Форум С.Кара-Мурзы

	От	И.Т.
	К	И.Т.
	Дата	07.09.2008 00:35:30
	Рубрики	Прочее; Россия-СССР;

Статья А.Мартынова "Смешанные общества в многополярном мире"

Это третья статья А.Мартынова, присланная С.Кара-Мурзе с разрешением выложить на форум. Две предыдущие можно прочитать в архиве:

Статья А.Мартынова "Нужна ли интеграция в систему глобального капитализма?
http://vif2ne.ru/nvz/forum/archive/234/234243.htm

Статья А.Мартынова "О возможности конвергентного пути развития"
http://vif2ne.ru/nvz/forum/archive/234/234241.htm

Аркадий Мартынов

Смешанные общества в многополярном мире.

Происходящие на мировой арене бурные процессы социальных перемен выдвигают массу новых проблем перед исследователями. Центральной из них яв-ляется проблема идентификации общественных устройств современных стран с учетом всего многообразия путей их развития.

1. Макросоциальные системы современных стран.

Общепризнанна плодотворность системного исследования социальных про-цессов. Только таким образом, как показывают плодотворные обществоведческие исследования, можно представить целостную картину взаимосвязанных преобра-зований современного социума в важнейших срезах его изучения: экономиче-ском, социологическом, политологическом и др.
Как известно, фундаментальный теоретический подход к исследованию со-циальных систем в их широком понимании давно сложился в современном обще-ствоведении. Согласно этому подходу, все реально сложившиеся общественные организмы обладают свойствами социальных систем. Главное из них - сохранение целости и границ социальной системы в ходе взаимодействия ее частей. В то же время общества представляют собой такой тип социальной системы, которая дос-тигла наивысшей степени самодостаточности в отношениях с окружающим ми-ром.
В дальнейшем на основе новых междисциплинарных знаний был достигнут существенный прогресс в постижении закономерностей функционирования ре-альных социальных систем. Посредством позиционирования фактических соци-альных процессов во времени и пространстве стало возможным применить опе-рационные критерии для определения границ социальной системы, фиксирующих ее имманентной свойство целостности. Так, в соответствии с современными на-учными представлениями любая сложная социальная система, а во многих случа-ях и ее подсистемы являются открытыми с точки зрения связи с другими систе-мами. При этом сами границы социальной системы определяются, исходя из ус-тойчивых, имеющих тенденцию к сохранению, различий между процессами, внутренними относительно данной самодостаточной системы, и процессами, внешними по отношению к ней.
Отличительным признаком социальной системы в сравнении с технологи-ческой системой выступает наличие механизма рефлексивного регулирования. Его действие, очевидно далеко не аналогичное действию кибернетического уст-ройства, основано на сознательном участии социальных субъектов в процессе са-морегулирования социальной системы.
Рефлексивное регулирование социальной системы проявляется через дейст-вие всей совокупности правил, норм и других институтов, созданных людьми. Именно институты играют роль конституирующих структурных элементов, упо-рядочивающих и регулирующих социальные практики.
Наряду с институтами ключевую роль в развитии любой сложной социаль-ной системы играют технологии. Нельзя обойти вниманием то, что традиционно в общей социологии (макросоциологии) технологические изменения рассматрива-ются как экзогенный фактор состояния социальной системы, проявляющийся че-рез перемены институциональных, ресурсных и поведенческих перемен. Однако в современную эпоху будущее развитие любого общественного организма зависит от состояния располагаемого технологического потенциала. Поэтому, на наш взгляд, характеристики технологического потенциала также правомерно рассмат-ривать в качестве непосредственных переменных состояния сложной социальной системы.
Неотъемлемыми компонентами сложной социальной системы, обеспечи-вающими ее воспроизводство, выступают и ресурсы самого разного рода (матери-альные, невещественные, интеллектуальные и др.). Их воспроизводство, в ре-шающей мере в соответствии со сложившимися структурными взаимосвязями (матрицами), является необходимым условием для осуществления любых видов социальной деятельности.
В целом правила (институты), технологии и ресурсы, структурированные относительно друг друга, предопределяют содержание социальных действий кон-кретных субъектов или акторов. К ним относятся как индивидуальные акторы, так и корпоративные акторы - организации.
В то же время роль социальных акторов, по крайней мере, части из них, не является пассивной. Своим активным поведением индивидуальные и особенно корпоративные акторы воздействуют на функционирование институтов, исполь-зование технологий и движение ресурсов, вследствие чего внутри социальной системы происходят структурные сдвиги. Эти воздействия, как показано в фун-даментальном исследовании Энтони Гидденса , оказываются существенными в случае наличия серьезных противоречий между структурными принципами дей-ствия социальной системы. Такого рода противоречия отражают “незавершен-ность” разнообразных механизмов социальной деятельности в рамках современ-ных обществ и, соответственно, потребность в их совершенствовании.
