарин же и его сто-
ронники поняли это только тогда, когда дело дошло до Ве-
ликого перелома крестьянства. Но тогда протестовать было
уже поздно.
Это вещи, повторю, самоочевидные. Глубокая связь между
отраслями хозяйства секрета не представляет. Об этом дол-
жен знать любой хоть сколь-нибудь образованный человек.
Только вот советские историки, товарищи с кандидатскими
и докторскими степенями, отдавшие образованию не один
десяток лет, при высоких должностях, с десятками и сотнями
научных работ, тем не менее, упорно этого факта не замеча-
ют. Они говорят, что: «Сталин очень поверхностно знал эко-
номику»; «Сталин не был теоретиком. Его выводы опирались
чаще на цитаты, помноженые на волевые импульсы»; «Ста-
линский интеллект — в плену схемы» [53. С. 195; 201; 217]
и так далее.
Здесь уместно спросить: а сами доктора-профессора эко-
номику хорошо знают? Их интеллект, наверное, точно не
в плену схемы?
Для этого к Пленуму ЦК, который должен был состояться
в начале апреля 1926 года, Рыков, как председатель Совнар-
кома и Совета Труда и Обороны, должен был представить до-
клад о состоянии хозяйства и экономики. На стадии подго-
товки этого доклада стали впервые обнаруживаться
226
расхождения между позициями сторонников Бухарина и сто-
ронников Сталина.
Рыков, давно занимающийся хозяйственной работой
и два года руководящий Совнаркомом, был, пожалуй, наи-
более последовательным сторонником новой экономичес-
кой политики. В области развития промышленности новая
экономическая политика в ее наиболее развитом виде вы-
ражалась в ориентации на внутренний, прежде всего крес-
тьянский рынок, который требовал товаров широкого по-
требления. Рыков как раз отстаивал линию на развитие
именно тех отраслей промышленности, которые произво-
дят такие товары. Приоритет он отдал легкой промышлен-
ности.
В таком духе им был составлен первоначальный вариант
доклада. 17 марта 1926 года Рыков направил проект доклада
Дзержинскому в ВСНХ и своему заместителю по Совнарко-
му Куйбышеву. Они, прочитав доклад, пришли к выводу, что
в таком виде он никуда не годен, и внесли в него большие и
существенные поправки. Рыкову пришлось исправлять текст
доклада. 26 марта исправленный проект доклада был снова
направлен Дзержинскому в ВСНХ, Куйбышеву в ЦКК-РКИ,
а также Кржижановскому в Госплан и Сталину в Секретари-
ат ЦК. Только после внесения ими поправок и уточнений,
которые весьма существенно изменили смысл доклада, нако-
нец был составлен окончательный, удовлетворяющий всех,
текст. В этой редакции он был прочитан на Пленуме ЦК 6 ап-
реля 1926 года.
Основной смысл доклада, кроме, конечно, картины сло-
жившегося положения в хозяйстве страны, сводился к то-
му, что дальнейшее развитие полностью зависит от строи-
тельства новых заводов и фабрик, а это уже полностью
зависит от тех средств, которые есть в распоряжении у го-
сударства. Вывод состоял в том, чтобы развернуть работу по
накоплению капиталов для строительства новых заводов,
и одновременно на уже имеющиеся средства, начать под-
готовительные строительные работы. Шаг за шагом, разво-
рачивая борьбу за экономию средств, работу по получению
доходов от торговли на внутреннем и внешнем рынках,
227
по получению займов, нужно накопить капитал, уточнить
планы строительства и выполнить программу индустриали-
зации.
Это выступление впервые провозгласило программу кон-
кретных мер в деле индустриализации страны, предложило
ее метод осуществления, основанный на конкретных
данных и конкретных достижениях советской промышлен-
ности. Пока в докладе говорилось об индустриализации во-
обще. Сталин, однако, уже тогда говорил о приоритете тя-
желой промышленности и машиностроения, но акцента на
этом делать пока не стал. В докладе такого акцента сделано
не было.
Альтернатива была в том, чтобы развиваться, по сути, в той же модели, что и РИ (что НЭП и делал), и это явно обсуждалось, это только сейчас секрет для умников "историков" и "экономистов" со степенями, обсуждающих все, кроме самого главного:
"Чтобы СССР представлял собой (далее поправка)...
самостоятельную экономическую единицу, строящуюся по-
социалистически и способную, благодаря своему экономиче-
скому росту, служить могучим средством революционизиро-
207
вания рабочих всех стран и угнетенных народов колоний
и полуколоний» [48. С. 107].
