Культурный тип советского человека не был "запроектирован" Лениным
>Так я вижу столкновение, которое произошло в нашей стране. И кто же стал главным противником советского человека? Тоже культурно-исторический тип, который таился в недрах российского общества. Это — стяжатель, вор, ничтожный в смысле творчества человек, ненавидящий труд.
Это не какой-то особый культурно-исторический тип, а просто искажение, извращение основного типа. Более того люди могли переходить из нормального типав этот извращенный, и наоборот подниматься от извращенного типа до нормального.
>— Такие люди есть в любом обществе.
Естественно, именно поэтому совершенно не следует выделять его в какой-то особый культурно-исторический тип.
>Благодаря ленинскому синтезу идеи развития с традиционными идеалами культуры русского и других народов России возник человек, способный создать и освоить технику, адекватную середине ХХ века, Второй мировой войне. После революции за какие-то полтора—два десятилетия у нас появился такой человек, какого к 1941 году на Западе вообще не ожидали.
Не ожидали по собственной глупости. Как интересно новый культурно-исторический тип мог появится за полтора-два десятилетия? Ведь ясно, что и индустриалдизацию и войну на своих плечах вынесли люди, воспитанные в Царской России. Что собственно и утверждал тот же Кожинов. Просто по времени не сходится. Великие стройки 30-ых годов не мог взять на себя человек, воспитанный при советской власти. По времени ну никак не сходится. Не 15-ти же летние осуществили такой грандиозный труд! Советская власть просто дала поле практической деятельности для развертывания потенциала исконнно-русского культурно-исторического типа. Но она его не создавала.
>— Можно сказать и так. В целом этот синтез, о котором я говорю, требовал от каждого человека огромных духовных усилий, которые до сих пор многие в мире не могут себе представить и объяснить. Приходят опять-таки почти к религиозному объяснению. Та интенсивность творческой работы, та интенсивность труда, которая была свойственна только подвижникам. А подвижники — это те, которые как будто соединялись с божественной энергией...
А с чем они на самом деле соединяются? Есть ответ?
>Вот что означал на практике ленинский проект. Ленин преодолел и нашу извечную раздвоенность на западников и славянофилов,
она не извечная. Ей к 1917 году было лет 150-200.
>— Идеал служения, а не службы по найму. Служения народу, Родине, близким. Идеал любви как основы человеческих отношений, любви бескорыстной и даже жертвенной.
Это все обычные христианские добродетели.
>Эти представления о справедливости, о любви, о семье, о Родине, о земле и так далее олицетворял собой тип советского человека, представлявший нашу страну в мире. И он был понятен, уважаем даже врагами, он был воспет культурой этого периода. А его антипод, как я уже говорил, был, словно злой джинн, загнан в бутылку.
Потому что у "врагов" у самих еще не был изжит нормальный человеческий тип. Почитайте Фенимора Купера - его Натаниэль Бампо - не подходит под культурно-исторический тип советского человека? Разве не был он близок и понятен каждому советскому школьнику? Или может западные писатели в лучших своих произведениях проповедовали стяжательские идеалы?
>— После войны, после смерти Сталина, которая стала в определенном смысле символической, тип советского человека, который был “запроектирован” Лениным,
да не был он запроектирован Лениным.
>Но антипод советского человека тоже продолжал существовать.
У каждого человека есть такой антипод в его собственной душе. Это как доктор Джекил и мистер Хайд.
>Ленин в подробностях не описал его, хотя опасность чувствовал. Он видел ее, например, в бюрократии, но смутно. Сталин тоже чувствовал, и он говорил, тоже смутно, что по мере продвижения к социализму будет обостряться классовая борьба.
Конечно. Одни и те же люди - вчера воевали. Сегодня тянут на себя дефицит, а то и обливают грязью свое собственное прошлое. Вчера снимали фильмы про благородного Деточкина, сегодня снимают фильмы про ельцинские котлетки Наины Иосифовны. Вчера писали хорошие книги о войне - "А зори здесь тихие", сегодня пишут плохие.