Таким образом, в целом функционирование сложной социальной системы всегда сопряжено с постоянным взаимодействием институциональных, техноло-гических, ресурсных и социо-поведенческих факторов. При этом влияние послед-них обычно рассматривается через призму организационных изменений.
Касаясь проблематики социальных систем, необходимо акцентировать вни-мание на таком важном направлении обществоведческой науки нашего времени, как современный институционализм. Системный и институциональный подходы могут органично дополнить друг друга в ходе междисциплинарных обществовед-ческих исследований. И, более того, использование достижений современного ин-ституционализма открывает новые возможности для системного исследования сложных проблем современного социума.
В соответствии с современной институциональной теорией взаимодействия субъектов (акторов) адекватно отражаются через их участие в “играх” на самых разных общественных аренах, где происходит движение ресурсов и установлены определенные правила. По существу институты выступают как ограничения со-циальных действий в самом широком их понимании. Они имеют конкретное ма-териальное воплощение на тех или иных блоках и этажах всего сложнейшего об-щественного устройства, притом, будучи связанных друг с другом его структур-ными элементами. Действительно, институты как правила игры непосредственно отражают договорные, контрактные в юридическом смысле, отношения между социальными субъектами, включая отдельных индивидуумов, на рынках ограни-ченных экономических благ, на политических рынках и на других аренах общест-венных действий. Тем самым при проведении исследований социальных систем институциональный подход обнаруживает свои преимущества, прежде всего с точки зрения своей операционности. Институты и в целом институциональные системы в принципе поддаются анализу, моделированию и прогнозированию в отличие от сугубо абстрактных “общественных отношений”, реально не отобра-жаемых на конкретные социальные процессы. Достаточно напомнить о вечно по-знаваемой категории стоимости - поистине “родимого пятна” марксистской тео-рии.
По сути дела все значимые институциональные изменения, будучи обу-словленными своими специфическими факторами, оказывают самостоятельное влияние на общественную жизнь. Данный теоретический вывод в полной мере подтверждается на практике в условиях доминирования контрактных, двусторон-них и многосторонних регламентаций между суверенными акторами в рыночной и некоммерческой сферах. Большинство действующих институциональных рег-ламентаций постоянно видоизменяется в сторону усложнения и совершенствова-ния. И эти перемены в значительной своей массе происходят в соответствии с собственными, автономными тенденциями, хотя и существенно коррелируемыми с глобальными тенденциями социального развития.
В основе современной институциональной теории лежит реалистичная по-сылка о равноправии, суверенности и одновременно взаимозависимости различ-ных социальных институтов, характеризуемых собственными, внутренними зако-номерностями формирования. В полном соответствии с признанными общество-ведческими представлениями, не признается заведомо однозначная, казуальная зависимость вектора развития социальной системы от основных экономических факторов. В то же время не ставится под сомнение их важнейшая роль в развитии любого социума.
Также следуя исходной теоретической парадигме современного институ-ционализма, с течением времени может и, более того, должна происходить замена любых институтов на новые, исходя из целесообразности достижения консенсуса между заинтересованными сторонами − участниками (корпоративными организа-циями, социальными группами, индивидуумами) социальных взаимодействий. При этом акторы оказывают существенное воздействие на сами институты, приво-дящее рано или поздно к их модификации или даже замене на новые. По существу картина Мира предстает в виде многомерной мозаики взаимно переплетающихся драм на различных общественных аренах, где заглавные, важные и второстепенные роли играют конкретные социальные субъекты. Точно как у Шекспира: “Весь мир − театр, все − мы актеры…”.
Исследование междисциплинарных обществоведческих проблем на базе интеграции системного и институционального подходов, так сказать системного институционализма, предполагает оперирование целым рядом понятий. Заглав-ную роль среди них играет понятие макросоциальной системы, охватывающей самый широкий класс крупномасштабных объектов - внешних и внутренних рын-ков, политических движений, культурных общностей и др. По существу все мас-штабные социальные процессы проявляются именно через изменение состояния макросоциальных систем.
В свою очередь, как убеждает весь мировой исторический опыт, главными объектами макросоциальных изменений выступают существующие страны − на-циональные сообщества, отличающиеся своеобразием структуры национальной экономики, сложившейся стратификационной структуры (системы), националь-ной культуры, политического и правового устройств. При этом стоит заметить, что сам термин национальное сообщество выступает синтетической характери-стикой сложившихся наций в рамках единого социума, который может быть мульти этническим и много конфессиональным.
