Россия-СССР; Образы будущего; Война и мир; Хозяйство;
Безголосое стадо?
>Ясно, что неграмотным крестьянам нужен кто-то, кто этот наказ изложит на бумаге и литературным языком, без "аблокатов" с "гумагами".
Степень неграмотности российского крестьянства, похоже, сильно преувеличена. Да, неграмотных было много, особенно среди женщин, но были и грамотные, причем не просто грамотные, а самостоятельно рассуждающие, умеющие сформулировать и отстоять свою позицию, изложить ее на бумаге, подать в какую хочешь инстанцию.
Одна из небольших литературных сенсаций последних лет: дневник ярославского крестьянина Вонифатия Ловкова, втянутого в тяжбу по поводу потравы земель соседского помещика:
“Тебе Бога хвалимъ. Нынешнего года, 1885-го. Мы с Овсяниковым пострадали очень много с 7 августа 1884 года и по 30 апреля 1885 года. Первоначально, до августа мы четыре раза ездили в Москву. Достали план и книгу генерального межеванья, которых у нас до этого не было вовсе. Потом - Писцовые документы и дополнили книгу печатную из Сената. Потом подавали прошение на Высочайшее Имя о пересмотре нашего дела. Первое прошение мы подали в Канцелярию вчетвером: Семен Никитин, Назар Иванов, Овсяников и я. Потом я один - в Петергофе, тоже не мог угадать, чтобы лично подать царю. Третье прошение мы подали в Гатчине, тоже не удалось лично. Четвертое прошение - через Великого Князя Михаила Николаевича. Пятое прошение подал я лично Государю 21 ноября 1884 года. А шестое прошение послали по почте - тоже на Высочайшее Имя”. И все эти действия он совершил без всяких "аблакатов".
А вот и "аблакаты" появились. Адвокат Николай Николаевич Бардаков взялся за дело мужиков за 500 рублей. Сумма крупная. Собирается сход, решать: тратиться или нет? Ловков записывает:
"28 октября 1887 года все мужики собрались на сход. Все зашумели, забранили, пошло ходение… В нашем сходе все врозь. Кто говорит: “Я не дам подати. Я не рубил”. Другой говорит: “Всем нужно сказывать, что рубили”. Кто говорит: “Нет, нужно врозь платить”. А староста сказал: “Я лично положу пять рублей, а с доверенных пускай по 25”. Прошка более всех смущал народ. Так же и Лысина. В сходе всякому охота быть хорошим, кричать: “Ты неладно делаешь!” Другой говорит: “Ты совсем не так!” И до того мне стал противен этот сход, что не знаю, как и высказать. И думаю я, если Господь приведет мне отвертеться от этого неправильного Схода, то во всю свою жизнь не поду никогда на Сходы. И закажу Сыновьям своим, чтобы оне не ходили ни в какие общественныя дела. Даже и в Старосты не нужно садиться, и в Старшины или в какие другие общественныя правители - не приведи Бог никого! Меня всякой бранил, что много, дескать, израсходовали. А я думаю, что своих истратил около 300 рублей да время потерял год. Ничего бы, кажется, не взял за такое посрамление. Сколько раз я плакал, молился Богу, но, видно, этому Господь мне Судия - мало мне по грехам. У нас в Сходе как республика какая или Содом и Гомор. Сколько домохозяев - столь и разных умов, и все умы дурацкие."
И что, человек, составивший такой дневник, не сможет описать нужды своих односельчан? А сколько таких было по России? Ну, пусть не в каждой деревне - но уж в каждом селе точно был кто-то похожий!
У Ловкова - живой крестьянский язык того времени. Он местами неуклюж, но самобытен и совершенно понятен и прост. А что в так называемых "крестьянских наказах"? Обычный народнический словесный понос.
А вот еще пример:
"Дневники крестьянина Вологодской губернии Спасской волости едва помещаются в комнате. Тетради, амбарные книги и отдельные листы с записями - всего 77 томов. Первые заметки Николай Лагинменский сделал около ста лет назад, когда ему было 14 лет. В тетради он записал, как был шафером на деревенской свадьбе. С тех пор каждый день, до 86 лет, он описывал события своей жизни.
С 1915 года в дневниках появляются более подробные записи: про большую семью и про хозяйство, об обучении в Земском училище и путешествии в Петербург, где на праздновании 300-летия дома Романовых Николай торговал вологодскими кружевами.
Вот как Лагинменский описывает это событие: «Приехал государь с наследником - ехали в открытой карете. За ними в закрытой коляске ехали государыни. За ними - сотни казаков. Я стоял близко и видел, как туда и обратно проезжал государь. Люди приветствовали его криками «ура», размахивали платками и фуражками».
Империалистическая, Гражданская и Отечественная войны - все описано красными чернилами в 30 дневниках. Как в Первую мировую с немцами воевали, как Керенский приезжал агитатором на фронт. Дневники Николай привязывал к телу, чтобы не потерять"
Так что голос у крестьян того времени был, и словом они владели, в том числе и письменным. Но многим хотелось, чтобы вместо этого живого крестьянского слова звучали партийные агитки.
Так что к "крестьянским наказам" надо относиться как к типичным примерам эсеровской партийной агитации, частично поддержанной крестьянами, теми самыми "умами дурацкими". Но не более того.