>— Да, пожалуй, считалось, что он не выйдет уже из оврага, куда его загнали. Точнее, я бы сказал, мы даже особенно и не думали о нем. Мы знали, что такой человек есть, что с ним неприятно общаться, и старались поэтому его избегать; мы чувствовали, что от него исходит какая-то угроза. Но не исторического масштаба, а на бытовом, обиходном уровне.
Потому что такими людьми постепенно становились мы сами. Как же можно признать свое собственное падение - разве это так легко?
>— Подтверждаю: было такое ощущение! Знали же мы людей, готовых при случае “нажиться” — как угодно и на чем угодно...
А еще больше мы знали таких, которые предпочитали пройти мимо проявляющегося зла и не связываться. Ведь этими людьми были мы сами.
>И вот советский тип стал шаг за шагом отступать, а тот, другой, всё больше наглеть.
Причем все это отступление в основном происходило в одном и том же человеке. Это было не культурно-историческое, а личное отступление. А культурно-историческое отступление явилось уже следствием личностного падения.
>Вспомните, воровство в значительной части общества уже не считалось столь категорически предосудительным, как раньше. Скажем, бензин ворованный покупать — нормально. Даже вроде неудобно стало признаваться, что ты заправляешься на колонке, а не у водителей самосвалов.
Это лишь подтверждает то обстоятельство, что падение было личностным и происходило в душе к сожалению очень многих людей. Все это, естественно, подтверждает христианское учение, где принцип личности всегда был на первом месте.
>— То есть точнее — контрреволюция. Как же объяснить, почему сник, отступил, в конечном счете потерпел поражение (пусть и временное!) советский человек?
>— Может быть, от перегрузок, от больших потерь во время Великой Отечественной войны, когда погиб цвет этого человека. От западной пропаганды, потому что советская интеллигенция с 60-х годов уже несла в себе прозападный вирус... Но это большая отдельная тема, сложная.
В общем ответа на главный вопрос как не было,так и нет.
>Важно, что наш цивилизационный противник знал советского человека досконально, изучал его.
Ну как он мог, этот "цивилизационный противник", знать тип русского советкого человека досконально, если сам находился на голову ниже его?
>К тому же были обстоятельные работы западных советологов, исследования как сильных, так и слабых сторон советского типа. За последние два десятилетия стало ясно, что ужиться на нашей земле два этих типа человека не могут. Советский человек был к ним терпим, а они советскому человеку не дадут жить ни в каких катакомбах.
Советский человек ко злу как раз терпим не был, но был готов терпеливо помогать подняться тем, кто низко пал.
>Замечу, что созданные им инструменты сознания и действия мы в спокойное советское время не оценили. Не написано учебников по их применению. А сегодня эти ленинские инструменты, ленинские технологии представляют огромную ценность для молодёжи, выходящей на общественную арену. Как оружие в борьбе против стяжателя и вора, который сегодня господствует. То есть для господствующего меньшинства это знание становится практически опасным!
Против стяжателя и вора главное оружие - это чистая советсть, а не технологии.
>— А основы заложены были при Ленине, так ведь?
>— Именно! Это же всё не стихийно возникало. Не вдруг появились такие социальные формы, как, скажем, советское профилактическое здравоохранение. Нет, это был творческий проект! Уже в двадцатые годы ликвидировали источники массовых инфекционных заболеваний, научились с очень скромными ресурсами предотвращать эпидемии. Когда началась война, 24 миллиона человек эвакуировали на восток — без единой эпидемии. А ведь люди по месяцу проводили в поездах, скученно, плохо питаясь. В Гражданскую войну меньше передвигались, но 5 миллионов умерло от тифа. Другие социальные формы, другое качество управления, ответственности, мотивации и культуры.
Здесь дело не в качестве управления и в социальных формах, а в мировоззренческом противостоянии во времена Гражданской войны, и отстутствие такого противостояния во времена Великой Отечественной.