Главный аргумент в пользу сказанного достаточно очевиден. Среди всех макросоциальных систем системы национальных сообществ отличаются наи-большей устойчивостью и целостностью. В их рамках воспроизводятся отноше-ния между субъектами (акторами) - как индивидуальными, так и корпоративны-ми, в ходе регулярных социальных практик. Принципиальную значимость имеет феномен национальной общности - целостности страны. Он связан с устойчивым воспроизводством институциональных ограничений, в рамках которых происхо-дит взаимодействие в определенных границах всех экономических, политических, культурных, демографических, этнических и других социальных процессов. Осо-бенно зримо это проявляется в том, что общие вопросы развития отдельных ре-гионов и местных сообществ неизбежно выходят за их локальные границы и при-обретают общенациональное значение.
В то же время и проблемы более крупных макросоциальных систем, в числе которых выступают группы стран и все мировое сообщество, также, в конечном счете, сводятся к проблемам конкретных стран − национальных сообществ. Во всяком случае, именно параметры их состояния главным образом служат индика-торами состояния глобализируемого мирового сообщества и его составных час-тей.
Сказанное, конечно, не ставит под сомнение плодотворность специального изучения цивилизационных общностей, особенно в контексте происходящей бес-прецедентной глобализации в современном мире. Тем не менее, можно утвер-ждать, что взаимоотношения между всеми цивилизациями в реальном простран-ственно-временном измерении в первую очередь проявляются через согласование или, наоборот, столкновение интересов различных суверенных государств, пред-ставляющих определенные национальные сообщества.
Принципиально важен следующий момент. Институциональное видение жизни социального макроса в принципе соответствует фундаментальной пара-дигме исследования сложной, а точнее очень сложной системы. Действительно, исходя из институциональной теории, объяснение феномену макроса, заклю-чающегося в его неразложимости на отдельные составляющие, вполне очевидно. Неотъемлемым атрибутом эмерджентности макросоциальной системы как раз яв-ляются взаимодействия между основными институтами, представляющими ее различные подсистемы. Тем самым с позиции системного институционализма модель макросоциальной системы может быть представлена никак не проще, чем через совокупность фундаментальных и притом равно значимых институцио-нальных переменных . Или, иначе говоря, сложность поведения социального мак-роса не может быть отражена одной субстанциональной характеристикой, в каче-стве каковой обычно рассматриваются институты определенного рода (например, институты собственности).

2. Смешанные общества как превалирующий тип современного социального макроса.

В развитие всего сказанного логично возникает сакраментальный вопрос: согласуются ли высказанные положения о макросоциальных системах со сло-жившимися к настоящему моменту представлениями о современных обществах, прежде всего, существующих стран?
Как известно, до настоящего времени фактически превалирует норматив-ный подход к изучению современных обществ, заключающийся в конструирова-нии их универсальных моделей. Они играют роль типичных образцов, к которым, как полагается, в достаточной мере оказываются близки общественные устройст-ва существующих стран.
В силу сказанного остановимся хотя бы кратко на наиболее известных мо-делях современного общества, во всяком случае, с точки зрения устоявшихся идеологических представлений. Речь идет об открытом обществе, гражданском обществе, обществе потребления, постиндустриальном обществе, и, наконец, ин-формационном обществе.
Начнем с открытого общества. Следуя хрестоматийному труду Карла Поп-пера , под ним понимается общество, в котором помимо норм права не действуют никакие другие ограничения социальных контактов, в том числе международных.
Реального исторического прототипа такое общественное устройство нико-гда не имело. В любой стране, в том числе, считающей самой «открытой», всегда существовали сегменты социальной деятельности, где принципы свободы отодви-гались на второй план. Так, ко многим направлениям государственной деятельно-сти всегда существовали ограничения доступа со стороны обычных граждан соот-ветствующей страны и, тем более, иностранных граждан.
Заведомо идеальной выглядит универсальная модель открытого общества и с позиции сегодняшних реалий. В условиях межгосударственных, межнациональ-ных и внутриполитических конфликтов неизбежно суживаются границы откры-тых социальных контактов во всех сферах деятельности, в их числе сугубо гума-нитарной.
Отдельный вопрос заключается в соответствии реалиям модели так назы-ваемой открытой экономики, справедливо считающейся сердцевиной неолибе-ральной доктрины. Масштабы действительно открытого рыночного пространства, как было показано еще в эпохальном труде Фридриха Листа «Национальная сис-тема политической экономии» , всегда ограничены, притом в сильной зависимо-сти от конкретно-исторических обстоятельств. Более того, в современных услови-ях, по мнению многих исследователей , наблюдаются тенденции к усилению эко-номического национализма.
