>Для меня важнее Вы сам - как один из когорты марксистов, ставших либералами. Для меня интереснее в данном случае, почему и как произошел этот Ваш выбор. Может, Вы объясните, в какой момент и на каком этапе?
Сепулька, Вы ставите вопрос крайне своеобразно. Марксисты всегда были и остаются либералами. Идеал марксистов – общество, в котором свободное развитие каждого является условием свободного развития всех. Марксисты всегда выступали за освобождение человека от всех оков, в том числе от уз национальной, государственной, религиозной, семейной принадлежности. Марксисты считали и считают, что для осуществления либеральных идеалов возможно и необходимо прибегать к массовому насилию. Поэтому марксизм – это радикальный либерализм. Если Вы не будете изобретать какие-то свои понятия, а будете пользоваться общепризнанными, то увидите, что Ваше противопоставление марксистов и либералов совершенно ложно.
Во-вторых, Вы совершенно зря считаете, что я «стал либералом». Я им был и раньше. Я считал и ныне считаю свободу «одной из самых драгоценных щедрот, которые небо изливает на людей» (с) Сервантес. Но я пришел к выводу, что Маркс кардинально ошибся в своих поисках путей к свободе.
С одной стороны, провозглашая неизбежность упразднения практически всех современных ему социальных институтов, он не решал этим главную дилемму: человек является существом, наделенным одновременно индивидуальным сознанием и общественным бытием. Человек не может жить в обществе и одновременно быть свободным от общества. И все мечты Маркса об уничтожении наций, государства, религии, семьи, собственности, денежного обращения и т.д. не ведут однозначно к освобождению человека. Скорее, наоборот, чаще эти процессы выбивают у него почву из-под ног, оставляют его в безвоздушном пространстве – и из свободного превращают в бессильного.
С другой стороны, попытки практической реализации рецептов Маркса показали, что в этом случае идеалы свободы слишком быстро рушатся. Сначала под знаменем подчинения необходимости людей понуждают к отказу от свобод, а затем определенная группа лиц присваивает себе монополию на понимание того, что необходимо, а что нет, остальным же предписывается беспрекословное подчинение – которое публично мотивируется их же собственными интересами, но от этого не становится менее унизительным.
Я пришел к выводу, что человеческое общество трансформируется чрезвычайно медленно и с большими трудностями. Оно не может меняться быстрее, чем меняются люди, а люди в основных своих стремлениях и предпочтениях не меняются тысячелетиями. Могут меняться привычки, но почти не поддается изменениям мотивация.
Следовательно, задача трансформации человечества будет и дальше решаться примерно по тем же рецептам, что были выписаны Адаму и Еве после грехопадения: труд в поте лица, самоограничение, моральные запреты, воспитание в себе чувства любви к ближнему. Общество не может быть выше людей, которые его составляют – и значит, в обозримом будущем люди обречены пользоваться теми механизмами согласования политических и экономических интересов, которые выработала вековая практика человечества. Задача состоит не столько в их упразднении, сколько в их «присвоении», обращении на пользу обществу. Трансформация общества неизбежна, но поспешность в ее осуществлении способна скорее навредить, чем принести пользу.
Так что я не «стал либералом». Я, скорее, наоборот, стал консерватором.