Проект резолюции, скорее всего, писался в самый послед-
ний момент перед съездом или даже в уже в день открытия,
после утверждения Госпланом плана строительства новых за-
водов. Поправки Сталина в проекте приводили резолюцию
в соответствие с уже фактически сложившейся реальностью
и давали этой реальности политическое объяснение.
На этом съезде Сталин выступил с политическим отчетом
ЦК. В нем, как обычно, давался отчет о политике партии
внутри страны и на международной арене. Сталин, рассказы-
вая о международном положении, сделал гвоздем своего до-
клада план Дауэса, предложенный правительству Германии.
Согласно этому плану, Германия должна была выплатить ре-
парации, установленные Версальским мирным договором,
получив прибыль от торговли со странами Восточной Евро-
пы, в первую очередь с СССР. Речь в плане шла о сумме
в 130 млрд золотых марок.
Сталин же заявил, что план этот составлен «без хозяина».
Советский Союз не собирается превращаться в аграрный
придаток Германии.
«Отсюда вывод: мы должны строить наше хозяйство так,
чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой ка-
питалистической системы, чтобы она не была включена в об-
щую систему капиталистического развития, как ее подсобное
предприятие, чтобы наше хозяйство развивалось не как под-
собное предприятие мирового капитализма, а как самостоя-
тельная экономическая единица, опирающаяся, главным об-
разом, на внутренний рынок» [49. С. 37].
В этой фразе Сталин впервые сформулировал генераль-
ный хозяйственный курс партии. Это — главное определение
задачи намеченного революционного переворота в хозяйстве
страны. Как мы увидим, с этой задачей Сталин справился
блестяще.
На съезде, после выступления Сталина, по заявлению де-
легатов от ленинградской парторганизации, содоклад к отче-
ту ЦК сделал Зиновьев. Согласившись в целом с политикой
индустриализации, он поставил вопрос о том, что нужно ра-
208
зобраться с тонкостями теоретического вопроса о государст-
венном капитализме, и что не нужно, ни в коем случае, сме-
шивать нэп с социализмом.
Этот содоклад тут же вызвал ответный удар. Сразу же по-
сле Зиновьева выступил Бухарин с бурной речью, в которой
обвинил Зиновьева в размежевании с линией ЦК. Сторонни-
ки Сталина и Бухарина устроили на съезде погром зиновьев-
цев. В течение нескольких дней, один оратор за другим, били
по Зиновьеву, его позиции и сторонникам. Под конец прений
выступили Молотов и Сталин. Молотов огласил некоторые
факты из жизни и деятельности руководства Ленинградской
парторганизации. Зиновьевцы занимались махинациями
с голосованиями и формировали руководящие органы орга-
низации по своему усмотрению. А Сталин выступил против
Сокольникова. Он говорил на съезде о том, что нужно рас-
ширять ввоз готовых товаров, чтобы заполнить рынок. Ста-
лин же заявил:
«Я хочу сказать, что здесь тов. Сокольников выступает по
сути дела сторонником дауэсизации нашей страны... Отка-
заться от нашей линии — значит отойти от задачи социалис-
тического строительства, значит, встать на точку зрения дау-
эсизации нашей страны» [49. С. 488].
Зиновьевцы потерпели на съезде сокрушительное пораже-
ние. Они не выдержали напора критических, разгромных вы-
ступлений, делали одну ошибку за другой и в конце концов
оказались полностью разбитыми. На съезде прошла резолю-
ция со сталинскими поправками. Оппозиционеры уже ниче-
го не смогли сделать.
Вот здесь мы подошли к тому моменту, когда становится
ясным, почему индустриализацию СССР можно с полным
правом назвать сталинской. Советские историки употреб-
ляли другие названия, более нейтральные и политкоррект-
ные: «социалистическая индустриализация», «индустриали-
зация СССР». Труды, в которых действо называлось
подобным образом, подавали события так, словно они шли
сами собой, самотеком, согласно каким-то «объективным»
закономерностям. Это были книги о советской экономике,
которая почему-то решила индустриализироваться. Роль
Сталина и его соратников в них совсем никак не показана.
Более того, некоторые историки договариваются до того,
что утверждают, будто бы у Сталина не было готовой про-
граммы индустриализации, и в этом вопросе он шел за Бу-
хариным [21. С. 160].
209"