Несомненно, в гораздо большей степени сущность современного социаль-ного макроса отражает традиционное понятие гражданского общества, первона-чально возникшее еще в эпоху древнегреческих полисов и наиболее полно рас-смотренное Георгом Вильгельмом Фридрихом Гегелем . В период новейшей ис-тории институты гражданского общества играют первостепенную роль в жизни многих стран, особенно представляющих европейский континент.
Однако область действия институтов гражданского общества продолжает оставаться заведомо ограниченной, не затрагивая многих сторон деятельности го-сударства. Так, в любом относительно развитом национальном сообществе всегда существуют военные и прочие негражданские, закрыто-корпоративные области деятельности (пример любой спецслужбы здесь сразу приходит на ум). Кроме то-го, в современном мире в гражданское общество не вписываются многие нелеги-тимные социальные образования. Такие, как скинхеды, футбольные фанаты, неза-конные вооруженные формирования и др. И в целом правомерно утверждать, что институты гражданского общества в полной мере не регулируют многообразные отношения между индивидами, социальными группами и государством, не говоря уже о социальных отношениях другого порядка – семейных, интимных и др.
Конечно, нельзя обойти вниманием феномен общества потребления, о кото-ром сказано и написано так много. Многие исследователи не без оснований отме-чают крайнее усиление идеологии потребительства. По существу возникает во-прос о том, не станет ли универсальный гламурный стандарт главной отличитель-ной характеристикой современной цивилизации.
Тем не менее, абсолютизация потребительского общества также не право-мерна. Социальная жизнь, конечно, не обусловлена только потребительскими мо-тивами. В частности, результатом инновационной деятельности выступает созда-ние новых технологий, продуктов и услуг далеко вне рамок сферы личного по-требления. А сам творческий характер инновационной деятельности принципи-ально отличается от стандартизированного потребительского поведения.
Нельзя не учитывать и того, что в современных условиях развитие потреби-тельских рынков происходит фактически автономно от ряда важных направлений экономического и политического развития. Так, в нынешних геополитических ус-ловиях трудно переоценить значение феномена беспрецедентного роста вооруже-ний. Крылатое выражение «танки не стиральные машины» приобрело крайне ак-туальный смысл.
Но, может быть, ипостась современных социальных макросов исчерпываю-ще характеризует понятие постиндустриального общества?
Безусловно, теория постиндустриального развития представляет огромное достижение обществоведческой мысли, в первую очередь принадлежащее совре-менным социологам Дэниэлу Беллу и Алену Турену. Без всякого преувеличения, именно на основе этой теории оказались предугаданы магистральные направле-ния технологического прогресса в период новейшей истории. Вместе с тем рас-пространение понятия постиндустриального общества на весь современный со-циум выглядит явно не обоснованным.
Спору нет. Применение постиндустриальных технологий вызывает те или иные изменения почти во всех видах профессиональных занятий. Но эти измене-ния существенным образом не затрагивают многих традиционных областей чело-веческой деятельности. Особенно это касается культурной и интимной сфер. Иными словами, автономность человеческого «эго», индивидуального и группо-вого, от технологического прогресса (оставив за скобки вопрос о степени его гу-манитарной позитивности) сохраняется в современных цивилизованных общест-вах.
В контексте сказанного неправомерной представляется гипертрофированная переоценка значимости становления отраслей “знаний” в ближайшей перспективе развития самых разных стран мира в русле известной постэкономической концеп-ции . Так, бесспорно, трудно согласиться с утверждением об исчерпании якобы основных принципов рыночного обмена и их замены на гипотетические постэко-номические принципы. Принципы стоимостной эквивалентности и максимизации стоимостных результатов над затратами по-прежнему диктуют поведение подав-ляющего большинства экономических агентов во времени и пространстве. И в рамках постиндустриальных рынков продукты интеллектуального труда во мно-гих случаях оказываются нереализованными, а то и просто изначально игнориру-ются в силу доминирующего “авторитета” других производителей − конкурентов. В свою очередь достижение такого привилегированного положения на рынках интеллектуальной продукции становится возможным на основе текущих финан-совых успехов и, что не менее существенно, финансово эффективных инвестиций в рамках сложившегося “сверхкорпоративного” рынка капитала.
По существу модификацией теории постиндустриального развития высту-пает теория информационного общества, непосредственно связанная с именем Мануэля Кастельса . В этой теории главный упор делается на феномене распро-странения информационных технологий, поистине преобразивших современный мир.
