Re: То есть,...
>Не знаком. И пока не вижу необходимости знакомиться.
Заявление достойное апологета высочайшего уровня советской науки. )))
>"Это должен знать каждый!" на моей памяти говорилось про действия в случае ядерного взрыва. Как прятаться от светового излучения, от ударной волны, как обходиться с продуктами питания и т.п. Чрезвычайно жизненная была информация. Факт.
Пол Грегори – профессор Хьюстонского университета и руководитель проекта исследования советских государственных и партийных архивов в Гуверовском институте (Стэндфордский университет), – крупнейший специалист по политэкономии советского периода.
Специально для вас.
ЛОВУШКИ ЕДИНИЧНЫХ СВИДЕТЕЛЬСТВ
…Есть несколько причин, по которым опасно делать обобщения на основе единичных свидетельств. Во-первых, они концентрируются на крайностях. Жизненные стандарты русских крестьян в XIX в. различались в зависимо¬сти от региона, семьи, форм собственности и множества других факторов. Фактически существовало статистическое распределение жизненного уров¬ня русских крестьян. Маловероятно, что в то время газеты и литературные описания крестьянской жизни концентрировались на типичном среднем крестьянском хозяйстве. Скорее, их привлекали беднейшие крестьянские семьи.
Во-вторых, единичные свидетельства не описывают долговременные тенденции. Выдающиеся или катастрофические события (например, голод) оставляют более продолжительное впечатление, нежели обыденные явле¬ния. Влияние катастрофических событий настолько сильно, что оно затме¬вает постоянные тенденции, которые представляют усреднение периодиче¬ских катастроф с нормальными годами. Подобно тому, как люди после са¬мой холодной зимы столетия считают, что существует общая тенденция к похолоданию, историки склонны делать обобщения на основе уникальных или катастрофических событий.
В-третьих, используя единичные свидетельства, легко перепутать отно¬сительные и абсолютные тенденции, поскольку имеется склонность судить об экономическом благосостоянии в относительных, а не в абсолютных терминах. Люди лучше представляют свое относительное, а не абсолютное положение. Если в 1880—1890-х гг. в России жизненный уровень населе¬ния, занятого в сельском хозяйстве рос, но меньшими темпами, чем в ос¬тальных отраслях экономики, крестьянские семьи легко могли заключить, что их абсолютный уровень жизни понижался.
В-четвертых, конец XIX в. с его высоким уровнем детской смертности, периодическими голодовками и неразвитой транспортной сетью был жесто¬ким временем. Никто не сможет отрицать грубости российской крестьян¬ской и фабричной жизни в XIX в., сравнивая ее с современной нам жизнью или даже с жизнью в Западной Европе в том же веке. Стоит напомнить, что многие состоятельные западные предприниматели умерли в России от эпи¬демий и инфекций. Однако, когда уровень жизни на рубеже XIX и XX вв. рассматривается с позиций этого периода, она оказывается гораздо менее жестокой.
В-пятых, современники, даже высококвалифицированные, могли быть слабыми интерпретаторами наблюдаемых ими экономических событий. Да¬вид Рикардо, исследователь английской промышленной революции, писав¬ший в ту же эпоху, совершенно неправильно понял важность окружавших его технологических усовершенствований и предсказывал длительную стагнацию. Поэтому не следует удивляться, когда менее опытные наблюда¬тели делали неправильные выводы.
Хотя внутренняя ненадежность единичных источников очевидна, имен¬но они оказывали влияние на формирование общественного мнения. В кон¬це XIX в. наблюдатели в значительной степени соглашались с тем, что эко¬номическое состояние русского крестьянина действительно стало хуже после освобождения. Для информированных исследователей, писавших в этот период, снижение жизненных стандартов русского крестьянина не тре¬бовало доказательств10. Сила общего мнения относительно аграрного кризи¬са настолько значительна, что он остается предметом веры среди историков по сей день.
Несмотря на богатство первичной статистической информации, заклю¬чение о провале царской экономики было сделано без рассмотрения даже таких самых основных показателей экономического развития, как рост объ¬ема продукции или рост производительности труда. Разделяемый многими вывод о том, что после освобождения крестьян Россия 40 лет испытывала аграрный кризис, сделан даже без серьезного изучения объема сельскохо¬зяйственного производства на душу населения. Многочисленные финансо¬вые кризисы в последние годы царизма считались признаками грядущего краха, при этом глубокого анализа реальных тенденций деловой активности не проводилось.
Грегори, Пол Экономический рост Российской империи (конец XIX - начало XX в.): Новые подсчеты и оценки : перевод с : англ. / Грегори, Пол, Кузнецов, И., Тихонов, А., Тихонов, Н. . - М. : РОССПЭН, 2003 . - С. 16 - 18.
