Два стихотворения Арсения Несмелова к затрагиваемой теме
В ЭТОТ ДЕНЬ ^
В этот день встревоженный сановник
К телефону часто подходил,
В этот день испуганно, неровно
Телефон к сановнику звонил.
В этот день, в его мятежном шуме,
Было много гнева и тоски,
В этот день маршировали к Думе
Первые восставшие полки!
В этот день машины броневые
Поползли по улицам пустым,
В этот день... одни городовые
С чердаков вступились за режим!
В этот день страна себя ломала,
Не взглянув на то, что впереди,
В этот день царица прижимала
Руки к холодеющей груди.
В этот день в посольствах шифровали
Первой сводки беглые кроки,
В этот день отменно ликовали
Явные и тайные враги.
В этот день... Довольно, Бога ради!
Знаем, знаем — надломилась ось:
В этот день в отпавшем Петрограде
Мощного героя не нашлось.
Этот день возник, кроваво вспенен,
Этим днем начался русский гон, —
В этот день садился где-то Ленин
В свой запломбированный вагон.
Вопрошает совесть, как священник,
Обличает Мученика тень...
Неужели, Боже, нет прощенья
Нам за этот сумасшедший день!
ЦАРЕУБИЙЦЫ
Мы теперь панихиды правим,
С пышной щедростью ладан жжем,
Рядом с образом лики ставим,
На поминки Царя идем.
Бережем мы к убийцам злобу,
Чтобы собственный грех загас,
Но заслали Царя в трущобу
Не при всех ли, увы, при нас?
Сколько было убийц? Двенадцать,
Восемнадцать иль тридцать пять?
Как же это могло так статься —
Государя не отстоять?
Только горсточка этот ворог,
Как пыльцу бы его смело:
Верноподданными — сто сорок
Миллионов себя звало.
Много лжи в нашем плаче позднем,
Лицемернейшей болтовни,
Не за всех ли отраву возлил
Некий яд, отравлявший дни.
И один ли, одно ли имя —
Жертва страшных нетопырей?
Нет, давно мы ночами злыми
Убивали своих Царей.
И над всеми легло проклятье,
Всем нам давит тревога грудь:
Замыкаешь ли, дом Ипатьев,
Некий давний кровавый путь!
Автор, Арсений Иванович Несмелов (наст.фамилия Митропольский) - ведущий поэт восточной (харбинской) белой эмиграции, поручик Первой Мировой, участник Белого движения с ноябрьских боев в Москве. Временами в его отношении к Советской власти проскальзывали нотки восхищения ("Я как спортсмен, любуюсь на тебя..."), но в итоге он примкнул к ВФП Родзаевского, ставшей фактически прояпонской организацией. Умер осенью 1945 в пересыльной тюрьме в Гродеково, будучи арестованным в Харбине НКВД (ПМСМ, заслуженно) после занятия его Советскими войсками.
Видно, что какая-то рефлексия у белых по поводу Февраля начала работать только в эмиграции, но были они в этом плане все же честнее нынешних "белых" (среди которых больше внуков и правнуков красных).