Вместе с тем значение этого феномена не правомерно преувеличивать. Так, нередко провозглашается, что в современных условиях информация выполняет качественно новую роль – приоритетного знания, лежащего в основе человече-ского поведения . Сформулированное утверждение, конечно, передержка. Ин-формация всегда была важнейшим средством для принятия решений, но инфор-мационные технологии и опосредствующие их распространение институты заве-домо не определяют всего спектра социальных изменений.
Действительно, зададимся очевидным вопросом: почему люди продолжают совершать серьезные, порой трагические ошибки?
Наверное, потому, что они неправильно интерпретируют информацию или получают недостоверную и даже заведомо искаженную информацию. А сами ин-формационные потоки оказываются в сильной мере зависимыми от институцио-нальных и других факторов, действующих далеко за границами информационно-го поля.
В данной связи нельзя не упомянуть о понятии общества «риска», получив-шему широкое признание благодаря выдающемуся современному социологу Уль-риху Беку. В современную эпоху категорию риска распространяется не только на рыночную деятельность, но и на многие другие стороны социальной жизни. Дос-таточно упомянуть о кардинально повышении степени риска, обусловленного преступлениями против личности и собственности, вождением личных автомоби-лей, техногенными и климатическими катастрофами.
Вместе с тем фактор риска по-прежнему остается незначительным в очень широких областях человеческой деятельности, таких как, например, получение гуманитарного образования, работа по обслуживанию домашних хозяйств, заня-тия оздоравливающей физической культурой и др. Тем самым общее социеталь-ное пространство риска также не представляет собой исчерпывающую характери-стику современного общества.
С позиции системного институционализма объяснение недостаточности и неполноты рассмотренных распространенных представлений об обществе выгля-дит вполне понятным. Идентификация современных обществ как макросоциаль-ных систем с определенным институциональным каркасом в принципе несовмес-тима с методологическим холизмом. Закономерности формирования социальных институтов определенного типа не могут определять механизма функционирова-ния всей макросоциальной системы. Этим институтам всегда сопутствуют иные, альтернативные институты, также выражающие сущностные черты соответст-вующего макросоциального организма. Современные макросоциальные системы отличает свойство многомерного плюрализма ее доминантных институциональ-ных характеристик.
По нашему представлению, наиболее адекватно сути институционального плюрализма подавляющего числа реальных макросоциальных систем современ-ных стран наиболее адекватно соответствует такое идеологически нейтральное понятие, как смешанное общество . Ему присуще именно «смешанное» институ-циональное устройство, имея в виду одновременно значимое присутствие альтер-нативных основополагающих институтов с точки зрения социального выбора.
Видимо, наиболее явственно смешанный в обозначенном смысле характер социальной системы определенной страны проявляется в отношении ее нацио-нальной экономики. Она характеризуется сосуществованием значимых укладов предпринимательства разных типов, в их числе государственного. Без всякого преувеличения, такого рода свойство присуще экономическим системам боль-шинства современных стран.
В свою очередь в границах определенной макросоциальной системы хозяй-ственной многоукладности, как правило, сопутствует смешанная стратификаци-онная структура. Ее отличает первостепенная роль как независимых предприни-мателей и наемных работников, с одной стороны, так и представителей государ-ственной бюрократии и государственного бизнеса и работников сферы социаль-ных услуг, с другой. А в целом, видимо, правомерно представление о националь-ных сообществах смешанного типа как многослойных социумах, к которому трудно применима традиционная градация на разделенные по одному признаку классы, особенно в марксистской интерпретации.
Среди исследователей до сих пор не сложилось консенсуса по вопросу о политическом облике смешанного общества. Тем не менее, как показывают кон-кретные исследования, за исключением обществ с заведомо тоталитарным поли-тическим режимом большинству макросоциальных систем современных стран присущ институциональный плюрализм. Он выражается в сочетании сильных институтов государства и других институтов общественной регуляции на полити-ческой арене с институтами относительной политической демократии. При этом, впрочем, понятие относительной демократии, очевидно, следует трактовать очень широко. Оно распространяется как на традиционные западные политические ре-жимы с устойчивой двух-трех партийной структурой, так и политические режимы с весьма ограниченной оппозиционной составляющей, типичных для большинст-ва стран «Третьего мира» и многих постсоциалистических стран.
Также современным смешанным обществам, за редким исключением, при-сущ поликультурный ареал. Как подтверждают разнообразные социологические исследования, традиционно-национальные, космополитизированные западные и другие привнесенные из вне культурные образцы и ценности сосуществуют друг с другом, хотя и далеко не мирным образом, в рамках сложившихся социумов большинства существующих стран. Общеизвестно и то, что очень весомую роль в их жизни играет и неформальный культурный порядок, во многом опирающийся на идеологическую ментальность криминального мира, а также неформальные молодежные субкультуры. Взаимная противоположность превалирующих куль-турных изменений останется по всем признакам одной из характерных черт со-временного социального развития в ближайшей перспективе.
В контексте обсуждаемой темы нельзя обойти вниманием распространенное идеологическое клише о полном преобладании обществ капиталистического типа в настоящий исторический период. Основной аргумент в пользу такого заключе-ния обычно сводится к тому, что в современном мире в орбиту капиталистиче-ских отношений по существу вовлечены все члены общества. Иначе говоря, каж-дый индивидуум, денежные средства которого функционируют в рамках рынка капитала, может стать и на самом деле становится капиталистом.
Исходя из объективной оценки состояния современных социальных макро-сов, вполне понятной представляется критика высказанной аргументации. Как из-вестно, для большинства граждан существующих западных стран накопление ка-питала, в том числе, через фондовый и другие финансовые рынки, не является главной целью их деятельности . Тем более, процесс капиталистического накоп-ления не предопределяет в достаточной мере направления социальной деятельно-сти большинства социумов стран, по-прежнему условно относимых к Третьему миру. И, конечно, капиталистические отношения не являются превалирующими в странах, относящихся к социалистическим. Здесь обычные граждане просто не участвуют в процессе капиталообразования за границами потребительской сферы.
В пользу этого свидетельствуют и результаты конкретных исследований. Согласно ним в составе смешанных макросоциальных систем современных стран правомерно выделить системы с капиталистической ориентацией, системы с со-циалистической ориентацией и так сказать медианные системы, часть из которых может быть названа конвергентными.
Макросоциальные системы капиталистической ориентации отличает прева-лирующее значение частных начал социальной деятельности над общественными началами. Институты общественной регуляции по существу выступают допол-няющими, “ведомыми” элементами, компенсируя недостатки доминирующих ча-стных капиталистических институтов. Вместе с тем взаимодействие институтов обоего рода выступает неотъемлемым условием функционирования реальной макросоциальной системы капиталистической ориентации. При этом в современ-ный период резко усиливается роль именно «смешанных», интеграционных форм частных институтов и институтов общественной регуляции. Достаточно упомя-нуть о самом широком распространении частно-государственных партнерств в рыночной сфере, разнообразных формах сотрудничества частных предпринима-телей и государства в социальной сфере, сочетании инициативы добровольных организаций и государства в обеспечении охраны окружающей среды.
Принципиально иная институциональная структура присуща макросоци-альным системам социалистической ориентации. Здесь институты общественной регуляции призваны занимать доминирующее положение. Однако такого рода доминирование носит относительный характер. В период новейшей истории на-циональные социалистические системы претерпели серьезную трансформацию. На смену командному социализму советского типа пришел иной социализм - так называемый социализм 21 века, характеризуемый «смешанностью» основопола-гающих институтов. Так, в успешно развивающихся социалистических странах - Китае и Вьетнаме – наряду с общественной собственностью легитимизирована частная собственность и независимое предпринимательство, а институты сугубо рыночной координации играют огромную роль в экономической жизни. В свою очередь политическую систему этих стран характеризует присутствие институтов демократии, хотя и в основном ограничиваемое рамками локального (местного) управления, наряду с институтами политической монополии со стороны правя-щей коммунистической партии. Существенная институциональная толерантность присуща и культурной жизни современных социалистических стран.
С гораздо меньшей определенностью можно говорить о доминантных ин-ституциональных чертах смешанных обществ Третьего мира, имея в виду их крайне значимую дифференциацию относительно друг друга. Тем не менее, су-ществующий фактический материал позволяет составить представления относи-тельно сложившейся институциональной структуры в отдельных группах этих стран.
Так, немалое число макросоциальных систем рассматриваемых стран пра-вомерно считать относительно близкими к системам капиталистической ориента-ции. Наиболее явственно, по-видимому, это находит выражение в превалирующей роли в рамках соответствующих национальных экономик именно капиталистиче-ских институтов, хотя и дополняемых широким пластом социализированных от-ношений, особенно затрагивающих рынки труда. В то же время в политической жизни рассматриваемых стран сосуществуют институты выборной политической демократии и традиционалистские политические институты авторитарного харак-тера, а культурную жизнь отличает сочетание институтов западной массовой культуры и институтов национальной культуры.
Качественно иная институциональная конфигурация присуща макросоци-альным системам других стран Третьего мира, в частности, Ирану и ряду араб-ских стран. В них главенствующее положение занимают определенного рода ин-ституты общественной регуляции - институты официальной религии. Вместе с тем в целом эти макросоциальные системы представляют собой то же смешанные общества, в которых существуют частная собственность и независимое предпри-нимательство, различные политические движения, разные культурные уклады.
Наконец, в ряде стран, ранее принадлежащих к «Третьему миру», сущест-вуют самодостаточные общества конвергентного типа, однозначно не относящие-ся ни к капиталистическим, ни к социалистическим. Определенно, о конвергент-ных обществах можно говорить в первую очередь применительно к новоиндуст-риальным странам Восточной Азии – Тайваню, Малайзии, Сингапуру и, хотя и в меньшей степени, Южной Корее . После произошедшей длительной системной трансформации их отличает примерная равноценность относительного положения институтов, представляющих частные и общественные начала экономической, политической и других областей социальной жизни.
На сегодняшний день исследователи очень далеки от согласия в вопросе о том, произойдет ли в обозримом будущем сближение институциональных уст-ройств существующих смешанных обществ. Такое расхождение взглядов вполне объяснимо в нынешний момент, характеризуемый крайне высокой неопределен-ностью будущего мирового развития.
Как известно, в настоящий момент мировая система капитализма оказалась в состоянии, близком к кризисному. В свою очередь такое развитие событий ре-зонно связывают с тремя главными причинами.
Во-первых, с неприемлемым для всего мирового капиталистического сооб-щества повышением цен на нефть и другие стратегические ресурсы вкупе с утра-той долларом роли основной мировой валюты. Многие традиционные отрасли в большинстве западных стран фактически охвачены кризисом. Особенно зримо это проявляется в безудержном росте цен на продукцию сельского хозяйства: миро-вой продовольственный кризис все боле усиливается.
Во-вторых, с ухудшением ниже критической отметки внешнеэкономическо-го состояния США, от которого в свою очередь зависит благополучие всего за-падного мира. Этот феномен непосредственно вызван резким усилением позиций китайских и других азиатских производителей на огромном числе традиционных рынков и вытеснением оттуда американских производителей.
В-третьих, с дестабилизационной в глобальном отношении политикой аме-риканских финансовых властей, направленной на удешевление кредита на внут-реннем рынке для стимулирования деловой активности. Именно она инициирова-ла кризис неплатежей по ипотечным кредитам, в результате чего всему мировому банковскому сектору был нанесен огромный удар.
В целом следует констатировать, что существующая система глобального капитализма оказалась недостаточно состоятельной. Пожалуй, наиболее зримо это проявляется в институциональном несовершенстве глобального рынка капи-тала. По-прежнему его финансовая база в огромной мере зависит от состояния сверх доходных рынков – нефти и ряда других сырьевых ресурсов, вооружений, наркотических средств и др. По этой причине на международном уровне спекуля-тивные мотивы операций с ценными бумагами остаются превалирующими.
Ухудшение экономического положения западных стран самым серьезным образом сказывается на состоянии всей мировой экономики. Но особенно страда-ют бедные страны. Над большинством из них нависла угроза голода вследствие усиливающегося мирового продовольственного кризиса.
Также стоит отдельно отметить, что наступившая рецессия в капиталисти-ческих странах весьма негативно сказывается и на положении дел в российской экономике. Не вызывает сомнения, что в сложившихся институциональных усло-виях это негативное воздействие непосредственно проявляется через глобальный финансовый рынок. Падение мировых фондовых котировок в текущем году очень негативно сказывается на динамике фондовых индексов на российском рынке. Выгоды от участия на мировом финансовом рынке до последнего времени имели (именно в прошедшем времени!) только сырьевые гиганты. По всем про-гнозам для остальных российских компаний возможное в дальнейшем незначи-тельное повышение стоимости их акций не компенсирует даже инфляционного роста цен на внутреннем рынке. Надежды на существенное повышение капитали-зации активов на международном рынке и таким путем привлечения инвесторов для подавляющего большинства отечественных компаний просто улетучились.
На фоне «пробуксовки» глобального капитализма все большее число сто-ронников завоевывает идея установления нового мирового экономического по-рядка. Установление режима равноправного экономического сотрудничества ме-жду различными странами открыло бы путь для справедливой глобализации, прежде всего в плане приемлемого развития самых разных регионов современно-го мира.
Потребный мировой экономический порядок призван осуществляться, ис-ходя из понимания глобализации как процесса, связанного с постепенным разви-тием системы мультинационального, глобального и регионального, регулирова-ния при сохранении национальных систем государственного управления. Неотъ-емлемым атрибутом этого порядка призван стать мощный механизм регулирова-ния мировой экономики, функционирующий на базе устойчивого согласования долговременных национальных интересов большинства стран в нашем многопо-лярном мире. В первую очередь это должно выразиться в обуздании сложившего-ся колоссального спекулятивного маховика на мировом рынке. Речь идет о дос-тижении и в дальнейшем поддержании стабильного уровня относительных цен на энергоносители (к общемировой ценовой динамике) и относительных обменных валютных курсов, а также стабильного состояния фондового и большинства фи-нансовых рынков.
Непосредственным следствием установления на порядок более справедли-вого мирового экономического порядка станут столь желаемые позитивные соци-альные перемены в большинстве стран и регионов. Они предполагают кардиналь-ное расширение региональных гуманитарных и экологических программ.
Также усиливается потребность в переходе к принципиально иному поли-тическому порядку. Он призван быть основан на равноправном диалоге основных мировых цивилизаций, в первую очередь западной, евразийской, какую представ-ляет Россия, мусульманской и восточноазиатской. При этом, по широко признан-ному мнению, дальнейший позитивный путь трансформации глобальных и регио-нальных политических институтов заключается в их последовательной, хотя и за-ведомо постепенной демократизации по мере создания необходимых ресурсных и организационных предпосылок.
В существенной трансформации нуждается и сложившееся культурно-информационное пространство. Оно призвано быть ориентировано на согласова-ние объективно различных интересов всех суверенных стран – членов мирового сообщества, а не узкого круга стран-лидеров во главе с США.
В долгосрочном плане обозначенные глобализационные перемены откроют путь для взаимно обогащающегося импорта институциональных образцов ради достижения эффективных, с точки зрения соотношения достигаемых результатов и затрат, траекторий экономического, политического и культурного развития. Тем самым станет реальным сближение внутрисистемных институциональных уст-ройств различных смешанных обществ. В частности, весьма вероятным станет расширение круга смешанных обществ конвергентного типа . А модель развития смешанного общества социалистической ориентации (конечно, в обозначенном современном институциональном понимании этого термина), кажется, готовы принять вслед за Венесуэлой целый ряд стран Латинской Америки - Эквадор, Ни-карагуа, Боливия, а теперь и, возможно, Парагвай.
Вместе с тем, есть основания предполагать, что и в обозримой перспективе феномен дивергенции внутрисистемных институциональных устройств смешан-ных обществ, прежде всего с точки зрения соотношения частных и общественных начал, сохранится. В пользу высказанного предположения свидетельствует ус-тойчивость институциональных матриц (кодов) существующих цивилизационных общностей, объединяющих большие группы стран, в современный исторический период. Глобальный институциональный плюрализм будет оставаться, по всей видимости, знаковой чертой мирового социального развития.

Примечания:
1 Гидденс Э. Устроение общества. Очерк теории структурации. М.: Академический Проект, 2003.
2 Здесь мы не касаемся проблемы автономности технологических инноваций как самостоятель-ного фактора развития современных социальных макросов.
3 Popper K. Open society and its enemies. N.Y., 1942.
4 Лист Ф. Национальная система политической экономии. М.: Европа, 2005. Репринтное изда-ние 1891 года.
5 См., например: Economic nationalism in a globalizing world. Ithaca and London, 2005.
6 Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990.
7 Drucker P. Post-Capitalist society. N.Y., 1995.
8 Кастельс М.. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М.: ГУ ВШЭ, 2000.
9 Уэббер Ф. Теории информационного общества. М.: Аспект Пресс. 2004.
10 Стоит заметить, что концепция смешанного общества нашла непосредственное использова-ние в целом ряде исследований, в том числе посвященным постсоциалистическим странам: Смешанное общество: мировой опыт и Казахстан. Отв. редактор - А.А. Кошанов. Алмааты, Гы-лым, 1998; “Смешанное общество”: российский вариант. Отв. редактор - Л.В. Никифоров. М.: Наука, 1999.
11 По признанию самих идеологов современного капитализма, только очень немногие индиви-дуумы, не обладающие большим первоначальным капиталом, добиваются серьезного успеха на финансовых рынках.
12 См.: Ли Куан Ю. Из третьего мира в первый. М.: Университет МГИМО, 2005; Каюмова Л.Ф. Модели процветания. М.: Наука, 2007; East Asia miracle. Ed. by J.Stiglitz. The World Bank, Wash, 2001.
13 Подробно этот вопрос рассмотрен в статье автора: А.Мартынов. О конвергентной системе национального сообщества. Общество и экономика, 2004, № 5-6.